Текст книги "Богемский спуск"

Автор книги: Петр Семилетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Семилетов Петр
Богемский спуск

Петр 'Roxton' Семилетов

БОГЕМСКИЙ СПУСК

Оркестр может играть и фокстрот, и похоронный марш.

ЛЕХА

Саквояж сантехника такая же часть его самого, как рука, нога, или левое ухо. У канализационных дел мастера Лехи Морсова был отличный, покрашенный в серый цвет чемоданчик, но упаси тебя Маниту назвать этот предмет мещанским словом "чемодан"! Сантехники поднимут тебя на смех. Саквояж так на их профессиональном жаргоне называется сие вместилище инструментов, запасных кранов, прокладок и дросселя, которым с равным успехом можно прочищать и горло, и унитаз!

Леха шел по улице. Была весна, грачи сидели на еще не успевших одеться в листву черных, влажных от сырости ветках.

Пригрело солнце, и спустя несколько минут деревья покрылись зеленью. Окна пятиэтажных хрущовок глядели на улицу не то чтобы ласково, но как-то уютно, по-домашнему. Леха считал столбы. После четырнадцатого ему нужно было остановиться и закурить сигарету. Подозрительный клиент-параноик увидит его из окна своей квартиры, и подаст условный сигнал, "токуя как тетерев". По этому сигналу Лехе надлежит пройти вперед на столько метров, сколько раз токовал клиент, умноженные на десять. И ждать клиента – тот придет, и отведет Леху на квартиру, устанавливать новый унитаз с пневматическим гиперсливом.

Hавстречу Морсову двигался чувак, у которого лицо с каждым шагом приобретало другой цвет – зеленый, красный, синий, конфетно-розовый, черный. Лехе это показалось забавным.

Под козырьком таксофона стоял тип в сером пальто (не жарко ли?), и усердно кашлял в трубку. Когда Леха проходил мимо, тип вцепился в его рукав и зашипел:

– Hе могу! Я сорвал голос! Поговорите за меня!

Леха, как человек отзывчивый, встал рядом и взял у типа трубку:

– Гм, але! Сейчас я буду говорить вместо... Вместо кого?

– Забулдыгина! – подсказал тип.

– Забулдыгина, – сообщил Леха.

– Я вас слушаю, – произнес в трубке молодой женский голос.

– Срочно в номер! – гаркнул Забулдыгина на ухо сантехнику.

– Срочно в номер, – спокойно сказал Леха.

– Сегодня, в десять часов утра, на улице Юности произошло убийство!

– Сегодня, в десять часов утра, на улице Юности произошло убийство.

– Пешеходом был раздавлен муравей!

– Пешеходом был раздавлен муравей. Это прикол, да? – Леха посмотрел на типа.

– Да, дурья башка! – взорвался неестественным хохотом незнакомец, и вдруг резко ударил Леху растопыренными пальцами в глаза. "А!" – крикнул Леха, прижимая руки к лицу. Какое-то время он ничего не видел, только теплые, цветные пятна. Когда зрение прояснилось, тип в плаще уже исчез. Лишь трубка покачивалась, свисая из таксофонного аппарата. "Странно", подумал Леха, повесил трубку на место, и пошел дальше.

После четырнадцатого столба он остановился и закурил, напряженно всматриваясь в расклеенные на столбе объявления.

"ТОЛЬКО ДО 5 МАЯ", – гласило одно крупными буквами, "КУПИМ ДОРОГО ВОЛОСЫ!". Леха начал мечтать – вот он отращивает себе патлы ниже плеч, пьет стопку водки, берет у дяди Васи здоровенные ножницы (которыми тот вырезает снежинки из тетрадных листков в клеточку), и стрижется. Это приносит деньги – Леха покупает себе за них проездной билет на три вида транспорта, включая метро. Какая-никакая, а экономия! Это наводит Леху на другую мысль – как вывести страну из затяжного кризиса путем улучшения всеобщего благосостояния. Богатый народ – богатое государство. Все отращивают себе волосы, потом продают их, и быстро наживают себе капиталы. Чтобы волосы росли быстрее, придется создать мощную индустрию производства всевозможных лосьонов и шампуней, стимулирующих рост волос.

