Текст книги "Любопытная новобрачная"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

– А я считаю, Ваша Честь, мою манеру вести перекрестный допрос вполне законной, – твердо ответил Мейсон.

Прежде чем судья Маркхэм успел принять решение по спорному вопросу, мистер Крейндейлл заявил на весь зал:

– Если кто-то думает, что я стану возражать своей жене, то он просто ненормальный!

Зал разразился хохотом, который долго не могли утихомирить ни требовательные окрики бейлифа, ни стук молотка судьи. После напряжения предыдущих минут зрители рады были возможности стряхнуть с себя эмоциональную нагрузку.

Когда в зале все же было восстановлено подобие порядка при помощи угрозы освободить помещение, Джон Лукас сказал:

– Вы сами видите, Ваша Честь, как искусно Мейсон вбил этому свидетелю в голову мысль о том, что он подведет свою жену, если не станет показывать то, что угодно защитнику.

Эти слова произвели большое впечатление на мистера Крейндейлла, который сжав кулаки бросил на заместителя окружного прокурора сердитый взгляд, словно причислил его к своим личным врагам.

Судья Маркхэм, прекрасно разбиравшийся в человеческой психологии, против воли улыбнулся.

– Независимо от того, входило это в планы защиты или нет, но до свидетеля действительно дошла эта мысль. Тем не менее, я поддерживаю возражение обвинения. Господин адвокат, задавайте четкие и ясные вопросы, без всяких подсказывающих добавлений.

– Хорошо, Ваша Честь, – поклонился Мейсон и повернулся к свидетелю. Итак, мистер Крейндейлл, вы слышали тогда звук дверного звонка или же будильника?

– Будильника, – не задумываясь ответил мистер Крейндейлл.

– У меня больше нет вопросов к свидетелю, Ваша Честь, – сказал Мейсон, садясь на свое место.

Лукас шагнул к свидетелю, держа в левой руке будильник и так яростно им потрясая, что всем присутствующим было слышно, как внутри зазвенели металлические детали.

– Значит, вы намерены заверить присяжных, что слышали тогда звон этого будильника?

– Если в той комнате стоял этот будильник, – спокойно ответил мистер Крейндейлл, – значит, именно его я и слышал.

– А вовсе не дверной звонок?

– Я не мог бы его расслышать.

Лукас посмотрел на своего свидетеля с таким негодованием, словно тот только что совершил какой-то неблаговидный поступок.

– Что ж, у меня все, – сказал он.

Мистер Крейндейлл покинул свидетельскую ложу.

Джон Лукас, по-прежнему с будильником в руках, направился было в сторону Мейсона, но вдруг остановился, посмотрел на часы и раздраженно произнес:

– Ваша Честь, цель данного эксперимента совершенно очевидна. Поскольку будильник был поставлен примерно на два часа ночи и зазвонил именно в тот момент, когда был убит Греггори Мокси, то обвиняемая Рода Монтейн не могла совершить преступления, так как свидетели обвинения показали, что в промежутке между без четверти двух и десяти минут третьего она находилась на территории авторемонтной станции. Таким образом, Ваша Честь, наиболее существенным моментом данного разбирательства, с точки зрения решения проблемы, является вопрос: а был ли в действительности будильник поставлен на два часа и звонил ли он в это время или находился на ограничителе? Защитник заявил, что он завел будильник заново, но это ничем не подтверждается, кроме его слов. Если будильник находился на ограничителе, то достаточно было одного поворота ключа и... все присутствующие услышали этот звонок. Поэтому я требую, чтобы данное вещественное доказательство было исключено из протокола и не принималось во внимание.

Судья Маркхэм жестом остановил Мейсона, намеревавшегося возразить Лукасу, поднялся и с негодованием посмотрел на заместителя окружного прокурора.

– С предъявленным доказательством защиты нельзя не считаться, сказал он громко, – поскольку супруги Крейндейлл совершенно определенно показали, что они слышали звон будильника. Независимо от тех средств, которыми их заставили дать эти показания, их утверждения являются законными и должны быть учтены при разбирательстве дела. Свидетели дали их под присягой и этим все сказано. Суд считает своим долгом упомянуть, что обвинению были предоставлены все возможности пресечь любые махинации со стороны защиты. Суд специально приглашал обвинение подняться на возвышение и проследить за тем, как мистер Мейсон заводил будильник. И поскольку обвинитель предпочел разыграть из себя обиженного, отказавшись от участия в эксперименте, то винить может только самого себя. Суд выносит представителю обвинения порицание за попытку дискредитировать представителя защиты и за небрежное отношение к своим обязанностям. Напоминаю, что все действия защиты контролировались Судом. Что касается оценки показаний свидетелей, то ее сделают господа присяжные.

