Текст книги "Пешки"

Автор книги: Питер Барнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

3

Нет правил без исключения. Каждый год из вооружённых сил США увольняется по непригодности очень небольшое число солдат – каких-нибудь два-три процента. Однако за такие акты милосердия вооружённые силы взимают свой фунт мяса: большинство увольнений по непригодности носит карательный характер, влечёт за собой утрату льгот для ветеранов и накладывает клеймо на увольняемого, что потом отрицательно влияет на его возможность получить работу.

Действующее законодательство предусматривает, что солдат может быть уволен до истечения срока службы на одном из следующих главных оснований: 1) медицинские показания; 2) семейные обстоятельства; 3) неспособность; 4) непригодность; 5) плохое поведение или 6) отказ от военной службы по политическим или религиозно-этическим убеждениям. Некоторые правила на бумаге звучат милосердно, но на практике это далеко не так.

Большинство увольняемых по медицинским показаниям– это либо раненные в бою, либо те, кто раньше страдал болезнями, не обнаруженными на призывном пункте. Как ни странно, требования для увольнения более строги, чем требования для вступления на военную службу. Отчасти это объясняется тем, что, если человек надел форму, командование несёт ответственность за связанные с военной службой заболевания; если оно признает наличие постоянной нетрудоспособности, федеральное правительство обязано выплачивать такому солдату пожизненное возмещение.

Нервные болезни входят в перечень заболеваний, служащих основанием для увольнения по медицинским показаниям, но число увольнений по заключениям психиатров очень невелико. В армейской инструкции 40-501 предусматривается, что солдаты могут быть уволены по показаниям психиатра лишь в тех случаях, когда налицо явное заболевание нервной системы, повторяющиеся психопатические приступы или неврозы, достаточно жестокие, чтобы требовать частой госпитализации. Повторяющиеся самовольные отлучки, злоупотребление наркотиками или попытка самоубийства считаются не симптомами нервных болезней, а «признаком временного невротического упадка и следствием плохой приспособляемости, вызванной острым или каким-то особым стрессом. По этой причине они не дают основания признать военнослужащего непригодным к службе». Так говорится в инструкции.

Увольнения по семейным обстоятельствам также явление весьма редкое. Вербовщики очень любят разглагольствовать о выгодах поступления на военную службу. Когда же дело доходит до увольнения, то тут военное командование занимает совсем иную позицию. Военная служба, мол, трудна для всякого, у каждого есть семья, которую надо поддерживать. Если только семейные обстоятельства не являются крайне тяжёлыми и это подтверждается множеством нотариально заверенных документов, на просьбу об увольнении всегда следует один ответ: «Такова наша трудная доля».

Столь же трудно добиться увольнения по идейно-философским соображениям. Доказать военным властям, что человек может быть пацифистом в душе, практически невозможно. Многие новобранцы не могут приспособиться к военной службе не потому, что им не позволяют это сделать философские убеждения, а просто в силу морального стресса. Эти две категории людей не всегда можно легко разграничить.

Непримиримее всего военное командование действует при решении вопроса об увольнении солдата «по неспособности, непригодности и плохому поведению». Инструкции разграничивают эти категории примерно таким образом: «Неспособные солдаты – это те, кто „старается, но не может“ выполнить требования службы: люди умственно слаборазвитые, страдающие алкоголизмом, испытывающие склонность к дурным привычкам, мешающим прохождению их военной службы. „Непригодные“ солдаты – это те, кто „может, но не хочет“ выполнять предъявляемые требования, то есть люди, часто замешанные в инцидентах дискредитирующего характера, предающиеся половым извращениям, употребляющие наркотики. Решение об увольнении за плохое поведение чаще всего принимается в судебном порядке за те или иные преступления. Обычно оно квалифицируется как увольнение „с позором“ со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Решение об увольнении целиком зависит от воли командира, а при увольнении за плохое поведение – от военного суда. Командиры чаще всего считают своим долгом, прежде чем рассмотреть вопрос об увольнении, как можно больнее наказывать неприспособленных, создавать им самые тяжёлые условия в назидание другим. За первую или вторую самовольную отлучку плохо приспосабливающегося солдата сажают в тюрьму. Это усиливает его горечь и страдания, и он совершает новый проступок. На этот раз следует более суровое наказание, и так может продолжаться до бесконечности.

Большинство дефектов характера и поведения, которые могут побудить командира поставить вопрос о неспособности солдата нести службу, становятся явными лишь после того, как он совершит достаточно дискредитирующих поступков, чтобы признать его также непригодным. Большинство же поступков, которые дают основание причислить солдата к непригодным, наказуется военным судом. Многие командиры не считаются с мнением психиатров о том, что солдат неспособен нести военную службу. Они предпочитают не увольнять страдающих солдат, а наказывать их.

