Текст книги "Электорат хакера"

Автор книги: Петр Северцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

ПЕТР СЕВЕРЦЕВ
ЭЛЕКТОРАТ ХАКЕРА

Наконец-то наступили радостные перемены в погоде. Вместо той водянистой гадости, которой небеса брызгали в нас в течение трех дней, улицы города заполнились теплым солнечным светом. И несмотря на то, что желтые осенние листья все еще валялись разбухшими в бесконечных лужах, все же сила солнечных лучей обещала в ближайшее время удалить водяные болотцы с тротуаров города, а гуляющий ветерок должен засыпать их лиственным ковром, и наступит счастливая пора, называемая в народе «бабьим летом». Надо сказать, что этой поре радовались не только бабы, но и я сам.

С утра, готовя завтрак, я насвистывал самые дурацкие мотивы, которые я знал, а выйдя из квартиры, вдохнул полной грудью слегка еще влажный осенний воздух, который смешивался в моих легких с едкими парами сигарет «Соверен». Я медленно пошел к своему транспортному средству, а именно «ноль первым» «Жигулям» с целью оседлать старушку для своих дневных разъездов. Но увы, последняя не далась.

Двигатель как-то странно прогоготал и затих. Видимо, это была радость по поводу предстоящего дневного отдыха. Мысленно определив, что это может быть, я пришел к выводу, что забастовал карбюратор. Он категорически отказывался петь гимн труду и требовал отгула.

– Ладно, – сказал я, поскольку был в хорошем настроении. – Но только на сегодня.

И, подтверждая решительность своих слов, хлопнул дверью машины. Засунув сигарету в уголок рта, я с остатками хорошего настроения поперся к выходу со двора через арку. Однако выхода как такового я не обнаружил, во всяком случае пригодного для пешехода. Вся наземная часть была заполнена огромнейшей лужей, скопившейся за три дождливых дня. Я уже подумал, не вернуться ли мне и не заставить свою «коломбину» ездить, но потом решил напрячься и осторожненько, прижимаясь к стене арки, как канатоходец, стал пробираться к выходу на улицу. С утра я почистил свои ботинки на радостях по поводу хорошей погоды, и все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы их не запачкать.

И вот, когда я уже миновал почти весь проход и оставался один шаг к сухому месту, мои ушные мембраны потряс мощный звук оркестра, который резко, почти фортиссимо, начал играть бессмертное творение Шопена под названием «Похоронный марш».

Это было настолько странно и неожиданно: человек, почти преодолевший преграды, прошедший путь из темной подворотни к свету, был приветствован на выходе таким оригинальным образом. От неожиданности я потерял равновесие и, активно махая руками, с ужасом стал понимать, что я банально падаю спиной в лужу. В последний момент я извернулся и сделал шаг в направлении своего падения. Моя правая нога приземлилась в центр лужи. И чтобы ликвидировать возникшее раскоряченное состояние тела, мне ничего не оставалось, как поставить рядом с ней вторую.

Последующая картина была по-своему сочна и колоритна: в центре лужи, на выходе со своего двора, стоит мужчина в длинном сером плаще с сигаретой в угле рта и задумчиво наблюдает, как из его ботинок идут пузыри. Все это сопровождается не сильно греющим душу музыкальным рядом наяривающего оркестра.

Наконец, когда я убедился, что мои ботинки полны воды и я увяз в грязи по самую щиколотку, я понял, что точно влип и громко произнес сакраментальное:

– Е. твою мать!

И тут же спохватился, поскольку из соседнего двора начала свое движение похоронная процессия, выносящая тело усопшего. Подобные неформальные высказывания, таким образом, были несколько неуместны. Я выплюнул в лужу истлевшую сигарету и стал внимательно следить за процессией, пытаясь угадать, кто же из моих соседей имел неосторожность встретиться с дедушкой Кондратием.

Процессия была достаточно многолюдной, бросалось в глаза то, что в толпе было множество молодых, хорошо одетых женщин. Похоже на то, что покойный имел на молодежь женского пола большое влияние.

