Текст книги "Стражи Кремля. От охранки до 9-го управления КГБ"

Автор книги: Петр Дерябин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Во время «ждановщины» многие деятели советской интеллигенции потеряли работу, другие оказались в тюрьме или ссылке, но в некоторых отношениях эта кампания была просто смехотворной. Наступил такой период, когда вдруг «выяснилось», что почти все на свете изобрели русские. В то же время приняли закон, запрещавший советским гражданам сочетаться браком с иностранцами. Цель закона заключалась в том, чтобы оградить подданных СССР от чужеземной «заразы», но советским людям сталинская пропаганда давала понять, что иностранцы их недостойны. Это был также период, когда взахлеб превозносили Трофима Лысенко, биолога, который «обнаружил», что Маркс оказался прав, считая, что окружающая среда может повлиять на наследственность.

Хотя такой русификацией руководил Жданов, он был всего лишь идеологом. А на практике, как всегда, программу проводила в жизнь тайная полиция.

В течение двух последних лет войны НКВД проделал мастерскую работу, обрабатывая и запугивая нацистских и «освобожденных» российских военнопленных, поэтому в качестве награды Сталин повысил Берию в июле 1945 году до звания маршала. Однако в начале 1946 года Грузин провел основательную перетряску полицейской организации и произвел некоторые кадровые перестановки в ней, а также в правительстве. Берию сняли с поста руководителя НКВД. Это место занял генерал-полковник Сергей Круглов, заместитель начальника распущенного СМЕРШа, организации военных времен, которая была сильно приукрашена впоследствии писателями. В марте все комиссариаты переименовали в министерства. НКВД стало называться МВД (Министерство внутренних дел), а НКГБ – МГБ (Министерство государственной безопасности). Круглов остался во главе МВД, а Меркулов, бывший комиссаром НКГБ, в качестве руководителя МГБ продержался недолго, Сталин заменил его на генерала Виктора Абакумова, который был старым Чекистом и помог в свое время Тухачевскому подавить восстание тамбовских крестьян. Сталин поставил перед Берией серьезную задачу, а именно – заниматься шпионами, которые активно старались выкрасть атомные секреты США.

И пока маршал Берия разбирался с полученными от своих тайных агентов чертежами, Сталин позаботился о том, чтобы не выпускать из поля зрения обычные полицейские операции. В качестве временной замены он держал наготове своего рода надзирателя по вопросам безопасности, некоего Алексея Кузнецова. Тот принадлежал к выходцам из Ленинграда, и ему покровительствовал Жданов. Говоря другими словами, пока Берия напрягался, чтобы выкрасть атомные секреты, Жданов со своими подпевалами продвигался по лестнице власти. Причем делал это с полного благословения Сталина, который полагал, что, по соображениям личной безопасности, следует стравливать своих подручных.

В тот же послевоенный период Сталин позаботился о том, чтобы военные, и особенно победоносный Жуков, не слишком возомнили о себе. В любой другой стране Жукова бы превозносили за его выдающийся вклад в Победу. А на деле в марте 1947 года он был понижен в должности, когда давнего аппаратчика Николая Булганина назначили министром обороны.

Понижение Жукова, к которому на Западе относились как в высшей степени талантливому командиру, ознаменовало собою ослабление влияния армии внутри страны и почти совпало с приостановкой советского экспансионизма за рубежом. Менее чем за год до назначения Булганина, когда Сталин прикидывал возможное использование Жукова, Советский Союз был вынужден уступить давлению Запада, имевшего атомное оружие, и пойти на единственное территориальное отступление за весь период сталинского правления – вывести войска из северного Ирана. Год спустя, в мае 1947 года, США провозгласили то, что стало известно под названием «доктрины Трумэна», которая помешала коммунистическому проникновению в Грецию и Турцию. А в июне 1947 года был сформулирован план генерала США Джорджа Маршалла. Согласно этому плану, огромная экономическая помощь Америки направлялась в Западную Европу, которая иначе могла бы пасть перед напором политического экспансионизма коммунистов.

