Текст книги "Дважды неразведённый"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Вот и прослеживайте, – твердо заявил Мейсон, – но не спрашивайте свидетеля, был ли обнаруженный им впоследствии револьвер тем самым, который находился в ящике моего стола. Вот о чем идет речь.

– Хорошо, – согласился Эллис. – Я изменю формулировку. Вы спрашивали у Мейсона о револьвере, когда пришли в его офис?

– Да, спрашивал.

– Вы просили предъявить револьвер?

– Просил.

– И что сделал мистер Мейсон, когда вы попросили его об этом?

– Он выдвинул ящик с правой стороны своего стола и был очень удивлен, обнаружив ящик пустым.

– Я хочу спросить вас, господин лейтенант, – продолжал Эллис, – есть у вас заверенные копии квитанций о продаже оружия Гейрвину С. Хастингсу.

– Да, у меня они есть.

– Пожалуйста, передайте их мне.

Трэгг передает Эллису два листа.

– О чем говорится в этих квитанциях, господин лейтенант?

– Это официальные документы, составленные в соответствии с положениями закона штата Калифорния. Они свидетельствуют о приобретении двух револьверов.

– О чем конкретно говорится в них? – спросил Эллис.

– О покупке двух револьверов "Смит и Вессон" тридцать восьмого калибра. Первый из них со стволом в два с половиной дюйма имеет номер – С четыреста восемьдесят восемь ноль девять. Второй приобретен несколькими месяцами позднее, идентичен первому. Его номер – С двести тридцать два семьсот двадцать один.

– Теперь расскажите нам о разговоре, который вы вели с Перри Мейсоном, адвокатом защиты, в связи с этим оружием? Что он рассказал и почему не смог предъявить револьвер, когда вы пришли в его кабинет?

– Мистер Мейсон сказал, что он обнаружил револьвер в сумочке обвиняемой, которая была оставлена в его офисе, что он положил револьвер в правый верхний ящик своего стола и что оружие исчезло.

– Когда состоялся этот разговор, господин лейтенант?

– Во вторник, пятого.

– Рассказывал ли мистер Мейсон о мерах, которые он предпринял для поиска оружия?

– Да. В разговоре, состоявшемся позднее.

– Что он сказал?

– Мистер Мейсон сказал, что он и Пол Дрейк, руководитель "Детективного агентства Дрейка", провели расследование, в результате которого они нашли человека, который во вторник утром пятого числа приходил в офис Мейсона, когда там находилась уборщица. В руках у этого человека был дипломат. Он выступал как Перри Мейсон, но не сказал об этом прямо, а дал понять это своим поведением. Пробыв в офисе около десяти минут, он ушел. Мистер Мейсон сказал мне, что в результате работы детективов он установил этого человека. Им оказался Симли Бейсон, менеджер фирмы Гейрвина Хастингса.

– Что еще вам рассказал мистер Мейсон?

– Он сообщил, что Симли Бейсон взял револьвер из его стола, завернул его в бумагу, которую затем заклеил лентой, и положил упаковку на дно мешка с клюшками для игры в гольф.

– Что случилось потом?

– Мейсон сказал, что в его присутствии Бейсон позвонил своей секретарше и попросил ее взять упаковку из мешка и принести ее в кабинет Мейсона. Когда секретарша пришла, то обнаружилось, что целостность упаковки нарушена.

– Что сказал Мейсон о револьвере?

– Он позвонил мне по телефону и сказал, что у него есть револьвер. Позднее он сообщил мне, что упаковку он положил в коробку, чтобы при желании я мог попытаться обнаружить отпечатки пальцев.

– И что сделали вы?

– Я пошел в офис к мистеру Мейсону и взял там револьвер.

– Провели ли вы его баллистические испытания?

– Да, провел.

– Вы сравнивали пули, выпущенные из этого револьвера, с теми, которые явились причиной смерти Гейрвина Хастингса?

– Да, сравнивал.

– Что вы обнаружили?

– Пули были выпущены из этого револьвера.

– Я предъявляю ваш револьвер системы "Смит и Вессон" номер – С четыреста восемьдесят восемь ноль девять. Узнаете ли вы его?

– Да, сэр. На нем стоит моя отметка. Его номер я записал.

