Текст книги "Победа в Арктике"

Автор книги: Питер Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

«Бой за сентябрьский конвой – это самый доказательный ответ на все возражения против доставки грузов через советские северные порты. Трагическая история июльского конвоя под названием PQ-17 произошла, как известно, по вине тех же союзников, бросивших транспортные суда на произвол судьбы и не предупредивших нас. Теперь же, когда мы своевременно могли принять меры для обеспечения безопасности конвоя в пределах нашей операционной зоны, все оказалось по-иному. Противник получил соответствующий отпор, и потери конвоя (один транспорт из 29, достигших нашей зоны) надо считать самыми минимальными, учитывая к тому же весьма основательный удар противника. Надолго запомнится и нам, и союзникам, и гитлеровцам бой у Камина Носа».

Читая это, следует помнить, что он описывает вклад 4 эсминцев в отражение 3 воздушных атак на виду собственных берегов и последующее прибытие, уже после окончания боя, двух истребителей прикрытия.

II

Даже теперь, после исчезновения немецких бомбардировщиков, усталые экипажи кораблей не получили долгожданного отдыха, так как против конвоя ополчилась погода. На конвой обрушился жестокий шторм, на какие способна только Арктика. Люди находились на боевых постах уже целую неделю, отбили сильнейшие воздушные атаки, которые когда-либо были проведены против конвоев на этом маршруте, а теперь им пришлось бороться с огромными волнами и ледяным ветром, хотя моряки были утомлены до предела и сверх того. Не следует удивляться, что усталость начала сказываться, и в первую очередь на человеке, отвечавшем за судьбу всего конвоя – коммодоре Боддэм-Уитэме.

Когда появились первые признаки надвигающегося шторма, конвой еще отбивал последний воздушный налет. Погода быстро ухудшалась, и вскоре «Каталины» 210-й эскадрильи обнаружили, что больше не могут находиться в воздухе. Самолет «N» сержанта Фиша в 13.18 заметил 2 русских гидросамолета МБР, которые пролетели над конвоем и скрылись на северо-западе. Через 2 минуты появился самолет «S» капитана Хили, и они обменялись сообщениями. Сержант Фиш узнал, что «S» намеревается оставаться с конвоем до рассвета, и передал прожектором: «Возвращаюсь на базу».

Капитан Хили продолжал патрулировать в одиночестве до 16.03. К этому времени погода ухудшилась настолько, что он был вынужден оставить конвой и направиться к мысу Канин Нос. Когда конвой подошел к устью Двины, была начата подготовка к перестроению в 2 колонны. Тральщики вышли вперед, чтобы расчистить фарватер и открыть транспортам дорогу в Архангельск. Траление возглавил «Харриер» капитана 2 ранга А. Г. Д. Джея, потому что Джей был знаком со здешней обстановкой. Чуть позднее к конвою подошла местная тральная флотилия.

Эти 4 корабля – «Бритомарт», «Хэлсион», «Хазард», «Саламандер» – были замечены в 16.20. Джей передал капитан-лейтенанту К. Г. Корбетт-Синглтону на «Хэлсион»: «Вы считаете необходимым траление фарватера для проводки конвоя?»

На это последовал ответ, что такое траление не обязательно, потому что местная флотилия тралила этот фарватер последние 7 дней. Однако капитан-лейтенант Корбетт – Синглтон предложил отправить флотилию вперед, чтобы протралить русло Двины от донных мин, которые недавно начали ставить германские самолеты. Это предложение было передано капитану 2 ранга Расселу, который, учитывая погодные условия, согласился. Поэтому в 17.40 тральщики ушли.

Возле мыса Городецкий конвой перестроился в 2 колонны, и теперь капитанам пришлось столкнуться с серьезными навигационными проблемами. Длинной колонне транспортов предстояло ночью двигаться по узкому речному фарватеру против сильного течения. К тому же русские выключили все маяки, отмечавшие фарватер. Плавание по извилистому речному руслу превращалось в захватывающее приключение.

