Текст книги "Любопытная новобрачная"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Отис не раздумывая оттолкнул протянутые деньги, но Мейсон продолжал настаивать:

– Сидней, это же самая настоящая сделка, уверяю вас. Вы – мне, а я вам и никто из нас не останется в накладке.

Отис какое-то время пребывал в нерешительности. Вдруг на его лбу собрались морщины.

– В газетах что-то говорилось о том, будто соседи слышали, как звенел звонок в момент совершения убийства... Я не перепутал? Так оно и было?

Мейсон посмотрел электрику прямо в глаза и сказал:

– Вы не перепутали, Сидней.

– Благодарю за доверие, господин адвокат, – улыбнулся Отис, взяв из рук Мейсона деньги. – Мы переедем сегодня же.

13

Пол Дрейк сидел в приемной Мейсона и болтал с Деллой Стрит, когда адвокат открыл дверь и появился на пороге, приветливо кивнув присутствующим. Детектив ткнул пальцем газету, торчавшую из кармана Мейсона.

– Ты уже читал, Перри?

– Еще не успел, – покачал головой адвокат. – Что-то интересное?

Детектив молча кивнул. Мейсон заметил, что у Деллы очень озабоченное лицо.

– Рассказывай, Пол, – попросил он.

– Похоже, что окружной прокурор взял себе в штат профессионального журналиста...

– Что ты хочешь сказать?

– Каждое утро в газетах новости о твоей клиентке.

– И что на этот раз?

– Окружной прокурор намерен эксгумировать труп человека, похороненного под именем Греггори Лортона. Он надеется обнаружить признаки яда. Продолжает отрабатывать факт, что Рода была медсестрой, что подсыпала "Эйпрол" в шоколад Карлу, что если бы захотела подсыпать вместо снотворного яд, то ей это было бы совсем просто сделать.

– Они боятся, что не смогут использовать показания мужа на суде, вот и стараются раструбить в газетах историю с "Эйпролом", – усмехнулся Мейсон. – Понимаешь, Пол, мне кажется, что в данном случае цель этой газетной кампании состоит не столько в обработке общественного мнения против Роды, сколько против меня. Окружному прокурору доставляет удовольствие ежедневно вставлять мне шпильки. Ну ничего, отольются кошке мышкины слезы!

– А что ты можешь сделать, Перри?

– Многое, – улыбнулся адвокат. – Если окружной прокурор намерен судить Роду объективно и честно – это одно дело. Но коль скоро он заранее пытается создать у общественности предубежденное мнение, то я стану относиться к нему иначе.

– Будь осторожен, шеф, – сказала Делла. – Не исключено, что окружной прокурор как раз и стремится подтолкнуть тебя на необдуманные шаги.

– Делла, – улыбнулся Мейсон, – ты ведь знаешь, что мне частенько приходилось проходить через огонь, воду и каверзы окружного прокурора, не получив и царапины!

– Твои методы работы нам известны. Когда ты выходишь из себя, дело идет лучше, чем когда ты в спокойном состоянии, – согласился Дрейк. – Но без конца ходить по краю пропасти...

– Послушайте, осторожники, я могу вам обещать, что...

– И что же именно?

– Что я организую такую защиту, о которой вы еще и не слышали!

– Иначе говоря, ты уже начал принимать контрмеры?

– Я буду вести себя так, что они не поймут сразу, нападаю я или отступаю, – усмехнулся Мейсон. – Вы что, еще не сообразили, что борьба в данном случае идет не с окружным прокурором, а с человеком, который скрывается за его спиной? Пойдем в кабинет, Пол...

Они прошли в кабинет Мейсона. Дрейк уселся в излюбленное черное кресло и вынул из кармана записную книжку.

– Что-нибудь выяснил, Пол?

– Кое-что...

– Выкладывай!

– Ты мне поручил проверить прошлое Мокси...

– Ну и?

– Это оказалось довольно сложно. Действительно, он сидел в тюрьме и вышел оттуда нищим. Ему позарез были нужны деньги. Он был, как говорят, одиноким волком, поэтому трудно собрать подробные сведения. И все же мне кое-что удалось.

– Не тяни, Пол!

