Текст книги "След исполина"

Автор книги: Питер Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Пока Орин с командирами совещались на вершине холма, солдаты и новобранцы жарили мясо, опустошали мехи с вином и кувшины с пивом, держа свой собственный военный совет. Многие наемники были не прочь оставить лагерь; в тот день они поняли, что им предстоит сразиться с настоящим колдовством, и не испытывали никакого желания выступать против сверхъестественной силы.

Воины, состоящие в регулярной армии барона, смеялись над ними и напоминали, что один человек без труда мог справиться с четырьмя-пятью летучими тварями. Неужели они должны бояться каких-то бурь и нескольких крылатых уродцев? И если колдовство Усхора на самом деле имело силу, почему он просто не обрушит землю под их лагерем и не убьет их разом, пока они безмятежно сидят здесь и едят мясо?

Наемники – те несколько сот всадников, которые появились вечером – испытывали беспокойство, но не решались что-либо предпринять. Они все время спрашивали о битве.

– Неизвестно еще, что я от этого получу, – проворчал седобородый воин в гирканских доспехах. – Я сражался за деньги много раз, но мне совсем не хочется умереть с колдовским проклятием на душе.

– Да ты просто трус, – ответил ему человек из армии Орина. – Если ты действительно стоящий боец, ты сможешь сражаться против колдовства так же хорошо, как против плоти. Ты же не сбежал сегодня с поля боя. И на самом деле тебя пугают не твари, а мысли о них. Но теперь, когда нас так много и мы знаем, что выиграли первое сражение, мы смело можем выступить против этого колдовства и уничтожить его!

Мнения новоприбывших разделились. Одни, мало сведущие в том, что такое война против магии, были готовы выступить в поход хоть сейчас; другие, приняв близко к сердцу разговоры паникеров о крови и проклятиях, испытывали страх и нежелание вступать в схватку с колдовством.

Орин не имел подобных сомнений, а потому был тверд. Когда вокруг зажглись костры и вместо солнца на небе зажглись звезды, он обратился к своим командирам и подробно рассказал, что их может ждать в Сафаде. Вокруг него собралось около двадцати человек – все закаленные ветераны; был здесь и Дестан Болард в своем шлеме. Позади всех стоял Конан – ему было интересно, не всплывут ли какие-нибудь новые подробности – и Орин не возражал против его присутствия.

– Усхор будет ждать нас, – сообщил он командирам. – Он уже выслал против нас свои колдовские силы. Но мы отразили их атаку, и его попытки оказались бесплодными, а сейчас нас стало даже больше! Наши отряды насчитывают теперь около пяти тысяч воинов. У нас смелые, горячие солдаты, воспитанные в нашей армии, и много временных, но опытных наемников, которые сразятся вместе с нами за золото.

– Мы разобьем Усхора, я уверен. У нас у всех в Сафаде остались семьи и друзья; я видел, как моя собственная сестра погибла от этого грязного колдовства, и я знаю, что многих, кого вы любили, постигла та же участь. Усхор владеет колдовством и действует неожиданно; у нас есть ме-чи, и мы жаждем мести. Да поможет нам Митра, мы отправим Усхора обратно в преисполню, из которой он явился!

Воины захлопали в ладоши и закричали. Орину удалось пробудить в них боевой дух, напомнив им о праведном гневе и жажде мщения. Но Конан, который стоял позади толпы, время от времени поглядывал на Дестана Боларда.

Тот стоял в стороне, прислонившись к дереву и праздно скрестив на груди руки. На его железной маске плясали отблески огня. Казалось, он бесконечно далек от всего происходившего в лагере и отнюдь не разделяет возбуждения соратников барона Орина.

Конан неслышным шагом приблизился к нему.

– А ты что думаешь, Болард? Удастся им все это?

Тот пожал широкими плечами:

– Не думаю, что Орин на самом деле настолько недооценивает Усхора. Но он знает, что должен разжечь в своих людях жажду битвы.

– А такого количества людей хватит, чтобы разбить его?

– Вполне, киммериец. Вполне. Почему-то Конану не понравились его уклончивые ответы.

– Ты хотел бы убить колдуна собственными руками, верно, Болард?