Сталин на все на это отреагировал достаточно глупо как с политической, так и с военной точки зрения. В сентябре 1947 года он воскресил Коминтерн (похороненный в 1943 году, чтобы умиротворить западных союзников) под новым названием Коминформ. Задуманный в противовес плану Маршалла, переименованный наследник ставил перед собою те же основные задачи – распространение коммунистической пропаганды и подрывной деятельности, создание контролируемых коммунистами марионеточных организаций и проведение тайных сделок с властными структурами некоммунистов. Грузин допустил еще одну ошибку, открыв центральные учреждения Коминформа в Белграде, где честолюбивый босс Иосип Броз Тито решил укусить кормившую его руку: в июне 1948 года вышвырнул Коминформ из своей столицы и посоветовал Сталину не совать свой нос в Югославию. В августе 1948 года Сталин пошел на военный демарш, заблокировав Западный Берлин. Запад парировал эту авантюру путем введения воздушного моста, по которому перебрасывались необходимые для осажденного города Грузы. Воздушный мост явился не только ударом по советскому престижу, но и привел к созданию Организации Северо-атлантического договора (НАТО). Заключенный Сталиным вместе с группой стран-сателлитов, Варшавский Договор стал скорее политической реакцией, нежели эффективным противовесом перевооружению Западной Европы под эгидой США.

Возможно, берлинская оплошность Сталина частично объяснялась тем, что его внимание отвлекли события внутри страны. Именно перед тем, как он пошел на этот шаг, Жданов и Маленков вступили в подковерную борьбу за второе место в иерархии власти. А потом, в самом начале блокады Берлина, Жданов неожиданно умер. Маленков, Берия и Абакумов как шакалы накинулись на подручных Жданова. Они провели чистку ждановцев, которая зашла гораздо дальше их первоначальных планов и в конечном итоге привела к эффекту бумеранга. Сталин сам взялся руководить чисткой в верхних эшелонах сил безопасности и пригрозил своим ближайшим помощникам проделать с ними то же самое. Только смерть помешала Грузину избавиться от них по примеру Ивана Грозного, который весьма круто поступил со своими опричниками несколько столетий назад.

Между тем появилась угроза сталинской гегемонии в коммунистическом лагере за границей. В 1949 году советская демонстрация силы в Берлине не произвела впечатления на мятежного Тито. Он и его закадычные дружки на Балканах осмелились обсуждать возможность создания союза балканских и соседних стран, не утруждая себя необходимостью предварительно заручиться одобрением Сталина. Такое оскорбление не могло остаться без последствий. Георгию Димитрову сделали замечание незадолго до смерти в советской больнице в июле. В том же месяце были повешены под присмотром МГБ четыре венгра – Ласло Райк и трое его коллег – как «титоисты». В Болгарии в декабре вздернули Трайчо Костова.

В июне 1950 года Сталин допустил еще одну ошибку, которая могла очень дорого аукнуться его преемникам. Оправившись от неудачи в Берлине и накопив в своем распоряжении атомные бомбы, он выступил против Запада на другом конце своей периферии, подтолкнув Северную Корею на вторжение в Южную Корею. Сначала все пошло гладко, и полное порабощение корейского юга казалось неминуемым. Однако Грузин допустил также две тактические оплошности. Он недооценил решимость Соединенных Штатов помочь Южной Корее и начал это вторжение в то самое время, когда его дипломаты покинули по распоряжению самого Сталина заседание Совета Безопасности, что позволило США получить одобрение ООН и поддержку со стороны некоторых членов этой организации.

Таким образом, корейская авантюра расстроилась сразу же после ее начала, и Грузин возвратился к более легкому занятию – гонениям против непосредственно контролируемых им подручных внутри государства и в странах-сателлитах. Осенью 1951 года он намекнул, что намерен совсем отстранить от дел Берию и, возможно, некоторых других старых подхалимов. Диктатор выгнал Абакумова, который, хотя и не являлся креатурой Берии, относился к числу наиболее долговечных чекистов. Новым руководителем МГБ он назначил Семена Игнатьева, аппаратчика, основное достоинство которого заключались в том, что он не принадлежал к людям Берии. (Однако позиции последнего не очень ослабились, годом позже Сталин назначил главного подкаблучника Берии, Меркулова, руководителем могущественного, опекаемого госбезопасностью Министерства государственного контроля.)

