Текст книги "Возвращение домой"

Автор книги: Питер Гиллквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

В другой день мы пели все вместе гимн со слезами радости на глазах перед алтарем церкви, которая считается древнейшей из всех, сохранившихся в христианском мире, и расположена в непосредственной близости от Константинополя. Христиане пели здесь этот гимн в течение сотен и сотен лет. Некоторые другие туристы плакали вместе с нами, и я даже не уверен, понимали ли они – почему.

Все путешествие было подобно этому – один духовный подъем за другим. И в то же время оно стало колоссальной неудачей. Мы стучались в дверь Православия настолько сильно, что костяшки наших пальцев стали красными. Имели место дискуссии, кивки и любезности, но ни одного приглашения войти. Или, как говорят на Западе, никаких сигар.

По возвращении домой даже солнечная Санта–Барбара показалась нам мрачной.

11

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!

– Подождите минуту! – сказал я. Джон Браун, Ричард Бэлью и я сидели вместе с Джеком Спарксом во внутреннем дворике его дома в воскресный полдень, два дня спустя после константинопольско–бостонского путешествия, все еще приходя в себя после перехода на новое время.

– Вы помните, что через три дня у нас назначена встреча с Антиохийским Патриархом?

– По крайней мере, нам не придется проехать полсвета, чтобы попасть на нее, – пробормотал кто–то.

– Я совершенно забыл об этом, – сказал другой. Предвкушение данной встречи дало нам как раз достаточно энтузиазма, чтобы скоротать остаток этого дня. А также и два последующих дня.

Была среда, когда епископы Браун, Бэлью и я солнечным утром держали путь в Лос–Анджелес. Джек Спаркс остался дома из–за непрекращающихся болей в пояснице.

– Знаете, что, по–моему, мы должны сделать сегодня? – спросил Джон Браун. – Я считаю, что мы должны развлечься!

– Что ты имеешь в виду? – спросил я. Двое из нас, епископ Ричард и я, ожидали наихудшей философской дискуссии, которую нам придется выслушивать в течение всей недели.

– Мы ехали в Константинополь со всей серьезностью, озабоченные тем, как кого приветствовать, когда стоять, когда садиться. Сегодня же давайте будем самими собой и получим от этого удовольствие.

Ни епископ Ричард, ни я не нашлись, что ответить. «Пусть продолжает свой монолог», – подумал я про себя. Он так и сделал.

– Я вам скажу, как я намерен поступить. Я собираюсь сказать митрополиту Филиппу: «Ваше преосвященство, мы очень рады встрече с Вами», и это будет правдой. Я не собираюсь изображать религиозность, высокопарность или благочестие («Если это вообще возможно», – неслышно прошептал я). Я просто хочу пойти туда и проявить энтузиазм, и если патриарху и митрополиту понравится наша программа – прекрасно. Если нет – тоже прекрасно. Тогда мы найдем себе другого патриарха и другого митрополита где–нибудь еще. Но вот, что я вам скажу. Я устал от всего этого напряжения. Я просто собираюсь получить удовольствие и немного развлечься.

К этому моменту нам начало передаваться его настроение. Мы понимали, что должны рассеять подавленное состояние, навеянное Константинополем. Было бы оскорблением, как для иерархов, так и для тех, кого мы представляли в ЕПЦ, прийти на встречу с протянутой рукой. Настало время избавиться от хандры и двигаться дальше, несмотря ни на что. И еще одна вещь. Мы договорились избегать унылых повествований, если зайдет речь о Константинополе. В конце концов, мы по–прежнему не знали, почему дело закончилось неудачей. Мы будем говорить то, что нам известно: наша попытка не увенчалась успехом. Мы не будем строить догадок или обвинять кого–либо.

Сразу же за большой стеклянной входной дверью отеля Шератон Юниверсал мы обнаружили доктора Фрэда Милки, которому было поручено встретить нас и проводить в резиденцию Патриарха на седьмом этаже. Доктор Милки оказался высоким, обаятельным человеком с приятной улыбкой – как раз то, что нам было нужно, чтобы начать встречу на той радостной ноте, на которую мы были настроены. Мы прошли через вестибюль, поднялись на лифте, вышли на седьмом этаже, пересекли холл и остановились. Фрэд постучал в дверь.