Конечно, решать судьбы людей в вооружённых силах легче, исходя из предпосылки, что каждый должен либо быть хорошим солдатом, либо терпеть последствия; ведь в древние времена в некоторых армиях не приспособившихся и провинившихся солдат просто убивали. Но мы понимаем, что не все люди обладают достаточной эмоциональной устойчивостью, чтобы совладать с различного рода стрессами, и что неумение приспособиться не является уголовным преступлением.

Мы также знаем, что ошибочно мнение многих командиров, считающих, будто из любого человека можно сделать солдата. Поэтому мы устанавливаем нормы для отсева граждан, которых не следует принимать на военную службу, поскольку из них, по всей вероятности, не получатся хорошие солдаты. Мы признаем, что эти нормы в лучшем случае неточны и что многие молодые люди, которых не призвали на военную службу, на самом деле могли бы стать неплохими солдатами, и в то же время призывают многих других, которые впоследствии оказываются непригодными.

Что же делать с неприспособленными к военной службе людьми? Ответ один —нужно облегчить этим людям возможность приспособиться. Многие американские солдаты, совершающие самовольные отлучки, не совершали бы этих проступков, если бы им не было так трудно выносить армейскую жизнь, если бы сержанты не высмеивали их как «никудышных», если бы кто-то действительно старался вникнуть в их заботы и тревоги.

Глава VI
ОТКАЗЫВАЮЩИЕСЯ ОТ СЛУЖБЫ

Никто не имеет права уволиться с военной службы по собственному желанию, даже по политическим или религиозно-этическим убеждениям до истечения срока службы, независимо от того, призван он в вооружённые силы или вступил в них добровольно.

Из директивы министерства обороны США

1

С тех пор как в США существуют вооружённые силы, всегда находились граждане, восстававшие против того, в чём они видели нарушение их законных прав. В основе их отказа от военной службы лежали не психологические, а политические мотивы: они считали, что военная служба является посягательством на их свободу.

Ряд мятежей произошёл даже в ходе революции. В первый день Нового, 1781 года подняли восстание шесть пенсильванских пехотных полков – многие солдаты в 1777 году записались в армию добровольцами на три года и были возмущены, что их срок службы продлили. Вашингтон хотел сломить силой сопротивление пенсильванцев, но бригадный генерал Энтони Уэйн уговорил его вступить в переговоры. Представитель Уэйна встретился с комитетом сержантов, представлявшим мятежников, Уэйн согласился уволить всех солдат, прослуживших три года, и почти половина пенсильванцев отправилась по домам.

Через три недели взбунтовались войска в Нью-Джерси. На этот раз Вашингтон не стал торговаться. Он окружил лагеря мятежников верными войсками из Новой Англии и повернул на них пушки. Потом выстроил на учебном плацу войска, поставив перед строем трех самых ярых мятежников, отобрал ещё двенадцать активных участников мятежа и заставил их расстрелять своих товарищей.

После окончания войны имел место ещё ряд мятежей среди солдат, стремившихся домой. Конгресс не хотел распускать армию, пока не будут окончательно определены условия договора с Англией; солдаты же требовали увольнения и немедленной выплаты положенных при этом денег. 18 июня 1783 года 80 мятежников отправились из Ланкастера в Филадельфию и блокировали здание законодательного собрания Пенсильвании, настаивая на немедленном удовлетворении своих требований. Однако мятеж кончился неудачей: члены законодательного собрания смело вышли из здания, а солдаты не решились открыть огонь.

Во время войны 1812 года многие ополченцы из Новой Англии отказались переходить границу Канады, мотивируя свой отказ тем, что Соединённые Штаты не подвергались нападению. Тридцать пять лет спустя генерал Уинфилд Скотт предпринял наступление на Мехико с десятью тысячами добровольцев, около трети которых завербовались только на двенадцать месяцев. К тому времени, когда Скотт прибыл в Пуэблу, срок службы этих солдат истёк и почти все они разъехались по домам.

Бичом армии Линкольна во время гражданской войны было дезертирство и уклонение от призыва. Хотя усовершенствованный механизм принуждения к соблюдению законов в двадцатом веке значительно ослабил влияние этих проблем, во время первой мировой войны в военном министерстве было зарегистрировано 337 649 лиц, уклонившихся от призыва.

