Текст книги "Лунная пыль (СИ)"

Автор книги: Петр Семилетов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Намахов оторвал от угла дома кусок водосточной трубы и врезал Паше в голову, в висок. Паша растянулся на асфальте, кофе стало растекаться лужей.

– Он дерется! – вдруг крикнул уцелевший молодой человек. Сергей ударил его тоже, но тот, умываясь со лба кровью, нырнул в парадное. Намахов быстро сунул руку Паше под грудь, нащупал в кармане тенниски бумажки, достал – это оказались деньги, отсчитал нужную сумму, остальное спрятал. Оглянулся, тут в парадном послышалась возня, кто-то приближался, несколько человек. Рванул со двора на улицу, через нее, в другой двор подворотней.

Выбрался оттуда спокойно и пошел к магазину, держа ориентиром бетонную башню элеватора у Днепра. Рядом с башней маячили соединенные с ней переходом толстые колонны-хранилища. Намахов погрузился в думу – вот там держат зерно, а если случайно упадет туда человек, как даст другим знать? Как выберется? Допустим даже зерно на самом дне, и человек на дно упадет и выживет. Может быть внутри есть лестничка металлическая, и по ней карабкаются, ведь нужно же зачем-то спускаться?

Едва удержался, чтобы пролезть на элеватор и всё разузнать. Тут и к фирме поворот. С обратной стороны дома вход в полуподвальное помещение, но большое. Дверь с видеокамерой.

Намахов вошел и направился к стойке. За ней – девушка, наверное менеджер. Улыбнулась. Табличка на груди: «Марина». Сергей высунул язык, куда предварительно приложил бумажку с номером заказа.

– Что? – девушка заморгала глазами.

– Номев вакава! – а трудно было так говорить. Чтобы сглотнуть слюну, Сергей засунул язык обратно, а потом снова высунул и замычал. Он даже взялся руками за стойку и подпрыгнул несколько раз.

– Охрана! – позвала Марина.

Намахов сразу исправился. Вежливо:

– Мой номер заказа двенадцать двадцать четыре.

Явился пожилой охранник, видно что очень крепкий:

– В чем дело?

– Вот тут товарищ ведет себя странно.

– Вот тут товарищ ведет себя странно, – передразнил ее Намахов тонким голосом, – Между тем в Англии подобное поведение называют эксцентричным! Многие англичане эксцентричны.

– Именно, – кивнул в подтверждение охранник.

– Обыкновенный англичанин, без причуд, это не совсем настоящий англичанин.

– А вы англичанин, что ли? – спросила Марина.

– Этот предательский акцент, – вздохнул Сергей, – Никак не могу от него избавиться. Да, я работник посольства. Могу ли я забрать свой заказ?

– Да, конечно.

19

Сергей, с фирменным белым кулечком, где лежала покупка, шел Парковой дорогой. Она лежит на склоне холма над Днепром, в зелени, по ней обычно ездят, а не ходят. Намахов собирался свернуть потом к Зеленому театру и сверху подойти к тем остаткам давней кирпичной стены, на которых тренируются альпинисты. Они бы цеплялись своими кошками и другими приспособлениями, а он забавы ради их отцепливал.

Замечтавшись, поглядел на небо. Синее сквозь кленовые листья. Замечательно. И получил удар в темя.

С острой болью упал на асфальт тротуара. Мимо по черной брусчатке неслись машины. Алёна Столярова, в длинном платье и платке на голове, размахнулась большим молотком и ударила снова, по виску. Намахов не пошевелился.

Она ушла. А он лежал. И по серому текло темное. Потом он увидел, как один автомобиль остановился, клацнули дверцы. Ноги в выглаженных штанинах, обутые в блестящие кожаные туфли, перешагнули через полосатое бело-черное заграждение между шоссе и тротуаром, и подошли ближе. Встали рядом.

– Вам плохо? – прозвучал участливый вопрос.

– Кто вы? – спокойно спросил Сергей.

– Чиновник. Высшего ранга.

– Я умираю.

– Это очень плохо. Я понимаю вашу проблему. Но ее нужно решать только системно!

Начищенные туфли повернулись, мягко отправились прочь, перелезли ограждение. Дверцы хлопнули. Намахов тяжело моргнул глазами и умер.

20

После черных похорон Аня сказала, что ей нужно сменить обстановку и махнула в Железный Порт, на море. В Железном Порту есть широкий пляж, вдоль него разные частные пансионы, с питанием и без. Хочешь – голодай.

