Текст книги "Мертвая хватка"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

38

Тони Кейс, начальник вспомогательной службы, занимающейся техническим обеспечением, позвонил среди дня и сообщил Рою Грейсу, что одно из текущих дел кончилось раньше, чем ожидалось, поэтому рабочее помещение Первого оперативного штаба свободно. Поддерживая с суперинтендентом добрые отношения, Кейс знает, что тот предпочитает заниматься следствием именно в ОШ-1.

Когда Грейс туда направлялся в 18:30, у него зазвонил телефон. Он остановился в коридоре перед диаграммой на стене – белым листом, пришпиленным к красной доске, с шапкой: «Оценка места происшествия».

На линии Кевин Спинелла.

– Суперинтендент, найдется для меня секунда?

– Не найдется даже наносекунды. Даже пикосекунды. Ни фемтосекунды.

– Ха-ха. Очень остроумно. И квадрильонной доли не найдется?

– Разбираетесь в этом? – удивился Грейс.

– Ну, знаю, что наносекунда – это миллиардная доля секунды, а пикосекунда – триллионная. Фактически, знаю и про фемтосекунду.

В трубке слышно, как парень, по обыкновению, жует жвачку. Будто лошадь топает в грязи.

– Не догадывался, что вы физик.

– Жизнь полна сюрпризов, правда? Так у вас есть время потолковать об операции «Скрипка»?

– Как раз иду на совещание.

– На инструктаж в шесть тридцать?

Рой с трудом сдержался. Есть что-нибудь, чего не знает маленький говнюк?

– Да. Полагаю, повестка известна вам лучше, чем мне.

Проигнорировав шпильку, Спинелла спросил:

– Речь пойдет об Ивене Присе? Основном подозреваемом?

Грейс открыл рот не сразу. Голова пошла кругом. Откуда он узнал? От кого?

Впрочем, понятно, имя могло просочиться из десятков источников, начиная с тюрьмы Форд. В данный момент ничего не выиграешь, если начнешь допытываться.

– Пока у нас нет основного подозреваемого, – сообщил он репортеру, усиленно работая мозгами, стараясь придумать, как лучше использовать Спинеллу в ходе расследования. И сказал, потянув время: – Ивена Приса необходимо опросить, чтобы исключить из списка фигурантов.

– И снова запереть в Форде? Вы наверняка удивляетесь, зачем кому-то бежать за три недели до окончания срока, правда?

Грейс вновь старательно подумал перед ответом. Над этим вопросом он сам усиленно размышляет. Пробует поставить себя на место Приса. Это непросто, поскольку мышление рецидивиста уникально приспособлено к конкретным обстоятельствам. Но только полный идиот сбежит за три недели до освобождения – если на то нет весьма основательной причины. Одна из них – ревность. Другая – открывшаяся финансовая возможность.

Может быть и третья, которая заключается в том, что Прис очутился не в то время не в том месте? Ехал в фургоне по Брайтону, когда должен был работать на стройке в Арунделе?

– Вознаграждение в сто тысяч долларов, – сказал Спинелла, – наверняка поможет найти водителя фургона. Думаю, уже звонят в дежурную часть.

На самом деле звонков примечательно мало, что удивляет. Обычно на вознаграждение как мухи слетаются сумасшедшие и ловцы удачи. Сейчас как раз есть возможность расширить огласку и посильнее надавить на каждого, кому известно местонахождение Приса.

– Да, – соврал Грейс, – нас радует общественная реакция, и уже проверяются многие ниточки, которые мы получили благодаря крупному вознаграждению.

– Можно вас процитировать?

– Можно.

Грейс завершил разговор и вошел в ОШ-1. Как всегда при серьезном расследовании, какой-то шутник прилепил на дверь смешную картинку, обыгрывая название операции. Сегодня особенно удачно – рисованный человечек в широкополой шляпе, в макинтоше, вывернутом наизнанку, с гигантской сигарой в зубах и футляром для скрипки в руке.