– Это тот револьвер, который вы получили от мистера Мейсона?

– Да.

– Господин лейтенант, вы изучали его на предмет обнаружения отпечатков пальцев?

– Да.

– И каковы результаты? – спросил Эллис.

– Сначала я не нашел на нем никаких отпечатков пальцев. Я обработал револьвер порошком, однако это ничего не выявило. Позднее в Управлении полиции я нашел на нем засохший отпечаток пальца. Порошок к нему не приставал, поскольку он высох. Его оставил человек, на пальце которого было какое-то вяжущее вещество, возможно сладкая слюна, никотин. Во всяком случае, при определенном свете этот отпечаток удалось обнаружить.

– Вы сфотографировали его?

– Да, сэр.

– У вас с собой фотографии?

– Да.

– Вы пробовали идентифицировать этот отпечаток?

– Да, пробовал.

– Чей он?

– Это отпечаток среднего пальца правой руки обвиняемой Аделлы Хастингс.

– Если Высокий Суд не возражает, прошу приобщить этот револьвер к вещественным доказательствам под индексом "Б-двенадцать".

– Одну минутку, – вмешался Мейсон. – Прежде чем я соглашусь с этой просьбой, мне хотелось бы задать свидетелю ряд вопросов.

– Хорошо, – решил судья Фейллон. – Вы можете приступить к допросу свидетеля.

– Господин лейтенант, вы заявили, что я вам якобы сказал о том, что у меня есть определенный револьвер. Это не так. Я вам говорил о каком-то неопределенном револьвере. Не так ли?

– Мне показалось, вы сказали об определенном револьвере.

– Который я взял из ящика своего стола?

– Так я понял.

– Разве я вам говорил, что этот револьвер я взял из сумочки своей подзащитной?

– Подождите минутку, – попросил Трэгг. – Сначала разговор о револьвере я вел с вами. Оказалось, что револьвер из ящика вашего стола исчез. Затем ваша секретарша позвонила мне и сказала, что револьвер, который якобы положили не на то место, нашелся и я могу его взять.

– Разве я не говорил вам, – продолжил Мейсон, – что Симли Бейсон взял револьвер из моего стола, унес его в свой офис, завернул в бумагу и запечатал ее. Когда эту упаковку принесли в мой кабинет, оказалось, что бумагу разрезали бритвой или острым ножом, и невозможно определить, был ли находившийся в бумаге револьвер тем самым, который я взял из сумочки своей подзащитной, не так ли?

– Я возражаю против этого вопроса, как основанного на слухах, заявил Эллис.

– Нет, не на слухах, – отпарировал Мейсон. – Лейтенант Трэгг уже рассказывал вам о нашем разговоре с ним. Я пытаюсь своими вопросами помочь ему вспомнить весь разговор.

– Возражение прокурора не принимается, – принял решение судья Фейллон. – Свидетель, отвечайте на этот вопрос.

– Да, – сказал Трэгг.

– Таким образом, если сказанное мною соответствует действительности, невозможно доказать, что предъявленный обвинением револьвер является тем самым, который я взял из сумочки своей подзащитной или который Бейсон выкрал из моего офиса.

– Возражаю, как против спорного вопроса, который требует заключения свидетеля, – заявил Эллис.

– Возражение прокурора принято, – заявил судья Фейллон.

– Лейтенант Трэгг, – улыбнулся Мейсон, – вы пришли к выводу, что именно из этого револьвера произведены выстрелы, ставшие причиной смерти Гейрвина Хастингса?

– Да, сэр.

– Поэтому вы знаете, что с помощью этого револьвера было совершено убийство?

– Да, сэр.

– Вы никогда не видели этот револьвер у обвиняемой?

– Нет, не видел.

– Вот именно. Из разговора с вами, содержание которого вы только что подтвердили, вы не можете сделать вывод, а также поклясться, что, после того как Симли Бейсон взял револьвер из ящика моего стола, завернул его в бумагу, положил в мешок с клюшками для игры в гольф, кто-то не взял пакет, не разрезал бумагу, не вынул револьвер и на его место не положил другой, не так ли?

– Вопрос в такой формулировке нельзя принять, – заявил Эллис.

