Текст книги "Возвращение домой"

Автор книги: Питер Гиллквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Самое раннее новозаветное упоминание – это Деяния, 1:20, где говорится об измене и замещении Иуды. В первоначальном тексте Библии короля Иакова читаем: «Пусть епископство его примет другой». Некоторые из новейших протестантских переводов искажают смысл этого слова, передавая епископство как «роль лидера» (NIV), «обязанности» (Мофатий), «положение» (Гудспид), или, немного лучше, должность (NASB, NKJV). На самом же деле в греческом подлиннике стоит слово «episcopen», точное значение которого – должность епископа. Ко времени написания книги Деяний это слово не имело другого значения. Двенадцать апостолов, кстати сказать, признавались всеми в качестве первых епископов Церкви.

Затем, в своем Послании к Филиппийцам, написанном примерно в 65 году, апостол Павел пишет: «Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Христе Иисусе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами» (Флп. 1:1). По своему буквальному смыслу этот отрывок свидетельствует о том, что должность епископа существовала в филиппийской церкви к середине первого столетия.

Часто возникает вопрос – и мы также с ним столкнулись – о взаимозаменяемости терминов пресвитер и епископ в Деяниях и Посланиях. В самом деле, разве в местах, подобных Деян. 20 (Павел и ефесские блюстители в Милете) и Тит. 1:5 («…поставил по всем городам пресвитеров») одни и те же термины не могут относиться как к епископу, так и к пресвитеру? Несомненно, возможность такого смешения понятий существует в некоторых отрывках. Но в любом случае, можно считать доказанным, что и в Новом Завете, и в наиболее ранних документах христианской истории упоминаются три конкретных вида пастырского служения: епископ, пресвитер и диакон.

Для нас наиболее интересным местом оказалась глава 15 книги Деяний – Собор в Иерусалиме. В Антиохии возник спор о необходимости соблюдения иудейских законов, и местная церковь, не будучи в состоянии самостоятельно решить эту проблему, передала ее на рассмотрение апостолов и братьев в Иерусалиме. Это было в 48 или 49 году. Был созван Собор, чтобы узнать волю Божию и уладить дело.

Обратите внимание, что происходит. В присутствии «апостолов и пресвитеров» (стих 4) на собрании, включавшем апостола Петра, после того как все закончили говорить, именно Иаков, брат Господень, а не один из Двенадцати, «начал речь… и сказал: мужи братия, послушайте меня» (стих 13). И Иаков высказал заключительное суждение о том, что должно быть сделано, чтобы разрешить разногласия. Почему Иаков? Почему не Петр или один из прочих Апостолов? Потому, что, согласно всем ранним авторам, которые обращались к этой теме, Иаков был епископом Иерусалима к моменту проведения Собора. И, согласно свидетельству 15–й главы Деяний, он действовал в полном соответствии со своим положением.

В моем собственном продвижении от конгрегационной к епископальной форме церковного управления оказались полезными два наблюдения. Во–первых, в современном мире, также как и в Новом Завете, любой епископ, заслуживающий уважения, должен заботиться о том, чтобы услышать «аминь» от своей паствы. Ситуация в действительности такова, что церковь, возглавляемая епископом, является епископальной, пресвитериальной и конгрегационной одновременно. Паства имеет голос, также как и дьякон и пресвитеры. Разница заключается в том, что при конгрегационной форме управления каждый обладает равным правом голоса и паства оказывается, в конце концов, пасущей своего пастыря. В случае епископального управления каждый также имеет право на свое мнение, но спор прекращается епископом. Как и в случае с Иаковом в книге Деяний, епископ принимает окончательное решение.

О втором наблюдении лучше всего рассказать, передав разговор, состоявшийся за завтраком с президентом евангелической общины. Мы уже дошли к тому времени до открытия епископов в ранней Церкви и решили принять епископальное управление. Мой друг, чья община относилась к одной из конгрегационных церквей, был несколько удивлен сменой нашего курса. Он был убежден, что Новый Завет учил только конгрегационной форме правления.

В ходе разговора мы коснулись вопроса о новом течении в некоторых из его церквей. «Многие наши пастыри сильно увлеклись учением людей вроде Рэя Стедмана о коллективном пресвитериальном руководстве (коллективном старшинстве), – сказал он. – Возникают трудности, когда в церквях с конгрегационным управлением появляется такой пресвитериальный акцент. Некоторые из наших церквей уже пошли этим путем».