Сразу же после своего назначения Игнатьев по указанию Сталина провел пару мини-чисток, выгнав из МГБ мелких сторонников Берии, и ликвидировал группировку его приверженцев на Кавказе. Но по-настоящему крупный шаг руководителя МГБ последовал в следующем году. В августе 1952 года он устроил погром на юге страны. Там группу евреев из партийного чиновничества и интеллектуалов обвинили в заговоре с целью объявить независимость Крыма и всех их расстреляли. Этот поступок можно было истолковать только как угрозу для Берии. Тот не только отличался давними симпатиями к евреям, но появлялись и неоднократные сообщения о том, что сам он, по крайней мере частично, иудейского происхождения.

Спустя два месяца после казни крымских евреев сети Сталина расширились и теперь предназначались не только для Берии, но также и для других иерархов. Это стало очевидным во время XIX съезда партии в октябре 1952 года и после него. Можно оставить в стороне обычные длинные речи об экономике и иностранных делах и отметить, что основная суть данного собрания заключалась в снижении властных полномочий Политбюро, которое тогда переименовали в Президиум. Сталин решил эту задачу элементарным приемом – увеличил состав переименованного высшего партийного органа с одиннадцати членов до двадцати пяти. Поэтому Президиум стал громоздким и неуклюжим, значительно менее эффективным, нежели секретариат Центрального Комитета из десяти человек, руководимый Маленковым, негласным преемником Сталина. Восемь давних марионеток Грузина – Молотов, Маленков, Берия, Ворошилов, Каганович, Микоян, Хрущев и Булганин, а также, естественно, сам Сталин – сохранили свои места в новом Президиуме. Но в большинстве туда вошли новички, четырнадцать молодых партийных аппаратчиков. Теперь Сталин в любое время мог действовать без помощи своих старых марионеток. Затем, на сессии Центрального Комитета, которая проходила после съезда, Сталин отхлестал большую часть своих давних приспешников, обвинив их во всех «преступлениях» и «отклонениях», которые могли только прийти ему на ум.

В ноябре 1952 года Сталин принял новые меры против евреев. Внутри страны он приказал расстрелять за экономические «преступления» группу евреев на Украине. А за границей состоялась давно назревшая чистка Коммунистической партии Чехословакии. Но действия против коммунистов в Праге значительно и остро отличались от мер, принятых двумя годами раньше в отношении партийного руководства в других странах-сателлитах. Конечно, «титоизм» присутствовал среди обвинений в адрес Владимира Клементиса, Рудольфа Сланского и девяти других казненных жертв. Но основное обвинение против этих несчастных сводилось к сношениям с международным еврейством. И почти все казненные оказались евреями. Коммунисты должны были сделать очевидный вывод, что «преступления» чехословацкой «клики» не могли совершиться без поддержки или, по крайней мере, ведома Берии и его сторонников.

Однако до расправы с Лаврентием Павловичем дело не дошло.

17 февраля 1953 года Сталин принимал посла Индии. Аудиенция не дала многого с политической точки зрения. Ее значение сводится к тому факту, что она стала последней встречей диктатора с иностранцем.

Вскоре весь мир узнал от советских средств массовой информации потрясающую новость. В коротком сообщении от 4 марта 1953 года говорилось, что Сталин перенес в ночь с 1-го на 2 марта сердечный приступ. Затем 6 марта в другом сообщении объявили, что он умер вечером 5 марта.

Наследники Сталина

Многие люди в России и в странах-сателлитах даже проливали слезы, когда Сталин умер. Но ради перестраховки, чтобы какой-нибудь умный человек не воспользовался возникшей ситуацией, уже ближайшей ночью в Москву ввели войска, и все подходы к Кремлю были взяты под охрану.

На следующий день наследники умершего Хозяина объявили о реорганизации правительства и партийных органов. Состав Президиума сократили с двадцати пяти членов до десяти. В него теперь вошли восемь марионеток-ветеранов – Маленков, Молотов, Берия, Ворошилов, Хрущев, Булганин, Каганович и Микоян, – а также два новых деятеля, оба второразрядные партийные аппаратчики – Михаил Первухин, считающийся специалистом по промышленному производству, и Максим Сабуров, который занимался неким шаманством, которое в Советском Союзе называли планированием. МВД и МГБ опять слили в единое министерство во главе с Берией. В процессе этой реорганизации Игнатьева сняли, но не ликвидировали, как это делалось при Сталине, а назначили на менее значимый пост. Поскребышев просто исчез из виду после смерти Хозяина. Хотя говорят, что позже его видели то здесь, то там, но эти сведения ненадежны. Что случилось с этим человеком, установить так и не удалось. Во время первой послесталинской реорганизации кровь пустили – сначала только фигурально – Рюмину, заместителю Игнатьева. Его немедленно арестовали. Спустя месяц иерархи объявили о том, что они знали давно, – «заговор врачей» является чистой фабрикацией, и в 1954 году Рюмина казнили за участие в организации этой провокации.

