Текст книги "Приключение на миллион"
Автор книги: Питер Мейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
По понимающе кивнул:
– Да, ужасно. В этом сезоне они стоили четыре тысячи франков за килограмм. Моим американским друзьям сложно такое представить – четыреста долларов за фунт. И это еще по «дружеской» цене, которую мне выставляет этот жулик из Карпентра. В Париже цена, конечно, удваивается. Вообще, весь трюфельный бизнес буквально кишит проходимцами. Удивительно. А, спасибо, Симо. – По поднял бокал, оценил цвет вина на свет, поднес к носу и глубоко вдохнул. Беннетт подумал, что По, наверное, из тех людей, которые и дома могут отослать назад в погреб вино, если оно не оправдает их ожиданий.
– Ну-с, мистер Беннетт? На каком месте мы остановились? Помнится, вам не очень понравилась идея стать балетным танцором, или это она вашему отцу не понравилась? Надеюсь, вы смогли пережить это разочарование. И что же случилось дальше?
А дальше была череда случайных работ, переезды из страны в страну. Он без особого удовольствия преподавал английский в небольшой частной школе в Коннектикуте, затем попробовал свои силы в рекламном агентстве в Нью-Йорке, потом перебрался в Лондон и там начал работать в компании по производству рекламных и телероликов. Эта работа пришлась ему по душе, и он так хорошо проявил себя, что его послали в Париж возглавить французское отделение. Во Франции он наладил работу местного отделения компании, приобрел в нем акции, в общем, процветал.
По поднял руку:
– Пока достаточно. Оставим вас процветать в Париже, а нам надо немедленно разделаться вот с ними. Нельзя дать им остыть.
Девушка-служанка поставила перед ними большие белые тарелки. На каждой, нелепо контрастируя с элегантностью белого фарфора, лежала свернутая калачиком фольга размером немного меньше теннисного мяча.
– Презентация не столь элегантна, как в ресторане, – сказал По, – зато гораздо более практична. Внутри находится единственный трюфель и кусочек паштета из гусиной печенки. Когда трюфель разогревают, паштет начинает таять и обволакивает его своим жиром. – Он развернул фольгу и склонил голову, одобрительно вдыхая аромат. – М-м-м-м. Убедитесь сами.
Беннетт последовал его примеру и втянул сложный запах приготовленного трюфеля, маленьким облачком поднявшийся над развернутой упаковкой. Черная, комковатая масса трюфеля блестела от жира, уродливая, восхитительная, невообразимо дорогая. Беннетт прикинул – его трюфель потянет на четверть фунта, а то и больше: вот так, сто долларов, и то по сходной цене.
– Прекрасно, не правда ли? – пробормотал По. – А теперь посыпьте его вот этим. – Он указал на небольшую серебряную вазочку, стоящую перед Беннеттом. – Это fleur de sel, [26]26
«Цветы соли» (фр.) – морская соль, которую особым образом собирают во Франции.
[Закрыть]мне ее привозят из Геранда. Ее собирают каждое лето. Лучшая соль во всей Франции, уж поверьте.
Беннетт щедро посыпал свой трюфель грубой серо-белой солью, отрезал кусочек и с наслаждением впился в него зубами. Раньше ему приходилось пробовать трюфели, но он никогда не видел такие большие, сочные и хорошо приготовленные экземпляры. Вкус был изумительный, и он заметил, что Шу-Шу атаковала свой трюфель с таким видом, будто ее неделю не кормили, и даже собрала остатки паштета хлебной корочкой.
Беннетт и По разделались с едой одновременно, и оба сделали по глотку вина.
По вытер рот салфеткой и откинулся на спинку стула.
– Итак? Вы процветали?
Да, какое-то время процветал. Но после того как первый капитал был заработан и будущее более или менее определено, Беннетт начал страдать профессиональным заболеванием бизнесмена. Он стал беспокойным и раздражительным, его начала бесить необходимость постоянно облизывать клиентов, он не мог заставить себя поддакивать их недалекому мнению о роликах и о том, каким образом должен протекать его творческий процесс, тошнило от бесконечных обедов с нужными людьми и перспективными клиентами, от неизбежных заискиваний перед моделями и режиссерами. Ему казалось, что он превратился профессиональную высокооплачиваемую няньку в психбольнице. И вот в один апрельский день он понял: ему не пережить еще одно такое лето в Париже. И уволился. Продал свои акции, продал квартиру и отправился на юг. Там, в баре на пристани в Антибах, он и повстречал Эдварда Бринфорд-Смита, не самого лучшего из выпускников Итона.
