Текст книги "Умри завтра"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

37

Ромео спускался по стальной лестнице с прутьями-перекладинами, держа в одной руке огромный мешок с продуктами. Валерия, прислонившись к бетонной стене, сидит на своем старом матрасе, укачивает спящего ребенка. Трейси Чэпмен поет про машину. Поет и поет. С ума сойдешь от проклятой песни.

У стены напротив скорчились три незнакомца лет по шестнадцать. Похоже, нанюхались «Ауролака». Перед ними на полу лежит красноречивая прямоугольная пластиковая бутылка с желто-красной этикеткой. Как всегда, в нос ударила вонь, на этот раз с особенной силой после свежих запахов дождя и ветра. Испарения от трубы, немытые тела, грязная одежда, запачканные пеленки…

– Я еду принес! – радостно провозгласил Ромео. – Раздобыл денег, жратвы накупил!

Отреагировала одна Валерия. Большие грустные зрачки лениво перекатились, как мраморные шарики под действием инерции.

– Откуда у тебя деньги?

– Из благотворительности. Их раздают на улицах.

Она равнодушно пожала плечами.

– Те, кто раздает деньги, всегда просят что-то взамен.

Ромео энергично затряс головой.

– Нет, знаешь, это добрая и красивая женщина. – Он шагнул к ней, раскрыл мешок, предъявил содержимое. – Смотри, что я мальцу купил!

Валерия вытащила из пакета банку концентрированного молока.

– Мне за Симону страшно, – сказала она, вертя в руках банку, читая этикетку. – Целый день лежит как колода, даже не шевелится. Все плачет.

Ромео направился к Симоне, присел рядом на корточки, обнял.

– Я тебе шоколадку принес. Твою любимую, темную…

Она молча всхлипнула.

– Зачем?

– Что «зачем»?

Симона не ответила.

Ромео достал шоколадный батончик, сунул ей под нос.

– Зачем? Хотел тебе сделать что-нибудь приятное, вот зачем.

– Мне было бы приятно сейчас умереть.

– Собиралась вчера ехать в Англию. Разве не лучше?

– Это просто мечта, – пробурчала она с мрачным взглядом. – А у таких, как мы, никакие мечты не сбываются.

– Я сегодня одну тетку встретил… Ее зовут Марлен. Может забрать нас в Англию. Хочешь с ней познакомиться?

– Зачем? Зачем ей брать нас в Англию?

– Она из благотворительности! – вдохновенно объяснил Ромео. – Помогает бездомным на улицах. Обещает работу в Англии.

– Эротические танцы танцевать?

– Что захотим. Смешивать коктейли в барах, убирать в гостиницах… Любую работу.

– Она вроде того урода с вокзала?

– Да нет, милая, добрая…

По щекам Симоны опять потекли слезы.

– Тут нам больше нельзя оставаться. Хочешь прожить так всю жизнь?

– Не хочу, чтобы мне снова сделали больно.

– Ты можешь мне поверить, Симона? Можешь?

– Чему я должна верить?

– Мы же видели Англию в газетах, в журналах, по телевизору – хорошая страна. Там люди живут в квартирах. Мы сможем начать там новую жизнь…

– Я больше не хочу новой жизни. Я хочу умереть. Чтоб все кончилось. Это проще.

– Марлен завтра придет. Повидайся с ней, поговори!

– Зачем кому-то надо нам помогать? Мы никто.

– На свете есть все-таки добрые люди.

– Думаешь?

– Точно.

Ромео развернул шоколадку, отломил кусочек.

– Смотри. Она денег дала на еду, на подарки. Хорошая женщина.

– Я гада на вокзале тоже считала хорошим.

– Да ты только представь себя в Англии, в Лондоне! Мы будем жить не в этом дерьме, а в квартире, хорошо зарабатывать… Может, рок-звезд увидим. Говорят, их полным-полно в Лондоне…

– Весь мир дерьмо!

– Пожалуйста, хотя бы повидайся с ней завтра!

Симона протянула руку к шоколадке.

– Неужели действительно хочешь прожить тут еще одну зиму? – не унимался Ромео.

– В подземелье тепло.

– Не поедешь в Лондон из теплого подземелья? Очень умно. Вдруг в Лондоне тоже тепло?

– Пошел в задницу.