И тут сзади меня раздался звонкий, хорошо поставленный голос:

– Добрый день.

Я медленно, не переставляя ботинок, повернул голову в сторону обладателя голоса, желая узнать, кто же надо мной решил так поиздеваться. Передо мной стоял невысокого роста мужчина, коренастенький, с аккуратно причесанными волосами и маленькими черными глазками. Он был одет в темно-синий плащ с погончиками и производил впечатление отставного сотрудника ФБР.

– Ну, допустим, – ответил я ему.

– Простите, не понял, – маленькие светящиеся глазки на секунду стали холодными и серьезными.

– Допустим, он добрый, – пояснил я.

– А, вы в этом смысле? – глазки опять повеселели.

– Да, в этом смысле. Если вам нужно похоронное агентство – оно напротив, если же нужны похороны – они справа от меня.

– Мне нужен некто господин Мареев, – сказал незнакомец.

– В таком случае это я, и прошу следовать за мной, – и не выходя из лужи, я пошел прямиком обратно к себе во двор.

Незнакомец некоторое время, скорее всего, сопровождал меня недоумевающим взглядом, словно перед ним был спаситель, следовавший по воде, но решил все же не воспринимать все буквально, и шустренько перебрался во двор по краешку лужи. Я открыл дверь своей квартиры и, не закрывая, прошел вовнутрь. Коренастенький господин вошел и остановился в прихожей. Я еще раз печально посмотрел на свою обувь и резким движением швырнул ботинки в угол прихожей. Туда же были отправлены носки. Сам же я босиком пошлепал в ванную комнату, бросив незнакомцу:

– Проходите, чувствуйте себя как дома.

Тот, видимо, понимал все с первого раза, и стал быстро расстегивать плащ и снимать ботинки. Проделав все это, он обул ноги в мои тапочки.

Помыв ноги горячей водой и надев чистые носки и брюки, я явился к себе в кухню в запасных тапочках и с удивлением обнаружил, что на ней уже хозяйничает незнакомец, поставивший на плите чайник и расставляющий чашки. Заметив мой недоуменный взгляд, он сказал:

– Чтобы не простудиться, парения ног недостаточно, надо попить еще горячего чая. Это гарантирует вас от простуды. Надеюсь, вы не обидитесь, что я так бесцеремонно...

– Там еще есть куча грязного белья, и вторая половица в спальне поскрипывает. Устранив эти дефекты, вы гарантируете мою нервную систему от потрясений.

Гость добродушно усмехнулся и пропустил мою грубоватую шутку, продолжая разливать чай.

– Вообще-то я люблю кофе, – заметил я, бросая в свою чашку с чаем пару кусочков сахара.

– Ну, всего не предугадаешь, – парировал незнакомец. – К тому же чай гораздо полезнее.

Я не стал продолжать дискуссию, отхлебнул глоток чаю и сказал:

– Ну, теперь я готов вас внимательно выслушать. Кстати, с кем, собственно, имею честь?...

– Моя фамилия Гайдук, – как бы между делом отметил посетитель. – Сергей Геннадьевич.

– Очень, очень приятно, – сказал я, отсылая себе в глотку очередную порцию хорошо заваренного душистого чая. – И чем я могу быть вам полезен в ответ на любезно проявленную обо мне заботу?

– Небольшая преамбула, – быстро и коротко, деловито потирая руки, заметил Гайдук. – Как вы знаете, только что дан старт очередным выборам в областную Думу второго созыва. По Коровинскому избирательному округу наравне с другими выдвинул свою кандидатуру господин Ершевский. Полагаю, что эта фамилия вам знакома...

– Ни малейшего понятия, – радостно ответил я ему, чем его совершенно не смутил.

– Так вот, я исполняю функции начальника избирательного штаба господина Ершевского и в данном случае представляю здесь его интересы.

– А какие, собственно, у господина Ершевского могут быть здесь интересы? – удивился я.

– Сейчас я объясню. На сегодняшний момент единственная незанятая должность в штабе господина Ершевского – должность начальника службы безопасности на период избирательной кампании. С целью предложить вам занять эту вакансию я и явился сюда.

