Текст книги "Маргаритка и я"

Автор книги: Петр Незнакомов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

На пристани

В каждый понедельник, среду и пятницу точно в пять часов в Приморское прибывает пароход из Бургаса. В это время на маленькой пристани толпятся почти все, кто приехал в село на отдых. Одни ждут письма, другие – посылки, большинство же приходит сюда из чистого любопытства: посмотреть, кто приезжает, нет ли среди новичков знакомых, есть ли в числе новоприбывших артистки, певцы и другие интересные и прославленные люди.

Мы с Маргариткой принадлежим к числу тех, кто бывает на пристани регулярно. Но не любопытство влечет нас сюда. Может быть, другим детям и интересно глазеть, как приближается пароход, слушать громовой голос капитана, подающего команду, наблюдать, как бросают на набережную толстенный швартов, спускают трап, шумную и смешную сутолоку пассажиров, которые устремляются на сушу, словно с цепи сорвались.

Нам, кто во флотских делах собаку съел, все это давным-давно надоело. Нас привлекает тихая вода этой морской гавани. После обеда, когда резкий ветер нагоняет в залив волны одна другой больше, только здесь, у пристани, можно спокойно поплавать.

Но я хочу рассказать 6 том, как мы провели на пристани первый день.

Мы приезжаем в половине пятого. По набережной уже расхаживают встречающие – около ста мужчин, женщин и детей, – все в пестрой, легкой одежде. Дети тотчас же окружают главного боцмана и начинают спрашивать, когда он еще покатает их на лодке.

– Будет видно, – важно отвечает Маргаритка. – Зависит от моря. Если море бурное, я не смогу взять на себя ответственность.

– По радио сообщили, – говорит один из мальчиков, – что погода будет хорошая.

– Что они понимают в морском деле! – насмешливо замечает Маргаритка. – Море, малыши, дело хитрое. Не всяк в нем кумекает.

Всего этого она наслушалась вчера вечером, когда рыбаки нас угощали рыбой и допоздна с нами разговаривали. Но детям все это ново, и они слушают ее с величайшим увлечением. Этим ребятам матери каждое утро внушают на пляже, что море штука очень страшная и если войти в него глубже чем до пояса, то непременно утонешь.

– А ты… не боишься моря? – спрашивает ее худенькая, бледная девочка.

– Ничуточки, – отвечает за Маргаритку главный разведчик Тошко, который тоже здесь и выступает в роли ее преданнейшего телохранителя. – Она была вот такой и уже плавала… – Он показал рост в две пяди от земли. – Профессор ее научил…

– Какой профессор?

– «Какой»!.. Отец ее.

– А отец тебя не бранит, когда ты лезешь в море? – со все возрастающим удивлением расспрашивают ребята.

– Мой отец, если ты хочешь знать, – хвастается Маргаритка, – сам заставляет, чтоб я залезла поглубже.

– Да, хорошо, если он вместе с тобой плывет.

– Не плывет, – опять вмешивается Тошко. – Он оставляет ее одну. Честное пионерское! Сам видел, когда мы были на Ропотамо.

Тем временем я раздеваюсь, прыгаю с набережной и начинаю плавать в тихой, теплой воде. Это непередаваемое удовольствие. Чувствуешь себя легким, как пушинка, а вода так нежно и приятно ласкает, что, кажется, всю жизнь не вылезал бы на берег! Интерес ребят сосредоточивается на мне.

– И мой дядя так плавает, – говорит рослый паренек, вожак прибывшей на отдых детворы и проживающей в нижнем квартале. Судя по всему, он ужасно завидует Тошко: шутка сказать – главный разведчик! – Мой дядя может доплыть до того берега.

– Знаем, какой твой дядя пловец, – насмешливо машет рукой Тошко. – Видали мы его, плавает, что твой топор. Если он поплывет до того берега, то целую спасательную команду следом за ним посылай…

Ребята нашего квартала покатываются со смеху…

– Ну-ка, посмотрим, чего ты стоишь, хвастунишка! – обращается к Маргаритке задиристый вожак «нижних». – Спорим, что ты отсюда не спрыгнешь!

