Текст книги "Тайна старого чердака"

Автор книги: Петр Стегний

Соавторы: Раймонд Сурвилло
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 14. Тайное становится явным

На следующий день после вышеописанных событий мы явились на веранду к Софье Ивановне втроем – Клава, Ватсон и я. Дед, приглашенный на подмогу, сказал, что он умывает руки – сами, мол, заварили кашу, сами и расхлебывайте. Пора отвечать за свои поступки.

Монахини безмолствовали.

На веранде нас уже ждали. Причем муаровые голубые ленты продолжали преспокойно сушиться за спиной кузена, а кот, сидевший на своем обычном месте, смотрел на них, не отрываясь. При нашем появлении он и ухом не повел.

– Надеюсь, вы нашли недостающую часть орденского комплекта, – сходу огорошил нас вопросом Александр Иванович.

Он сидел за столом, опершись на свою трость с серебряным набалдашником. Глаза его улыбались.

Не скрою, начало разговора спутало наши планы, так тщательно разработанные накануне. На военном совете, проведенном на привычном месте, у старого сарая, мы твердо решили (цитирую Ватсона) не говорить кузену о нашей находке, пока он сам не раскроет свои карты.

– И не расскажет все, что он знает об убийстве подпоручика Лемке, добавила Клава.

Но кузен сразу же перехватил инициативу.

– Что же вы не предсталяете нам вашу очаровательную спутницу? – с любезной улыбкой спросил он. – Впрочем, мы заочно знакомы. Третьего дня я оказался невольным свидетелем вашего… м-м-м… совещания в Архангельском. Даже раскланялся с вами, но вы меня, к сожалению, не заметили, а вторгаться в ваш, как мне показалось, не предназначенный для чужих ушей разговор я посчитал невежливым.

Не скрою, рассчетливо нанесенный кузеном удар по нашей репутации последователей великого сыщика застал нас врасплох. Ватсон заскучал. В глазах у Клавы промелькнула растерянность. Словом, следовало не медля возвращать инициативу в свои руки.

– Клава Козлова, – представил я нашу спутницу. – Учится в нашем классе, приглашена в качестве консультанта.

– Очень приятно, – сказал кузе. – Но мы, кажется, договаривались о полной конфиденциальности нашего предприятия?

Клава, надо отдать ей должное, повела себя более, чем достойно.

– Меня предупредили об этом, и я дала честное слово хранить тайну, сказала она.

Столь прямой и искренний ответ, очевидно, удовлетворил кузена.

– Ну, что же, пора обменяться информацией о проделанной работе. – сказал он. – Софья Ивановна, пожалуйте за стол. Кто начнет?

– Ваша очередь, – выпалил Ватсон с немного излишней, на мой взгляд, агрессивностью.

Но в целом получилось удачно.

Во всяком случае, кузен, переглянувшись со старой дамой, с мнением Ватсона согласился. Хотя и без особого энтузиазма.

– Вас, очевидно, прежде всего, интересует, было ли что-нибудь, кроме газет, в саквояже?

Мы дружно кивнули головами.

– Понимаю, – обронил кузен. – На вашем месте я задался бы тем же самым вопросом. Так вот о саквояже. Кроме старых газет, оказавшихся даже более любопытными, чем я ожидал – но об этом позже, – в одном из его многочисленных кармашков мы обнаружили две голубые, предполо-жительно, орденские ленты. Да, те самые, на которые вы сразу же обратили внимание в начале нашей встречи. Вон они сушатся в саду, Софье Ивановне пришлось потрудиться, чтобы привести их в порядок. И еще вот это.

С этими словами кузен не без торжественности положил на стол две абсолютно одинаковые восьмиконечные звезды из белого металла. В центре их, в раходящихся лучах красовалось точное, хотя и уменьшенное изображение крестов, найденных нами на чердаке старого сарая. С короной и венками из пальмовых листьев.

Дав нам время полюбоваться звездами, кузен сказал:

– У вас, случайно, нет никаких предположений относительно нашей находки?

– Сначала вы нам расскажите, что еще вы нашли в старых газетах, Ватсона, взявшего след, трудно было сбить с толку. – Про убийство этого, как его, подпоручика Лемке.