Я молча вытаращился на моего собеседника, и из моего открытого рта стал медленно улетучиваться сигаретный дым. Моему удивлению не было предела. Видя мою глупую рожу, Гайдук еще больше приободрился. Глазки еще больше засветились, губы напряглись кокетливой улыбкой. Он был явно доволен произведенным им впечатлением. Я же, будучи недоволен тем, что он явно доволен, стал медленно выходить из дурацкого оцепенения. Я загасил сигарету, тут же зажег новую и, выпустив в потолок дым и глядя, как он медленно расползается по побелке, задал показавшийся мне оригинальным вопрос:

– Я что, похож на Сашу Коржакова?

– Нет, ну что вы, господин Ершевский еще не мнит себя Президентом. Хотя пути господни неисповедимы, – он в очередной раз скривил кокетливую рожу. – Для справки могу сказать, что на сегодняшний момент Георгий Ершевский является президентом фирмы «Корабль Иштар» и руководителем ассоциации «Защита бизнесменов от произвола».

– По-моему, я не гожусь даже на роль громилы в пивном баре, а уж роль начальника охраны для меня совершенно новая. У меня нет никакого опыта работы, хотя бы схожей с той, что вы мне сейчас предложили.

– А знаете, – вдруг неожиданно и несколько восторженно воскликнул начальник штаба, – это даже очень хорошо! Нам и не нужен, как говорят, крепкий профессионал, нам нужен мыслитель! Нам нужен ваш интеллект! Нам нужен ваш опыт работы детектива, нам нужен человек, который доказал, что может принимать оригинальные и нестандартные решения, которые способны перевернуть ситуацию в качественно лучшую сторону, найти ход, который совершенно не видим для банального обывателя! Данные нам рекомендации о вас говорят о том, что вы именно такой человек...

По мере развития данного монолога мне неожиданно стал нравиться этот простой и честный человек, который может так четко и ясно, не опускаясь до грубой лести, излагать свои мысли, которые, видимо, имеют под собой реальные основания. И в конце концов, что я, собственно, теряю? Я уверен, что мой опыт работы детектива и вообще жизненный опыт вполне, вполне достаточен, чтобы выполнить любую работу подобного толка. Не громилой же в пивной бар меня приглашают! Надо же когда-нибудь занимать положение в обществе, соответствующее моему потенциалу!

Тут я заметил, что полулежу, развалившись на кухонном кресле. Видимо, в процессе этих размышлений я слегка расслабился. Я резко выпрямился, еще раз деловито затянулся и ответил, стараясь не глядеть на Гайдука, который буквально пожирал меня взглядом:

– Ну что ж, ваше предложение действительно выглядит интересным. На данный момент я не занят никаким конкретным делом, и думаю, что если мы уточним две маленькие неясности, то вполне можем договориться.

– Какие неясности? – быстро выпалил Гайдук.

– Первая: сколько я буду получать? Мои расценки достаточно велики, насколько вы сможете их оплатить? Я беру сто баксов в день.

– Заметано, – так же быстро ответил Гайдук. – Еще что?

Меня слегка удивила скорость, с которой он распоряжался несколькими тысячами долларов, скорее всего не своими.

– Вторая неясность заключается вот в чем: а что я, собственно, буду делать? Хотя стреляю я неплохо, но все же телохранитель из меня никакой...

– Груды мышц у нас достаточно. Эту груду вы и будете курировать. Она насчитывает пять крепких молодцов, входящих в подразделение физической защиты. Главное, чем вы должны будете заниматься – это организацией самой системы безопасности. В ваши функции будет входить предотвращение возможных эксцессов и провокаций. Честно говоря, наши аналитики не ожидают каких-либо фатальных вещей, но провокации и мелкие пакости почти гарантированы.

Я еще раз задумался и почему-то мне очень захотелось согласиться.

– Считайте, что я ваш.

– О'кей, – ударил в ладоши Гайдук, резко откинувшись в кресле. – Итак, сделка заключена, завтра в девять утра мы ждем вас на работе. Адрес – Сенная, 8. Машину вам предоставить?