В Суссекс-Хаус два оперативных штаба – № 1 и 2, – где находится нервный центр уголовных расследований. Несмотря на высокие, недоступные взгляду матовые окна, ОШ-1 наполнен воздухом, светом, заряжен положительной энергией. Это любимое место суперинтендента во всем здании. Если в других кабинетах ему не хватает беспорядочного гомона полицейского участка, в котором он вырос, то здесь себя чувствуешь как в трансформаторной будке. L-образный зал разделен на три отсека, в каждом из которых помещается длинный скругленный стол на восемь человек и несколько больших белых досок. На одной с надписью «Операция „Скрипка“» висит схема расположения автомобилей, участвовавших в ДТП, представленная раньше инспектором дорожной полиции Доджем. На другой начинает вырисовываться семейное древо Тони Ревира, включая ближайших родственников его подружки. На третьей список фамилий и контактных телефонов основных свидетелей.

Атмосфера полной сосредоточенности нарушается лишь постоянным писком телефонов, на которые члены разросшейся команды поспешно отвечают.

Грейс увидел говорившего по телефону Нормана Поттинга. Они так и не связались после двух неудачных попыток сержанта дозвониться в машину. Рой сел, положил перед собой бумаги и, когда Поттинг закончил беседу, сказал, повысив голос, чтобы привлечь всеобщее внимание:

– Так!.. Восемнадцать тридцать, суббота, двадцать четвертое апреля. Пятое совещание по операции «Скрипка» – расследованию смерти Тони Ревира. – Взглянул на ответственную за место происшествия. – Трейси, вы продвинулись, как я понимаю?

Неожиданно грянула популярная танцевальная музыка. Смущенный констебль Алек Дэвис быстро заглушил мобильник.

– Да, шеф, – кивнул Трейси Стокер. – В компании «Форд» положительно идентифицирован тип фургона по серийному номеру бокового зеркала. Эти номера присвоены модели 06, которая, как нам известно, участвовала в столкновении. Поэтому, с учетом времени и места, где обнаружена оправа зеркала, можно с определенной уверенностью утверждать, что оно принадлежит подозреваемому «форду-транзит». – Она указала на белую доску. – Транспортное средство номер один на схеме.

– Известно, сколько в том году выпущено таких фургонов? – спросила Эмма Джейн Бутвуд.

– Да, – кивнула Трейси Стокер. – В две тысячи шестом году в Соединенном Королевстве продано пятьдесят семь тысяч четыреста тридцать четыре фургона «форд-транзит». Девяносто три процента белые, значит, нашему описанию отвечают сорок три тысячи четыреста тридцать. – Она сухо усмехнулась.

Сержант Пол Тимбер предложил:

– Может быть, среди прочего стоит связаться с ремонтными мастерскими, не приводил ли кто-нибудь «транзит» с отбитым боковым зеркалом.

Грейс кивнул, сделал пометку.

– Да, я тоже об этом подумал. Хотя надо быть полным кретином, чтобы сразу после такого инцидента отдавать машину в ремонт. Скорее всего, она где-нибудь спрятана.

– Ивен Прис не самая светлая голова, – заметил Гленн Брэнсон. – По-моему, это надо учитывать, босс.

– Я дам поручение выездной следственной бригаде. Возможно, подключим пару добровольцев. – Грейс обратился к Поттингу: – Норман, доложишь нам новости из тюрьмы Форд?

Поттинг кивнул.

– Обязательно, шеф, – пробурчал он со свойственным ему деревенским говором. Если бы Поттинг жил в другую эпоху, он был бы, по мнению Грейса, несговорчивым и дотошным блюстителем порядка в какой-нибудь далекой сельской местности.

Поттинг заговорил медленно и методично, частично по памяти, частично заглядывая в блокнот и щурясь на собственные каракули.

– Я беседовал со старшим офицером Лизой Сеттерингтон, которую ты уже упоминал.

Грейс кивнул.

– Она подтвердила, что Прис был примерным заключенным, вроде как решил исправиться.

Сержанта перебили смешки тех, кто имел раньше дело с упомянутой личностью.

