Текст книги "Дело небрежной нимфы"

Автор книги: Петтер Аддамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Хорошо. Я с вами встречусь.

– Я готов заплатить любой гонорар...

– Вы меня неправильно поняли, – перебил его Мейсон. – У меня пока только один клиент – Дороти Феннер.

– Да-да, я понимаю. Но потом, когда все выяснится, мы с вами решим денежный вопрос. А пока вы обязаны заниматься своей клиенткой, а не мной. Кстати, об аренде земли под нефтяные промыслы. Вы же консультируете этот синдикат. Можете передать хозяевам синдиката, что, как только управление корпорацией перейдет в мои руки, мы легко решим этот вопрос. С моей стороны не будет никаких препятствий по поводу аренды.

– Это очень хорошая новость, мистер Элдер.

– Возьмите адрес Кармен Монтеррей. Мне пора. Обращайтесь ко мне в любое время. – Элдер встал, пожал руку Мейсону и вышел.

Мейсон посмотрел на Деллу Стрит, потом на адрес.

– Ну что ж, Делла. Похоже, мы сегодня будем обедать в мексиканском ресторане. А пока надо показать этот адрес Полу Дрейку, пусть он даст нам описание внешности Кармен Монтеррей и установит наблюдение за рестораном.

– А сколько времени могут продержать Дороти Феннер? – спросила Делла Стрит.

Мейсон пожал плечами.

– Это зависит от того, будет ли она выполнять мои советы и молчать.

– Допустим, она будет молчать?

– Тогда они могут продержать ее довольно долго.

– А если она не будет молчать?

– Тогда они "выпотрошат" ее как следует и отпустят. А сами начнут думать, как получше использовать против нее ее же собственные показания. А мы начнем готовить запрос о законности ареста Дороти Феннер. И если она не позвонит нам до двух часов дня, поедем к судье Ланкершиму, пусть он составит предписание о вызове арестованной Дороти Феннер в суд для рассмотрения вопроса о законности ее ареста.

– Перри, вот что удалось узнать, – говорил Пол Дрейк. – Мы попытались разыскать эту женщину в Лос-Мерритос и выяснить, как она туда попала. Такая женщина там была. И описание внешности похоже на Коррину Лансинг. Она действительно страдала потерей памяти, галлюцинациями, истерией и маниакально-депрессивным расстройством. Она была там в тот день, когда Минерва Дэнби написала свое письмо. Ее держали в южном крыле, где месяца четыре тому назад произошел сильнейший пожар. Тогда сгорели заживо шесть больных. Эта женщина оказалась в их числе. Тело обгорело до неузнаваемости... Ее опознали по металлической бирке.

– А может быть, это была не она?

– Вполне возможно, что эта женщина не Коррина Лансинг. Но нет сомнений в том, что это была именно та женщина, которую привезли в Лос-Мерритос и которую Минерва видела в день своей смерти. Женщину эту нашли в Лос-Анджелесе.

– Лечебница в Лос-Мерритос – частное заведение? – спросил Мейсон.

– Да, – ответил Дрейк. – Там вот что произошло. Полиция, естественно, пыталась разыскать родственников этой больной. Нашлась какая-то женщина, которая разыскивала сестру. Когда ей показали найденную в Лос-Анджелесе больную, женщина не признала в ней свою сестру. Но, проникнувшись жалостью, сказала, что заплатит за лечение этой больной. Деньги пришли не в виде чека, как обычно, а наличными, Их принес посыльный вместе с запиской, в которой женщина сообщала, что желает остаться анонимной.

– Другими словами, – проговорил Мейсон, – нет никакой возможности точно узнать, действительно ли в больнице сгорела Коррина Лансинг?

– Совершенно верно.

– Ну а что насчет письма в бутылке?

– Если бы при осмотре его нашли, то об этом стало бы известно... А что говорит твоя клиентка?

– Ничего. Она все еще под арестом.

– Перри, они взяли портье из отеля "Монаднок" и хотят использовать его в качестве главного свидетеля. Зачем им его арестовывать? Наверное, он знает что-то про Дороти?