– Нет, спасибо, пока не надо. Думаю, что я доеду на своей.

– Ну что ж, – бодро вскочил на ноги начальник штаба. – Не смею вас больше задерживать, парьте ноги, пейте чай. Набирайтесь сил на месяц работы. Вы нам нужны здоровым и бодрым.

И он быстренькой походкой, ловко огибая кухонную мебель и утварь, покатился к выходу. Там он в быстром темпе обулся, оделся, еще раз попрощался и вышел вон.

– Да... – медленно протянул я, глядя на захлопнувшуюся дверь. – Ну, в конце концов, он, наверное, все же неплохой человек...

Я посмотрел на часы. Шел уже третий час дня. Я решил похерить все намеченные мной дела на сегодня и провести спокойно вечер дома.

После обеда я направился в потайную комнату оповестить Приятеля о своих планах на ближайший месяц. Я быстренько ввел в компьютер основные эпизоды моей беседы с посетившим меня начальником избирательного штаба господина Ершевского, закончив сброс информации фразой: «Итак, до 17 октября я в штабе Георгия Ершевского».

Приятель ответил сухо и, как мне показалось, даже черство. Надо признаться, эта железная скотина умела испортить мне настроение. На сей раз он достиг этого несколькими фразами. На мониторе высветилось:

ИНФОРМАЦИЮ ПРИНЯЛ. РАБОТА НЕПРОФИЛЬНАЯ. СОВЕТУЮ ЛУЧШЕ СЪЕЗДИТЬ ОТДОХНУТЬ НА МОРЕ ДО 17 ОКТЯБРЯ... НЕ ВИЖУ КОНКРЕТНОГО ЗАДАНИЯ.

«Что ты вообще можешь видеть, старый драндулет?» – лопнуло мое терпение. Хотя в глубине душе я понимал, что Приятель совершенно прав. Для него работы пока не было. Я прекратил сеанс связи и погасил монитор. Вернувшись в зал, я включил телевизор, налил себе из кофейника кофе и взялся за сегодняшнюю прессу. Надо сказать, ни то, ни другое, ни третье меня всерьез не заинтересовало, я просто убивал время, периодически переключая свое внимание от одного к другому. Уже был достаточно поздний вечер, когда неожиданно для меня раздался звонок в дверь. Я подумал, что это кто-то из соседей приперся в очередной раз за очередной ерундой. Возможно, Колян пришел отметить со мной свою очередную удачную сделку, сторговавшись на Молочной поляне с еще одним коммерсантом о возврате долга.

Открыв дверь, я удивился – на пороге стоял совершенно незнакомый мне седой мужчина возраста примерно пятидесяти лет. Он был одет в длинный бежевый плащ. Из-под кустистых бровей на меня напряженно, не мигая, смотрели серые глаза. Мужчина был тщательно выбрит, глубокие складки вокруг рта придавали его лицу волевой и жесткий вид.

– Вы разрешите? – хриплым голосом спросил он. От мужчины слегка повеяло перегаром.

Я внимательно посмотрел на него и сам себе удивившись, подвинулся в сторону, сказав:

– Проходите.

Мужчина решительно вошел и как-то ожесточенно сбросил с себя плащ и, не снимая ботинок, быстро прошел в комнату. Из всей стоявшей в комнате мебели он выбрал жесткий стул, рывком поставил его напротив моего кресла и быстро уселся на него, воззрившись на меня своими немигающими серыми глазами. Во всем его поведении чувствовалась какая-то нервозность и даже злоба. Я, прислонившись к дверному косяку, пронаблюдал за его действиями, затем пультом выключил телевизор, после чего уселся напротив пришельца и выжидательно уставился на него.

Он нервно поменял позу, поправил своими широкими плечами дорогой пиджак, который сидел на нем как литой.

– Я к вам по делу, – пробасил он.

– Я уже догадался, – ответил я.

