Текст книги "Эфемерида звёздного света"

Автор книги: Петр Кононенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Рома поставил тарелку на стол и пошёл в ванную.

Включив свет, он подробнее изучил просторную комнату с умывальником, туалетом и душем. Рома отворил дверцы душа и увидел индикатор, встроенный в стену. Это тоже был небольшой дисплей, на котором значилось: 30 (2). Парень раскрыл лежавшую на полке зеркальца брошюру и на нужной странице нашёл пояснение: «Индикатор в душе отображает количество литров, которые пассажир может использовать; частота применения душа ограничена, количество применений отображено цифрой в скобке». Рома взглянул на маленькую двоечку в скобках. В это время в каюту кто-то постучал.

Это была взволнованная бортпроводница, но не та, что сопровождала их. Новенькая обратилась к Фёдору, рассматривавшему городские аллеи через округлое окно, и Роме, показавшемуся из душевой:

– Добрый день, моя коллега забыла вам сказать… Но прошу вас, пожалуйста, не сообщайте о её оплошности командованию! – жалобно попросила девушка.

– Мы и не думали, – смущённо сказал Фёдор, – а в чём дело?

– Мы всех жильцов новоприбывших предупреждаем! Мне срочно поручили вас проинформировать.

– О чём же? – осведомился Никитин-старший.

– Как вы знаете, у всех наших кораблей имеется слабое, но экранирование от космической радиации. От солнечного ультрафиолетового, рентгеновского и гамма-излучения. Когда загорается эта лампочка… – она указала на маленькую лампочку выше окна, – необходимо на всякий случай плотно закрыть окно шторой…

И девушка наглядно это продемонстрировала, дёрнув шнур. Объёмная парусиновая штора задёрнула наружное окно, закрытое перегородкой с внешней стороны.

– Во избежание попадания ионизирующего солнечного излучения в каюту. Для человека это смертельно опасно. На Земле радиация, достигающая её поверхности, в значительной степени теряет губительную мощность благодаря озоновому слою. Но в космосе человек сталкивается с угрозой облучения. Солнечные лучи – канцерогенны. Поэтому, когда лампочка загорится, у вас будет пять минут в запасе, чтобы проделать эту несложную операцию. Кроме того, если вы отсутствуете в каюте, на ваши мобильные придёт оповещение. В крайнем случае, если вы не успеваете отреагировать, окно автоматически закроется ставней, то есть перегородкой, но до этого доводить нежелательно.

– Почему? – поинтересовался Фёдор.

– Ну… – замялась девушка. – Нельзя быть застрахованным от форс-мажорных обстоятельств. Вдруг пульт управления откажет в самый важный момент. Такое бывает редко, это, скорее, исключение из правил. ЧП, понимаете? И ещё: ставня срабатывает автоматически в том случае, если окно в каюте разобьётся, это предотвратит утечку кислорода и стабилизирует давление. Тут нет оснований для вашего беспокойства, – объяснила сотрудница, но, видя, что не до конца успокоила Фёдора Никитина, добавила:

– В ближайшее время ваша каюта не будет попадать под солнечные лучи, поэтому можете не беспокоиться. С этой стороны корпус корабля не освещается солнцем. В случае декомпрессии кислородные баллоны находятся вот здесь, – она подошла к шкафу, открыла его и указала на комплект из двух баллонов с масками, лежавших на полке.

– Аптечка в шкафчике над умывальником…

– В ванной, – закончил за неё Рома. – Скажите, а учебной литературой где можно обзавестись?

– В магазинах или городской библиотеке.

– Угу, ясно, – отец с сыном переглянулись.

– Если нет вопросов, я пойду, – закончила «ликбез» девушка. И, замешкавшись на выходе, произнесла:

– Приятного времяпровождения на борту «Мурманска».

Рома вежливо улыбнулся и закрыл за ней дверь. Они с отцом стали обустраиваться. Разложили вещи, передвинули кое-что из мебели, исходя из своих предпочтений. Фёдор даже изъявил желание повесить какую-нибудь картину в гостиной.

