Текст книги "Донбасский Разлом"

Автор книги: Пётр Троян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Шел четвертый год войны
(Примирение)

В будний день Киев бежит. Мчится по лестнице успеха и мотивации, надев удобную обувь, рваные джинсы, пристроив за спиной рюкзаки. И в пробках он бежит. По хмурым лицам, по ходящим желвакам водителей очевидно – в мыслях они далеко – мчатся на огромной скорости.

Другое дело – выходной. Улицы пустеют. Удобные мокасины и рваные джинсы наводняют парки, скверы, набережную. Дороги свободны. Киев умеет отдыхать – остановиться в пятницу, выдохнуть и пойти в субботу в парк всей семьей. Это меня и поразило, и покорило – одновременно.

Когда мы прибыли в Киев, я тоже побежала. Настолько, насколько позволял мне беременный живот. И муж побежал. Точнее, поехал. Моя машина еще оставалась в Донецке, да и мое состояние не сильно соответствовало напряженной езде в огромном мегаполисе. А муж – сел за руль. Поначалу – его гнал страх. Самый первый и самый главный страх вновь прибывшего сюда – пропустить нужный разворот или развилку. Навигатор лажал, вещая за пять секунд до маневра: «поверните направо». Муж, не ожидая подвоха, уверенно шел в левом. Не раз, сидя на пассажирском сиденье, я наблюдала, как после «роковой» фразы: «Вы ушли с маршрута», произнесенной равнодушным металлическим голосом, взгляд супруга становился стеклянным, а костяшки пальцев белели – с такой силой он вцеплялся в руль. Наученные горьким опытом, мы уже знали – до следующего разворота километров десять… В лучшем случае найти путь выходило со второй попытки… Однажды мы поехали на Оболонь. Майдан был еще недоступен – на всех подходах к нему штабелями лежали шины. Неэрудированный прибор «тыкал» нас во все ходы-выходы, через Хрещатик – проезда не было… Когда в очередной (чуть ли не десятый) раз мы протряслись по брусчатке и снова уткнулись в ряды черной резины, я не шутку испугалась – родить прямо на Майдане…

Каким чудом мы тогда выбрались – уже не помню. А состояние полной неопределенности за рулем, мне довелось впоследствии испытать еще много раз. Поездка по загадочным и разбитым дорогам Киева с навигатором – сродни перелету – как пройдет, среди каких циклонов и фронтов – неизвестно…

Жизнь за городом диктовала свои условия, поэтому, когда муж героически вывез оборудование и пригнал мою машину из Донецка, я часто стала «проживать» дни за рулем. Каждую неделю надо было возить малышку в больницу, да и спала она крепко и долго – только в машине…

Иногда, оглядываясь на прожитый день, я вдруг осознавала, что львиная его доля прошла в поездках по городу и пробках. Основными статьями расходов в Киеве стали аренда и бензин. Кроме того, огромные расстояния безбожно крали самый ценный ресурс – время.

Предприимчивый кот Матроскин давным-давно «ввел» принцип выживания на новом месте: «Ничего не делать, только экономить». Сокращая бешенные «траты» времени, я старалась не «распространяться» по городу в радиусе дальше, чем семь км.

Трату денег корректировала сама жизнь. Статьи расходов исчезали одна за одной. Вместо основательной поездки в супермаркет – пятиминутный забег за молоком и туалетной бумагой в ближайший ларек. Вместо грандиозного шопинга – торжественная покупка носков в переходе. Но я по-прежнему уходила «в минуса». А фраза «время – деньги» работала исключительно в обратку – чтобы меньше потратить, времени уходило немеряно. Наша «экономия» зашла в тупик – после долгого изнурительного поиска жилья по адекватной цене сняли квартиру – по «бешеной».

Со временем тоже проблема – прожигать дни жизни было не за что, но эти самые дни начали лететь так стремительно, что мысль о начале четвертого лета в Киеве, мягко говоря, меня озадачила… Я сверилась – 2014, 2015, 2016, 2017… Подумать только, а вроде как вчера было…

Вот только вчера время тянулось мучительно медленно, а я сама себе напоминала муху, застывшую в янтаре. Сегодня, оглядываясь на прожитый «киевский» период, понимаю – три года пролетели на одном дыхании, на одной ноте, в одной тональности и одной цветовой гамме.