– А я спорю, что спрыгнет! – загорается Тошко.

– Велика важность! – говорит Маргаритка.

– Ну-ка, давай!

Маргаритка не очень охотно снимает сандалии и стаскивает платье через голову. Она еще не прыгала с такой высоты, и дело рискованное. Я ободряюще улыбаюсь ей снизу. Она приближается к самому краю набережной и испуганно пятится назад.

– Ага, струсила! – ликуют ребята из нижнего квартала.

Это как будто рождает новые силы у моей дочери. Она снова подходит к самому краю, разводит руки, закрывает глаза и, икнув от страха, летит вниз. Тело ее исчезает под водой, но через мгновение ее светлая мокрая голова появляется на поверхности. Я машу рукой. Теперь бояться нечего, и Маргаритка уверенно плывет ко мне.

– Ура-а-а! – кричат Тошко, Митко и все другие ее приверженцы. – Мы выиграли… выиграли!..

Противники во главе со своим вожаком растерянно попятились назад. Теперь и взрослые собираются на набережной.

– Ты только погляди, – восхищенно говорит какой-то седой старик, – да она плавает как рыба!.. Который ей годик?

– Ох эти мне отцы! – вздыхает женщина. – Что они себе думают! Ведь случись что-нибудь – матери страдать…

Я оборачиваюсь спиной к берегу – не хочу, чтоб видели мое сияющее и гордое лицо. А тем временем прибывает пароход, все устремляются к причалу. Мы осторожно карабкаемся на прибрежные камни.

– Бр-р-р! – лишь теперь вздрагивает Маргаритка. – Чуть не умерла от страха. Как посмотрела вниз, как увидела это черное дно… И две медузы, вот такие огромные…

– Зачем же было прыгать?

– Как же я могла не прыгнуть! А спор? И потом, я знаю, как тебе приятно, когда я смелая…

Как мне хочется тебя расцеловать за эти слова, моя маленькая храбрая дочурка! Но не надо. Нам ни к чему излишние нежности. Мы, моряки, понимаем друг друга с одного взгляда.

Ревность

Сегодня вечером у мамы премьера. Она будет играть свою первую большую роль этого года, а потому у нас дома чувствуется напряжение и все очень волнуются. К маме все мы проявляем особое внимание, освобождаем ее от всех домашних дел, есть даем ей все самое лучшее, стараемся ничем ее не огорчать. После обеда она уходит в спальню отдохнуть, мы ходим на цыпочках и сохраняем полную тишину. Наконец наступает решающий час. Мама одевается, мы шепчем ей на ушко магическое словечко, которое приносит успех, и она уходит в театр. Теперь можно развить лихорадочную деятельность, о которой у нас с Маргариткой была предварительная договоренность.

Я ухожу в магазин купить самые лучшие цветы, а она, склонившись над листком белой бумаги, многократно слюнит карандаш и принимается сочинять торжественное поздравление, которое должно сопровождать букет.

Цветы я нахожу лишь через полчаса. За это время Маргаритка исполнила возложенную на нее задачу. Поздравление написано красивыми буквами и украшено рисунками разных зверей, вырезанными из журнала «Крокодил». Маргаритка убеждена, что лучше не придумать. Само поздравление гласит:

Милая мама!

От всего сердца и от всей души поздравляем тебя с хорошей интертацией роли. Желаем тебе стать лауреатом. Целуем тебя и подносим тебе этот букет.

Ваша почтенная дочь

Маргаритка и папа.

Я читаю, и мне трудно удержаться от смеха. Маргаритка тревожным взглядом следит за выражением моего лица.

– Есть ошибки? – испуганно спрашивает она.

– Нет, нет, – отвечаю я сквозь смех. – Только вот что это за интертацию ты придумала?