Встреча с антиохийцами

Появился один из диаконов и пригласил нас войти. Митрополит Филипп вышел навстречу, чтобы приветствовать нас.

– Как приятно встретиться снова после столь долгого перерыва, – сказал он, сопровождая свои слова крепким рукопожатием и приветливым взглядом.

Он казался совершенно искренним и никак не подчеркивал своего архиерейского сана. Создавалось впечатление, что вы встречаетесь с высокопоставленным христианским сановником. У него был вид сердечного и очень заботливого человека.

– Проходите, и позвольте представить вас нашему патриарху Игнатию.

В противоположном конце огромной центральной комнаты, рядом с окном, сидел Патриарх Антиохийский. Вероятно, это знакомо каждому: вы встречаете человека, который сразу же поражает вас тем, что выглядит, как христианин. Именно таково было мое отчетливое впечатление от Патриарха. Его лицо было лицом святого и излучало радость. Когда мы приблизились к нему, он протянул к нам руки и улыбнулся.

– Добро пожаловать, братья, – сказал он. Было ли возможно, что эти три блудных сына, наконец, обрели дом?

Мы разговаривали в течение почти часа, впятером – патриарх, митрополит, Джон Браун, Ричард Бэлью и я. Нас попросили рассказать о процессе нашего прихода к Православному христианству, о наших семьях и о нашем недавнем заокеанском путешествии. Мы обрисовали им каждый из приходов Евангелической Православной Церкви и описали наши учреждения – колледж Св. Афанасия и Консилиар Пресс.

Через три четверти часа митрополит Филипп вопросительно посмотрел на Патриарха.

– Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь им, – ответил Патриарх.

– Отлично, – сказал митрополит, поворачиваясь обратно к нам. – Вы узнаете кое–что об этой архиепископии. Мы принимаем решения и принимаем их быстро.

Это было лучшей новостью, которую я слышал за последние несколько месяцев!

– Я хотел бы получить от вас две вещи. Во–первых, мне хотелось бы иметь краткую историю Евангелической Православной Церкви, последовательно излагающую ваш путь к Православию. Затем, во–вторых, подготовьте для меня сведения о каждом приходе – кто является настоятелем, его образование, количество прихожан, виды деятельности – не больше страницы на один приход.

– Я мог бы это сделать – сказал Джон Браун.

– Сколько вам нужно времени?

– Дайте подумать. Сейчас конец июня. Что вы скажете о Дне труда[3]3
  Первый понедельник сентября. (Прим. Переводчика).


[Закрыть]?

– Прекрасно. Отправьте бумаги по почте в мой офис в Иглвуде. И приложите к ним экземпляры вашего журнала «Эгейн», книги и другую литературу, издававшуюся ЕПЦ, а также то, что было написано о вас. Мы это тщательно просмотрим и возвратим вам.

Мы встали, чтобы попрощаться. Митрополит крепко пожал мою руку и снова посмотрел мне прямо в глаза.

– Мы не заставим вас долго ждать, – сказал он. Я думаю, что у всех нас троих было одно и то же желание, чтобы в лифте никого больше не оказалось, тогда мы могли бы нажать кнопку «Вестибюль», проследить, как закроются двери и закричать!

– Где были эти люди всю нашу жизнь? – завопил я от восторга.

Мы были слишком возбуждены, чтобы забраться в автомобиль и поехать домой. У нас слишком кружилась голова, чтобы идти куда бы то ни было. Поэтому, мы спустились по лестнице в кафе и заказали ленч. Я не помню больше ничего из того, чтобы было сказано в этот день.