Парнишка ухмыльнулся, обрадовавшись, что Симона чуточку оживилась.

– Валерия тоже хочет поехать.

– С ребенком?

– Ну да. Почему бы и нет?

– Эта самая женщина завтра придет?

– Да.

Симона откусила дольку шоколада. Вкусно. Так вкусно, что она тут же сжевала весь батончик.

38

Рой Грейс стоял в свете прожекторов у боковой линии поля, глубоко засунув руки без перчаток в карманы дождевика, дрожа на обжигающем ветру. По крайней мере, дождь прекратился, небо ясное, звездное, только холодно, почти заморозки.

В матче лиги в пятницу вечером молодежная команда Кру-клуба играла против полицейской команды. Он успел на последние десять минут игры – в самое время, чтобы стать свидетелем разгрома полиции со счетом 3:0.

Город Брайтон и Хоув раскинулся на многочисленных холмах, а район Уайтхоук находится на одном из самых высоких. В 1920-х годах муниципалитет возвел на месте трущоб дома рядовой застройки и высокие многоквартирные башни, но Уайтхоук давно уже пользовался темной, не совсем заслуженной репутацией преступного района, где бушует насилие. Многие жилые кварталы со сказочным видом на город и море оставались практически необитаемыми – там господствовали самые крутые преступные семейства.

В последние годы ситуация начала меняться, благодаря досконально продуманным инициативам местных властей при поддержке суссекской полиции. Главная роль принадлежала Кру-клубу, на организацию и содержание которого деловые и промышленные предприятия района затратили два миллиона фунтов стерлингов. Клуб размещается в броском ультрасовременном центре, который вполне можно принять за творение Ле Корбюзье, и предлагает окрестной молодежи разнообразные занятия и развлечения, включая идеально оборудованный компьютерный зал, студию звукозаписи, видеостудию, просторные помещения для вечеринок, собраний, торжественных празднеств, многочисленные спортивные площадки на прилежащих территориях.

Клуб пользуется успехом, потому что создан не бюрократами, а хорошими людьми с чистым сердцем. Мальчишки и девчонки ходят туда с настоящей охотой. Главным образом это заслуга Даррена и Лоррейн Сноу, супружеской пары из Уайтхоука, вкладывающей в него всю свою фантазию и силы.

В данный момент они оба стоят рядом с Грейсом, закутанные в пальто и шарфы, лиц почти не видно из-под шапок. Кроме того, присутствуют родители, немногочисленные офицеры полиции. Рой явился сюда в первый раз и в качестве президента полицейской команды регбистов мысленно оценивал возможности создать здесь секцию, почти с удовольствием наблюдая, как ловкие крепкие ребята из клубной команды задают трепку копам.

Мимо прокатился клубок, пыхтя, толкаясь, идя на прорыв, мяч пересек линию ворот, рефери мгновенно дал свисток.

Но суперинтендента отвлекали мысли о сегодняшнем и вчерашнем вскрытии, на которых он присутствовал, и о стоявшей перед ним задаче. Он вытащил из кармана блокнот, кое-что записал, стиснув ручку почти онемевшими пальцами.

Внезапно грянул радостный вопль, он растерянно поднял глаза. Гол засчитан. Кому? Судя по крикам и комментариям, Кру-клубу. 4:0. Грейс снова в душе улыбнулся. Команду суссекской полиции тренирует Дэйв Гейлор – главный суперинтендент, вышедший в отставку, бывший аккредитованный рефери и его личный друг. Приятно будет подколоть его после игры.

Он на секунду посмотрел на звезды и вдруг мысленно вернулся в детство. У отца был маленький телескоп на треноге, в который он часами разглядывал небо, часто приглашая Роя, особенно полюбившего кольца Сатурна и когда-то умевшего распознавать все созвездия. Теперь с легкостью узнает лишь Большую Медведицу. Надо обновить познания, чтобы передать потом собственному ребенку. Впрочем, грустно подумал он, не будут ли они со временем так же преданы забвению?

Итак, три трупа.

Два «неизвестных мужчины» и «неизвестная женщина». Все подростки. У всех отсутствуют одни и те же органы. Единственный ключик к установлению личности – плохо выполненная татуировка на левом плече мертвой девочки. Возможно, имя? Пока ничего сказать невозможно. Хотя нутром чувствуется, что тут разгадка.