Когда суета, связанная с размещением вновь прибывших улеглась, и корабль поплыл сквозь космическое пространство, пассажиры стали приспосабливаться к своей новой жизни. Календарь здесь ничем не отличался от земного и позволял вести всё тот же счёт времени, поддерживалась цикличность искусственной смены дня и ночи. Обитатели космического корабля подчинялись законам необходимости и следовали установленному здесь порядку как нигде и никогда. Даже те, кто не терпел ограничений, понимали, что иначе они обречены.

Отец и сын Никитины полностью влились в новое сообщество, ничем не отличаясь от других жителей «Мурманска».

– Смешались с толпой, – ехидно заметил Рома, намекая на образованность большей части населения корабля, на что отец посоветовал ему не быть высокомерным: поспешные выводы часто оборачиваются против говорящего.

И действительно, большая часть соседей оказались не так просты. Среди них были выдающиеся спортсмены, деятели культуры и искусства, бизнесмены и политики – то есть люди при деньгах. И такие никак не подпадали под категорию людей тёмных и недалёких. Остальные пассажиры были из числа обслуживающего персонала – ремонтники, кибертехники, инженеры, программисты, выигравшие конкурс и оказавшиеся на борту целыми семьями. Люди из сервисных служб работали на кораблях-фермах, в ресторанах, торговых комплексах, на общественном транспорте и т. д. В обществе довольно быстро обозначилось чёткое разделение на «сословия». Всё было, как на Земле.

Еда и вода были бесплатны и выдавались обитателям корабля по нормам. А всё остальное было платным. Так что Рома Никитин немного заблуждался, предположив, что торговля на корабле будет вестись натуральным обменом без денег. За информацию «вкус» на пищевые имитаторы, за кинофильмы, за музыку, скачиваемые из интернета, надо было платить всё теми же «стандартами» – общей валютой Объединённого Флота. За услуги, за новую одежду, за мебель, за электроприборы – за всё надо было платить.

Поэтому Фёдор Никитин перенёс свои наработки и инвестировал часть состояния в отрасль электроэнергетики. Он использовал свои знания и опыт, добавил пару ноу-хау и интегрировал собственную бизнес-стратегию в одну ликвидную компанию, представляющую интерес для рынка и в новых условиях. Это было общество с ограниченной ответственностью, которое занималось производством электроэнергии с использованием солнечных батарей. Фёдор Никитин внёс свою долю в уставный капитал компании и стал соучредителем.

* * *

29 июля прозвучало обращение Главного Координатора Яна Коробова:

– Эстерайская империя оккупировала и превратила несколько миров в колонии, установила над ними свой контроль, который на деле является тотальным порабощением, если рассмотреть условия торговой политики, навязанные этим мирам. Высшее руководство планеты, так называемая Гегемония Эстерау, – это межзвёздный агрессор, использующий бесчеловечные методы ведения войны. Тираническая империя имеет целью не устроить быстрый милосердный геноцид массированными ядерными ударами по нашей планете. Нет. Их террор не знает границ. Их цель – необратимое обезображивание облика мирной планеты и геноцид населения – целой цивилизации, гордо именуемой землянами. Объединённый Космический Флот Земли даёт официальную формулировку этого злодеяния: преступление против человечности с особой изощрённой жестокостью. Ответ на агрессию будет своевременным и подобающим случаю. Земляне теперь – пионеры межзвёздного путешествия в поисках нового дома и в борьбе против Эстерау. Эстерайская тирания ведёт завоевательную войну, мы – оборонительную. На нашей стороне – справедливость и потому… Мы победим! – с нажимом завершил свою речь Главный Координатор, и от этих последних слов у Ромы мурашки забегали по коже.

В тот же вечер на городской эспланаде для жителей космолёта «Мурманск» проводился «открытый разговор» о положении дел. Люди собрались в зелёном парке, где находился летний театр. Рома тоже пришёл послушать. Ему повезло найти свободный стул в рядах зрителей, потому что публика уже заполнила все места. Перед обсуждением снова прозвучала запись речи Координатора, и хоть на этот раз Рому проняло уже не так сильно, но послание всё равно внушало трепет.

