Текст книги "Мертвая хватка"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

29

Грейс выехал из Льюиса и запетлял по окраинам Брайтона, направляясь к больнице, кипя гневом, переживая жестокое унижение.

Все добрые отношения с помощником главного констебля Риггом, налаженные при расследовании предыдущего дела, когда он охотился за сексуальным маньяком, рассыпались в пух и прах. Он-то надеялся, что призрак Элисон Воспер навсегда испарился, и теперь с ужасом понял, что, удалившись, она оставила за собой неизгладимый ядовитый след.

Он набрал свободной рукой номер мобильника Кевина Спинеллы. Репортер «Аргуса» ответил почти сразу.

– Ты только что лишился всякого доверия с моей стороны и со стороны управления, – в бешенстве объявил Рой.

– Суперинтендент Грейс?.. Что… в чем дело? – Тон Спинеллы был не слишком уверенным.

– Отлично знаешь, черт побери, что дело в твоей болтовне на первой странице!

– А… ох… да…

В трубке слышится чавканье жевательной резинки.

– Даже не верится в такую чертовскую безответственность!

– Заметку опубликовали по просьбе миссис Ревир.

– Не потрудившись поговорить ни с одним следователем?

Наступило молчание. Потом Спинелла пробормотал, все еще довольно робко:

– Не думал, что это обязательно.

– О последствиях тоже не думал? Полиция предлагает вознаграждение в пределах пяти тысяч фунтов. Чего хочешь добиться? Чтобы в Брайтон хлынули самодеятельные охотники за наградой, разъезжая в пикапах, набитых автоматами под самую крышу? Возможно, в своей стране миссис Ревир так дела делает, но у нас это не принято. Ты с твоим опытом должен знать.

– Простите, если я вас рассердил, суперинтендент.

– Знаешь что? Судя по тону, ты вовсе не чувствуешь себя таким уж виноватым, но почувствуешь, когда рикошетом ударит, это я обещаю.

Грейс разъединился и занялся пропущенным звонком Гленна Брэнсона.

– Эй, старик! – воскликнул сержант, не дав ему даже слова сказать. – Слушай, я сейчас кое-что понял. Операция «Скрипка» – дьявольски остроумно! Вполне годится для нью-йоркской мафии.

– «Некоторые любят погорячее»? – вставил Грейс.

Брэнсон был страшно разочарован.

– А… уже достукал…

– Угу. Прости за испорченное утро. – Рой решил не упускать редкий случай, когда удалось обойти друга в сфере кино, не открывая источник информации, и быстро сменил тему: – Что происходит?

– Этот говнюк Спинелла отловил нас на выходе из морга. По-моему, кое-что будет в вечернем «Аргусе».

– Кое-что уже есть в Интернете, – сообщил Грейс и пересказал заметку, неприятный разговор с Риггом, беседу со Спинеллой пару минут назад.

– К сожалению, я ничего не мог сделать, босс. Гад стоял у ворот, точно знал, кто выйдет, и отвел их в сторонку.

– Кто его наводит?

– О приезде родителей многие знали. Не только в управлении… может быть, и в отеле. Одно могу сказать про Спинеллу – трудяга.

Суперинтендент помолчал. Конечно, вполне может быть кто-нибудь из отеля. Портье или носильщик, пользующийся возможностью время от времени заработать, продавая газетчику информацию. Не исключено, что так и есть, хотя это не совсем объясняет, почему Спинелла всегдапоявляется в нужном месте в нужное время.

У него должен быть осведомитель, имеющий доступ к внутренней информации.

– Где сейчас родители?

– С коронером и с Беллой Мой. Недовольны, что тело им сразу не выдали, вопрос будет решать коронер.

– Что за люди? – спросил Грейс.

– Отец нормальный, довольно чувствительный, потрясен до глубины души. Мать – отрава. Но ведь она опознавала покойного сына, правда? Не тот момент, чтобы о ком-то судить. Кто знает? Только она точно ходит в штанах, и я бы назвал ее Царицей Ада.

Грейс ехал к западу по шоссе А27. Слева кампус Брайтонского университета. Он свернул к Фолмеру, миновав корпуса, где учился погибший парень, и впечатляющий строящийся стадион «Америкэн экспресс», который нравится ему все больше по мере обретения формы, хотя он не поклонник американского футбола.