Брайтонские ребята? Если нет, то откуда? Он записал в блокноте: «Запросить береговую охрану, не принесло ли течением». Тела никак не могло далеко унести с таким грузом. Интуиция подсказывает, что подростки, скорее всего, умерли в Англии, раз оказались так близко от Брайтона.

Что происходит? Некое чудовище в Брайтоне убивает детей и крадет органы?

«Опытный хирург», – записал Грейс, вспомнив о решительном утверждении Надюшки Де Санча. Вновь взглянул на вечернее звездное небо, потом снова на поле, залитое светом прожекторов. Спецбригада Тани Уайтлок исследовала район гидролокатором, других тел не обнаружила. Пока.

Ла-Манш большой.

39

– Ла-Манш большой, правда, Джим? – уточнил Влад Космеску.

Джим Тауэрс, лежа на твердом полу из стекловолокна в носовой рубке своей собственной рыболовецкой шхуны «Скуби», обмотанный с головы до ног липкой лентой, с заклеенным ртом, скрытый от любых взглядов с причала брезентом, от которого слегка пахло чьей-то рвотой, мог отвечать только взглядом.

Космеску вывел судно из горловины Шорэмской гавани в открытое море, не подумав о волнении. Но здесь северный ветер оказался неожиданно сильным, волны мощными. Обутый в высокие резиновые сапоги, он устроился на пластмассовом сиденье, не выключив навигационные огни, чтобы береговая охрана и случайные наблюдатели видели обыкновенную прокатную лодку, вышедшую на ночную рыбалку.

Морщась от дизельных выхлопов, смотрел на подсвеченный компас в нактоузе, держа курс 160 градусов, который, по его расчетам, приведет шхуну на середину канала, далеко от отмеченного на карте участка драгирования.

Сперва показалось, будто мобильник глухо верещит из-под палубы, но румын, хорошенько прислушавшись, понял, что звук идет из кармана бывшего частного сыщика. После нескольких звонков мобильник умолк. Тауэрс только бросил на своего захватчика безжизненный взгляд выброшенной на берег рыбы.

– Хорошо, теперь можно поговорить. Вряд ли кто-то услышит.

Космеску сбавил обороты, шагнул в рубку, сорвал пластырь с губ шкипера. Тот задохнулся от боли – кожу будто содрали с лица.

– Послушайте, – выдавил он, – сегодня годовщина моей свадьбы…

– Сказали бы раньше, открытку прислал бы, – хмыкнул Космеску и быстро отступил к штурвалу.

– Жена меня ждет, беспокоится. Наверняка уже обратилась в полицию и в береговую охрану. И мне сейчас звонила.

Как бы в ответ на реплику телефон дважды пискнул, приняв сообщение.

– Ну и что? – бросил Космеску, скрывая тревогу, вызванную неожиданной новостью, следя за огнями далекого рыболовного судна и большого корабля, направлявшегося к востоку. – Тогда поспешим. Говорите.

– Я ошибся, – сказал Тауэрс. – Ошибся, понятно? Просто просчитался.

– Ошибся? – переспросил Космеску, полез в карман, вытащил пачку «Мальборо», прикурил от золотой зажигалки, глубоко затянулся и выпустил дым в лицо шкипера.

Сладкий запах причинил бывшему сыщику смертные муки.

– Дайте затянуться, пожалуйста…

Космеску покачал головой:

– Курить вредно для здоровья. В Англии теперь закон запрещает курение на рабочих местах. А здесь ваше рабочее место. – И вновь выпустил дым в лицо Тауэрсу.

– Мистер Бейкер, наверняка можно обсудить, уладить недоразумение…

– Конечно. Давайте обсудим.

Шхуна взлетела на высокую волну, Космеску крепко вцепился в штурвал, взглянул на глубиномер: шестьдесят футов – маловато.

– Мистер Тауэрс, я заплатил двадцать тысяч. По-моему, щедро. Хотелось положить начало взаимовыгодному деловому сотрудничеству.

– Действительно щедро…

– Но вам не хватило.

– Хватило… Вполне хватило.

– Не верю. Вы опытный моряк, хорошо знаете здешние воды. Думаю, мистер Тауэрс, вы нарочно пришли на участок драгирования, рассчитывая, что там тела скорее всего будут найдены.