– Я ее не придумала, – с обидой возражает Маргаритка. – Это я вычитала в программе. Интертация… понимаешь? Ты вот уже большой…

– А это случайно не интерпретация?

Маргаритка задумывается, потом вдруг выхватывает из моих рук поздравление.

– Наверное, так и есть, – соглашается она. – Что ж теперь, порвать его, что ли?

– Теперь уж не стоит, – говорю я и глажу ее по голове. – Сойдет и так. Так даже веселей. Маме будет ужасно приятно.

А сейчас, почтенная дочь, нам пора одеваться и идти!

Мы, конечно, одеваемся во все самое лучшее: премьера – дело не шуточное. Берем букет, прикрепляем к нему поздравление и, взявшись за руки, идем. Приходим как раз вовремя. Мы просим портье отнести маме букет. Возвратившись, он приносит следующую записку:

Прочла вслух поздравление, и все чуть не умерли со смеху. Мы так нервничаем, так волнуемся! Если спектакль пройдет с успехом, мы будем обязаны этим нашей почтенной дочери. Поцелуй ее за меня, но не читай ей этой записки – может обидеться.

– Что она пишет? – спрашивает Маргаритка. – Зачем ты измял письмо?

– Она очень, очень благодарит нас за букет и особенно за поздравление.

– Там, наверное… какой-то секрет, – говорит Маргаритка, недовольная моим объяснением. – Почему ты мне не дал прочесть?

Звонок спасает меня от дальнейших объяснений. Мы занимаем места в центре амфитеатра. Здесь любимое место Маргаритки. Отсюда видна вся сцена и нет нужды вытягивать до предела шею или просить впереди сидящего зрителя немного наклониться в сторону.

Начинает играть оркестр, Маргаритка закрывает глаза.

– Папочка, когда полностью откроется занавес, ты мне скажи, пожалуйста, ладно?

– Зачем?

– Мне хочется ахнуть от удивления, когда я увижу декорацию. Готово?

– Нет еще… нет еще… нет еще… Теперь готово!

Маргаритка открывает глаза, она поражена:

– Ах, как красиво!

И правда, красиво: голубое южное небо, белая испанская церковь, перед нею – маленький фонтан. Выходят две испанки, и начинается веселое первое действие «Хитроумной влюбленной» – комедии Лопе де Вега. Вскоре появляется мама. Но она какая-то странная, ее не узнать. На ней ярко-красное платье, на плечи накинута черная шаль, а волосы у нее длинные-длинные, о таких волосах мечтает сама Маргаритка. Но интереснее всего то, что мама говорит не как обычно, а стихами.

Ох, как мы волнуемся вдвоем с Маргариткой – а вдруг мама растеряется, а вдруг перепутает слова! Только когда опускается занавес и раздается гром рукоплесканий, наши сердца наконец унимаются. Слава богу, все прошло благополучно.

– Я схожу в гримерную, поздравлю ее! – решительно заявляет Маргаритка и бежит к служебной двери амфитеатра.

Во время антракта запрещается входить к артистам, но Маргаритка пользуется в театре особыми привилегиями, тут ее все знают и разрешают ей ходить везде.

Вот она уже идет обратно с сияющим лицом. На щеке у нее следы от помады. По-видимому, ее целовали за кулисами.

– Все чувствуют себя хорошо! – кричит она издали. – Мама передает тебе привет, она сказала, чтоб ты не беспокоился.

– Ты, девочка, как видно, здесь свой человек, – говорит сидящая справа от Маргаритки пожилая женщина.

– Да, – не без гордости отвечает дочь. – Как же мне не быть своим человеком, когда на сцене играет моя мама!

– Кого же она играет, твоя мама?

– Герарду. В программе есть ее фотография. Вон она, в красном платье.

– Вот это она? Браво, браво, славная у тебя мама!

– Она теперь и во всяких других пьесах будет играть.