Ре-минор, пятьдесят оттенков серого. Сначала дыхание перехватило как от удара – не продышать. Хватая ртом воздух, как пойманная рыба, я замирала от страха, экономя, боясь расплескать последние силы. Вдохнуть глубоко, окунуться с головой в новую жизнь и поплыть вышло не сразу.

Говорят, чтобы понять, что в тебе произошли перемены – надо сверяться с собой, с прежним. Оглянуться назад. Посмотреть – кем ты был. И кем стал. Что ты делал. Как думал. И что думаешь и делаешь теперь? В 2014-том в Киеве я была новорожденной – беспомощной и жалкой.

От первого вдоха новорожденный заходится в крике. Наверное, от страха, боли и неожиданности. В 2014-м я, в основном, боялась и плакала. И ждала того, кто пожалеет, успокоит, накормит и убаюкает. Говорят, чтобы перестать жалеть себя, надо найти того, кого жальче. Жальче было детей. Чужих, что гибли и сиротели. Своих. Месячную малышку, кочующую с нами из дома в дом в видавшей виды люльке. Вторую дочь – она сильно тосковала по дому… Старшего сына – он еле ноги унес из-под обстрелов, поначалу не восприняв всерьез происходящее.

Тогда, в 2014-м, шла массовая переоценка – люди, в одночасье лишившиеся жилья, имущества, доходов, во главу угла начали ставить возросшие в цене – любовь, семью, теплые отношения, верность, преданность, поддержку. Появилось время на другого.

А больше ничего ценного не осталось. Только люди – друг у друга. И Слава Богу. Война вскрыла всю неправду, в которой мы жили. В один миг показала – насколько надуманной и неискренней была иногда жизнь… И что на самом деле важно… Жаль, что так высока цена у этого урока…

Лето 2015 отличалось всеобщей апатией. Уже никто никуда не рвался и не спешил. Люди продлевали договоры аренды, искали новое жилье. Оформляли пропуска, решившись проведать дом. Возвращались – подавленные и растерянные. В Киеве было непросто. Дома – невозможно.

Меня не пустили в Англию. С докладом о беженцах я собиралась на первый психологический конгресс в Лондоне. Европа интересовалась, что у нас и с нами происходит. Для Европы – войны в Украине нет. Откуда беженцы? Визовый офицер взвесил все за и против, и поставил штамп отказа.

Муж вывернулся наизнанку – купил путевку на море. Не куда-нибудь – в Болгарию. Установил в машине газ. Пансионат – совок. Но как хотелось вспомнить «прежние» довоенные времена, когда в отпуск – по три раза… Выехали двумя семьями. Четверо детей. Тысяча пятьсот километров. Кто нас умными назовет? Впереди – десять дней «отрыва» и новая аренда. Но аренда – через месяц. А море – через сутки. И желание – острое, обжигающее – побыть такими – безбашенными, позволяющими себе, транжирами, не думающими о завтра, какими были до войны…

Конечно, время пути мы не рассчитали. Конечно, были форс-мажоры. «Полетел» установленный газ. Мы глохли в полях. Ночевали прямо в машине, возле заправок. Когда утром, наш «табор» врывался в здание АЗС в поисках туалета – на заправке становилось шумно и оживленно. По-бомжатски, но с большим достоинством, мы заказывали бесплатного «кипятку». Потом на улице раскладывали свои запасы, заваривали чай, овсянку и детскую смесь. Романтика… Шутили, что теперь у нас, странников, уйма возможностей не париться по поводу аренды – «жизнь – путь». Грустным было возвращение – не домой. Из отпуска, из любой точки мира я всегда стремилась домой. Дни возвращений, когда уставшие, полные впечатлений, мы вваливались в прихожую – невероятные дни. Чувство, что твой дом ждет тебя – невероятное чувство…

Лето 2016-го порадовало повышением цен, озадачило поиском нового жилья и подарило озарение – я полюбила Киев. Это стало очевидно перед возникшей – реально и неотвратимо – перспективой нашего расставания. Возможно – навсегда. Муж настаивал на отъезде. Единственное, на что удалось уговорить супруга – поехать первым. А я осталась – подтянуть «хвосты». У меня был месяц форы, и я вдруг поняла, что город, в котором мне было так трудно на протяжении двух лет, незаметно, тихой сапой, ничего для этого не делая, проник в мое сердце…Больше двадцати лет назад после свадьбы мы поехали с мужем в Киев. На уикенд. «Знаешь, я смогла бы жить здесь», – сказала я тогда мужу. Мы стояли на одной из смотровых площадок, и у меня дух захватило от вида освещенного города. «Не смеши, что мы тут будем делать…».