– Какого черта, Пол! Феннер не выходила из номера. Шериф, наверное, хочет доказать, что Джордж Элдер приходил к Дороти Феннер. Но это ни о чем не говорит, даже если ему удастся это сделать. Кстати, Пол, ты узнал, где живет Пит Кадиз?

– Да. Он убирает пляж и живет на лодке.

– А Кармен Монтеррей ты нашел?

– Она работает в этом ресторане. Занимается гаданием. Сегодня вечером она будет там.

– Тогда мы с Деллой сегодня идем в ресторан и попытаем счастья у гадалки.

Официантки в национальных костюмах разносили заказы. Из тридцати пяти столиков только половина была занята посетителями. От стола к столу переходила гадалка.

Сбоку появился агент Дрейка и тихо сказал Мейсону:

– Она пришла минут пятнадцать тому назад. А вот идет ее тетя, владелица ресторана.

Крупная женщина, на которую указал агент Дрейка, гостеприимно им улыбнулась.

– Это мой друг, – сказал агент Дрейка. – Мой столик вон там. Они сядут ко мне.

Мейсон и Делла прошли к столику и сели. Подошла официантка, и Мейсон сделал заказ.

– Шеф, она идет, – шепнула Делла Стрит.

Кармен Монтеррей, улыбаясь, подошла к их столику.

– Не хотите ли узнать свою судьбу? – спросила она.

– О, – воскликнула Делла, – это было бы... – Она замолчала и посмотрела на Мейсона. Тот, подыгрывая, проговорил:

– Разумеется, если ты хочешь, пусть она тебе погадает.

Мейсон сунул в руку Кармен три доллара. Та убрала деньги и села на свободное место напротив Деллы.

– Дайте мне вашу руку. Вы работаете. У вас важная должность, так? Вам нравится ваша работа... Вы уже давно одиноки. Ваша мать умерла, когда вы были совсем молодой, а ваш отец... Наверное, родители разошлись, так?

– Достаточно, – сказала Делла, убирая руку.

– А будущее, – продолжала Кармен Монтеррей, – определено прошлым. Корабль, который не выходит в море из-за боязни шторма, не может привезти богатый груз.

– А вы неплохая гадалка, – проговорил Мейсон. – Мисс?..

– Кармен, – ответила она. – Зовите меня Кармен.

– И вы верите в это? – спросил Мейсон.

– Откуда мне знать, во что я верю. Я просто беру руку и чувствую, как в меня что-то переходит. Потом в голове возникают мысли, и я их говорю.

– А где вы родились? – спросил Мейсон.

– В Мексике.

– Наверное, много путешествовали?

– Да.

– В Европе?

– Нет.

– В Южной Америке?

Она кивнула.

– Я всегда хотел съездить в Южную Америку. Скажите, там красиво?

– Там прекрасно, сеньор.

– И давно вы там бывали?

– Только что вернулась.

– Вот как?

– У меня пропала подруга. Некоторые говорят, она умерла, но никто ничего не знает точно. Это загадка, которую я не могу разгадать.

Тут агент Дрейка кашлянул, и Мейсон увидел, как в зал вошли двое мужчин. К ним сразу же подошли две мексиканки. Один из мужчин что-то спросил, и ему показали на их столик. Мужчины подошли к столу. Один из них распахнул пиджак и показал звезду шерифа.

– Ну все, Кармен, достаточно. Ты пойдешь с нами. Тебе зададут несколько вопросов. – Он посмотрел на Мейсона. – Прошу прощения, мистер. Пойдем, Кармен.

Когда полицейские с Кармен ушли, Мейсон сказал:

– Надо позвонить Дрейку. Может быть, ему известно, почему Кармен арестовали.

Он пошел к телефону-автомату, набрал номер Дрейка и, когда тот снял трубку, спросил:

– Пол, только что взяли Кармен. Тебе что-нибудь известно о причинах ее ареста?

– Не знаю, Перри. Но, по-моему, у них есть это письмо из бутылки. У меня другая новость. Прошел слух, что шериф, арестовавший Дороти Феннер, готов доказать, что это ты тот самый человек, который помог ей скрыться в субботу, когда она проникла в дом Джорджа Элдера.