Следующее поколение американцев вновь продемонстрировало своё отрицательное отношение к длительной военной службе в отдалённых местах, особенно с необоронительными целями. После капитуляции Японии в сентябре 1945 года американские солдаты сразу же стали требовать отправки на родину – они сражались для победы над агрессорами, но не хотели быть мировыми жандармами. На рождество в Маниле четыре тысячи солдат направились к штабу резервных формирований, неся плакаты с надписью «Даёшь корабли». Две недели спустя около двенадцати тысяч солдат собрались в разрушенном бомбами здании филиппинского конгресса, чтобы возобновить своё требование. Десятки тысяч солдат провели в те дни демонстрации на Гавайских островах, в Корее, на Гуаме и Сайпане, во Франции и Германии. В Лондоне 1800 офицеров и солдат подписали телеграмму в Вашингтон: «Мы требуем объяснения задержки нашего возвращения на родину… Мы, уставшие, истосковавшиеся по дому, возмущённые солдаты… подлежащие увольнению 1 декабря 1945 года, находимся на Европейском театре более 30 месяцев». Конгрессмены ежегодно получали десятки тысяч писем подобного содержания.

Недовольство военными властями, разумеется, не всегда принимает формы открытого неповиновения или громогласных требований возвращения на родину. В настоящее время сопротивление граждан-солдат военным властям представляет собой смесь недовольства с более открытыми формами действий, частью традиционными, частью чисто современными: марши протеста, издание подпольных газет, объединение в союзы, уклонение от соприкосновения с противником, представление рапортов с требованием увольнения по политическим или религиозно-этическим убеждениям.

Трудно установить точное количество отказывающихся от службы по политическим убеждениям. Заместитель начальника штаба сухопутных войск по разведке генерал-майор Дж. Ф. Фройнд утверждает, что «одно время общее количество лиц с такими политическими убеждениями в сухопутных войсках составляло 285 человек. К ноябрю 1969 года оно увеличилось до 547. В декабре 1969 года упало до 525 и теперь стабилизировалось примерно на этом уровне».

Однако учитывать только противников военной службы по политическим мотивам, выявленных военной разведкой, – значит серьёзно недооценивать степень недовольства в вооружённых силах. К ним надо добавить тысячи солдат, которые периодически участвуют в маршах, подписывают петиции (одну только антивоенную петицию, опубликованную в «Нью-Йорк тайме» 9 ноября 1969 года, подписали 1365 солдат, находящихся на действительной военной службе) и помогают распространять подпольные газеты. Кроме того, десятки тысяч военнослужащих читают подпольные газеты, носят эмблемы мира, показывают знак победы или поднимают сжатый кулак. В общем в армии насчитывается довольно значительное число людей, недовольных отнюдь не только условиями службы и пищей.

Политическое недовольство проявляется главным образом в бесчисленных мелких выступлениях. Случается, что в тёмном кинозале солдаты восторженно кричат и аплодируют, когда Арло Гатри в «Ресторане Алисы» восклицает: «Убить, убить, убить!», имея в виду психиатра призывного центра. Недовольство солдат находит выражение в письмах к родителям и друзьям или в откровенных разговорах в казарме в часы отдыха.

Иногда оно проявляется и в работе. Музыкант оркестра нарочно играет не в той тональности; механик возится пять дней с простым ремонтом; писарь подделывает документы другому солдату, чтобы освободить его от службы за границей; армейский радиокомментатор осуждает военную цензуру.

Эти формы сопротивления наблюдаются не только в самих США, но и в американских войсках, находящихся за границей.

Большое значение имел, например, рост числа американских солдат, которые во Вьетнаме намеренно избегали соприкосновения с противником. Один сержант откровенно писал в письме:

«Почти все солдаты моего взвода настроены против войны. Эта общая болезнь охватила всю роту. На командиров мелких подразделений вроде меня солдаты нажимают, требуя, чтобы мы выполняли боевые задания по принципу, как здесь говорят, „ищи, но избегай“, действуя как можно осторожнее и избегая опасности».

Другой солдат, участник войны во Вьетнаме, говорит: «Наш командир батальона скажет вам, что сегодня ночью мы выставим засады, и, может быть, даже сам поверит этому. Но никаких засад не будет. Пехотинцы просто выйдут из базы и передадут по радио, что установили засаду в указанном пункте, а на самом деле они расположатся в каком-нибудь лагере южновьетнамской армии, будут курить наркотики, пить пиво, а наутро вернутся на базу».