Далее на сцене двое ведущих начали беседу. Один из них – пожилой мужчина в старомодном и слегка мятом костюме – производил впечатление человека въедливого и скептически настроенного. Второй же спикер являл собой полную противоположность первому. Этот мужчина был довольно молод, по-мужски красив и явно предпочитал современный стиль. Он был одет в деловой костюм, в котором угадывалась фигура культуриста, длинные волосы густыми волнами опускались на плечи. Дополняли образ очки в роговой оправе.

– Слова, прозвучавшие от Главного Координатора, – воистину мощные, – открыл диалог пожилой спикер. – На месте эстерайских агрессоров я бы засомневался, а правильно ли я сделал, что вообще бросил вызов столь неустрашимому народу с такой непоколебимой волей, настроенному не сдаваться. Наши оппоненты видят, что без боя мы не сдадимся и рабству предпочтём смерть.

– Не хочу сбивать ваш патриотичный воинственный настрой… – тактично и рассудительно начал было второй спикер, но первый, демонстрируя уверенность в себе, перебил собеседника:

– А вы и не сможете! – полушутя-полусерьёзно сказал он и подбоченился.

По залу прокатился одобрительный смешок. Красавец-спикер не смутился:

– Верный настрой, – тепло улыбнувшись, закончил он и продолжил: – Но давайте не забывать, что Эстерайская империя вытеснила нас из родного мира, как сделала это и с народом Мира-Спирали. Мы движемся в неизвестность, и нам только предстоит доказать свой потенциал в надвигающейся войне.

– Мир-Спираль мигрирует, Рэлос, Харадна, Аполлинария, Пикеринг, Нехла, Прогресс, Аспартан, Аква-Инфинит и Эхо-в-Ночи порабощены и не бросят вызов власти империи под страхом быть заражёнными боевым вирусом. Однако если угнетённые миры объединятся, незыблемость Эстерау пошатнётся.

Пожилой участник дебатов сменил позицию скептика на самоуверенного задаваку (впрочем, как показалось Роме, пропагандистски правильный ход), а молодой длинноволосый оппонент сохранял осторожную осмотрительность.

– Я бы согласился с вашими предположениями, носящими характер откровенно спекулятивный, но факты говорят сами за себя: все эти миры расположены слишком далеко друг от друга, что исключает создание какого-нибудь мало-мальски значимого союза. Только враждебная Империя способна охватить свои владения сверхсветовыми полётами. Да и, раз уж мы заговорили об этом, давайте, я озвучу военную мощь нашего противника.

Чувствовалось, что теперь уже элегантный красавец перехватил инициативу в дебатах, а пожилой спикер даже не пытался скрыть своё неудовольствие.

– Не будем прибегать к шкале Кардашёва, рассматривающей уровни развития цивилизаций в зависимости от потребления энергии – планетарной, звёздной и галактической. Давайте поговорим о технологическом уровне развития, оценка которого основана на дальности космических полётов как самого большого вызова для цивилизации. Обозначу технологические возможности Эстерау: сверхсветовые двигатели; энергетические (силовые) поля вместо механических воздушных шлюзов, как у нас; аэромобили, называемые магнитолётами, летающими по аэромагистрали на основе сверхпроводников; лазерное и плазменное оружие; летающие боевые скафандры; генератор гравитации; искусственный интеллект. Наши технологические возможности составляют лишь десять процентов от технологических возможностей врага. Даже искусственная гравитация на всех наших кораблях, благодаря которой мы сейчас не плаваем в воздухе, а крепко сидим на стульях, – это технология, позаимствованная у Эстерау. Их тяжёлые крейсеры поднимают энергетические щиты, и при полёте на сверхсветовой скорости газ и пыль не испаряют их. Ни одной царапины не остаётся на обшивке их кораблей.