Клод Глостер, окружной прокурор, выступая в качестве обвинителя, в краткой вступительной речи заявил, что собирается доказать, что обвиняемая Дороти Феннер совершила преднамеренное убийство Джорджа С. Элдера. Она застрелила его из револьвера 38-го калибра и через черный ход убежала к пляжу, где была спрятана небольшая лодка. На этой лодке она отправилась к своей яхте, переоделась и вернулась в номер.

Мейсон тоже произнес небольшую вступительную речь, после которой прокурор вызвал первого свидетеля.

Врач, производивший вскрытие, рассказал о причине смерти Элдера. Клод Глостер, задав ему несколько вопросов, повернулся к Мейсону и учтиво поинтересовался:

– Имеются ли у вас вопросы, мистер Мейсон?

– Один вопрос, – ответил Мейсон. – Доктор, когда вы осматривали тело, вы установили причину смерти?

– Да, сэр.

– Вы сообщили, что рана нанесена пулей из пистолета тридцать восьмого калибра?

– Да, сэр.

– Значит, пулю нашли?

– Нет, сэр, пуля не была найдена.

– Как же тогда вы определили калибр?

– Частично по размеру раны. Учитывая и тот факт, что пистолет, из которого был произведен выстрел, лежал под телом убитого.

– Если пулю не нашли, как же вы определили, что убийство было совершено именно из того пистолета, который находился под телом?

– Потому что из него недавно был произведен выстрел, потому что другого следа от пули нет и пистолет этот тридцать восьмого калибра.

– Понятно. Вы определили, что убийство было совершено из пистолета тридцать восьмого калибра, потому что именно такой пистолет лежал под телом, а решение о том, что именно из этого пистолета был убит Джордж Элдер, вы приняли на основании того факта, что пистолет оказался тридцать восьмого калибра? Я правильно вас понял?

– В вашем изложении это звучит совершенно абсурдно.

– Тогда изложите ваши доводы таким образом, чтобы они не звучали абсурдно.

– Но ведь есть размер раны...

– Разве вам не известно, что пуля всегда оставляет входное отверстие меньше своего диаметр. Ведь кожа человека эластична.

– В этом случае пуля была тридцать восьмого калибра.

– Но та часть ваших попадании, в которой говорится, что именно из этого пистолета убит Джордж Элдер, основывается на чистом умозаключении?

– Этот вывод сделан экспертом.

– Значит, эксперт сделал вывод, построив его на чистом умозаключении, так?

– Можно сказать и так, если вам угодно.

– У меня все, – сказал Мейсон.

Затем был приглашен полицейский, который рассказал, что был вызван на место убийства по телефону. Звонил сосед, он услышал крики прислуги. Полицейский описал место происшествия и сообщил, что не покидал его. Когда пришли понятые, то в их присутствии он сделал несколько снимков убитого.

– Вопросы к свидетелю, – как обычно произнес Глостер.

– Значит, собака была заперта в соседней комнате? – спросил Мейсон.

– Это не соседняя комната. Это что-то вроде чулана и вентиляцией и окном. Окно расположено высоко, собака не может до него достать.

– Кто выпустил собаку?

– Ну, когда пришли другие полицейские, мы... мы все решили выпустить собаку.

– И что произошло?

– Мы попытались приоткрыть дверь и накинуть на собаку петлю.

– Вам удалось это сделать?

– Она вылетела из чулана, как молния, выдернула веревку из рук и убежала.

– Вы побежали за ней?

– Да, сэр.

– И куда же исчезла собака?

– Не знаю, сэр. Когда я выскочил, ее уже не было видно. Через некоторое время ее привела прислуга.

– Салли Бэнгор, та, которая обнаружила тело?

– Да, сэр.

– А где сейчас находится собака?

– Ваша честь, – сказал Глостер. – Последний вопрос не по существу дела.

– Если свидетель может ответить, то пусть ответит, – распорядился судья.