– Ну и что, что примерный? – саркастически переспросила Белла Мой. – Почему тогда ехал в белом фургоне за двадцать пять миль от того места, где должен был быть в среду утром?

– Вот именно, – согласился Поттинг.

– Вдобавок примерные заключенные из тюрьмы не сбегают, – едко добавила она.

– Конечно, конечно, – согласился сержант, словно утешая ребенка.

Грейс опасливо переводил взгляд с одного своего сотрудника на другого, гадая, не затеют ли они, по обыкновению, перепалку. Но Белла уже переключила внимание на коробочку шоколадных конфет на столе.

– Хорошая новость та, – продолжал Поттинг, – что слух о награде в сто тысяч, как и предполагалось, прошел по тюрьме. Многие, кто контактировал с Присом, явились к начальнику тюрьмы с предположениями, где он может залечь. Я раздобыл шесть адресов и фамилий для оперативной проверки.

– Молодец, – похвалил сержанта Грейс.

Поттинг позволил себе краткую самодовольную ухмылку, хлебнул чаю из кружки.

– Только есть и плохая новость. У Ивена Приса был давний дружок в тюрьме, тоже заключенный… – он заглянул в свои записки, – Уоррен Талли, почти с таким же сроком. Они очень крепко корешились. Его собрались привести для беседы со мной. Пошли за ним и обнаружили в камере мертвым. Повесился.

Все мгновенно умолкли, переваривая известие. Грейс первым делом подумал, не дошло ли это известие до Спинеллы.

– Что известно об обстоятельствах? – спросил констебль Дэвид Хоувс.

– Ему оставалось два месяца, – сообщил Поттинг. – Женат, трое малых детей, с семейной жизнью все явно в порядке. Лиза Сеттерингтон его тоже знает. Клянется, что только и ждал, когда выйдет и встретится с ребятишками.

– Не было никаких очевидных причин для самоубийства? – допытывался Хоувс.

– Похоже, не было, – ответил Поттинг.

– Я просто предполагаю, однако… – продолжал Хоувс. – Может, Уоррен Талли знал, где найти Приса?..

– И убит из-за этого? – подхватил Грейс. – Не покончил с собой?

– Начато полномасштабное следствие в тесном контакте с нашим Западным филиалом, – доложил Поттинг. – По их мнению, слишком уж удачное совпадение.

– Трудно в Форде повеситься? – поинтересовался Гленн Брэнсон.

– Легче, чем во многих тюрьмах, – ответил сержант. – У каждого отдельная камера, как в мотеле. Тюрьма открытая, гораздо больше свободы, заключенные чаще остаются одни, чем в тюрьмах строгого режима. Если захочешь, повесишься запросто.

– И другого запросто повесишь? – уточнил Хоувс.

Его слова прозвучали в гробовой тишине.

– Сто кусков немалая сумма для заключенного, – заметил Гленн.

– Для любого немалая, – вставил Ник Николл.

– Вполне достаточная для убийства, – угрюмо заключил Хоувс.

Констебль Алек Дэвис поднял руку:

– Сэр, может, я повторю очевидное, но если Уоррен Талли знал, где Прис, и если его убили, то только по одной причине. Убийца тоже знает, где Прис.

39

Фернанда Ревир беспокойно ерзала на краешке зеленого дивана, держа в одной руке стакан, а в другой сигарету, то и дело нетерпеливо стряхивая пепел в хрустальную пепельницу. Потом вдруг сорвалась, схватила сотовый и уставилась на дисплей.

На дворе свирепствует непогода, дождь и ветер с залива Лонг-Айленд летят через дюны, дикую траву и кусты, слышно, как струи хлещут в окна, чувствуется ледяное дыхание океана.

Сегодня огромная гостиная с галереей для музыкантов, резной мебелью и гобеленами на стенах похожа на мавзолей. Огонь трещит в топке, однако до Фернанды тепло не доходит. По телевизору футбол – нью-йоркские «Джайантс» играют с какой-то другой командой, и ее брат орет непрерывно. Ей плевать на футбол. Дурацкая мужская игра.