– Нет! Неправда!

Проигнорировав возражение, румын продолжал:

– Я игрок. Предпочитаю играть осторожно и методично. Общая площадь Ла-Манша составляет двадцать девять тысяч квадратных миль. Вы получили деньги за доставку тел на то место, где их никогда не найдут. И выбрали участок драгирования площадью в сотню квадратных миль. Посчитайте, мистер Тауэрс.

– Поверьте мне, это ошибка!

– Хорошо, – кивнул Космеску, – я сам посчитаю. Максимальная глубина драгирования составляет сто футов. Никто не нашел бы тела, затопленные на глубине в сто тридцать. Только не говорите, что вы, опытный шкипер и судовладелец, этого не знали. Не уверяйте, будто, долгие годы занимаясь в Шорэме своим бизнесом, ни разу не видели на картах участок драгирования.

– Клянусь, я допустил ошибку!

Космеску помолчал, покурил и продолжил:

– Напомню, мистер Тауэрс: я игрок. Вы, по-моему, тоже. Сделали ставку на этот участок, и вам повезло. Думали, если тела обнаружат, можно будет меня шантажировать, выкачивая за молчание большие деньги.

– Нет, неправда! – отчаянно повторил Тауэрс.

– Если бы вы успели поближе со мной познакомиться, то знали бы, что я всегда играю методично и осторожно. При этом не так много выигрываешь, но дольше остаешься в игре.

Космеску докурил, швырнул окурок за борт, проследив за красным огоньком, который пролетел в воздухе и исчез в черной воде. Снова взглянул на компас. На такой юркой шхуне приходится изо всех сил налегать на штурвал, чтобы не сбиться с курса.

– Понимаете, мистер Тауэрс, мне сейчас предстоит ход в игре. Если я вас убью, меня могут поймать. А если не убью, тоже могут поймать. Но есть другой шанс. И гораздо вернее.

Он вытащил из кармана рулон липкой ленты и нож с костяной ручкой, который всегда носил с собой. Не раз убеждался в его надежности. Нажмешь сбоку кнопку – выскочит лезвие, со щелчком встанет на место. Судя по опыту, не сломается, даже наткнувшись на кость. Заточен как бритва – в самом деле, в одной деловой поездке удалось вполне приемлемо им побриться.

– Думаю, нам больше нечего друг другу сказать.

– Прошу вас… послушайте… я могу…

Не желая ничего больше слушать, румын снова заклеил шкиперу рот.

Сорок минут спустя огни береговой линии Брайтона и Хоува еще виднелись, хотя то и дело скрывались за чернильно-черными волнами. На вполне достаточной глубине в сто пятьдесят футов Космеску, выкурив очередную сигарету, заглушил мотор, выключил навигационные огни. Подходящее место.

До сих пор не дает покоя позавчерашний телефонный звонок в казино с неопределенным, но угрожающим заявлением работодателя, будто он напортачил. Правда, напортачил. Преступил правило не привлекать посторонних без крайней необходимости. Надо было взять напрокат лодку и самому вывезти трупы. Четырехлетний ребенок запросто справился бы.

Впрочем, было основательное соображение – по крайней мере, казавшееся в тот момент основательным. Регулярно арендуя рыбацкую шхуну и самостоятельно уходя в море в холодные зимние месяцы, быстро навлечешь на себя подозрения. Все суда входят и выходят из гавани под наблюдением, но береговая охрана даже не взглянет на местного предпринимателя, которому позволено беспрепятственно брать на борт арендаторов.

Теперь, когда на него смотрели лишь звезды и молчаливые глаза владельца шхуны, он отодрал палубную обшивку, посветил фонариком на кингстоны, открыл один на пробу – из него мигом хлынула ледяная морская вода.

Космеску прошел на корму, развернул серое полотно купленной накануне надувной спасательной шлюпки, вытащил оттуда весло, кислородный баллон, бак с горючим, подвесной мотор «Ямаха». Через десять минут, вспотев от усилий, накачал лодочку и спустил на воду, прикрепив к шхуне. Она опасно запрыгала на волнах, но вес тела наверняка ее уравновесит.

