Текст книги "Санкт-Петербургский бал-маскарад [Драматическая поэма]"

Автор книги: Петр Киле

 
              ДАНТЕ
        ( смиренно склоняя голову)
Как сладко я бывал влюблен в мечтах!
Как горько я любил тебя всю юность!
 

 
           БЕАТРИЧЕ
         ( сурово, с упреком)
Я знала помыслы твои о славе,
Что ставил ты превыше и любви,
И уз семейных, гордый, как из князей,
Из высшей знати, сам почти плебей.
 

 
             ДАНТЕ
     ( вскидывая голову)
Достоинством я человека горд!
И упованиями дум высоких,
Что я свершу для родины и славы.
А как же быть? Безвестным умереть,
Так это все равно, как не родиться!
Не жить, не быть влюбленным в Беатриче!
 

 
           БЕАТРИЧЕ
Ты слезы лил, не радовался жизни.
Писал сонеты выдуманной даме,
Чтобы скрывать свою любовь ко мне.
 

 
              ДАНТЕ
Любовь, как стыд, мучительна до слез.
Любовь к замужней – это, как несчастье,
Греха ты жаждешь, не любви высокой.
 

 
           БЕАТРИЧЕ
Но ты женился, счастлив был, наверно.
 

 
              ДАНТЕ
Как ты в замужестве, светилась счастьем,
Сама в себе любовь и красота,
Чтобы до времени сойти в могилу.
 

 
           БЕАТРИЧЕ
Да, счастлива сама я по себе
Росла, как в детстве, в юности своей;
В замужестве не изменилась я,
Превозмогая беды и несчастья,
Встречая восхищенье у людей,
У юношей, у женщин, у старушек,
Лишь ты с тоскою изнывал по мне,
Стыдясь своей возвышенной любви,
Пока душа моя не вознеслась
Вослед за нею, до Земного Рая.
 

 
              ДАНТЕ
Нет, я последовал на зов твой свыше
Свершить благое дело для людей,
Свершить поэта подвиг во спасенье
Заблудших душ и новых поколений.
 

 
             БЕАТРИЧЕ
Росла я девушкой простой, как все
Из флорентиек, милых и пригожих,
И вышла замуж, сговорена с детства,
Как ты женился тоже; жизнь была
Недолгой; рано умерла, на счастье!
 

 
              ДАНТЕ
Нет, нет, на горе всех и на мое!
 

 
             БЕАТРИЧЕ
Оплакав смерть возлюбленной, поэт
Возрос душой, объемля мирозданье
До высших сфер, куда вознес и образ,
Запавший в сердце в детстве, как любовь,
Что есть стремленье к высшей красоте.
 

 
              ДАНТЕ
И в мире воссияла красота?!
 

Воронья гора где-то между Царским Селом и Петергофом, вся в огнях от костров и факелов, хорошо просматривается с Камероновой галереи, где проступает Хор женщин.

 
         ХОР ЖЕНЩИН
Смотрите! Что там происходит? Где?
На склонах гор у озера с огнями
И звезд высоких и на самом дне,
И факелов, несущихся в полете
С телами женскими в лохмотьях гроба
И юности во цвете красоты
В прекрасных платьях Сандро Боттичелли.
 

 
               ЭЛИС
Восставшие из мертвых и живые
Уносятся на бал у Сатаны?
 

 
           ДИОТИМА
То вакханалия, что здесь прозвали
Шабашем ведьм, а суть одна и та же.
 

 
              ДЖУЛИЯ
              ( со смехом)
Бесстыдство и разврат?
 

 
            ДИОТИМА
                                           Так утверждают.
Но это ж празднество в честь бога Вакха,
С его весенним воскрешеньем вновь,
Что в радость всем, как счастье и любовь.
 

 
              ДЖУЛИЯ
Шабашем ведьм считают, как в несчастье,
Веселье непристойно и безумье.
 

 
           ХОР ЖЕНЩИН
Там Люцифер пронесся метеором
И видит восхождение на гору
Вакханок или ведьм, как церковь судит,
Сжигая на кострах несчастных женщин,
Вниманьем обделенных и любовью,
Иль верениц певичек и флейтисток,
Гетер и куртизанок, жриц Венеры,
Отлученных от церкви, как и ведьмы.
 