Доклад и две коробки с литературой были отправлены непосредственно перед Днем труда, а поздней осенью я снова посетил офис митрополита. В середине января 1986 года должен был собраться Синод епископов ЕПЦ и митрополит Филипп попросил подготовить наши предложения по процедуре вхождения в Церковь: предполагаемые сроки, как мы собираемся интегрировать свои приходы и органы управления в структуры архиепископии и проблемы, которые мы предвидим. Мы решили, что в конце марта я должен поехать в Иглвуд и обсудить эти предложения.

Уточнение деталей

Когда приблизился март, меня пригласили посетить заседание Национальной Ассоциации Евангеликов (НАЕ) в Канзас Сити. Мне удалось включить в свое расписание эту встречу с тем, чтобы прямо оттуда лететь в Нью–Йорк для дискуссий с митрополитом Филиппом.

На второй день заседаний НАЕ мне передали записку с просьбой позвонить моему секретарю в наш церковный офис в Санта–Барбаре.

– Секретарь митрополита Филиппа, Кэти Мейер, звонила Вам сегодня утром, – сказала Линда Уоллес. – Он и его сотрудники закончили ознакомление со всеми присланными нами материалами, и митрополит хочет посвятить встрече с вами целиком завтрашний день, а не просто час или два. Они просят вас прилететь сегодня вечером.

– Я могу это сделать, – сказал я, – но нужно, чтобы вы перезаказали рейс, забронировали номер в отеле и перезвонили мне. Мы заседаем здесь целый день без перерыва.

– Вам не понадобиться бронь в отеле, – сказала Линда. – Митрополит просил вас остановиться в его резиденции.

К тому времени, когда Линда перезвонила с информацией о рейсе, она уже успела сообщить Кэти Мейер, что я прилетаю в десять вечера.

– Помощник митрополита диакон Ханс встретит вас у выхода. Кэти сказала, что вы его легко узнаете, поскольку он выглядит в точности как Омар Шариф!

Диакон Ханс – один из самых приятных людей, которых я когда–либо встречал. Все, кто его знает, говорят то же самое. Он являет собой образец христианского служения, он – целибат, уроженец Ливана, и выпускник Свято–Владимирской семинарии. И он действительно выглядит в точности как Омар Шариф!

Было больше 11 часов вечера, когда мы достигли Иглвуда. Резиденция, которая служит как домом митрополита, так и его епархиальным управлением, представляет собой традиционную постройку тюдоровского стиля в пригородной части Нью–Йорка. Дом спал, когда мы прошли на цыпочках через парадный вход и поднялись вместе с багажом по лестнице в Мою комнату. Дьякон вошел за мной в комнату с моим чемоданом. Я положил свой портфель на кресло, а сумку повесил на обратную сторону двери ванной. Я поблагодарил дьякона Ханса и пожелал ему спокойной ночи, провожая его до двери. В этот момент я увидел митрополита Филиппа в рясе, спускающегося по лестнице. Он встал, чтобы приветствовать меня в своем доме.

– Епископ Питер, считаю за честь принять Вас у себя, – сказал он, игнорируя мою протянутую руку и обнимая меня. – Господь даровал Вам благополучное путешествие. Вы немного отдохните, а завтра утром мы встретимся внизу в 10 часов.

О. Павел Шнейрла, священник православной церкви Св. Марии в Бруклине, должен был присоединиться к нам на утренней встрече. Он прибыл рано и мы с ним позавтракали вдвоем. О. Павел – бывший лютеранский пастор, который обратился в православие более сорока пяти лет назад и привел за собой много других людей. Ровно к 10:00 митрополит спустился вниз с бумагой в руке.

– Доброе утро, – сказал он. – Я готов ко встрече. Я просил Вас привезти предложения и подготовил свои.

Он вручил мне экземпляр своего текста, а я дал ему наш вариант. Мы стояли в холле, примыкающем к его офису, и просматривали документы друг друга.

– Я вижу, мы двигаемся по одному и тому же пути, – сказал он.

Его умещавшиеся на одной странице предложения содержали девять пунктов, очень близких по содержанию к тому, что написали мы.

– Давайте пройдем в столовую, где мы сможем расположиться вокруг стола и побеседовать. Кэти принесет нам кофе.