Бурлившая в двух открытых кингстонах вода уже покрыла палубу, дошла Джиму Тауэрсу до подбородка. Похвалив себя за надетые резиновые сапоги, Космеску включил фонарик, посветил в глаза, которые отчаянно силились что-то сказать, выключил, когда вода начала заливать рот бывшего сыщика, оглядел горизонт. Кроме огней Брайтона и фосфоресценции на гребнях волн, полная тьма. Он прислушался к плеску воды о корпус шхуны, чувствуя, как «Скуби» погружается глубже, все слабее раскачивается под быстро прибывающим водяным балластом.

Шкипер лихорадочно старался поднять голову.

– Советую вам, мистер Тауэрс, сделать очень глубокий вдох, пока вода не дошла до ноздрей. Сэкономите целую минуту жизни. За шестьдесят секунд много чего можно сделать. Может быть, даже за девяносто, если вы крепкий мужчина.

Впрочем, уже непонятно, слышит ли его Джим Тауэрс. Вряд ли – голова ушла под воду. А спасательная шлюпка сровнялась с поручнями палубы. Элементарное правило из школьного учебника предписывает не покидать тонущее судно, пока не сумеешь шагнуть вверх на спасательный плот.

Через девяносто секунд Космеску на него шагнул, отвязал трос, запустил подвесной мотор и ушел в темноту. Когда черный корпус «Скуби» скрылся под водой, пустив крупные звучные пузыри, «Зодиак» рванулся, ударив носом в волну. В лицо хлестнули ледяные соленые брызги. Задранный нос провалился и снова взлетел. Крошечную резиновую шлюпку резко бросало из стороны в сторону. В мгновенном приступе паники показалось, будто все пропало – хлипкая лоханка опрокинется, перевернется. Но за очередной волной брайтонские огни в разъедаемых солью глазах засветились чуть ярче, стали чуть ближе. С приближением к берегу море успокаивалось. Космеску целился на освещенный пирс и на пристань яхт-клуба. В холодную слепую ноябрьскую ночь на пешеходной дорожке под утесом за яхтенным причалом вряд ли кто будет. На берегу тоже.

Одно плохо – сегодняшняя годовщина свадьбы владельца и шкипера затопленной «Скуби». Еще один серьезный прокол, если Джим Тауэрс не соврал. Вдруг его жена действительно обратилась в полицию? В береговую охрану? Вдруг местные газеты сообщат об исчезновении бывшего частного сыщика? Надо следить, смотреть, принимать меры.

Через двадцать минут, видя перед собой темные тени утесов, а слева на безопасном расстоянии пристань, Космеску выключил двигатель, открутил две гайки, удерживавшие на месте мотор, и бросил его в море.

«Зодиак» продолжал самостоятельно продвигаться вперед. Работая веслом, Космеску направлял его к берегу, прислушиваясь к усиливавшемуся плеску волн на гальке, и вдруг резко остановился. Волна плеснула через корму, окатила его. Он с проклятием прыгнул в воду, которая оказалась гораздо глубже и холоднее, чем ожидалось. Ровно по плечи. Волна потащила его за собой. На миг стало страшно. Галька поехала под ногами. Космеску решительно рванулся вперед, таща на канате шлюпку, добираясь до прочного берега.

Налетела другая волна, нос «Зодиака» врезался в затылок. Космеску выругался, упал, забарахтался, пытаясь удержаться за дурацкую надувную резинку, болтавшуюся позади.

Наконец он вытащил лодку на берег, внимательно вслушался в темноту, огляделся. Никого. Волны плещут, вода шипит на гальке. Выдернул с боков пробки, медленно скатал резину, похожую на гигантский мочевой пузырь, выпустил воздух, разрезал на полосы, собрал в кучу, связал, потащил под утесами тяжелый мокрый тюк к фургону, оставленному на стоянке у супермаркета на пристани для яхт, бросая куски резины в каждый мусорный бак, попавшийся по дороге.

Без нескольких минут полночь. Для успокоения хорошо бы выпить, провести пару часов за рулеткой в казино «Рандеву». Но не стоит являться туда в таком виде.

40

Следственная бригада в составе двадцати двух человек собралась в отделе тяжких преступлений, который занимает почти треть этажа. Здесь два больших рабочих помещения, две комнаты для опроса свидетелей, конференц-зал для совещаний и встреч с прессой, криминалистические лаборатории и несколько отдельных кабинетов.

