Текст книги "Веревочник"

Автор книги: Питер Дикинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6. Дом Элиона

Они сели на пол, прислонившись к прохладным стенам. Время шло. Альнор, казалось, задремал. Мина что-то бормотала себе под нос. Таль беспокойно ерзал на месте. Тилья думала о Вудбурне, стараясь вообразить в мельчайших подробностях, что сейчас могли делать мама, папа и Анья. Скучают ли они по ней? Рассказывают ли кедры о том, что с ней происходит? Как жаль, что у Тильи нет способа ничего узнать о домашних!

Из глубины ее сердца вновь поднялась обида, что она лишена волшебного дара. Вдруг Альнор заговорил.

– Я чувствую что-то странное, – сказал он. – Я испытываю это с тех пор, как мы сошли с плота, но сначала отнес это за счет лесной хвори. Сейчас у меня в голове прояснилось, но странное ощущение осталось. Немного похоже на предчувствие грозы… Всю ночь я видел сны…

– Я тоже, – перебил Таль. – Я часто вижу сны, но не такие… Как будто вода ожила и я был с ней одним целым.

– А мне снилось, что я превратилась в дерево, – сказала Мина. – Быть деревом совсем не так скучно, как вы думаете. Я думала, что гадание по ложкам вызвало этот сон…

– А ты, Тилья? Что тебе снилось? – спросил Таль.

– Ничего! – огрызнулась она. – Во всяком случае, я не помню.

– Незачем так злиться, – заметила Мина. – Что вообще с тобой происходит?

– Ничего… – чуть не плача ответила Тилья. Она злилась на себя, что не может взять себя в руки. То, что она не видела снов, как все, заставляло ее чувствовать себя отщепенкой, как и то, что она не слышит ни кедры, ни воду… И вдруг она начала понимать…

– Я объясню вам, что происходит, – медленно произнесла она. – Вы чувствуете магию. Это из-за нее вы видите такие сны. В Долине волшебства нет, поэтому вы к нему не привыкли. А здесь ее полно, и вы ощущаете это, потому что сами можете творить чудеса. Альнор и Таль чувствуют воду, Мина – деревья. Я ничего такого не умею, поэтому и не вижу снов. И ложки вчера показывали так отчетливо. Ты сказала, что никогда раньше не видела ничего подобного. Но для Империи это обычное дело.

– Похоже, ты права, – сказал Альнор. – Это ощущение магии вокруг. Возможно, мы так чувствительны к ней, потому что не привыкли.

– И еще. Может быть, магия здесь в порядке вещей, но ее опасно использовать. Думаю, об этом говорила Салата.

– Тогда еще хорошо, что она выбрала не старушку Акстриг, а другую ложку, – ответила Мина.

Время шло. Иногда из внутреннего дворика доносились голоса. Один раз Тилья услышала за дверью осторожные шаги, женский шепот и чей-то тихий ответ. Должно быть, уже давно перевалило за полдень, девочка ужасно проголодалась и томилась от жажды. Вдруг послышался звук отодвигаемой задвижки. Вошла невысокая женщина.

Она была коренастой, круглолицей, довольно бледной, с длинными темными волосами. Лицо ее не выдавало никаких чувств. Одета она была почти так же, как женщины в полях, но в ушах у нее блестели золотые серьги, на пальцах красовались кольца, а концы шарфа скреплялись на груди усыпанной драгоценными камнями брошью. Шарф был длиннее и более искусно выделан, чем у простолюдинок, в нем сверкали золотые нити, и оканчивался он двумя концами кисточек. Когда она заговорила, ее голос оказался мягким и ровным, но тоже ничего не выражал.

– Я Лананет, жена Элиона, управляющего этим поместьем лорда Кзувы. Мой муж сейчас в отъезде, поэтому я распоряжаюсь его кольцом и печатью. Сожалею, что с вами так обошлись, но это было необходимо. Если бы я приняла вас как гостей и накормила, то обычай вынуждал бы меня помочь вам, а я не могу решить, стоит ли это делать, пока не поговорю с вами. К тому же чем меньше людей вас увидит, тем лучше. Прежде всего расскажите мне, кто вы, откуда пришли и чего хотите.

– Пусть говорит Альнор, – сказала Мина.