Джон Лукас продолжал стоять, вцепившись руками в край стола.

– Ваша Честь, – сказал он чуть слышно, – дело приняло совершенно неожиданный оборот. По всей вероятности, я действительно заслужил порицание Суда. Однако, я убедительно прошу отложить окончание слушания дела до завтрашнего утра.

– У зашиты есть возражения? – повернулся судья Маркхэм к Мейсону.

– Защита никаких возражений не имеет, – улыбнулся адвокат. – Как накануне заметил представитель обвинения, обе стороны должны иметь все условия для сбора доказательств. Поэтому защита с удовольствием предоставляет обвинению дополнительное время.

– Очень хорошо, – сказал судья Маркхэм с бесстрастным выражением на лице. – Слушание дела откладывается до десяти часов утра завтрашнего дня. Присяжные не должны формулировать или высказывать свое мнение по существу дела и не должны позволять, чтобы дело обсуждали в их присутствии. Обвиняемая остается под арестом.

После этого он повернулся и вышел из зала суда, прилагая неимоверные усилия, чтобы сохранить серьезным выражение лица и сдержать насмешливую улыбку.

20

Солнечный свет, льющийся из огромных окон кабинета адвоката освещал неподвижное, словно маска, лицо Филиппа Монтейна и такие же неподвижные, словно высеченные из гранита, черты адвоката.

Взволнованная происходящим Делла Стрит сидела за своим столом, держа перед собой раскрытый блокнот для стенографирования.

– Вы виделись сегодня со своим сыном, мистер Монтейн? – спросил Мейсон.

– Нет, – сохраняя собственное достоинство, усмехнулся миллионер. – Вы же знаете, господин адвокат, что мы не виделись. Окружной прокурор по-прежнему держит его в тюрьме, как основного свидетеля.

– А не вы ли, – как бы между прочим, спросил Мейсон, – посоветовали принять такие меры предосторожности?

– Конечно, нет.

– Не кажется ли вам странным, – заметил Мейсон, – что хотя по закону муж не может выступать в качестве свидетеля против жены, Карла до сих пор не освободили из-под ареста и все еще продолжают называть "основным свидетелем"?

– Я не задумывался над этим вопросом. Во всяком случае, я к этому делу не имею никакого отношения...

– Видите ли, мистер Монтейн, я все время думаю, что может скрываться за этой историей. И постепенно пришел к выводу, что кто-то старается помешать мне подвергнуть Карла перекрестному допросу.

Монтейн промолчал.

– Известно ли вам, что я виделся с ним сегодня днем? – продолжал Мейсон.

– Я знал, что вы намерены были получить от него показания под присягой по поводу возбуждения дела о разводе.

– Мистер Монтейн, – пристально глядя в глаза собеседнику, сказал Мейсон, – я хочу попросить мисс Стрит прочесть вам стенограмму моего разговора с Карлом.

Монтейн хотел было что-то возразить, но Мейсон сказал секретарше:

– Начинай, Делла.

– Мне прочитать то, что застенографировано у меня в блокноте с самого начала? – уточнила она.

– Да.

– И вопросы, и ответы?

– Да, читай все.

– Хорошо. Я начинаю:

"МЕЙСОН: Ваше имя Карл Монтейн?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Вы женаты на Роде Монтейн?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Известно ли вам, что Рода Монтейн подала заявление о разводе, обвиняя вас в жестокости?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Вы понимаете, что в понятие "жестокость" входит прежде всего то, что вы ложно обвинили ее в убийстве?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Это обвинение было ложным?

МОНТЕЙН: Нет.

МЕЙСОН: Значит, вы настаиваете на своем обвинении?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Какие у вас имеются для этого основания?