– Мы установили, что Мокси заказывал междугородный разговор с Сентервиллом. На его чемодане имеется наклейка "Палас-отеля" из Сентервилла. Тогда мы проверили регистрационную книгу этого отеля и выяснили, что фамилия Мокси в ней не значится. Однако, есть одна занимательная закономерность в его поведении... Ты, наверное, обратил внимание, что он меняет только фамилию, оставаясь всегда Греггори? Я считаю, что он поступал так на тот случай, если вдруг кто-то окликнет его просто по имени. В этом случае ему не придется мучительно вспоминать все свои клички и псевдонимы. Мы просмотрели регистрационную книгу в "Палас-отеле" и установили, что на протяжении двух месяцев там проживал некто Греггори Фриман, женатый на женщине по имени Дорис Фриман, в девичестве – Пейндэр. – Дрейк затянулся сигаретой, выпустил пару колец дыма и продолжал: – Эта Дорис работала стенографисткой и бухгалтером на маслозаводе в Сентервилле. Она была неплохим работником и сумела скопить себе кое-какие средства, которые обратила в ценные и "неприкосновенные" бумаги... Потом вышла замуж, бросила работу и уехала с мужем. В Сентервилле у нее вроде бы не было никаких родственников, хотя сотрудники маслозавода говорили, что где-то на севере у нее был брат.

У Мейсона заблестели глаза.

– Отличная работа, Пол, – похвалил адвокат.

– Тогда мы обратились в электрокомпанию и попросили ознакомить нас со списком недавно подключенных абонентов на тот случай, если эта Дорис и Греггори Фриман живут где-то здесь. И что ты думаешь? Оказывается, две недели назад был подключен свет в квартире Дорис Фриман, поселившейся в Балбоа-апартамент на Западной Ордвей стрит, семьсот двадцать один, в шестьсот девятом номере. Живет она одна, и о ней пока ничего неизвестно.

– А нельзя ли что-нибудь выяснить о разговоре через местный коммутатор?

– Как ты думаешь, за что мои парни получают деньги? – усмехнулся Дрейк. – Мы сразу же выяснили, что в холле имеется свой коммутатор, возле которого постоянно кто-то дежурит. Работы у оператора не слишком много, поэтому они ведут учет всех телефонных переговоров с регистрацией квартир, из которых поступают заказы. Нам не хотелось обращаться с расспросами непосредственно к оператору, поэтому мы под благовидным предлогом затащили его в буфет, а мои парни тем временем заглянули в журнал. К сожалению, точное время в журнале не отмечается, указывается только дата. Так вот, шестнадцатого июня из квартиры номер шестьсот девять заказывали разговор с абонентом по номеру Юг, девять сорок три шестьдесят два. Поскольку этот вызов на шестнадцатое число записан первым, то можно предположить, что звонили вскоре после полуночи.

– Где этот журнал?

– Остался на месте. Но мы сфотографировали страницу, на которой произведена эта запись. Таким образом, если журнал вдруг пропадет перед судом, у нас останется вещественное доказательство.

– Прекрасно! – воскликнул Мейсон. – Не исключено, что нам придется использовать этот журнал на процессе. Кстати, Пол, есть ли у тебя толковый оперативник, которому можно было бы поручить ответственное дело? Надежный во всех отношениях?

– Разумеется. Рекомендую хотя бы Денни Спейра. Это он фотографировал журнал.

– Ты за него ручаешься?

– Он один из лучших моих оперативников. Ты же должен помнить, Перри. Мы его использовали во время процесса Элитейринга.

– Хорошо, – кивнул Мейсон. – Пусть он придет ко мне... Впрочем, пошли его туда сам...

– В Балбоа-апартментс?

– Да.

– Будет сделано... Если у тебя больше поручений нет, Перри, тогда я пойду работать, – сказал Дрейк, поднимаясь.

14

Пол Дрейк припарковал машину возле самого тротуара перед Балбоа-апартментс. Денни Спейр, неприметный мужчина в широкополой шляпе, нахлобученной на каштановые волосы с рыжеватым отливом, вопросительно посмотрел на Мейсона. Спейра никто не принял бы за детектива – настолько простодушно было его лицо с широко раскрытыми от удивления глазами и полуоткрытым ртом. Его внешность ассоциировалась с типичным провинциалом, приехавшим в большой город.