В просторной, светлой, современной комнате с окнами, закрытыми жалюзи и стеклянной матовой потолочной панелью, по которой барабанит дождь, ничто не отвлекает от дела, в данном случае от операции «Нептун». К белым доскам на стенах пришпилены фотографии жертв: первый подросток, завернутый в пластик, зажатый стальными щупальцами головки драги «Арко Ди», и разные стадии вскрытия; второй подросток и девочка в мешках для трупов на палубе рыболовецкой шхуны «Скуби» и тоже вскрытие. На одном снимке крупным планом девичье плечо с татуировкой, к которой приложена масштабная планка.

Фривольный штрих в серьезную обстановку вносит изображение на одном из стендов желтой подводной лодки из альбома «Битлз». Уже стало традицией иллюстрировать названия операций. Эту картинку наверняка приклеил какой-то остряк из следственной бригады – скорее всего, по мнению Грейса, Гай Батчелор.

На отделанном под дуб столе перед суперинтендентом лежит утренний номер «Аргуса», протокольная книга и его собственные заметки, отпечатанные Элинор Ходжсон. Заголовок в газете гласит: «В канале найдены еще два трупа».

Могло быть гораздо хуже. Кевин Спинелла проявил нехарактерную для себя сдержанность, практически не отклонившись от предложенной Грейсом линии. Сообщил об имеющихся у полиции подозрениях, что тела сброшены с проходившего через канал судна. Информации вполне достаточно, чтобы местные жители, не впадая в панику, призадумались о знакомых подростках, которые недавно перенесли хирургическую операцию, а потом исчезли из виду.

В перспективе дело необычайно важное. Три трупа за три недели после вступления в должность нового главного констебля Тома Мартинсона. Злопыхательница Элисон Воспер несомненно уже сообщила ему свое личное мнение о суперинтенденте Грейсе. Неуклюжая попытка Грейса завести с ним беседу на проводах Джима Уилкинсона наверняка лишь усугубила это мнение. Надо снова перехватить его на пару минут на нынешнем балу и внушить по возможности, что следствие в надежных руках.

Грейс открыл совещание.

– Восемь тридцать, суббота, двадцать девятое ноября. Четвертый инструктаж по операции «Нептун». Следствие по делу о смерти трех человек: первого и второго «неизвестных мужчин» и «неизвестной женщины». Операцией руковожу я, суперинтендент Рой Грейс, а в мое отсутствие инспектор Мантл.

Он указал на сидевшую напротив Лиззи, представив ее тем, кто с ней не был знаком. Если почти все присутствующие явились в партикулярной одежде, как принято в выходные, на ней неизменный мужской костюм – сегодня коричневый с белой полоской. Единственная уступка субботе – коричневая водолазка вместо официальной блузки.

– Я помню, что вы должны сегодня присутствовать на вечернем приеме, – продолжал Грейс, – и что в выходные трудно отыскать людей, с которыми надо поговорить, поэтому кое-кого освобождаю на воскресенье. Остальных жду завтра в полдень. Успеете проспаться с похмелья после бала, – усмехнулся он. – В понедельник с восьми тридцати возвращаемся к прежнему расписанию.

Слава богу, Клио понимает, что его работа не подчиняется никаким общепринятым правилам. В отличие от Сэнди, неспособной смириться с занятостью в выходные.

Он заглянул в заметки.

– Может быть, результаты токсикологии помогут установить причину смерти, только придется ждать до понедельника. Начнем пока с первого «неизвестного мужчины».

Грейс посмотрел на сержанта Беллу Мой, перед которой, как всегда, стояла открытая коробка конфет. Для Беллы конфеты как лекарство.

– Что у нас с зубными слепками?

– Пока никаких совпадений не обнаружено. Но, по утверждению двух дантистов, с которыми я разговаривала, для юноши в таком возрасте состояние зубов плоховатое. Оба это приписывают дурному питанию, несоблюдению элементарных правил гигиены, отсутствию стоматологической помощи и, возможно, употреблению наркотиков. Видимо, парень из неблагополучной среды.

– Специалисты не могут назвать страну, где применяются аналогичные материалы и способы лечения? – спросила Лиззи Мантл.