МОНТЕЙН: Она пыталась добавить мне в шоколад несколько таблеток снотворного, желая усыпить меня, чтобы поехать на свидание к Мокси. Она тайком вывела из гаража машину, совершила убийство, возвратилась домой и забралась в постель, словно ничего не случилось...

МЕЙСОН: Разве вы ничего не знали о Мокси до того, как она отправилась к нему в два часа ночи?

МОНТЕЙН: Нет, не знал.

МЕЙСОН: А разве вы не нанимали детектива для наблюдения за своей женой? Он однажды проводил ее до моего офиса, это было как раз накануне убийства. Этот же человек следил за ней и до квартиры Греггори Мокси.

МОНТЕЙН: Вы ошибаетесь.

МЕЙСОН: Отвечая на вопросы, не забывайте, что вы даете показания под присягой.

МОНТЕЙН: Да, я нанял человека, чтобы он следил за Родой.

МЕЙСОН: Когда ваша жена выезжала из гаража где-то в половине второго ночи, одна из камер на ее машине была спущена, не так ли?

МОНТЕЙН: Да, так я понял.

МЕЙСОН: Запасная камера тоже была проколота гвоздем, не так ли?

МОНТЕЙН: Наверное...

МЕЙСОН: Мистер Монтейн, объясните мне, каким образом это могло случиться? Уж не нарочно ли это было сделано?

МОНТЕЙН: Я не знаю.

МЕЙСОН: Правда ли, что когда ваша жена вернулась домой, то не сумела закрыть дверь гаража?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Однако, когда она выезжала из гаража, то свободно открыла и закрыла дверь. Чем это объяснить?

МОНТЕЙН: Не знаю.

МЕЙСОН: Да нет, вы все прекрасно знаете. Вы ведь слышали, как она открывала и закрывала дверь?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Когда она выезжала из гаража, дверь закрылась свободно, не так ли?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Правда ли, что причиной того, что ваша жена, возвратившись, не смогла закрыть дверь, было то, что этому мешал бампер вашей машины, которая размещалась в том же гараже?

МОНТЕЙН: Я так не думаю.

МЕЙСОН: Не является ли фактом то, что вы заранее знали о том, что ваша жена около двух часов ночи собиралась выехать из дома?

МОНТЕЙН: Нет.

МЕЙСОН: Вы признаете, что заглянули в сумочку жены и нашли там телеграмму, подписанную "Греггори"?

МОНТЕЙН: Да, но это было позднее.

МЕЙСОН: И на этой телеграмме был написан адрес Мокси?

МОНТЕЙН: Да.

МЕЙСОН: Вы заявляете, что не знали, что ваша жена собирается на свидание к Мокси? Значит, вы не решили попасть в дом Мокси заблаговременно, чтобы своими глазами увидеть, что там происходит? Не из-за этого ли вы решили задержать приезд туда жены, проколов камеры колес ее машины? Таким образом, у вас получался запас времени, и вы имели возможность первым приехать на место встречи. Как только ваша жена выехала из гаража, вы сели в свою машину и помчались на квартиру Мокси, понимая, что Рода вынуждена будет заехать на авторемонтную станцию, чтобы сменить колеса. Разве это не правда? Разве не вы перебрались через перила портика в доме Мокси, проникли в его квартиру и потом услышали, как Мокси требовал деньги от вашей жены? Разве вы не слышали, как ваша жена заявляла, что намерена сначала позвонить мне? Разве это не вы, испугавшись, что ваше имя будет втянуто в такую некрасивую историю, и это может помешать финансовым операциям вашего отца, выключили рубильник на распределительном щите и оставили дом без света? Разве не вы после этого ворвались в комнату Мокси, услышав шум борьбы, а потом торопливые шаги вашей жены, выскочившей в коридор? Разве не вы зажигали спички, освещая себе дорогу? Разве не вы, с помощью все тех же спичек, пытались выяснить, что же произошло? Разве не вы, увидев поднимавшегося с пола Мокси, схватили топор с каминной стойки и раскроили им голову Греггори? Разве не вы через минуту встретились в коридоре с другим мужчиной, с тем самым, который трезвонил у входной двери и, не получив ответа, пробрался в квартиру тем же путем, что и вы? Этого человека зовут Оскаром Пейндэром из Сентервилла. Он пытался встретиться с Мокси и получить с него деньги, которые Греггори выманил в свое время у его сестры. Разве у вас с ним не состоялся доверительный разговор, в ходе которого вы объяснили Пейндэру, что оба попали в весьма щекотливое положение? Разве вы не убеждали его, что нашли Мокси уже мертвым, но полиция может этому не поверить? Разве вы после этого не принялись заметать следы? Не принялись тряпкой стирать отпечатки пальцев со всех предметов, к которым могли прикасаться, в том числе с рукоятки топора и дверных ручек? Разве перед уходом вам не пришло в голову, что ваша жена могла спрятаться в соседней квартире? Разве не с этой целью вы обследовали коридор при помощи все тех же спичек, а когда спички кончились, вы включили рубильник и вместе с Пейндэром поспешили убраться из дома? Вы погнали машину на предельной скорости и опередили жену на несколько минут. В спешке вы неудачно поставили свою машину в гараж, вот почему вашей жене не удалось полностью прикрыть дверь. Что вы на это скажете?