– Но, ваша честь, для нас важен факт, что собака была заперта в чулане. Это означало, что покойный ожидал незнакомого посетителя. А где собака сейчас, не имеет никакого отношения к делу.

– Если это не имеет к нему отношения, – сказал Мейсон, – то почему бы не сказать, где собака?

– Нет смысла перегружать суд не относящимися к делу вопросами, – произнес Глостер.

– Ответьте хотя бы для удовлетворения моего любопытства, – сказал Мейсон.

Судья Гарей неожиданно проявил интерес к вопросу Мейсона.

– Защита имеет право знать это, – проговорил он.

– Ваша честь, – произнес Глостер. – Я хочу придерживаться сути вопроса. Нам важно знать, кто убил Джорджа Элдера Если мы начнем изучать собак, где они, что едят, как себя чувствуют, как...

– Он не спрашивает о собачьей диете. Его интересует, где сейчас находится собака, – перебил его судья Гарей. – Свидетель, ответьте на вопрос защиты.

– Я не знаю, – сказал полицейский. – По-моему, ее отдали в какой-то собачий питомник.

– Вам известно, в какой питомник отдали собаку, мистер Глостер? спросил судья Гарей.

– Нет, ваша честь. Собакой занимался шериф.

– Ну что ж, выясните этот вопрос и сообщите мне, – проговорил судья Гарей и, повернувшись к Мейсону, спросил: – У вас есть еще вопросы, мистер Мейсон?

– Этот чулан, – спросил Мейсон, – вы говорите, был специально сделан для собаки?

– Нет, сэр. Это был просто чулан с вентиляцией. Там стояла чашка с водой, лежала подстилка, дверь изнутри была исцарапана, собака так рвалась из чулана, что оторвала коготь на лапе.

– Вы видели оторванный коготь? – спросил Мейсон.

– Нет. Но и так ясно, что оторвался коготь: на двери были три отчетливые, хотя и слабые полоски крови в том месте, где собака царапала дверь, и несколько пятнышек крови на полу

– Но раньше собака не царапала дверь? – спросил Мейсон

– Все царапины были свежими. Мне кажется... прошу прощения, я забыл, что не могу высказывать предположения.

– Говорите, – сказал Мейсон. – Я не возражаю.

– Мне кажется, что собака очень умная и дисциплинированная. Но когда она услышала выстрел... там, наверное, ссорились... В общем, собака так рвалась, что оторвала коготь.

– У меня все, – сказал Мейсон.

– Следующий свидетель – шериф Кедди, – объявил Глостер.

Шериф Кедди поднялся на свидетельское место.

– Вас вызвали в поместье Джорджа Элдера вечером третьего августа?

– Да сэр

– И что вы обнаружили там, шериф?

– Отсутствовала одна из лодок. Мы решили, что ею мог воспользоваться убийца. Там была сигнализация, но тот, кто хорошо знает поместье, мог отключить ее на три минуты с помощью выключателя, установленного на берегу. Я организовал поиск лодки.

– И вы нашли ее?

– Да, сэр.

– Где?

– Она плавала а бухте.

– Вы присутствовали при осмотре лодки?

– Да, сэр. Лодка недавно покрашена в зеленый цвет.

– Вы принимали участие в осмотре яхты "Кэти-Кэйт", принадлежащей обвиняемой?

– Да, сэр.

– И что вы там обнаружили?

– В одном месте борт яхты был испачкан зеленой краской.

– И что вы сделали с этой краской?

– Отправил на экспертизу для сравнения с краской на лодке, найденной в бухте.

– Что еще вы предприняли?

– Я предположил, что человек, который прыгал в лодку с причала, мог вполне уронить в воду какой-нибудь предмет. Я взял специальный фонарь и стал осматривать дно бухты в том месте у причала, где была привязана лодка.

– И вы нашли что-нибудь?

– Да, сэр. Мы нашли косметическую сумочку.

Шериф открыл портфель и достал опечатанный пакет с подписями.

– Сумочка в этом пакете.

– Вы составили опись содержимого сумочки?

– Да.

– А где предметы, находившиеся в сумочке?

– Они здесь, – сказал шериф и достал еще один пакет.