В щелях зловещей маски сверкнули глаза.

– Да, – ответил Болард глухим голосом, в котором слышались металлические нотки. – Я убью его.

– Что он с тобой сделал?

– Разве Орин не рассказывал?

– И поэтому ты носишь маску, Болард? Тот повернулся и пристально посмотрел на

Конана. Его черный шлем, тяжелый, неровный, странно искрился и отражал отблески костра.

– Если бы я не носил этот шлем, приятель, то вид моего лица испепелил бы твой ум и душу, – сказал он прямо, чуть ли не грубо, и благодаря этому слова его прозвучали еще более убедительно.

– Усхор наложил на тебя проклятие?

– Да. Но я знаю, как уничтожить его.

Конан ждал. Правду ли говорит Болард? И почему он испытывает к нему необъяснимое недоверие? Варвар привык доверять своему чутью, оно никогда еще не подводило его, – однако, как ни старался, он не мог отыскать в поведении Дестана ничего, что свидетельствовало бы против бывшего наймита мага.

– И как же ты намерен уничтожить его? Но тот не ответил, словно не слышал вопрос.

Киммериец почувствовал, что начинает закипать – такое намеренное пренебрежение выводило его из себя. Он решил сделать еще одну попытку.

– Скажи, Болард, а почему Усхор напал именно на Сафад? Неужто в Кофе не нашлось городов побогаче?

– Орину я рассказал все, что знал, – произнес Болард вместо ответа, и его голос прозвучал гораздо жестче. – Больше никто не вправе задавать мне вопросы. Твое дело – махать мечом, ты ведь завербовался простым наемником, а не сотником!

С этими словами Болард вновь прислонился к дубу и своим видом словно воздвиг вокруг себя невидимую стену.

Конан почувствовал неудержимое желание выхватить меч и снести голову наглецу. Рука его уже потянулась к ножнам… Будь он моложе лет на пять – он ни на миг бы не задумался!.. Но сейчас, после службы в войске Илдиза Туранского и многих других приключений, неукротимый варвар стал мудрее, научился спокойствию.

Вокруг было слишком много людей, Орин со своими военачальниками, простые наемники… Убить товарища по оружию просто так, даже не в поединке, без веской причины, это было бы чревато: барон поддерживал в лагере строгую дисциплину.

– Рано или поздно, ты ответишь мне на все вопросы, человек-маска! – ледяным тоном пообещал киммериец и, презрительно сплюнув к ногам Боларда, решительным шагом двинулся прочь.

Теперь он доверял этому парню еще меньше, чем раньше. Интересно, подумала он, честен ли Болард с Орином, и не использует ли его армию для мести Усхору? А если так – насколько они могут доверять тому, что Дестан рассказал им про колдуна?..

Совещание закончилось, и командиры, спускаясь вниз по склону, расходились по своим отрядам. Конан увидел, что Орин дружески машет ему рукой.

– Пойдем, Конан, выпьем вместе. А то мое горло уже пересохло от речей.

Киммериец принял приглашение и последовал за ним в палатку – там барон наполнил вином два кубка и один протянул своему гостю.

– Будет ли толк от твоих речей? – напрямик спросил тот.

Орин вздохнул.

– Это мои люди. И они пойдут за мной. Они по праву заинтересованы в том, чтобы вернуть Сафад. Но они также… боятся, что ли? Может быть, и не боятся, а лишь осторожничают. Они видят Тьму, это как туннель, как стена чего-то страшного, черного, и они не уверены… – Орин оставил кубок. – Выступать против одного колдовства в пять раз страшнее, чем против целой страны.

Конан отпил вина, затем неожиданно поднялся и, откинув полог шатра, выглянул наружу. Их недавний разговор с Болардом продолжал тревожить его. Почему-то ему казалось – опять это звериное предчувствие опасности! – что если барон недооценивает своего таинственного союзника, это может быть чревато для них для всех… Но поверит ли ему Орин? Почему, в конце концов, он должен принимать на веру слова какого-то наемника – пусть даже он и слышал о нем много хорошего… но ведь его подозрения не опираются ни на какие реальные доказательства!

Конан вернулся на место и отхлебнул вина.