Киев был для меня чужим. Город – бунтарь. Город – интеллигент. Город – загадка. А какой он видел меня? Кем я для него была? Испуганной провинциалкой – когда по иронии судьбы даты моей единственной командировки в столицу совпали с датами «оранжевой» революции. Транзитным пассажиром – когда в долгожданный отпуск вылетали из Борисполя. Студентом – когда приезжала на очередной семинар. Какой встречал меня после отпуска Киев? Какой видел в окружении друзей и коллег? Радостной, увлеченной, расслабленной, отдохнувшей. Все мои поездки в Киев были яркими, связанными со счастливыми событиями. Гостьей я была – званной и долгожданной. Город принимал меня на несколько дней и отпускал на все четыре стороны. В роковом 2014-м мы явились в столицу не из счастья. Мы приехали из беды. Розовые очки разбились, а Киев вдруг предстал перед моими глазами совершенно другим – захламленным, загазованным, запутанным, дорогим и не слишком приветливым. Одно дело – когда гости приезжают на пару дней с подарками. Совсем другое – когда неизвестно на сколько…

Такую – раздавленную, жалкую и плачущую, Киев меня еще не видел. И не знал, что делать со мной такой… Стоял в сторонке, наблюдал, ждал. Признал моего младенца – вручил свидетельство о рождении. Новая киевлянка – без прописки. Старая дончанка – без кола и двора. И только накануне грядущего отъезда, мы «встретились». Киев и я. Возле дальнего озера в Голосеевском парке. Я сидела возле самой кромки воды, любовалась кувшинками и подумала, что мне будет этого озера не хватать. И зелени парка. И Киева. Киева. Я не вспомнила о Донецке…

Муж передумал уезжать. Вернулся. Оставшись в этом городе с непростым характером, я все больше теряла голову от красоты и прохлады парков, от бездонных глаз-озер, от звона колоколов, от мощеных улочек, от высоких елей вдоль трасс. Киев медленно прорастал в меня…

Говорят, не важно, что снаружи. Важно, что внутри. Но выходило – то, что снаружи – рождало внутри меня новое, абсолютно другое. Смелость сделать то, на что раньше бы не решилась. Отвагу – снять маски и встретиться с собой. Азарт – из хаоса создать новое. Легкость – идти дальше. Мой первый вдох – вдох новорожденного резкий, болезненный – был в 2014-м. За три киевских года я прошла сложный путь. Росла и крепла моя новорожденная дочь. «Вброшенная» в другую жизнь, я, как и она, тоже пыталась держать голову, садиться, ползать, делать первый шаг… У детей до определенного возраста нет страха. Пока они познают мир, развиваются, исследуют новое. В новом, «новорожденном», качестве я перестала бояться – не то надеть, не то сказать, не то сделать. Не так выглядеть, не так жить, не так думать. Когда нечего терять – страх исчезает.

Остается – сама жизнь. Три года я не могла вдохнуть и впустить в легкие тугую свежую струю новой жизни, чтобы голова пошла кругом и сердце заколотилось, сбилось с ритма. Жизнь проходила мимо, цепляя, разворачивая в разные стороны, больно задевая острыми углами. Первое время у всех был стоп-кадр. Люди замерли посреди своих жизней, затихли. Кто-то «пережидал», кто-то думал «вот-вот вернуться», кто-то «завис» – не знал, как жить дальше. Остановились. Выдохнули. Вдохнули. Втянутый с трудом воздух обжег душу. Получился крик.

Делали вдох, кричали и рождались – в новую жизнь. В новые города. В новое время. В новое ощущение себя. Всем по второму шансу – начать жизнь сначала. С периода «новорожденности». С нуля. Полное обнуление. И правда – чтобы выплыть надо достигнуть дна и оттолкнуться.

В 2017-м, окрыленная любовью к чужому городу, я смирилась со сменой места жительства и, как все жители, побежала. Вошла в поток – «многодел». И тут же сделала открытие – если бежать в ногу со временем, то его катастрофически не хватает… на жизнь. Удивительно – «застываешь» – жизнь проходит мимо. Бежишь – она ускоряется и бежит в три раза быстрее. Ты ей – первый выполненный пункт плана, а она тебе в ответ – десять. Ты из кожи вон лезешь – выполняешь десять. Она тебе – сто. Как обрести равновесие?