– Вот как! А ты кем станешь, когда вырастешь? Артисткой?

– А я и сейчас уже артистка. У меня даже удостоверение есть, что я сотрудница театра. Я буду играть в детских спектаклях. Меня сюда, в театр, пускают без билета…

Женщина смеется. Я толкаю Маргаритку локтем – надо же знать меру.

Начинается второе действие. В этом действии мама почти не уходит со сцены. Она выступает в роли буйной и ревнивой испанки – танцует с блестящими кавалерами и водит их вокруг пальца. Она устраивает с ними свидания в мадридском парке и заставляет драться на дуэли.

Веселые, жизнерадостные сцены приводят публику в восторг. Но, когда опускается занавес, я, к моему великому удивлению, замечаю, что Маргаритка недовольна. Она чего-то сопит и морщит свой курносый носик.

– Тебе что, не нравится? – спрашиваю я ее.

– Нет, – без колебания отвечает Маргаритка.

– Почему?

– Не нравится, и все.

– Нет, ты скажи почему.

– Очень уж… ну… очень много про любовь.

– А мама разве тебе не нравится?

– И она не нравится. Она мне больше всех не нравится. Вот пойду и скажу ей об этом!

Я начинаю догадываться, в чем дело.

– А тебе самому нравится? – испытующе посматривает на меня Маргаритка. – Почему она разрешает вон тому, что в белом костюме, чтоб он ее обнимал? Кто он ей?

Теперь я даже не знаю, могу ли я смеяться. Не знаю и того, как мне успокоить это маленькое наивное и ревнивое сердце. Сказать, что это выдумка, что это только такое представление? Поймет ли она?

Пока я мысленно задаю себе эти вопросы, Маргаритка встает и убегает между рядами стульев.

– Ты куда? – вздрагиваю я. – Сиди на месте!

– Я пойду к ней, – сердито говорит она. – Я все ей скажу… все… Такой хороший папа, а она других обнимать…

И Маргаритка исчезает за дверью служебного входа.

Неожиданная встреча

Маргаритке давно хочется сходить в кино посмотреть какой-нибудь интересный мультипликационный фильм. Как-то раз прохожу я мимо кинотеатра «Цанко Церковский», вижу: висит яркая афиша. Тут-то я и вспоминаю Маргариткино желание. Я и сам любитель веселых, забавных фильмов. Зная, что после двух часов дня мы оба свободны, я решаю составить дочке компанию. Возвращаюсь домой и, едва переступив порог, размахиваю билетами. Маргаритка бросается мне на шею.

– Вот это отец! – кричит она. – А я уже потеряла надежду. Хотела просить бабушку, но ты же знаешь, она тяжела на подъем, ее с места домкратом не сдвинешь…

– Ш-ш-ш-ш-ш! – строго останавливаю я Маргаритку и отстраняю от себя ее руки. – Разве можно про бабушку так говорить?

– Это я от тебя слышала.

– Никогда я ничего подобного не говорил! Откуда это у тебя такие выражения?

– Говорил. Помнишь, ты хотел с мамой и с бабушкой в театр пойти? Ты тогда сказал: «Ну и тяжелы вы на подъем, домкратом вас с места не сдвинешь!»

– Ну, довольно тебе, – несколько смущенно говорю я. – Почему ты должна повторять, как попугай, глупости, которые иногда говорят взрослые?

Маргаритка смотрит на меня с удивлением:

– А откуда я знаю, что глупость, а что нет?

Попав в затруднительное положение, я стараюсь переменить разговор.

– Давай-ка скорее поедим, нам надо спешить. А об этом поговорим в другой раз.

Мы обедаем второпях и без четверти два подходим к кинотеатру. Входим в фойе, и… о, какая неожиданность! – вы можете догадаться, кого мы встретили? Нет, конечно. На лестнице, ведущей на балкон, держа руки в карманах длинных штанов, стоит наш главный разведчик – тот самый Тошко, который вместе с нами летом пережил столько приключений на Ропотамо.