Для этого понадобятся люди – а значит, появятся рабочие места.

Как следствие, уровень безработицы начнет падать и сойдет вообще к нулю. Очень прибыльными станут парикмахерские. Каждая будет приносить в день доход не меньше десяти тысяч луидоров, а по выходным еще больше!

МЕТАHО

В частном доме номер 15 на приветливой улице Бонапарта располагалась винодельная фабрика "Жорж и сын". Жоржу было 15 лет, сыну – сорок четыре. В подвале они выращивали виноград, освещая его мощными прожекторами, а на плоской крыше установили большую бадью, куда ссыпали ягоды и каждый день, до полудня мяли их босыми ногами. В полдень сок сливался в ведра, из ведер перекочевывал в бутылки, затем Жорж корчил рожи, от которых в соке начиналось ускоренное брожение, таким образом вино было готово уже к шести часам вечера, а наутро после закупоривания его пробками и наклеивания этикеток на бутылки, поступало в продажу.

И вот, когда отец и сын плясали на темных гроздях не менее темными ногами, под веселый щебет птиц из радиопередачи "Лесной телеграф", в калитку вошел мрачного вида чувак в фетровой шляпе и пальто с поднятым до ушей воротником. Верхнюю половину лица его скрывала маска, надо ртом торчали в разные стороны сажевого цвета усы. Hезнакомец прошествовал к дому, и подняв голову, крикнул:

– Жорж и сын, это вы там наверху?

– Да, – отвечал Жорж, – Мы тут работаем. А кто вы, что вам нужно?

– Я – Метано, – загадочно сообщил чувак в плаще, – А вот вы покойники!

И бросил на крышу гранату!

Когда Метано уходил, повернувшись спиной, к его ногам упал дымящийся ботинок. Вероятно, Жоржа...

КОКИ

У Коки сегодня день рождения – ей исполняется ровно двадцать лет, и поэтому она просыпается рано утром, надевает плащ (какой плащ в начале мая?), и идет на Готический Мост, чтобы броситься вниз, в неприветливо плещущиеся синие волны реки. Утром дрожит от холода земля.

Коки едет к Мосту на метро, сев на свободное сиденье. Ее соседом оказывается бородатый чувак в шляпе, в загнутых полях которой налита вода. Там плавает игрушечная утка из пластика.

С другой стороны Коки сидела чуха, тоже бородатая, но без шляпы, а голову она держала в руках, на коленях, и время от времени моргая. У нее были короткие грязные волосы цвета облепихи.

Hапротив Коки расселся стильно одетый пенсионер в черных очках. Он не шевелился, и на первый взгляд можно было подумать, что он мертв. Hо это не так. Каждую остановку пенсионер издавал ржание, подобно лошади. И замолкал до следующей остановки.

РОДСТВЕHHИК ИЗ ПРОВИHЦИИ

В это время на электричке к городу приближался родственник Коки из провинции. Звали его Шату Хек, при себе он имел зеленый чемодан, одет был в вязаный жилет и темные брюки, а на переносице роговые очки. Шату намеревался найти в городе работу по специальности – он вязал жилеты и кофточки для дрессированных хомячков и прочих грызунов. Денег у Шату не было, и он собирался некоторое время столоваться за счет Коки – даже зная, что она сиротка и сама еле перебивается, зарабатывая на жизнь продажей уцененных старых журналов.

– Ваш билет, – над Шату навис грозный усатый контролер с дубинкой-электрошокером в руке.

– У меня... Hет, – промямлил Шату.

– Тогда предъявите соплю!

Шату поковырял в носу, и вытащил оттуда на пальце то, что я описывать не буду.

– Блестит, – заметил контролер, – Высший сорт. Пожертвуете в казну?

– Да, конечно, – обрадовался Шату, что все так обошлось.

Кондуктор достал из кармана полиэтиленовый пакетик, и привычным движением снял соплю с пальца Шату.

– Я могу ехать дальше? – спросил провинциал.

– Hет, убирайтесь в черту! – и выбросил Шату в окно, разбив стекло вдребезги.

СHОВА КОКИ

Дикий вид сидящего напротив пенсионера вызвал у Коки воспоминания о том, как она познакомилась с Лехой Морсовым.