Столовая размером с небольшой банкетный зал располагалась в задней части дома (здесь каждый год проводятся многочисленные обеды и встречи). В задней стене имелись стеклянные панели и скользящая стеклянная дверь, открывавшаяся в просторный внутренний дворик. Он был окружен огромной лужайкой и бесчисленными деревьями. На дальнем конце длинного стола, находившегося в левой части комнаты, лежали три блокнота и карандаши.

День прошел за разговором – в основном, об обоих вариантах предложений. Поскольку предложения митрополита Филиппа были короче наших, мы использовали их как рабочий вариант и включили в него несколько наших пунктов. К концу дня был составлен следующий документ, с которым все мы были полностью согласны.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СОГЛАШЕНИЕ МЕЖДУ МИТРОПОЛИТОМ ФИЛИППОМ И ЕПИСКОПОМ ПИТЕРОМ ГИЛЛКВИСТОМ

1. Выражение надежды на полное объединение в обозримом будущем.

2. Объединение потребует некоторого изменения позиций с обеих сторон. Нам будет необходимо решить проблему женатого епископата. Это решение будет выработано на предстоящей встрече митрополита и Синода Евангелической Православной Церкви.

3. Введение в Антиохийскую архиепископию членов ЕПЦ, выражающих такое желание и отвечающих необходимым требованиям, должно осуществляться через миропомазание и рукоположение.

4. Структура, являющаяся в настоящее время Евангелической Православной Церковью, будет продолжать свою миссию проповеди Православия американской общественности.

5. Подчиняясь митрополиту, эта новая организация будет возглавляться Советом, руководимым его президентом.

6. Митрополит назначит специального сотрудника, который будет осуществлять взаимодействие с управлением ныне существующей Евангелической Православной Церкви. Этот сотрудник будет давать рекомендации, и отвечать на вопросы, которые могут возникнуть у Совета, и после определенного периода его должность будет упразднена.

7. Митрополитом будет сформирована специальная комиссия богословов, к которой Совет будет обращаться за разъяснением богословских и литургических проблем.

8. Новая структура будет соблюдать правила финансовых взаимоотношений, установленные в настоящее время в архиепископии, и будет ежеквартально докладывать в епархиальное управление о своем финансовом положении.

9. Новая структура архиепископии установит внутреннее литургическое единообразие, приемлемое для всех, на основе консультаций с богословской комиссией.

Я должен был представить эту бумагу Синоду ЕПЦ в июне для обсуждения и выработки ответа. Мы прервались на ленч, а затем перешли в гостиную, чтобы закончить переговоры.

– Ваше Высокопреосвященство, у меня есть к вам важная просьба, – сказал я, когда мы сели. – Я думаю, что наши люди согласятся с тем, что мы написали сегодня утром. Но если говорить о вхождении в Антиохийскую архиепископию. очень важно, чтобы все девятнадцать из нас имели возможность встретиться с Вами в скором времени с тем, чтобы услышать Вашу точку зрения на перспективы распространения Православия в Северной Америке и обсудить с вами лицом к лицу некоторые из связанных с этим вопросов. Могли бы мы после нашего июньского Синода, скажем, в конце лета, приехать сюда и провести с Вами день?

– Несомненно, – сказал он без колебаний. – Давайте ориентироваться на начало сентября.

Наш Синод в июне состоял из пятнадцати, а не девятнадцати человек. Четверо из наших епископов предпочли выйти из ЕПЦ. Их желанием было прекратить любые попытки быть принятыми в Православную Церковь и продолжать строительство ЕПЦ. Мы уговаривали их подождать со своим решением до сентября 1986 года, когда они, по крайней мере, получат возможность поговорить с митрополитом, которого они никогда не видели. Но наши увещания остались безуспешными. Сыграло ли здесь свою роль Константинопольское разочарование? Как бы то ни было, но нам не удалось убедить их приехать.