– Вас послушать, так пора бы землянам просто сдаться, и всё тут. В первой фазе войны мы уступили – да, это так. Покинули свой дом. Но сдаваться не собираемся. Угроза Эстерайской империи, во главе которой стоит Первый Советник – Малюстель Куаранд, на данный момент всего лишь подвела человечество к скитаниям в космосе. Невысокая цена, как по мне, с учётом того, что мы живы. Более того, мы осуществили давнишнюю мечту человечества – освоение дальних пределов космоса. Мы покинули колыбель землян и устремились к звёздам. Враги помогли нам совершить дерзанье, предначертанное нашей цивилизации от самого начала её истории.

– Дерзанье – это, конечно, хорошо, – терпеливо согласился второй спикер, – но это самый дорогостоящий вызов, когда-либо брошенный человеческой цивилизации. Пока экономике Объединённого Флота предстоит только долго и трудно восстанавливаться, а с ограниченными ресурсами как бы нам не откатиться к временам бартерного рынка, на котором преимущество у того, кто заведует пищевым складом. Стоимость строительства кораблей, стоимость топливных запасов. Чёрт побери, да один многофункциональный космический скафандр сто́ит как два электромобиля. А реактивный ранец к скафандру сто́ит как весь этот скафандр! – он откашлялся. – Помимо прочего, запасы воды, еды, воздуха…

– Для этого планируется сопутствующее промышленное освоение астероидов – добыча воды изо льда, добыча минералов, металлов, – сообщил оппонент. – Вы же в курсе, что, кроме каменных астероидов, есть и металлические? Планируется по пути добывать лёд на астероиде Церера – каменном булыжнике, который, согласно исследованиям, состоит на двадцать процентов из воды.

– А стабильность систем жизнеобеспечения и генераторов гравитации, которые, к слову, разработали чужаки? – не сдавался молодой ведущий. – Допустим, мы прилетели на необитаемую планету, причем втайне, хотя как это осуществимо, хоть убей – не знаю! Кто гарантирует нам, что и этот новый дом не будет заражён вирусом?

– По причине того, что и новый дом может быть заражён вирусом, наша флотилия будет сохранять статус мигрирующей до окончательной победы в войне против Эстерау.

– До неопределённого срока, – уточнил молодой оппонент.

– Так и лететь нам неопределённо долго! – ядовито выдавил первый спикер. – Сами подумайте, до Проксимы b – 30 тысяч лет полёту. Эстерау – Межзвёздная цивилизация. В то время как Аква-Инфинит, Аполинария, Релос, Прогресс и Пикеринг – межпланетные. Земляне до массового отлёта – планетарная цивилизация. От 2122 года – межпланетная цивилизация. Разумеется, мы ответили на вызов могущественного врага! – подчеркнул он два последних слова. – Каждый из здесь присутствующих трезво рассматривает сложившуюся ситуацию, но давайте не поддаваться таким упадническим настроениям.

– Я принял этот тон для того, чтобы наглядно проиллюстрировать масштаб грядущего. Если крушения взлётных аппаратов при запуске и гибель нескольких сотен несостоявшихся пассажиров для вас недостаточная иллюстрация, то я приведу другой пример. Аполлинария – самый близкий к нам мир, у которого военная авиация, наземные военные технологии, корабли военно-космического флота экспроприированы. Если кто не понимает суть слова, поясню: принудительное отчуждение собственности. Боевая техника Вооружённых Сил Аполлинарии перешла во владение Первого Советника Малюстеля Куаранда, который, по существу, является императором.

– Земляне пришли к согласию звать наших врагов имперцами. Но сами они называют себя «Эстерайская Гармония»…

Они ещё много чего говорили, но Роме больше всего в память врезались слова об авариях взлётных аппаратов, не сумевших успешно оторваться от Земли или приземлиться в своих кораблях-городах. В общей сложности около 80 тысяч кораблей покидали Землю, и сотни несчастливых семей так и не добрались до Объединённого Флота, а трагически погибли. Об этом сообщалось в новостях. Со всё более тяжёлым сердцем Рома начинал осознавать масштаб катастрофы и жестокость новоявленного врага.