– Слушай, ты, наверное, обижаешься, что я редко звоню, – «повинилась» по телефону сестра, давно осевшая в Киеве. С момента нашего «аварийного» переезда мы виделись, от силы, раза три. «Время бежит – от отчета до отчета, полугодиями», – вздохнула она.

Столица нещадно ворует время. Сжирает в пробках, расстояниях, в очередях, в кофейнях с вайфаем… Обкрадывает любого, кто зазевается. «Чистит» карманы даже у наблюдательных и расторопных. Если ты не гость города, твой тайм-менеджмент в аварийном состоянии. Пока я была «в спящем режиме», потом «перегружалась», время тянулось мучительно медленно. Как только попала в тему и побежала вместе с Киевом – стала донором минут и часов своей жизни. Недавно мне повезло – остановиться. Не замереть, не застыть, а именно – остановиться. Всю неделю я собирала документы. Венцом моей деятельности стала сдача внушительной кучи бумаг в нужную организацию. Когда я вышла из офисного здания – внутри меня было гулко и пусто. Все мысли и эмоции остались за дверью небольшого, забитого папками кабинета.

С удивлением я подумала, что в полдень пятницы, совершенно не помню событий прошедшей недели. Когда-то прочла – человек проживает не временную жизнь, а эмоциональную. Жизнь его складывается не из количества прожитых дней, а из количества и качества эмоций.

На что я потратила пять дней жизни? На бумажки и усталость. За проглоченную временем неделю я запомнила только тревогу и желание выспаться. А когда жила? В отличие от Пятачка, который до пятницы был совершенно свободен, я до своей пятницы добралась сквозь тотальную занятость. Неужели для того, чтобы выйти из пожизненного «забега» на длинную дистанцию надо потерпеть полное фиаско? Что меня остановило и дало возможность посмотреть на свою жизнь? Война. Но должны же быть менее радикальные меры редактировать жизненный путь?

Столица диктовала свои правила – до дома на машине тридцать минут езды. А еще – заскочить в пару мест по дороге. Дома надо быть максимум через час. Надо бежать… Навигатор подсказал – направо. Направо была развилка. Я выбрала – взять правее, и пропустила нужный первый спуск. Набережное шоссе стояло. Плотная лента машин растянулась на несколько километров вперед. Мне ничего не оставалось – как плавиться в серьезной пробке – кондиционер с весны не подавал признаков жизни. Сидя в душном салоне, я физически чувствовала утечку своих минут. Прямо надо мной нависал пешеходный мост на Труханов остров. Накануне мне о нем рассказала знакомая, назвав «местом силы». Три года я проезжала под этим мостом, мельком, на скорости замечая идущих по нему людей или сумасшедший быстрый спуск над Днепром на тарзанке…

За три года я так и не нашла время неспешно побродить по приютившему меня городу, побывать в самых потаенных уголках его души, узнать его тайны, его слабые и сильные стороны. Так… сошлись и жили вместе, ничего нового не узнавая друг о друге.

– Чем сидеть, медленно закипая от жары, лучше уж на мост сходить, – приняла я решение. Дотащившись в еле ползущем потоке машин до первого места, где можно было припарковаться, я заглушила двигатель и пошла воплощать в жизнь одно из лучших своих решений.

Когда я взошла на мост – огромными и значительным стали небо и облака, а тысяча машин, растянувшаяся по шоссе – уменьшились в размерах и утратила свое значение. Где я, а где пробка. Сверху с моста моя жизнь казалась гораздо больше и значительнее досадной ситуации на дороге. А момент, когда я это поняла – был гораздо круче, чем вся прошедшая неделя. В эту минуту, из вороха дел, забот, обязанностей, трудностей и неприятностей появилась я. Возле кофейного ларька на острове я притормозила – всегда мечтала выпить кофе на берегу Днепра, у самой воды. День исполненных желаний…

Присев на пень под раскидистой липой, потягивая кофе из стаканчика, я вбирала, впитывала в себя каждое мгновение внезапно перепланированного самой жизнью дня. Все вокруг меня приобретало какой-то сакральный смысл, а любая мелочь имела значение.