 
Здесь празднество отверженных девиц,
Прославленных во времени красавиц,
Пожалуй, правда, бал у Сатаны.
 
 
Но он не властелин, всего лишь дьявол,
Телесных радостей и мук маньяк,
Ночной козел, метаморфоза Вакха,
Диониса игра, как в старину,
Но Ариман, прислуживая церкви,
Им овладел и правит балом Сатаны
Себе в усладу, с правом первой ночи.
 
 
На празднестве гетер и куртизанок
Невинность с красотой в большой цене,
И мотыльки летят на огонек...
 
 
Ночной козел воссел под балдахином
На троне золотом среди красавиц,
Нагих, в движеньях напоказ прелестных
Или нескромных, с красотой очей
От страха и волненья неземной.
 
 
Все видел Люцифер, любуясь сам,
Глаза вперяя в девушек чудесных,
Но где? В лесах, как в глубине веков,
Со всею вереницей всех рождений
И всех смертей... И миг явленья в мире
На празднестве ночном у Сатаны,
Как в клубах собирается элита,
Жизнь прожигая ночи напролет
В сияньи драгоценностей тщеславья,
Взамен любви и счастья увлекаясь
Игрою в сексуальность напоказ.
 

 
          НОЧНОЙ КОЗЕЛ
Кто это здесь весь светел?
 

Ночной козел привстал, галантность проявляя в козьей шкуре в кругу красавиц обнаженных.

 
                                             Боже мой!
Кого я вижу? Люцифер явился
На бал у Сатаны! Какая честь!
Здесь не хватает ангелов... А, впрочем,
Здесь столько ангельских созданий видишь
В невинной женственности красоты!
Прекраснейшую уступить готовый,
Я предлагаю мир и ночь блаженства.
 

 
            ЛЮЦИФЕР
Диониса Ночным козлом прозвали,
Вакханок ведьмами... Кто чинит суд?
 

 
         НОЧНОЙ КОЗЕЛ
Известно, кто, сам Бог. Я властелин
Над тварью, жаждущей любви и счастья.
 

 
            ЛЮЦИФЕР
Да, знаю я тебя. Ты Ариман!
Ты властелин в Аду, здесь жизнь цветет,
С мечтою о любви, помимо брака,
Что превратили в сделку торгаши,
И церковь освящает непотребство.
Все извратили, а винят меня,
С прозваньем Сатаны, к тебе приставшем,
И Князем тьмы гордишься до восторга,
И мало все: Ночным козлом предстал.
 

 
           НОЧНОЙ КОЗЕЛ
А что тебе? Гоним и оклеветан,
Что сделал ты для примиренья с Богом?
 

 
             ЛЮЦИФЕР
Не с Богом я в вражде, а с темной силой,
Из тьмы вселенской исходящей вновь,
Из Хаоса, когда Любовь под спудом,
Как жизнь сама и красота природы,
Эдем земной за юдоль скорби принят,
И войнам нет конца, с чумой в придачу.
 

 
           НОЧНОЙ КОЗЕЛ
Да, юдоль скорби. Суета сует.
А войны – то за веру. И холера!
Дорога многолюдна – это в Ад!
 

 
             ЛЮЦИФЕР
Земля не юдоль скорби, а Эдем,
Цветущий сад... Но человек возжаждал
Не красоты, не веры, а богатства,
И миром правит Золотой телец.
 

 
          НОЧНОЙ КОЗЕЛ
Пожалуй, так. А что? Я не в накладе.
Отложим диспут до другого раза.
А нынче празднество. Прими участье,
О, сделай милость, друг мой Люцифер!
 

 
            ЛЮЦИФЕР
Приму, когда Дионисом предстанешь.
 

 
         НОЧНОЙ КОЗЕЛ
Нет, богом я языческим не буду.
 

 
            ЛЮЦИФЕР
Не будешь, иль не можешь? Рад помочь.
 

 
            ХОР ЖЕНЩИН
Тут Люцифер весь засветился светом
И в миг вознесся, посылая стрелы,
Лучи, пронзившие Козла  до криков
Истошных и конвульсий, до безумья.
 
 
И вдруг предстал Дионисом в венке
Из винограда, тирс плющом увит,
И мир преобразился, как весною,
И на заре вечерней, с тишиной,
Когда все звуки слышны далеко,
И пенье птиц, и флейты, и тимпанов.
 