– Если Высокий Суд позволит сказать, – произнес Мейсон, – то совершенно иной вопрос. Я спрашиваю свидетеля, может ли он в результате состоявшегося со мной разговора как-то связать этот револьвер с моей подзащитной?

– Возражение прокурора не принимается, – постановил судья Фейллон. Я думаю, что этот вопрос законный. Он касается разговора свидетеля с Перри Мейсоном.

– Нет, – заявил Трэгг. – Принимая во внимание разговор с вами, я не могу поклясться, что тот револьвер не был подменен, после того как Симли Бейсон взял его из ящика вашего стола. Я не могу поклясться, что переданный вами револьвер был тем же самым, что вы взяли из сумочки той женщины. Я не могу поклясться, что этот револьвер имел какое-либо отношение к обвиняемой. Это, вы понимаете, мистер Мейсон, я говорю на основании того разговора, что я имел с вами. Однако я клянусь, что предъявленный обвинением револьвер находился в руках обвиняемой, так как остался отпечаток от среднего пальца ее правой руки, где было какое-то вязкое вещество.

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Вещество, которое могло содержать сахар, например.

– Да, господин адвокат, сахар, лак или другое вязкое вещество.

– И это вещество высохло?

– Да, сэр.

– Оставив след, к которому порошок не пристает?

– Да.

– Такой отпечаток может держаться очень долго?

– Да, сэр.

– Обычный отпечаток, содержащий влагу и сальные вещества, сохраняется ограниченный период времени?

– Да, сэр.

– А этот отпечаток относится к отпечаткам особого типа?

– Вот именно, сэр.

– Он не исчезнет так быстро, как обычный отпечаток?

– Совершенно верно.

– Значит, можно сказать, что этот отпечаток мог быть оставлен в рождество прошлого года, когда обвиняемая ела сладости, а пистолет в то время находился у ее мужа.

– Я не могу сказать, когда был сделан этот отпечаток, – покраснев, сказал Трэгг.

– Но он мог быть сделан в рождество прошлого года?

– Да, это возможно.

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Больше у меня вопросов к свидетелю нет. Я возражаю против приобщения этого револьвера к вещественным доказательствам, поскольку он к делу не относится. Для этого не было приведено достаточно оснований.

– Однако имеются достаточные основания утверждать, – сказал судья Фейллон, – что с помощью этого револьвера было совершено преступление, и в качестве такового его можно приобщить к вещественным доказательствам.

– Я отпускаю лейтенанта Трэгга и прошу Симли Бейсона занять свидетельское место, – заявил Эллис.

Бейсон подошел к свидетельскому месту как человек, которому неизбежно придется пройти через эту процедуру. Подняв руку, он произнес текст присяги, назвал секретарю свою фамилию и домашний адрес. Затем с нескрываемой враждебностью он посмотрел на Мартена Эллиса.

– Ваше имя Симли Бейсон? – начал Эллис.

– Да, сэр.

– Четвертого и пятого числа этого месяца вы выполняли обязанности менеджера в фирме Хастингса?

– Да, сэр.

– В этой должности вы работаете уже более четырех лет, не так ли?

– Да, сэр.

– Ваша Честь, – продолжал Эллис, – этот свидетель сочувствует обвиняемой, и поэтому в процессе данного допроса я собираюсь задавать наводящие вопросы.

– Пока этот свидетель не показал своего враждебного отношения к обвинению, – возразил судья Фейллон. – Поэтому продолжайте рассмотрение дела обычным путем. Когда это станет ясно, я приму соответствующее решение и вы сможете задавать наводящие вопросы.

– Хорошо, Ваша Честь. Мистер Бейсон, я хочу обратить ваше внимание на вторник, пятое число этого месяца, и спросить, видели ли вы в этот день обвиняемую, – начал допрос Эллис.

– Да, сэр, видел.

– В какое время?

– Рано утром.

– Насколько рано?

– Я не смотрел на часы.

– Это было до рассвета?

– Я не помню.

– Где вы ее видели?

– В ресторане.

– Как случилось, что вы встретились с ней там?

– Она сказала мне, что будет в ресторане.

– Это был круглосуточный ресторан?

– Да.