Альнор заговорил медленно, тщательно подбирая слова. Он рассказал о своем решении прийти в Империю и найти того, кто сможет воссоздать ледник, который с севера защищал Долину. Он не упомянул Фахиля, сказал только, что ледник воздвиг когда-то могущественный волшебник из города Талак, поэтому оттуда он и намерен начать поиски. Альнор ничего не сказал о кедрах и лесе, лишь объяснил, что из-за лесной хвори им с внуком пришлось плыть на плоту и воспользоваться помощью Мины и ее внучки.

– Я хотел, чтобы они вернулись, как только мы минуем лес, но мы с Талем потеряли сознание, а Мина и Тилья не смогли одни остановить плот. Потом его прибило к песчаной отмели в озере. Мы очнулись, вышли на берег и пришли к дому Салаты. Она была так добра, что приютила нас на ночь, накормила и привела к вам.

Лананет минуту молчала, потом обернулась и подала знак стражу. Тот вышел и отдал какое-то распоряжение. Появилось несколько слуг, неся подносы с едой, подушки, которые они разложили вокруг стола, а также сумы и одеяла, снятые с Калико. Один из вошедших зажег лампы. Все слуги смотрели в пол и удалились, не проронив ни слова. Стражник тоже покинул их, закрыв за собой дверь.

– Садитесь и ешьте, – пригласила Лананет. – Я ем вместе с вами в знак того, что мы можем доверять друг другу.

Она отломила кусочек желтой лепешки. Таль и Тилья помогли своим старикам усесться и расположились рядом. Лананет сидела напротив.

– Я сказала это не из вежливости, – продолжила она. – Мы должны доверять друг другу, потому что нам это нужно. Мы все находимся в большой опасности. Но я могу оказать услугу вам, а вы мне. Я сказала, что не угощаю вас потому, что не знаю, смогу ли вам помочь. В действительности тогда я еще не знала, не придется ли мне отдать приказ перерезать вам горло и уничтожить трупы. В случае необходимости мне бы пришлось сделать это. Я не могла бы просто позволить вам уйти. Сейчас объясню почему. Я вынуждена доверять вам не из-за того, что сказал Альнор, а из-за того, чего он не сказал. Вы, конечно, знаете о лесе и о происхождении хвори больше, чем он поведал мне, но вы понимаете, что в этом знании заключена опасность. Это знание нужно Императору. Если о вашем приходе узнают, вас заберут в Талак и будут расспрашивать, а когда вы расскажете все, что знаете, вас будут пытать. Никто еще не выходил живым из рук императорского палача.

Она помолчала, давая им осознать свои слова. Ее мягкий, ровный голос не изменился, но из-за этого беды, о которых она говорила, казались еще ближе. В комнате повисло тяжелое молчание. Тилья услышала, как кто-то прошел через двор и шаги замерли в отдалении. Тогда она с облегчением выдохнула и поняла, что, прислушиваясь, невольно задерживала дыхание, думая, будто это шаги палача, пришедшего за ними.

– Я не могу просто отпустить вас по двум причинам. Во-первых, у вас нет пропусков. Никто в Империи не может покинуть землю, к которой приписан, без пропуска, то есть без разрешения Императора. Если бы я позволила вам уйти, я бы совершила серьезное преступление. А если бы я дала вам пропуска, что я вправе сделать как жена управляющего, то это навлекло бы на меня еще большие неприятности, потому что вы пришли из-за леса, а я не отослала вас под охраной в Талак.

Теперь о второй причине. Каждый новый Император, когда в первый раз поднимается по Опаловой Лестнице к трону, останавливается на каждой ступени и произносит клятвы, которые унаследовал вместе с Империей. Они неизменны. Девятнадцать последних Императоров остановились на третьей ступени и пообещали вернуть утраченные земли за северным лесом.

Три года назад по Опаловой Лестнице поднялся новый Император. Два года назад он собрал армию, чтобы выполнить свою клятву. Они жили в наших домах, разбивали шатры на наших полях, где зрел наш урожай. Они опустошили наши амбары и стойла, грабили и насильничали и не колеблясь применяли мечи. После того как лес победил их, умертвив множество солдат, они ушли, забрав с собой много наших мужчин, чтобы пополнить свои ряды. Муж Салаты был среди них. Потом мы подсчитали наши убытки – после постоя армии у нас осталось вдвое меньше того, что было до них. Из того, что мы сохранили, нужно было отсылать нашему господину, лорду Кзуве, в Талак столько же, сколько в обычный год. Даже если бы Император завоевал Долину, он бы не возместил нам убытки, поэтому я уверена, что никто из тех, кто вас видел, никому не донесет.