Капитан 2 ранга Джей полагал, что такое большое количество судов просто не в состоянии удержаться в пределах протраленного фарватера, когда береговые огни выключены, а погода настолько плохая. Радиомаяков было недостаточно для точной навигации. Поэтому Джей отправил радиограмму начальнику британской морской миссии в Архангельске капитану 1 ранга Маунду. Он излагал свои предложения по обеспечению безопасности перехода конвоя по Двине. Один тральщик следовало поставить в устье, чтобы указать точку входа. В случае плохой погоды конвой мог отстояться на якорях возле входного буя. Джей также предложил использовать 5 маленьких моторных тральщиков MMS для помощи лоцманским катерам, которые развозили лоцманов по торговым судам. Эсминец «Акейтес» планировалось отделить, чтобы контролировать все это. 4 больших тральщика должны были стоять на якорях с интервалом 3 мили, чтобы указывать протраленный фарватер и держать визуальную связь. Увы, все его планы и благие намерения разлетелись в прах под ударами шторма, начавшегося во второй половине дня 19 сентября.

К этому времени конвой достиг входа в Северную Двину и попытался бросить якоря, хотя ветер с северо-запада уже превратился в сильный шторм. Русские лоцманские катера благоразумно спрятались. У конвоя просто не было иного выбора, как попытаться переждать шторм в море, поэтому 36 часов длинные колонны транспортов и маленькие эскортные корабли качались и подпрыгивали на волнах. Многие довольно быстро оказались в опасном положении.

В 16.50 тральщик «Харриер» был вынужден поднять якорь и уйти в море. 20 сентября в 2.30 на нем отказало рулевое управление, и крошечный корабль был вынужден лечь в дрейф, управляясь вручную. В кормовую балластную цистерну уже приняли 32 тонны воды, чтобы уменьшить рысканье, а теперь пришлось заполнить форпик и отсеки двойного дна. Было принято еще 22 тонны воды, чтобы облегчить управление, пока не закончится срочный ремонт. В 12.50 рулевое управление было исправлено, и тральщик вернулся к конвою.

Маленький траулер «Кап Аргона» оказался в еще более тяжелом положении, так как был вынужден начать расходовать свой угольный балласт. Лейтенант Пейт тоже был вынужден направиться в море, чтобы попытаться сохранить топливо. К счастью, все закончилось благополучно, и 21 сентября в 17.00 он бросил якорь на стоянке № 19, когда на борту осталось всего 5 тонн угля. При этом, когда корабль покидал Исландию, у него в трюмах было 210 тонн угля при норме 170 тонн.

«Сент-Кенан» оказался в подобном положении. 19 сентября на нем осталось всего 6 тонн угля, и волна начала опасно класть его на борт. 20 сентября ему пришлось особенно тяжело. Волны снесли спасательную шлюпку, скорежив при этом шлюпбалки.

«Эксфорд» потерял оба якоря и спасательную шлюпку № 3 вместе со шлюпбалками. Он вызвал лоцмана, который, несмотря на опасность, прибыл на борт транспорта. При этом лоцманский катер снес «Эксфорду» стойки спасательных плотов правого борта. Сразу после этого транспорт двинулся вниз по протраленному фарватеру в сторону бушующего моря. Через час он встретил 3 американских транспорта, плотно сидящие на мели под берегом. В этот момент ветер оказался сильнее и развернул «Эксфорд» поперек фарватера прямо на эти корабли. Столкновение казалось неизбежным. Однако «Эксфорд» сумел обойти американцев, но при этом он сам вылетел на берег. После титанических усилий он снялся и двинулся дальше вниз по реке. Но в 22.00 «Эксфорд» снова сел на мель, где и проторчал до утра.

«Кэмпфайр» вскоре после полуночи потерял один якорь, после чего поднял второй и дал ход. Он дрейфовал до 17.30, когда на него прибыл лоцман. В 19.00 «Сахале» радировал, что сел на мель, а вскоре после этого на берег вылетел и «Кэмпфайр». В 20.30 он снялся и пошел вниз по фарватеру, но тут ему наперерез вылетел другой транспорт. «Кэмпфайр» снова сел на мель, и у него отказали машины, так как конденсаторы забило грязью.