– Нет, – ответила Белла. – Нет вообще никаких признаков лечения зубов. Вполне возможно, что мальчик никогда не был у стоматолога. Едва ли нам удастся что-нибудь найти.

– В понедельник будут три слепка, – напомнил Грейс. – Шансы увеличатся.

– Дали бы мне еще двух помощников, можно было бы быстрее опросить дантистов.

– Ладно, спрошу в отделе кадров после инструктажа. – Грейс быстро черкнул в блокноте и обратился к Норману Поттингу: – Что с координаторами пересадки органов?

– Объехал все больницы в радиусе ста миль, – доложил сержант. – Пока ничего, хотя обнаружилось кое-что интересное. – И провокационно умолк с самодовольной ухмылкой.

– Что именно? – вздохнул Грейс.

Норман Поттинг с нарочитой медлительностью полез в один из бесчисленных карманов пиджака из мятого твида, с погончиками на плечах, который постоянно, зимой и летом, носит в выходные, как будто собирался вытащить нечто важное, но ничего не вытащил, а принялся раздражающе позвякивать ключами.

– В мире катастрофически не хватает донорских органов, – объявил он, надул губы, важно покачал головой. – Особенно печенок и почек. Знаете, почему?

– Нет, но надеюсь, что вот-вот узнаем, – раздраженно буркнула Белла Мой, сунув в рот очередную конфету.

– Из-за автомобильных ремней безопасности! – триумфально воскликнул Поттинг. – Лучше всего, чтобы донор умер от черепно-мозговой травмы, а тело осталось в целости и сохранности. Теперь пристегнутые получают массированные повреждения. Ничего себе шуточка? В былые времена люди первым делом врезались головой в лобовое стекло и от этого погибали. Сейчас в доноры попадают почти исключительно мотоциклисты.

– Спасибо, Норман, – поблагодарил сержанта Грейс.

– И еще одна любопытная вещь, – продолжал Поттинг. – Манилу на Филиппинах фактически называют «однопочечным островом».

– Ох, только не надо легенд! – воскликнула Белла.

Грейс предупредительно поднял руку.

– Что же тут интересного, Норман?

– Богачи с Запада едут туда и покупают почки у бедняков. За кусок – по тамошним меркам сумма существенная. В целом покупка и пересадка обходятся в сорок-шестьдесят тысяч.

– В сорок-шестьдесят тысяч фунтов? – изумленно переспросил Грейс.

– Печень в пять-шесть раз дороже, – сообщил Поттинг. – Люди годами в очереди стоят, доходят до отчаяния.

– У нас тут не филиппинцы, – заметила Белла.

Поттинг проигнорировал замечание.

– Я снова разговаривал с парнем из береговой охраны. Сообщил вес шлакобетонных блоков, которые удерживали первого бедолагу. По его мнению, при погодных условиях на прошлой неделе тело сдвинуться не могло. Почти все течения там идут на поверхности или близко к ней. Подобную тяжесть унесло бы только цунами.

– Спасибо за ценную информацию, – кивнул Грейс, сделав пометки. – Ник?

Гленн Брэнсон поднял руку.

– Простите, что перебиваю. Рой, из сообщения «Аргуса» следует, что будто бы всех троих убили в другой стране или даже на судне и сбросили в канал. Действительно такой вариант возможен?

– Да. Если б они оказались чуть дальше от берега, никаких проблем у нас не было бы. Проблемы возникли, поскольку тела обнаружены в территориальных водах Соединенного Королевства. Я уже попросил наших аналитиков составить полный список судов, которые проходили через канал за последние семь дней. Хотя пока не знаю, где взять деньги и силы на полную проверку. Даже не знаю, стоит ли возиться.

– Слушайте, – продолжал рассуждать Брэнсон, – раз тела найдены на глубине приблизительно в шестьдесят пять футов, а течением их принести не могло, значит, ребят там и сбросили – с лодки, шхуны, самолета, вертолета. Вполне можно исключить крупные грузовые суда, которые на такой глубине не пройдут. По-моему, каждый мало-мальски опытный шкипер видит на морской карте участок драгирования, где никогда не станет затапливать то, что надо надежно и навеки спрятать. А пилот частного самолета или вертолета не всегда заглядывает в морские карты или не все учитывает. Поэтому предлагаю проверить местные аэропорты, особенно Шорэмский, выяснить, кто оттуда в последнее время взлетал.