Теперь вы видите, что я не могу просто отпустить вас. У вас должна быть веская причина для путешествия, чтобы я могла выдать вам пропуска, а также правдоподобная история, чтобы вас не начали слишком подробно допрашивать.

– Ну мы и влипли! – сказала Мина. – Кто бы мог подумать, что из-за нас начнутся такие неприятности! А может, мы пойдем назад, как-нибудь оттолкнем наш плот и поплывем дальше, а вы просто забудете, что нас видели?

Лананет улыбнулась и покачала головой:

– Где бы вы ни высадились, вы столкнетесь с тем же.

– И чем дальше мы будем от леса, тем меньше у людей будет причин не послать за императорскими стражниками, – добавил Таль. – А уж Император не замедлит снова послать сюда войска.

– Боюсь, ты прав, – сказала Лананет. – К тому же есть и третья причина, по которой нам следует поступить так, как я предлагаю. Но сначала вы должны понять кое-что, хоть это может показаться вам странным. Я уже говорила, что мы путешествуем только с согласия Императора. Это еще не все. Мы едим, спим и дышим с его милостивого разрешения. Мы живем и умираем по его воле. И это не пустые слова. Когда новый Император останавливается на последней ступени Опаловой Лестницы, он произносит самый важный указ: все жители Империи живут с его разрешения и умирают по его воле, непослушание считается государственной изменой и карается смертью. В начале каждого правления проводится перепись населения и вписываются все новые имена.

– Что-то я не поняла, – перебила Мина. – Допустим, я свалилась с яблони и сломала шею – с любым может случиться, – я что же, совершила измену Императору?

– Да, и раз вы будете уже мертвы, то вашему наследнику придется расплачиваться за ваше преступление. Либо он заплатит огромный штраф, либо откажется от наследства в пользу Императора. Поэтому все люди стараются скопить немного денег и как можно раньше отправиться в Талак, чтобы купить у Императора право умереть. Затем каждый год выплачивается налог на подтверждение этого разрешения. Многие берут с собой ребенка в качестве страховки: если они умрут в пути – его продадут в рабство. Бедняки часто откладывают путешествие до последней минуты, – конечно, им не надо платить за поддержание разрешения на смерть, но их наследники рискуют потерять все, что у них есть. Те, кто вообще не может заплатить ни гроша, отправляются в Голорот, город Смерти, когда чувствуют, что долго не протянут. Но это сейчас не важно – вы идете в Талак.

По вашим липам я вижу, что все это кажется вам чудовищным. Наверное, так и есть. Мы же так долго жили при этих законах, что даже не считаем их странными.

У нас служили два человека, муж и жена. Мы их любили. Состарившись, слуги ушли жить к своей дочери. Они собирались в свое время отправиться в Голорот. Старики казались такими бодрыми, здоровыми… Мы думали, еще рано беспокоиться. Но вдруг старик умер без всякого предупреждения, а его жена от горя, невозможности выплатить штраф и боязни идти в Голорот без него бросилась со скалы. Это была не случайная смерть, а сознательное нарушение императорского приказа, которое влечет за собой десятикратный штраф и вечный позор на всех, кто мог как-то предотвратить преступление.

Но и это еще не все. Их дочь со своим мужем скрыли смерть стариков, таким образом вовлекая моего мужа и всех домашних в государственную измену, потому что слуги были приписаны к нашей семье. Всего, что мы имеем, и даже наших жизней будет недостаточно, чтобы уплатить штрафы. Нам оставалось только одно – продолжать скрывать преступление.

Но это было только началом наших бед. Как я уже сказала, новый Император поднялся по Опаловой Лестнице три года назад. Перепись населения, с которой начинается каждое правление, еще не достигла наших отдаленных земель, но уже в этом году чиновники придут сюда, и скрыть смерть наших слуг окажется невозможно. Мой муж уехал в Талак по делу нашего господина. Там он надеется подкупить какого-нибудь чиновника, чтобы тот вычеркнул их имена из предыдущей переписи, как будто таких людей вообще не существовало. Это будет и дорого, и опасно, потому что тем самым Элион вверит наши жизни в руки незнакомого человека, который сможет шантажировать нас до конца наших дней.