Траулер «Данеман», маленькое спасательное судно, которое до сих пор действовало исключительно отважно и удачно, стало еще одной жертвой шторма. Ночью 19/20 сентября траулер сообщил, что израсходовал все топливо, а якоря ползут. Капитан 2 ранга Рассел отправил ему на помощь корветы. «Бергамот» (лейтенант Р. Т. Хоран) в 0.25 обнаружил «Данеман», но тот сообщил, что пока контролирует ситуацию. Однако через час якоря снова поползли по грунту, и начало казаться, что столкновение с одним из транспортов неизбежно. Транспорту приказали поднять якорь и передвинуться. «Бергамот» приготовился взять «Данеман» на буксир, несмотря на ужасающие погодные условия.

С 1.04 до 6.54 продолжались попытки завести буксирные концы на траулер с помощью линеметов или буев, пускаемых по течению, но все они закончились неудачей. На помощь прибыл корвет «Блюбелл». Он бросил якорь перед траулером и сумел передать на него буксирный трос. «Бергамот» оставался рядом до 19.52, пока не помял себе обтекатель асдика.

На рассвете 21 сентября «Данеман» все еще сидел на мели возле маяка Могульский. «Кэмпфайр», «Сахале» и «Лафайет» сидели на мели возле речного бара. Это произошло в основном потому, что на 2 транспорта не прибыли лоцманы. По словам капитана 1 ранга Маунда, «возникли определенные сложности с их экипажами». Энсайн Дэниэл Рукер называет вещи своими именами:

«Вскоре после этого был сыгран большой сбор. Я спросил капитана, что это означает. Он ответил, что раз корабль совершенно беззащитен перед атаками высотных бомбардировщиков, ради безопасности экипажа он решил покинуть судно. Я ответил, что, по моему мнению, артиллерийская команда не покинет судно. Я спросил, есть ли у него соответствующий приказ. Он ответил, что приказ был и он может взять моих людей в шлюпки».

Обе шлюпки «Кэмпфайра» благополучно добрались до острова Мудьюг и высадили туда весь экипаж. Капитан оставался на борту, несмотря на опасность, до самого последнего момента. Тем временем Рукер добрался до маяка и связался по телефону с американским морским атташе в Архангельске капитаном 2 ранга Френкелем. Он доложил о происшедшем и сказал, что полагает ошибочным держать артиллерийскую команду на берегу. Атташе с этим согласился и пообещал прислать катер, чтобы перевезти артиллеристов обратно на судно. Как раз в это время немецкий бомбардировщик сбросил бомбу рядом с «Кэмпфайром», и это убедило капитана отправиться следом за остальными на берег. К американцам присоединился экипаж «Данемана», и они провели ночь на маяке, хотя Рукер и шкипер «Кэмпфайра» перешли на траулер. Утром 22 сентября Рукер сообщил капитану, что возвращается на транспорт, капитан согласился вернуться вместе с ним. Прибыл американский морской атташе, после чего Рукер, капитан, артиллерийская команда и 7 матросов вернулись на корабль. Однако основная часть экипажа отказалась сделать это, пока с судна не будет выгружена взрывчатка. Капитан 1 ранга Маунд ехидно пишет, что, пытаясь загнать американцев обратно на корабль, он сообщил, что на берегу их вполне могут загрызть волки. Но даже это не подействовало!

25 сентября эти суда все еще сидели на берегу, их разгружали с помощью барж. К бару Двины были отправлены плавучие краны «Эмпайр Бард» и «Эмпайр Эдгар», а также советское спасательное судно «Шквал». Спасательными операциями очень умело руководил полковник Петров, прикомандированный к штабу флота. Капитан 1 ранга Маунд очень высоко оценил его действия. 27 сентября все 3 судна были на плаву. Спасение «Данемана» оказалось более сложной проблемой, так как он прочно сидел на мели. Но капитан 1 ранга Маунд высказал уверенность, что полковник Петров безусловно сумеет снять и этот корабль, что тот и сделал. Позднее Их Лордства направили через адмирала Харламова в советском посольстве в Лондоне благодарственное письмо полковнику Петрову.