 
Дионис с удивленьем озирался
И вдруг вскричал: «Танцуйте! Эвое!»
И в пляске женщин нагота исчезла,
Как при купанье в море, место свято,
И нет греха и вожделенья тоже,
Лишь радость светлая, как по весне,
Природа оживает к новой жизни
И человек с рожденьем в красоте.
 
 
И боги Греции явились в небе.
Воскресли боги? Чудо из чудес!
 

 
         ХОР ЖЕНЩИН
      ( на первой площадке лестницы Камероновой галереи)
Как! Боги Греции явились вновь?
И это в мире христианском, с Богом
Единым, пусть в трех лицах, как считают?
 

 
           ЛЮЦИФЕР
Явились, как в Элладе, в изваяньях
Из мрамора и бронзы, вновь отрытых
В подвалах-гротах, будто из могил,
Из кладбищ древних, позабытых кстати,
Порушенных лишь временем, как в бурю,
Засыпанных песками и листвой.
И жизнь далекая предстала снова
Во красоте мужских и женских тел,
Застывших, как во сне, но полных жизни,
Иль мощи, или прелести нагой,
Что женственность стыдливая не кажет,
А прячет боязливо, как уродство,
Бежит даров Эрота, как насилья,
И проклят бог любви, как Сатана.
    ( Взлетает и провисает в воздухе.)
Нет, с этим непотребством мы покончим,
С завесой лжи и клеветы на женщин.
 

 
           ХОР ЖЕНЩИН
Ах, Люцифер весь просиял, как юность!
Он снова юн, весь светел и влюблен,
Унесся ввысь, в заоблачные дали.
В руках-то лук со стрелами Амура!
Ах, что затеял он, представ Эротом?
 

 
              ДИОТИМА
Явился он к царевне, что прослыла
По красоте самой Венерой, – диво!
Явился наказать как самозванку,
По приказанью матери своей...
Влюбился сам в несчастную Психею,
Преследуемую самой богиней,
И сам Эрот в изгнанничестве пробыл
Столетия, чтоб ныне вновь явиться!
Затеял празднество он в честь Психеи,
Я думаю, в честь красоты земной.
 

 
           ХОР ЖЕНЩИН
Он, пролетая над холмами Арно,
Флоренцией внизу залюбовался,
В Садах Медичи ночь провел в беседке,
Следя за юношей с резцом в работе,
При свете фонаря на голове,
Над барельефом о борьбе кентавров.
 
 
Мы вслед за ним уносимся в полете,
Как стая журавлей вокруг Земли
В ее веках и с временами года...
Дворец пред нами – весь он освещен
Для празднества чудесного, как сон.
 

Виды Павловского парка. Все замечают Рафаэля в окружении его учеников и молодой женщины.

 
         ХОР ДЕВУШЕК
    ( из публики, обмениваются отдельными репликами)
Послушайте, так это Рафаэль
В сопровождении учеников!
Он вышел на прогулку, прост и весел,
А держится, как князь со свитой слуг.
С ним девушка, знакомое лицо…
Она с ним запросто ведет себя,
Почти что как с учениками вольно.
Модель художника из куртизанок!
Да, это булочница Маргарита,
Известна по прозванью Форнарина!
Возлюбленная Рафаэля Санти!
Она спала с его учениками,
Служа и им моделью обнаженной,
Столь ненасытная и с Рафаэлем,
Что бедного замучила до смерти,
Что он в ее объятиях вознесся
До райских кущ и дух свой испустил.
 

 
          ФОРНАРИНА
         ( с возмущением)
О Рафаэль! Ты слышишь этот вздор?
В объятьях куртизанки ты скончался,
Как старый волокита, обессилев?
 

 
            РАФАЭЛЬ
     ( рассмеявшись беззаботно)
Да, это вздор! Клевещет немощь, зависть.
 

 
         ФОРНАРИНА
К тебе ведь не пристанет клевета.
Ты чист и светел благородством нрава
И красотой искусства своего.
Меня ж унизить все горазды, знаешь,
Ничтожество свое возвысить тщась.
 

 
            РАФАЭЛЬ
Возлюбленной моей или моделью
Ты разве быть не рада?
 