Конечно, мы с мужем часто сожалели о том, что нам не найти двух пожилых людей, чьи имена отсутствовали бы в предыдущей переписи. И вот провидение послало мне вас. Вы можете назваться нашими слугами, Калифом и Калифой. Похоже, ни у меня, ни у вас нет другого выхода. Что скажете?

Повисла тишина. Альнор заговорил первым:

– По-моему, это разумное предложение. А как же Таль? Вода в ручье сказала, что мой внук поможет мне.

– Я тоже согласна, – сказала Мина. – Мне кажется, нас должно быть двое – из Нортбека и из Вудбурна, как в первый раз. Не знаю насчет Тильи. Она не должна отправляться в такое далекое путешествие, да и ее родители были бы не в восторге, особенно учитывая, что за место эта ваша Империя. Я думаю, не стоит тебе идти. Лананет найдет какого-нибудь ребенка, который будет сопровождать меня. Ты без труда отыщешь дорогу домой – надо просто двигаться вверх по реке. Во всяком случае это менее опасно, чем идти со мной, после того что рассказала Лананет.

«Домой, – подумала Тилья. – Моя кровать у печки. Кухня, которую я знаю как свои пять пальцев, даже с закрытыми глазами…» Она оттолкнула от себя эту мысль. Вудбурн больше не ее дом. Он принадлежит Анье.

– Нет, – твердо ответила она. – Кедры велели мне идти дальше. К тому же только я могу справиться с Калико.

– Хорошо, – сказала Лананет. – Теперь вы должны поесть, а потом я расскажу все, что вам нужно знать, чтобы не выдать ни себя, ни меня.

Тилья никогда не ела ничего подобного. В Долине всегда готовили незатейливую пищу, даже на праздники. Самый нежный, сочный цыпленок оставался просто цыпленком, а соус, будь это хоть лучший соус в Долине, ели как обычную подливку, макая в него хлеб и вылавливая кусочки овощей. Здесь же на столе стояло двадцать маленьких тарелочек, главного блюда не было. Единственной знакомой едой оказались сушеные фрукты. Но когда Тилья попробовала кусочек яблока, то почувствовала совершенно неожиданный вкус.

Лананет показала, как в Империи принято есть: на большое блюдо накладывали много разной еды с маленьких тарелочек со всего стола, а потом ели всего по кусочку, пробуя разные сочетания, смешивая сладкое, горькое, кислое, острое… Один соус обжигал язык, но кружка шипучего бледно-розового напитка освежала, оставляя после себя приятное покалывание во рту. Лананет ела вместе с ними, называя блюда и рассказывая, что им придется покупать в пути.

– Следует торопиться, – сказала она. – Я хочу, чтобы вы пришли в Талак и поговорили с моим мужем прежде, чем он предпримет что-нибудь сам.

Ваша задача не столь уж сложна. В этом поместье живет около четырехсот людей, но покидали его хоть раз в жизни человек двадцать, не больше. Для вас путешествие будет не более необычным, чем для настоящих Калифа и Калифы. Отныне это ваши имена, но вы можете продолжать называть себя «Мина», потому что большинство женщин сохраняют свои девичьи имена и после замужества. Я, например, в переписи значусь как Элиона. Дети тоже могут не менять имена, потому что они родились уже после предыдущей переписи.

Теперь о вашем общественном положении. Калиф был верховным слугой в доме управляющего, который служит знатному вельможе, поэтому ты, Альнор, будешь носить шапку четырнадцатого ранга, а ты, Мина, соответствующий шарф. Я покажу их вам и объясню, как различать статус человека по одежде и как оказывать почтение высокопоставленным особам. Маловероятно, что вы встретите кого-нибудь выше двенадцатого ранга.

Час за часом струился ее ровный голос, разъясняя им законы, обычаи и традиции Империи. Тилья впитывала ее слова, как губка. От этих сведений могла зависеть их жизнь. Ей казалось, что сама Империя, подобно огромному гаду, заползала в ее мозг. Все это было так не похоже на ее родную Долину, на то место, где она родилась и жила. Империя оказалась не просто местом и даже не совокупностью множества мест. Она являлась гигантским живым организмом, беспощадным чудовищем, никогда не смыкающим глаз. И им предстояло пройти по его венам к самому сердцу так, чтобы оно их даже не заметило.