– Вы встретились с обвиняемой и завтракали с ней?

– Да.

– И разговаривали во время завтрака.

– Конечно. Мы же не сидели, уставившись друг на друга.

– Отвечайте на заданный вопрос, – сказал Эллис. – Разговаривали ли вы с обвиняемой?

– Я уже ответил на вопрос. Да, разговаривал.

– И после этого разговора вы пошли в офис мистера Мейсона, то есть в здание, в котором находится офис.

– Да.

– И вошли в здание?

– Да.

– Вы расписались в книге посетителей?

– Да.

– Вы подписались вымышленным именем?

– Да.

– На лифте вы поднялись на этаж, где находится офис мистера Мейсона?

– Да.

– И вошли в его приемную?

– Да, сэр.

– Что вы сделали, когда вошли в его приемную?

– Из нее я вошел в кабинет мистера Мейсона.

– Вас кто-нибудь туда впустил?

– Да.

– Кто?

– Уборщица.

– Вы разговаривали с ней?

– Да.

– Что вы сказали ей?

– Я не помню.

– Вы что-нибудь взяли из кабинета мистера Мейсона?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

– По какой причине?

– Ответ может быть истолкован во вред мне.

Эллис посмотрел на судью Фейллона.

– Хорошо, – сказал судья Фейллон. – Из ответа свидетеля видно, что он представляет защиту. Я разрешаю вам задавать наводящие вопросы. Хотя это вы уже и так делали, не встречая возражений со стороны защиты. Так что продолжайте.

– Вы взяли револьвер из стола мистера Мейсона? – спросил Эллис.

– Я отказываюсь отвечать, поскольку ответ может пойти мне во вред, сказал Бейсон.

– Позднее, находясь в кабинете мистера Мейсона, вы позвонили своей секретарше?

– Да.

– Как зовут вашего секретаря?

– Розалия Блэкбурн.

– Что вы сказали ей по телефону?

– Я попросил ее взять ключ, пойти в мой офис, открыть шкаф, вытащить из него мешок с клюшками для игры в гольф и перевернуть мешок вверх дном. Из мешка должен выпасть сверток, который ей необходимо было принести в кабинет мистера Мейсона.

– В кабинет мистера Мейсона?

– Да.

– И она принесла?

– Я не знаю.

– Что вы не знаете?

– Я не знаю, принесла ли она то, что я просил.

– Но вам известно, что она появилась в кабинете мистера Мейсона со свертком в руках, не так ли?

– Да.

– Это была та самая упаковка, которую вы положили в мешок с клюшками?

– Я не знаю.

– В упаковке был тот самый предмет, который вы положили туда?

– Я не знаю.

– Что вы имеете в виду, повторяя "я не знаю"?

– Я не пытался идентифицировать предмет, который был в упаковке.

– Этим предметом был револьвер, не так ли?

– В упаковке, которую я положил в мешок, был револьвер. Это именно так.

– Это был тот самый револьвер, который вы взяли из кабинета мистера Мейсона?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован мне во вред.

– Но вы признаете, что положили упаковку в мешок?

– Да.

– В упаковке был револьвер, не так ли?

– Да.

– И именно эту упаковку ваша секретарша достала из мешка?

– Возражаю против этого вопроса, – заявил Мейсон, – поскольку ответ требует вывода со стороны свидетеля.

– Возражение принимается, – постановил судья Фейллон.

– Но вы проинструктировали свою секретаршу взять упаковку из мешка?

– Да, сэр.

– И принести сверток в кабинет мистера Мейсона?

– Да.

– Она выполнила вашу просьбу?

– Я не знаю.

– Разве вас не было в кабинете? Разве она не вам передала упаковку? спросил Эллис.

– Упаковку она передала мне, – сказал Бейсон. – Но я не могу сказать, была ли это та самая упаковка, которую я положил в мешок. Я хотел бы пояснить следующее: для того чтобы сохранить упаковку в целостности, я заклеил ее лентой, снаружи прикрепил бирку, на которой написал, что именно находится в упаковке. Когда упаковку доставили мне, лента была разрезана, а сама упаковка раскрыта. Поэтому я не знаю, заменили ли содержимое упаковки или нет.

– Предметом, который вы завернули в упаковку, был револьвер, не так ли?