– Что там, снаружи? – спросил его Орин, наполняя свой кубок.

– Болард…

– Он что, где-то поблизости?

– Нет… но я не доверяю ему.

– Вот как?! – Орин поднял свой кубок и снова взглянул на Конана, а затем уселся в кресло.

– Почему, могу ли я узнать?

– А ты ему веришь?

Орин пожал плечами и отхлебнул вина.

– Я верю ему до тех пор, пока могу уследить за ним, Конан. Это тебя успокаивает? Мы оба знаем, что он изгнанник.

– Но он хотя бы объяснил, почему Усхор напал на Сафад?

– Нет. А ты думаешь, он знает?

– Если он столько времени провел с этим колдуном…

Орин махнул рукой.

– Болард – гордый человек. Может быть, он знает больше, чем говорит, но я думаю, что его молчание связано в основном с его гордостью. Его честь сильно задета, и сейчас ему совсем не хочется делиться своими знаниями и соображениями.

– Так ты оправдываешь его – даже если подозреваешь, что он может вести двойную игру?! Как давно ты с ним знаком?

Орин вздохнул, и киммерийцу почему-то показалось, что не он первый приходит к барону со своими вопросами и сомнениями. Однако тот стойко защищал Дестана Боларда… странно все это!

– У меня есть свое мнение насчет него. Я никому не верю до конца; ни один правитель не может себе это позволить. Но я не думаю, что Болард – негодяй или предатель.

– Думаю, если бы у него была возможность, он принес бы нам немало вреда.

Орин снова пожал плечами.

– Возможно. В любом случае, я сомневаюсь, что Болард надолго задержится в моем войске. Он хочет отомстить Усхору. А как только мы снова появимся в Сафаде, уверен, что Боларду больше не будут нужны ни я, ни моя армия. Но и это говорит о том, насколько я ему доверяю.

– Ты когда-нибудь видел его лицо?

– Нет, – ответил Орин. – Но сомневаюсь, что он гордится своей наружностью. – Барон улыбнулся.

Конан усмехнулся в ответ и принял предложение Орина выпить еще вина..

– Меня волнует не только Болард, есть немало других поводов для беспокойства, – доверительно сообщил Орин, наливая вино и передавая Конану кубок. – Однако я слышал о тебе, киммериец, все говорят, что как воину тебе нет равных, и я готов поверить, что ты не станешь зря болтать и возводить напраслину на человека. только объясни мне – что так тревожит тебя?

– Чутье меня редко подводит, Орин. Я чувствую, что в нем есть что-то странное.

– Без сомнения… Но я позвал тебя не за этим. Мне хотелось знать твое мнение о тех планах, что мои военачальники предлагают для будущего похода. Вот, к примеру… – Однако ему не удалось договорить. Не успел барон поставить кубок, как в шатер вошел его помощник.

– Что там такое? – встревоженно спросил его Орин.

– Наемники, мой господин. Их вожди просят аудиенции.

Барон нахмурился.

– Очень хорошо. – Когда охранник вышел, он быстро взглянул на Конана. – Боюсь, что они решили… глупцы!

Орин поднялся и вышел наружу, Конан последовал за ним. Возле костра стояло несколько наемников – четверо крупных мужчин, облаченных в разношерстные доспехи и вооруженные самым разным оружием. Орин миновал охранника и направился к ожидавшим его воинам.

– Что все это значит?

– Орин, – произнес один из вожаков, – наши люди решили не сражаться за тебя. Мы уходим.

Орин не удостоил его ответа – он посмотрел на вожака суровым, твердым взглядом, от которого тот разошелся еще больше.

– Мы не хотим сражаться против магов и колдовства, барон. Все очень просто.

Орин пристально вгляделся в эти грубые бородатые лица, на которых плясали отблески костров.

– Когда вы нанимались, вы все были согласны выступить за меня. Вы знаете условия службы. Я согласен заплатить вам сразу, как только мы достигнем города…

– Да, и есть еще другое, – перебил его другой вожак. – Мы хотим, чтобы нам заплатили и за сегодняшний день сражения.

Орин подтянулся и словно стал выше ростом, его темные глаза засверкали от гнева.