– Почему эти скоты из Англии не перезванивают? – спросила она, глядя на телефон, ожидая услышать звонок.

– Там середина ночи, милая, – объяснил муж, взглянув на часы. – У них на пять часов позже. Час ночи.

– Ну и что? – Фернанда вновь сердито затянулась и выпустила струю дыма. – И где этот партнер? В самом деле явится? Точно? Ты уверен, Рики? – Фернанда подозрительно посмотрела на брата, сидевшего напротив, который нянчил стакан с виски и посасывал сигару, размером с крупный фаллос.

Лу, в клетчатом джемпере поверх рубашки поло, хлопчатобумажных брюках и мягких туфлях на резиновой подошве, взглянул на Рики, и лицо его вдруг отвердело.

– Действительно приедет? Человек надежный? Ты его знаешь?

– Надежный. Один из лучших. Он в машине, с минуты на минуту будет. – Рики взял приготовленный коричневый конверт, еще раз проверил содержимое, положил на место с удовлетворенным видом и вернулся к игре.

Рики Джордино сорок. Он похож на отца, но силы, как у того, в лице нет. Вялая рябоватая физиономия, пухловатая, как у младенца, почти постоянно лоснится от жира из-за врожденной проблемы с потовыми железами. Черные волосы с челкой, рот не совсем правильной формы, будто ему в детстве прооперировали заячью губу. На нем плотный черный пиджак с металлическими пуговицами, мешковатые синие джинсы, скрывающие пистолет, постоянно пристегнутый к лодыжке, и черные ботинки с резинками на высоких каблуках. К неудовольствию матери, он до сих пор холост, бесконечно таскает за собой безмозглых малышек, но сегодня явился один – таков его особый способ проявлять уважение.

– Ты дела с ним делал? – допытывалась Фернанда.

– Его рекомендуют. – Рики самодовольно ухмыльнулся. – Один мой коллега. Еще один плюс – он знает Брайтон, однажды там кое-чем занимался. Сделает то, что ты хочешь.

– Пускай постарается. Хочу, чтобы они помучились. Ты его предупредил?

– Он знает. – Рики пыхнул сигарой. – Ты с мамой говорила? Как она?

– А как ты думаешь? – Фернанда допила стакан, неуверенно встала и шаткой походкой направилась к бару.

Рики вновь переключился на игру, через секунду вскочил с кресла, потрясая сигарой, рассыпая вокруг пепел.

– Мать твою! – рявкнул он. – Что эти раздолбай делают?..

Уселся, из холла тут же долетели резкие звонки. Рики снова вскочил.

– Вот и он.

– Манни проводит, – сказал Лу.

Зуб сидел на заднем сиденье «линкольна», одетый свободно, но аккуратно – спортивная куртка, рубашка без ворота, коричневые кожаные мокасины: в такой одежде можно пойти куда хочешь, не привлекая вопросительных взглядов. Коричневый вещмешок лежит рядом.

Встретив его в аэропорту Кеннеди, шофер хотел сунуть мешок в багажник, но Зуб никогда не выпускает его из виду. Никогда никуда не сдает, всегда берет с собой в салон самолета. Там чистое белье, запасная рубашка, штаны, башмаки, ноутбук, четыре мобильника, три чистых паспорта, разнообразные фальшивые документы, заложенные в пустые внутри книжки в бумажных обложках.

Он никогда не ездит с оружием, за исключением парализующего 3-квинуклидинил-бензилата, замаскированного под шариковые дезодоранты, в сумке с туалетными принадлежностями. Вдобавок лучшее оружие у него в руках.

В свете фар он следил, как под проливным дождем открываются высокие серые электрические ворота. Дальше поехали по участку, пока впереди не возникла громада вычурного современного особняка.

Водитель за все время не вымолвил ни слова, что вполне устроило Зуба. Он не разговаривает с незнакомцами.

– Приехали, – произнес водитель одно-единственное слово с той минуты, как спросил его имя в аэропорту.

Зуб не ответил. Сам видит.