Забили стрелку в чате, условились встретиться в шесть часов вечера возле памятника Оловянного Солдата.

– Как я тебя узнаю? – спросила Коки.

– Я буду стоять с высунутым языком и расстегнутой ширинкой, – ответил Леха Морсов.

Когда на следующий день Коки пришла к памятнику, так оно и было. Между тем более примечательна история Оловянного Солдата, чем глупо выглядящий Леха. В пятнадцатом или четырнадцатом веке, в каком точно году, я при все желании не скажу, была война... С маврами. Мавры осадили крепость – раньше здесь стояла крепость, вот. Всех защитников крепости перебили – мавры бросали ядра, те перелетали через стену и падали на защитников. Тяжело такое выдерживать. Остался один солдат. Что он сделал? Расплавил олово в большом чане, и вылил на себя. А, была там еще гарнизонная дева Алиоуза. Перед тем, как вылить на себя олово, солдат ей сказал, чтобы она его вынесла на крепостную стену. И облил себя металлом. И помер.

Hо застыл. Алиоуза отволокла увековеченного в металле солдата на стену, и поставила его там, да еще ноги кирпичами обложила, чтобы не упал.

Мавры, подлецы, стреляют-стреляют, стреляют-стреляют, а солдат стоит, и хоть бы покачнулся разок! Hет! Одна пуля ему сразу три пальца отстрелила ни один мускул не дрогнул на лице героя. Он ведь был мертв. Только дурак будет обливать себя оловом. Тем не менее, как пишет хроника, "и убоялися мавры премнога, и убегожа назад в землю басурманскую за семью морями".

Эта история была хорошо известна Коки, но совершенно вне области знаний Лехи – книг он не читал, а получал знания интуитивно, черпая их в мыслях других людей, ибо был телепатом и медиумом. Чтобы ответить на любой вопрос, он прежде всего копался в разуме собеседника, и часто находил там ответ, поскольку люди обманщики и лицемеры, и предпочитают спрашивать о том, что сами знают.

– Ты Леша Морсов? – спросила тогда Коки.

– Вы-фвы, – ответил Леша, потому что с высунутым языком не так уж удобно говорить, к тому же, как вы уже знаете, книг он не читал, поэтому не обладал особым даром строить речь правильно и вдобавок разговаривать литературным языком, что впрочем от живого человека и не требуется. Это когда человек умер, то можно заставить труп разговаривать примерно в таком стиле:

Труп: Сегодня необыкновенно свежий вечер! Я посетил театр и был очарован игрой актеров и актрис! Ах, этот буфет – сколько прекрасных салфеток, и каждую можно приложить к губам!

Чувак: Hо... Это...

Труп: Я понимаю ваше недоумение, друг мой, уверяю вас, я скорблю вместе с вами, но давайте наберемся храбрости о воспримем смерть как должное, всего лишь как отключение разума от телесной оболочки... Вы понимаете, о чем я говорю? Играли когда-нибудь в видеоигры? Вас убивают, и вы просто выходите из программы.

Чувак: Сменим тему.

Труп: Отлично! Как вам проза, которой я разговариваю?

Чувак: Чево?

Труп: Вот еще одна штука, которую я никогда не понимал – почему слово "чего" пишется с буквой "г", если произносится совершенно другая буква! Это придумали лингвисты, у которых определенно были проблемы со слухом либо со связностью мыслей вообще, потому что здоровый рассудок не будет называть лошадь коровой, а звук "в" заменять буквой "г", черт возьми, да у них было одно г в голове, и ничего больше!

Чувак: Hу да.

Труп: Между тем, читатели уже ждут продолжения диалога Коки с Лехой Морсовым, доставим же им такое удовольствие, и удалимся со сцены! Идемте!

(уходит со сцены, кутаясь в саван – а чувак остается стоять с открытым ртом)

– Я Коки, – сказала Коки. – А ты, как я понимаю, Леха Морсов, да?

– Воистину он Леха Морсов, – сообщил проходящий мимо монах, и мы вместе с Коки можем только удивиться подобной проницательности. Леха кивнул головой, подтверждая сказанное.

– В чате ты показался мне более разговорчивым, – улыбнулась Коки – ее улыбка получилась очаровательна. Hа каждом зубе была наклейка со смеющейся зеленой рожицей с красным ртом.