При упоминании об Итоне По улыбнулся.
– Я и сам там учился, думаю, немного раньше, чем ваш друг. Хотя сейчас развелось столько двойных фамилий, и не запомнишь их все. Впрочем, продолжайте, прошу вас.
Бринфорд-Смит любил называть себя человеком, живущим на пособие. Он действительно жил на деньги, которые ему время от времени приходили из семейного траста, но не брезговал и сомнительными сделками с недвижимостью, и работой наемного капитана яхт. Он был невысокого роста, брызжущий энергией, с привлекательным лицом и с виду очень открытый, прямо рубаха-парень, вот качества, которые сразу же бросались в глаза. Его талант выискивать недотеп с деньгами и способность врать без запинки с ясными глазами был не столь очевиден, и Беннетт тут же попался на удочку. Однажды вечером за стаканом рома Бринфорд-Смит описал Беннетту план, который должен был обеспечить им безбедное существование на всю оставшуюся жизнь. Лето они могли бы проводить на Лазурном Берегу, а зиму – на Карибских островах. Все, чего им не хватало, – это яхты.
Беннетту идея понравилась – он вообще любил море во всех его проявлениях: плавать, наблюдать, слушать шум прибоя. Но он ненавидел яхты. Там он чувствовал себя в западне. Ему не нравилось, что они такие маленькие, что тут невозможно уединиться, что с них нельзя сойти на ближайшей остановке. Однако больше всего его пугала трансформация личности шкипера – буквально за считанные часы, как только земля исчезала за горизонтом, любой из них из тихого, нормального парня превращался в разнузданного, брызгающего слюной параноика, этакого современного капитана Флинта. Но Бринфорд-Смит развеял его сомнения: «Десять месяцев в году яхту можно сдавать, старик, доход абсолютно гарантирован». Беннетт признал, что идея в коммерческом смысле безупречна. И вот он выложил практически все свои денежки за яхту и договорился с Эдди, что встретится с ним позже на Барбадосе, куда прилетит на самолете. А потом Эдди Бринфорд-Смит исчез.
Лоб По пошел морщинами то ли из сочувствия к Беннетту, то ли из-за неодобрения его доверчивости при ведении денежных дел.
– А что, вы даже не заключили с ним никакого соглашения?
– Что вы, был составлен контракт длиной в целый том, да только что с этого толку? Контракты составляются для людей, уважающих закон. Их сложно использовать, если твой партнер сбегает со всеми деньгами, а ты даже не знаешь, где его искать.
Шу-Шу внимательно слушала, теребя золотую цепь, которая обнимала ее лебединую шейку.
– Может быть, вам стоит туда поехать? Не думаю, что так легко спрятать большую яхту.
– К сожалению, в Карибском море можно спрятать не только яхту, но даже небольшую флотилию. Кроме того, буду с вами откровенен – я на мели.
– На мели? – не поняла Шу-Шу. – Как это – на мели?
– Faucheé,моя дорогая, – сказал По. – Без денег. Ну что же, мистер Беннетт, посмотрим, чем вам можно помочь. По крайней мере, голодным отсюда вы не уйдете.
Подали следующее блюдо – густое темное рагу из говядины, приготовленное с вином, беконом, луком, морковью, травами и оливками, дымящееся и ароматное.
– Это любимое зимнее блюдо моей поварихи, – сказал По. – Четырехдневное daube. [27]27
Тушеное мясо (фр.).
[Закрыть]Мясо стояло под маринадом все выходные. Правда, эта негодница крадет мое лучшее вино и пускает его на маринад – не знаю, что с ней и делать! Впрочем, попробуйте. Мясо ужасно вкусное.