Шофер открыл заднюю дверцу, и он вышел под дождь с вещмешком. Парадную дверь распахнула нервная филиппинка в форме горничной. Почти сразу за ней появился пузатый мужчина с мясистой физиономией, в черном пиджаке, джинсах и черных ботинках, с сигарой между пальцами.

Зуб первым делом подумал, что сигара – добрый знак, значит, можно курить, и шагнул в огромный вестибюль, вымощенный серыми каменными плитами.

Перед ним широкая лестница. Кругом позолоченные зеркала и гигантские причудливые абстрактные картины, для него абсолютно бессмысленные. Его не интересует искусство.

Мужчина протянул пухлую руку, сверкнув кольцами.

– Мистер Зуб? Рики Джордино. Хорошо долетели?

Зуб кратко пожал руку и поспешно бросил, как дохлую крысу. Он не любит рукопожатий. На руках бывают яйца глистов.

– Нормально.

– Чего налить? Виски? Водку? Бокал вина? Может быть, еще что угодно?

– На работе не пью.

– Мы пока не начали, – усмехнулся Рики.

– Я говорю, не пью на работе.

Улыбка исчезла с лица, остался только безобразный оскал.

– Ладно. Тогда, может, воды?

– В машине пил.

– Замечательно. Потрясающе. – Рики осмотрел сигару, запыхтел, раскуривая. – Поесть чего-нибудь?

– В самолете ел.

– Да ведь там одно дерьмо!

– Ничего.

После пяти военных походов, в большинстве в одиночку, находясь за вражеской линией, когда последние дни питаешься жучками, грызунами и ягодами, годится все, что подают на тарелке и в миске. Никогда не собирался становиться гурманом. Его не интересует изысканная еда.

– Ну, тогда хорошо. Все улажено. Вещи не хотите оставить?

– Нет.

– Ладно, пошли.

Зуб, по-прежнему с мешком, последовал за хозяином по коридору, обставленному затейливыми столиками с декоративными китайскими вазами, мимо гостиной, которая ему напомнила зал английского барона в давно виденном фильме. Какая-то сучка в синем бархате сидит на диване, курит сигарету, рядом полная окурков пепельница. Напротив какой-то обмылок смотрит на шайку тупых бугаев, которые играют в американский футбол.

«Вот за что я рискую жизнью, отдаю всего себя. Чтобы вот такие жирные задницы посиживали в своих роскошных домах, со своими игрушечными телефонами, глядя на большом экране, как придурки носятся с мячиком».

Рики нырнул в гостиную и сразу вынырнул с коричневым конвертом. Повел Зуба дальше по коридору в холл, а оттуда в подвал. В подвале стоит на боку абстрактная картина высотой с Зуба, покрытая фотоснимками дико искаженных лиц. Он слегка заинтересовался, сверкнув глазами.

– Вещь особая, – объявил мужчина. – Сантлоуфер. Восходящая звезда. Будущий великий современный американский художник. Покупаешь сейчас, платишь тридцать кусков. Через десять лет выложишь миллион. Ревиры известные покровители искусства. Среди прочего моя сестра и зять отыскивают новые таланты. Искусство надо поддерживать, понимаешь? Покровительствовать.

Картина смотрела на Зуба, как кривое зеркало на ярмарке. Он прошел за мужчиной в бильярдную, где сам стол почти потерялся на узорчатом ковре. В одном углу барная стойка с кожаными табуретами и холодильником со стеклянной дверцей, загруженным бутылками вина.

Мужчина опять затянулся сигарой, лицо на секунду скрылось в клубах густого дыма.

– Моя сестра очень сильно расстроена. Потеряла младшего сына. Обожала парня, понимаешь?

Зуб промолчал.

– В бильярд играешь?

Зуб пожал плечами.

– А в боулинг? – Мужчина поманил его за собой в соседнее помещение. Оно произвело впечатление даже на Зуба.

Здесь был полноценный подземный боулинг с десятью кеглями и одной дорожкой с полированным деревянным покрытием. Безупречно. Шары выстроились в лотке. Рисунок обоев изображает набитые книжные полки.