* * *

Начиная уже с конца июля, Рома принялся за учёбу и физподготовку. Он обзавелся нужными учебниками, возобновил посещение спортзала и бассейна и жил теперь в нешуточном режиме. Про себя он решил держаться в строгих рамках дисциплины, чтобы и морально подготовиться к военной академии. К 16 августа он был более-менее уверен в своих силах. Это был день первых вступительных экзаменов – по психологии, обществознанию и истории Эстерау.

– Доброе утро! – поприветствовал отец Рому.

Парень сидел за столом с отсутствующим взглядом и ковырял ложкой свою порцию каши.

– Привет, – поздоровался сын.

– А, кусок в горло не лезет, да? Всё выучил? – поинтересовался Фёдор.

– Вроде. Правда, не все даты запомнил, – вяло прокомментировал Рома.

– Это ничего, на экзамене у тебя наступит просветление. У меня всегда такое бывало! – бодро заверил отец.

– Хотелось бы, – понадеялся Рома.

Фёдор взял порцию положенной ему белковой каши и сел за стол.

– Сколько тебя не будет? – спросил отец.

Рома взглянул на него и ответил:

– Ну, целый день.

– Вас там покормят?

– Да. Мы полетим на маршрутном транспорте, будем подбирать абитуриентов с жилищных кораблей. А когда сбор закончится, долетим до Академии, и там уже будем сдавать экзамены, – пояснил сын.

Рома заставил себя доесть противную кашу и отправился в свою комнату. Там он разложил по карманам брюк необходимые принадлежности: мобильный телефон, паспорт, ручку, несколько сотен «стандартов», платок и пару пищевых имитаторов. Убедившись, что ничего не забыл, направился к выходу из каюты.

– Рома, – окликнул его отец.

– Да, пап? – остановился он.

– Ты всё взял?

– Да.

– Паспорт, ручку, телефон?

– Угу, ничего вроде не забыл, и имитаторов пару штук прихватил, чтобы не было скучно, – доложил сын.

– Да? Ну, удачи тебе. Давай, сынок, ты сдашь! – отец пожал Роме руку, и тот вышел.

Пока Рома приближался к лифту, заметил, что в коридоре как-то безлюдно. Следует отметить, что за время пребывания в космосе Рома и Фёдор завели знакомства с соседскими семьями. Происходило это обычно, как и на Земле, за исключением одного случая. Когда семейство Аминевых пришло знакомиться с Никитиными, они в знак дружбы подарили не имитаторы в качестве угощения, а настоящий яблочный пирог, который оказался очень вкусным. Никитины, в свою очередь, пригласили Аминевых в кино, и те охотно согласились. Рома часто ловил себя на мысли, что ему нравится такой новый образ жизни, он как-то соответствовал его душевному состоянию.

Пищевыми имитаторами были магнитные чипы размером с ноготь мизинца – они воздействовали на вкусовые рецепторы в ротовой полости и посылали в центр наслаждения головного мозга пользователя заданные вкусовые импульсы. Варианты вкусов предлагалась самые разные. Единственным и существенным недостатком имитаторов было то, что их нельзя было прожевать и проглотить. А это, как известно, львиная доля наслаждения при употреблении пищи. И потому настоящая еда оставалась привлекательной альтернативой, и на корабле на неё сохранялся устойчивый спрос.

Проехав на лифте до нижней палубы, Рома заторопился по хорошо освещённому переходному коридору в доки. По дороге он встретил только двух бортпроводниц, одна из которых инструктировала Рому и Фёдора, когда те только взошли на борт «Мурманска». Парень поздоровался с ней, она в ответ подмигнула.

Добравшись до места назначения, Рома стал искать глазами нужный челнок, но тот пока не прибыл. Тогда парень присел на скамейку и стал тщательно изучать взлётно-посадочную площадку причальной палубы, то и дело посматривая на переборку шлюза. Почти все посадочные площадки палубы были заняты маршрутными челноками. В некоторые из шаттлов загружались гражданские, а работники делали последние приготовления к отлёту – проверяли работоспособность систем и двигателей, занимались погрузкой на автокарах… Пока проводилась перекличка пассажиров, маленькая девочка тянула за подол платья маму и звонко кричала:

– Мам, мам, мам, я хочу пирожное, я хочу пирожное!