Почему-то мне на этот раз не хотелось ерничать и прикалывать своего посетителя. Что-то было в нем такое, что наводило на мысль об осторожности. Передо мной сидел решительный и волевой человек, который, по всей видимости, находился в состоянии нервного кризиса. Причины его посетитель изложил мне спустя несколько минут.

– Вы, наверное, меня совсем не знаете, хотя в свое время я жил здесь недалеко, – начал он. – Двадцать лет назад я переехал отсюда: сначала в другую квартиру, потом в другой город. Моя фамилия Булдаков Борис Игнатьевич. Здесь недалеко, через двор от вас живет мой родной брат Валерий со своей женой Инной. Там же вместе с ними проживала до недавнего времени и моя племянница Оксана.

Он нервно вздохнул и спросил:

– У вас можно курить?

– Да, пожалуйста.

Он достал пачку «Мальборо» и щелкнул «Зиппо». Глубоко затянувшись, он сказал:

– Пять дней назад мою племянницу убили.

Булдаков еще раз затянулся сигаретой и в упор уставился на меня стеклянным взглядом. Сначала мне показалось, что он просто ждет, какое впечатление произвели на меня его слова. Потом я понял, что он не совсем знал, как продолжить разговор. Я постарался помочь:

– Как это случилось?

Булдаков перевел взгляд в район своих ботинок и сказал:

– Ее зарезали.

Он произнес эти слова так, что мне стало как-то не по себе. Что-то внутри меня сжалось, словно в ожидании проникновения стального клинка в себя самого.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее об обстоятельствах, – попросил я гостя.

Он нервно загасил недокуренную сигарету, наклонился в мою сторону, сцепив замком здоровенные, и в то же время холеные кисти рук. «Такими руками можно придушить удава», – подумал я. Однако в последние годы, скорее всего, Булдаков вряд ли занимался гиревым спортом, и уж совсем непохоже, чтобы он работал на фрезерном станке.

Взяв себя в руки, Булдаков начал говорить четко и ясно, как, по всей видимости, он и делал это обычно:

– Труп моей племянницы со множеством ножевых ранений был найден позавчера за мусорными баками около забора, отделяющего СМУ-7 от Дороги Дружбы. По всей вероятности, она пролежала там два или три дня, поскольку обнаружили труп работники ЖКХ, которые убирали мусор. А убирают они его обычно один раз в три дня. Перед убийством Оксана была жестоко изнасилована и, видимо, подвергалась пыткам.

– Что говорят официальные органы?

– Как всегда, у них много версий и мало информации. Поскольку у Оксаны не нашли сумочку, есть версия, что это было ограбление. Не исключено, что это работа какого-то маньяка. Предполагается версия и бытового характера.

– Что в данном случае имеется в виду?

– У нее был какой-то друг, который якобы не очень радовался ее занятиям. Не исключено, что между ними произошла ссора, и он, находясь в состоянии аффекта, совершил с ней это. По крайней мере, такова версия милиции. Сейчас мальчишка находится под стражей и ведется допрос.

– Простите, а какого рода занятия Оксаны не устраивали этого молодого человека?

Булдаков снова полез за пачкой «Мальборо» и опять щелкнул зажигалкой. На сей раз в его жестах проскальзывали некоторые неловкость и смущение.

– Оксана была непростым ребенком, хотя мне всегда нравилась эта девочка. Видите ли... – он тяжело вздохнул. – Вообщем, в последнее время она занималась проституцией. К сожалению, в связи с моей работой, моим переездом в Москву я упустил из виду эту девчонку. Хотя когда я еще жил и работал здесь, я всегда старался уделить ей как можно больше внимания. Своих детей у меня, к сожалению, нет, а ее родители являются откровенными неудачниками: мой брат – банальный пьяница, его жена – недалекая и забитая бытовыми проблемами женщина. Они не смогли ей дать того, что хотел дать я. Но увы... Когда я пять лет назад я переехал в Москву, я думал, что сначала налажу дела на работе, устрою свой быт и перетяну Оксанку к себе, чтобы дать ей возможность получить хорошее образование и устроить на работу. К сожалению, я слишком долго решал все эти проблемы, а когда наконец решил, было уже поздно – случилось непоправимое. Какая-то тварь... Вообщем, я любил эту девочку как дочь. Я понимаю, что сейчас уже поздно. Единственное, что я могу теперь для нее сделать – отомстить за нее.