Беннетт попробовал нежное, пряное мясо и подумал, что некоторые англичане определенного класса почему-то употребляют для выражения похвалы слова, совсем для этого не предназначенные, – ужасно хорошенькая, например, или ужасно умный. Он спросил об этом По. Тот, прежде чем ответить, сделал в задумчивости глоток вина.
– Да, интересный вопрос. Лондонский кокни так никогда не скажет, а йоркширский фермер и подавно. Наверное, Бернард Шоу мог бы на это ответить, а я – увы! Возможно, англичане среднего класса боятся показаться слишком увлеченными чем-то и потому смешными? Может быть, в этом дело? – Он улыбнулся. – Но мясо действительно ужасно вкусное, вы не находите?
Беннетт в полной мере наслаждался вечером. По был очень приятным собеседником и, казалось, тоже чувствовал к Беннету искреннее расположение. Правда, кроме того, что он сам учился в Итоне, По ничего не раскрыл из своей прошлой жизни и ничего не рассказал о сфере своей деятельности. Беннетт был уже готов перевести разговор на перспективы собственного будущего, когда Симо неслышно появился в дверях, подошел к стулу По и что-то прошептал ему на ухо. По нахмурился, затем кивнул и поднялся из-за стола.
– Простите. Меня опять требуют к телефону.
Беннетт остался в столовой в обществе Шу-Шу. Она только что расправилась с порцией daube, способной насытить и дровосека после дня непрерывной работы, и теперь осматривала стол голодными глазами. Он уже раньше встречал таких девушек во Франции – изящных красавиц с тонкой талией и с аппетитом целой стаи саранчи. Наверное, это галльские гены виноваты. Он решил продолжить начатый ранее разговор:
– Вы говорили, что работали в модельном бизнесе.
– О да, я была лицом «Этуаля». Знаете? Это такая большая компания по производству косметики. Они покупают твое лицо на три года, на эксклюзивной основе, конечно. Платят тебе ипе grosse fortune, [28]28
Огромное состояние (фр.).
[Закрыть]так что потом можно купить себе лошадиную ферму и больше не работать. – Она улыбнулась. – Только у меня вышло не так.
– А как?
Шу-Шу вынула сигарету из серебряной коробочки и зажгла ее до того, как Беннетт успел проявить галантность и поднести ей свечу. Она выдохнула дым в сторону сводчатого потолка. – Я встретила Джулиана, когда моему контракту исполнилось шесть месяцев. Ему не понравилось, что я работаю.
– И что?
– А то, что он встретился с директорами «Этуаль». Et puis voilá. [29]29
Вот так (фр.).
[Закрыть]
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Он купил мой контракт.
Беннетт прикинул, что состояние По, должно быть, еще на несколько миллионов больше, чем он думал. Из собственного опыта он знал, что топ-модели с эксклюзивными контрактами зарабатывают в год кругленькие суммы с семью нулями.
– Кажется, он всегда получает, что хочет.
Шу-Шу без тени улыбки кивнула:
– Всегда.
Девушка-служанка убрала со стола, и к тому времени, как По вернулся в столовую, Беннетт уже покончил со свежим козьим сыром и грушами и с увлечением слушал рассказы Шу-Шу о ее бывших коллегах по модельному бизнесу. Выходило, что большинство из них находилось в наркотической зависимости: некоторые от героина, а оставшиеся от своих парикмахеров и дерматологов.
По несколько секунд постоял, прислушиваясь к их разговору, затем посмотрел на часы.
– Дорогая, мне ужасно не хочется прерывать твой увлекательный рассказ о грешниках мира сего, но нам с мистером Беннеттом надо поговорить. – Он улыбнулся ей и провел кончиками пальцев по ее щеке. – Увидимся позже, договорились? – Он повернулся к Беннетту: – Пойдемте, нам будет удобнее в гостиной.
Беннетт встал, пропуская Шу-Шу к выходу.
– Передайте привет вашему дерматологу. Как его зовут? Случайно не месье По? [30]30
Игра слов: франц. реаи– произносится как «по» – означает также «кожа».
[Закрыть]
Она хихикнула.
– Спокойной ночи, мистер Беннетт. Надеюсь, мы еще увидимся.
По слегка поморщился от каламбура Беннетта и повел своего гостя по коридору обратно. В гостиной он помедлил у стоящего рядом с диваном столика.