 
          ФОРНАРИНА
                                           Очень рада!
Я счастлива до головокруженья!
Ученики все влюблены в меня,
И всем нам весело. Один в работе
Ты до изнеможенья, Рафаэль!
 

 
            РАФАЭЛЬ
Из женщин ни одна не обладает
Достойной благодати красотой.
Идея совершенства – как достичь?
Работой только. Форнарина – образ,
Далекий от идеи совершенства.
Вот улыбнулось счастье и «Velata»!
 

 
          ФОРНАРИНА
Красива и достойна восхищенья,
Нет слов. Но это же, мы знаем, я!
 

 
           РАФАЭЛЬ
         ( со смехом)
«Сикстинская мадонна» – тоже ты?
 

 
         ФОРНАРИНА
А разве не похожа? Только мы
С тобою познакомились потом,
Поскольку ты узнал во мне идею
Чистейшей женской красоты от Бога.
 

 
           РАФАЭЛЬ
        ( смеется с восхищением)
О, Форнарина! Ты всего набралась,
Чтобы прослыть отныне куртизанкой!
 

 
           УЧЕНИКИ
Возлюбленной модели Рафаэля
Всеобщая признательность от нас,
Кого участием не обошло
Созданье и от Бога, и от Чёрта,
С прозванием по праву Форнарина!
 

Все быстро удаляются, и публика, словно очнувшись от наважденья, весело оглядывается вокруг, замечая, как впервые, всю незатейливую красоту природы и строений Павловского парка.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Царское Село. На Камероновой галерее, возвышающейся над местностью, боги Греции расхаживают. Немногочисленная публика с удивлением и весело разглядывает их.

 
          МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
Там боги Греции!
 

 
               ДЕВУШКА
                           И в самом деле.
Поверить невозможно, все же веришь.
 

 
             МУЖЧИНА
То статуи.
 

 
          МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
                   Живые! С вышины
Взирают вниз и речь ведут о чем-то,
Высокие, исполнены величья.
Что если настоящие?
 

 
              МУЖЧИНА
                                      Откуда?
Да это было бы такое чудо,
Что нам бы, смертным, ух, несдобровать.
 

 
              ДЕВУШКА
Сойдя на землю, нас бы не чуждались.
 

 
         МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК
Богини и прекрасны, и прелестны,
Совсем, как женщины земные, милы;
Как ты прекрасна, но не так свободна;
Вся прелесть женщин в них заключена.
 

Над водами прудов, притихших к вечеру, разносятся звуки флейты, звон гитары. На площади у широкой лестницы Камероновой галереи является вереница харит, граций и муз, сопровождающих белую, из слоновой кости коляску с золотыми полосами каркаса, рессор и колес, запряженную русской тройкой в сбруях из серебра и меди. В коляске юноша и девушка неописуемой красоты и прелести.

 
             ГЕРОЛЬД
  ( со ступеней лестницы)
Психея и Эрот! Что происходит,
Я думаю, всем ясно. Все же я
Обязан, призванный к тому, сказать:
Да, Золотая свадьба здесь сейчас
Эрота и Психеи!
 

 
         ГОЛОСА ИЗ ПУБЛИКИ
                               Ну, конечно,
Уж сразу золотая? Странно! Если
Еще совсем жених с невестой юны?
 

 
             ГЕРОЛЬД
Они всегда такие, вечно юны.
Но есть и объясненье, отчего
Выходит свадьба золотая все же.
Известно, бракосочетание
Эрота и Психеи началось
С обряда погребального, поскольку
Невнятно вещих слово, как нарочно…
 

 
            АПОЛЛОН
             ( сверху)
Герольд, не завирайся, как оракул.
Не превращай сей праздник в балаган,
Такой ведь свадьбы на земле и в небе
Еще не видели, такой чудесной,
Так по определенью золотой!
 

 
             ГЕРОЛЬД
О, Феб, ты прав! Хотел же я сказать,
Эрот с Психеей обвенчались тайно,
Известно, из-за гнева Афродиты...
 

 
           АФРОДИТА
             ( сверху)
Герольд, не завирайся! Я сама
Дивлюсь, как я поссорилась с Эротом?
Как я могла Психею невзлюбить,
Душа – ведь сущность Эроса и мира.
Идите, поднимайтесь выше! Боги
Зовут вас в олимпийскую семью!
 