МОНТЕЙН: Господи! Господи... мистер Мейсон...

МЕЙСОН: Я жду ответа на свои вопросы.

МОНТЕЙН: Да! Да! Я столько времени возился с этими проклятыми дверями, что чуть не сошел с ума! Только вы ошибаетесь в отношении убийства... Я выключил рубильник, чтобы дать Роде возможность убежать... Я слышал шум борьбы, а потом падение тела... Я стал зажигать спички, чтобы поскорее найти дорогу и помочь Роде... Когда я вбежал в комнату, Мокси лежал на полу. Видимо, Роде удалось сильно толкнуть его, и он не удержался на ногах. Он был вне себя от ярости, когда увидел меня... С каким-то звериным ревом он вскочил на ноги и бросился на меня. Мне под руку попался топор, и я стал размахивать им, стараясь не подпустить его к себе... Все произошло совершенно случайно... Он сам подвернулся под топор... Я окликнул Роду, но она не ответила. У меня не осталось больше спичек, и я стал ощупью пробираться к выходу. Вот тут-то я и обронил ключи от гаража и машин, но в тот момент я этого не заметил... Тут кто-то зажег спичку... Это и был Пейндэр. Все остальное было так, как вы сказали... В тот момент я не намеревался обвинять Роду. Я дал Пейндэру денег и потребовал, чтобы он немедленно уехал. Уже возвратившись домой, я увидел, что потерял ключи от гаража и сразу же догадался, где это произошло...

МЕЙСОН: Тогда вы поднялись к себе в спальню, взяли запасные ключи и завели машину в гараж, а как только жена вернулась и уснула, вы выкрали у нее из сумочки ключи, которые потом показывали у меня в кабинете, не так ли?

МОНТЕЙН: Да, сэр. Я был уверен, что Рода будет ссылаться на самооборону и Суд ей поверит. Поэтому я и обратился к вам перед тем, как заявить в полицию. Я не сомневался, что вы сумеете ее защитить. Я понимаю..."

Мейсон поднял руку:

– Достаточно, Делла! Остальное не так уж важно. Ты можешь быть свободна.

Делла Стрит встала, вышла из кабинета и плотно закрыла за собой дверь.

Мейсон внимательно посмотрел на посетителя. Лицо Филиппа Монтейна было белым, как мела, руки застыли на подлокотниках кресла. Он не проронил ни слова.