Он с таким хрустом сжал свои руки, что я подумал: если бы я был убийцей его племянницей, то почувствовал бы себя очень неуютно в этом мире.

– Собственно, по этой причине я и обратился к вам как к частному детективу, – резюмировал Булдаков. – Я состоятельный человек и не остановлюсь ни перед какими расходами для того, чтобы найти убийцу. Я хотел бы выслушать ваши условия.

Я чувствовал себя по-идиотски: передо мной сидел человек, горе которого было неподдельно, готовый к тому же хорошо оплатить мою работу. Пожалуй, это был тот случай, когда мне хотелось бы заняться этим делом не только из-за денег. Но весь казус состоял в том, что несколько часов назад я дал согласие на сотрудничество с человеком по фамилии Гайдук в деле, которое меня совершенно не захватывает. Но я дал слово, и по заведенной этике не мог просто так от него отказаться. Я слегка нервничал, но все же как мог более спокойно сказал гостю:

– Мне больно это говорить, но я, к сожалению, вряд ли чем могу вам помочь. Хотя с удовольствием помог бы... Сегодня я уже дал согласие на работу с другим клиентом.

Как только я заговорил, Булдаков вперил в меня холодный стальной взгляд. Я чувствовал себя человеком, который якобы обманул его. Отчасти это было так – я обманул его ожидания.

– Речь идет о каких-то суммах? – спросил меня холодным тоном Булдаков. – Я же сказал, что пойду на любые расходы.

– Нет, – как можно более твердо сказал я. – Я получаю одинаковые и высокие ставки на всех своих заказах. Речь идет о том, что я уже дал согласие. На то, чтобы заниматься двумя делами одновременно, меня может не хватить – я подведу кого-нибудь из вас.

После этих моих слов моего посетителя словно подменили: он устало откинулся на спинку стула, растер ладонью свое лицо, бросил какой-то вялый взгляд в мою сторону, потом резко поднялся, сказал:

– Извините, – и быстро направился к выходу.

Мне стало совсем неловко от этой ситуации и я, как-то неожиданно для себя, крикнул:

– Подождите! Единственное, что я могу вам обещать – если у меня будет возможность и если вас это устроит, то я попробую помочь вам в этом деле пока безвозмездно. Составьте мне информацию об убийстве, о круге знакомств вашей племянницы, о подробностях ее жизни в последние два месяца – возможно, я помогу вам, не занимаясь впрямую вашим делом. В любом случае, хуже вам от этого не будет.

Булдаков задержался в дверях, подумал секунду-другую, потом повернулся и сказал:

– Хорошо, завтра вечером я передам вам все, что знаю об этом деле.

На этом мы и расстались.

Остаток вечера я провел в раздумьях о правильности сделанного мной сегодня выбора. В глубине души мне хотелось все же заняться делом Оксаны Булдаковой, да и Приятелю это дело было бы больше по душе, если можно было так сказать. Но я не стал сегодня беспокоить его информацией по поводу сорвавшегося дела об убийстве девушки и категорически прервал свои терзания, отправившись спать.

Утром я встал пораньше и, наспех перекусив, отправился во двор с неумолимой решимостью завести свой тарантас. «Пешка», как бы уловив мой настрой, легко обнаружила имевшийся у нее дефект в виде мембраны в бензонасосе, после чего завелась как миленькая.

Переодевшись соответственно моему предполагаемому новому рангу – с моей точки зрения был дорогой серовато-пепельный пиджак типа «Чиннель» и лакированные ботинки. Брюки и рубашку я предпочел черного цвета. Оценив себя в зеркало в прихожей, я скромно подумал про себя, что тяну на должность шефа секьюрити любого политического босса, по крайней мере местного уровня.