– Что конкретно я должен делать? – спросил Спейр.

– Мы поднимемся и позвоним у двери ее квартиры, – начал инструктировать Мейсон. – Вам же надо так рассчитать время, чтобы когда женщина откроет дверь, вы могли с независимым видом спуститься по лестнице и хорошо разглядеть ее. Но при этом нужно сделать так, чтобы она не обратила на вас внимания. Вы же должны как следует запомнить ее внешность. На тот случай, если наш номер не пройдет, позднее вы позвоните у ее двери сами, придумав благовидный предлог. Например, что разыскиваете девушку, проживающую в этом доме. Впоследствии вам придется следить за этой женщиной. Мы оставляем вам машину, а сами уедем на такси. Все понятно?

– Вполне, – ответил Спейр.

– Возможно, она будет следить за нами, когда мы выйдем от нее. Она должна заволноваться, именно для этого мы и нанесем ей визит. Мне, правда, пока не ясно, одна она действовала, или у нее есть сообщник. А это важно.

– А если она позвонит по телефону?

– Она не станет этого делать. Мы постараемся внушить ей, что телефон прослушивается.

– Но если вы возбудите ее подозрения, то она будет ожидать за собой "хвост".

– Тут уж ничего не поделаешь. Вам придется пустить в ход все свое мастерство.

– Хорошо, – согласился оперативник. – Но тогда лучше объехать вокруг квартала и высадить меня на углу. Кто-нибудь из ее друзей или знакомых может увидеть нас из окна. В этом случае получится накладка.

Дрейк кивнул, принимая предложение Спейра.

Первыми вошли в вестибюль Мейсон и Дрейк, всем своим видом показывая, что они не торопятся и явились сюда просто нанести кому-то визит вежливости. Зато у идущего позади Спейра на лице было написано, что у него каждая минута на учете. В вестибюле находился какой-то толстяк, развалившийся в кресле. Он рассеянно посмотрел, как Спейр довольно невежливо толкнул Мейсона и Дрейка, торопясь к кабине лифта, что вполне естественно для занятого человека.

Мейсон и Дрейк вышли вместе, а Спейр поднялся еще на один этаж. Покинув лифт, оперативник спустился на пролет лестницы и видел, как у одной из дверей звонили Мейсон и Дрейк.

Почти сразу же за дверью послышались шаги, и щелкнул замок. Дверь отворилась и на посетителей вопросительно посмотрела несимпатичная женщина лет двадцати пяти, с карими глазами и твердой линией губ.

– Вы Дорис Фриман? – довольно громко спросил Мейсон.

– Да. Что вы хотите?

Мейсон отошел в сторону, чтобы спускавшийся сверху Денни Спейр смог как следует разглядеть лицо женщины.

– Вряд ли коридор будет подходящим местом для нашего разговора, заметил адвокат.

– Вы продаете подписку на журналы? – спросила она.

– Нет.

– Значит, вы представители страховой компании?

– Тоже нет.

– Но вы что-то продаете?

– Нет.

– Чего же вы хотите? – удивилась Дорис Фриман.

– Задать вам несколько вопросов.

Тонкие губы женщины сжались еще решительнее. В глазах мелькнул страх.

– Кто вы такие?

– Собираем кое-какие данные.

– Не понимаю, о чем вы говорите!

Мейсон прошел мимо женщины в прихожую. Дрейк последовал за ним.

Хозяйка осталась стоять в дверях. На ней был аккуратный халат, облегающий ее довольно приятную фигуру с округлыми формами. На ней не было никакой косметики, прямые волосы зачесаны назад. Теперь она уже с явным испугом переводила взгляд с Мейсона на Дрейка и обратно.

– Так в чем же дело, господа?

Мейсон, который все это время довольно бесцеремонно рассматривал женщину, чуть заметно кивнул головой детективу.

– Важно, чтобы вы правдиво ответили на наши вопросы, – начал адвокат решительным тоном. – Если будете лгать, то у вас будут крупные неприятности. Вы понимаете?

– Да что вы хотите в конце концов?

– Вы замужем?

– Какое вам дело?

– Здесь спрашиваем мы! – властно сказал Мейсон. – Вам следует только отвечать на наши вопросы. Итак, вы замужем?

– Замужем.