– Молодец, Гленн, все правильно, – кивнула Лиззи Мантл. – Хотя легкий самолет, взявший на борт трупы, чтобы сбросить их в море, вполне мог взлететь с частного аэродрома, не заполняя полетный лист.

– Их могли сбросить и с иностранного самолета, – заметил Ник Николл.

– Едва ли, – усомнился Грейс. – Иностранные самолеты, скажем французские, залетают в канал лишь на несколько миль, не вторгаясь в британское воздушное пространство.

Брэнсон покачал головой:

– Прошу прощения, шеф, не могу согласиться. Специально могли залететь.

– Как это? – удивилась инспектор Мантл.

– Ну, устроили как бы двойной блеф, – пояснил сержант. – Если б их обнаружили, приняли бы за англичан.

– По-моему, ты кино чересчур насмотрелся, – улыбнулся Грейс. – Если б какие-то иностранцы собрались затопить в море трупы, которые ни при каких обстоятельствах не должны были быть обнаружены, то не подлетали бы так близко к английской береговой линии. – Он сделал пометку в блокноте. – Проверим местные аэродромы и летные клубы, поговорим с диспетчерами. Они в выходные работают.

Руку поднял Дэвид Браун, который в свои сорок лет легко сошел бы за веснушчатого рыжеволосого брата актера Дэниела Крейга. Давно ходит шутка, что когда кинокомпания несколько лет назад выбирала нового исполнителя на роль Джеймса Бонда, то взяла не того, кого надо. У Брауна настоящая актерская внешность – могучие плечи, коротко стриженные волосы, море обаяния. Однако он полицейский до мозга костей и благодаря этому поднялся по служебной лестнице на приличную высоту.

– Все три тела завернуты в идентичную поливинилхлоридную пленку промышленного производства, которая продается в любом магазине, – сказал Браун. – Все связаны столь же общедоступным одинаковым высокопрочным шнуром.

– Есть шанс выяснить, где куплены материалы? – спросил Грейс.

Браун с сомнением покачал головой:

– Такой товар поставляется в сотни магазинов. Можно поспрашивать местных торговцев. Почти все в субботу-воскресенье работают.

Грейс сделал очередную пометку и опять кивнул Нику Николлу.

– Я просмотрел списки пропавших без вести, – начал констебль, – описанию наших подростков более или менее соответствуют многие. Требуются фотографии.

– К понедельнику будут готовы отретушированные снимки для прессы, которые надо послать в розыск пропавших, в полицейские участки на юго-востоке, в телевизионную программу «Криминальный дозор», если успеем к очередному выпуску. Кто-нибудь знает, когда она выходит?

– Еженедельно по четвергам, – подсказала Белла Мой.

Грейс огорченно сморщился. Слишком долго. Он обратился к констеблю Эмме Джейн Бутвуд:

– Что у тебя?

– Ну, – заговорила она с изысканным произношением выпускницы частной школы, – я просмотрела дело об обезглавленном торсе мальчика, выловленном в Темзе в две тысячи втором году. Полиция дала так и не опознанному бедняжке имя Адам. По микроскопическим частицам растений, обнаруженным в кишечнике, удалось установить, что он из Нигерии. Заключение подписано экспертом, доктором Хейзл Уилкинсон из лаборатории в Кью-Гарденс.

– Рой, мы знаем Хейзл, много раз с ней работали, – добавил Дэвид Браун.

– Хорошо, – кивнул Грейс. – Эмма Джейн, договорись, чтобы она получила все необходимое от Надюшки.

– Будет сделано. И еще кое-что. Я об этом в больнице читала. Решила с пользой провести время… У лаборатории «Селлмарк форенсик», которая для нас делает анализы ДНК, материнская фирма в Соединенных Штатах – «Селлмарк оркид». Я познакомилась с очень отзывчивым парнем по имени Мэтт Гринлаф из отдела судебной медицины, и он мне рассказал, что американские лаборатории сильно продвинулись в анализе ДНК. По его словам, они доказали, что по пище, в частности по содержащимся в ней минералам, вполне можно установить регион ее происхождения, а то и конкретную страну. Я отправила туда экспресс-почтой лабораторные образцы первого парнишки, и в начале недели Мэтт перезвонит.