– Что бы вы сделали, если бы конгрегация проголосовала за переход к коллективному пресвитериальному руководству? – спросил я.

– Мы не были бы от этого в восторге, но примирились бы с ним, если оно не станет постоянным, – ответил он. – Иначе мы превратимся в пресвитериан.

– А если люди воспользуются своим конгрегационным правом сделать такое руководство постоянным? – спросил я.

– Тогда я должен буду вмешаться и прекратить это, – сказал он.

– Это будет соответствовать епископальному управлению, – заметил я.

На самом деле, в конце концов, кто–то всегда оказывается ответственным. Мы можем говорить о правлении народа, эгалитаризме, конгрегационализме и всем прочем, но, в конечном счете, один человек будет стоять во главе колонны. Разве не этому нас учит природа? В Самой Троице, где три Личности обладают в полной мере Божественной природой, началом и источником единства является Отец. Будь то на небе или на земле, существуют иерархии армий, людей и ангелов.

Есть еще одна вещь, которую мне хочется сказать о епископах, и это очень утешительная вещь. После многолетних попыток жить под как можно меньшим руководством, я, наконец, знаю, кто наделен властью. Я почитаю за честь наклоняться и целовать руку нашего архиепископа, Филиппа, с которым мы равны как братья во Христе, но которому, тем не менее, я охотно подчиняюсь как иерарху, ведущему наблюдение за моей душой.

Не так много лет назад я бы страстно возразил на только что сказанное мною: «Все это прекрасно, но что, если у вас окажется плохой епископ». Во–первых, православные христиане помогают в выборе своего епископа. Во–вторых, каждый епископ подотчетен Синоду епископов и, в конечном счете, Патриарху. По этой причине, когда попадались плохие иерархи, они устранялись (еретик Несторий занимал самый высокий пост в восточной Церкви, и даже он был замещен). В–третьих, лучше слабый лидер, чем вообще никакого. Анархия – худшая разновидность управления.

Я разделяю старый баптистский тезис, что власть может развращаться, и что абсолютная власть развращается абсолютно – хотя ни один православный епископ не имеет абсолютной власти. Но верно и обратное: независимость развращается и абсолютная независимость развращается абсолютно. Ибо такая независимость стимулирует установление абсолютной власти – абсолютной власти в руках каждого индивидуума.

Иерархи существовали в Израиле, в новозаветный период и на протяжении всей истории Церкви. В библейском контексте они появляются одновременно с территориальными образованиями.

Доклад о вероучении

Мы энергично разбирались с литургией, таинством причащения и епископами, когда Ричард Бэлью предложил нашему вниманию добытые им сведения о вероучении ранней Церкви. Мы нуждались в передышке, и мы ее получили. Ибо для наших сердец и разума – как людей, принявших апостольское учение – было одновременно утешением и вызовом слышать, как неутомимо древние христиане проповедовали и защищали Господа нашего Иисуса Христа как совершенного Бога и совершенного Человека.

– Нам предстоит узнать, что каждый важный спор на Вселенских Соборах начинается с тотальной атаки на Самого Христа, – начал Дик Бэлью. – Первая из них достигла апогея летом 325 года, когда Вселенский Собор был созван в Никее для рассмотрения вопроса о ереси, получившей название арианства.

Арий был пресвитером в александрийской церкви. Он вызвал сильное волнение среди паствы учением о том, что Иисус Христос был сотворенным существом, чем–то меньшим, чем совершенный Бог. Согласно Арию, Его жизнь началась в какой–то момент времени. И, подобно всем лжеучителям в истории. Арий для подтверждения своего мнения имел множество библейских цитат с собственным толкованием. Он нашел последователей и среди духовенства, и среди мирян, и число его приверженцев росло. Его епископ, божественный Александр, был глубоко озабочен и созвал Собор, который отверг точку зрения Ария. Когда ересь распространилась, вовлеченной оказалась вся Церковь и даже император.

Для того чтобы обсудить и урегулировать эту проблему сотни представителей от всего христианского мира собрались в Никее незабываемым летом 325 года. Ибо Иисус Христос обещал Своей Церкви дар Святого Духа, наставляющего на всякую правду, приводящую к познанию полной истины. Это было первой проверкой данного обетования в послеапостольскую эру.