– Нет, а то собьёшь аппетит. Вот поедим у дедушки с бабушкой, тогда получишь! – ответила строгая мать.

– Но я хочу сейчас! – требовала девчушка.

– Тогда обещай съесть всю кашу у деда с бабушкой!

– Ладно, обещаю, – ответила она.

Женщина полезла в сумку и, к удивлению Ромы, достала оттуда настоящее пирожное. Дело в том, что Рома, Фёдор и остальные граждане Объединённого Флота ознакомились с расценками на настоящую пищу, и, что в принципе было объявлено и заранее известно, цены оказались просто запредельными. Вполне понятная дороговизна, делавшая желанную альтернативу питательным пайкам практически недоступной. Поэтому Рома подмигнул девчушке, лопающей свой десерт, а та улыбнулась ему в ответ. Похоже, поедание пирожного доставляло ей немалое удовольствие.

Вдруг Рома увидел транспортник, прошедший через отъехавшую шлюзовую перегородку и заходивший на посадку. Это был маршрутный челнок, который чаще всего использовали при пассажирских перевозках. Класс модели этого самого ходового транспортника назывался «Пиро́га», а на сленге он был бесцеремонно понижен в звании до простого «пирожка». И на глазах Ромы такой «пирожок» сейчас совершал посадку на палубе «Мурманска».

Челнок, по-английски называвшийся шаттлом и напоминавший микроавтобус с острым носом, приземлился, дверь отъехала, и услужливый пандус пристал к площадке.

Рома встал со скамьи и, пройдя входные отсеки, приблизился к космолёту. На входе появилась бортпроводница и оглядела порт. Рома подошёл к трапу и обратился к девушке:

– Это рейс до Академии Королёва?

– Да. Ваше имя и паспорт, пожалуйста.

– Рома Никитин, – представился он, вытащил и протянул ей паспорт.

Девушка поставила отметку в списке, вернула ему паспорт и пригласила на борт. Рома поднялся и зашёл в салон, проводница за ним. Дверь затворилась. Он обернулся к сопровождающей и спросил:

– А с «Мурманска» только я, да?

– Да, прошу вас, займите место, – и девушка удалилась в кабину пилота.

Парень оглядел салон. Здесь было много молодых людей – как парней, так и девушек. Некоторые общались, кто-то смотрел в обзорные окна. Увидев любознательного и одновременно немного скованного парня, разглядывающего потолок, Рома подошёл и сел рядом с ним. Рома сказал бы, что у этого парня был вид светлого беззлобного человека, миролюбиво настроенного по отношению к окружающим. Сразу бросалось в глаза, что молодой человек ухоженный и аккуратный, его тёмно-пепельные волосы были подстрижены почти под ноль.

Напротив них сидели парень с девушкой, которые посмотрели на Рому, а он, в свою очередь, глянул на них. Парень не привлёк его внимания, а вот девушка – напротив. Она была естественно-смуглой, черноволосой, темноглазой, спортивно сложенной – это было видно, даже когда незнакомка сидела. Её лицо выражало сдержанный интерес, но что-то едва уловимое во взгляде говорило, что она открыта навстречу приключениям. Похоже, ей было суждено посещать экзотические планеты, укрощать диковинных хищников или пускаться в любовные авантюры.

Парень рядом с Ромой снял с глаз линзы, положил их в специальный футляр и надел очки.

В этот момент пилот объявил через коммуникатор:

– Пассажирам проверить готовность к взлёту. Следующая остановка – жилищный корабль «Львов», – и интерком выключился.

Воздух вышел, давление упало, взлётно-посадочная площадка объединилась с космическим пространством, где царил вакуум. Послышалось гудение, затем рёв двигателя. Корабль оторвался от площадки и плавно полетел к перегородке шлюза. Челнок покинул причальную палубу «Мурманска» и понёсся к следующему пункту назначения.