Возможно, в соответствии с последними сталинскими пожеланиями, Маленков вначале получил два поста, которые занимал покойный Грузин, – руководителя партии и председателя Правительства. Такое положение дел могло продолжаться, во всяком случае, до похорон, состоявшихся 9 марта. Маленков, Берия и Молотов произнесли уместные в таких случаях речи перед набальзамированным и подгримированным телом Сталина, которое положили рядом с Лениным в кремлевском Мавзолее. Этот обряд принес один хоть и небольшой, но хороший результат: Клемент Готвальд, главная марионетка в Чехословакии, схватил в те часы воспаление легких и вскоре умер.

Не прошло и двух недель после похорон, как Маленков потерял один – наиболее важный – из своих высоких постов. Партийным лидером стал Хрущев, оставив Маленкову должность председателя правительства. Тем самым было положено начало фикции о «коллективном руководстве». В тот же период Берия укреплял свой контроль над МВД. На юге он снял людей, которые устроили чистку в отношении верных ему соратников, и поставил во главе грузинского МВД своего друга Владимира Деканозова. На Украине и в республиках Прибалтики Берия произвел аналогичные назначения из числа своих подручных.

В течение нескольких месяцев все, казалось, шло гладко с точки зрения «коллективного руководства». Но на самом деле происходила скрытая и отчаянная борьба за верховную власть между Хрущевым и Берией. Трудно понять, почему последний потерпел поражение в этой борьбе, имея в своем распоряжении огромный репрессивный аппарат. Ни один россиянин до него, располагая аналогичными силами, не проигрывал и всегда оказывался наверху. Вполне возможно, что Берии не хватало политической прозорливости. Вероятными факторами, повлиявшими на его провал, стали выступления в Восточной Германии в июне 1953 года и бунты в Воркуте и в других лагерях, которые продолжались с 1952-го по 1954 год, но апогея достигли в 1953-м… Остальной мир Впервые узнал – и то не очень много – об исходе борьбы в Москве 10 июля 1953 года, когда было объявлено, что за две недели до этого Берию сняли со всех постов. Хрущев несколько замазал картину такого исхода, когда дал два разных сообщения о гибели конкурента, и оба сообщения не соответствовали действительности. Согласно одной его байке, он и другие наследники Сталина заманили Берию 26 июля в Кремль и застрелили его там. Согласно другой версии Хрущева, те же достойные Люди удавили Берию. Однако факты говорят о том, что Хрущев не мог разделаться с Берией до декабря 1953 года. Его тайно судили и также тайно казнили сразу же после суда. Берии инкриминировали все, что угодно, исключая те преступления, которые он совершил при Сталине, поскольку в них были замешаны и Хрущев, и другие уцелевшие бонзы. Его обвинили в нарушении такого смутного понятия в условиях СССР, как советская «законность», в буржуазном национализме (под этим разумелась политика предоставления некоторых свобод в Восточной Германии, в других странах-сателлитах и для советских меньшинств), в попытке поставить службу безопасности над партией и государством, в помехах сельскохозяйственному развитию (всегда находилось в жалком состоянии), в том, что он являлся агентом Запада еще со времен Гражданской войны.

Понятно, что падение Берии повлекло за собой ликвидацию его основных приспешников в результате проведения серии других «судебных процессов». Шестеро из близких ему прихлебателей, включая таких мелкотравчатых палачей, как Деканозов и Меркулов, были казнены. А Абакумова расстреляли примерно через год после казни Берии за подтасовку так называемого «ленинградского дела», но «суд» забыл о такой детали, что Хрущев тоже засветился в той истории. Руководителем МВД назначили Круглова. Едва он приступил к своим обязанностям, как затеял чистку среди Людей Берии в службах безопасности.