– Где вы жили до приезда сюда?

– Я не намерена отвечать на такие вопросы!

– Ну что же, это самое лучшее доказательство ее вины, – усмехнулся Мейсон, бросив красноречивый взгляд на Дрейка.

– Да, но, возможно, этого будет недостаточно, – задумчиво сказал детектив.

– Вы ведь проживали в Сентервилле, не так ли? – обратился Мейсон к хозяйке квартиры. – Не стоит отпираться. Рано или поздно вам придется это признать.

– Разве жить в Сентервилле является преступлением? – спросила она.

– Чего тебе еще нужно? – повернулся Мейсон к Дрейку. – Если бы она не имела к этому отношения, то не стала бы запираться!

Дорис Фриман схватила себя за горло, словно у нее перехватило дыхание. Она шагнула к стулу, на котором лежали какие-то вещи, и буквально рухнула на него, словно у нее подкосились ноги.

– Чего вы... Чего вы хотите?

– Как имя вашего мужа?

– Фриман...

– Я спрашиваю имя.

– Сэм.

– Что вы рассказываете нам сказки, если мы отлично знаем, что его зовут Греггори?! – рассмеялся Мейсон, грозно посмотрев на женщину.

Она сразу сникла, словно душа покидала ее тело.

– Если уж вы так хотите знать, то телефонная компания расследует жалобу, поскольку ваш телефон был использован для шантажа!

– И вовсе не для шантажа, – слабо запротестовала она. – Это вовсе нельзя назвать шантажом.

– Но вы же пытались получить деньги?!

– Конечно, я пыталась получить деньги, но они принадлежали мне.

– Кто вам в этом помогал?

– Это вас не касается.

– Разве вам не известно, что в этих целях запрещено использовать телефон?

– Не понимаю... Почему?

– Скажите, какая невинность! – воскликнул Мейсон. – Вы требовали, чтобы человек уплатил вам деньги, угрожая ему черт знает чем!

– Мы этого не делали...

– Чего именно?

– Не звонили ему с требованием уплаты денег. Этого по телефону мы не говорили.

– Кто это – "мы"? – спросил Дрейк.

Мейсон бросил на него предостерегающий взгляд, но было уже поздно.

– Я говорю только о себе, – заявила женщина.

– И вы не знали, – с возмущением сказал Мейсон, – что требовать деньги по телефону не разрешается законом?

– Говорю же вам, что я не требовала денег!

– Наш оператор утверждает, что по телефону разговаривал мужчина, заявил Мейсон, пристально глядя ей в глаза.

Дорис молчала.

– Что вы на это скажете?

– Ничего. То есть, он мог ошибиться. Я тогда была простужена, поэтому говорила хриплым голосом.

Мейсон широким шагом пересек прихожую, снял трубку телефона, незаметно нажав на рычаг, чтобы на коммутаторе не появилось вызова, и потребовал:

– Дайте мне отдел расследований, номер шесть-два. – Подождав несколько секунд, он сказал: – Говорит тридцатый. Мы находимся в квартире, откуда шестнадцатого июня звонили и требовали денег, угрожая расправой. Квартира снята на имя Дорис Фриман. Она пытается выгородить своего сообщника-мужчину. Уверяет, будто не знала, что запрещено использовать телефоны в подобных целях. – Помолчав немного, он расхохотался: – Вот именно! Так она и заявляет. Да, она приехала сюда из Сентервилла... Черт их знает, может, у них в штате и нет такого постановления, не знаю... Трудно сказать... Что?! Зачем она вам?.. Как вы сказали?.. Вы имеете в виду, что звонили Греггори Мокси?.. Тому самому, которого недавно убили?.. Ясно, но в таком случае дело приобретает совершенно другую окраску и выходит за пределы нашей компетенции. Я считаю что лучше всего поставить в известность окружного прокурора... Да, да, понимаю... Проверю все разговоры, которые велись по этому телефону... Понимаю... Да, конечно, не мне вас учить. Хорошо... До свидания. – Мейсон положил трубку и повернулся к Дрейку. На его лице было такое естественнее удивление, что можно было позавидовать его артистическим способностям. – Ты знаешь, кому они тогда звонили?

– Слышал, как ты говорил шефу, – сказал Дрейк. – Это правда?