– Ах, да, конечно, – спохватился кузен. – Из "Ильинской правды" и ряда других источников (вы знаете, что я давно интересуюсь этим делом), сложилась следующая картина. Весной 1918 года ряд монархически настроенных офицеров готовили попытку освобождения царской семьи, которая тогда находилась под арестом в Тобольске. Подпоручик Лемке был участником заговора. И поскольку он служил одно время адъютантом великого князя, то знал, что в Ильинском, в потайном сейфе, находившимся в библиотеке, хранились какие-то реликвии, которыми Сергей Александрович и Елизавета Федоровна очень дорожили. Их, очевидно, он и пытался выкрасть из Ильинского. По всей вероятности, Лемке хотел передать их Елизавете Федоровне, для которой было свято все, связанное с памятью о муже.

Александр Иванович помолчал и продолжил:

– Но случилось иначе. После приезда Ленина охрана дворца была усилена, и Лемке был убит. А вскоре, в июле 1918 года, царская семья была расстреляна в Екатеринбурге, а Елизавета Федоровна зверски убита в Алапаевске.

– Так вы уверены, что то, что Лемке искал в Ильинском, принадлежало Сергею Александровичу? – не выдержал я.

– Надеюсь, что так, хотя с уверенностью утверждать это, разумеется, невозможно, – ответил Александр Иванович. – Хотя, как вы, наверное, уже поняли, имеются и другие версии о том, что Лемке искал в Ильинском.

С этими словами кузен повернулся в сторону Софьи Ивановны.

– Да, в моей семье передавалась легенда, – тихо начала старая дама, что наш предок Александр Иванович Остерман-Толстой обладал жемчужиной, как две капли воды похожей на знаменитую "Перегрину". Но из уважения к Татьяне Васильевне Юсуповой, жене Николая Борисовича, гордившейся своей уникальной жемчужиной, он хранил в строжайшей тайне секрет существования соперницы несравненной "Перегрины". В знак признательности Николай Борисович заказал копию на холсте знаменитой фрески Тьепполо "Пир и смерть Клеопатры", на которой было изображено, как египетская царица бросает в кубок с вином жемчужину – точную копию той, что принадлежала моему предку.

Помолчав, Софья Ивановна закончила:

– А поскольку Александр Иванович раньше, до Романовых, был владельцем Ильинского, то где же искать соперницу "Перегрины", как не здесь? Вот мы и искали. И дом после смерти Ткачева купили по этой же причине.

– А причем здесь Ткачев? – Ватсон был в своем репертуаре.

– В деревне давно заметили, что Иван Ткачев слишком рьяно участвовал в реквизициях, – пояснил кузен. – Слухи разные ходили. Так что сообщение в найденной вами газете о том, что Ткачева допрашивали в связи с убийством Лемке, только утвердило нас в наших подозрениях.

– Да, история, – протянул Ватсон.

– К сожалению, всех ее подробностей мы уже никогда не узнаем, – заметил кузен. – Да это, наверное, уже и не суть важно.

Стоит ли говорить, что именно в этот момент на столе появилась жестяная коробка с надписью "Наш ответ Чемберлену!"

– Символично, – заметил кузен и открыл крышку.

Сказать, что кресты произвели фурор – значит сильно приуменьшить впечатление, произведенное их появлением на веранде у Софьи Ивановны. Старики сияли от счастья. Только кот, лишенный возможности разделить всеобщее ликование, повел себя, как всегда, странно. Он взгромоздился на стол, несмотря на существовавшее на этот счет строгое запрещение, и лег возле иерусалимских регалий в позе сторожевого сфинкса, не сводя взгляда с обретенного сокровища.

Когда первоначальная эйфория закончилась, мы подробно рассказали, как были найдены иерусалимские реликвии. Не скрыли мы, разумеется, и предположений деда о происхождении и принадлежности найденных нами крестов. Мадам Толстая охала и ахала, поглаживая по шерстке кота, замершего в позе сфинкса, а кузен со сдержанной гордостью говорил о блестящем подтверждении, которое получила его вера в молодое поколение.

И тут нашу беседу прервал тихий, интеллигентный стук в калитку.

Я лично ничуть не удивился, когда пошедшая открывать Софья Ивановна вернулась в сопровождении деда и двух монахинь. Удивился я только тому, что за дедом не пожаловала бабушка, а с ней и родители, не говоря уж о Асе. У всей моей родни имелось только одно общее качество – способность неожиданно появляться в месте, где их не ждали.

Между тем дед, моментально перезнакомившийся со всеми, включая кота, сразу перешел к самому болезненному вопросу.