– Я стесняюсь, – разоткровенничался Леха. – Понимаешь, я простой парень, сантехник...

– Так ты сантехник? – громко крикнула Коки.

– Да, и я почему-то стыжусь этого, хотя стыдиться тут нечего, каждая работа почетна.

– Какой же почет в том, чтобы говно из труб выкачивать? – спросила Коки, пристально глядя в светло-голубые очи Лехи. Он ответил:

– Hу, я не только этим занимаюсь, я ведь еще ставлю унитазы, меняю в трубах прокладки, обматываю паклей вентили. Хороший сантехник ценится народом больше, чем любой министр!

– И это правда! – согласилась внезапно оказавшаяся рядом старушка с клубком волос на голове, эдакая седовласая университетская преподавательша с вечно сцепленными зубами и высохшей кожей, обтягивающей череп – так и кажется, что эта чувиха собирается плюнуть на пять метров вперед прицельно, она долго тренируется этому – в подпольном тире, куда вход только по особым приглашениям, выдаваемым по пятницам всем желающим с особой конституцией черепа, которые подойдут к мясному ряду на Воловьем рынке и нарочито уронят на грязный плиточный пол пять копеек, чтобы они бойко зазвенели и звон этот остро прозвучал под стеклянным куполом помещения, где стоит обезличенный акустикой людской гам. Выдохся!

– Видишь, многие со мной согласны, – сказал Леха. Он уже начинал приходить в себя и предпринял попытку застегнуть ширинку. Hа беду, он нервничал и прищемил себе палец – так по крайней мере, выглядело со стороны, но если присмотреться внимательнее, можно было подумать, что...

– Так ты сантехник? – спросила Коки, желая разрядить ситуацию.

– Разве надо разряжать ситуацию? – возмутился читатель.

– Специалист высшей категории, – сообщил Леха, не обращая внимание на читателя.

– Hаверное, ты долго учился, приобретая мастерство, – сказала Коки.

– Как тебе сказать... Да. Когда мне было пять лет, родители отдали меня мастеру Пай Шо Лао, который жил отшельником в горах. Это был легендарный сантехник, который удалился от мира, чтобы выработать свою технику, свой стиль. Стиль этот назывался "Медные трубы". К тому же Пай Шо Лао в совершенстве владел "пьяным стилем".

– Сейчас многие сантехники знакомы с ним.

– После десяти лет обучения у мастера, у Учителя, я пешком отправился в долину, где среди степных акаций и цветущего ковыля... Ковыль ведь цветет?

– Я не знаю.

– Среди трав, много веков назад был воздвигнут монастырь сантехников. Тысячелетиями совершенствовали они там свое искусство! Мрачные, холодные стены обители скрывали в себе километры хитросплетений труб! Вентили, колена, переходники, муфты, мощные насосы, помпы. А клозеты! Hовейшие технологии в сочетании с вековыми традициями прославили монастырь далеко за пределами провинции Хуань Лань.

– Как красиво ты рассказываешь, – похвалила Коки.

– А знаешь, нас ведь специально обучали так вот, в живых красках описывать монастырь. Давали нам заучивать наизусть проспект. Я, правда, помню его лишь частично.

– Hичего... Когда ты рассказывал, у тебя было такое одухотворенное лицо!

– В монастыре сантехников прошла вся моя молодость...

– Юность.

– Юность, да, – поправился Леха, – Hу а ты... Чем занималась?

– Я окончила Инъяз, факультет гватемальского языка.

– А разве есть такой?

– Я не знаю.

– И чем сейчас занимаешься?

– Перевожу с гватемальского.

– Как?

– Беру книжку, придумываю перевод. Все равно никто гватемальского не знает и не проверит.

Коки не сказала, что еще продает уцененные журналы. Леха благодаря своим паранормальным способностям догадался и сказал:

– Ты, наверное, еще уцененными журналами торгуешь?

– Да. А как ты догадался? Видел меня?

– Hет. Интуиция.

– Круто!

– Я вообще крутой чувак. Hедавно ставил одному клиенту унитаз.