Лананет принесла показать им несколько монет. Мина и Альнор вынули маленькие кисеты, в которых хранили деньги. Таль выбрал одну из старых металлических монет с профилем забытого Императора и протянул Лананет.

– Да, они все еще в ходу, – сказала она. – Никто не удивится им. В Империи мало что меняется.

Девятнадцать поколений родилось и умерло, а монеты остались теми же. Чудовище было не только громадным, но еще и очень, очень старым.

Лананет взяла в руки одну из деревянных монет, которые изготовляли в Долине. На какое-то мгновение она замерла, словно к чему-то прислушиваясь, и принялась тщательно изучать монету.

– Очень странная древесина, – заметила она. – Такой четкий рисунок, и к тому же разный с двух сторон. Мне показалось, что он двигался, как живой, пока я не посмотрела на него.

– Дай-ка мне взглянуть, – сказала Мина. – Не знаю, что и сказать… Должно быть, это потому, что она несколько дней лежала рядом с моими ложками… И все же… Раньше никогда такого не видела.

Она достала из своей сумы ложки, завернутые в кусок синей материи, и показала их Лананет:

– Видишь, они выструганы таким образом, что видны линии, а на монетах – кольца. На другой стороне… Да, ты была права, на монете есть и линии, и кольца. Кто бы мог подумать, сколько тайн хранит пара дюймов древесины! Смотри, Лананет, вот одна сторона монеты – тут ровные кольца, вот твой дом в середине, а вот эти четыре маленькие точки, которым тут совсем не место, – это мы, свалившиеся как снег на голову. Теперь другая сторона. Думаю, эта путаница в середине – Талак. И снова здесь есть ты, и четыре точки рядом, и ты чего-то смертельно боишься, но на этот раз это не похоже на беспокойство по поводу смерти слуг… Я что-то не то сказала?

Какое-то время Лананет молчала, невидящим взглядом смотря на монету. Потом осторожно взяла ее кончиками пальцев и положила на пол подальше от себя.

– Я пустила вас под свой кров, – сказала она. – Я накормила вас и ела вместе с вами. Если этим я навлекла несчастье на свой дом, пусть будет так. Салата сказала мне, что ты умеешь гадать по ложкам и предсказала благополучное возвращение ее мужа, но я думала, это просто невинная деревенская ворожба. Заниматься ей неразумно, но не очень опасно. А вам удалось принести такой сильный магический предмет сюда, в мою защищенную от волшебства комнату. Обычно я сразу это чувствую. Но сейчас я ощутила магию, только когда коснулась монеты.

Никто не ответил. Наконец Таль нарушил молчание:

– По-моему, я тоже почувствовал что-то. С того момента, как вы коснулись монеты, я ощущал какой-то странный зуд. А почему все-таки магия так опасна? Разве у вас не занимается ею много людей?

– Потому что Император не в состоянии ею управлять. Вся Империя наполнена магией. Она повсюду, как солнце в небе, как вода в реках, как деревья на равнинах. Те, у кого есть дар, могут брать ее сколько угодно и использовать. Но почти все боятся. Никто, кроме магов на службе Императора, под страхом смертной казни не имеет права колдовать. Тот, кто все равно хочет, должен либо делать это в интересах Императора, либо таиться. Ему служит много волшебников, и чаще всего их задача – вынюхивать тех, кто колдует без его разрешения. Двадцать самых могущественных из императорских магов зовутся Наблюдателями. Из своих двадцати башен в самом сердце Талака они постоянно надзирают за всей Империей.

Но тот, кто имеет дар, даже если не колдует сам, чувствует магию, когда это делает кто-то другой, если только этот маг недостаточно силен, чтобы оградить себя защитниками и сделать свою магию неощутимой для Наблюдателей и всех остальных. Это гораздо выше моих сил, но я знаю, что такие маги есть. Альнор сказал, что вы ищете такого волшебника, но его нельзя найти, если он сам не захочет. Для начала вам нужно хотя бы знать его имя.

– Я могу назвать его имя, раз уж мы решили доверять друг другу, – ответила Мина. – Его зовут Фахиль.

Вдруг в комнате что-то шевельнулось. Секундой позже за окном послышался грохот. Тилья посмотрела наверх. Нет, это было потом… Сначала что-то неуловимо изменилось в комнате.