– Насчет заметки Спинеллы о вознаграждении… Ты видишь что-нибудь нехорошее в предложении денег за информацию, которая позволит установить личность водителя, а не задержать и отдать под суд? – спросил он.

Вопрос был встречен молчанием, и Рой понял, что связь прервалась. Дотянулся до радиотелефона и перезвонил. Повторил вопрос ответившему Гленну, упомянув об опасениях помощника главного констебля.

– Что он имеет в виду под потенциальной опасностью? – уточнил сержант.

– Не знаю, – честно признался Грейс. – По-моему, очень многие нервничают при упоминании мафии. На начальство давят, требуют избавить Брайтон от исторического имиджа курорта, где кишмя кишат преступники, поэтому, как я догадываюсь, хотят максимально притушить связи с мафией.

– Я думал, нью-йоркская мафия ослабла раз в десять.

– Не такая могущественная, как раньше, но по-прежнему в игре. Надо быстро найти белый фургон и взять водителя под арест. Это остудит горячие головы.

– То есть арестовать для обеспечения безопасности, босс?

– Ты просмотрел столько фильмов про мафию, – напомнил Грейс. – Дай волю воображению.

– Сто кусков, – проговорил Гленн Брэнсон, подражая герою «Крестного отца», как бы набив рот камешками. – Похоже на предложение, от которого никто не сможет отказаться?

– Закрой варежку, – не слишком любезно ответил Грейс, хоть в душе понимал, что сержант, скорее всего, прав.

30

Лу Ревир не любит, когда жена напивается, а в последние годы, когда трое детей выросли и разъехались, Фернанда крепко прикладывается к бутылке почти каждый вечер. Для нее стало нормой пьяно шататься по дому после восьми.

Напившись, она становится еще сварливее, начинает винить Лу во всем, что взбредает ей в голову, во всем, что ее не устраивает. То ругает за слишком высоко укрепленный на стене телевизор, из-за чего приходится больно вытягивать шею, то за разбросанный по полу костюм для гольфа, но чаще всего за то, что младший сын Тони, в котором она души не чает, уехал жить в Англию с каким-то куском дерьма.

«Будь ты мужчиной, – кричала она, – топнул бы ногой, заставил его закончить учебу в Америке. Мой отец никогда не позволил бы сыну уехать!»

Лу пожимал плечами и отвечал: «Сейчас совсем другое поколение. Дети делают то, что хотят. Тони мальчик умный, самостоятельный, ему нужна независимость. Я тоже по нему скучаю, но он правильно сделал».

«Правильно сделал, что бросил семью? – вопрошала она. – Ты ведь моюсемью имеешь в виду?»

Именно, только сказать об этом он никогда не посмеет. Хотя в душе надеялся, что мальчик, уехав, вырвется из когтей семьи Джордино. Порой жалеет, что самому храбрости не хватило. Теперь уже поздно. Глубоко увяз в этой жизни. В ней немало хорошего. Он богаче, чем в самых безумных фантазиях. Ладно, богатство еще не все, деньги, которыми он распоряжается, грязные, а иногда кровавые. Однако так уж мир устроен.

Кроме того, он любит жену, несмотря на нестерпимо вздорный характер. Гордится ее внешностью, роскошными приемами, которые она устраивает; тем, что до сих пор безумствует в постели, когда не успевает впасть в пьяный ступор.

Конечно, надо признать, ее связи не причинили конкретного вреда его карьере.

Лу Ревир начинал бухгалтером, получив степень в Гарварде. Несмотря на принадлежность к нью-йоркскому криминальному семейству, соперничавшему с Джордино, он поначалу не собирался связываться с преступным миром. Все переменилось в тот вечер, когда он встретился с Фернандой на благотворительном балу. А был он в то время красивым и стройным. Ей особенно понравилось, что он ее смешил, и еще в нем была некая внутренняя сила, напоминавшая ей собственного отца.

На Сола Джордино произвело впечатление спокойное стратегическое мышление Лу, и он был не прочь укрепить связи с семьей Ревир. Желая своей дочери самого лучшего, он решил помочь парню, за которого она собралась замуж. Возможно, и тот, в свою очередь, будет ему полезен.