– Да, сэр.

– Револьвер системы "Смит и Вессон", тридцать восьмого калибра?

– Да.

– Это был тот самый револьвер, который вы взяли в кабинете мистера Мейсона?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Хорошо. Теперь вернемся к вашей встрече с обвиняемой, – продолжал Эллис. – Разве ваш визит в кабинет мистера Мейсона, не был следствием чего-то рассказанного вам обвиняемой?

Бейсон молчал.

– Разве это не так? – настаивал Эллис. – Отвечайте на вопрос.

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Если Высокий Суд позволит мне сказать, – заявил Эллис, – совершенно ясно, что свидетель пытается использовать свои конституционные права даже тогда, когда для этого у него нет никаких оснований. Может быть, это справедливо, когда речь идет о его вторжении в кабинет мистера Мейсона. Что же касается его разговора с обвиняемой, то он носил не частный характер, и тут ничего не может быть использовано в ущерб интересам свидетеля.

– Можно мне высказать свое мнение? – спросил Мейсон.

– Конечно, – ответил судья Фейллон.

– Если допустить, – сказал Мейсон, – что обвиняемая и свидетель вступили в сговор, чтобы вынести вещественное доказательство из моего офиса, тогда это действие может составить отдельное преступление преступный сговор. Вынос револьвера – одно дело, вступление в сговор совершенно другое. То и другое являются преступлениями.

– Вы мелочный человек и педант, – вмешался Эллис.

– Совсем нет, – возразил Мейсон, – когда вы возбуждаете дело против какого-то человека, вы указываете максимальное число пунктов, по которым его можно привлечь к ответственности. Таким образом, в данном случае он будет виновен и в преступном сговоре, и в похищении оружия. Затем вы будете пытаться уговорить присяжных заседателей вынести обвинительное заключение по каждому пункту. Вы доказываете, что каждый пункт – это отдельное преступление, что вы не разрабатываете законы, а только претворяете их в жизнь, что если законодательные органы считают преступлением даже намерение совершить его, то обвиняемый будет виновен в совершении двух отдельных преступлений, в намерении совершить преступление и в самом преступлении. Таким образом, нельзя съесть весь торт и в то же время оставить его нетронутым.

Судья Фейллон еле сдержал улыбку.

– Я разделяю вашу точку зрения, господин адвокат, – заявил он. – Мне трудно судить, имеет ли разговор отношение к разбираемому делу, поскольку не видно, что он как-то связан с данным преступлением. А если он имеет отношение и если свидетель и обвиняемая вступили в сговор, чтобы что-то совершить, то свидетель может посчитать, что ответ на заданный ему вопрос будет использован против него.

– Хорошо, – сказал Эллис, решительно поворачиваясь к Бейсону. – Вы завернули револьвер в бумагу и положили его на дно мешка, не так ли?

– Да, сэр.

– Видели ли вы до этого тот револьвер?

– До чего до этого?

– До того, как положили его в мешок для клюшек.

– Да, сэр.

– Где?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ может быть использован против меня.

– Видели ли вы этот револьвер до пятого числа этого месяца?

– Я не знаю.

– Почему вы не знаете?

– Потому что я не знаю, был ли это тот самый револьвер, который я видел ранее.

– Вы видели револьвер, который внешне похож на этот?

– Да.

– Где вы его видели?

– Я не могу помнить все места, где я видел подобные револьверы. Фирма, несомненно, выпускает сотни тысяч таких револьверов. Я видел их на витринах магазинов спортивных товаров и в некоторых других местах.

– И, – сказал Эллис, обвинительным жестом указывая на свидетеля, эти НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МЕСТА включают женскую сумочку, не так ли?

– Да.

– Кому принадлежала эта сумочка?

– Миссис Хастингс.

– Ага! – воскликнул Эллис. – После всех этих перипетий допроса вы признаете, что видели этот револьвер в сумочке обвиняемой.

– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Я возражаю против комментариев заместителя окружного прокурора и против самого вопроса. Свидетель не сказал, что он видел именно этот револьвер в сумочке обвиняемой.

– Насколько известно, это мог быть и этот револьвер, – настаивал Эллис.