Сев в «Жигули», я тронулся и, благополучно миновав злополучную лужу, в которой я вчера не по своей неосторожности имел несчастье «попарить» ноги, поехал в направлении Сенного рынка, в окрестностях которого и располагался офис фирмы «Корабль Иштар».

По указанному мне Гайдуком адресу я обнаружил новое четырехэтажное здание из стекла и бетона. Судя по количеству разномастных и разнокалиберных вывесок на фасаде здания, здесь размещалась не одна контора.

Почти весь первый этаж занимал офис фирмы и одновременно штаб кандидата в депутаты, чья физическая, моральная и экономическая безопасность должна была стать для меня на ближайший месяц предметом особого внимания. «Корабль Иштар» имел отдельный вход с улицы, остальные же арендаторы проникали в свои помещения со стороны двора.

Я поднялся по крылечку и нажал на кнопку звонка, который мелодично трынькнул. Металлическая дверь, обклеенная шпоном под дуб, звякнув и чмокнув, тихо отворилась. На пороге стоял здоровенный рыжеволосый детина в тренировочном костюме «Адидас». На ногах у него были кроссовки «Рибок», а под курткой проглядывала майка с фирменным лейблом «Пума». «Видимо, парень является крупным коллекционером спортивной одежды», – подумал я про себя, внимательно и вместе с тем бесцеремонно оглядев его. Такая бесцеремонность ему не понравилась и на мое любезное «Здрасьте!» он ответил неадекватным, на мой взгляд, вопросом:

– Вы кто?

Я решил продолжить диалог в таком же духе и спросил:

– Это штаб кандидата в депутаты Ершевского?

Он не уступал:

– А кого вам надо?

Я решил сдаться и сказал:

– Мне нужен Гайдук.

– А вы кто будете? – повторился парень.

Видимо, его диалоговые ресурсы были тоже на исходе. И тут я сразил его наповал, хотя он и устоял на своих тумбообразных ногах:

– Если все будет нормально, то я буду твоим начальником. А фамилия моя Мареев.

Парень рассеянно посмотрел на меня и сказал:

– Подождите минуточку, – и закрыл передо мной дверь.

«Ну, ни фига себе», – чуть не вырвалось у меня. – «Этот первым пойдет в наряд вне очереди и будет чистить картошку на кухню, как только я войду во власть».

Через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге появился сияющий и довольный непонятно чем Гайдук.

– Доброе, доброе утро, уважаемый Валерий Борисович! – почти пропел он.

– Здравствуйте, Сергей Геннадьевич, – как мог улыбнулся я.

– Это недоразумение – моя вина, я забыл предупредить Вову, чтобы он в первую очередь спросил вашу фамилию.

– А я и спросил, – прогудел рыжеволосый охранник, сконфуженно переминаясь сзади пресс-секретаря.

– Видимо, ты спросил не в той форме, – с неким раздражением повернулся к нему Гайдук. И уже улыбаясь, добавил:

– Ведь это твой будущий начальник, мог быть и повежливей, – его глазки снова залучились добродушием. – Но довольно об этом, пройдемте, я познакомлю вас с нашим логовом.

Мы прошли в достаточно просторный, но не слишком освещенный холл, в котором почему-то не было окон. Из мебели в нем находилось одно большое мягкое кресло, которое служило уютным пристанищем для задницы охранника Вовы. Рядом стоял столик, на котором красовалась бутылочка «Колы». Главным источником освещения, за исключением двух слабеньких настенных светильников, был большой телевизор, работавший вполтона и вещавший о очередных трагедиях и радостях какой-то очередной Розы-Марии-Виктории. На месте Вовы я лучше бы активизировал стоявший на телевизоре видик и посмотрел какую-нибудь порнуху, однако, похоже, что официальность этого заведения не позволяла ему это делать.