– Вам заплатят, когда мы достигнем Сафада и вы будете сражаться, как мы договорились!

– Ты не смеешь помыкать нами! – воскликнул третий вожак. – Мы согласились сражаться – за вознаграждение. После того, что мы видели сегодня, наши люди больше не хотят идти войной против колдовства, но мы хотим, чтобы нам по справедливости заплатили за этот бой. Мы знаем, что в этой палатке есть золото!

Орин презрительно скривил губы; из его горла вырвалось глухое рычание.

– Вы, собаки! – взревел он – За то, что вы нарушили свое слово, вы заслужили смерть – так что можете считать, вам повезло, что остались в живых. Предатели не получат никакого золота!

Один из вожаков сделал шаг вперед; к нему приблизились охранники Орина, отгораживая их от своего командира.

– Мы сражались и хотим получить наши деньги! – воскликнул тот злобно.

– Я заплачу вам сталью! – произнес в ответ барон, тоже делая шаг вперед. Он напрягся так сильно, что на спине и руках выступили бугры мышц. – Я заплачу вам золотом, если вы дойдете со мной до Сафада. Или вы хотите, чтобы я заплатил вам смертью – что ж, тогда попробуйте сразиться со мной – сейчас!

Глаза наемника яростно сверкали, но он молчал.

– Очень хорошо, – проговорил Орин. – У вас есть и третья возможность. Можете уносить из моего лагеря свою шкуру. Сколько трусливых свиней находится под твоим командованием?

Лицо наемника исказилось от гнева, но он попятился назад и тихо проговорил:

– Пятьсот…

– Так забирай свои пять сотен и проваливай вместе с ними!

Но тут, положив руку на меч, вперед выступил другой вожак.

– Золото – вот что мы…

Губы Орина скривились в зловещей ухмылке.

– Ну, обнажи клинок, если хватит смелости! Наемник не шевелился.

– Ну, давай же! Мое лицо станет последним, что ты увидишь в своей жизни. Доставай свой меч, и я заплачу тебе сталью, проклятый ублюдок!

Наемник убрал руку с меча.

– Тогда убирайтесь, – прошипел Орин. – Забирайте своих псов и убирайтесь. А если вы задумаете ограбить нас, вам придется по-настоящему сразиться с моими людьми! – И он обвел рукой долину, которая лежала внизу, усеянная тысячами горящих точек-костров, – они казались глазами ночного зверя. – Убирайтесь!

Наемники ушли. Злые и угрюмые, они попятились вниз по склону, не решаясь повернуться спиной к Орину, вскоре внизу раздались возмущенные крики – это наемники узнали, что не получат ожидаемой награды.

Орин крикнул трубачу:

– Играй готовность к бою!

Раздался рев трубы, и тут же солдаты Орина вскочили со своих мест, и с равнины донеслось лязганье тысяч мечей и топот тысяч сапог. А наемники, чувствуя, что сила не на их стороне, перестали шуметь и вскочили на коней. Вскоре они покинули лагерь и растворились в темноте.

Орин подождал, пока топот копыт не стал еле слышен, а затем еще немного – когда в лагере снова стало тихо. Только после этого он направился к своей палатке.

– Те наемники, что прибыли сегодня вечером, пока еще с нами, – приглушенным голосом сказал Орину Болард, который незаметно приблизился во время спора с вожаками, – но они взволнованы происходящим.

– Да, – согласился Орин. – Именно этого я и боялся. Я нисколько не сомневаюсь в том, что многие сбегут, поджав хвост, как только почувствуют запах настоящего боя. Какие же трусы мне служат!

Он развернулся и вошел в палатку, Конан стоял все на том же месте. Он смотрел, как уходит Болард – видимо, он тоже пошел спать. Шум в лагере постепенно утихал, и Конан стал думать о том, где ему устроиться на ночлег. Его лошадь была привязана ниже по склону, рядом с высоким деревом, окруженным чащей, а сам Конан, если рядом были деревья, предпочитал ночевать возле них.