Но метла Круглова мела недолго.; Хрущев опасался, и не без основания, сосредоточенной в органах безопасности власти. Его поддерживали в этом и другие уцелевшие после Сталина деятели, тоже охваченные таким же чувством боязни. И в марте 1954 года он принял ряд мер по понижению статуса МВД. Хрущев учредил новую организацию – КГБ (Комитет государственной безопасности, который номинально подчинялся Совету Министров) в качестве главной организации по вопросам безопасности. При таком варианте за МВД оставалось немногим больше, чем контроль за тюрьмами, лагерями и городской милицией. Первым начальником КГБ стал не кто иной, как Серов, закадычный друг Хрущева и специалист по геноциду.

Не успели советские службы безопасности «понизить» таким образом, как во всем мире увидели, что КГБ просто новое название для ЧК, ОГПУ и НКВД. В апреле 1954 года агенты КГБ похитили в Берлине – а позже ликвидировали – Александра Трушновича, лидера НТС (Национального трудового союза), эмигрантской организации. И позже было много других примеров, раскрывающих подлинный характер КГБ. Можно привести некоторые из них. Дело капитана КГБ Николая Хохлова, перешедшего на сторону противника в Западной Германии, чтобы не убивать руководителя НТС во Франкфурте Георгия Околовича; позже КГБ пытался ликвидировать и самого капитана. Дело агента КГБ Богдана Сташинского, осужденного в Западной Германии за убийство украинских эмигрантских лидеров Льва Ребета и Степана Бандеры.

Реорганизовав службу безопасности под своим контролем, Хрущев продолжал дальнейшее наращивание собственной власти. К февралю 1955 года он настолько усилился, что смог вытурить Маленкова с поста главы правительства, обвинив его, что тот подстроил «ленинградское дело». На место этого толстяка он посадил человека с обманчивой внешностью добренького папаши, Николая Булганина, который позже открыто признается пораженному Тито, что он убил целый ряд армейских офицеров во время Второй мировой войны. Новая «коллективная» команда, состоявшая из Хрущева, похожего на клоуна, и Булганина, красивого седовласого «государственного деятеля», стала разъезжать по всему свету. Приступив к программе подъема «целинных земель» в Сибири и заключив мир с Австрией и Тито, Хрущев прихватил своего давнишнего приятеля на пустопорожнюю конференцию «большой четверки» в Женеве и привел в восторг многих порядочных людей во всем мире, поверивших его пропаганде «мирного сосуществования. Под эту туфту он насадил советское проникновение на Средний Восток, в Юго-Восточную Азию, на Дальний Восток, в Африку и Латинскую Америку, в то же время не делая никаких уступок в отношении Германии.

В феврале 1956 года на XX съезде партии Хрущев опять привел в восторг некоммунистический мир – и посеял семена будущего раскола в коммунистическом мире, – произнеся так называемую закрытую речь с обличениями Сталина. Роль самого Хрущева и его «коллективных» коллег в совершенных при Сталине зверствах была, естественно, обойдена. За этим последовала реабилитация некоторых мелких советских деятелей и некоторых крупных – но уже погибших – руководителей в странах-сателлитах. Но никто из подлинно значимых советских политиков, таких, как Троцкий, реабилитирован не был.

После такой карманной десталинизации Хрущев снова обманул Запад, распустив Коминформ.

Первые признаки беды, проистекавшей от падения авторитета власти в результате нападок на Сталина, появились в июне 1956 года в Польше, когда в Познани вспыхнули бунты. Однако Хрущев смог вывести на политическую сцену жертву сталинских репрессий Владислава Гомулку, который до этого сидел в тюрьме; и положение удалось спасти.

Другим последствием десталинизации – основанной на ошибочном представлении, Что решения XX съезда означали либерализацию политики Москвы, – стала героическая, но безуспешная попытка венгров в октябре 1956 года вырваться из-под контроля Кремля. Имидж Хрущева на Западе сильно пострадал, когда он подавил это восстание грубой силой. Но в коммунистической среде эта акция получила одобрение, особенно со стороны Пекина и даже Тито, хотя и с оговорками. В самой Венгрии порядок наводил Юрий Андропов, советский «посол» в Будапеште, партийный аппаратчик, специализировавшийся по иностранным делам, а позднее возглавивший КГБ.