Леонард и Эста, одетые по моде начала XIX века, словно бы по рисункам блистательного Кипренского, в сопровождении харит и муз вступают на лестницу, ведущую на Олимп.

 
             ГЕРОЛЬД
Был долог путь Эрота и Психеи
К признанию и к славе. Ныне мы
И боги празднуют триумф влюбленных
В их восхожденье к высшей красоте!
 

Эрот и Психея вступают на верхнюю площадку, где их окружают, всячески привечая, боги, и публика рукоплещет им.

 
               ХОР МУЗ
Молодожены счастливы до слез,
Шипами уколовшись алых роз,
Но не в чаду любовного раденья,
     А в муках нового рожденья.
 

Юная девушка, вся сияющая светом, что кажется даже нереальной, проступает в кругу харит и граций, сопровождающих Эрота и Психею.

 
               ХАРИТЫ
Все бедствия сумевши превозмочь,
      Психея родила уж дочь.
 

 
     ГОЛОСА ИЗ ПУБЛИКИ
      Ее прозвали Вожделенье,
           На удивленье!
      – Пожалуй, это гадко.
      – Нет, это в век упадка,
      Чтоб пошутить позлей
      Придумал Апулей.
 

 
           ХОР МУЗ
Богиня новая, как утра свет;
     Ее пленительнее нет.
Эрота и Психеи упованье,
     Поэзия – ее прозванье.
 

        Хариты и грации танцуют вокруг юной девушки.

Девушка, вся в блеске света, обводит взором вокруг, и тут у ее подножия проступают фигуры, узнаваемые публикой.

 
    МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА
Послушайте! Так это маскарад,
Иль волшебство?
 

 
             МУЖЧИНА
                                Скорее синема.
 

 
      МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА
А звук и цвет?
 

 
             МУЖЧИНА
                            Да, чудеса науки!
 

 
              ГЕРОЛЬД
Воссели боги выше. В поднебесье.
 

 
        МАСТИТЫЙ ПОЭТ
На Галерее лица, как родные,
Знакомые нам с детства. То поэты
Собрались у подножия богини
Новорожденной, вместе вечно юной.
 

 
         МОЛОДОЙ ПОЭТ
Державин, величавый патриарх,
И целая плеяда звезд ярчайших,
Каких не сыщешь более нигде
В подлунном мире на восток и запад.
 

 
        МАСТИТЫЙ ПОЭТ
Не надо и имен здесь называть.
Но как и не назвать, когда их видишь,
Живых, столь величавых и простых,
Ум излучающих в сиянье света
Богини вечно юной? Имена
Срываются, к отраде нашей, с уст,
Со строфами, влекущими поныне,
Как первые признания любви
И деве юной, и к отчизне милой,
И всем богам, коль свет сияет в них.
 

 
          МОЛОДОЙ ПОЭТ
О Лермонтов! О Пушкин! О Жуковский!
Кому кто ближе в возрасте каком.
О Батюшков! О Фет! О Блок! О Тютчев!
О лирика любви, добра и света -
Залог бессмертия и красоты.
 

Теперь и поэты вслед за новорожденной богиней переходят в поднебесье и исчезают в сиянии небес. Эрот и Психея сбегают вниз, усаживаются в карету, и представление превращается в веселое карнавальное шествие по аллее вокруг озера.

 
             ПСИХЕЯ
Послушай! Мы в России не впервые.
Мне все знакомо здесь, как с детских лет.
 

 
               ЭРОТ
И мне. Но помню, как в России я
Впервые пробудился, как со сна,
На маскараде в честь античной гостьи,
В честь Венус, говорили и смеялись,
В честь женщины нагой на пьедестале.
 

 
             ПСИХЕЯ
А я была там, странствуя по свету,
Преследуема Афродитой злой,
Покинута Эротом, в поисках
Неведомо чего?
 

 
                ЭРОТ
                             Была, наверно!
На празднестве в честь Венус было много
Прекрасных женщин, юных уж совсем,
Одетых по парижской моде чудно,
Особенно принцессы, – краше всех!
 

 
              ПСИХЕЯ
Влюблен в кого-то, обо мне не вспомнил!
 