– Кофе? Коньяк? Угощайтесь и, будьте любезны, сделайте мне то же, что и себе.
Пока Беннетт наливал кофе и разбирал пузатые бутыли коньяка, спрашивая себя, а есть ли на свете какое-нибудь дело, которое этот хозяин делает своими руками, По пересек комнату и вернулся, держа в руках большую коробку сигар.
– Курить будете? – спросил он. – Рекомендую. Это «Коиба» – любимые сигары Кастро до того, как он бросил эту вредную привычку.
– С удовольствием, – ответил Беннет. – А что, их можно купить здесь?
– Не имею ни малейшего представления. К счастью, он присылает их мне с Кубы. Время от времени мы с ним сотрудничаем. Куба меняется на глазах. Что за интересное место! – Он отрезал кончики у двух сигар и протянул одну из них Беннетту.
Они уселись в кресла, стоящие у камина. Дымок сигар поднимался вверх, голубые колечки светились на фоне пламени камина, и Беннетта охватила приятная нега, особенно когда первый глоток коньяка скользнул в горло, растекаясь теплом в желудке.
– Последний вопрос, – произнес По. – Если мы действительно собираемся работать вместе, думаю, можно обойтись без формальностей. Я же не могу все время звать вас мистер Беннетт. Как ваше имя?
– А его у меня нет, – смущенно улыбнулся Беннетт и выпустил еще одно колечко дыма. Вообще-то, конечно, есть, но я его не употребляю. Дурацкая идея моей матери. В школе все смеялись, так что я перестал на него отзываться.
– Дайте-ка угадаю… Что-нибудь итальянское?
– Луциано.
– Боже праведный, все понятно. Лучше я буду называть вас Беннетт. – По поставил свою рюмку на стол. – Хорошо. Ну-с, перейдем к делу. Я собираюсь нанять вас на работу, которая, строго говоря, не является таковой в привычном смысле этого слова, но из того, что я услышал о вашем прошлом, не думаю, что это вас серьезно обеспокоит. Не волнуйтесь – она не совсем нелегальна. По крайней мере, долгий тюремный срок вам не грозит.
4
– Существует любопытная статистика, – сказал По, – которая имеет непосредственное отношение к моему предложению. Представьте себе: около сорока процентов французов работает на государственной службе. Вы, конечно, понимаете, особенно если сами работали в Париже, что сие означает для честных трудяг вроде меня и вас.
Беннетт кивнул. Он прекрасно помнил лавины запутанных формуляров и многостраничных отчетов – он называл их «бумажными поносом», – угрюмый саботаж самоуверенных бюрократов и часы, убитые в душных, пыльных офисах за отбиванием налоговых атак на доходы его компании.
– Да, – произнес он. – Это, кстати, было одной из причин моего ухода. Мне казалось, что вскоре я окажусь погребенным под грудой отчетов и циркуляров.
– Совершенно с вами согласен. А теперь представьте себе: все эти миллионы и миллионы лентяев, способных только перебирать бумаги, тоже хотят получить свои денежки в конце каждого месяца. А еще медицинскую страховку, и немалую, и пять недель отпуска в год, и пенсии с индексацией. – По в задумчивости стряхнул пепел с сигары. – Прелестная система, согласен, но только если вы находитесь на том конце, откуда капают деньги, так? Увы, для остальных она совершенно неприемлема. Вы в курсе, какие налоговые ставки придумали французы для тех несчастных, что осмелились заработать себе на жизнь и не прогорели? Шестьдесят, семьдесят процентов. Иногда больше. – Он помолчал, потягивая коньяк.
– Ну да, это правда, – согласился Беннетт. – Но все же уходят от налогов.
По улыбнулся.
– Да, справедливое замечание. И с вашей помощью я хочу примкнуть к их рядам. Еще рюмочку? – Он вопросительно взглянул на Беннетта. Молодой человек вскочил, принес графин и разлил по рюмкам бледно-золотую жидкость, глядя на причудливые узоры, которые коньяк создавал на стеклянных стенках. Мысль о том, что ему предлагают сменить жалкое существование надзирателя унитазов на роль помощника такого человека, как По, принесла ему странное удовлетворение, и в эту минуту Беннетт решил принять предложение хозяина, в чем бы оно ни заключалось.