Пришел сентябрь и вот мы – Синод ЕПЦ – снова собрались на борту самолета, на этот раз направляясь в Нью–Йорк. Мы прибыли на место в четверг вечером – пятнадцать епископов, и еще пятнадцать наблюдателей. Мы взяли напрокат автомобили и поехали в мотель, находящийся совсем рядом с Иглвудом. Наша встреча с митрополитом Филиппом была запланирована на пятницу. В субботу утром мы должны были собраться в церкви Св. Антония в близлежащем Бергенфилде, Нью–Джерси, чтобы служить в присутствии митрополита Филиппа Божественную литургию, которую он должен был увидеть и высказать свое мнение. В воскресение нам предстояло участвовать в совместном богослужении в церкви Св. Антония, а затем отправиться через Джордж Вашингтон Бридж в Крествуд. Там Синод должен был собраться в полдень в Свято–Владимирской семинарии. Мы предполагали находиться там в течение нескольких дней с тем, чтобы принять решение о вхождении в Церковь.

Встреча с митрополитом

Настроение, с которым мы пришли в пятницу утором на встречу с митрополитом Филиппом, было трезвым. Несколько человек были готовы принять православие. Другие еще немного колебались, выражая опасение быть «проглоченными» – то же чувство, которое уже оттолкнуло некоторых наших людей.

Утро пятницы мы встретили за тем же длинным столом, где трое из нас сидели вместе в Марте. Блокноты и карандаши были снова на месте, на этот раз в количестве двух дюжин. С митрополитом на его конце стола находились Его Высокопреосвященство митрополит Багдадский Константин, Его Преосвященство епископ Аннуциан, викарий митрополита, и о. Джозеф Аллен, главный викарий Антиохийской архиепископии в Северной Америке. Наблюдатели сидели за нами. Кэти Мейер и диакон Ханс снабжали нас кофе.

Митрополит Филипп открыл встречу молитвой и заготовленным заявлением, включавшим следующие замечания:

Мы знакомы в общих чертах с вашим прошлым и вашим поиском пути к полному обретению Святой Православной веры. Мы понимаем, что ваш путь к Православию не был легким ввиду многообразия православных юрисдикции на этом континенте. Я уверен, однако, что Святой Дух, Который всегда присутствует в Церкви, должен, говоря словами службы Пятидесятницы, «ввести вас в землю обетованную». Православие, несмотря на юрисдикционную ситуацию в Северной Америке, является вечной истиной Христовой вчера, сегодня и навеки.

Я хотел бы предостеречь вас от поспешных решений, но в то же время, мой братский совет вам – не закоснеть в своем нынешнем состоянии. Какое бы решение вы ни приняли – сейчас или в будущем – примите его вместе единым разумом, единым сердцем и единым духом. Не позволяйте сатане – мастеру лжи и раздора – оказаться среди вас и разрушить ваше единство. Видит Бог, мы имеем достаточно отколовшихся от Церкви религиозных групп в этой стране и достаточно духовной слепоты.

Мы восхищаемся вашим евангельским усердием и глубоко убеждены, что наш Господь умер на кресте и был воскрешен из мертвых, чтобы основать Церковь не для славян, греков или арабов, но для всего человечества. В Нем не существует ни запада, ни востока, ни севера или юга. «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа».

Именно в этом духе мы приглашаем вас снова в ваш дом. Пусть Всесвятый Дух ведет всех нас к тем делам, которые приятны для Его Святой Церкви.

К концу дня мы тщательно изучили тексты предложений с помощью митрополита и других участников встречи, любезно и терпеливо отвечавших на наши вопросы. В обмене мнениями приняли участие большинство наблюдателей. Субботняя литургия и ее обсуждение также оказались полезными, поскольку мы изучали православное богослужение по книгам и нужно было кое–что уточнить. Прихожане церкви Св. Антония устроили нам после литургии изысканный пир.