– Я уверен, – сказал Мейсон, – что вы читали утренние газеты. С вашей стороны было умно не присутствовать на последних заседаниях, но вы, безусловно, в курсе событий. Свидетели обвинения подтвердили алиби Роды и теперь каждому очевидно, что обвинение с нее будет снято. Я верю всему тому, что сказал ваш сын. Но поверят ли ему присяжные? Я очень сомневаюсь, учитывая его поведение в ходе расследования, когда он так бессовестно пытался переложить собственную вину на плечи жены. Мне кое-что известно о характере Карла. Узнал я это из разговоров с Родой. Он порывист и слабоволен, чему немало способствовало длительное злоупотребление наркотиками. Я знаю, что он боится вашего неодобрения больше, чем чего бы то ни было. Я знаю, что он ценит фамильную честь, именно к этому вы его приучали. Я согласен, что Мокси вполне заслужил свою смерть. Понимаю и то, что вашему сыну ни разу не доводилось в одиночку оказываться к критическом положении, он всегда мог опереться на вас. К Мокси он отправился потому, что вообразил, будто у того роман с его женой. Разобравшись в истине, он действовал импульсивно. Он в панике вернулся домой и тут обнаружил, что оставил на месте преступления связку ключей. Тогда, не испытывая ни малейших угрызений совести, он не только выкрал ключи у жены, тем самым навлекая на нее подозрение, но и сам же поспешил донести на нее в полицию. Когда дело дошло до настоящей проверки, у вашего сына не оказалось ни благородства, ни честности, ни мужества... Он вел себя как последний подлец. А в самую тяжелую минуту для жены, он попросту отвернулся от нее. Если бы на суде он выложил свою историю, ничего не скрывая, я уверен, он получил бы минимальное наказание, так как любой адвокат доказал бы необходимость самозащиты в данном случае. Да и Мокси не тот человек, который мог бы вызвать сочувствие. При нынешнем положении вещей вашему сыну нечего надеяться на снисхождение. Ему никто не поверит. Лично я не виню Карла за убийство. Я виню его за недостойное желание свалить вину на невинного человека. А во всем виноваты вы, мистер Монтейн. Я уверен, что вы или знали правду, или догадывались о ней. Вот почему вы обратились ко мне с предложением ослабить защиту Роды. Если честно, то именно это и заставило меня как следует задуматься о том, кто же является настоящим убийцей. Мне было непонятно, почему человек вашего ума и силы воли может пойти на столь низкий подкуп. Все рассуждения о фамильной чести и о том, что Рода не пара для вашего сына, являются недостаточно вескими причинами. Ну, а потом я сообразил, что единственно серьезной причиной может быть только стремление спасти собственного сына.

– Что ж, – глубоко вздохнул Монтейн. – Должен признаться, что в свое время я допустил ошибку в вопросе воспитания сына, хотя давно понял, что он принадлежит к слабым натурам... Когда он телеграммой сообщил мне, что женился на медсестре, я захотел узнать, что из себя представляет эта женщина. Мне нужно было получить о ней такие сведения, которые убедили бы Карла, что его женитьба была большой ошибкой. Это с одной стороны. А с другой... Мне нужно было иметь что-то такое, что давало бы мне возможность держать ее на коротком поводке, если бы она все же осталась женой сына. Для этой цели я и приехал сюда, тайком от Карла и остальных... По моему распоряжению за ней следили днем и ночью. Мне был известен каждый ее шаг. Мои парни не были профессиональными детективами, но в их добросовестности я не сомневался, поскольку они находились у меня на службе...

– Но тот человек, – заметил Мейсон, – что сопровождал Роду до моей конторы, был до такой степени дилетантом, что можно только руками развести.

– Это было всего лишь досадным совпадением, – ответил Монтейн. Когда Рода вышла из вашего кабинета, за ней последовал мой человек и действовал настолько искусно, что даже ваш Пол Дрейк ничего не заметил. Но, к сожалению, Карл стал что-то подозревать и по собственной инициативе нанял так называемого частного детектива для слежки за женой. С его помощью он узнал о существовании доктора... как там его?.. доктора Миллсэйпа.

– Да, – кивнул Мейсон. – Как только Карл упомянул в беседе имя доктора Миллсэйпа, я понял, что он узнал об этом с помощью частного детектива.

– Один из моих людей, – усмехнувшись, продолжил Монтейн, – находился на посту, когда Рода вышла из дома, направляясь на свидание с Мокси. Он последовал за ней, но вскоре потерял ее из виду. Учтите, было темно, а улицы путаны и плохо освещены, мой человек побоялся приблизиться к ней на короткое расстояние. Потеряв ее из виду, он решил вернуться назад и спрятаться во дворе. Он не видел, когда уехал Карл, но видел его возвращение. Карл на его глазах завел машину в гараж и вошел в дом.

– Естественно, вы понимали всю важность этих сведений?