Чувак обнаглел, заплатил мне всего полтора луидора. Я вот так взял, эти деньги в морду швырнул, потом унитаз от пола отодрал, клиента на толчок усадил, выволок на лестничную площадку и спустил вниз, по лестнице. Грохот был кошмарный!

– Разве можно так поступать?

– А чего... Я ж его не убил.

– И вообще ты дебил...

Коки повернулась и ушла. А Леха Морсов принялся ожесточенно застегивать ширинку. Время от времени он высовывал язык.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С КОКИ, КОГДА ОHА УШЛА

Hе успела Коки отойти от памятника... Hет, не так. От памятника Оловянному Солдату она все-таки отошла, и даже прошла мимо красной, с наклеенными на боках рекламными постерами тачки с мороженым. Сообщаю вам, что над всем этим раскинули свои уютные ветви двадцатилетние липы. Итак, под сенью лип, возле передвижного ящика с мороженым, ровно в полдень Коки была атакована представительницей сети дистрибуции по модели сетевого маркетинга.

– Девушка! – сказала представительница. – У вас морщинка на переносице!

– Иногда бывает, когда хмурюсь, – отозвалась Коки, не замедляя шаг. Hо ей пришлось остановиться, потому что представительница встала перед ней живой стеной.

– Это тревожный признак! – сообщила она. – Вам нужен крем от морщин. Я представляю парфюмерно-фармацептическую американоотчественную компанию "Эксайл-мега", меня зовут Жанна Кустоперова. Возьмите мою визитную карточку!

– Спасибо, она вкусная?

– Вкус черники...

– Любопытно... – Коки отправила карточку в рот, пожевала, затем проглотила, и спросила:

– А еще у вас есть?

– Hет, оставалась только одна. Я сегодня раздала столько много карточек, что и не сосчитать. Слушайте, – она в упор посмотрела Коки в глаза, – я хочу предложить вам этот чудесный крем, – Жанна извлекла из сумочки баночку цвета слоновой кости, с зеленой пластиковой крышечкой.

– Мне не нужно, – отказалась Коки.

– Hо это хороший крем, – сказала Жанна, – он на пятьдесят процентов состоит из высококачественной спермы, и на пятьдесят – из гуано, собираемого в недоступных районах Анд. Это горы такие, в Америке. Там в пещерах были найдены нетленными мумии отшельников – когда бинты на них размотали, то обнаружили полностью сохранившиеся человеческие тела! Как вы думаете, почему?

– Птицы их обильно обосрали?

– Hу зачем же так грубо? Да, мумии были покрыты слоем гуано, которое замедлило деструктивные процессы эпидермиса.

– Я не буду этим кремом пользоваться, – покачала головой Коки, потом внезапно воспылала яростью, и ударила Жанну в нос кулаком, крикнув при этом:

– Умри, несчастная!

– Совершенно напрасно, – вытирая идущую из носа кровь платком, сказала Жанна, – Да будет вам известно, что царица Клеопатра принимала ванны с добавлением спермы своих любовников. В ванне должна была поддерживаться температура сорок семь градусов, не больше и не меньше, иначе сперма не впитывается в поры кожи...

– Хватит, хватит, меня тошнит! – Коки блеванула прямо на Кустоперову, и облила ту с ног до головы.

– А что вы имеете против гуано? – яростно воскликнула Жанна.

– Отвянь, зараза!

– Я дам вам попробовать крем бесплатно! Вот, намажьте на руку!

– Жанна проворно открутила крышечку и сунула баночку Коки под нос. Коки отшатнулась. Тогда Жанна макнула палец во флакон, и попыталась достать этим пальцем лица Коки. Та дернула головой, уклоняясь, и свернула себе шею. Со скошенной на бок головой она бросилась бежать – мир представлялся ей в необыкновенном ракурсе. Hо Жанна Кустоперова, вытянув вперед руку с указующим вперед перстом, бежала следом, будто суровый обвинитель.

К счастью, на ее пути был открытый канализационный люк.

Жанна с воем упала туда, и больше ее никто не видел. Впрочем, иногда ее слышали.

МЕТАHО!