 
                 ЭРОТ
Влюблен? Так, значит, там была Психея!
 

В вечерних сумерках над озером вспыхивает феерия света, с грохотом фейерверка, со снопами света, пронизывающими небеса, в которых проступает парусник, весь иллюминированный, но это по всему над Невой у Летнего сада в Санкт-Петербурге.

Летний сад. Со стороны Невы в галерее из двенадцати парных колонн высится статуя Венеры. Гости съезжаются на лодках и барках. На пристани восседает на бочках с вином Вакх; на широкой дощатой галерее вдоль аллеи, ведущей к Летнему дворцу, установлены столы с холодной закуской, и там царь с царицей приветствуют гостей.

На лодках подъезжают ряженые, изображающие богов, нимф и сатиров, во главе с Нептуном седовласым. У статуи Венеры является герольд с жезлом в сопровождении двух трубачей и трех юных женщин с атрибутами муз.

 
             Г е р о л ь д
       Небывалое доселе!
       Царь на празднество сзывает
       Знать и люд мастеровой,
       В обозренье выставляет
       Остов женщины нагой.
   ( Взмахивает жезлом.)
        Боже правый, в самом деле?
        Стыд и грех, а не кумир.
          ( Снова взмахивает жезлом.)
        В честь Венеры, изваянья
        Голой женщины из камня,
        Царь затеял пышный пир.
 
 
         Трубы и пушечная пальба.
 
 
        Православные в смятеньи.
        Что за притча? Наважденье.
        Пить вино-то всем велят.
        Пушки над Невой палят.
 

Герольд со свитой удаляется вглубь сада; у статуи Венеры собираются гости, все смущенно веселы, особенно из молодых и юных; среди них Доменико Трезини и Толстой.

 
              Т о л с т о й
Я в Риме иль Неаполе? Где я?
Или в Афинах средь развалин храма,
Что высится над морем голубым,
Красою величавою сияя?
Иль это сон, мои воспоминанья
О странствиях по странам и столетьям?
Опасным, гибельным, но зов царя
Вновь к жизни возвращал меня, в отчизну,
Преображенную, как светом день,
Что в вечных сумерках едва мерцал, -
Блистающий, весенний, точно ныне.
 

 
             К н я г и н я
Она такая же, как мы, совсем,
Как в молодости женщина нагая.
Не скажешь, что богиня красоты
Или любви, – не знаю, в чем тут диво?
 

 
     М о л о д о й  ч е л о в е к
Вы сами диво красоты, княгиня!
 

 
             К н я г и н я
В чем слава статуи или богини?
 

 
             Т р е з и н и
Стоит без всякого смущенья. После
Купанья в море, взгляд бросая в даль,
И в обнаженности ее не стыд
Таится и не таинство желаний,
А явлена божественность сама.
Вот высшее создание искусства.
 

Между тем темнеет, и на Неве возгораются огни с разнообразной символикой и фейерверк.

В аллеях Летнего сада. Белая ночь. Гости и ряженые. Герольд и три юные женщины.

 
            1-я  ж е н щ и н а
      Мы ныне музы, я надеюсь.
 

 
            2-я  ж е н щ и н а
      Нас принимают за богинь.
 

 
            3-я  ж е н щ и н а
      Нас принимают за служанок,
      Блестящих самых и красивых,
      И нам царица удивилась.
 

 
            2-я  ж е н щ и н а
      За нами послан камергер
      Прознать, кто мы, и опоить.
 

 
            1-я  ж е н щ и н а
      Чтобы затем слегка ославить -
      За красоту.
 

 
            3-я  ж е н щ и н а
                              Ну, хорошо.
       Прознаем, что с ним будет вскоре,
       Уж очень он любим царицей.
 

Юные женщины оборачиваются, и перед ними невольно останавливается камергер Монс.

 
                    М о н с
Красавицы! Я знаю вас, конечно.
         Уж если вы не из богинь,
         То, верно, из княгинь.
 

 
                1-я  ж е н щ и н а
          Как жизнь твоя идет беспечно,
              В амурах и делах...
 

 
                2-я  ж е н щ и н а
          Да сердце гложет страх.
 

 
                3-я  ж е н щ и н а
          Но власть влечет и злато тоже,
          И мешкать здесь тебе негоже,
          Как вору, что всегда-то гол, -
               Кинь голову – на кол.
 