– Еще бы! – воскликнул Мейсон. – Звонили Греггори Мокси, всего за полчаса до его смерти.

– Что собирается делать шеф?

– Передать дело окружному прокурору, конечно. Черт побери, совсем не простое дельце, как я предполагал. Раз тут совершено убийство, то...

– Послушайте, я не имела ни малейшего представления, что законом запрещается использовать телефон для востребования своих же денег, – с истеричными нотками в голосе заговорила Дорис Фриман. – Эти деньги тот человек в свое время у меня похитил. Бессовестным, недостойным обманом. Я рада, что он мертв! Но мой телефонный звонок не имеет никакого отношения к убийству! Его убила Рода Монтейн. Разве вы не читаете газет?

– Миссис Фриман, дело не в этом, – усмехнулся Мейсон. – Возможно, Рода Монтейн действительно присутствовала в тот момент в квартире Мокси, но удар-то Греггори был нанесен не женской рукой, а мужской. Окружная прокуратура уже знает об этом. Тут не обошлось без сильного молодого мужчины. Ну, а у вас с вашим напарником был веский мотив для убийства. Вы позвонили Мокси за полчаса до убийства и предупредили, что если он не выложит деньги, то ему конец!

Мейсон пожал плечами и отвернулся от растерянной женщины, предоставив поле сражения Дрейку.

– Я бы посоветовал вам откровенно рассказать обо всем... – сказал детектив.

– На твоем месте я бы не вмешивался в это дело, – оборвал его Мейсон. – Шеф намерен передать его окружному прокурору. Ему не понравится, если мы будем заниматься не своим делом. Так что прекрати эти разговоры.

Дрейк растерянно кивнул. Мужчины направились к выходу.

– Погодите, дайте я вам все объясню! – вскочила со стула Дорис Фриман. – Вы думаете вовсе не то, что было на самом деле! Мы не...

– Приберегите свои объяснения для окружного прокурора, – сказал Мейсон, открывая дверь и жестом предлагая Дрейку первым выйти в коридор.

– Но вы же ничего не поняли! – с отчаянием воскликнула Дорис. – Речь шла всего лишь о...

Мейсон буквально вытолкал Дрейка из прихожей и сам вышел следом. Не успели они дойти до лестницы, как Дорис Фриман уже выскочила на порог:

– Позвольте же мне все вам объяснить...

– Мы в такие дела не вмешиваемся, миссис Фриман, – крикнул ей Мейсон. – Это не в нашей компетенции. Шеф передаст дело окружному прокурору, вот с ним и объясняйтесь.

Когда дверь лифта закрылась, Дрейк вопросительно посмотрел на Мейсона и сказал:

– А ведь она готова была нам все выложить!

– Ничего подобного, – улыбнулся Мейсон. – Она постаралась бы вызвать у нас сочувствие, жалуясь на Мокси. Но ни словом не обмолвилась бы о своем сообщнике. А мне нужен именно он. По моим расчетам, сейчас она отправится к нему.

– А он не живет вместе с ней?

– Маловероятно. Я полагаю, что это либо детектив, либо адвокат.

– Представляю себе, как возмутится адвокат, когда она расскажет ему о запрещении телефонных разговоров по вопросам шантажа! Постой! А не попросит она его придти к ней?

– Нет. Она побоится, что все ее телефонные разговоры прослушиваются. Я уверен, что она сама отправится к нему.

– Ты считаешь, что она не заподозрила обмана?

– Не забывай, – улыбнулся Мейсон, – что она приезжая, а в каждом городе свои правила и законы. Если она и заподозрила что-то неладное, то только в том плане, что мы – полицейские агенты, желающие поставить ей ловушку.

Они вышли из подъезда, даже не посмотрев в сторону автомобиля, где за рулем седел Денни Спейр. Мужчины пересекли площадь и остановились на тротуаре, чтобы их хорошо было видна другая сторона улицы, и Дрейк принялся ловить такси.

15

Вышагивая из угла в угол по своему кабинету, Мейсон громко диктовал Делле Стрит текст заявления Роды Монтейн, в котором она требовала развода с Карлом Монтейном, с выплатой ей содержания в размере пятидесяти тысяч долларов в год и ежемесячного пособия в размере семи с половиной процентов от этой суммы.