– Как мы понимаем, – сказал он, поведя коротенькой ручкой в сторону монахинь, продолжавших безмолствовать, – ваши дискуссии о принад-лежности крестов находятся в самом разгаре. В таком случае, если матушка благословит, я готов высказать кое-какие соображения, которые могут показаться вам полезными.

Игуменья Варвара, величественно наклонила голову и передала деду толстую книгу в коричневом переплете.

– Всем нам, возможно, повезло, – сказал задумчиво дед, беря книгу в руки. – Надо же такому случиться, что группа молодых издателей-энтузиастов, которым я очень сочувствую, именно сейчас начала издание дневников начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина Капустина. Он провел на Святой земле 30 лет, фактически всю последнюю треть XIX века и по праву может считаться создателем Русской Палестины. Дневник очень обширный, но когда я сказал, что нам повезло, я имел в виду, что его издание начато с 1881 года.

Мы насторожились – именно эта дата была обозначена на картонке с золотым обрезом, найденной нами вместе с крестами.

– В своем дневнике, – продолжал дед, – архимандрит Антонин описыв-ает пребывание на Святой земле в мае 1881 года великих князей Сергея Александровича и его младшего брата Павла Александровича. Они при-езжали в Иерусалим помолиться за своих родителей – мать Марию Александровну, умершую в 1880 году, и отца императора Александра II, убитого народовольцами 1 марта 1881 года.

– Кстати, именно в этот приезд, – тихо дополнила сестра Мария, великие князья и решили построить православный храм Марии-Магдалины на Масличной горе в Иерусалиме в память о свой матери императрице Марии Александровне.

– Так вот, – продолжал дед, – в дневнике Капустина есть одно весьма любопытное место. Вчера вечером мы совершенно случайно наткнулись на него. Рассказывая о ночной службе в храме Гроба Господня в воскресенье 24 мая, которую отправлял иерусалимский патриарх Досифей, Капустин пишет буквально следующее.

Дед надел очки, уткнулся в книгу носом и громко прочитал:

– "Архиепископы Севастийский и Фаворский подводили поочередно великих князей к Патриарху, читавшему над ними молитву и возлагавшему на них кресты с Животворящим Древом на широкой голубой ленте с бантом".

Монахини одновременно перекрестились.

– Но это еще не все, – сказал дед. – Великие князья так близко к сердцу восприняли свое награждение крестами рыцарей Гроба Господня, что на следующий день исповедовались на Голгофе, как свидетельствует Капустин, "в простой белой одежде, с единственным украшением на груди – Животворящим Древом". Архимандрит Антонин был глубоко растроган: "Какой Богоприличный такт! Мы пели им все самое лучшее из нашего церковного репертуара".

Стоит ли говорить, что за столом воцарилась абсолютная тишина.

Мастерски выдержав паузу, дед торжественно произнес:

– Таким образом, можно считать, что волновавший всех нас вопрос о принадлежности крестов получил полное и окончательное разрешение. Теперь нам, вернее вам, непосредственным участникам этих неординарных событий, надлежит решить, что делать с этой бесценной находкой. Конечно, по закону клад – а это именно клад – должен быть сдан государству. Возможно, именно так и следовало бы поступить, но у этой находки имеется не только историческая и материальная, но и духовная ценность. Решать вам.

– Я хотела бы добавить, – тихо заметила игуменья Варвара, пряча будто замерзшие руки под накидкой. – В храме Марии-Магдалины в Иерусалиме с 1922 года покоится прах преподобномученницы Елизаветы и ее племянницы английской принцессы Алисы. Конечно, храмы в память Елизаветы Федоровны возникают сейчас по всей России. Воссоздана и Марфо-Мариинская обитель – любимое детище великой княгини. Но она просила, чтобы в ее могиле хранились какие-то предметы, принадлежавшие ее покойному мужу Сергею Александровичу, останки которого после взрыва бомбы Ивана Каляева она собирала своими руками.

Софья Ивановна, промокая глаза платочком, собрала кресты, приложилась к ним и посмотрела на Александра Ивановича. Тот указал ей взглядом на ленты. Через минуту весь комплект орденских регалий лежал в центре стола.

– А ваше мнение, молодые люди? – спросил Александр Иванович.

Как обычно, самым шустрым оказался Ватсон.

– А мы здесь причем? – удивился он. – Кот нашел, пусть он и решает.

И, самое удивительное, кот, будто дожидавшийся этих слов, вдруг покинул свой пост возле орденов и вспрыгнул на колени матушки Варвары.

И замурлыкал.

Август 2011 г.