– Играешь?

В ответ Зуб выбрал шар, вставил пальцы в отверстия, прищурился, оценивая длину желоба, видя на месте белые сверкающие кегли.

– Давай, – сказал мужчина. – Развлекайся.

Обувь неподходящая, поэтому Зуб разбежался осторожно, пустил шар. В тихом подвале шар зарокотал, словно далекий гром, сбил переднюю кеглю точно там, куда был направлен, чуть в сторонке от центра, и произвел желаемый эффект. Все десять кеглей сбиты.

– Ловкий удар! Должен признать, неплохо. – Мужчина опять затянулся, раздул щеки, выпустил дым. Нажал кнопку, глядя, как автомат собирает и расставляет кегли.

Зуб полез в карман, вытащил пачку «Лаки страйк», закурил. После первой затяжки мужчина выхватил у него сигарету, раздавил в пепельнице из оникса.

– Не хочу, чтобы дешевое дерьмо портило мою «гавану»! Хочешь сигару – попроси. Ясно?

– Сигар не курю.

– А здесь никаких сигарет! – Он вызывающе глянул на Зуба.

– Наверху курят.

– А ты внизу. Делай по-моему или ничего не делай. Твое поведение мне не очень-то нравится, мистер.

Зуб старательно обдумал, не убить ли его. Проще простого, пара секунд. Однако деньги манят. Честно сказать, работа в последнее время валом не валит. Даже не видя дома, он знал о богатстве семьи. Куш хороший. Лучше не упускать.

Взял другой шар, бросил, снова сбил десять кеглей.

– Да ты мастер, а? – протянул мужчина.

Зуб не ответил.

– Бывал в Англии в городе Брайтоне? Как Брайтон-Бич в Нью-Йорке?

– Не помню.

– Ты работал на моего кузена. Брал в тамошнем порту эстонского капитана, который с наркотой левачил.

– Не помню, – повторил Зуб, сознательно темня.

– Шесть лет назад. Кузен тебя хвалит. Тело так и не нашли. – Рики одобрительно кивнул.

Зуб пожал плечами.

– Вот какие условия. Тут в конверте фамилии и вся имеющаяся информация. Моя сестра готова заплатить миллион. Половину сейчас, половину по завершении. Хочет, чтоб каждый помучился по-настоящему. Это ведь твоя специальность, правда?

– Как помучился?

– Ходят слухи, будто ты копируешь фокус Снеговика с крысами. Правда?

– Я никого не копирую.

Снеговику платили за то, чтобы жертва помучилась. Клиент требовал доказательств. Поэтому он обмотал липкой лентой голого мужчину, оставил только глаза, рот, гениталии и спустил в подвал, полный крыс, которые неделю голодали, установив там видеокамеру. Потом клиент получил возможность увидеть, как крысы съедают жертву, начиная с обнаженных мест.

– Ладно, сестра оценит твою творческую фантазию. Договорились?

– Вперед сто процентов наличными, – сказал Зуб. – Плюс расходы. Я не торгуюсь.

– Мать твою, не знаешь, с кем дело имеешь?

Зуб, будучи на шесть дюймов ниже, твердо взглянул мужчине в глаза.

– Знаю. А ты? – Вытряхнул из пачки другую сигарету, сунул в рот. – Огонька не найдется?

Рики Джордино выпучил глаза.

– Вижу, ты мужик с яйцами. – Он снова запустил автомат, расставляющий кегли. – Откуда я знаю, что справишься? Что всех троих сделаешь?

Зуб выбрал еще один шар. Выровнялся, пробежал, изогнулся, метнул. Опять десять кеглей с треском свалились. Он полез в карман за пластмассовой зажигалкой, провокационно медленно поднял – пусть попробует остановить.

Но Рики Джордино, к его удивлению, вытащил золотой «Данхилл», откинул колпачок и поднес язычок к сигарете.

– По-моему, мы с тобой… почти пришли к взаимопониманию.

Зуб прикурил, но не ответил. Его не интересует взаимопонимание.