            Монс в страхе убегает.

 
                   Г е р о л ь д
           Какой несете вы здесь вздор!
           Вы, что, сивиллы или музы?
 

 
                  1-я  ж е н щ и н а
           Фортуной вознесенный вор.
 

 
                  2-я  ж е н щ и н а
           Герольд! Иль ты забыл слова?
           Как ночь светла! Без волшебства
           Такое таинство в природе
           Ведь не бывает; в этом роде
           Твои слова здесь прозвучат
           И чрез столетья пролетят.
 

Герольд не без опаски углубляется до конца таинственной в ночи аллеи и вдруг вздрагивает.

 
                      Г е р о л ь д
           Там, в саду, в конце аллеи
           Бог Амур, в ночи смелея,
           С пьедестала вдруг взлетел,
           С фонарем и пуком стрел.
           Видит мать он не без страха.
           Целомудренно светла,
           Вся она во власти Вакха
           И мечтательного сна.
           Из Афин увезена,
           В Риме сброшена в канаву;
           Вновь отрыта, как на славу,
           Пробудилась вдруг она.
           Не стрела ль ее коснулась?
           И, весельем возгоря,
           Беззаботно улыбнулась
           Над потехами царя.
 
 
– Сын мой! – молвила. – Откуда?
           Я спала, спала любовь.
           Сотворил не ты ли чудо -
           Воскрешение богов?
           – С рощ далеких Геликона
           Снова лира Аполлона...
           Приглашен и он на пир,
           Что затеял на весь мир
           Царь, строитель и кузнец, -
           Сын сказал, – как мой отец.
           – Здесь и Марс в большом фаворе, -
           Рассмеялась мать, как в горе.
           – Но любим здесь бог морей,
           Царь – строитель кораблей.
           И тебя призвал, царица
           Сладких таинств и мечты,
           Чтоб возвысилась столица
           Ликом вечной красоты.
 

На дощатой галерее у Летнего дворца заиграл оркестр, и ряженые закружились в хороводе; к ним присоединяется и публика, в разгаре веселья и царь с царицей; хороводу тесно, и он растекается по аллеям.

 
               Х о р  ж е н ш и н
          Как лед уходит по Неве,
          Сияя в чистой синеве
                 И вод, и неба,
          Под звон кифары Феба
          Несется пестрый хоровод
          По саду на просторе,
          И выступает дивный грот
          В ракушках весь, как в море
                  Жилище нереид;
           И здесь же рядом шар стоит,
           Готторпский глобус превеликий,
           Весьма к тому же многоликий,
           Со звездным небом изнутри,
                 С круговращением Земли.
 

 
                       Г е р о л ь д
               Кто несется в хороводе,
               Ростом высясь, со всех ног,
               Свой средь знати и в народе,
               Средь богов, ну, точно бог?
               Да бежит-то он с царицей,
               А за ними вереницей
               Знать и люд мастеровой,
               С кем трудился царь на верфи
               И вступал с врагами в бой
               За отечество и веру, -
               Всех он ныне и созвал
               На веселый карнавал.
 

Царь, проводив запыхавшуюся царицу до входа в грот, подходит к герольду с его свитой. Оркестр замирает, и хоровод, растекаясь по аллеям, распадается.

 
                   П е т р
Герольд! Я дал тебе двух трубачей.
А женщины, скажи, взялись откуда?
 

 
                Г е р о л ь д
Не ваше ли величество прислали
Мне в помощь их, чтоб знал я речь свою?
Или ее величество – из фрейлин?
Они прекрасны и умны, но странны.
 

 
                   П е т р
Герольд! Сей праздник ныне завершен.
 

Герольд взмахивает жезлом, и трубачи подают соответствующий сигнал. Три женщины исчезают. Царь встречает у грота царицу, публика вереницей, прощаясь, уходит, и сад пустеет.

 
                 Г е р о л ь д
              ( оставшись один)
           Ночь взошла зарею ясной.
           Сад со статуей прекрасной
           Просиял, как Рай земной.
              ( С изумлением.)
           А высоко над Невой,
           Будто жили там доселе,
           Боги Греции воссели.
 

В просиявшем утреннем небе проступают скульптурные очертания античных богов и богинь.