Когда собрались делегаты, включая Ария и его последователей, на сцене появилось новое действующее лицо. Св. Афанасий был блестящим исследователем Писания и преданным последователем Иисуса Христа. За семь лет до этого в возрасте двадцати одного года он уже написал книгу, которой было суждено стать одним из величайших произведений христианской классики всех времен: «О воплощении». Во введении к английскому переводу этой работы К.С.Льюис сказал, что, когда он открыл эту книгу, то вскоре обнаружил, что «читает шедевр».

На Соборе этот молодой человек стал одним из главных защитников апостольской веры. Арию оказалось не под силу соперничать со Св. Афанасием. По мере того, как проходили недели лета, в Никее в жарких дебатах формировалось прочное православное единомыслие. По прошествии трех месяцев был составлен и подан на рассмотрение краткий документ, содержащий совокупность христианского учения о личности Иисуса Христа. В общей сложности 318 епископов подтвердили и подписали то, что мы знаем сегодня как первую и более длинную часть Никейского Символа веры.

Православие Св. Афанасия одержало победу на Соборе. Что касается Христа, то не было времени, когда Он не существовал! Эта истина стала лозунгом Церкви в ее борьбе за упрочение достигнутого в Никее, продолжавшейся почти столетие. Арий, хотя и побежденный, не сдался. На самом деле после Никеи его движение расширилось. В некоторые моменты в течение последующих лет казалось, что арианизм может одержать верх – настолько, что кто–то выбил медаль с изречением: «Афанасий против всего мира».

Но истина Христова восторжествовала. Он, «рожденный от Отца прежде всех времен», проповедовался и почитался в единой святой Церкви.

Изучение Никеи позволило нам узнать несколько вещей, важных для нашего пути к православию. Первое и самое важное – оно дало нам твердое определение того, чему учит Новый Завет об Иисусе Христе. До этого наше внимание было поглощено делом Христа – тем, что Он сделал для нас – без должного интереса к тому, кем Он был: вечным Сыном Отца, принявшим человечество ради нашего спасения, одновременно Богом и Человеком. Мы, разумеется, верили в божественность Христа, но значимость факта воплощения Сына Божия переживалась нами в недостаточной мере. Никейский Символ веры стал для нас, как он всегда был для православного христианства, той оградой, за которую мы ранее не осмеливались заходить в нашем понимании Христа.

Во–вторых, Никея показала, как должно осуществляться действие Собора в Церкви: когда благочестивые епископы, священники, дьяконы и миряне собираются вместе, чтобы узнать Божественную истину, она сообщается им Духом Святым. Собор в Иерусалиме из главы 15 книги Деяний не был единичным явлением. Вся идея определения воли Божией во взаимном согласии приобрела для нас новый смысл.

В–третьих, Никея послужила для нас введением к другим важным Соборам в истории Церкви. Ибо Никея была первым из семи Вселенских Соборов, созывавшихся между 325 и 787 годами, каждый с целью исправить ошибку, и проясняя истину. Эти семь соборов в их совокупности закладывают фундамент для церковного понимания апостольских оснований вероучения и служат им охраной.

Когда неделя подошла к концу, мы осознали, что наша работа только началась. Если бы наши занятия были чисто академическими, у нас не было бы особых оснований для беспокойства. Но мы приняли обязательство измениться в соответствии с обнаруженной истиной. Если то, что мы обнаружили в ходе изучения Церкви, разделялось и практиковалось всеми христианами повсеместно, и если это отличалось от того, во что мы верим и применяем на практике, мы должны покориться. Мы устали от нововведений; мы стремились к полноте Истины.

Мы оставляли остров с тем, чтобы научиться жить в литургии и таинстве причащения и сосредоточить свою жизнь на почитании Отца, Сына и Святого Духа. Мы уезжали с пониманием и желанием епископского надзора и реальности видимого авторитета в Церкви. И еще: мы увозили с собой обновленную признательность и любовь к Господу нашему Иисусу Христу – Слово Божие воистину стало плотью и жило в нас!