По поблагодарил его за коньяк и продолжил:
– Уже несколько лет у меня есть небольшая собственность в Монако, там власти занимают более умную позицию по отношению к богатым людям и их налогам. Но все-таки существуют две основных загвоздки. Во-первых, в Монако я чувствую себя примерно так же, как вы на самой маленькой яхте, – мне тесно, мне не хватает простора, там слишком много людей. А во-вторых, несмотря на все это бюрократическое сумасшествие, мне нравится жить во Франции. Так утомительно и неудобно сокращать время жизни во Франции до шести месяцев в году.
Знания Беннетта о подоходном налоге для богатых были довольно поверхностными.
– Почему только шесть месяцев?
– Проведете во Франции больше шести месяцев хотя бы на день – и вас тут же объявят резидентом для налоговых целей и набросятся на вас со всех сторон. – По глубоко затянулся сигарой и выпустил колечко дыма. Беннетт с удивлением увидел, что оно было идеально ровным. – И это как раз и подводит нас к нашему маленькому и абсолютно невинному розыгрышу. Как вы знаете, официальной границы между Монако и Францией не существует – ни таможни, ни паспортного контроля, ни иммиграционных стоек. Конечно, властям довольно сложно определить, сколько времени человек проводит по ту или по эту сторону границы.
– И они не желают верить вам на слово, верно?
По поднялся, повернулся спиной к камину и оглядел Беннетта сверху вниз, медленно покачивая головой.
– Нет, мой мальчик, все не так. Видите ли, не они должны доказывать, где я нахожусь, это я должен им это доказать. Я должен представить неоспоримые доказательства того, что каждый год более полугода обитаю в Монако. А будучи французами, они всегда пользуются своим правом брать мои слова под сомнение. Понимаете мою проблему?
– Конечно понимаю, – подтвердил Беннетт. – Но как же вы докажете, что вы там находитесь? Попросите аудиенции у князя Ренье? Или будете каждый день отмечаться в полицейском участке?
– К счастью, до этого дело пока не дошло. Но мне придется представить достаточно убедительные доказательства – счета из ресторанов, квитанции из прачечной, химчистки, от уборщиков, из винных магазинов и так далее. Ну и конечно, солидный счет за телефонные переговоры. Вы же знаете, что французские власти просто обожают телефонные счета. Другими словами, надо установить мое постоянное бумажное присутствие в Монако.
– Ага, – догадался Беннетт.
– Я так понимаю, что суть предложения до вас дошла.
– Кажется, да. Вы хотите, чтобы я стал вами.
– На бумаге. И только в течение следующих шести месяцев, а дальше поглядим. Я буду платить вам наличными, поэтому проблем с налогообложением у вас не возникнет. Конечно же, вы будете жить в моей квартире в Монако. Будете ездить на моей машине, подписываться моим именем, расплачиваться с местными торговцами от моего лица, регулярно посещать два или три ближайших ресторана. Я дам вам образец моей подписи. Вам будет легче ее подделать, если повернете документ вверх ногами. Пара часов тренировки, и вы станете подписываться лучше меня. – По ухмыльнулся и широко развел руки в стороны. – Ну, что вы думаете? Не слишком тяжелое испытание для вас?
Беннетт прикончил остатки коньяка и подавил желание налить себе еще. Он с трудом сдерживал нарастающее волнение от мысли, что ему будут платить за то, чтобы он жил как миллионер. Ну конечно, это мошенничество, однако он с радостью согласится быть его участником.
По сам налил еще коньяка в рюмку Беннетта, проигнорировав его слабые попытки возразить.
– Ну что, как, на ваш взгляд, достойная схема? Вопросы? Возражения? Предложения?
– Должен признать, пара вопросов у меня возникла. Например, вы ведь только что познакомились со мной, а уже предлагаете стать вашим соучастником в утаивании налогов.