Оставив за спиной палатки Орина и его командиров, Конан почувствовал умиротворяющее дыхание сумерек. Был ласковый вечер. Дул легкий ветерок, вокруг негромко щебетали ночные птицы и тренькали сверчки. Внизу, в долине, люди собирались плотными кучками вокруг костров, и звуки их голосов и пения поднимались до самых звезд, сверкавших в темном небе. Конан остановился, глядя на звезды вкушая необъятность неба как нечто ощутимое, осязаемое. И когда он смотрел на небо, а затем на усеянную огнями долину, его взгляд скользнул к югу. И там, на открытых равнинах, так далеко, что почти сливались с горизонтом, мелькали желтые огни. Огни костров.

Наемники?..

– Конан.

Он обернулся быстро и настороженно, как кошка. Это был Иллес; под руку его держала Тайс.

Улыбаясь, Иллес направился к Конану.

– Чудесная ночь, не правда ли?

– Да.

– И что ты думаешь об этих дезертирах? Вместо ответа Конан указал рукой на юг.

– Взгляни вон туда, Иллес. Видишь огни? По привычке Иллес приложил руку ко лбу – словно заслоняя глаза от полуденного солнца.

– Да, – произнес он медленно. – Костры.

– Кто бы это мог быть?

– Может быть, наемники. Или караван путешественников.

Но этот ответ не удовлетворил Конана.

– Нет. У меня есть причины думать, что…

Но, услышав чьи-то шаги, не договорил. Конан обернулся и увидел шлем Боларда, который на фоне усыпанного звездами неба казался черной дырой, непонятным образом насаженной на фигуру в темном плаще.

– Наслаждаетесь ночью? – спросил Болард глухо. – Или разрабатываете стратегию? – Он как будто смеялся; из-за шлема его голос странным образом искажался.

– Посмотри туда, Дестан, – сказал ему Иллес. – Там, на южном горизонте, огни.

Болард быстро глянул в ту сторону.

– И что это значит? – спросил он кратко.

– Конан считает, что это не просто огни.

– И что же, по его мнению, это такое? Конан взглянул на Боларда, но не ответил.

Тот медленно побрел прочь. Качая головой, Иллес посмотрел ему вслед.

– Странный человек, – тихо проговорил он. – Вот бы посмотреть, что он прячет под своей маской. Неужели он настолько ужасен? Единственное, что может скрыть маска – это лицо.

– Да, это верно, – ответил Конан, отметив про себя, что Иллес подобрал верные слова. – Я согласен с тобой. И думаю, все, что ему удастся скрыть от нас – это свое лицо. Все остальное выйдет наружу.

Он снова посмотрел на юг, затем пожелал Иллесу и Тайс спокойной ночи и направился к шатру, где его ждали лошадь и ночной отдых.

* * *

Армия Орина вышла в путь на рассвете следующего дня – четыре с половиной тысяч человек, включая солдат и наемников, держали путь на север, в Сафад. Утро было ясным и чистым – и таким же тихим и свежим, как утро предыдущего дня, когда ничто не предвещало грозовых облаков и нашествия колдовских сил.

Войска шествовали тесными шеренгами; командиры Орина возглавляли колонны солдат, а вожаки наемников – те, что не сбежали – шли во главе своих разношерстных отрядов. Варган, на боку которого болталось теперь два меча, легким галопом ехал рядом с Иллесом и Тайс. Дестан Болард шествовал во главе всего строя – слева от Орина; а справа, по настоянию барона, ехал Конан.

Как-то само собой получилось, что киммериец, ничего особенного не сделав для этого и даже не слишком того желая, занял в войске барона особое положение. Он не был назначен даже десятником, оставаясь обычным наемником, однако сам Орин обращался с ним уважительно и спрашивал его совета, да и остальные воины, многие из которых оказались понаслышке знакомы с репутацией варвара, относились к нему с большим почтением.

Варвар, которому по натуре отнюдь не была свойственна заносчивость, воспринимал все это совершенно спокойно, с горделивой невозмутимостью и достоинством, что еще более привлекали к нему сердца солдат.

..Орин ехал, прищурившись от яркого утреннего солнца, и, слыша позади себя шум, издаваемый его войском, чувствовал успокоение. Он часто оглядывался, и сердце его переполняла гордость, когда он видел стройные, уходящие вдаль колонны – они тянулись по полям, поднимаясь по склонам и спускались в лощины. Армия… сильная армия. Армия, которая вознамерилась вернуть свой город и разрушить колдовство.