И словно потому, что шторма было мало, 20 сентября в 15.40 снова прозвучала воздушная тревога. Бомбардировщики провели долгую атаку против избиваемых штормом транспортов. К счастью, самолеты страдали от сильнейшего ветра ничуть не меньше, поэтому они все время мазали. Эта группа из 12 самолетов вышла в атаку на высоте 2000 футов, несмотря на почти сплошную облачность. Конвой был сильно разбросан, но «Алстер Куин» держался рядом с самой крупной группой из 10 транспортов и прикрыл их своим огнем. Атаки продолжались около получаса. Две тяжелые бомбы взорвались всего в 100 ярдах от кормы «Эксфорда». Корабль весь содрогался, как листок. Экипаж бросился в трюмы искать течи, но ничего не произошло.

Снова двухмоторные Ju-88 были приняты за четырехмоторные FW-200, как пишет в своем рапорте лейтенант Де Фоу с «Эсек Гопкинса».

«Самолеты летели выше слоя туч, лишь изредка спускаясь ниже, чтобы прицелиться и сбросить бомбы. Впервые за все время воздушных налетов мы видели, как «Курьеры» сбрасывают бомбы с горизонтального полета и с пологого пике. Последняя бомба была сброшена в 16.20. Мы не видели ни одного попадания в транспорты или корабли эскорта. Кажется, один из наших снарядов попал точно в «Фокке-Вульф». Он разорвался между фюзеляжем и правым мотором. Самолет начал терять высоту, за его правым крылом потянулся хвост дыма».

«Натаниэл Грин» видел по крайней мере 2 самолета, один из которых упал в море. Русские сообщили, что в атаке участвовали 24 бомбардировщика. Их встретили советские истребители, и немцы «в беспорядке побросали бомбы в воду». Русские заявили, что сбили 2 «Юнкерса». Есть несколько свидетельств, что в этот день русские истребители действительно добились кое-каких успехов. Об этом заявили командиры нескольких американских транспортов. Капитан 1 ранга Адамс также считал, что Пе-3 сумели сорвать несколько атак немецких бомбардировщиков.

Капитан 1 ранга Маунд заметил, что немцы не могли и мечтать о более удобной цели, но их атакам не хватало точности. Немецкие пилоты заявили, что потопили 2 транспорта и повредили еще один, но ничего подобного не произошло. Это было последнее усилие Люфтваффе, и теперь самое время подвести баланс потерь обеих сторон во время перехода PQ-18. Ведь, как мы уже видели, обе стороны грешили заметными преувеличениями, рассказывая о своих успехах.

По оценкам Люфтваффе, в общей сложности немецкие самолеты потопили 23 торговых судна, из них 19 – торпедами. Общий тоннаж достиг 162000 тонн. Кроме того, были потоплены 1 эсминец и 2 малых эскортных корабля. Еще 10 транспортов были объявлены поврежденными, в том числе 6 – торпедами. Это добавляло еще 77000 тонн. В действительности немецкие самолеты потопили только 10 транспортов общим водоизмещением 54669 тонн. Ни один военный корабль не получил даже царапины.

С другой стороны, английские, американские и русские оценки количества уничтоженных самолетов были такими же фантастическими. По английским оценкам, которые были самыми скромными и делались после тщательного анализа донесений, были наверняка уничтожены 42 самолета. Эта сумма распределялась следующим образом:

Зенитным огнем кораблей 36 Авианосными истребителями 5 «Харрикейном» САМ-судна 1 Всего достоверно сбито 42

Немецкие документы показывают, что за все время операции против PQ-18 суммарные потери составили 44 самолета, в том числе 38 торпедоносцев.

Интересно проследить, как быстро искажаются цифры и как часто это происходит. Вероятно, самым простым примером являются действия «Харрикейна IA» с САМ-судна, который пилотировал старший лейтенант Э. Г. Барр. Мы уже цитировали его собственный рапорт, в котором пилот писал, что добился попаданий в один Не-111, но не утверждал, что наверняка сбил его, потому что был вынужден прекратить атаку. Однако в официальном отчете, подготовленном 2 недели спустя, «возможно поврежденный» самолет превратился в «достоверно сбитый»!