– «Львов». Это Украина, верно? – неожиданно спросил парень.

Рома, разглядывавший чёрное пространство за окном, перевёл свой взгляд на рядом сидящего соседа и ответил:

– Я полагаю, да.

– Интересно, сколько от их страны полетело кораблей?

– Не знаю, – насупился Рома. – У России – около восьми тысяч гражданских кораблей. А ты из какого города? – спросил Рома.

– Я из Геленджика. А родился в Ереване. Меня зовут Армавир. Армавир Минасян, – и Армавир протянул руку.

Рома пожал её и тоже представился:

– Рома Никитин.

Армавир был в очках, и Рому осенило, о чём может пойти их разговор.

– Разве проблемы со зрением не являются препятствием к прохождению службы?

На самом деле этот вопрос действительно заинтересовал его. Армавир поправил очки и рассказал:

– Подавая документы в Военную Академию Королёва, я указал в графе о здоровье проблемы со зрением и что вынужден носить очки. Меня всё же приняли, – пожал плечами Армавир и добавил, – наверное, землянам сейчас не до жиру.

Рома и Армавир продолжили беседу. Выяснилось, что Армавир тоже выбрал специализацию «Стратегическая разведка». Рома обрадовался, потому что, на первый взгляд, Армавир был вроде ничего. По крайней мере, неплохой собеседник. В какой-то момент полёта они заговорили о судьбе, уготованной землянам.

– Мне представляется, наше будущее у звезды гипергиганта – Бетельгейзе или VY Большого Пса, – сказал Рома и, к своему неудовольствию, осознал, как по-детски это прозвучало.

– До них очень далеко лететь, – ответил Армавир.

– Ну, тогда Проксима Центавра, – предложил Рома.

– Знаешь, мне кажется, и этот вариант отпадает, – уклончиво сказал Армавир.

– Почему?

– Это самое очевидное направление. А мы не должны делать то, что от нас ожидают эстерайцы.

– И куда тогда? – поинтересовался Рома.

– Не знаю, – задумчиво проговорил Армавир, – Эпсилон Эридана? Звезда Барнарда?..

– Надо успеть выбрать, – сказал Рома и авторитетно усмехнулся.

– Успеем, я думаю, – предположил Армавир. – За пределы Солнечной системы мы вылетим только через несколько лет. Кстати, ты знал, что в позапрошлом веке астрономы зарегистрировали мощную вспышку на Проксиме Центавра, длившуюся чуть более минуты? Проксима b, к которой мы стремимся, должна была получить огромную дозу радиации, поэтому, если на планете существовала биосфера, это было для неё катастрофическим событием. Подобные вспышки могли лишить планету атмосферы или океана и сделать её поверхность абсолютно безжизненной.

– За 30 тысяч лет там все образуется, – сухо ответил Рома.

Минут через двадцать маршрутный шаттл приземлился в порту «Львова». А через несколько минут после приземления на борт взошли парень с девушкой. Девушка уселась на ближнее место. А юноша, оглядевшись, решил сесть рядом с Ромой и Армавиром и направился к ним.

У этого молодого человека было мужественное лицо, на котором можно было заметить нечто печальное, будто его мучило что-то, пережитое в прошлом. Коротко остриженные русые волосы, поднятые острым клинышком надо лбом, мускулистые руки, серьёзный вдумчивый взгляд – всё указывало на то, что это практически сформировавшийся мужчина. Усевшись, он оглядел своих соседей. А Армавир сразу спросил его:

– Привет, скажи, а сколько от Украины летит кораблей?

– Не знаю, – смутившись, произнёс парень. – Кажется, около трёх тысяч.

– Просто мы тут дискутировали по поводу Флота… Меня, кстати, Армавир зовут. Армавир Минасян, – он протянул руку и пожал протянутую в ответ руку парня.

А затем, представившись, то же самое сделал и Рома:

– Рома Никитин. Рад встрече.