Моя липа, в густой тени которой я отдыхала, оказалась – двумя. Деревья прочно срослись стволами, у основания слившись в одно мощное сильное дерево с общими корнями и двойной кроной. Почему-то подумалось про нас. Выходцы из одной земли с общими корнями и бедами. Сплестись бы корнями, срастись стволами и держаться…

Над водой пролетела чайка. Она шла против ветра, трудно и помалу продвигаясь вперед. Что придавало ей сил? Оставленное гнездо? Голодные птенцы? Крупный косяк рыбы? Можно ведь расправить крылья в попутном потоке и парить – не напрягаясь. Временами птица садилась на опоры моста – передохнуть. Потом снова взмывала, сопротивляясь.

Совсем как мы – машем крыльями и гребем всем ветрам и течениям назло. Садимся передохнуть, но потом снова взмываем в воздух, пробуя набрать высоту… Наши гнезда покинуты и разрушены, а нашим птенцам нужна рыба… Чайка постепенно исчезла из поля зрения – то ли ветер ослаб, то ли она поднажала.

По реке весело бежал прогулочный катер. Когда-то и мы катались на таком, будучи в Киеве проездом. Тогда я жадно ловила возникающие перед глазами виды, старалась сделать побольше кадров. Сейчас поймала себя на мысли, что спокойно отношусь к достопримечательностям. Не потому, что мне все равно, а потому что внутри живет уверенность – увижу, успею. Я больше не гость в этом городе. Желанный или незваный. Не транзитный пассажир. Не турист, жадный и падкий на красивые виды. Теперь я – их полноправный владелец. И обладаю этой красотой наравне с киевлянами. Я – часть этого города. Я – его житель.

На противоположном берегу, прямо напротив того места, где я сидела, на бетонном ограждении крупными буквами надпись – «без меж». Тоже про нас. Это раньше мы были ограничены своими стенами. А сейчас – «наше счастье жить такой судьб-о-о-ю» – и можно в кругосветку по донецким…

Сегодня я не строю далеких планов. По крайней мере, Труханов остров, в моих планах вообще не значился. А вот поди ж ты – больше часа просидела на берегу Днепра, наблюдая за людьми и птицами и удивляясь, как иногда похожи их жизни. А могла бы, как всегда, остаться в машине. В небе торжественно плыли облака. В голове я торжественно посвятила себя в киевляне. В душе крепла и возрастала уверенность, что главное в жизни – сама жизнь. И личное дело каждого – как ее жить. Бежать, ничего не замечая вокруг, или остановиться и выбрать верное направление.

На земле, в небе, на водной глади реки и в душе разлились сотни радужных оттенков. Все цвета, кроме серого…

Минута молчания – серия очерков

«Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями.»

Патриарх Сербский Павел

Временное постоянное

Раньше я была твердо убеждена, что живу в одном из лучших мест на земле. Если стать лицом к восходящему солнцу, то, как в сказке – налево будет лес, направо – море. Все – в двух часах езды. И все два часа вдоль ленты дороги до горизонта – бескрайние просторы. Степь и поля.

Нет цунами, смерчей, извержений, землетрясений. Все времена года – в наличии. Лето утопает в зелени, весна – в цветах. Осенью – золото. Зимой – белым-бело. Однажды, поддавшись на уговоры дочери, я, пересилив страх, посмотрела в иллюминатор, когда самолет снижался над Донецком.

Внизу причудливой мозаикой лежали светлые прямоугольники пшеничных полей, ярко-желтые подсолнечные, черные – озимые. Разделенные темными лентами дорог, зеленью лугов и ровными рядами тополей, с высоты они выглядели, как дорогие, ручной работы, ковры.

Воздух в Донецке был ужасным. Зато атмосфера – живой и непринужденной. Сейчас, говорят, все наоборот. Но три года назад мне было уютно и тепло в своем городе, я укутывалась в него, как в мягкий плед, бродила по его улицам, дышала. Вдох – Донецк. Выдох – Донецк.

Однажды он исчез из моей жизни. А мне остались только воспоминания. И когда я начинаю отчаянно мерзнуть, то вспоминаю свой город прежним – красивым и живым и… согреваюсь. Чаще всего я мерзну летом. Наверное потому, что из отпуска надо возвращаться – не домой.

Уже четвертую осень я встречаю с другим городом. В эту, четвертую по счету осень, я уже не думаю о том, что все, что происходит сейчас – временно. На время – район и город, на время – очередная квартира и школа. Вышло, как в поговорке – временное на удивление постоянно.