На фоне подобных актов протеста и полупассивного сопротивления за последние несколько лет возникло так называемое «движение американских солдат». Как и прочие недавно возникшие политические движения, оно носит широкий, но аморфный характер. У него нет центрального штаба, который отдавал бы директивы десяткам дисциплинированных исполнителей. Нет у него и выдающихся лидеров, которые пользовались бы всеобщим уважением, как выразители взглядов или духовные руководители. Движение американских солдат – это движение множества маленьких людей, совершающих мелкие дела, иногда по отдельности, иногда совместно. Их связывают две общие политические цели: противодействие войне в Индокитае и защита гражданских прав солдат.

Те, кто связал себя с движением американских солдат, являются представителями широких и разнообразных слоёв американских военнослужащих. Среди них имеются разочарованные младшие офицеры, рассерженные негры, выпускники колледжей (26 процентов уволенных из вооружённых сил в 1969 году учились в колледжах) и несколько идейных революционеров, которые вступили в вооружённые силы специально с целью политической борьбы.

Столь же различны и мотивы действий участников движения. На одних повлияла служба во Вьетнаме, и они стремятся выразить свои новые политические убеждения; другие хотят нанести ответный удар по военной машине, которая их изводит; третьи просто борются за утверждение своей личности или за сохранение здоровья.

Даже среди более идейных солдат мотивы также разнообразны. Одни рассматривают сопротивление внутри вооружённых сил как средство окончательного прекращения войны во Вьетнаме или хотя бы предотвращения будущих войн подобного характера. Другие смотрят на солдатскую организацию как на средство привить рабочей молодёжи радикальные политические взгляды. Некоторые мечтают о нейтрализации вооружённых сил как орудия подавления и даже о превращении их в революционную силу.

Однако для большинства солдат главным соображением является не какая-то отдалённая политическая цель, а непосредственная, насущная потребность что-то сделать.Для них, как солдат, война во Вьетнаме – живая реальность, а не абстракция, как для большинства граждан. Они повседневно ощущают, что ими вертят как угодно. Солдату претит трудиться ради дела, которое он считает отвратительным, и он чувствует себя счастливее, свободнее и проникается чувством собственного достоинства, когда набивает конверты антивоенными листовками. Он боится наказания и даже предвидит его, но всё равно присоединяется к движению.

Почти на каждой крупной базе в Соединённых Штатах и в Европе существуют группы протеста. Одна из первых групп была создана в Форт-Джексоне, штат Южная Каролина. В январе 1969 года рядовой Джо Майлс достал магнитофон и несколько лент с записью речей Малькольма Икса[49]49
  Один из лидеров антивоенного движения в США, активный участник борьбы против расовой дискриминации негров в стране и вооружённых силах. – Прим. ред.


[Закрыть] и по вечерам начал запускать их в казарме. На прослушивание сначала собирались негры и пуэрториканцы, которые и создали группу под названием «Солдаты, объединившиеся против войны во Вьетнаме», или «Объединённые солдаты». Скоро группа разрослась, в неё вошли также белые солдаты.

«Объединённые солдаты» решили посвятить свою деятельность борьбе за конституционные права солдат и прекращение войны во Вьетнаме. Они направили начальнику гарнизона петицию с просьбой предоставить помещение для проведения открытого митинга. Петицию подписали несколько сот солдат, но командование гарнизона в Форт-Джексоне отказалось принять её на том основании, что это, мол, «коллективка». С помощью адвокатов, борющихся за гражданские свободы, «Объединённые солдаты» обратились в суд с просьбой, чтобы последний определил, имеют ли солдаты право подавать коллективные петиции военным властям и проводить антивоенные митинги. Федеральный апелляционный суд отклонил эту просьбу.

В Форт-Блиссе, около Эль-Пасо (штат Техас), летом 1969 года собралась другая группа солдат – противников войны. Это были преимущественно белые солдаты-призывники. Они назвали свою группу «Солдаты за мир». «Мы боремся за свои права, – говорил рядовой Невинс. – Мы продолжаем верить, что американское общество можно перестроить в лучшую сторону путём ненасильственных действий. Как известно каждому солдату, в Америке слишком много насилия. Мы остро нуждаемся в мирной альтернативе».

Группа «Солдаты за мир» стала выпускать газету «Гиглайн», являющуюся рупором их идей. Был создан центр движения, который обеспечивал юридическую помощь солдатам, направлял письма конгрессменам и сенаторам, установил связи с местной прессой.

Активистов организации одного за другим переводили во Вьетнам, в Корею, Германию, а также на другие военные базы в США; но не успевали убрать одного «смутьяна», как вместо него появлялся другой. Самым крупным выступлением организации «Солдаты за мир» явилась демонстрация 15 января 1970 года, когда начальника штаба сухопутных войск генерала Уильяма Уэстморленда, прибывшего в Эль-Пасо, встретил пикет из восьмидесяти солдат, нёсших плакаты с надписями: «Мир патриотичен» и «Мы протестуем против жестокостей в военных тюрьмах».