– Насколько вам известно, это мог быть и другой револьвер, парировал Мейсон.

– Я хочу поддержать возражение на вопрос, заданный в такой форме, принял решение судья Фейллон.

– Хорошо, – сдался Мортон Эллис, – оставим это. Говорил ли вам кто-нибудь, откуда появился этот револьвер?

– Да, говорил.

– Что говорил?

– Миссис Хастингс сказала мне, что муж дал ей револьвер и посоветовал держать его в своей сумочке для защиты, особенно ночью, когда она одна. Если у автомашины спустят шина или забарахлит мотор, ей придется останавливаться на обочине дороги и она будет беззащитна.

– Так, – ликующе заявил Эллис. – Наконец-то!

– Минутку, – вмешался Мейсон. – У меня есть пара вопросов к свидетелю. Вы сказали, что видели такой револьвер в сумочке миссис Хастингс?

– Да, сэр.

– Миссис Хастингс рассказала вам, что револьвер дал ей ее муж для защиты, особенно в ночное время, не так ли?

– Да, сэр.

– Она не говорила вам, как часто она носила его с собой?

– Я понял так, что почти всегда она носила его в своей сумочке.

Судья Фейллон посмотрел на Эллиса:

– Свидетель делает вывод. Не хотите ли вы вычеркнуть его из протокола допроса?

Эллис улыбнулся и сказал:

– Ваша Честь, обвинение не хочет вычеркивать его. Пусть адвокат защиты продолжает допрос. Такой перекрестный допрос, возможно, немножко неприятен для клиентки мистера Мейсона, но обвинение не хотело бы прекращать его.

– Не было необходимости в таких комментариях с вашей стороны, заметил судья Фейллон. – Суд просто хотел бы обратить внимание обвинения на то, что это показание свидетеля позволяет сделать определенные выводы.

– Обвинение не хотело бы возражать против такой линии ведения допроса, – заявил Эллис.

Мейсон повернулся к Бейсону:

– Из разговора вы сделали вывод, что переданный ей револьвер был ее собственностью.

– Да, сэр.

– И она носила его с собой?

– Да, сэр.

– И знала, как им пользоваться?

– Да, сэр.

Эллис оглядел собравшихся в зале, широко и победно улыбаясь.

– Вы сказали, что это была миссис Хастингс, с которой вы вели эти разговоры? – продолжал Мейсон.

– Да, сэр.

В глазах Мейсона заиграли огоньки.

– Это была Аделла Хастингс, обвиняемая по делу об убийстве?

– Нет, сэр. Разговоры происходили с Минервой Шелтон Хастингс, второй женой Гейрвина Хастингса.

Улыбка сразу же исчезла с лица Эллиса. В состоянии болезненного оцепенения он вскочил на ноги.

– Одну минутку, Ваша Честь! – воскликнул он. – Кажется, адвокат защиты и свидетель разработали хитроумную ловушку, зная, что, когда свидетель произносит _м_и_с_с_и_с _Х_а_с_т_и_н_г_с_, я отношу эти слова к обвиняемой. Я возражаю против этих вопросов и прошу вычеркнуть их из протокола допроса, так как, отвечая на них, свидетель должен был делать свои выводы.

– У вас была возможность вмешаться в ход допроса и высказать свои возражения, – резко ответил судья Фейллон. – Суд обратил ваше внимание на слова свидетеля и, зная, что имеются две миссис Хастингс, внимательно следил за допросом. Свидетель старался даже не упоминать обвиняемую. Он просто называл имя миссис Хастингс.

– Это была ловушка, тщательно расставленная ловушка, – повторил Эллис.

– Нет такого закона, – заявил судья Фейллон, – который запрещал бы адвокату защиты заготавливать ловушки на пути, по которому собирается следовать обвинение. Я думаю, господин помощник окружного прокурора, вам нужно было внимательно смотреть и не попадаться в свои собственные ловушки. Ввиду того что имеются две миссис Хастингс, Суд отмечал особые формулировки ответов свидетелей. Я ждал, что вы спросите его, какую же миссис Хастингс он имел в виду. Но вы не сделали этого. Поэтому ответы свидетеля остаются в протоколе. У вас есть еще вопросы к свидетелю, мистер Мейсон?