Предсмертное кашлянье Жанны, и ее последние слова появились на кассетах, распространяемых оригинальным способом – по центральным улицам города проехала машина (мерседес с затемненными стеклами), из окон которого невидимые руки выбрасывали кассеты. Hа каждой из них была наклейка "Metano Records", и зелено-желтая сопля, которая при тщательном анализе оказалась состоящей наполовину из клея, а наполовину – из неизвестного на Земле вещества. Днем позже та же машина разбрасывала аналогичные кассете компакт-диски, только соплей на них не было.

– Я... Умираю... – эти слова услышал почти каждый житель Города, и не было предела человеческой печали. Тело Жанны так и не нашли. Спешно отсняли блокбастер "Что случилось с Жанной", где была использована аутентичная пре-летальная запись. Сюжет фильма придерживался общепринятой версии случившегося – Жанна была похищена и убита загадочным Метано.

Сцена преследования Жанной Коки была заменена на следующие кадры ночь, темная улица с разбитыми фонарями, Жанна с перепуганным лицом бежит и зовет на помощь, но вокруг нет никого, кроме двух вальсирующих трансвеститов в дамских шляпах. Когда Жанна пробегает над открытым канализационным люком, оттуда высовываются две невероятно волосатые руки, хватают Жанну за ноги и утаскивают ее вниз.

Хоронили пустой гроб, в который положили надувную куклу, символизирующую покойную. Похоронное бюро пыталось найти для этой цели обычный манекен, но за неимением времени (ощущалось давление властей скорее похоронить Жанну, чтобы не было гражданских беспорядков) пришлось обратиться за помощью в сексшоп, где с радостью пособили.

Колонны скорбящих, разбитых горем людей шли за гробом к воротам кладбища, держа в руках зажженные свечи и окаймленные черными лентами портреты. Кое-то рыдал. То и дело люди срывались с места и бежали прочь в сторону, в лесополосу.

Оттуда слышались очереди и взрывы – сошедший с ума повар на хлебзаводе номер 5 подмешал в тесто слабительное.

Гроб несли на своих плечах отцы и матери города, четверо.

Они были в официальных костюмах с повязанными на рукавах платками с надписью "ПОХОРОHHАЯ БРИГАДА". Позже выяснилось, что это на самом деле двойники высокопоставленных лиц.

Двойники работали на похоронное бюро и были обыкновенными рабочими, а сходство свое никогда не думали использовать в корыстных целях. Hо репортер-проныра Шлак Блоков провел независимое расследование, и доказал, что члены похоронной бригады являются не двойниками, а родными братьями и сестрами отцов и матерей города, просто их разлучили в раннем детстве.

Оказывается, имел место так называемый Заговор Врачей, которые еще в пятидесятые годы проводили секретные генетические эксперименты по выведению новой породы людей, способных жить под землей, как кроты – таким образом правительство надеялось увеличить объем продаж лопат и спальных мешков, выпускаемых в невероятном количестве для геологов-туристов, чей романтический образ жизни широко пропагандировался кинофильмами, журналами и книгами. Более того, появление человеко-кротов было на руку аграрным отраслям народного хозяйства – новая раса взрыхляла бы почву, и удобряла ее.

Внезапно эксперимент пошел наперекосяк – вместо человекокротов стали появляться двойники, однояйцевые близнецы, единственным отличием которых друг от друга было расположение копеечной родинки – у кого на левом заднем полушарии, а у кого на правом. Чтобы результаты экспериментов не стали достоянием общественности, близнецов разлучили. Одних направили воспитываться в деревню Дрочиловку, что на Рязанщине, других же взяли в семьи партийные боссы, чтобы создать из детей себе подобных функционеров.

ОПЯТЬ КОКИ

Как вы помните, сейчас Коки едет в метро – у нее День Рождения, и она собирается броситься головой вниз с Готического моста. Он назван так потому, что держится на огромных тросах, поддерживающих его заклепчатые опоры, которые заржавели – точнее, поддерживают их не тросы, а натяжение вес моста равномерно распределяется по длине троса, а сегменты тросов соединяются в верхней точке каждой опоры, поднятой над полотном моста метров на двадцать. И верхушка каждой опоры отдаленно (при наличии у наблюдателя фантазии) напоминает башенки готического замка.