– Как только мой человек сообщил мне о ночных событиях, я сразу же понял значение полученной информации. Но предпринимать что-либо было уже поздно. На улицах продавали утренние газеты, и Карл уже побывал в полиции. В это утро я, как на грех, не велел себя будить, поскольку поздно лег накануне, и мой детектив не осмелился меня тревожить, чтобы сообщить новости. По сути дела, это был первый серьезный промах, допущенный моими агентами, хотя я и не имею права винить их за это. К тому же, если говорить честно, им не был ясен смысл происходящего вплоть до того момента, когда они прочитали в газетах о трагедии в квартире Мокси... А вообще-то, господин адвокат, все это пустые разговоры. Я полностью в ваших руках. Насколько я понимаю, вам нужны деньги. Что еще? Вы настаиваете на том, чтобы сообщить эти факты окружному прокурору?

Мейсон медленно покачал головой.

– Нет, я не намерен информировать окружного прокурора. Признание Карла было получено частным образом, и мы с Деллой разглашать его не собираемся. Адвокат, присутствовавший при нашей беседе и представляющий интересы Карла, тоже болтать не станет, поскольку должен оберегать его интересы в силу взятых на себя обязательств. Однако, я бы посоветовал заплатить ему щедрый гонорар на всякий случай, имея в виду, что ему придется защищать Карла в будущем. Что касается моего гонорара, то дело обстоит следующим образом: вы мне должны возместить расходы на защиту Роды. Но это не самое главное. Куда большую сумму вы должны выплатить самой Роде.

– Сколько?

– Ваш сын причинил своей жене непоправимое зло. Его еще мощно простить, сделав скидку на его слабоволие. Но то, что сделали ей вы – куда более страшно. Вы человек сильный и умный, с вас и спрос больше. Поэтому вы должны платить за все.

Мейсон не сводил взгляда с холодных глаз миллионера. Филипп Монтейн вынул из кармана чековую книжку. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, губы были плотно сжаты.

– Я начинаю думать, – неожиданно сказал он, – что мы с сыном отвели в своей жизни слишком большое место нашим предкам. И теперь постороннему человеку приходится развенчивать нашу семью. – Неторопливо вынув из кармана авторучку, он старательно выписал два чека и протянул их Мейсону. – Вы оказались на высоте, господин адвокат, я восхищен вами.

21

Мейсон стоял на пороге, приглашая Роду Монтейн пройти в кабинет. По лицу женщины было видно, в каком напряжении она жила последние дни. Однако, щеки уже горели румянцем, а глаза сверкали огнем. Подойдя к столу, она остановилась и на ее глазах вдруг выступили слезы.

– Я вспомнила свой прошлый визит, – объяснила она, – и все то, что произошло потом. Если бы не вы, мистер Мейсон, меня бы осудили за убийство.

Мейсон жестом пригласил ее сесть, и когда она опустилась в черное кожаное кресло, тоже сел на свой стул.

– Я не нахожу слов, – продолжала Рода, – чтобы выразить вам свою благодарность. И мне так стыдно за себя – насколько бы вам было легче, если бы я с самого начала следовала вашим указаниям. Ведь я же понимала, что попала в сложную ситуацию! Вы сумели бы вызволить меня с меньшей затратой сил и энергии, если бы у меня хватило здравого смысла с самого начала довериться вам и рассказать всю правду... Понимаете, окружной прокурор все время твердил, что кто-то стоял в подъезде, когда убивали Мокси, вот я и уцепилась за эту мысль... Мне казалось, что самое удобное в моем положении – это утверждать, что именно я и звонила в этот момент у двери...

Мейсон открыл ящик стола, вынул оттуда чек и протянул молодой женщине. Она с удивлением посмотрела на него.

– Что это значит, мистер Мейсон?

– Это значит, что Филипп Монтейн намерен хотя бы отчасти загладить свою вину. Юридически это называется "разделом имущества между Карлом и Родой Монтейн". На самом же деле это возмещение, которое должен выплатить богатый человек за недостойное поведение.

– Я не понимаю...

– А этого и не требуется, – улыбнулся Мейсон. – Более того, Филипп Монтейн расплатился со мной, и я должен сказать, что он не поскупился. Так что все эти деньги, за небольшим исключением, принадлежат вам. Вы должны лишь сделать одну выплату.

– Какую именно? – поинтересовалась Рода.