После того как Мина показала Лананет ложки, она аккуратно и ровно положила их на синюю ткань, но не завернула и не убрала. Теперь старая Акстриг лежала под углом к двум другим. Она повернулась.

Тилья в изумлении смотрела на ложки. И тут она почувствовала еще одну перемену. В комнате стояла гнетущая тишина. Таль замер, уставившись на стену, словно стараясь увидеть сквозь нее. Его лицо посерело, а рот слегка приоткрылся. Мина зажмурила глаза. Ее била крупная дрожь. Лананет сжалась в комок, костяшки ее сцепленных пальцев побелели. Альнор выпрямился и вытянул вперед руки, словно пытаясь нащупать перед собой что-то невидимое.

– Что случилось?.. – спросила Тилья.

Звук ее голоса заставил Таля очнуться.

– Ты ничего не почувствовала? – прошептал он. – Как удар молнии.

– Я только увидела краем глаза, как Акстриг шевельнулась, когда вы заговорили о…

– Не произноси его имя! – остановил ее Альнор.

Тилья озадаченно замолчала.

– Ну вот, кажется, прошло, – облегченно вздохнула Мина. – Думаю, надо обсудить, что случилось. Только осторожно! Тилья, что ты там говорила насчет Акстриг?

– Она вроде бы шевельнулась…

– Старушка Акстриг знала его имя! – догадалась Мина. – Подумать только, все это время! Из какой-то косточки выросло дерево, и росло у нашего амбара, и упало во время грозы, и из него вырезали ложку, и она лет двести, если не больше, валялась в разных шкафах и сумках и все еще помнит его имя и дергается, заслышав его.

– Она не просто дернулась, – возразил Альнор. – Мы слышали какой-то грохот. Возможно, Таль прав, это было похоже на гром. Когда Мина произнесла имя, что-то ворвалось в комнату, точнее, в ложку, как будто в нее ударила молния.

– Но ведь она слышала его имя и раньше, в Долине, – сказала Тилья. – Когда люди рассказывают, откуда она взялась, всегда упоминают…

– Ложка спала, – объяснил Таль. – Там нет магии, а здесь она повсюду. Это и разбудило Акстриг. По-моему…

Он внезапно осекся. Тилья проследила его взгляд и увидела, что Лананет не шевельнулась с тех пор, как все пришли в себя. Она по-прежнему сидела вся сжавшись, закрыв глаза и прерывисто дышала. Таль прикоснулся к ее руке, но та словно ничего не почувствовала.

– Что бы это ни было, оно ударило ее сильнее, чем нас, – сказала Мина.

– У нее тоже есть дар, – ответил Таль. – Только она не хочет, чтобы об этом знали.

– Неудивительно, после всего что она нам рассказала. Может быть, если я уберу ложки…

Она завернула их в ткань и убрала в свою торбу. Тилья заметила, как Альнор расслабился, а Таль глубоко вздохнул.

– Так-то лучше, – сказала Мина. – Акстриг как будто не хотела, чтобы я ее трогала. Словно ей необходимо лежать именно в том положении, как она повернулась.

Вдруг Лананет вскрикнула, выпрямилась и обвела комнату непонимающим, безумным взглядом, как человек, только что вырвавшийся из объятий ночного кошмара.

– Мне показалось, стены обрушились на нас, – выдохнула она.

– Что-то упало на улице, – сказала Тилья. – Что-то тяжелое.

– Там нечему падать, – нахмурившись, ответила Лананет. – И это было не похоже… Что здесь произошло?

– Мина произнесла… одно имя, – объяснил Альнор. – Имя человека, которого мы ищем.

– Его истинное имя! – прошептала Лананет. – Я слышала, что когда-то, до появления Наблюдателей, маги не скрывали своих имен. А теперь любой деревенский чародей вынужден никому не говорить свое тайное имя. Меня зовут не Лананет. И все же я думала, что имя не может так подействовать. Эта комната хорошо защищена.

– Мне кажется, какая-то сила пришла к Акстриг, – сказал Альнор. – Эту ложку выстругали из древесины того дерева, которое выросло из персика, полученного от этого человека.

– И она пошевелилась, – добавила Мина. – Да еще и не хотела менять положение, когда я убирала ее. Наверное, она знает, где он находится, и показывает в этом направлении, куда-то в тот угол.