К несчастью, этот маховик не остановился, а, наоборот, со временем набрал обороты. В отчете коммодора уже говорилось о «по крайней мере, одном» самолете. Хотя это прямо не утверждалось, но довольно недвусмысленно намекалось, что уж один-то «Хейнкель» был сбит наверняка. К 1956 году намерение Барра проводить ложные атаки после того, как кончились боеприпасы, уже превратилось в достоверный факт в официальной истории «Война на море», том 2, где сообщалось: «Затем пилот истребителя отогнал другие вражеские самолеты ложными атаками».[12]12
  Еще один пример весьма вольного перевода работников Воениздата. С. Роскилл, «Флот и война», том 2, Москва, 1979 год, стр. 269. «Этот же истребитель отбил атаку еще нескольких самолетов противника». Наши переводчики еще более усилили вранье. Прим. пер.


[Закрыть] Но старший лейтенант Барр прямо заявил, что ни один немецкий самолет больше не появился. К 1973 году количество жертв Барра удвоилось. «Авианосные операции во Второй Мировой войне», том 1 говорит: «Истребитель с «Эмпайр Морн» уничтожил 2 торпедоносца «Хейнкель» и спас конвой от новых потерь».

Этот простой пример ясно показывает, что любой факт, даже если он строго подтвержден документально, может быть сильно искажен, если сведения не перепроверяются. Следует отметить, что обе книги были написаны авторами, имевшими полный доступ к любым архивам. Ни одна книга не может быть свободна от подобных ошибок. Однако если на книге стоит штемпель «Официальное издание», сведения автоматически принимаются на веру.

Уже в то время командование Кригсмарине усомнилось в точности цифр, приведенных Штумпфом. Моряки изучили эти данные и пришли к выводу, что в таком случае в составе конвоя должны были находиться по крайней мере 45 судов, а не 38, как сообщалось ранее. И все-таки моряки согласились признать потопление 23 судов из 38.

Итак, вернемся к нашим транспортам, которые ползут через Белое море. Напряжение 19 дней непрерывных боев неизбежно должно было сказаться на людях. Следует помнить, что почти все американские экипажи были совершенно неопытными, для них это был первый боевой поход, хотя Соединенные Штаты уже 10 месяцев находились в состоянии войны. Зеленые артиллеристы и неопытные матросы – чего же тут ждать? Поэтому не удивительно, что коммодор Бодцэм-Уитэм написал в своем отчете:

«Американцев следует убедить:

1. Повиноваться приказам.

2. Следить за сигналами.

3. Выучить азбуку Морзе.

4. Запомнить, что дистанция измеряется в кабельтовых!

5. Понять, что приказы коммодора отдаются ради того, чтобы конвой благополучно прибыл в порт, а не ради демонстрации собственной власти.

6. Зазубрить элементарные правила управления кораблем.

7. Понять, что он на войне, и девиз: «Этого не может быть!» не применим в конвойных операциях».

Не он один придерживался такого мнения. Командир «Алстер Куин» капитан 1 ранга Адамс писал:

«Беспорядочная стрельба торговых судов временами становилась очень опасной, особенно с американских судов. На «Алстер Куин» из-за этого один человек из расчета установки «Y» был легко ранен, а корабль получил легкие повреждения.

Наконец следует отметить, что в самом начале и самом конце пути были предприняты две решительные и почти успешные попытки протаранить «Алстер Куин». Причем, увы, сделали их наши союзники».

Но эти отдельные недостатки не должны заслонить общий успех операции, особенно учитывая, что для многих это был первый бой. Люфтваффе нанесли сильнейший удар, но американцы с честью его выдержали. Лейтенант Уэсли Н. Миллер, командир артиллерийской команды транспорта «Сент-Олаф», рассказал, как выглядел бой 15 сентября для его подчиненных:

«Последние трое суток я ни разу не спал более 2 часов за ночь. Еду мне приносили на мостик. Я не покидал его, даже чтобы лечь в постель. И в таких же условиях находилось большинство команды, в том числе моряки торгового флота. Мы стояли на постах по 21 часу из 24, потому что хотели выжить. Светлое время суток составляло 19 часов. Ношение резиновых костюмов превращалось в пытку, но мы не могли их снять, так как вода была слишком холодной, и приказ покинуть корабль мог поступить в любой момент. Мы просто не получили бы времени надеть их снова».