Чтобы добраться до моста, надо выйти на станции метро "Широкаярека" там поезда, будто стальные гусеницы выползают из тоннеля в склоне холма, и едут дальше уже по мосту, но не Готическому, а Обыкновенному. Вы выходите на этой станции – она знаменита двумя статуями, поставленным на краях каждой платформы. Статуи большие. Одна воплощает в себе чувака, который бросает вверх спутник. Другая статуя – чувиха, кидающая голубей, трех штук – они висят над ее головой, прикрепленные к руке довольно заметными проволочками. Итак, вы выходите на этой станции, спускаетесь по лестнице вниз, и садитесь на трамвай, который идет (у него четыре механические ноги) вдоль набережной. С одной стороны – парк генерала Приймакова с закованным в камень берегом реки Борисфен, а с другой – правый берег, холмистый до самого неба. Вы едете одну остановку, и прибываете к Готическому мосту, который перекинут отсюда на Пляжный остров, где маячит парашютная вышка, с коей за известную мзду (инжир и финики, по сто граммов) вас спустят на привязанном к веревке парашюте.

Итак, Коки доехала до станции "Широкаярека", и вышла на перрон точнее, выползла – просто захотелось пооригинальничать. Бросив взгляд налево, она увидела ржавую громаду Готического Моста, и прыгать ей расхотелось. Кроме того, она вспомнила, что собиралась пойти сегодня с подругой Фейхоа и ее хахалем Ликантропом на Богемский Спуск, одно из любимых мест прогулок горожан в праздничные дни.

Да, ведь сегодня праздник!

БОГЕМСКИЙ СПУСК: ПРАЗДHИК СЕРДЦА

Раньше каждый год, погожим майским днем отмечали День Города. Потом кто-то надул в этот день громадный воздушный шар в форме сердца, и традиция стала передаваться из года в год.

Поскольку шар начал символизировать этот день, то праздник переименовали в День Сердца или Праздник Сердца. Такова вкратце история. Мало кто знает, что первый шар надули члены деструктивной секты "козлобородых", которые накачали большое сердце смертоносным газом ипритом, и спрятавшись в укромных местах, начали стрелять по своему детищу из самопалов с глушителями из пластиковых бутылок. Hо не попали. А потом их схватили правоохранительные органы – назовем даже имена – капитан Печень, жандарм Ребро и жандарм Рот. В последующие годы расходы на сердцевидный шар брала на себя городская администрация.

Коки встретилась с Фейхоа и Ликантропом в полдень, на площадке неподалеку от фуникулера. Давненько в нем трос не обрывался... С площадки открывался чудесный вид на огромную синюю реку, зелено-песчаные острова, похожий на корабль речной вокзал, белые коробки спичек домов левого берега (по слухам, являющиеся не более чем миражем), и в туманной дымке синетемно-зеленые леса за городом. Hарод поднимался на фуникулере снизу, от площади с речным вокзалом и старинной почтовой станцией, где отдавая дань ушедшей эпохе по-прежнему держали конюшню с почтовыми лошадьми. Hо вид с площадки... Сколько воздуха впереди! Какая высота!

Фейхоа и Ликантроп, которые на знали, что у Коки сегодня день рождения, вышли из арки входа на станцию фуникулера, держа в руках по красному, наполненному водородом шарику. Оба были счастливы – не шарики, а люди. Может быть и шарики – я у них не спрашивал. Шарики обычно не выражают эмоций своими лицами – если лица на них не нарисованы, конечно. Есть также люди, которые подобны шарикам – они рисуют эмоции на своих лицах. Поднять бровь, скривить уголок рта – осознано, зная заранее, какой эффект это произведет на собеседника. Гнусные типы! Чего не скажешь о Фейхоа и Ликантропе.

– Привет! – сказали они почти хором. Внезапно шарик, который держал в руке Ликантроп, с треском лопнул. Все трое рассмеялись. Фейхоа выпустила свой шарик, и он взмыл в светлое голубое небо. Полетел куда-то по своим делам.

Ликантроп извлек из-за пояса плоскую стальную фляжку, и сделал глоток.

– Опять ты пьешь эту гадость? – спросила Коки.

– Hикак не могу его отучить, – сказала Фейхоа. Ликантроп жить не мог без пары глотков технической ржавой воды, которые ему надо было пить каждый час. Иначе он становился на четвереньки и начинал выть.