А Миша остался дома и стал думать, где достать деньги. Конечно, надо было продать коллекцию пивных крышечек. Он пошел на задворки местного супермаркета, где мужики вечно пили пиво, и за час выколупал из земли немерянное количество крышечек. Еще час ушел дома на отмывание. Совсем негодные – выкинул. И потом разместил в интернете объявление, на свежекупленный мобильный номер.

Клюнуло сразу десять человек. Миша одному продал, остальных кинул, симку выбросил, ищи-свищи!

Надо было бы отложить, да проходил мимо веломагазина, загорелись глаза, зашел, приобрел себе модные шатуны, руль, да всякого по мелочам.

Неделю просидел на пицце утром и вечером. Деньги разошлись быстро, стал думать еще. Ночью взял свечку, спустился во двор, постучался к Димону в бомбоубежище.

Тот не спал:

– А, заходи!

Долгая сырая лестница, дверь, комната. Под потолком висела на проводе желтая лампочка. Она мигала, словно в шторм. Прямо на столе – бутылка водки и гитара.

– Завтра на разогреве, – сказал Димон.

– У кого?

– Ну ты ваще, как не знаешь? Афиши читай!

– Мне не до афиш, у меня траур.

– А, я забыл, да. Ну так самые они приехали. А я репетирую.

– Я вот что, – начал Миша, – Как мне быть дальше? Не хочешь у меня купить велосипед?

– А на кой он мне? Свои колеса есть! – Димон поднял руку и качнул лампочку. На стене осветился висящий дорожник советского времени.

– На этом разве можно ездить?

Димон обиделся и выгнал Мишу, награждая обидными словами. Миша по пути домой закапал воском замочную скважину председателя кооператива. Клон наблюдал в глазок и не сопел. Подлинник проснется – копия ему всё расскажет. Так было и будет, председатель всеведущ. Бросит кто бумажку во дворе – несколько пар лишних глаз увидят, несколько ртов доложат. Спи, Мурмызов. За тебя не спят!

Миша сел на диван и пялился в телик. Со двора дурным голосом позвали:

– Ми-ша! Миииш!

Вышел на балкон:

– Чего?

– А кто батю твоего убил? – прокричал из темноты Димон.

– Я об этом много думаю! – тоже криком ответил Миша, – Мы тут недавно ввязались в одно дело, связанное с сыром.

– Тогда всё ясно!

Миша вернулся на диван и продолжил пялиться в телек. В экране мельтешило серое мусорное море. Ничего. Встал и достал из вазочки в серванте бумажку с телефончиком.

Скоро по дому прошел слух, что могила Сергея Намахова разрыта, а самого его замечали ночью на крыше. Он, в похоронном костюме, сидел вцепившись в давно отключенную антенну, на которую раньше ловили государственные каналы, и скалил зубы. Это видел из соседнего дома жилец Иван Малюк, обладатель телескопа. Вышел человек на балкон понаблюдать за звездным небом, а тут такое.

Миша внешне приободрился, стал со всеми здороваться – даже с председателем кооператива, и обмолвился ему, что скоро приезжает двоюродная сестра из Чугуева, погостить, так он, Миша, идет в магазин за яйцами, потому что эта сестра Алёна сидит на особой диете.

– А вы переезжать не собираетесь? – почему-то спросил Мурмызов.

– Нет.

– Вы же хотели и вроде квартиру другую купили в Голосеево.

– А, так мы ее уже продали! Семье нужны теперь деньги, – прибавил озабоченно и скорбно.

Вечером Сергей Намахов, бледный, с обострившимся, будто рубанком вытесанным носом, несколько замедленный против прежнего, однако вполне разговорчивый, сидя на диване излагал Мише план действий:

– Первое и безотлагательное – рассчитаться с Лёвой Примусовым.

– Я могу всё, – донеслось из стоящего у кровати полосатого чемодана.

– Второе – подкупить членов домового комитета либо войти в число этих членов. Сместить председателя кооператива Мурмызова и занять его должность. Только так мы получим полный доступ к подвалу.

– Зачем? – спросил Миша.

– Мы сможем развести там болото.

Разговор прервался – в дверь позвонили. Сергей проворно уполз под кровать, а Миша пошел открывать. С электрогитарой наперевес влетел Димон.

– Аааа! – закричал он, – Десантура!

И разбежавшись, перевалился через перила балкона. Миша туда, глядит вниз. Ничего, Димон в палисаднике на карачках, подобрал гитару, отряхивается. Поднял кверху лицо:

– Еду на репу!

Сергей вылез из-под кровати, снова уселся на диван:

– Скоро Луна приблизится к поверхности настолько, что на нее можно будет перебраться с верхушек деревьев.

– Да ну! – Миша чуть не подскочил.