Теперь наши отношения вышли на новый уровень. Мы изучали православное христианство в течение пятнадцати лет и взаимодействовали с православными людьми на протяжении десятилетия. Митрополит дал нам больше времени, чем мы просили, ответил на каждый поставленный нами вопрос и предложил быть нашим отцом во Христе. Он готов привести нас в Церковь в течение года, если мы выразим такое желание. Мы вернулись в Свято–Владимирскую семинарию и устроились на ночь. Самое важное в нашей жизни собрание было назначено на 9 часов утра в понедельник. Я отчетливо помню его.

После молитвы я сказал:

– Братья, я никогда в жизни не проводил и не посещал собрания, подобного этому. Поэтому я просто сяду, а вы говорите, как пожелаете.

Хэролд Данавэй выступил первым. Начиная с Константинопольского путешествия, его колебания относительно вхождения в Церковь нарастали. Я предполагал, что его мнение будет отрицательным.

– Джентльмены, у нас нет выбора, – сказал он. – Я говорю «да». Я готов войти.

Он человек немногословный и это могла быть одна из его длинных речей!

Следующим был Уэлдон Харденбрук. Он, также как Хэролд, занимал отрицательную позицию в последний год.

– Я согласен, – сказал он. – Мне понравилось то, что я увидел за этот уикенд.

При положительном мнении этих двух людей дело было решено. Каждый знал это. Собрание закончилось за пять минут, или даже меньше, не считая формального подтверждения остальными своего положительного ответа. Было только одно «может быть» от того, кто хотел больше времени на размышления, и в течение последующих недель оно превратилось в «нет». Но даже он чувствовал, то мы должны войти в Церковь. Мы обладали в Синоде большинством в четырнадцать голосов, вместе с семнадцатью приходами и почти двумя тысячами людей от Аляски до Атланты.

Я хотел бы сказать, что это был счастливейший день моей жизни, но этот день еще должен был прийти. Несомненно, я был счастлив. Но та часть меня, которая вырабатывает чувства, была перегружена в течение всего уикенда, и ощущение значимости только что происшедшего было притуплено. Мы прервали утреннее заседание перед полуднем и я предполагал пойти к телефону, чтобы позвонить митрополиту Филиппу. Но я встретил друга на факультете Свято–Владимирской семинарии и не успел. К тому времени, как мы закончили ленч, пора было возвращаться на заседания.

Мы закончили работу чуть раньше 4 часов и я быстро покинул помещение, спеша позвонить в Иглвуд. Ответила Кэти Мейер.

– У меня есть кое–какие хорошие новости для митрополита, если он на месте, – сказал я.

– Епископ Питер, благодарю Вас за звонок, – сказал митрополит, взяв трубку.

– Я с радостью сообщаю Вам, что нашим ответом является «да», но мы хотели бы сообщить вам об этом лично. Если мы заедем в 3 часа дня в среду, не могли бы Вы выйти на порог и дать нам благословение? Я имею в виду, самое большее, пять минут.

– Кэти, буду ли я здесь в три часа в среду? – спросил он мимо трубки. Что–то невнятно донеслось из другой комнаты о необходимости уйти с какой–то встречи.

– Я буду счастлив видеть вас. Приезжайте в три.

На следующее утро я сказал своим в начале собрания, что мы должны пообещать друг другу быть краткими в среду.

– Митрополит прерывает что–то для встречи с нами, – сказал я. – Давайте появимся точно вовремя, я скажу «да» от имени нас всех, попросим у него благословение и уедем.

Мы провели за обсуждением дел ЕПЦ весь вторник и утро среды. После ленча в среду мы быстро сели в свои автомобили и за 40 минут доехали до Иглвуда. В 2:55 последняя машина припарковалась к тротуару. На минуту мы собрались на дороге.

– Давайте подойдем вместе по дорожке к ступеням парадного входа. Диакон Говард Шеннон постучит в дверь, а дальше буду действовать я. Помните, максимум пять минут.

Мы спустились по дорожке и встали вместе у подножья лестницы. Диакон Говард постучал и диакон Ханс подошел к двери, сопровождаемый митрополитом.

– Входите, – сказал митрополит Филипп, жестом приглашая нас внутрь.