Весной 1957 года МВД еще больше ослабло – а положение хрущевского назначенца Серова тем самым усилилось – в результате передачи пограничных войск под контроль КГБ. Эта мера, а также принятие коммунистическим миром твердой позиции Хрущева в пределах его сферы влияния – Восточная Германия, Венгрия – значительно укрепили положение невысокого круглобокого толстячка. В результате этого, а также ловкого политического маневрирования в июне 1957 года он сумел получить одобрение Центрального Комитета на изгнание своих противников и потенциальных соперников из Президиума. Назвав их «антипартийной группой», он смог спихнуть с Олимпа и предать забвению Молотова, Кагановича., Маленкова, Дмитрия Шепилова, министра иностранных дел, одно время бывшего редактором «Правды», а также Первухина и Сабурова. В октябре 1957 года репутация Хрущева – и СССР – достигла новой высоты с запуском первого в мире сделанного человеком искусственного спутника земли.: Вырвавшись вперед в еще не объявленной космической гонке с США, – Эйзенхауэр сморозил глупость, попытавшись принизить значение спутника, сравнив его с обыкновенным апельсином, – Советский Союз ощутил мощный рост патриотических настроений. И хотя запуск спутника явился заслугой советских ученых – и того, что они могли выведать у немецких военнопленных, – Хрущев сумел покрасоваться в отраженных лучах славы.

Указанные достижения позволили ему в марте 1958 года поднять ставку в игре за власть. Хрущев выкинул из обоймы стареющего Булганина и таким образом достиг вершины, на которой находился до него Сталин, – возглавил и партию, и правительство. Однако в декабре 1958 года он пошел на шаг, который до сих пор не находит объяснения и который, возможно, стоил ему его постов. Хрущев устранил Серова, отправив его руководить ГРУ для контроля за Жуковым и Вооруженными Силами. Правда, показатели Серова на поприще разведки не были высоки, а его деятельность в области геноцида несла в себе определенные издержки. Но также верно и то, что Серов, несмотря на все свои очевидные недостатки, был искренне предан Хрущеву, чего нельзя сказать в отношении Александра Шелепина, молодого и честолюбивого пропагандиста и комсомольского аппаратчика, которого Хрущев назначил руководителем КГБ. Все еще требует ответа вопрос, почему Хрущев нарушил главный завет советских властолюбцев и заменил верного и послушного паладина на такого человека, который может его предать. Не исключено, что коротышка не был таким уж проницательным, каким его представляли.

Внешне назначение Шелепина выглядело вполне пристойно как внутри страны, так и за рубежом. Он ранее не работал в КГБ и создавал новый – но обманчивый – образ председателя КГБ, давая возможность некоторым мыслителям, принимавшим желаемое за действительное, полагать, что советские службы безопасности становятся более либеральными. И с таким же неправильным пониманием был встречен новый Уголовный кодекс, который ввели и Советском Союзе в 1957–1958 годах. В нем отсутствовало политическое преступление, как таковое. Следовательно, не стало больше и политических заключенных? Но в новом кодексе появились такие правонарушения, как «антисоветская агитация и пропаганда» и «антиобщественный паразитизм» – как вскоре выяснилось, удобные ярлыки для деяний инакомыслящих. Не произошло и смягчения в отношении старого советского «юридического» изобретения – «экономических» преступлений.

Б сентябре 1959 года Хрущев достиг высшей отметки в развитии своей карьеры как в национальном, так и международном плане, совершив государственный визит в Соединенные Штаты. Он провел беседы с президентом Эйзенхауэром, объехал принимающую страну от края и до края. В ходе этой поездки он встречался и беседовал с американцами из всех слоев населения – фермерами, промышленными рабочими, бизнесменами – и довольно успешно добивался своей основной цели: окончания «холодной войны», которую развязал Сталин между двумя державами; Многие американцы практически безоговорочно проглотили его наживку,! Одним из результатов стало увеличение поездок американских туристов всех категорий в Советский Союз. Другой результат заключался в огромной психологической победе над рядовыми американцами, которые стали с большей симпатией относиться к СССР.