– Только в определенном месте. Мне сообщили координаты.

– Кто?

– Там, – многозначительно поднял палец.

– Сам?

– Не уверен, но почти.

Намаховы, отец и сын, пошли на кухню и стали варить суп из картошки и селедки. Лёва Примусов дергался в чемодане и кричал:

– Дайте мне попробовать! Сволочи! Дайте хоть ложку!

Намахов водил в кастрюле ополонником, подмигивал Мише и причмокивал губами. Сын пускал слюнки. Сергей вывалил в кипящую жижу банку сгущенки:

– По новому рецепту!

Миша от восторга заплясал.

А Примусов умудрился достать из кармана перочинный ножик, раскрыть его и взрезать чемодан. Маленький, рыжий пожилой человечек вскочил на ноги, побежал в кухню и с размаху ударил Сергея в спину ножом, через клетчатую рубашку. И оставил нож там.

Никакой крови. Сергей повернулся к Мише:

– Что за комар меня укусил?

Фигура Лёвы сразу угасла, стала черно-белой, и глаза его вывалились на лёсках. Оказалось, это стеклянные глаза. Он свалился на пол грудой тряпья и пластмассовых конечностей. Выпала вставная челюсть.

21

На улицу Намахов стал выходить как чугуевская двоюродная сестра Миши. Сначала появился во дворе вместе с Мишей. Сергей оделся суровой богомолкой – длинное темное платье, на голове платок, еще и челюсть выпятил и затравленно глядел по сторонам. Так, по его мнению, кузина должна была вести себя в столице.

Поздоровались с бабками на лавочке у подъезда.

– Это у вас что? – высоким голосом спросил Мишу Сергей, указав на мусорные контейнеры. Несмотря на мусоропровод, они стояли для подстраховки.

– Контейнеры для мусора, – пояснил Миша.

– А у нас прямо за окна вываливают! – выпалила бабкам кузина.

– У вас это где? – спросила одна.

– Да в Чугуеве.

– Это моя двоюродная сестра, – сказал Миша.

Так была запущена легенда.

Вскоре, в один из дней вечерком, в дверь квартиры Намаховых позвонил Мурмызов и полюбопытствовал, долго ли пробудет здесь кузина из Чугуева, ведь она тоже потребляет газ и воду, а те плата за них раскидывается по числу жильцов, и несправедливо, что...

– А у тебя клоны живут! – прокричал Сергей из-за двери дурным голосом.

Мурмызов смутился и мелко-мелко затопал вниз по лестнице. Лифтом он перестал пользоваться с тех пор, как сев в лифт в своем парадном, вышел в другом парадном. Он хотел даже позвать ученых исследовать феномен и позвонил в Академию наук, но ему ответили, что такими вещами не занимаются, и посоветовали обратиться к врачу. Мурмызов так и сделал, отправился в поликлинику на прием к терапевту и тот удостоверил, что Мурмызов совершенно здоров и, как настоял сам Мурмызов записать в своей карточке, без труда поднимает правой рукой гирю весом в двадцать, а левой в пятнадцать килограммов.

– Хотите притащу сюда гири и покажу? – спросил он у доктора.

– Нет, не нужно.

– Но я вижу, вы мне не верите.

– Я вам верю.

– Получается, вы записали просто с моих слов, а вдруг это не так?

– Ну так и будет.

– А с вас потом могут спросить.

– Я отвечу, не волнуйтесь.

– Но ведь потом для перепроверки могут меня позвать, а если я буду занят?

– Так и будет.

– Я на двух работах, что мне, отпрашиваться срываться?

В дверь постучали, заглянул Намахов – это когда он еще был живой. Просунул голову, говорит:

– Что вы этого щеголя так долго принимаете?

– А вы следующий? – спросил врач.

– Через двоих, впереди себя жену и сына еще пропущу.

Доктор полез в раскрытое окно.

22

До приближения Луны оставалось несколько недель. Намаховы – отец с сыном – отыскали в лесу место на пригорке, где корчились невысокие сосны. Это здесь будет наименьшее расстояние до небесного тела.

Собирались взобраться к нему с деревьев по канатам, завязав на них предварительно узлы, как в школьном спортзале, чтобы лезть было удобнее. Высадка на Луну, сбор лунной пыли – сырного порошка – в рюкзаки за плечами. Возвращение на Землю. Продажа порошка корпорациям-производителям сыра либо открытие собственной сырной фирмы.

Не хватало денег на канаты. Миша пошел посудомойщиком в фастфуд, а Сергей стал читать публичные лекции. Расклеил по всему району объявления, что сегодня в таком-то парке состоится лекция «Путь к процветанию», вход бесплатный. Был некоторый подвох – Сергей хотел брать деньги за выход, но еще не придумал как, надеялся сообразить по ходу ведения лекции.