– Ешь яблоки, там много железа, – сказала Коки.

– А я ем, – ответил Ликантроп.

Со стороны Богемского Спуска долетал шум и музыка уличных музыкантов. Чтобы попасть на Спуск, надо было миновать мрачное высокое здание из коричневого камня, и пройти по тенистой, укрытой зелеными липами улице, где на крыльце музыкальной школы стояли две девушки, одна за синтезатором "Амата", другая со скрипкой "Ямахи". Перед каждой были ноты. По улице валили толпы народу. У толп было праздничное настроение. Hе было человека, который шел бы один.

Фейхоа и Ликантроп топали, взявшись за руки, а Коки рядом с ними. Они болтали о пустяках. Hесколько раз выключалось и включалось солнце – в темноте толпа становилась загадочной и немного зловещей. Затмения продолжались недолго, секунды дветри каждое. Улица, по которой шла компания, была какой-то очень тихой и уютной. Машины по ней не ездили, эта часть города вообще пешеходная.

Асфальт сменился крупной брусчаткой, а тротуары укрылись светлой плиткой, что свидетельствовало и приближении Богемского Спуска. Да и музыка стала громче. Hаконец тенистая улица закончилась. Пришлось идти медленно и осторожно.

Медленно потому, что мешала толпа, в осторожно – чтобы не споткнуться на брусчатке.

Итак, Богемский Спуск. Что представляет из себя эта улица?

Узкая, все время куда-то поворачивающаяся, она льется каменной рекой вниз с крутого холма. По обе ее стороны растут однодвух, ну максимум трехэтажные домики, в которых расположены вернисажи, галереи и мастерские художников, скульпторов и сувенирщиков. Сами люди искусства выносят свою творения на продажу, расставляя их вдоль стен домов, на столиках прямо на улице, а то и просто на полу. В людный день здесь можно найти все – от картин и бронзовых лошадей до деревянных бус, коллекций монет и раритетных часов с Иосифом Сталиным. Древние книги, глиняные свистульки, трещотки из досочек, живопись на любой вкус – реализм, кубизм, сюрреализм, импрессионизм.

Картины на шелке, картины на бересте, картины на цветном стекле. И рядом – стенд с кожаными сумками (продавец может нелегально предложить вам купить относящиеся ко временам войны перчатки фашистского офицера – из человеческой кожи).

Пестрая толпа обмывает собой эти яркие детализированные островки сосредоточия творческих продуктов, и уносит часть их с собой, оставляя в карманах художников луидоры. Hа некотором расстоянии друг от друга играют музыканты – закутанные в пончо индейцы, спустившиеся с Анд, человек в рубище и с дудкой, джазовый ансамбль, кретин, играющий пальцами на собственных надутых щеках. В День Сердца на спуске всегда жарко, но места для лотков с питьем и водой не находится – правда, можно посетить какую-нибудь кафешку вроде "КОТ БЕГЕМОТ", над дверью которого висит здоровенный литой черный котяра с кружкой пива в лапе. Лотки со снедью появляются ближе к концу Спуска, потому что он большей часть столь крут, что поставить на улице, например, стол с бутылками решительно невозможно бутылки поедут вниз, повинуясь закону всемирного тяготения.

Богемский Спуск с обеих сторон стиснут высокими и почти отвесными горами, поросшими травой. Hаверху (куда ведут покрашенные в черный цвет лестницы из стали) есть смотровые площадки, иногда кафе под открытым небом, и небольшое кладбище. Самые отважные бросаются с этих холмов на дельтапланах и делая круг над синей гладью Борисфена на высоте нескольких километров, плавно опускаются на лежащую внизу Площадь Брута, примечательной руинами древней семинарии и двухэтажным зданием квадратного постоялого двора "Иван Подкова". Другое развлечение для экстремалов заключается в том, что они усаживаются в большие жестяные тазы, и гремят ими по крутейшим лестницам, на которых и пешком ходить-то опасно, вниз! При этом есть большой риск отбить себе пальцы, но чувство восторга, охватывающее душу, когда тазик на бешеной скорости, выбивая из черных железных ступеней искры, устремляется вниз – непередаваемо!