– Шеф, ты считаешь, что она согласится подать это заявление? спросила Делла Стрит.

– Да, – ответил адвокат. – Я поговорю с ней и сумею ее убедить.

– То есть, вместо того, чтобы соглашаться на аннулирование брака, ты решил возбудить дело о разводе?

– Если бы брак аннулировали, Делла, – терпеливо пояснил Мейсон, – то Рода не получила бы никакого пособия. Не сомневайся, Филипп Монтейн это прекрасно понимает. Он стремится спасти свои деньги, а окружной прокурор хочет, чтобы Карл имел возможность давать свои показания на суде.

– Но если тебе удастся отклонить аннулирование брака, то он тоже не сможет давать показания.

– Совершенно верно.

– А в случае развода?

– Тоже нет.

– Но как же можно опротестовать аннулирование брака? В законе ясно сказано, что брак, заключенный при жизни одного из супругов... Я немного запуталась в формулировках. Одним словом, их брак недействителен.

– Весьма удобный закон для окружного прокурора, – улыбнулся Мейсон.

– Когда Рода выходила замуж за Карла Монтейна, ее первый муж был еще жив.

– Это я опровергну в пять минут, – заметил Мейсон, вновь принявшись вышагивать из угла в угол. – Меня сейчас волнует совсем другое... Делла, дай-ка мне как следует подумать. Ты ведь знаешь, что я люблю рассуждать вслух. Сиди и слушай, может быть, тебе придется кое-что записать. У телефона кто-нибудь дежурит?

– Да.

– Я жду звонка от Денни Спейра. Мне кажется, мы нашли людей, которые шантажировали Мокси... Но дело в том, что мне не хотелось бы, чтобы им были вручены повестки в суд. Я предпочел бы, чтобы они убрались из города и вообще из штата.

– А это не опасно? Тебя могут обвинить в мошенничестве. По-моему, лучше делать ставку на самооборону...

– Конечно, это было бы лучше, – согласился Мейсон. – Даже если бы не вышло добиться полного ее оправдания, обвинению не удалось бы ее осудить. Но она сразу же попалась в ловушку, которую расставил ей окружной прокурор. Теперь ни о какой самообороне нельзя и заикаться. Рода заявила, что в момент убийства стояла перед входной дверью и с небольшими перерывами нажимала на кнопку звонка.

– Другими словами, она скрыла правду от полиции?

– Они поманили ее наживкой, и она проглотила ее вместе с крючком и удочкой, – невесело усмехнулся Мейсон. – Сама она еще не догадывается о собственном промахе, поскольку не в интересах окружного прокурора преждевременно дергать за удилище.

– Но почему она скрыла правду?

– Она не могла ее сообщить. Это один из тех случаев, когда правда звучит менее убедительно, чем ложь. В уголовных делах такое случается. Бывает, что ловкий адвокат сочиняет для своего клиента столь правдоподобную историю, что ее безоговорочно принимают все присяжные. А вот когда обвиняемый невиновен, его история звучит не столь гладко и убедительно.

– Что же ты собираешься делать?

– Попытаюсь опровергнуть показания свидетелей обвинения, доказать их несостоятельность. Более того, я попытаюсь доказать ее алиби.

– Но как? Ты сам только что соглашался, что встреча Роды и Мокси состоялась, и свидетели смогут это подтвердить...

– Я пустил по воде хлеб, Делла, – улыбнулся Мейсон. – Посмотрим, что вернется обратно.

В дверь постучали. На пороге появилась Герти и быстро заговорила:

– Только что звонил Денни Спейр. Он утверждает, что работает у Пола Дрейка. Он просил позвать вас к телефону, а потом велел передать, чтобы вы как можно быстрее приехали в отель "Гринвуд", что на Мейнал Авеню, сорок шесть двадцать. Он будет вас ждать у входа. Он сказал, что пытался разыскать Пола Дрейка, но того нет в конторе, поэтому просил приехать вас.

Мейсон мгновенно схватил свою шляпу.

– Скажи, Герти, по его голосу не было заметно, что у него неприятности?

– Немного, – кивнула девушка.

– Отпечатай заявление на развод, Делла! – приказал адвокат и вышел из кабинета.