В назначенное время на заброшенную танцплощадку в уголке парка собралось человек десять. Намахов посмотрел на них и отметил в лицах крайнюю заинтересованность. Он ступил на середину треснувшего пола из бетонных плит и представился. Ему нестройно ответили. Кто-то спросил:

– А вы кто по профессии?

– Кризисный менеджер. Я вывел из кризиса многие компании и даже несколько африканских стран. Теперь они процветают. Будете процветать и вы! Теперь приступим к лекции.

Он выдержал паузу.

– Дааа, Шохин – не Ерохин! Но и Ерохин не Шохин! – огорошив этим сообщением собрание, Сергей задал вопрос:

– Вы спросите, кто такие Шохин и Ерохин? А это я вас хочу спросить.

Все молчали.

– Ааа е, ехай-нохай, – Сергей пошел по кругу, вытянув одну руку в сторону и вверх, словно на комету указывая, – Ааа е! Ехай нохай! Знаете, что это?

– Нет.

– Это старый индейский ритуал призывания счастья. Что такое счастье? Это процветание.

– И что нам с этим делать?

– Допустим, вы пришли на собеседование к работодателю. Вот так ручку вверх – призыв к небесным духам-покровителям, и ааа е, ехай нохай, ааа е, ехай нохай! Сразу, я повторяю – сразу, отношение работодателя к вам изменится. Сумма заработной платы, разные там страховки, это уже не имеет значения, диктуйте условия сами. Вы приняты. Вы процветаете. А теперь, кому понравилась моя лекция, прошу складывать деньги вот в эту коробочку, – и Намахов потряс перед собой большим ящиком из-под мыла.

Вскоре деньги на канаты были заработаны честно.

23

Чтобы ускорить приближение Луны, Сергей в отрывном календаре на кухне выдрал дюжину дней, один за другим. А Миша глядел в это время в окно и только глазами моргал, как менялась на дворе погода и в секунду солнце сменялось луною, а прохожие смешно то вскидывают зонтики, то прячут их, или в одних шортах и футболках бегут домой надевать пуховики. Потому что каждый день была другая погода и синоптики сошли с ума, возвещая прогнозы и втайне вращая ручки заоблачных погодных машин, что выпускали то холодный, то горячий воздух. Намаховы давно раскусили эту связь синоптиков с погодой, когда синоптики нарочно сообщали ошибочные прогнозы. Мол, это не мы! Мы сбоку-припёку, над погодой не властны.

Понятное дело, что Намаховы об этом держали язык за зубами. А то придут синоптики, из особого ликвидационного отдела. Внешне обычные люди, но с остро заточенными пятикопеечными монетками. Берешь такую между пальцев и черкаешь по горлу, или – бросаешь, и летит эта монета, как маленький диск. При столкновении с головой прорезает череп и застревает в мозге.

И вот четырнадцатое октября. Еще с утра Намаховы упаковали канаты в рюкзаки. Завтра должна была приехать Анечка из Железного Порта, конечно лучше бы с ней на Луну, больше рук, однако как в даже телефонном разговоре сообщить, что Сергей жив, хотя и мертв? Миша предлагал позвать Димона, но Сергей возразил:

– Он нам всё испортит.

Весь день дул сильный ветер. Под вечер Намаховы отправились в лес за Лесным кладбищем на те выбранные ранее округлые песчаные холмы. Сосны шумели в кронах и скрипели. А внизу было спокойно. Отец с сыном шли широкой просекой, переступая через пни и давние сглаженные борозды.

– До восьми еще два часа, – сказал Миша.

– В восемь начнем привязывать канаты к верхушкам, – повторил Сергей еще дома многократно сказанное, обсужденное.

– Как же образуется на Луне эта сырная пыль?

Сергей ответил как по-писанному:

– Ядро Луны представляет собой плотно сжатый комок носков. На них-то и образуется этот на ощупь сыроватый рыхлый субстрат, верхний слой которого сухой от воздействия солнечных лучей и в самом деле совершенно пылеобразен.

– Откуда же в ядре носки?

– А это, сынок, одна из величайших тайн мироздания.

Темнело. И пришло урочное время, и зашумели пуще прежнего деревья. Намаховы как два жука, с рюкзаками за плечами, полезли на две стоящие рядом сосны. Были те сосны приземистые да кривые. На развилках веток, куда можно было добраться, уже ждали привязанные канаты, с якорем на конце каждый. Якори Миша купил на барахолке.