– Тамар Науменко.

– Приятно познакомиться, – сказал Армавир, а Тамар, вместо того, чтобы обменяться любезностями, достал сигарету и закурил.

Рому это немного задело, и он обратился к Тамару:

– А тебе что, неприятно познакомиться?

Тамар медленно перевёл взгляд на Рому и ответил:

– Я вас не знаю.

Рома удивился такой холодности и невоспитанности, и его первое впечатление, будто у него есть что-то общее с этим парнем, показалось теперь ошибочным.

– А в Украине, наверное, есть живописные места? – спросил Армавир, чтобы заполнить повисшую неловкую паузу.

– Какая разница, всё равно это всё исчезнет, – безразличным тоном сказал Тамар и отвернулся.

Пилот через динамик объявил о следующей остановке «Сочи» № 1, и пассажирский транспорт, покинув украинский «Львов», полетел к российскому «Сочи».

– Самая лучшая планета по параметрам схожести с Землёй – Trappist-1 e, – сказал через некоторое время Армавир Роме, возвращаясь к прерванному разговору. – Но она находится в сорока световых годах от нас.

– Не долететь, – тоном эксперта мрачно заявил Тамар.

Никто не приглашал его присоединиться к разговору, он сам это сделал, и Рома, хоть и понимая, что его ответ будет наивным, всё же сказал:

– Как знать.

– Даже при близких к свету скоростях для полётов в рамках галактики потребуются тысячи и десятки тысяч лет. И сорок световых лет – это как раз примерно столько, – произнёс Тамар. – К тому же, никто не отменял такого понятия как конфликт поколений. Через десять или двадцать поколений найдётся молодняк, который просто не поймёт, куда он летит и зачем. По какому праву их скрепили такими долгосрочными обязательствами, и они должны всю жизнь провести на корабле.

– Но, проведя всю жизнь на корабле, они не будут знать другой жизни, – осторожно предположил Армавир.

– Ну, хорошо, – встряхнулся Тамар и от своей прежней ленивой отрешённости перешёл в наступление со скепсисом и легкой агрессией. – А как насчет изнашиваемости кораблей? Неизвестно, сможет ли космический корабль функционировать такой продолжительный срок. Газопылевые скопления будут повреждать фюзеляж. Ремонт с такими темпами нужно будет проводить уже через год путешествия! Причем в космосе! Это нешуточные дела.

На это Рома ему прохладно ответил:

– Есть ремонтные боты с минимальным интеллектом, двигающиеся по корпусу корабля на магнитной гусеничной ленте.

– Умилительные крошки шуруповёрты и стеклорезы? – слегка насмешливо уточнил Тамар. – Очаровательные малявки-роботы это, конечно, здорово, но они помогут с локальными повреждениями. А как насчёт повреждений от крупных обломков? Волшебной способности саморемонта у наших кораблей нет.

– Что-то мне подсказывает, что не тебе этим заниматься. Так что не напрягайся раньше времени, – презрительно ответил Рома.

Они сверлили друг друга глазами.

– Корабельная способность саморемонта есть только у межзвёздной цивилизации, такой как Эстерау, – попытался разбить яростный зрительный контакт Армавир, всё же заняв сторону Ромы.

Взгляды парней расцепились, и молодые люди сделали вид, будто вся их перепалка была не чем иным, как будничным разговором о погоде. Но так же, как и то, что в космосе погоды нет, так и воцарившаяся доброжелательность была, очевидно, натянутой.

– Да и энергетических щитов, как у Эстерау, у нас нет, – нарочито равнодушно сказал Тамар.

– Боты – тоже своего рода саморемонт корабля, – ровно и бесстрастно проговорил Рома, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.

Тамар безучастно рассматривал потолок и, похоже, решил не реагировать на выпад.

– А ты знал, что половину пути составляет разгон, а вторую половину должно составлять торможение – такое же, равнозначное. По правилам, – насупился Армавир и поправил очки, когда увидел не особенно располагающую реакцию Ромы на этот факт.