4

В ПОИСКАХ ЦЕРКВИ НОВОГО ЗАВЕТА

В середине 1975 года мы могли уже сделать несколько выводов, касающихся Церкви, основываясь на нашем изучении древнехристианской истории.

Церковное богослужение имело специфическую форму, или структуру. Оно было литургическим, берущем свое начало в богослужении, данном Богом в ветхозаветном откровении и получившем свое завершение в Новом Завете во Христе, нашем великом Первосвященнике. Кроме того, к нашему большому удивлению, послеапостольские авторы говорят нам, что этот основной порядок богослужения был по существу одинаковым в церквах всего мира.

Ранняя Церковь была сакраментальной. Она единогласно исповедовала таинства как реальность и практиковала их. Бог подавал в них людям Свою благодать. Крещение действительно было очищением грехов и ниспосланием Святого Духа, в точном соответствии с обещанием апостола Петра своим слушателям в день Пятидесятницы (Деян. 2:38). Евхаристические Дары действительно были Телом и Кровью Христа, как Сам Господь убеждал Своих учеников перед смертью (Лк. 22:19—20). В таинстве брака муж и жена на самом деле становились одной плотью.

Возглавление или форма управления Церковью была иерархической с самого начала – ее структура включала епископов, пресвитеров, диаконов и церковный народ. Нашим ответом на эту форму правления было формирование в 1975 году Новозаветного апостольского ордена (НЗАО) в надежде организовать нечто работоспособное и в то же время избежать основания новой деноминации. Мы считали своим долгом основать церкви, обладающие следующими двенадцатью свойствами:

1. Благодать.

2. Подлинная община.

3. Откровение.

4. Авторитетное и направленное на служение руководство.

5. Забота.

6. Видение и слышание Бога.

7. Добрые дела.

8. Благочестие.

9. Православное богословие.

10. Богослужение.

11. Радостная надежда.

12. Кафоличность.

К началу 1979 года НЗАО стало Евангелической Православной Церковью. Обещание нашей пастве и друг Другу, что в один прекрасный день мы станем частью исторической Церкви, когда найдем ее в современном мире, по–прежнему оставалось в силе.

В нашем понимании способом распознать правду Божию и Его волю относительно Его людей была соборность. Ранняя Церковь рассматривала различные проблемы и сомнения, с которыми ей приходилось сталкиваться, соборно – будь то на местном, региональном или вселенском уровне. Ранние христиане исходили из того, что сообща они могут определить, в каком направлении Бог ведет Церковь.

Центральным пунктом апостольского вероучения была Святая Троица и воплощение Сына Божия. Эти истины были на переднем крае обороны буквально во всем, во что ранняя христианская Церковь верила, чему она учила и за что она боролась.

Позвольте мне подчеркнуть еще раз, что для нас обретение твердой уверенности в этих реальностях – литургии, таинстве евхаристии, епископальном управлении – далеко не всегда было легким делом. В особенности с литургией и евхаристией. То, что они были истинны и практиковались повсеместно в Древней Церкви, было для нас прискорбной очевидностью. Здесь мы ничего не могли возразить. Сложность с древним христианством заключалась в том, чтобы сделать его действующим.

Но разве не всегда так бывает в процессе обращения?

Богослужение Церкви к концу первого тысячелетия ее существования в различных местах имело по существу одинаковую форму. Вероучение было одним и тем же. Вся Церковь исповедовала один Символ веры, одинаковый повсюду, и выдержала много атак. Церковное управление было везде в основном одинаковым. И эта единая Церковь была православной.

1054: Как был потерян Запад

Трения стали нарастать в последней части первого тысячелетия. К началу второго они достигли критической точки. В то время как различные вероучительные, политические, экономические и культурные факторы работали на разделение Церкви на части, которые впоследствии получат название Востока и Запада, два основных старых вопроса приобрели преобладающее значение: 1) должен ли один человек, папа Римский, рассматриваться как главный епископ Церкви? и 2) добавление filioque в церковный Символ веры.

Папство

Среди двенадцати апостолов Петр был признанным лидером. Он говорил от имени Двенадцати до и после Пятидесятницы. Он известен как первый епископ Рима. Никто не ставил под сомнение его значение.