Сергей уселся на ветви, взял в одну руку якорь, сказал:

– Ну что, ждем...

Внизу наметилась какая-то суета. Забегали люди. По стволу сосны Сергея ударили топором, в мишину сосну вгрызлась с ревом бензопила. Сергей опустил глаза – на него глядела сытая рожа Мурмызова. Такой же Мурмызов рубил сосну, и такой же с ожесточенным лицом пилил. Еще несколько ждали на подхвате.

Сергей бросил вниз якорь с канатом, но Мурмызов увернулся и поднял якорь. Сергей стал тащить канат на себя, председатель кооператива не давал.

Треснула у основания под Мишей сосна. Двое Мурмызовых подскочили, спинами уперлись рядом с третьим, натужились, толкнули. Быстрее порхнувшей птицы упало дерево. Миша, проткнутый в живот суком, хватался за сук руками и ворочал головой, открыв сочащийся кровью рот. Сосна лежала сверху мёртво, растопыренно. Миша видел трех Мурмызовых перевернуто и сбоку.

Сергей спрыгнул. Поднялся, но припал на колено – нога сломалась. Ближайший Мурмызов ударил его в голову топором. Намахов пополз по смешанному с хвоей песку, ко краю горки, где склон круто понижался в сторону желтых зарослей березняка.

И вдруг начало светлеть, светом сизым и дивным. Над холмом среди леса повисла луна совсем близкая, в кратерах и рытвинах, со следами гусениц и ботинок космонавтов. В воздухе резко запахло сыром.

Мурмызовы открыли рты, едва не присели, двое побежали прочь, размахивая руками. Миша более не двигался.

Сергей бросил горсть песка ближайшему Мурмызову в глаза, и сполз вниз. Целая чаща невысоких березок, растущих так близко, что между ними трудно пройти.

Оставшиеся Мурмызовы проворно полезли на сосну, где раньше сидел Сергей. Один из председателей бросил вверх якорь и тот, увлекаемый притяжением Луны, словно магнитом, потащил за собой и канат. Мурмызовы один за другим, по завязанным на канате узлам стали перебираться на другую планету. Ветер дугой отводил канат в сторону.

Первый Мурмызов, отсюда маленький, перевернулся ногами к Луне и, присев рядом с якорем, кувыркнулся в сторону. За ним последовал другой, третий.

Намахов, таща за собой ногу, загребая песок пальцами, выволок себя снова наверх, к сосне, и к другой сосне, что на Мише.

– Миш, ты как? – окликнул он сына. Сын молчал.

Сергей на одних руках цеплялся за ветки, пару раз почти срывался, но достиг развилки с привязанным канатом. Тот уже напрягался в тугую линию – Луна хотела уходить, канат держал ее. Мурмызовы копошились на ее поверхности, набивая пылью себе карманы и рты.

Узел не хотел развязываться. Сергей оттолкнулся, упал на землю. Топор. Пила. Что-нибудь. Вот брошенный топор.

Уже с топором, заткнутым в штаны, снова забрался Сергей к развилке и рубанул по канату. Канат на миг расслабился и стал уноситься ввысь. Луна плавно уходила в черное небо. Мурмызовы, едва различимые, перестали жрать пыль и бегали, протягивая к Земле ручонки.

– Сколько клонов успело уйти? – спросил Сергей, – Сколько клоны могут жить без подлинника?

– Ни дня, – ответил Миша. Глаза его были черны как кровь.

– Возьми топор свой, – продолжил Миша, – И вернись в дом свой. Там ты найдешь оставшихся Мурмызовых. И сам станешь вскоре председателем кооператива.

24

На рассвете лил дождь, холодный октябрьский дождь, смывая остатки лета. Там в лесу под упавшей сосной недвижимый лежал Миша, и некому было его найти еще много дней. Сергей отмывал в ванной топор свой, и собирался дотащиться как-то на мост Патона, чтобы бросить его в Днепр, но сначала надо было выписать себе новый паспорт, где будет одно только имя, без фамилии и отчества – Забзуланга. Начинать, так с чистого листа.

В квартире на первом этаже сипел, с раскроенной головой, жалкий клон в луже крови. Ноги другого торчали из-под кровати. В носках, без тапок. Из открытой дверцы холодильника исходил мягкий желтый свет. Сергей забыл закрыть.

В пяти метрах под землей во дворе, в бомбоубежище репетировал на гитаре Димон, и лампочка на потолке мигала от перепадов напряжения, а потом хлопнула и перестала, и Димон решил, что наступил конец света. Но продолжил играть.

конец

Киев, 12 мая 2015 – 22 апреля 2017