За пять лет Лу Ревир стал главным финансовым консультантом криминальной семьи Джордино, отмывая сотни миллионов долларов прибыли от наркотиков, проституции, поддельных фирменных товаров и компьютерного мошенничества. В течение следующих двадцати с лишним лет он выгодно вкладывал деньги в законное предпринимательство, наиболее успешно проявившееся в создании целой империи по утилизации отходов, протянувшейся через Соединенные Штаты Америки и Канаду, а также распространении порнографических фильмов. А еще он значительно умножил собственность семьи, главным образом за рубежом, в развивающихся странах, включая Китай, Румынию, Польшу и Таиланд.

В тот период Лу хитро прикрыл свою задницу, а также своих ближайших родственников. Когда Сола Джордино впервые судили за уклонение от налогов, Лу никто не тронул. Близкий сподвижник Сола, потеряв все деньги, пошел на сделку со следствием и целых три месяца давал показания против «крестного отца». В результате дело, начинавшееся как налоговое, закончилось обвинением Джордино в семнадцати убийствах по предварительному сговору. Ему предстоит умереть в тюрьме, и если такой итог жизни волнует старого волка, то он этого не показывает. Когда газетный репортер спросил, как он относится к тому, что живым не выйдет на свободу, старик буркнул: «Надо ж где-то умереть».

Фернанда уже напилась. Экипаж самолета «Гольфстрим», стараясь извиниться за неудобства на пути в Англию, запасся на обратный рейс водкой «Серый гусь», льдом и клюквенным соком, а также разнообразной едой, к которой она не притронулась. К концу семичасового перелета прикончила одну бутылку, принялась за другую. Держала в руке стакан, даже когда самолет коснулся посадочной полосы в аэропорту Рипаблик в Ист-Фармингдейле в 14:15 по местному времени.

Лу помог ей спуститься по невысокому трапу. Она почти не понимала, что происходит, когда они проходили иммиграционный контроль, и через пятнадцать минут уже рылась в баре лимузина «линкольн», который повез их в Ист-Хэмптон.

– Может, хватит, милая? – сказал Лу, удержав жену за руку.

– Мой отец знал бы, что делать, – пробормотала она в ответ. – Ты ничего не знаешь, правда? – И принялась неловко возиться с айфоном, глядя в адресную книгу на имена и номера, слегка расплывавшиеся в глазах. Наконец нашла имя брата.

Фернанда была еще достаточно трезвой, чтобы убедиться, что стекло, отделявшее их от шофера, поднято, интерком отключен, и поднесла трубку к уху, ожидая ответа.

– Кому звонишь? – спросил Лу.

– Рики.

– Ты ведь ему уже сообщила, правда?

– Звоню не для известий. Надо, чтоб он кое-что сделал. Вот дерьмо, – резко выдохнула Фернанда. – Чертов автоответчик… Рики, это я, перезвони, надо срочно поговорить! – приказала она и разъединилась.

Лу взглянул на нее.

– О чем? – Брат Фернанды настоящий слизняк. Ленивый, самодовольный, грязный. Унаследовал безжалостную жестокость отца, но ни капли его ума и хитрости. Лу терпит Рики только потому, что нет другого выбора, но симпатии никогда не питал.

– Объясняю, – с трудом выдавила Фернанда. – О пьяной бабе за рулем, о проклятом шоферюге в фургоне, который не остановился, о грузовике, которого вообще не должно было быть на той самой дороге. Вот о чем.

– И что должен сделать Рики?

– Должен кого-то знать.

– Кого?

Фернанда повернулась, взглянула на мужа – взгляд острый, пронзающий, как сверло.

– Мой сын мертв. Мне нужна та самая пьяная сука, тот самый водитель фургона и тот дальнобойщик, которые его убили. Понятно? Хочу, чтобы они помучились.

31

Бегло просмотрев подготовленные к инструктажу заметки, Рой Грейс обратился к своей команде:

– Восемь тридцать, суббота, двадцать четвертое апреля. Четвертое совещание по операции «Скрипка» – расследованию смерти Тони Ревира – проводится в начале третьего дня после происшествия.

Что нынче выходной, не имеет значения. На первых неделях после любого серьезного случая команда работает бесперебойно, хотя при нынешнем дефиците финансов за внеурочной работой следят более пристально.