Из холла в глубь помещения уходил длинный, не слишком широкий коридор, по бокам которого располагались двери. Отделка помещения была сделана в лучших традициях современных офисов: толстый линолеум на полу, подвесной потолок типа «армстронг» наверху, по стенам – дорогие английские тисненые обои а-ля «мраморная крошка», белые двери, которые в магазинах были прорекламированы наверняка как «дорогие филенчатые двери из Таиланда». Начальник штаба провел меня вдоль стены и открыл одну из дверей. Мы попали в просторное помещение, по бокам которого стояли черные стеллажи с офисными папками, а в углу стоял небольшой кожаный уголок из мягкой кожаной мебели. На столике рядом стояли кофейник и ваза с печеньем и конфетами.

В центре помещения находился здоровенный длинный стол для заседаний, обставленный стульями на колесиках. Одна из стен этого помещения была свободна от мебели, в центре ее висела огромная карта района, по которому баллотировался господин Ершевский. Большая комната была смежна с другой, значительно меньших размеров, через открытую дверь я разглядел стоящие на столах компьютеры, за одним из которых сидели двое молодых людей. Гайдук, повернувшись ко мне, сказал:

– Располагайтесь, через минуту шеф освободится, у него сейчас люди, я вас приглашу, – и тотчас вышел в коридор.

Я еще раз окинул взором помещение и посчитал, что лучшим способом расположиться будет усесться в кожаном уголке. Я пощупал кофейник – он был горячий – налил себе кофе, взял из вазы печенье и принялся активно поглощать это. Поскольку в комнате никого не было, а уголок находился недалеко от маленькой комнатушки, я волей-неволей стал прислушиваться к диалогу работающих за компьютером людей. Через минуту я понял, что господа составляют листовку, в которой всяческим образом пытаются представить нашего кандидата как самого достойного из всех собирателей голосов.

– Так, что у нас получилось? – хриплым простуженным голосом подводил итог один из агитаторов. – Ершевский Георгий Михайлович, 35 лет, образование высшее, прошел путь от агронома до руководителя...

– Слушай, а как его в агрономы-то занесло? – спросил другой, по голосу более молодой.

– Закончил сельхозинститут, вот и занесло. А что тебе не нравится?

– Да ну, как-то... – неуверенно замялся тот. – Как-то неизящно... Пожалуй, на мой вкус интеллигентнее звучало бы зоотехник.

– Ты ничего не понимаешь, – возразил хрипатый. – Агроном – это звучит гордо, а зоотехник – это все ваши интеллигентские штучки. Со словом агроном ассоциируется все сельское хозяйство, оно просто и понятно любому человеку, а понятие зоотехник вызывает сомнения в душе человека, оно неакцентированно. Понятие размыто – «зоо», «техник»... Да, именно агроном, пусть будет агроном.

– Слушай, – доверительно спросил более молодой. – А он на самом деле агроном?

– А фиг его знает, – ответил хрипатый. – Вроде как да. По крайней мере так сказали... Что мы еще можем сказать про него? Женат, двое детей.

– Мы будем уточнять, что он был женат два раза, и дети у него от разных женщин, а от нынешней жены детей нет? – не унимался молодой.

– А что, это действительно так? – почему-то недоумевал хрипатый.

– Можешь мне поверить, – со вздохом сказал молодой.

– Да он просто развратник, бабник какой-то! – усмехнулся хрипатый. – Ты знаешь, по законам жанра, чтобы привлечь голоса мужской части населения, нужно было расписать обо всех его женщинах, но поскольку самой активной частью электората являются женщины, то вряд ли они пойдут с радостью голосовать за такого кобеля. Поэтому надо написать осторожнее: женат, имеет двоих детей. Жена работает библиотекарем, дети учатся не в английской школе.

– Ну, это уже заискивание перед избирателями, – сказал молодой. – К тому же, жена его вообще не работает нигде.

– Мы трудоустроим ее на период выборов в какую-нибудь районную библиотеку недалеко от дома, – съехидничал второй.

– А детей ты куда переведешь?

– Детей никуда переводить не надо, они живут со своими матерями и действительно учатся в нормальных школах, которые сейчас почему-то называются лицеями.

– Нет, нет, давай оставим просто: женат, имеет двоих детей. И вообще, зачем нам скрывать, что наш кандидат – небедный человек и может себе позволить иметь неработающую жену?