Но, возможно, такие успехи были достигнуты слишком большой ценой. Пекин, который давно с подозрением относился к «дружественному» подходу Хрущева к Западу, и особенно к США, Начал открыто противодействовать Москве. Мао Цзэдун учинил инциденты на гималайской границе с Индией, которая в больших количествах получала советскую техническую помощь. Хрущев парировал это прекращением поддержки коммунистическому Китаю. После чего положение между двумя великими государствами стало ухудшаться все больше и больше, приведя к столкновениям войск на границе, к прямым требованиям Пекина вернуть китайскую территорию, захваченную царскими империалистами, и к едва прикрытым российским угрозам нанести массированный ответный удар. Хрущеву так и не удалось как-то высвободиться из этой заварухи с китайцами.

В мае 1960 года над Советским Союзом был сбит американский разведывательный самолет. Хрущев знал, что подобные полеты происходили над СССР во время и задолго до его поездки в США. И ему также должно было быть известно, что такая техника наблюдения почти устарела и что скоро как Соединенные Штаты, так и Советский Союз начнут проводить взаимный мониторинг с помощью околоземных спутников. Казалось бы, американский самолет сбили, и этого достаточно, но Хрущев решил воспользоваться неуклюжей реакцией Эйзенхауэра и превратил данный инцидент в предлог для срыва встречи «большой четверки» в Париже. Такой эмоциональный жест мог принести ему некоторые дивиденды в Пекине, но не дал никаких преференций на Западе. Дальше – больше. Во время поездки на сессию ООН в Нью-Йорк – но подчеркнуто не в США – лысоголовый толстячок поставил в неловкое положение дипломатов, включая своих собственных, когда снял с ноги ботинок и начал стучать им по столу, чтобы показать несогласие с выступавшим.

Возможно стараясь еще сильнее уколоть Запад или в надежде подмаслить Пекин, Хрущев в августе 1961 года закрыл давнюю брешь в «железном занавесе». Заставил своего восточногерманского сателлита возвести примитивное чудище, Берлинскую стену, чтобы разделить советский и западные секторы в великом германском городе. За ее постройкой последовало множество объяснений, извинений со стороны коммунистов, попыток изменить ситуацию к лучшему. Но Советы оказались не способны до конца понять, какое воздействие оказала та стена на цивилизованный мир. Сам Хрущев позировал перед фотографами возле этого страшилища.

Возведя Берлинскую стену в качестве своего личного памятника, главный коммунист страны затем привлек внимание к себе на XXII съезде партии. Он опять осудил Сталина, но не дал, по существу, никакой новой информации. Его речь мало чем отличалась от произнесенной пять лет назад. И после нее никто из важных государственных деятелей не был реабилитирован. В результате лишь произошли некоторые изменения в кремлевском Мавзолее – труп Сталина убрали с демонстрационной платформы, где он находился рядом с Лениным.

Далее Хрущев занялся отлаживанием системы безопасности внутри страны, но делал это не слишком умно. В ноябре 1961 года он позволил Шелепину, давно уже ворчавшему по поводу своего политического будущего, которое, дескать, зашло в тупик с назначением его руководителем КГБ, оставить работу в органах безопасности и занять место секретаря Центрального Комитета. Новым шефом КГБ Хрущев назначил Владимира Семичастного, комсомольского аппаратчика, основной рекомендацией которого вроде бы было то обстоятельство, что он дружил с зятем Хрущева, Алексеем Аджубеем. Несмотря на свое неуемное честолюбие, Семичастный оказался не очень умным молодым человеком. Этот дефект вроде бы сгладили назначением профессионала Захарова, начальника управления охраны, его заместителем. Но как в конечном счете выяснилось, в результате этих кадровых комбинаций Хрущев лишился надежной личной охраны, которой всегда располагал Сталин и без которой не мог обойтись его преемник во время политического кризиса. Хрущев это осознал, но было уже слишком поздно. Но в то время им двигало стремление еще больше принизить значение МВД. Для этой цели он упразднил МВД (что оказалось, правда, всего лишь временной мерой) и заменил его МООП (Министерством охраны общественного порядка).

В конце 1961 года несдержанность и необдуманность Хрущева в словах привели его к очередной внешнеполитической оплошности. Он назвал албанского руководителя Энвера Ходжу сталинистом. Высказав такое мнение, он пробил первую, после предательства Тито, трещину в советском блоке. Албания перешла из российской сферы влияния в китайскую. Хотя Албания являлась ничтожно маленькой страной по территории и населению, ее отступничество закрепило раскол между Москвой и Пекином.