– Речь идет о мисс Пейндэр, которая в свое время вышла за муж за Греггори. Он, как обычно, забрал у нее все сбережения и скрылся. Она приехала сюда, чтобы получить их обратно. Ей в этом взялся помогать ее брат. К нему у меня нет ни малейшей симпатии, но она достойна сочувствия. Чтобы укрепить вашу защиту, мне нужно было, чтобы они как можно быстрее скрылись из города. Так вот, я хочу, чтобы вы из этих денег вернули мисс Пейндэр причитающуюся ей сумму. Те деньги, которые в свое время у нее выманил Греггори. Эта сумма была учтена при выписке чека.

– Но я все же не понимаю, почему отец Карла должен был выписать мне чек на такую огромную сумму?

– Я думаю, вы все поймете, если прочтете стенографию моей беседы с вашим мужем.

Адвокат нажал кнопку звонка. Делла Стрит тут же появилась в дверях кабинета, на мгновение замерла при виде Роды, а потом шагнула вперед и протянула руку для пожатия.

– Примите мои поздравления, миссис Монтейн, – поздоровалась Делла.

– Меня не с чем поздравлять, – улыбнулась Рода. – Вся заслуга принадлежит мистеру Мейсону.

– Его я тоже поздравляю, – улыбнулась Делла.

– Спасибо, Делла!

– Окружной прокурор закрыл дело? – спросила секретарша.

– Пришлось закрыть, – усмехнулся Мейсон. – Ты перепечатала стенограмму?

– Да.

– Я хочу, чтобы миссис Монтейн прочитала ее, после чего ты можешь ее уничтожить. Но стенографическую запись сохрани, всякое может случиться...

– Одну минуточку, – сказала Делла и вышла в приемную.

Вскоре она вернулась с несколькими листами машинописного текста.

– Первую часть вы можете пропустить, – сказал Мейсон, передавая стенограмму Роде, – сосредоточьтесь на второй половине, и вы все поймете.

Рода, нахмурившись, стала читать стенограмму. Ее глаза торопливо бегали по тексту, а лицо все больше и больше хмурилось...

– Шеф, а эта история с дверным звонком, – прошептала Делла на ухо адвокату. – В какой степени она была законной?

– А что? – безмятежно спросил он.

– Я все время боюсь, что в один прекрасный день ты зайдешь слишком далеко, и тебе не избежать крупных неприятностей.

– Возможно, – рассмеялся Мейсон, – что мои методы несколько нетрадиционны, но они всегда в рамках закона. При перекрестном допросе я имею право проводить любые эксперименты и построения, лишь бы добиться правды.

– Это так, шеф, – сказала Делла, – но окружной прокурор человек мстительный. Если он когда-нибудь узнает, что ты был в доме на Норвалк Авеню без разрешения владельца, то он...

Мейсон вынул из стола сложенный лист бумаги.

– Совсем забыл, Делла, – улыбнулся он. – Подшей это к делу Роды Монтейн.

Делла прочла документ.

– Как видишь, – заметил Мейсон, – это арендный лист на Колмонт-апартментс, Норвалк Авеню, триста шестнадцать. Решил вложить деньги в недвижимость.

– Мне следовало обо всем догадаться, – рассмеялась Делла Стрит.

Рода Монтейн вскочила с кресла и с негодованием бросила стенограмму на стол.

– Так вот каковы они, эти Монтейны! – воскликнула она. – Что ж, я окончательно излечилась! Я хотела стать женой и одновременно матерью для слабого мужчины. Теперь я понимаю, что мне нужен был не столько спутник по жизни, сколько ребенок, а мужчина не может быть ребенком... У Карла не хватило силы воли бороться с опасностями, и вот что из этого получилось... Он решил свалить вину на меня, какая низость! Выкрал у меня ключи и донес полиции... А отец всеми силами старался добиться для меня смертного приговора... Подлецы, слов не могу найти, чтобы выразить... – ее взгляд упал на чек. – Я не возьму ни одного цента из этих денег! Я...

Она хотела разорвать чек пополам.

– Успокойтесь, – улыбнулся Мейсон, отбирая документ. – Пусть чек пока полежит у меня.

Грудь Роды высоко поднималась, ноздри раздувались, глаза блестели гневом. Она посмотрела на Деллу Стрит и спросила:

– Я могу кое кому позвонить от вас?

– Разумеется, миссис Монтейн.

– Будьте любезны, мисс Стрит, – улыбнулась молодая женщина, соедините меня с доктором Клодом Миллсэйпом...