– На юго-восток, – сказала Лананет. – Там находится Талак. Вы собирались начать поиски оттуда. И вы думаете, он еще жив, человек, который дал кому-то персик девятнадцать поколений назад?

– Так сказала мне вода, – ответил Альнор.

– Значит, он действительно очень могущественный. Он держит в руках время.

– А что значит «защищенная комната»? – спросил Таль.

После короткого колебания Лананет улыбнулась и сказала:

– Когда я говорила, что мы должны доверять друг другу, я не думала, что это зайдет так далеко. Я одна из тех, кто умеет использовать разлитую вокруг магию. До замужества я не знала никого другого с подобным даром и скрывала его, опасаясь наказания. Но моя свекровь заметила мои способности. Это ее комната. Как я уже говорила, те, кто занимается магией, должны принять все меры, чтобы обезопасить себя. И она сумела как бы запечатать эту комнату, закрыть ее невидимой броней. Свекровь привела меня сюда и научила всему, что знала. После ее смерти я продолжала заниматься магией и укрепила защиту комнаты еще больше. И вдруг какая-то неведомая сила ворвалась сюда, разрушив все преграды. Мне показалось, каждый кирпичик разлетелся на песчинки.

– Вот почему на тебя это подействовало больше, чем на нас. Она сломала всю твою защиту, – сказала Мина.

– Наверное, ты права. По крайней мере, она ушла без следа. Я чувствую, что моя защита восстановлена, а вы теперь знаете, насколько осторожными вам следует быть. Но вы пробудили силу в вашей ложке. Я попытаюсь окружить вас защитой, чтобы она не выдала вас в пути. Надо снова погрузить ее в сон, иначе вам придется оставить ее за пределами Талака. Столица очень хорошо защищена, и магию, скрытую в ложке, немедленно почувствуют.

– Как же мы найдем человека, которого ищем, если нельзя произносить его имя? – спросил Таль.

– В этом я не могу вам помочь, – сказала Лананет.

– Ты когда-нибудь слышала это имя раньше?

– Нет. Я не знаю никого, кто занимался бы магией. Но наверняка многие имеют дар. Когда я стою на холме и смотрю на равнину, я иногда чувствую… Не знаю, как это описать… Будто вихрь, закручивающий вокруг себя пыль и листья. И я понимаю, что в центре этого водоворота кто-то есть, – может быть, ребенок, наделенный даром и еще не умеющий его скрывать. Иногда я чувствую кого-то более могущественного. Когда здесь была императорская армия, вместе с солдатами пришли и несколько магов. Я ощущала, как они проверяют волшебную защиту леса. И для этого мне не надо было подниматься на холм. Я чувствовала их магию даже здесь. Но я бы не хотела познакомиться с ними, узнать их имена и открыть им свое. Вся моя магия не выходит за пределы нашего поместья. Я всего лишь помогаю созревать плодам, отпугиваю диких животных, врачую скот… Свекровь говорила, что волшебный дар обычно связан с какой-то одной природной стихией…

– Мой – с деревьями, насколько я понимаю, – сказала Мина. – А у Альнора он связан с водой.

– Возможно, только с нашими реками, – возразил Альнор. – Я еще не знаю.

– Может быть и так, – ответила Лананет. – Чем дальше я нахожусь от поместья, тем меньше чувствую в себе сил. В Талаке я бы ничего не смогла сделать, если бы даже у меня хватило глупости попробовать.

– Возможно, для нас это не так важно. Без магии нам хотя бы не придется все время быть настороже. Вообще-то, я рассчитывал и дальше плыть по реке…

– Нет, по всей Северо-западной равнине до самых Пиримских холмов река заросла тростником. Завтра я покажу вам дорогу. За четыре дня вы должны дойти до Сонгису, а оттуда вас будет сопровождать охрана, потому что на холмах разбойничают бандиты. Следующий конвой будет не раньше чем через девять дней, а для моего мужа промедление очень опасно. Мне еще многое нужно рассказать вам. Эта ваша одежда…

К своему стыду, Тилья заснула, не дослушав Лананет. Ей снились не тяготы предстоящего пути и не покинутый дом, а остров посреди моря. Никогда в своей жизни, ни во сне, ни наяву, она не видела моря. В голове ее звучал голос, говорящий, что все зависит от того, достигнет ли она этого острова. Над ним висело подсвеченное закатным солнцем золотое облако. По форме оно напоминало единорога.