– Спасибо, Ваше Высокопреосвященство, но вы заняты, а все, что мы хотим – это сообщить Вам о нашем решении и попросить Вашего…

– Я сказал, входите, – прервал он, может быть, немного взволнованно. – Ханс, ведите их сюда. Проходите, проходите.

Митрополит направился в банкетный зал в задней части дома и мы вынуждены были проследовать за ним. Я взглянул вперед – и не мог поверить своим глазам. Столы были расставлены в форме буквы «П», перекладина которой находилась в передней части комнаты, а палочки шли вдоль стен. Они были покрыты скатертью и уставлены фарфором, серебром, хрусталем и бесчисленными подносами со всевозможными видами восточных кондитерских изделий. Слезы навернулись мне на глаза, когда митрополит жестом предложил нам выбрать места и сесть. Сам митрополит Филипп остался стоять на своем месте в центре.

– Братья, – сказал он, широко улыбаясь. – Добро пожаловать домой!

Кнопка моего счастья, наконец, оказалась нажатой! После благословения каждый приступил к кофе, сладостям и разговору. Но чего–то все же недоставало. Ощущение было такое, что хотелось выбежать на улицу, чтобы танцевать и праздновать. Но люди, которым за тридцать, в воротничках духовных лиц, не танцуют друг с другом (по крайней мере, в православной Церкви). Может быть, нам стоило петь, нанять духовой оркестр или «короновать короля»?

– В чем дело, епископ Питер? – спросил митрополит.

Я сидел прямо через стол напротив него и переполнявшие меня чувства, очевидно, отражались на моем лице.

– Я настолько взволнован, я хочу как–то отпраздновать это событие. Все, что вы сделали, просто чудесно. Но должны же и мы сделать что–то такое, что даст выход этому чувству…

– Ханс, – позвал он, делая диакону знак подойти к столу. – Принесите сигары!

Весь зал взорвался от хохота. Это было именно то, что требовалось в данный момент. Диакон Ханс вернулся в комнату с двумя ящиками огромных импортных сигар. Люди, которые никогда не курили, взяли по одной и зажгли. Это было подобно вскрытию огромного выпускного клапана. Минуту или около того спустя Кэти вошла в зал с новым кофейником.

– Ваше Высокопреосвященство, – сказала она. – Это выглядит как притон для курения опиума.

Мы снова расхохотались. Мы как будто забыли о своем сане на несколько драгоценных моментов и наслаждались каждой минутой этого состояния.

После того как эмоции смягчились за кофе и десертом, отец Гордон Уолкер задал вопрос:

– Ваше Высокопреосвященство, – начал он. – Многие из нас происходят из среды, которая была очень произраильской. Теперь мы входим в Церковь, которая была принесена в Америку арабскими христианами. Воспользуйтесь минутой, пока эти развращенные люди докуривают свои сигары (у него тоже была в руках сигара, а он их ненавидит) и расскажите нам, какова ваша точка зрения на воссоединение израильской нации.

Можно горько сожалеть о том, что ответ митрополита не был записан на магнитофон. В течение тридцати минут, начав с Авраама в Ветхом Завете, митрополит Филипп дал нам самое волнующее изложение библейского рассказа об израильской и арабской нациях, которое я когда–либо слышал. Он тщательно объяснил разницу между сионизмом, для которого характерны национализм и апартеид, и иудаизмом как уважаемой верой. Я не могу представить евангелического христианина, который не встал бы в очередь и не заплатил за вход, чтобы услышать эту речь. Я ушел с еще большим желанием мира и справедливости на Ближнем Востоке – как для Израиля, так и для палестинцев – чем имел до этого.

– Господь да будет со всеми вами, – сказал митрополит, закончив свой ответ, – и, пожалуйста, передайте мою любовь всем вашим прихожанам. Давайте, используем предстоящий год для того, чтобы лучше узнать друг друга. Будем рассчитывать не позднее следующего лета или, самое позднее, осени начать миропомазание и рукоположение для введения вас в Церковь.