Когда адвокат спустился вниз и вышел из здания, ему сразу же удалось поймать свободное такси.

Денни Спейр стоял на тротуаре возле отеля и, увидев в машине Мейсона, показал жестом, чтобы водитель завернул за угол.

– Наконец-то и вы, мистер Мейсон! – облегченно вздохнул оперативник.

Вид у него был явно непрезентабельный: рубашка расстегнута, пуговицы у воротничка оторваны, галстук превратился в какой-то жгут. Под левым глазом красовался огромный синяк, а губы распухли и кровоточили.

– Что случилось, Денни? – спросил Мейсон.

– Да, нарвался тут... – Он натянул пониже шляпу, опустил ее поля и таким образом спрятал под ними синяк. – Это здесь, – кивнул он на пользующийся сомнительной славой отель "Гринвуд". – Входите и идите прямо к лестнице. Я знаю дорогу.

Миновав вращающиеся двери, они очутились в узком холле, по одному виду которого можно было сразу определить низкий класс гостиницы. Возле конторки крутилось несколько человек. Появление Мейсона и Спейра осталось незамеченным. Узенькая лестница вела наверх. Слева находился лифт, размерами не больше телефонной будки.

– Нам удобнее подняться по лестнице, – предупредил Спейр.

В коридоре третьего этажа Спейр без стука толкнул одну из дверей. Комната оказалась темной, со спертым неприятным воздухом. Возле одной из стен стояла белого цвета кровать с хромированными шарами на спинках, прикрытая дырявым одеялом. На спинке кровати висели грязные носки. На прикроватной тумбочке была брошена кисточка для бритья и лезвие безопасной бритвы. На зеркале висел перекрученный галстук, а на полу валялась оберточная бумага, в какой обычно приносят белье из прачечной, и квитанция. Левее тумбочки была дверь, ведущая в кладовую. Весь пол был усеян щепками и мусором.

Спейр закрыл за собой дверь и обвел комнату красноречивым взглядом.

– Ну, разве это не свинарник?

– Что произошло? – спросил Мейсон.

– Вы с Дрейком, выйдя из Балбоа-апартментс, сели в такси и уехали. Я догадался, что женщина следит за вами из окна. Так оно и было на самом деле. Как только вы отъехали, она выбежала из подъезда и стала ловить такси. От нетерпения она чуть не сломала себе ногти на пальцах. Ей и в голову не приходило, что за ней могут следить. Усевшись в подошедшее такси, она даже не взглянула в заднее окно, так что я ехал за ней совершенно спокойно, не боясь потерять из вида. Подъехав к этому отелю, она расплатилась с водителем и отпустила машину. Правда, когда входила в отель, она как-то замешкалась. Не то чтобы она что-то заподозрила, но вид у нее был смущенный, словно она делала что-то недозволенное. Оглядевшись по сторонам, она быстро вошла в дверь. Я боялся привлечь ее внимание, поэтому подождал, пока она поднимется наверх. Табло показывало, что лифт находится на третьем этаже. Я сообразил, что это она только что поднялась. Внизу болтались обычные пьянчуги, ничего особенного. Я тоже отправился на третий этаж, там устроился в темном углу пожарной лестницы и стал наблюдать за коридором. Минут через десять она вышла из номера, постояла на пороге, посмотрела в оба конца коридора и побежала вниз по лестнице. Я запомнил номер комнаты, дал ей возможность спуститься, а потом отправился следом. На этот раз она не брала такси, так что моя задача упростилась. Она отправилась на остановку автобуса, идущего в направлении Балбоа-апартментс, и я понял, что ей просто жаль денег на такси. Поэтому я решил навестить того человека, к которому она приезжала. На этом я и погорел, мистер Мейсон.

– Он вас сразу расшифровал?

– Да нет. Я вел себя так, словно у меня в голове не так уж много мозгов...

– Продолжайте, – нетерпеливо попросил Мейсон.