После смерти апостолов, по мере развития церковного управления, епископ Рима был признан первым по чести, даже, несмотря на то, что все епископы были равны. Но по прошествии примерно трех столетий епископы Рима постепенно начали присваивать себе роль превосходящих над остальными. И, без общего согласия, они ультимативно провозгласили себя единственно подлинными преемниками апостола Петра.

Подавляющее большинство других епископов никогда не оспаривали первенство римского епископа, но даже в Италии они открыто отвергали папские претензии быть всеобщим главой Церкви на Земле. Такое изменение древней практики было вызвано двумя факторами: нахождением четырех из пяти патриархов на Востоке (на Западе находился только Рим) и упадком мощи Римской империи на Западе. Возросшая власть Римского папы стала одним из основных факторов отрыва Римской Церкви и всех, кого она смогла собрать вокруг себя, от исторической православной Церкви.

Добавление к Символу веры

В Церкви стали также проявляться разногласия относительно Святого Духа. Исходит ли Святой Дух от Отца? Или он исходит от Отца и Сына? В Евангелии от Иоанна (15:26) Господь Иисус Христос утверждает: «Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух Истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне». Это главное положение об «исхождении» Святого Духа во всем Новом Завете, и в нем ясно сказано: Он «от Отца исходит».

Поэтому, когда Константинопольский Собор 381 года на закрытом заседании подтвердил Никейский Символ веры, составленный в 325 году, он расширил этот Символ, чтобы провозгласить следующие знакомые слова: «И в Духа Святого, Господа животворящего, Который исходит от Отца, которому мы поклоняемся равно с Отцом и Сыном».

Но два столетия спустя на поместном соборе в Толедо, Испания (589 год), король Рекарред объявил, что должно исповедывать Святого Духа исходящим от Отца и Сына (фраза «и Сына» на латинском языке обозначается словом filioque; поэтому данная проблема часто называется «спором о filioque»). Король мог иметь добрые намерения, но противоречил апостольскому учению о Святом Духе. К несчастью, поместный Испанский собор согласился с его ошибкой, и она постепенно распространилась на Западе, хотя вначале и отвергалась папами.

Исходя из учения Священного Писания, как оно исповедовалось всей Церковью в Никее и Константинополе, и в течение предшествующих столетий, не было никаких оснований полагать что–либо иное, чем исхождение Святого Духа от Отца.

Но столетие спустя, Папа римский, сделав шаг, во многом обусловленный сложным переплетением политических факторов, односторонне изменил Символ веры без созыва Вселенского Собора. Хотя это изменение было первоначально отвергнуто и на Востоке, и на Западе – даже некоторыми близкими к Риму епископами – Риму в конце концов удалось заставить Запад капитулировать.

Последствием для западной Церкви, естественно, стала тенденция отводить Святому Духу менее важное место, чем Богу Отцу и Богу Сыну. Изменение может казаться незначительным, но его последствия оказались катастрофически огромными. Этот предмет разногласий с отступлением папы от православного вероучения Церкви стал другой определяющей причиной увековечивания отпадения римской Церкви от исторической православной Церкви – Церкви Нового Завета.

Великая схизма

Конфликт между папой Римским и Востоком нарастал, особенно в отношениях папы с епископом, или патриархом, Константинопольским. Папа зашел настолько далеко, что провозгласил свое право решать, кто должен быть епископом Константинополя, что нарушало исторический прецедент и выходило за пределы его компетенции. Папа, не руководствуясь больше правилами управления новозаветной Церковью, пытался политическими средствами подчинить всю Церковь своему господству.

Причудливые и запутанные интриги следовали одна за другой по мере того, как ряд римских пап проводил свою постоянную политику попыток контролировать весь христианский мир. Возможно, самый неслыханный инцидент среди этих политических, религиозных и даже военных козней, которые касались Востока, произошел в 1054 году. Посланный папой кардинал во время воскресного богослужения положил на алтарь церкви Софии Премудрости Божией в Константинополе документ, отлучающий константинопольского патриарха от Церкви!

Папа, разумеется, не имел никакого законного права поступать подобным образом. И последствия были ошеломляющими. В последующие десятилетия были написаны некоторые не очень приятные главы истории Церкви. Окончательным итогом папских интриг стало отделение римской Церкви от Церкви Нового Завета. И эта схизма никогда не была залечена.