Орин посмотрел на дорогу, поднял руку и yкaзал на северо-запад.

– Сафад, – сообщил он Конану, – лежит вон за тем лесом.

– А мы сможем дойти до леса хотя бы к вечеру

– Легко. Мы станем там лагерем. А к утру завтрашнего дня мы увидим и сам Сафад, – произнес он голосом, наполненным и пылом, и горечью.

Конан удовлетворенно кивнул. Болард ехал рядом с ними, такой же неразговорчивый, как всегда. Его можно было принять за статую, посаженную на коня – все утро он безмолвно просидел в седле, погруженный, как подумалось киммерийцу, в свои тягостные мысли.

– Конан, а почему ты пустился в странствия? – спросил его Орин. – Что заставило тебя оставить свой родной дом и взять в руки меч, чтобы сражаться на чужой стороне?

– Ты считаешь, я слишком далеко забрался от гор родной Киммерии? – варвар усмехнулся. Что за странный вопрос…

– Нет конечно. – Орин улыбнулся. – Но… мне никогда прежде не доводилось встречать твоих соотечественников, они редкие гости в

наших краях. Мне просто интересно. Каждому путешественнику есть что рассказать, и каждый странник имеет богатый опыт. А его можно приобрести только по прошествии времени и пройдя долгий путь.

Конан нахмурился – а затем встряхнул головой, так, что его густые черные волосы, непослушные, развевающиеся на ветру, упали ему на спину.

– Когда я был совсем молод, все мои родные погибли, – сказал он Орину. – Убили всех, а меня взяли в плен. Я стал гладиатором в Халогe, затем бежал. С тех пор… много где побывал и нигде не задерживался надолго. Как будто ветер странствий подталкивает меня в спину, не давая усидеть на месте. Но мне нравится такая жизнь!

Они спустились с холмов и теперь ехали по долине.

Монотонно покачиваясь в седле, Конан смотрел на дорогу, и вспоминал многие другие, по которым он странствовал, будучи воином, точь-в-точь похожие на те, по которым он, конечно, будет следовать завтра, и через день, и…

Кромки леса они достигли уже в сумерках, и там разбили лагерь. Ночное небо было чистым и безоблачным, а воздух – очень теплым; на небе сверкали звезды, сияние которых серебристым узором отражалось на ветвях, покрытых мхом. И страх, рожденный под влиянием колдовства и неизвестности, который сопровождал воинов в пути, теперь, казалось, неведомым образом исчез, испарился.

Это трудно было объяснить, но Конан чувствовал, как страх, владевший всем войском, исчезает – это ощущение испытывали и Орин, и другие из его свиты. Пока воины ставили палатки, разжигали костры и выставляли часовых, барон беспокойно вышагивал по поляне, словно пытаясь учуять, уловить нечто, царившее в атмосфере.

– Ты это чувствуешь? – спросил он у Дестана Боларда; Конан стоял поодаль и прислушалась к их разговору.

– Занавес поднялся, – ответил тот своим глухим, металлическим голосом, – и дверь открылась.

Орин всмотрелся вдаль, пытаясь сквозь редкие деревья увидеть ночной Сафад.

– Он там, – произнес барон, – хотя мы его и не видим. Ни огней, никаких признаков жизни… – Он повернулся к Боларду и строгим, неожиданно гневным голосом спросил: – Что он сделал, Дестан? Что он сделал?

Болард не отвечал.

– Я не вижу Сафад. Неужели он полностью его разрушил? – Голос Орина дрожал от гнева; мускулы на руках вздулись, а руки сжались в кулаки.

– Он не исчез, – ответил Дестан угрюмо.

– Это ловушка… Болард пожал плечами.

– Не знаю. Я знаю, что это ощущение идет оттуда. Усхор все еще там. Он словно накрыл город покрывалом. Его присутствие на земле может быть незаметным, но сам он и его колдовство остаются. – Его слова – жесткие, зловещие – звучали убедительно, они принадлежали человеку, прошедшему все круги преисподней.