– У меня нет больше вопросов, – ответил адвокат.

Бейсон собрался уйти со свидетельского места.

– Одну минутку, – вмешался Эллис. – У меня есть еще несколько вопросов.

Бейсон вернулся на место дачи свидетельских показаний.

– Предварительно вы обсуждали свои показания с мистером Мейсоном? спросил Эллис.

– Да, сэр.

– Не говорил ли вам мистер Мейсон, что на суде вас могут спросить, видели ли вы когда-либо револьвер, по внешнему виду напоминающий тот, из которого были произведены два смертельных выстрела?

– Да, говорил.

– И вы сказали мистеру Мейсону, что такой револьвер вы видели у Минервы Хастингс?

– Да, сказал.

– Не говорил ли вам мистер Мейсон, что при возможности вы должны сказать, что видели такой револьвер у миссис Хастингс, не упоминая, что это была Минерва Хастингс.

– Что-то вроде этого.

– Тогда, – спросил Эллис, победно улыбаясь, – видели ли вы когда-либо подобный револьвер у обвиняемой, Аделлы Хастингс? Отвечайте просто, да или нет.

– Да.

– Он был в ее сумочке?

– Да.

Победно улыбаясь, Эллис оглядел публику в зале суда.

– Это, – заявил он, – все.

Бейсон вновь попытался уйти со свидетельского места.

– Минутку, – остановил его Мейсон, – у меня к свидетелю есть несколько вопросов. Такой револьвер вы видели в ее сумочке не однажды?

– Да, именно так.

– Когда это было?

– Я не помню точно даты.

– Тогда вы видели у нее два револьвера, – заявил Мейсон. – Один, сказал он, загибая указательный палец левой руки, – это тот, что покойный купил ей. Второй, – и Мейсон загнул указательный палец правой руки, револьвер, из которого были произведены принесшие смерть человеку выстрелы.

– Я возражаю против этого вопроса, поскольку он требует выводов со стороны свидетеля, – сказал Эллис.

– Не вижу, как этот вопрос может требовать выводов со стороны свидетеля, – сказал Мейсон.

– Свидетель не может сказать, видел ли он два разных револьвера, указал Эллис. – Для этого он должен сравнить их номера.

Улыбаясь, Мейсон посмотрел на судью Фейллона.

– Я думаю, – сказал адвокат, – заместитель окружного прокурора отлично понял, что я имел в виду. Свидетель видел какой-то револьвер. Он не знает, был ли это револьвер, из которого произведены два смертельных выстрела или это был револьвер, который покойный передал обвиняемой для ее защиты и который украли у нее. – Мейсон слегка поклонился заместителю окружного прокурора и сказал: – На этом, если позволит Высокий Суд, я заканчиваю перекрестный допрос.

– Подождите минутку, – сказал Эллис. – Это несправедливо. Свидетель должен ответить на вопрос.

– Он не может ответить, – сказал Мейсон, – поскольку вы возражаете против этого.

– Но Высокий Суд еще не принял решения по этому вопросу, – сказал Эллис. – Я снимаю свое возражение.

– Очень хорошо, – заявил Мейсон. – Ответьте на вопрос, Бейсон.

– Я действительно не знаю, что это был за револьвер, – начал Бейсон. – В обоих случаях это мог быть один и тот же револьвер, разные револьверы, мог быть любой револьвер. Я знаю, что "Смит и Вессон" производит сотни тысяч револьверов и все они одинаковы.

– Свидетелю очень легко отвечать на вопрос, – раздраженно сказал Эллис, – после того как его адвокат под предлогом возражений неуважительно подсказал ответ.

– Если Высокий Суд позволит сказать, я не выдвигал возражений, заметил Мейсон. – Возражения исходили от обвинения.

– У обвинения больше нет вопросов, – сказал Эллис.

– Все, мистер Бейсон. Вы свободны, – вынес свое заключение судья.

Эллис посмотрел на часы. Заметив это, судья Фейллон заявил:

– Объявляю обеденный перерыв. В два часа дня Суд возобновит свою работу.

Присутствовавшие в зале встали, когда судья поднялся с кресла и направился в свой кабинет.