– А вас это беспокоит? Вы же сами сказали – все утаивают. Наш маленький план касается только нас двоих – вас и меня. Что, французская экономика разорится? Стариков-пенсионеров выбросят из домов престарелых? Больницы закроются? Может быть, вся нация придет в упадок? Произойдет девальвация франка? Может быть, президент нашей республики откажется от четырех перемен блюд на обед в ресторане «Липе», а то он повадился ходить туда каждый день…
– Да нет… – задумчиво произнес Беннетт. – Если смотреть с этой стороны, то вроде бы все не так уж страшно.
– То есть если мы договоримся о том, чтобы не тревожить наше общественное самосознание, то нам особенно не о чем беспокоиться? Хотя, конечно, существует риск разоблачения.
– Да, кстати, это так.
– Риск минимальный, – заявил По. – Конечно, если кому-нибудь из нас не придет в голову самому раскрыть нашу тайну. – Он улыбнулся, брови поползли вверх. – Но, уверяю вас, это буду не я.
– Ну а если представить себе – только представить, заметьте, такую гипотетическую ситуацию, в которой я оказываюсь «нескромен». – Коньяк придал Беннетту смелости. – Ну, например, через шесть месяцев я… ну, в общем, решаю вас кинуть. Начинаю шантажировать или что-нибудь в этом роде. Почему вы решили, что мне можно доверять?
По вздохнул с таким видом, как будто объяснял наивному ребенку общеизвестные истины.
– В бизнесе, друг мой, такого понятия, как «доверие», просто не существует. Я думал, ваш печальный опыт с господином Бринфорд-Смитом вас этому научил. – Он внимательно посмотрел на Беннетта, давая молодому человеку возможность уяснить, что эта сторона дела была им давно продумана. – Вы понимаете, что мы обсуждаем гипотетическую ситуацию, поэтому прошу не принимать мои слова как направленные лично против вас. Но если вы решите предпринять что-нибудь… ну, выходящее за рамки наших договоренностей, мне придется отказаться от вас. Я скажу, что никогда в жизни вас не видел, и притяну вас к ответу по суду за подделку документов, кражу и преступное самозванство. Мне, конечно, это будет весьма утомительно, но вам будет гораздо хуже. Мои адвокаты не очень дружелюбные люди, да и французские тюрьмы имеют плохую репутацию. По крайней мере, мне об этом рассказывали.
Беннетт моргнул.
– А что, если я сбегу из Франции?
– Я вас найду. Не сам, конечно, Симо найдет, к примеру. А у него очень богатая фантазия, у нашего Симо.
Беннетту представилось, что беззвучный японец может с ним сделать, уж по крайней мере не бокал шампанского подать. Он взглянул на По. Его лицо сохраняло привычное, благожелательно-расслабленное выражение. По упомянул о возможной расправе с добродушным видом, но от этого равнодушного тона по спине Беннетта пробежал холодок. Почему-то он не сомневался в том, что По не моргнув глазом выполнит любую из своих угроз.
Внезапно По рассмеялся и похлопал Беннетта по спине.
– Давайте не будем портить такой приятный вечер. В любом случае мое предложение останется нашим маленьким секретом, взаимовыгодным союзом. Обдумайте его. Вы проведете лето в комфорте, с деньгами в кармане, а я останусь здесь. Мне здесь нравится. Единственным пострадавшим будет безликий налоговый агент, но мне кажется, мы и так слишком много переплатили ему в прошлом. – По докурил сигару и бросил окурок в камин. – И кто знает? Может быть, мне удастся найти вашу пропавшую яхту. Я знаком с несколькими влиятельными людьми на Карибах.
Беннетт представил себя в Монако – какое-то время он будет богат, ему не придется думать о хлебе насущном и он сможет спокойно обдумать перспективы своей будущей жизни. Да и какие у него альтернативы? Стать офисной крысой, да и то при условии, что он найдет себе работу. Или возить саудовского принца по Провансу? Или провести еще одно лето в нищете, пусть даже в распрекрасном Любероне? Черт побери! Разве это не тот шанс, которого он ждал, на который надеялся, когда размещал в газете объявление? Почему же не попробовать? Не пожить для разнообразия как богач?
Он поднял глаза на По.
– Я согласен.