Ещё одна организация – «Движение за демократические вооружённые силы» – зародилась летом 1969 года. Инициаторами её создания стали матросы Том Ксеки, Андре Карлсон, Роберт Мейхони и Джек Ноуэл, служившие тогда в военно-морской базе Норд-Айленд в Сан-Диего, которых преследовали за хранение антивоенной литературы и плакатов. Они решили вместе с группой гражданских лиц основать газету под характерным названием «Чёрная сила»[50]50
  Эта организация носила прежде всего антирасистский характер. Название её газеты как бы противопоставляется названию издаваемой в США открыто фашистской, расистской газеты «Белая сила» (орган «Американской нацистской партии белых граждан»). – Прим. ред.


[Закрыть].

Тем временем в учебном центре морской пехоты Кэмп-Пендлтон, в тридцати милях к северу от Сан-Диего, группа негров, мексиканцев и белых морских пехотинцев тоже разрабатывала планы антивоенных действий и издания газеты. «Собралось множество парней, и мы обсуждали, что же именно происходит в вооружённых силах, – рассказывает сержант Джек Андерсон. – Мы поняли, что нас угнетают и что нельзя просто сидеть сложа руки и мириться с этим. Мы не можем молчать, зная, что начальство истолкует наше молчание как признак покорности».

В ноябре 1969 года морские пехотинцы и моряки объединили усилия, выступив вначале совместно инициаторами действий по вьетнамскому мораторию, а потом установив более прочные связи и организовав «Движение за демократические вооружённые силы». Они разработали программу из двенадцати пунктов: 1) право отказываться от выполнения политически вредных служебных обязанностей, например от участия в войне во Вьетнаме или подавлении беспорядков; 2) право подавать коллективные прошения; 3) прекращение жестокого обращения с новобранцами и с заключёнными военных тюрем; 4) изъятие военных судов из компетенции командования; 5) минимальное жалованье для солдат, равное минимальному жалованью для гражданских лиц; 6) ликвидация обращение «сэр»; 7) ликвидация расизма; 8) освобождение всех политических заключённых; 9) прекращение пропаганды войны; 10) отмена призыва; 11) немедленный вывод американских войск из Вьетнама; 12) предоставление всех конституционных прав солдатам.

Гораздо менее радикальной, чем «Движение за демократические вооружённые силы», является другая группа, состоящая из офицеров и получившая название «Движение озабоченных офицеров» (ДОО). Большинство её членов – младшие офицеры, проходящие службу в Вашингтоне.

Члены «Движения озабоченных офицеров» считают себя лояльными, заслуживающими доверия военнослужащими, которые пользуются правом высказаться по жизненно важным вопросам. Главные пункты их программы изложены в специальном информационном бюллетене, изданном в мае 1970 года:

«…Решительное сопротивление продолжению войны во Вьетнаме. ДОО осуждает военную политику, которая превратила внутреннюю политическую борьбу в гибельную для государства кровавую баню… ДОО отвергает такие нелепые меры, как счёт убитых, что ведёт к повальному избиению ни в чём не повинных граждан и позволяет называть победами уничтожение посевов и деревень. ДОО выступает против ассигнования львиной доли национальных ресурсов на военные цели… Внутри самой военной организации ДОО поддерживает свободу выражения разных мнений. Солдатские движения, выдвигающие законные требования, подавляются военной иерархией, которая рассматривает искренние сомнения как угрозу своей власти».

Пожалуй, самой крупной или, по крайней мере, самой разветвлённой организацией в солдатском движении является «Союз американских военнослужащих» (CAB), который насчитывает, по данным его руководителей, несколько тысяч членов. Теоретически CAB построен по образцу гражданских профессиональных союзов. Он имеет национальный комитет в Нью-Йорке, который возглавляет бывший рядовой Энди Стэпп, и около дюжины местных отделений, претендующих на известную автономию.

Впрочем, CAB меньше всего намеревается стать профессиональным союзом, наподобие союза водителей грузовых автомобилей. Он действительно заинтересован в расширении солдатских прав, но не ради дополнительных льгот и привилегий или увеличения жалованья. Прежде всего члены союза надеются, что, держась вместе, солдаты сумеют дать отпор «придиркам карьеристов». В конечном счёте они предвидят создание могущественного союза, который даст возможность солдатам отказываться от предосудительных служебных заданий, хотя этот день, по-видимому, очень далёк.