На вчерашнем вечернем инструктаже констебль Алек Дэвис прокрутил запись с камеры наблюдения на зоомагазинчике напротив места происшествия. Кадры крупнозернистые, но четко видно, что столкновения велосипедиста с «ауди» не было, хотя они едва разминулись. Инспектор Джеймс Лардж из дорожной полиции подтвердил, что после дальнейших бесед с миссис Карли Чейз и осмотра ее автомобиля можно положительно утверждать, что она юношу не сбивала. Поэтому ей не предъявят других обвинений, кроме вождения в нетрезвом виде.

Рой догадался, что миссис Чейз ошибочно думала, как многие другие, будто спиртное к утру исчезает из крови.

Гленн Брэнсон и Белла Мой осведомили команду о визите родителей погибшего в морг. Описали, что́ Ревиры увидели и как себя вели. Ни Гленн, ни Белла не заметили по их поведению ничего, что свидетельствовало бы об иных причинах происшествия, кроме трагической случайности. Безусловно, они не приписывают смерть сына сознательному наезду.

Единственная проблема с Ревирами в том, доложил Брэнсон, что они рассердились, не получив возможности увезти с собой тело сына, которое будет подвергнуто повторному вскрытию. Коронер Филип Ки объяснил, что это в их же интересах. Если водитель фургона будет найден и отдан под суд, защитник не обязательно согласится с результатами первого вскрытия.

В ответ отец Тони заявил по-простому, что для обнаружения причин смерти их сына не требуется никакой долбаный Шерлок Холмс.

Грейси Стокер подняла руку, и Грейс подал ей знак.

– Шеф, мы с Филипом объяснили родителям, что, независимо от необходимости повторного вскрытия, коронер выдаст тело только после получения результатов токсикологических анализов. Их придется ждать минимум две недели, если не больше. Тони Ревир выехал на встречную полосу, поэтому я предполагаю, что вечером он мог употреблять спиртное или наркотики.

– Можно сделать полное токсикологическое обследование, Рой? – спросил Дэвид Хоувс.

Власти потребовали от главного констебля Тома Мартинсона срезать годовой бюджет полиции на 35 миллионов фунтов. Управлению приказано отсылать в лабораторию только самое важное, ибо любое криминалистическое исследование слишком дорого стоит. Полный токсикологический анализ, включающий глазную жидкость, обходится в две с лишним тысячи.

В обычных обстоятельствах Грейс постарался бы сэкономить эти деньги. Велосипедист явно нарушил правила дорожного движения. Женщина за рулем «ауди», превысившая лимит спиртного, судя по видеозаписи, в столкновении не участвовала. Только водителю фургона, проехавшему на красный, будут предъявлены серьезные обвинения. Что касается шофера автопоезда, то он хоть и переработал, никак не мог избежать столкновения. Результаты токсикологии к этим фактам ничего не добавят, разве что объяснят, почему велосипедист выехал на встречную полосу. Однако защита водителя фургона может воспользоваться недостатком свидетельств.

Вдобавок обстоятельства не обычные. Родители погибшего злятся, что в данном случае естественно, но не могут ли они каким-нибудь образом выместить злость. С полной уверенностью можно сказать одно – они отправились прямо к своим нью-йоркским юристам. Том Мартинсон попадет в безвыходное положение. Если со стороны родителей хлынет поток обвинений против женщины в «ауди», водителя исчезнувшего фургона и шофера автопоезда, в полицию первым делом нагрянут представители страховых компаний, желая увидеть, что сделано для установления степени виновности велосипедиста. И зададут множество неприятных вопросов насчет полного токсикологического обследования.

– Можно, Дэвид, – ответил Грейс. – К сожалению, даже нужно. – Он изложил команде свои соображения и сменил тему: – С удовольствием сообщаю о возможном прорыве нынешним утром. Отпечатки пальцев, снятые с разбитого зеркала, предположительно сорванного с дверцы фургона при наезде на велосипедиста, идентифицированы.

Все взгляды устремились на суперинтендента. В зале воцарилась полная тишина. Вдруг раздалась мелодия из «Индианы Джонса» с мобильника Нормана Поттинга. Он ее заглушил, пробормотав извинения. Потом зачирикала трубка констебля Дэвиса, который взглянул на дисплей и тоже поспешно нажал на кнопку.