Проходили века, и конфликт продолжался. Все попытки воссоединения провалились, и римская Церковь отдалялась все дальше и дальше от своих исторических корней. Таковы неизбежные последствия уклонения от Церкви. Отход римской Церкви от Церкви исторической не смог стать исключением.

Развилка на нашем пути

Итак, вот к чему мы пришли. В своем путешествии через историю мы тщательно проследили тысячелетие неразрывной преемственности в Церкви.

Излишне говорить, что мы подтвердили представление о Церкви, изложенное на страницах Нового Завета. Мы обнаружили ту же самую Церковь во втором и третьем столетиях, подвергающуюся жестоким гонениям, служащую литургию в домах, катакомбах и даже на кладбищах, и руководимую епископами, которые часто заканчивали свой жизненный путь как мученики. Мы нашли ее в четвертом веке защищающей веру в Никее и в пятом веке – в Халкидоне.

Мы проследовали за ней вплоть до восьмого столетия, изучили ее великие Соборы, полюбили ее апологетов, святых, учителей, то, как они проповедовали Евангелие, боролись с еретиками и подтверждали почитание святых икон. Мы были поражены тем, как смело встречали в Церкви этические и догматические искажения вероучения, и как постоянно удавалось избежать возможного разрушения. Бог был с Церковью в девятом и десятом веках, а миссионерская деятельность Кирилла и Мефодия заложила основу для обращения Руси ко Христу, которое началось в 988 году.

Но затем наступил 1054 год, и мы оказались перед лицом выбора. Произошел раскол. Я до сих пор помню физическое ощущение, которое у меня было, когда я сказал своим единомышленникам: «Восток прав в сопротивлении папству и в отрицании дополнения filioque». После этого я сделал глубокий вздох. «Я думаю, что это делает нас… православными». И тут же возникло чувство изоляции, беспокойства, неприкаянности. Где эта Церковь сегодня? Существует ли она до сих пор? Или она тихо скончалась где–то в позднем средневековье?

Надо отметить, что никто из нас, насколько мне известно, не состоял когда–либо в православной Церкви. Большинство из нас даже не знало о ее существовании. По этой причине – я должен с сожалением сообщить – мы решили создать ее заново.

Запад: реформация и контрреформация

В течение столетий, последовавших за 1054 годом, в истории, несомненно, отмечалось растущее различие между Востоком и Западом. Восток сохранял Новозаветную веру во всей полноте, богослужения и обычаи, поддерживающие апостольские основы. Западная, или римская, Церковь начала крестовые походы, от которых происходили самые глубокие и болезненные раны, когда–либо нанесенные Востоку Западом, и, возможно, труднее всего поддающиеся лечению. Рим, кроме того, склонился к более рациональной вере. И она стала мощной политической силой в западном мире. Заметим, меньше, чем через пять веков после того, как Рим встал на путь односторонних решений в области вероучения и практики церковной жизни, назрел еще один конфликт – и на этот раз не с соседним Востоком, но внутри самого западного лагеря.

Хотя многие на Западе, включая некоторых из пап, высказывались против многих изменений в римской доктрине и практике, остановить процесс упадка не удалось. На этот раз малоизвестный германский монах по имени Мартин Лютер неосторожно выступил с критикой римо–католической церкви, что, в конце концов, повлияло на ход мировой истории. Его известные «девяносто пять тезисов», просто призывающие к дебатам по конкретным вопросам, были прибиты к двери церкви в Виттенберге в 1517 году. Через короткое время эти тезисы дали начало тому, что получило на Западе название протестантской Реформации. Лютер дважды искал аудиенции у папы, но получил отказ, и в 1521 году он был отлучен от римской Церкви. Он не собирался разрывать отношения с Римом: в его планы входила только реформация Церкви. Но Рим отказался от уступок. Лютер также стоял на своем. Дверь к единству Запада громко захлопнулась.

Протесты Лютера распространились подобно пожару, раздуваемому бушующим ветром. За реформами, которых он добивался в Германии, вскоре последовали требования от Ульриха Цвингли в Цюрихе, Джона Кальвина в Женеве и сотен других по всей Европе. Питаемая разнообразными политическими, социальными и экономическими факторами, реформация проникла буквально во все углы и щели римской Церкви. Духовный авторитет последней на Западе был значительно ослаблен по мере того, как это грандиозное разделение возникало и разрасталось. Отголоски этого конфликта доходят и до наших дней.