Блейк Хьюз на «Патрике Генри» выразил ощущения большинства своих соотечественников, которые заметно отличались от общих:

«После прибытия в Архангельск я услышал, как один матрос воскликнул: «Если я еще услышу, как кто-то ругает флот лайми, я дам ему в морду!» Это мнение разделяло большинство моряков нашего судна. Британские эскортные корабли проделали опасную работу, требовавшую большого мужества. Все моряки нашего конвоя почувствовали уважение к британскому военному флоту. В результате отношения между американскими и английскими офицерами и матросами стали самыми сердечными».

Он рассказывает об одной уловке, которая применялась, чтобы поднять моральный дух команды:

«Когда после жестокого боя с вражескими самолетами британские эсминцы проходили вдоль колонн транспортов, наши матросы и их обменивались приветственными криками и поднимали руки с торжествующим «V». Было в этом нечто такое, что круто поднимало настроение».

Среди спасенных тоже не наблюдалось упадка духа. Роберт Хьюз описывает случай, имевший место на борту «Сциллы», где для спасенных моряков организовали небольшой спектакль.

«Носовые кубрики были забиты людьми, разбившимися на маленькие группки. Они разговаривали, играли в карты, спали, ели. Там были моряки многих национальностей – англичане, американцы, норвежцы и даже несколько американских негров. Трое из них сидели кружком и пели какие-то свои песни довольно приятными голосами. Когда их попросили устроить нечто вроде концерта, они сразу согласились.

Один сказал: «Похоже, вы ищете таланты, сэр. Здесь есть один цветной, который очень хорошо поет. Да, сэр!» И он указал на невысокого толстого человека, который сидел в конце стола и широко улыбался.

«Он говорит, что плыл на «Мэри Люкенбах», – добавил мой собеседник.

Крайне удивленный, я подошел к этому человеку. Наверняка никто не мог спастись после того ужасного взрыва, но вот нашелся один счастливчик.

«Вы действительно с «Мэри Люкенбах»?» – спросил я.

«Да, сэр», – кивнул толстяк, радостно улыбаясь.

«Но ведь с нее не спасся ни один человек», – заметил я.

«А вот я спасся, – ответил коротышка. – Я шел по палубе с чашкой кофе для старика, когда «Бух!», и я оказался в воде в полумиле от судна».

III

Тем временем QP-14 с боем пробивался назад. Хотя у Люфтваффе просто не осталось сил, что атаковать этот конвой, подводные лодки были полны желания взять реванш.

Следует напомнить, что Боевая эскортная группа вместе с «Авенджером» и его 2 эскортными миноносцами, а также кораблем ПВО «Алинбанк» во второй половине дня 16 сентября покинули PQ-18 тремя группами. Первой из них к конвою QP-14 17 сентября в 3.00 присоединилась группа контр-адмирала Барнетта: крейсер «Сцилла» и 2 флотилии эсминцев. Барнетт взял командование эскортом на себя. Каждая группа занимала свое место в строю охранения, измененном с учетом того, что QP-14 состоял всего из 6 колонн. К этому времени в конвое остались только 16 транспортов, так как «Айронклэд» остался в Архангельске, а «Трубэдуэ» оторвался в сумерках 15 сентября. «Уинстон Сейлем» сильно отстал от конвоя и тащился где-то позади.

Хотя «Авенджер» и поднял «Суордфиш», чтобы отыскать пропавшие суда, обнаружить их не удалось. Тем временем команда маленького авианосца была занята по горло, пытаясь подручными средствами исправить множество мелких дефектов в оставшихся самолетах. Капитану сообщили, что теперь на корабле имеются 13 боеспособных «Си Харрикейнов» и 3 «Суордфиша». Это было великолепное достижение, особенно с учетом того, что в начале операции «VE» на корабле имелись только 12 собранных «Си Харрикейнов», а 4 были потеряны в боях. Контр-адмирал Барнетт передал капитану 2 ранга Колтхерсту:

«Вы хороший отец своим детям».