– Я вижу, пакеты опечатаны и подписаны. Кто их подписывал?

– Я подписал пакет, когда в него положили сумочку. Остальные тоже поставили свои подписи. Содержимое сумочки мы положили в другой пакет.

– Я попрошу передать пакеты присяжным, чтобы они смогли убедиться в целости печатей.

Когда пакеты были осмотрены присяжными, Глостер, сказал:

– А теперь я попрошу вскрыть пакеты и приобщить их содержимое к делу в качестве вещественного доказательства.

– Возражаю, ваша честь, – сказал Мейсон. – И прошу разрешения задать несколько вопросов свидетелю.

– Задавайте.

Мейсон повернулся к шерифу и спросил:

– Значит, с помощью фонаря вы нашли дамскую сумочку на дне бухты?

– Да, сэр.

– Значит, сумочка лежала у самого причала?

– Да, сэр.

– Где ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?

– Где женщина могла бы ее очень легко обронить, запрыгивая в лодку, ответил шериф.

– Попрошу отвечать на вопрос, шериф. Сумочка лежала на том месте, куда ее мог обронить любой человек, стоявший на причале?

– Ну, можно сказать и так...

– А теперь ответьте, шериф, – продолжал спрашивать Мейсон. – Можно ли было определить по внешнему виду, когда эта сумочка была обронена?

– Ну, если посмотреть содер...

– Шериф, я говорю о самой сумочке, – перебил его Мейсон.

– Нет. По сумочке нельзя было ничего определить. Она просто лежала на дне.

– И она могла пролежать там довольно долго?

– Нет, не могла.

– Почему, шериф?

– Потому что существуют прилив и отлив.

– А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой]

– Э-э... ну... не могу сказать.

– Я так и предполагал, – улыбнулся Мейсон. – Итак, поскольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая подзащитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.

– Вы говорите сейчас о самой сумочке?

– Именно о ней, – подтвердил Мейсон.

– Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое...

– Я говорю только о сумочке, – перебил его Мейсон.

– Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, – сказал шериф. – Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты "Экспресс" за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер....

– Одну минуту, шериф, – сказал Мейсон. – Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.

– Дайте мне пакет, – сказал судья Гарей. – Я взгляну на содержимое.

Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитав ее, судья Гарей сказал:

– Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.

– Ну хорошо, – проговорил Мейсон, – Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.

– Задавайте.

– Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое – в другой и оба пакета опечатали.

– Да, сэр.

– И на них расписались?

– Да, сэр.

– Когда это было сделано?

– Почти сразу же, как только сумочку достали.

– Что значит "почти сразу же"? – спросил Мейсон.

– Это значит в короткий промежуток времени, – ответил шериф.

– А конкретнее?

– Я не ношу с собой секундомера.

– И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.

– Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.

– Я вижу, – продолжал Мейсон, – что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.

– Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые – карандашом.

– Но все подписи поставлены в одно и то же время?

– Да, сэр.

– Сразу же после того, как сумочку достали?

– Да, сэр.

– А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?

– Ваша честь, – вставил Глостер, – вопрос не по существу дела.

– Если ваша честь позволит, – сказал Мейсон, – я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.

– Хорошо, – проговорил судья.

Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.

– Поставьте на листе вашу подпись, шериф, – сказал Мейсон.

Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.

– Благодарю вас, шериф, – произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи. – А теперь сделайте то же самое здесь.

Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.

– Я так и знал, – сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, – подписи отличаются друг от друга.

– Ну, конечно, отличаются, – раздраженно проговорил шериф. – Сумочка ведь мешает...

– Совершенно верно! – воскликнул Мейсон. – Именно поэтому я и попросил вас расписаться на двух листах. Подписи на пакетах четкие и правильные, а это значит, что их ставили на пустом пакете. И кроме того, шериф, не забывайте, что сумочка была промокшей и она наверняка бы промочила пакет. Так что чернила на нем должны были расплыться. Но этого не произошло. Как вы все это объясните суду?

– Разумеется, я все объясню, – ответил шериф. – Мы не могли поставить подписи на пакете с сумочкой. Мы расписались на нем до того, как поместили туда сумочку.