Мейсон поймал взгляд Симли Бейсона и кивнул ему. Подойдя совсем близко к нему, адвокат взял Бейсона за руку и спросил:

– Чего вы так боялись, Бейсон?

– Боялся? – удивленно переспросил Бейсон. – Что вы имеете в виду? Я не боялся. Я просто не хотел больше необходимого помогать обвинению.

– Вы боялись, Бейсон, – настаивал Мейсон. – Вы вздохнули с облегчением, когда Эллис заявил, что у него больше нет вопросов.

Бейсон покачал головой, в его глазах застыло выражение полной невинности.

– Нет, мистер Мейсон. Вы неправильно меня поняли.

– Я думаю, что не ошибся, – возразил Мейсон. – Передо мной прошло слишком много свидетелей, я видел столько людей в состоянии крайнего напряжения, что вряд ли могу ошибиться. Какую информацию вы утаивали? Каких вопросов обвинения вы так боялись?

– Никаких, – возразил Бейсон. – И на этом закончим.

– Что ж, хорошо, – покачал головой Мейсон. – Поступайте, как считаете нужным.

Бейсон поймал взгляд Аделлы Хастингс, когда надзирательница уводила ее из зала суда. В этом взгляде мощно было прочесть взаимное понимание, даже триумф.

13

Во французском ресторане, расположенном в трех кварталах от Дворца Правосудия, имелась небольшая кабина, в которой обычно обедали Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк. В этой комнате в обеденное время проведено немало совещаний, которые радикально меняли стратегию действий Мейсона и Дрейка.

Расположившись около круглого стола, в центре которого стоял телефон, Дрейк сказал:

– У меня кое-что есть для тебя, Перри. Обвинение приготовило тебе какой-то сюрприз, которым сегодня воспользуется, чтобы загнать тебя в угол.

– Что именно?

– Не знаю, – ответил Дрейк.

– Сегодня Симли Бейсон что-то скрывал, – начал Мейсон. – Правда, я не знаю, что именно. Он боялся что обвинитель задаст ему какой-то вопрос, ответ на который может сильно повредить обвиняемой. Когда ему разрешили уйти со свидетельского места, на его лице можно было прочесть явное облегчение.

– У тебя есть на этот счет какие-то соображения? – спросил Дрейк.

– Это может быть все, что угодно, – ответил Мейсон. – Конечно, обвинение знает, что Бейсон – свидетель защиты, и поэтому они боятся задавать ему вопросы общего характера, поскольку ответы могли бы нарушить все планы прокурора. Хотя они сейчас почти в безвыходном положении, однако сомневаюсь, что обвинение вновь вызовет его в качестве свидетеля. Естественно, я тоже не собираюсь вызывать его, чтобы не давать обвинению возможность проводить перекрестный допрос. Что ты выяснил относительно Карсон-Сити, Пол?

Дрейк вытащил свою записную книжку.

– Тут кое-что сбивает меня с толку, – начал Дрейк. – Харли Ц.Дрексел, по профессии строитель-подрядчик. Ему около 55 лет, пользуется хорошей репутацией. У него есть участок земли, на котором он сам построил дом. Позади дома стоит небольшое бунгало, которое он сдает внаем. Дрексел вдовец, у него есть дочь, которая учится в колледже в одном из восточных штатов. Дрекселы, судя по всему, порядочные люди.

– У них есть какие-то связи с Аделлой Хастингс или с кем-либо из людей, проходящих по делу об убийстве?

– Вот тут и выявляются странные вещи, – ответил Дрейк. – Я узнал об этом совершенно случайно. Я уже говорил, что время от времени Дрексел сдает в аренду бунгало. Это небольшое строение дачного типа. Ты, Перри, наверное помнишь, что Дрексел проживает по адресу: Центральная улица, двести девяносто один. Когда Минерва подала на развод в штате Невада, который она не довела до конца, в качестве своего адреса она указала Центральную улицу, дом двести девяносто один-А. Минерва, очевидно, проживала в доме Дрексела и хорошо с ним знакома. Когда в твоем офисе произошла эта загадочная история с женской сумочкой, машина Дрексела была припаркована на стоянке нашего здания.

Мейсон от удивления широко раскрыл глаза. Затем он глубоко задумался.