На это последовал ответ:

«Дверь лазарета наконец-то закрылась».

17 сентября «Суордфиши» обнаружили «Интрепид» и танкер, а также группу «Алинбанка» и указали им направление на конвой. Их пилоты потом сообщили, что при полетах на уровне моря самолеты сразу покрывались коркой льда, как только попадали в туман. Этот день выдался очень холодным. Видимость резко менялась: то налетали снежные заряды, то небо становилось совсем чистым. Однако немецкие самолеты-разведчики не были замечены ни радаром, ни наблюдателями.

Такая же погода сохранилась и 18 сентября, но утром QP-14 был замечен противником, и с 10.05 за кормой конвоя постоянно болтались 2 немецких самолета. По ним даже дали пару выстрелов, когда они осмелились подлететь слишком близко. Во второй половине дня видимость ухудшилась, и немцы потеряли конвой. В этот день они предприняли последний крупный налет на PQ-18, поэтому выделить какие-либо самолеты для атаки обратного конвоя немцы просто не смогли. Однако «волчьи стаи» продолжали нагонять его, имея в своем составе новые лодки и свежие экипажи.

Несколько раз конвой встречал айсберги и был вынужден срочно поворачивать, чтобы обойти их. В 16.30 показался остров Надежды, а через 30 минут над конвоем пролетела «Каталина». Она принесла неприятное известие – впереди на довольно большом расстоянии были замечены 2 подводные лодки. Эсминец «Онслоу» был отправлен проверить это сообщение, но ничего не обнаружил. Тем временем между адмиралом и несчастным самолетом состоялся неприятный разговор. Барнетт позднее сообщил:

«Самолет дал неправильные опознавательные, не сумел передать мне название моего флагмана и затребовал номер конвоя, курс и скорость, хотя совсем рядом по правому борту находился остров Надежды, а конвой был ясно виден. Все это выглядело очень подозрительно».

Этой «подозрительной личностью» был капитан Г. Г. Потье, пилотировавший «Каталину» «Н» из бухты Грязная. Позднее он доложил, что дважды запрашивал состав и скорость конвоя у командира, но не получил ответа. Потье сообщил, что видел 2 подводные лодки, и заметил, как в ту сторону направился эсминец. Когда его попросили передать опознавательный, он ответил «Н». На это адмирал передал:

«Вы передаете неправильный опознавательный и приближаетесь к конвою. Как название этого крейсера?»

Пилот ответил прожектором:

«Мы используем сигналы, установленные для связи с кораблями восточнее 15 градусов Ост».

Он позднее писал, что, вернувшись на базу, еще раз проверил правильность своих действий и выяснил, что не допустил никаких ошибок. Еще одна интересная иллюстрация плохо организованного взаимодействия между КВВС и флотом. К счастью для англичан, у немцев дела с этим обстояли еще хуже!

Контр-адмирал Барнетт был склонен верить, несмотря на сообщение Потье, что конвой оторвался от подводных лодок. Он полагал, что лодки получили приказ на полном ходу обогнать конвой и сосредоточиться у мыса Южный (южная оконечность Шпицбергена). Барнетт ранее говорил, что, пройдя мыс Южный, он сразу повернет корабли на север, чтобы увеличить расстояние до немецких аэродромов. Это помешало бы торпедоносцам атаковать и позволило бы избежать повторения трагических событий 13 сентября. Поэтому Барнетт решил пройти как можно ближе к мысу Южный. Он писал:

«Если бы поворот на север можно было выполнить без обсервации, мы получили бы все шансы уклониться от противника и сумели бы отойти подальше».

Вскоре ему пришлось убедиться в обратном.

Сначала он намеревался отправить все эсминцы в бухту Белл для дозаправки, но это серьезно ослабило бы эскорт в самый критический момент. Поэтому Барнетт решил оставить эсминцы при себе, а для заправки кораблей в море вытащить со стоянки один из танкеров.