– Ага, – сказал Мейсон. – Значит, вы и другие джентльмены подписывали пустой пакет, так?

– Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на пакете, прежде чем поместить туда сумочку.

– Ну хорошо, – согласился Мейсон. – А как же получилось, что мокрая сумочка не оставила никаких следов на пакете?

– Я э-э... могу сказать...

Шериф с беспокойством взглянул на Глостера, потер рукой подбородок.

– Я жду ответа, – настаивал Мейсон.

– Ну, само собой разумеется, – сказал шериф, – нельзя было засовывать мокрую сумочку в бумажный пакет. Это было бы глупо.

– И что вы сделали?

– Я... э-э... Когда ее достали, я сказал, что мы могли бы подписать пакеты, а я потом положил бы туда сумочку и ее содержимое. Но я, естественно, не мог положить в пакет мокрую сумочку. Поэтому подождал, пока она высохнет.

– И сколько вы ждали, шериф? – спросил Мейсон.

– Ну, я не знаю. Мне доверили положить ее в пакет, а его опечатать, и я взял на себя эту ответственность.

– Одним словом, – сказал Мейсон, – все эти подписи говорят лишь о том, что люди, находившиеся вместе с вами, расписались на пустых пакетах и оставили сумочку у вас в надежде, что вы положите ее с содержимым в пакеты и опечатаете их сами на другой день.

– Не в другой день, а просто позднее.

– Другими словами, – пояснил Мейсон, – вам отдали пустые подписанные пакеты, а их содержимое вы вложили гораздо позже.

– Не гораздо позже, а вскоре.

– Но вы же сами сказали, что положили сумочку в пакет после того, как она высохла.

– Сумочка находилась у меня, и с ее содержимым ничего не случилось.

– А где вы сушили ее?

– В своем кабинете.

– И сколько она сохла?!

– Не знаю, я не засекал время.

– Значит, могло пройти два дня, прежде чем вы положили все в пакеты?

– Я уже ответил, что не хожу с секундомером.

– Итак, ваша честь, – проговорил Мейсон. – Нельзя с уверенностью утверждать, что эту газетную вырезку не положили в сумочку в то время, пока она сохла. Суд увидит, что вырезка не подвергалась воздействию воды.

– Вырезка была в коробочке, – сказал шериф. – В маленькой коробочке, похожей на пудреницу.

– Я не думаю, что суд пытались ввести в заблуждение, – после некоторой паузы произнес судья Гарей, – и все же это дело с подписями на пустых пакетах, шериф, не проясняет сути. Суд не готов сейчас принять окончательное решение о приобщении сумочки в качестве вещественного доказательства, по мы обсудим этот вопрос.

– У меня есть еще несколько вопросов к свидетелю, – сказал Глостер.

– Спрашивайте, – сказал судья Гарей, – а то пора прекращать заседание.

– А что еще вы делали на яхте обвиняемой, шериф?

– Я ее осматривал.

– И что вы нашли?

– Я нашел мокрую юбку. А впереди, на уровне правого колена, было небольшое розоватое пятно.

– И что вы предприняли?

– Я отдал его в лабораторию, чтобы проверить, не кровь ли это.

– А теперь, ваша честь, можно и закончить заседание, – сказал Глостер, улыбаясь.

– Итак, – произнес судья Гарей, – суд прерывает заседание. Оно возобновится завтра в десять часов утра.

Дороти Феннер огляделась, ища глазами смотрительницу.

– Минуточку, – ответил Мейсон. – Я хочу задать вам один вопрос... Дороти, посмотрите на меня...

Она медлила, потом губы у нее дрогнули.

– Только не плакать! – приказал Мейсон. – Что за глупости! Вокруг люди. Скажите, вы ходили туда? Ходили?

Она опустила глаза.

Он достал из портфеля письмо:

– Делайте вид, будто его читаете. А теперь ответьте, вы ходили туда?