Орин отошел в сторону, чтобы прийти в себя после слов Боларда – обдумать их как следует и молча излить свою ярость. Но Конан, проводив взглядом Орина, повернулся к Дестану.

– Такое чувство, будто облака наконец рассеиваются, – сказал он. – Ты действительно уверен, что Усхор там?

Болард усмехнулся.

– Усхор может управлять даже чувствами. Если даже вокруг покой, знай, что за ним прячется назревающая буря.

Он развернулся на пятках и ушел. Конан, глубоко задумавшись, смотрел ему вслед. Ночь была ясной, звезды сверкали и казались такими же яркими, как капельки росы, освещенные солнцем.

Такими же яркими, как капли росы, которые – вспомнилось ему – сияли в лучах солнца два дня назад, до того, как налетела буря…

* * *

Они увидели Сафад утром следующего дня.

Город стоял иа вершине высокого холма, окруженного жидкими рощами и плодородными полями и пастбищами. Обнесенный высокой стеной, безмолвный и одинокий, город не подавал признаков жизни.

– Он выглядел так же, когда мы оставили его, – сказал Орин. – Такой же заброшенный…

Конан чувствовал, что человек, который, вытянув шею, сидел в седле рядом с ним, напряжен и взволнован; его руки крепко сжимали поводья, а глаза были устремлены на город – барон пытался отыскать признаки вероломного колдовства. Утро было безмятежным. Небеса сияли лазурью, но птиц в воздухе не было. Все вокруг выглядело заброшенным – тут и там в бороздах валялись плуги, а мотыги и колышки для саженцев остались лежать там, где их бросили.

– Мы уходили именно этой дорогой, – сообщил Орин Конану, – и все время, пока не достигли леса, сражались с призраками.

И вдруг далеко на западе раздался низкий, раскатистый грохот – словно дракон проснулся после долгой спячки. Иллес, который ехал позади Орина и Боларда, произнес отсутствующим тоном:

– Гроза…

Орин покачал головой, а Болард, которого почему-то взволновало сказанное Иллесом, повернулся к нему и глухо засмеялся.

Гром прогремел снова, все там же, на западе – словно подсказывая Иллесу, что это не гроза. Молодой воин повернулся к Тайс, но та смотрела мимо него; затем легонько коснулась пальцами его руки.

Усхор…

Было ясно, что его легионы ждали неприятеля. Но где они находились – в городе или далеко на западе? Орин пришпорил лошадь и помчался вперед, обогнав Боларда, Конана и Иллеса. Правитель Сафада бросался во все стороны, осматривая холм, поле и пашню в поисках хоть какого-нибудь намека на засаду, устроенную Ус-хором.

Но маг по-прежнему скрывался и выжидал.

По мере приближения к городским стенам, Конан чувствовал все возрастающее напряжение; кожа под доспехами взмокла от пота. До Сафада было уже недалеко, и теперь город был виден весь – безликий, безмолвный; на стене не было ни одного человек, а со стороны ворот не доносилось ни единого звука. Сафад лежал оскверненный, мертвый. Конан в любой момент ожидал нападения и представлял себе землю, дрожащую под ногами, неистовую бурю в небе, странный ветер и горящие глаза призраков…

Но никакие призраки не вышли им навстречу; на городской стене не стоял и не размахивал руками Усхор в развевающейся мантии; из-за стены не вылетали и не метали молний никакие колдовские создания. Никаких монстров. Никаких призраков. Никаких долгих и скучных обращений к силам Тьмы. Никаких демонов в темных одеждах.

Только город, стоящий с открытыми южными воротами – точно такой же, каким много дней назад оставил его Орин со своим войском во время отступления.

Когда первые воины достигли стены, Орин приказал остановиться. Извлекая на ходу меч, он погнал коня вперед. Болард и Конан остались позади; лошадь киммерийца фыркнула, словно учуяв неладное. Конан пристально посмотрел на черный шлем, но Болард сидел не шелохнувшись, вперив глаза в Орина.

Конану казалось, что с каждой секундой Орин испытывает все больший страх. Но он упрямо ехал вперед, бдительно поглядывая по сторонам; затем, достигнув ворот, въехал в город и исчез за каменной стеной, а через несколько секунд вернулся, подавая руками сигнал, чтобы армия двигалась вперед. Взревели горны; тысячи лошадей затопали копытами, неторопливо и совсем не воинственно продвигаясь к городу.