В результате в сумерках эсминцы «Фьюри» и «Импалсив» были отправлены навстречу танкеру «Олигарх». 18 сентября «Суордфиши» вели рутинное противолодочное патрулирование и сначала заметили только большой айсберг. Однако в 17.15 один из них развеял все иллюзии Барнетта насчет того, что ему удалось обмануть вражеские лодки. В 20 милях за кормой конвоя он обнаружил лодку в позиционном положении. Над водой торчала только рубка. Лодка сразу погрузилась, а «Суордфиш» полторы минуты спустя сбросил в водоворот 2 глубинные бомбы, одна из которых не взорвалась. Впрочем, в эту ночь атак из-под воды не последовало, но отпущенное конвою спокойное время истекало.

На рассвете 19 сентября произошло событие, напомнившее, что германский линейный флот еще жив и может угрожать возвращающемуся домой конвою. В 4.30 «Онслоу» сообщил, что видит на северо-восточном горизонте 2 мачты. Эсминец «Оффа» был направлен для проверки, и началось напряженное ожидание. Британские эсминцы ожидали прибытия эскадры из Альтен-фиорда, но вскоре все прояснилось. Капитан-лейтенант Юинг выяснил, что причиной переполоха стала заблудшая овца «Уинстон Сейлем», которая возвращалась к своему стаду. Шкипер сообщил, что он сразу направился на север и двигался вдоль кромки льдов.

Все надежды незаметно повернуть на север и стряхнуть с хвоста немецкие самолеты окончательно рассеялись, когда в 9.50 появился первый вражеский самолет. Чуть позднее к нему присоединился второй. Они немедленно сообщали о всех изменениях курса, что сразу отмечалось на огромных картах в Осло.

Тем временем стало известно о втором пропащем. В 13.00 был принят сигнал бедствия с «Трубэдуэ». Он сообщил, что атакован подводной лодкой в 70 милях к северо-востоку от конвоя. «Онслот» на полной скорости помчался туда. Капитан 2 ранга Селби получил приказ отвести транспорт в бухту Белл, заправить там свой эсминец, а потом возвращаться вместе с Соединением Р в Скапа-Флоу.

«Онслот» летел на помощь, и когда эсминец находился уже в 30 милях от конвоя, капитан 2 ранга Селби радировал на «Трубэдуэ», что он уже недалеко. В ответ пришел «миллион благодарностей». «Авенджер» поднял один из «Суордфишей», чтобы патрулировать над транспортом до подхода «Онслота». Самолет крутился там целый час, после чего появился капитан 2 ранга Селби. Однако они не нашли никаких признаков подводной лодки.

В сумерках танкер «Олигарх» присоединился к конвою вместе с эсминцами «Фьюри», «Импалсив» и «Вустер», прибывшими из бухты Белл. Последний занял место «Онслота» в кольце охранения. Корабли охранения неоднократно устанавливали контакты с подводными лодками в течение ночи. Было ясно, что конвой преследует большая группа субмарин, поэтому соблюдать радиомолчание не было необходимости.

В 5.30 подводные лодки нанесли первый удар.

Тральщик «Леда» (капитан 2 ранга Э. Г. Винн-Эдвардс) находился за кормой конвоя. Это была самая опасная позиция, так как подводные лодки, не сумевшие атаковать конвой с носовых курсовых углов, стреляли, оказавшись позади его. Именно так поступила U-435, капитан-лейтенант Штрелов всадил 2 торпеды в тральщик. Несмотря на страшный удар, небольшой корабль продержался на воде еще 1,5 часа. Прибыли спасательные суда и эскортные корабли, которые сняли капитана 2 ранга Винн-Эдвардса, 86 военных моряков и 2 офицеров торгового флота, хотя 6 человек позднее скончались от ран и обморожения. Большинство спасенных было размещено на спасательных судах «Рэтлин» и «Замалек», а несколько человек остались на тральщике «Сигалл».

Позднее утром стало понятно, что конвой QP-14 преследуют 5 подводных лодок, к которым готовы присоединиться еще несколько. Так как британские лодки Р-614 и Р-615 в любом случае вскоре должны были уходить, адмирал Барнетт решил дать им возможность попытать счастья, атакуя подводного противника. Поэтому эсминец «Оппортюн» отвел 2 лодки на расстояние 20 миль за корму конвоя, после чего их молодые капитаны были предоставлены самим себе.