– Да, – ответила она почти шепотом. – Я сделала, как он просил. Ворота были открыты. Когда я вошла в кабинет, он лежал на полу в луже крови. Я опустилась на колени. Он был мертв. И тут я услышала, как сзади кто-то закричал. Не оглядываясь, я бросилась к окну, выскочила на улицу и побежала к причалу.

Я поняла, что оказалась в ловушке. Но тут вспомнила, что на берегу был выключатель, который мог отключить систему сигнализации на три минуты – на случай, если бы Элдеру захотелось выехать с острова на одном из катеров. Я отключила сигнализацию и побежала к причалу. Там была небольшая лодка. Когда прыгала в нее, то, видимо, обронила сумочку. Я видела пятно на юбке. Когда доплыла до своей яхты, то попыталась стереть пятно, потом переоделась и на лодке добралась до берега. Только в автобусе обнаружила, что потеряла сумочку. Хорошо, что я всегда ношу с собой запасной ключ и один доллар на всякий случай.

– Кто-нибудь видел, как вы входили в отель?

– Я была напугана и проникла в отель через черный ход. Меня никто не видел.

– Ну почему вы не сказали об этом? Я ведь несколько раз спрашивал вас.

– Я... я... не хотела подводить вас. Если бы не сумочка... Мне казалось, что, если я вам все расскажу, вы не поверите...

Мейсон, улыбаясь, взял из ее рук письмо и положил его в портфель.

– Ладно, возвращайтесь в камеру и помалкивайте, – проговорил Мейсон. – Теперь понятно, почему Глостер так радовался, у него, наверное, есть свидетель, который видел вас в автобусе, когда вы возвращались в отель.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Уже в автомашине Пол Дрейк сказал:

– Чепуха какая-то, Перри! Ты, конечно, сбил шерифа с толку этими подписями, но мне не нравится эта сумочка. Может быть, она все-таки ходила туда, Перри, она тебя обманула?

– Она обманула всех, даже себя, – сердито ответил Мейсон. – Она действительно туда ходила.

– Боже мой! – воскликнула Делла Стрит.

– А что ты сможешь сделать? – спросил Пол Дрейк.

– Не знаю. Нам нанесли два серьезных удара. Первый – Дороти Феннер была на месте преступления в день убийства. А второй – газетная вырезка, где Элдер обвиняет Дороти Феннер в похищении драгоценностей, рассказывает о том, что она побежала в воду, а там ее ждал сообщник в байдарке. Я полагал, что они заявят о письме, но, похоже, они и не собираются. Придется это делать мне, а они будут утверждать, что письмо не имеет отношения к делу. Тем более мы не знаем, где оригинал. Чтобы убедить суд, что копия соответствует оригиналу, надо разыскать этого Пита Кадиза, который нашел бутылку. Если бы эта маленькая лгунья сказала мне правду. Ладно, посмотрим, что еще приготовил нам Глостер.

Мейсон, Пол Дрейк и Делла Стрит стояли и смотрели на человека, который играл на аккордеоне.

Аккордеон умолк, человек обернулся,

Мейсон представил своих спутников.

– Нам хотелось узнать о бутылке с письмом, которую вы нашли, – сказал Мейсон.

Кадиз посмотрел на него, но ничего не сказал. Потом он встал и выплюнул изо рта табак.

– Что конкретно? – спросил он.

– Я хочу знать точно, как и где вы ее нашли и что вы с ней сделали.

– Мне надоела цивилизация. Я купил себе лодку, на большее у меня просто не было денег, и стал жить сам по себе. Там есть небольшая бухточка, и в ней остается много всякого хлама после отлива. Ну вот я как-то копался там и вдруг увидел эту бутылку с письмом. Через стекло прочел: "Теербелл". Я здесь знаю всех яхтсменов, и они меня отлично знают. Ну поехал в город и позвонил Джорджу Элдеру. Он попросил меня привезти эту бутылку. Я привез, а он мне заплатил пятьдесят долларов за беспокойство. Ознакомился с письмом. Потом спросил меня, читал ли я его. А мне зачем читать? Мое дело собирать мусор. Так и ответил, тогда он мне дал еще сто долларов.

– Значит, Элдер дал вам пятьдесят долларов?