– Усхора там нет, – сообщил Боларду Орин.

– Не будь так самоуверен.

– Нет, Болард. Он бы дал нам знать о своем присутствии.

– А если ловушка? – предположил Конан. Орин пожал плечами.

– Я так не думаю. Может быть, он нашел то, за чем явился сюда. Может быть, мы и сражались зря, и нанимали воинов тоже напрасно…

Тысячи солдат и наемников проследовали за ним в пустой город. Всюду, куда хватало глаз, виднелись следы грабежа, разрухи. Город, однако, оказался не таким пустым, как предполагал Орин – здесь осталось много стариков, детей, раненых солдат – в их взглядах сквозило безумие, а в жестах – смерть. Они сидели, эти когда-то преуспевающие граждане Сафада, на кирпичах, из которых складывали стены, на камнях и деревянных скамьях во дворах и скверах. Старики собирались вместе беспорядочными серыми толпами и гудели точно рой потревоженных пчел. Одна старуха ковыляла по мостовой, опустив руку к земле, квохча и цокая языком – она пыталась подозвать к себе несуществующих цыплят, горстями разбрасывая по земле воображаемые зерна. Дети попрятались по углам или сидели, забравшись на ветки мелких садовых деревьев, и кричали, ругались и плевали на проезжающих мимо солдат – они явно были близки к сумасшествию. Уцелевшие воины, точно зомби, расхаживали по улицам со сломанным оружием.

– И это все… кто выжил? – прошептал Орин, задыхаясь от нахлынувших на него чувств. – Он сглотнул, а по рукам, держащим поводья, пробежала дрожь. – Чтобы увидеть Сафад таким…

Внезапно он повернул лошадь и поскакал к центральной площади. К нему приблизился один из командиров, отдал честь и проговорил:

– Боюсь, что наемники начнут жаловаться, мой господин. Они ждали битвы, а здесь ничего такого не предстоит. А теперь они хотят знать, заплатят ли им за все это.

– Проследи за ними, – угрюмо велел Орин. – Они будут мародерствовать. Они вправе обшаривать брошенные, разрушенные строения, но не должны причинять вреда людям.

– Хорошо, мой господин.

Иллес, который ехал рядом с Конаном, указал на высокую ротонду отполированного купола, возвышающегося впереди.

– Смотри, вон там – наш дворец. Купол был почти полностью разрушен.

– А сколько людей жило раньше в Сафаде? – спросил северянин.

– Двести тысяч. – Иллес отер рукой лоб. – Двести тысяч. И Усхор уничтожил их меньше чем за день.

– Он убил двести тысяч человек? Иллес с грустью покачал головой.

– Нет. Большая часть их бежала. Пока мы бились с призраками, жители с криками убежали через ворота. И боюсь, они никогда не вернутся. Эта земля теперь проклята.

Главная площадь перед дворцом была усеяна мертвыми телами, источавшими тяжелый запах. Вокруг них носились стаи одичавших собак. Сотни мертвых тел в потускневших доспехах лежали в странных скрюченных позах. Тучи насекомых роились в воздухе, отбрасывая на землю мощные тени. Из окон выглянуло несколько серых, исхудалых лиц – секунду они смотрели на прибывших воинов, а затем снова скрылись в тени.

Орин подъехал к парадной лестницы и спешился. Остановили лошадей и люди из его свиты, и солдаты; наемники же не спеша начали разбредаться по полуразрушенным улицам и аллеям. Военачальники Орина велели своим людям внимательно следить за ними.

Хотя опасность как будто миновала, Орин поднимался по парадной лестнице медленным шагом, обнажив меч. За ним последовали Болард и Конан, а следом Иллес, Тайс, Варган и остальные. Орин с напряжением всматривался и вслушивался. Несмотря на то, что они не встретили ни одного призрака, Усхор мог неожиданно напасть на него здесь и отрезать от остальных. Или во дворце его могла ждать ловушка. Орин поднялся на самую верхнюю ступеньку, пересек галерею, толкнул приоткрытые двери…