– Здравствуй, Тодор! – весело приветствую я парня и подаю ему руку.

– Здравствуй, профессор! – оправляется от смущения Тошко; он здоровается со мной и снова засовывает руки в карманы.

Маргаритка в это время неизвестно почему прячется у меня за спиной.

– А-а-а! – удивляюсь я. – Что же это, вы забыли друг друга, что ли? Вы бы хоть поздоровались!

Тошко неохотно вынимает из кармана руку. Маргаритка так же неохотно пожимает ее и опять прячется у меня за спиной.

– Ну, ты что тут поделываешь, Тодор? – спрашиваю я.

– Взял билет на «Случай на границе», на четыре часа.

– Ты, выходит, где-то недалеко живешь?

– Где там! У самого Русского памятника.

– И сам пришел сюда?

– А то как же! Что я, маленький ребенок?

В это время Маргаритка меня дергает сзади за пальто:

– Папа, послушай, что я тебе скажу.

– Ну, говори!

– На ушко.

Я наклоняюсь, не в силах понять, в чем тут дело.

– Папочка, давай выйдем немножко на улицу! – шепчет она.

– Зачем?

– Так просто.

– Глупости! Разве тебе не хочется поговорить с Тошко? Такими друзьями были в Приморском. Тодор, почему ты у нее не спросишь, где лодка?

– А чего тут спрашивать! – говорит Маргаритка. – Лодка лежит дома. Папа, давай выйдем, ну я прошу тебя! Тут очень душно! До свидания, Тошко!

– До свидания! – холодно отвечает Тошко и, безразлично насвистывая, удаляется.

Что бы это могло означать, черт возьми! Или тут что-то такое, чего я не могу понять? Ведь они расстались в Приморском очень сердечно, обещали обязательно приходить в гости друг к другу, откуда же сейчас эта непонятная холодность?

Мы с Маргариткой выходим на улицу.

– Ну? – спрашиваю я. – Что это за история? К чему все это?

– Так просто.

– Как это так просто! Я тебя спрашиваю, что все это значит?

Маргаритка смотрит в землю и смущенно теребит платочек.

– Отвечай же!

– Что… А то, что он мальчишка.

– Ну, и что из этого? Разве в вашем классе нет мальчишек?

– Есть, но там другое… Да и они уже не хотят с нами играть.

– Вот те на! А почему они не хотят с вами играть?

– Потому что мы девчонки.

– Кто тебе внушил эти глупости? Разве в пионерской организации вас делят на девчонок и мальчишек?

– Не делят, но…

– И правильно делают, что не делят. Ну-ка, пойдем обратно, и ты увидишь, вы опять станете такими же друзьями, какими были летом.

Глаза Маргаритки наполняются слезами.

– Папочка, прошу тебя, не надо!

– Но почему? – начинаю я выходить из себя.

– Ох, как ты не понимаешь! Он же будет… смеяться надо мной.

– Как, то есть, будет над тобой смеяться! С какой стати? Что же в тебе смешного?

Маргаритка молчит, по ее щекам скатываются слезы. Я кладу ей на плечо руку и привлекаю к себе:

– Что с тобой, моя девочка? Признайся папе и увидишь, тебе полегчает.

– Он… он… – всхлипывает у меня на груди Маргаритка, – ведь он увидит, что я хожу смотреть детские картины… Да еще с отцом… как ребенок какой-нибудь… Знаешь, как над нами смеются…

– Ох, глупышка, глупышка! – усмехаюсь я, поглаживая ее светлую головку. – Так вот оно в чем дело, глупышка ты моя…

И вдруг я понял, что как-то совершенно незаметно Маргаритка перестала быть ребенком. Об этом надо будет серьезно поговорить с мамой. Нам необходимо призадуматься. Да, да, необходимо призадуматься. Ведь Маргаритке уже одиннадцать лет.