– Я вернулся на третий этаж и постучал в эту комнату. Дверь распахнул здоровенный мужик, одетый в одну нижнюю майку. На кровати лежал чемодан. Дрянной чемоданишка, с какими разъезжают провинциальные коммивояжеры. Похоже, он укладывал вещи. На вид ему было лет тридцать... Плечи и руки обросли буграми мышц, словно он всю жизнь работал грузчиком. Но все же, я скорее принял бы его за механика гаража. Настроен он был явно враждебно. Я же подмигнул ему и сказал: "Когда твой приятель явится, скажи, что я приготовил товар. Это тебе не та сладенькая водичка, которую продают в аптеках, да и цена подходящая..." Он, конечно, захотел узнать, о чем я говорю. А я попробовал объяснить, что доставал кое-что человеку, который жил в этом номере две недели назад, и что принял его за напарника...

– Он клюнул?

– Можете не сомневаться. Пока мы с ним объяснялись, я его как следует разглядел. Так вот, его глаза, форма и носа и всего прочего очень похожи на внешние данные той женщины, за которой я следил.

– Иными словами, вы считаете, что они брат и сестра?

– Скорее всего. Я решил, что в такой обстановке медлить не нельзя. Я вспомнил ваш рассказ, что ее девичья фамилия Пейндэр и что она приехала из Сентервилла. А этот мужик по всем признакам намерен был захлопнуть дверь перед моим носом. Значит, мне нужно было его как-то обработать, чтобы он оттаял. Времени у меня было мало, поэтому я прямо так и ляпнул: "Послушай, парень, а ты, часом, не из Сентервилла?" Физиономия у него тут же перекосилась, и он спросил: "А ты кто такой?" Я улыбнулся ему от уха до уха, протянул руку и сказал: "Теперь я знаю, кто ты такой. Твоя фамилия Пейндэр, верно?" Вот тут он меня и подловил. Купил, как говорится, по дешевке... А ведь я-то посчитал его за простофилю... На секунду он все же растерялся, словно я хватил его обухом по голове, а потом схватил за руку и принялся трясти, словно грушу, приговаривая: "Ну, конечно, я тебя тоже помню, заходи в комнату..." Я вошел... Не буду рассказывать всех подробностей, только в конце концов он меня скрутил, как ребенка, засунул в рот кляп и затолкал в кладовку.

– Во время схватки вы потеряли сознание? – уточнил Мейсон.

– Сказать, что я потерял сознание, нельзя... Просто отключился на пару минут... Я же не ожидал нападения. Да и справиться с ним у меня шансов не было. Кулаками он работал быстрее, чем ваша секретарша своими пальчиками на клавишах машинки... Короче, очнулся я в кладовке, с ватными руками и ногами... Дверь была заложена какой-то железкой. Через дверь я слышал, как он выдвигал ящики шкафа и тумбочки, метался по комнате, продолжая складывать чемодан. Каждые две-три минуты он вызывал по телефону какого-то Гейрванса по номеру триста девяносто четыре восемьдесят один. Подержит трубку возле уха, подождет, потом со злостью бросит на рычаг и снова бежит к чемодану. Кстати, в двери между досками была щель, так что я мог за ним наблюдать... Немного погодя, он так же настойчиво принялся звонить на коммутатор Балбоа-апартментс, требуя соединить его с миссис Фриман. Она, по-видимому, все еще не вернулась к себе...

– Я не совсем понимаю, зачем вы мне рассказываете все эти подробности, – заметил Мейсон.

– Я хочу, мистер Мейсон, чтобы вы имели ясное представление о происшедшем. Он продолжал звонить миссис Фриман и укладываться. Наконец, чемодан был собран и закрыт на замки. Я слышал, как застонали пружины, когда он опустился на край кровати. В конце концов ему повезло, миссис Фриман подошла к телефону. Он заорал: "Алло, Дорис?! Говорит Оскар..." Вероятно, она предупредила, чтобы он не откровенничал по телефону, на что он закричал, что они все равно погорели, так что нечего стесняться, поскольку к нему явился детектив и назвал его по имени. Он устроил ей форменный скандал, упрекая, что это она привела к нему детектива на хвосте и, наверняка, наболтала лишнего тем шпикам, что были у нее утром. Вероятно, с ней случилась истерика, потому что он вдруг стал говорить ласково, старался ее успокоить... Меня все же берет сомнение: уж очень откровенно они разговаривали, словно меня вообще не было за тонкой стенкой кладовки. Уж не водил ли он меня за нос? Получается, что либо он нахал, которому все ни по чем, либо он умен и заранее просчитал все ходы...