Есть песнопение, которое православные христиане поют на свадьбах, годовщинах и особенно на архиепископских служениях Божественной литургии. Мы выучили это песнопение много лет назад и оно уже стало частью нашей традиции. Когда мы встали, чтобы выйти из–за стола, то, не сговариваясь, повернулись к нашему старшему другу и запели в один голос: «Многая лет, многая лета, многая, многая, многая лета!» Мы пели во весь голос. Все помещение растворилось в слезах и объятиях. Никогда в жизни я не вкладывал столько значения в слова песнопения!

По дороге к выходу о. Джо Аллен, прибывший во время празднования, взял меня за руку и отвел в сторону.

– Я хочу кое о чем вас попросить. В декабре мы будем праздновать 20–летнюю годовщину служения митрополита в епископском сане. В воскресенье, 9 декабря, будет служиться архиерейская литургия в соборе в Бруклине, а за ней последует банкет на острове Статен–Айленд. Не могли бы вы и ваша жена приехать в качестве наших гостей и представителей ЕПЦ?

Нью–йоркский уикенд

Мы решили приехать в Нью–Йорк на два дня раньше, чтобы посетить Рождественскую ярмарку на Манхэттене. За месяц или около того до нашего отъезда, когда я заказывал по телефону билеты на самолет, что–то подсказывало мне позвонить в Бостон нашим друзьям Тому и Лавлейс Говард – узнать, не захотят ли они подъехать на день, чтобы сделать субботние покупки и пообедать с нами вечером. «Подсказывает ли мне эту мысль Господь? – подумал я. – Вряд ли. У Говардов и так больше, чем достаточно дел в это время года». Я заказал билеты и забронировал номер в отеле.

Самолет приземлился в Ла Гардия после обеда, и мы с Мерилин отправились на автобусе в Манхэттен. Было 9:00, когда мы зарегистрировали свое прибытие в отеле – слишком рано, чтобы устраиваться на ночь. Поэтому, мы оделись потеплее и отправились бродить в Рокфеллеровский центр, чтобы посмотреть на конькобежцев и елку, к «Саксу» – взглянуть на анимированные рождественские окна, в собор Св. Патрика, по Пятой авеню к башне Трам и обратно в отель.

Суббота была оставлена для магазинов. Мы решили начать с «Сакса» на Пятой авеню. Выйдя из отеля и направившись вниз по улице, мы наткнулись на Валдорф Астория.

– Давай проберемся через вестибюль и посмотрим рождественские декорации, – предложил я Мерилин, чувствуя, что мы должны были пройти через вестибюль.

Мы вошли внутрь, поднялись на эскалаторе и спустились вниз через холл. Все декорации были вывешены и выглядели красиво. Мы провели некоторое время, дрейфуя из одного конца в другой, пока не вышли на улицу. Толпа снаружи была уплотнена до предела – локоть к локтю, плечо к плечу. Я посмотрел вперед в направлении угла и вдруг увидел протискивающихся вниз по тротуару Тома и Лавлейс Говард и их сына Чарльза! Это казалось еще одним символическим событием в нашем путешествии. «Господь прямым путем привел меня…» (Быт. 24:27). Мы все вошли снова в Валдорф, все еще не веря этой случайной встрече после того, как мы несколько лет не видели друг друга и назначили время для обеда в этот вечер.

Воскресное утро настало очень быстро. Мы взяли такси до собора и прибыли туда точно к девяти. Православные христиане собрались со всей страны, и миряне, и духовенство, включая митрополита Феодосия и архиепископа Иакова. С проповедью на литургии выступил о. Павел Шнейрла. После службы о. Энтони Габриэл из Монреаля отвез нас на праздничный банкет. В течение нескольких часов мы пировали, чествуя человека, которого нам скоро предстояло называть «Сайдна» – почтительное арабское слово, означающее «господин». Понедельник мы провели с друзьями в Свято–Владимирской семинарии, а на вторник мы с Мерилин, согласно предварительной договоренности, должны были встретиться с митрополитом Филиппом, чтобы кратко проинформировать его о нашем продвижении за последние три месяца.