– Отпечаток принадлежит Ивену Прису, тридцати одного года, осужденному за торговлю наркотиками и в данный момент отбывающему последние три недели из шестилетнего срока в тюрьме Форд, – объявил Грейс. – По программе реабилитации его выпускают на день для работ на строительной площадке в Арунделе. В среду, двадцать первого апреля, он не вернулся к вечерней поверке. Я справился в Суонси насчет зарегистрированных на его имя машин, она только одна – «фиеста» восемьдесят четвертого года, без страховки и налоговых деклараций, разбившаяся и утонувшая несколько месяцев назад.

– А ведь я его знаю, – сказал Норман Поттинг. – Ивен Прис. Гаденыш. Когда-то давно я его прищучивал за угон автомобилей.

– А сейчас ничего не слышал? – спросил Грейс. – Где он может быть? Зачем бежать за три недели до выхода?

– Знаю, у кого можно спросить, шеф.

Рой сделал пометку.

– Хорошо. Постарайся. Я как раз перед совещанием разговаривал с Лизой Сеттерингтон из Форда. Говорит, Прис в тюрьме был чистым золотом. Сам решил учиться на штукатура. Говорит, хорошо его знает, и он, по ее мнению, никогда бы не пошел на побег. Для него это нехарактерно.

– Нехарактерно для поганца вроде Приса? – фыркнул Поттинг. – Помню его в пятнадцать лет. Я тогда был в совместной команде. [11]11
  В Британии принято тесное сотрудничество официальных правоохранительных органов с представителями местного сообщества, включающее совместное патрулирование и пр.


[Закрыть]Ему было сделано официальное предупреждение, чтоб не якшался с шайкой сопляков, которые катались на угнанных машинах. Я его пожалел, пристроил к столярам в мастерскую, а он даже на собеседование не явился. Через какое-то время остановил его с двумя корешами, спросил, почему не пошел. Он сплел байку, будто его родителей выселили из муниципального дома. – Сержант покачал головой. – Не так просто выселить кого-то из муниципального дома с маленькими детьми. И родители у него были дерьмовые. У Приса никогда не было ни единого шанса. А я думал, может, порядочный парень, мне его было жалко. Поспорил на десятку, что к шестнадцати сядет в тюрьму. Он принял пари.

Белла Мой недоверчиво покосилась на Поттинга:

– Ты свои деньги поставил?

Поттинг кивнул:

– Знал, что не проиграю. Его взяли через полгода за угон машины. Не удивляюсь такому концу.

– Он с тобой расплатился? – спросил Дэвид Хоувс.

– Ха-ха, – ответил Поттинг.

Неожиданно вмешался Ник Николл:

– Босс, может, было бы неплохо пустить по тюрьме слух о вознаграждении. Может, там кто-то знает, что Прис задумал. Заключенные в курсе, кто чем занимается.

– Хорошая мысль, – кивнул Грейс. – Поезжай туда, Норман, взгляни, кто с тобой согласится поговорить.

– Сделаю, шеф. Знаю, с кем в Брайтоне поговорить для начала. Такой олух, как Ивен Прис, надолго не скроется.

– Особенно когда на нем висит ярлычок с суммой в сто тысяч долларов, – заметил суперинтендент.

32

Зуб встал на рассвете, как каждое утро, пока солнце не раскалилось. Пробежал обычный круг в десять миль по выжженным холмам неподалеку от дома – на нем была майка, шорты и кроссовки, партнер маячил рядом.

Вернувшись домой через полтора часа, покачал спортивные снаряды в гимнастическом зале, устроенном в небольшой свободной комнате с кондиционером. Йоссариан терпеливо ждал завтрака. Потом потренировался в боевых искусствах. Порой, находясь за вражеской линией, стрелять непрактично. Зуб отлично справляется голыми руками. Предпочитает руки ножам. Голыми руками можно причинить гораздо больше вреда, если знать, куда направить их силу. Скажем, пробить барабанные перепонки, выткнуть глаза, оторвать мошонку. Заставить помучиться по-настоящему, прежде чем убивать. Причем не останется ни капли крови.

Он отрабатывает движения в гимнастическом зале. Особенно разрабатывает плечевые мышцы, бицепсы, трицепсы, колотя боксерскую грушу с грузом на руках, занимается кистями и пальцами, укрепляя хватку. Пусть он маленький, разнесет кирпич в пыль ребром правой и левой ладони.