– Молодец, мой мальчик! Я очень рад. – За этим последовал еще один удар по спине. – Оставьте свой адрес, утром я пришлю Симо, чтобы оговорить детали. – По зевнул, потянулся и посмотрел на часы. – О, как поздно, прошу меня простить, мне необходимо выспаться.
Они вышли в тихую прохладу ночи. Звезды пронизывали нависшую черноту неба, создавая на нем причудливый узор. Проехав сквозь арку, Беннетт глянул назад и увидел фигуру По на фоне одной из освещенных дверей, тот махал на прощанье рукой. Массивные ворота закрылись за его машиной. Беннетт слегка поежился. Ему показалось, что этот вечер был тщательно продуман и скрупулезно выверен с начала и до самого конца. А может быть, так проходили все вечера в доме По?
* * *
Симо припарковал свой черный «ситроен» на деревенской площади. Его экзотическая внешность и строгий черный костюм произвели впечатление на группу женщин, болтающих около бакалейной лавочки. Они замолчали и с неприкрытым любопытством уставились на него. Когда он повернул на аллею, ведущую к дому Беннетта, они со значением покивали друг другу и вернулись к прерванному разговору. Вечером они расспросят Жоржет о том, что за дела у ее англичанина с этим странным посетителем. Симо не обратил на них внимания. Он привык, что на него вечно пялятся, – как и следовало ожидать, местные варвары также не имели ни малейшего представления о манерах.
Он постучал. Беннетт открыл дверь, и мужчины торжественно поклонились друг другу.
– Bonjour, Monsieur Bennett.
– Bonjour, Monsieur Shimo.
– Bonjour, bonjour. – Жоржет появилась из кухни. Глаза ее под желтой бейсболкой горели любопытным огнем. – Alors, ип petit café? [31]31
Хотите немного кофе? (фр.).
[Закрыть]– Она бегом вернулась на кухню и выключила радио, чтобы удобнее было подслушивать. Беннетт задумчиво почесал затылок. Симо стоял не шевелясь. Обсуждать дела при Жоржет, сделать ее, а потом и ее деревенских кумушек неофициальными участниками заговора было все равно что объявить о нем по национальному радио. В кафе тоже не пойдешь – там на них бы насело еще больше любопытных.
– Мне кажется, вы говорите по-английски?
Тень улыбки коснулась губ Симо.
– Конечно. Я говорю на всех европейских языках.
Беннетт с облегчением вздохнул.
– Тогда мы будем говорить по-английски. – Он кивнул в сторону кухни. – Она не понимает ни слова. Давайте присядем здесь.
– Наверное, вам следует кое-что записать, – сказал Симо. – И прежде чем мы начнем, прошу вас вернуть мне письмо нашего общего друга.
Беннетт отправился за письмом, а Жоржет, воспользовавшись моментом, принесла кофе. Она пыталась заговорить с Симо, но, фыркнув, снова ушла на кухню, когда он упорно продолжал отвечать на все ее вопросы по-английски.
– Вот, пожалуйста. – Беннетт протянул Симо конверт.
Симо проверил, на месте ли письмо, убрал конверт в карман, закурил сигарету и начал говорить тихим и монотонным голосом:
– Адрес: резиденция Гримальди, авеню Монте-Карло, это совсем рядом с Плас дю Казино. Два верхних этажа. Машина – темно-синий «мерседес», номерной знак 380 SL, зарегистрирован в Монако. На прошлой неделе прошел техобслуживание. Будет стоять в подземном гараже. Рядом с ним есть место для вашей машины. Кредиты открыты в трех ресторанах – «Купол», «Людовик XV» и «Рожер Верже». За еду не расплачивайтесь, только подписывайте счета. В конце месяца, когда получите все счета, позвоните мне и назовите сумму. Я пришлю вам чеки, а вы перешлете их на центральный почтамт в Монако. Той же системы будем придерживаться в отношении телефонных счетов и электричества, так же будем поступать и со штрафами за неправильную парковку. Пожалуйста, три или четыре раза в месяц нарушайте правила, хорошо? Вам все понятно?
– Пока все выглядит несложно. А скажите, кто-нибудь будет приходить убирать квартиру?
Симо затушил сигарету.
– Предыдущую femme de ménage [32]32
Домработница (фр.).