– Да.

– А потом добавил еще сто?

– Угу... еще сто.

– Элдер мертв, – сказал Мейсон. – Вы теперь не связаны никакими обязательствами перед ним, Пит.

– Что вы имеете в виду?

– Такой человек, как вы, не поедет в город звонить кому-то из-за того, что нашел бутылку. Я думаю. Пит, вы поступили иначе. Вы прочли письмо и поняли, что оно может заинтересовать Элдера. Вот вы и отнесли ему бутылку. А когда он узнал, что вы читали письмо, то решил добавить вам еще сто долларов. Ну а что бы вы сделали, Пит, если бы вам пришлось выступать в суде?

Кадиз задумался.

– А вы неглупый адвокат. Я сейчас ничего не скажу. Если бы я и договаривался с Элдером о чем-нибудь, то бы не нарушил обещания. Но разговора о показаниях в суде у нас не было. Так что... Если бы меня вызвали свидетелем... черт с ним, сказал бы правду.

Мейсон достал из кармана листок.

– Кадиз, вот предписание, согласно которому вы должны явиться в суд завтра в десять часов утра в качестве свидетеля защиты в деле Дороти Феннер. Вы не будете выступать завтра, но вы должны явиться в суд. Вы свидетель защиты, и у вас нет никакого резона рассказывать кому-нибудь о нашем разговоре или о том, что вы собираетесь сказать в суде.

– Ладно, приду, – сказал Кадиз. – Хоть я и ненавижу всю эту суету.

В переполненном зале суда стояла напряженная тишина.

– Ваша честь, – говорил Клод Глостер, – у нас есть свидетель Рональд Диксон, который должен быть отпущен как можно раньше. Я бы просил суд временно отозвать шерифа и пригласить Рональда Диксона вне очереди.

– У вас есть возражения? – обратился судья Гарей к Мейсону.

– Возражений нет, ваша честь.

Рональд Днксон, высокий и слегка сутулый мужчина, занял место свидетеля.

– Вы работаете ночным портье в гостинице "Монаднок"? – спросил Глостер.

– Да, сэр.

– Вы знаете обвиняемую Дороти Феннер?

– Да, сэр.

– В какое время вы работаете?

– С четырех дня до полуночи, сэр.

– Вы работали третьего августа сего года?

– Да, сэр.

– А теперь, мистер Диксон, расскажите о том, что происходило во время вашего дежурства третьего августа.

– Ну, я прочитал в газете, что мисс Феннер была...

– Нет-нет, – перебил его Глостер. – Расскажите о том, что вы сами видели во время дежурства третьего августа.

– Да, сэр. Она приехала в отель примерно в пять тридцать вечера. Я еще поздравил ее...

– Вы с ней разговаривали? – перебил его Глостер.

– Да, сэр. Я разговаривал с ней, и она...

– И что случилось дальше? Что она сделала? – снова перебил его Глостер.

– Она спросила, не было ли для нее какой-нибудь почты. Я сказал, что ей миллион раз звонили. Она взяла все записки из ячейки и поднялась в свой номер. Потом примерно через час пришел какой-то джентльмен и сказал, что хочет видеть ее. Он сказал, что она ждет его, так что можно ее и не предупреждать. Это не по правилам нашего отеля, но джентльмен внушал доверие. Я засомневался, а он дал мне пять долларов. Ну... и я позволил ему пройти к ней.

– А как долго этот джентльмен пробыл в отеле?

– Минут пятьдесят, наверное. Потом он спустился, поблагодарил меня и ушел.

– Вы бы узнали этого человека, если б снова увидели его?

– Да, сэр.

– А вы видели его снова?

– Да, сэр.

– Где?

– В морге.

– Значит, этого джентльмена звали Джордж Элдер?

– Так мне сказали, сэр.

– Я вам сейчас покажу фото, мистер Диксон, а вы мне скажете, знаете ли вы этого человека.

Глостер показал Диксону фото.

– Вы узнаете его?

– Да, сэр. Это тот самый джентльмен, который приходил в тот день к Дороти Феннер и дал мне пять долларов.