Покончив с гимнастикой, принял душ, насыпал сухой корм в миску партнера, открыл банку рыбных консервов, вывалил туда же, выставил на балкон, через пару минут вышел сам с собственным завтраком. Ел энергетический порошок, разведенный водой, рассеянно поглядывая на тихие воды, на яхты, стоявшие вдоль причала ниже таверны «Укус акулы», читал сегодняшнюю «Нью-Йорк таймс» на своем портативном компьютере.

День прекрасный, как почти каждый здешний день, прогноз на погоду в море хороший. Они с Йоссарианом выйдут в море на «Дальнем выстреле», включат гидролокатор и начнут рыбачить. Всем, что будет поймано, он поделится с партнером. Вместе живут этой дерьмовой жизнью и заботятся друг о друге.

Однажды несколько месяцев назад местный вонючка забрался в квартиру, когда Зуб отправился за покупками. Забраться просто – дверь внутреннего дворика остается открытой на террасу первого этажа на случай, если Йоссариан, который любит спать в тени внутри, захочет облегчиться. О вторжении стало известно по четырем откушенным пальцам в лужице крови на кафельном полу возле обеденного стола. Партнер свое дело сделал.

Перед рыбалкой еще одно. Ритуал, совершаемый каждое утро после дня рождения. Жизнь проста, если заботишься о тех, кто заботится о тебе. Он заботится о партнере и о револьвере системы «Кольт».

Вот и теперь вытащил его из запертого шкафчика, положил на газету, начал разбирать. Приятно прикосновение к тяжелому металлу. Приятно видеть перед собой, как разъятый скелет, рамку, ствол, щечки рукоятки, барабан, спусковую скобу. Приятно знать, что неодушевленная, идеально сконструированная машина вместо него решает, когда ему жить и когда умереть. Приятно снять с себя всякую ответственность.

Он капнул машинное масло на тряпочку, протер ствол. Запах машинного масла приятен, как для некоторых запах тонкого вина. Он видел по телевизору винных экспертов, толкующих о нотках кедра, сигары, перца и корицы, крыжовника, лайма и цитрусовых. У масла металлический привкус с оттенком льняного семени, меди, гнилых яблок. Он так же прекрасен, как у доброго вина.

Сколько времени проведено в одиночестве на вражеской территории с винтовкой и револьвером… Запах оружия и машинного масла, которое его питает и смазывает, действует на него сильнее, чем запах самой прекрасной женщины на свете. Единственный в мире запах, которому можно верить.

Неожиданно зазвонил телефон.

Зуб взглянул на черную трубку «нокия», лежавшую рядом на столе. Высветился номер. Номер штата Нью-Йорк, незнакомый. Он прервал звонок и чуть-чуть посидел, собираясь с мыслями.

Лишь один человек знает, как с ним связаться. Знает номер его нынешнего мобильника. У него пять таких в сейфе. С каждого он делает всего один звонок, потом уничтожает трубку. Очень полезная предосторожность. Тот самый человек – мелкий босс из одной нью-йоркской криминальной семьи, – понимает Зуба, и он, со своей стороны, доверяет ему.

Зуб вытащил из трубки сим-карту, подержал над пламенем зажигалки, пока окончательно не расплавилась. Потом достал из сейфа другой телефон, убедился, что его номер не определится, и начал набирать.

– Да?.. – почти сразу ответил мужской голос.

– Ты звонил.

– Мне сказали, ты можешь помочь.

– Условия знаешь?

– Согласен, отлично. Когда встретимся? Сегодня вечером?

Зуб быстро прикинул. Рейсы отсюда до Майами и время пересадочных рейсов почти во все крупные города, которые его интересуют, известны. Всегда можно собраться за час.

– Пусть тот, кто дал мой номер, даст другой. Позвонишь в шесть вечера, скажешь адрес.

И Зуб разъединился.

Звякнул уборщице, которая присматривает за Йоссарианом в его отсутствие, сунул кое-что в дорожную сумку и вызвал такси. В ожидании поболтал с партнером, выдал лишний огромный собачий бисквит в виде кости.

Йоссариан принял и удалился с несчастным видом в темный угол квартиры к своей корзинке. Известно, что, когда он получает большой бисквит, вожак стаи собирается уходить. Значит, никаких прогулок. Это что-то вроде наказания, хотя пес не знает, в чем провинился. Бросил бисквит в корзинку, есть не стал. Будет еще много времени.

Через несколько минут послышался знакомый звук удаляющихся шагов. Потом хлопнула дверь.