В дополнение к проблемам на европейском континенте, английская Церковь также оказалась в процессе поиска собственного пути. Генрих VIII, подталкиваемый своими брачными проблемами, заменил папу римского собой в качестве главы Церкви Англии. А сама английская Церковь окажется раздробленной глубокими раздорами, которые повлияют на судьбу Соединенных Штатов и Канады.

По мере того, как десятилетие проходило за десятилетием, многие ветви протестантизма на Западе принимали все более отличающиеся формы. Были даже течения, которые настаивали на том, что они не являются ни римо–католиками, ни протестантами.

Все, кажется, разделяли взаимную неприязнь к епископу Рима и порядкам в его Церкви и все больше и больше желали гораздо менее централизованных форм управления. В то время как некоторые, например, лютеране и англикане, придерживались традиционной литургии и таинств, другие, такие как реформированные церкви и более радикальные анабаптисты и их потомки, подвергали сомнению и отвергали многие библейские реальности, включая иерархию, таинства и исторические традиции (независимо от того, когда и где они возникали), полагая, что тем самым освобождают себя от римского католицизма.

Сегодня многие искренние, открыто исповедующие свою веру христиане готовы отвергнуть даже библейские данные, которые подтверждают деятельность христианской Церкви, просто потому, что они считают такую историческую деятельность «слишком католической». В своем усердии восстановить первоначальную чистоту протестантское учение, само того не осознавая, зашло слишком далеко.

Таким образом, хотя они и сохранили в той или иной степени остатки первоначального христианства, ни протестантизм, ни католицизм не имеют права претендовать на сохранение в истории полноты новозаветной Церкви. Отделившись от православной Церкви, Рим утратил свое место подлинного исторического выражения Церкви Нового Завета. В разногласиях реформации протестанты, при всех своих добрых намерениях, энтузиазме и верной критике, не смогли вернуться в Новозаветную Церковь.

Православная Церковь сегодня

Мы потратили десятилетие с 1977 по 1987 год на знакомство с Православной Церковью – ее духовенством и паствой. Казалось невероятным обнаружить точно такую веру во Христа, к какой мы пришли, но она оказалась надежно внедренной в культурную оправу, о которой мы почти ничего не знали. Временами мы опасались, что, возможно, не сумеем установить связь с православной Церковью в двадцатом столетии. Подъемы и спады, радости и разочарования этого десятилетия описаны в части 3 этой книги.

В части 2 «Православие и Библия» мы рассмотрим специфические библейские проблемы, с которыми мы столкнулись как евангельские христиане, серьезно стремившиеся стать православными. Я расскажу о них так ясно, честно и правдиво, как только смогу. В заключение части 1 позвольте мне сказать несколько ободряющих слов. Церковь Нового Завета, Церковь Петра и Павла и апостолов, православная Церковь, несмотря на гонения, политические притеснения и дезертирство на ее отдельных флангах, чудесным образом сохраняет сегодня веру и жизнь Церкви Нового Завета. Надо признать, что стиль Православия выглядит

сложным для современных протестантов, и это вполне естественно. Но, имея исторические данные о развитии Церкви, нетрудно убедиться, что она сохранила простую, сосредоточенную на Христе веру апостолов в своих обрядах, службах и даже в архитектуре.

В православии сегодня, также как и во все прошедшие годы, основы христианского вероучения, богослужения и церковного управления никогда не подвергаются пересмотру. Например, никто не может быть православным священником и отрицать божественность Христа, Его Непорочное Зачатие, Воскресение, Вознесение и Второе Пришествие. В течение двух тысячелетий Церковь не уклонилась со своего пути. Она является Единой, Святой, Соборной и Апостольской. Она – Новозаветная Церковь. Врата адовы, несмотря на многочисленные попытки, не одолели ее.

Хотя сегодня в мире насчитывается более 225 миллионов православных христиан, многие американцы не знают о Церкви. В Северной Америке православная Церковь до недавнего времени была в основном ограничена этническими рамками, не распространялась далеко за пределы приходов православных эмигрантов, принесших Церковь к берегам этого континента. Православное христианство было, по словам митрополита Филиппа, «самым большим секретом Америки».