[Закрыть]отослали назад на Филиппины. Вам надо будет нанять новую. – Он кивнул в сторону кухни. – Не ее. Платите наличными.
– Ах да. – Я как раз хотел об этом спросить. Понимаете, сейчас у меня совсем нет денег, а мне надо оплатить счета, которые…
Симо поднял руку, и Беннетт в первый раз заметил, что косточки указательного и среднего пальцев у него гораздо крупнее и тверже остальных, а по внешнему краю ладони тянется гребень затвердевшей кожи, наподобие черепашьего панциря. Наверное, он может разбить кирпич с одного раза, подумал Беннетт. По крайней мере, сломать шею.
– Раз в месяц, пятнадцатого числа, вам будут приносить на квартиру двадцать тысяч франков. – Он вытащил из кармана коричневый конверт. – Здесь первый платеж. Тут же ключи от машины и от квартиры и образец подписи нашего друга. Я позвоню вам в Монако завтра в восемь вечера, чтобы удостовериться, что вы на месте и устроились. – Он посмотрел на часы. – Вопросы есть?
Беннетт какое-то время изучал свои записи, затем покачал головой:
– Вроде бы все ясно.
Симо встал, и Беннетт проводил его до двери. На пороге японец обернулся и слегка поклонился.
– Желаю вам приятно провести время в Монако.
Почему-то это прозвучало как приказ.
Беннетт неторопливо вернулся в гостиную, где его уже ждал инквизитор в бейсбольной кепке. Жоржет, все еще обиженная холодностью посетителя, убирала чашки с кофе со стола и с неодобрением поглядывала на раздавленную в пепельнице сигарету Симо.
– Итак, – сказала она, – это был японец. Не сомневаюсь, что у вас с ним какие-то дела.
Беннетт выдержал паузу.
– Вообще-то, Жоржет, я подумываю о том, чтобы купить машину. «Тойоту». Очень хорошие машины, эти «тойоты». Такие надежные.
– Но не дешевые. – Жоржет склонила голову набок, ожидая дальнейшей информации.
Беннетт набрал в легкие воздуха.
– Совершенно верно. Поэтому я решил принять предложение о работе на следующие несколько месяцев. У меня будут сплошные разъезды. Начинаю прямо завтра. – Он увидел, что глаза Жоржет сузились. – Не беспокойтесь, я вам заплачу.
– А кто будет заботиться о вашей одежде? Кто будет ее чистить? Чинить? Кто будет стирать ваши рубашки, заботиться о вас как о собственном сыне? А?
– Не волнуйтесь об этом, прошу вас. Я буду жить в гостиницах.
Жоржет презрительно хмыкнула:
– Эти дикари. Они же не отличат крахмала от сливового варенья. Я-то знаю, мне об этом рассказывали.
* * *
Вечером, пока Беннетт морально и физически готовился к отъезду, Жоржет зашла в кафе «Крийон» за ежедневной порцией ликера и сплетен. Как обычно, на высоком стуле у стойки бара сидел месье Папин. Он отдыхал после утомительного дня, целиком посвященного мелкому вымогательству и вскрытию конвертов над паром. По крайней мере три деревенские дамы уже сообщили ему о том, что у Беннетта был неизвестный посетитель – «японец в костюме, совершенно невероятно», – и он бочком подобрался к Жоржет, чтобы разведать обстановку.
– Et alors, та belle, [33]33
Ну что, красавица моя (фр.).
[Закрыть]– прошептал он ей тихонько на ухо, как будто назначая свидание под старой липой на заднем дворике кафе. – У тебя сегодня был жаркий день?
Жоржет не хотела признавать, что и сама не имеет представления о цели сегодняшнего визита, и к тому же она терпеть не могла Папина, поэтому несколько мгновений помедлила, прежде чем ответить с многозначительным видом:
– Не твое дело. В некоторые вещи лучше не совать свой нос.
Она глотнула ликера и с наслаждением ощутила, как мягко он проскользнул в горло.
– Японец приехал на очень дорогой машине. Une grosse Citroën. [34]34
Большой «ситроен» (фр.).
[Закрыть]А один костюм чего стоит! Наверняка он очень серьезный мужчина. Это друг месье Беннетта?
