Текст книги "Перекресток"
Автор книги: Петр Хомяков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
В данном аспекте уместно напомнить известное боксерское правило: нокаутирующим бывает только тот удар, который противник не видит.
После этой реплики Вадим несколько оживился, и его оживление передалось другим. Напряженное оцепенение немного спало. Тем не менее, никто не был готов определиться с ответом. Странно, – подумал профессор, вчера они готовы были рисковать если не шкурой, то, во всяком случае, свободой и благополучием, а сегодня бояться всего лишь сказать самим себе, чего же они хотят.
Вот такие у нас самые политически активные молодые люди… Тратить уйму времени на участие в различных действах, и при этом даже не знать, зачем они это делают… Может, правильно говорят, что они всего лишь тусуются? Но не на почве поклонения року или кантри, а на почве игры в политику. И, как футбольные фанаты готовы драться с фанатами других клубов и ментами, так и молодые русские националисты готовы «махаться» с черными и теми же ментами. Глупо, как все глупо…
Все…Пора заканчивать эту напрасную трату времени. На гриве не удержался, на хвосте не удержишься. Увы, мой народ обречен… У него нет внутреннего побуждения не только к борьбе за свое процветание, но и к элементарному выживанию… Да и собственная жизнь уже перевалила зенит. Наверное, это к с частью, что я умру раньше, чем мой народ и моя страна… Да, собственно, и жить– то не хочется… Скучно, неинтересно, бесперспективно… Боишься не самой смерти, а предсмертных мук. Эх, заснуть бы и не проснуться…
– Я хочу и готов бороться, – решительно вскинулся неувязный Ваня, пребывавший до этого в оцепенении. – И мне наплевать, что станет с этой страной…
– Государством, – мягко поправил профессор.
– Да, государством. Но… Да о чем мы здесь треплем. Это же… Это ясно должно быть каждому. Кто хочет… Тот…
– Короче, мальчики направо, девочки налево, – с ехидной, даже глумливой, улыбкой сказал Алекс. – Здесь много моих родных маевцев. Я за студентов МАИ ручаюсь. Остальные, я думаю по желанию…
– Давайте так, – сказал профессор. – Ваню я сейчас возьму с собой на свое ранчо (так профессор называл свой загородный дом за пределами Московской области). Алекс и Вадим?
– Да, сказал Вадим. И я.
– Итак, Алекс и Вадим собирают тех, кто согласен продолжать наше… общение. Я думаю, что к этому готовы не все. Но точно не могу определить, сколько нас соберется. Давайте так, если будет больше девяти, считая Алекса и Вадима, то структурируемся. Разобьемся на тройки, что ли…
Короче, семь, максимум девять человек…Собираемся и обсуждаем организационно-технические аспекты, продолжения наших… теоретических семинаров. Что, где, когда, в каком формате и тому подобные вопросы.
– Где собираемся? – спросил Алекс.
– Это мы решим с тобой в рабочем порядке.
Глава 6.
После аномально мерзкой, даже по российским меркам, зимы, весна выдалась чудная. Так и хотелось процитировать Высоцкого: «И наградой за ночи отчаянья станет вечный полярный день». Воздух теплел с каждым днем. Не было даже намека на паузы или, тем более, возвращение холодов. Горы снега (а прошедшая зима была исключительно многоснежной) стремительно таяли.
Профессор смотрел на остатки снега с неким подобием злорадства. Наверное, так же смотрит полководец на добиваемую окруженную группировку некогда сильного и опасного врага. «Тебе конец, конец!» – пела душа при взгляде на последний островок грязноватого, рыхлого и даже совсем не холодного снега, видного с террасы его загородного дома.
Стоял тихий теплый вечер. Необычайно легкий воздух весь был наполнен искрящимся рыжим закатным светом. Казалось, что в пространстве висит тонкая золотая пыльца, покрывая все предметы. Золотой отсвет был даже на темном и тусклом – ветках старых яблонь, ржавой железной бочке, сваленных возле забора обрезках старого бруса. Хотя это было, разумеется, не так. Никакой пыльцы не было и в помине. Свежая влажная земля еще не могла дать ни пылинки.
Как это у иудо-христиан: «В человецех благоговение». Впрочем, цитата из чужой, написанной далеко от Руси, книги никогда не передаст эмоций человека севера. «Каждому – свое», – гораздо более подходит для нас. Это мы терпели холода и это, кажется, навечно посеревшее небо. И только мы можем так радоваться ясному небу и легкому теплу.
Было очевидно, что чувства профессора разделяли девять сидевших за столом молодых людей. Даже выражение их, столь разных, лиц было в чем-то одинаковым. Что значит свои, – подумал профессор. Да, наконец-то свои. Наконец-то вместе.
– Вы как в воду глядели, – заметил Алекс ,несколько растягивая слова и снеопределенной полуулыбкой. – Никаких троек не понадобилось. Ровно девять.
– Девять – вместе с Ваней. Так что, вас приехало только восемь. Впрочем, ошибка в пятнадцать процентов при оценке социальных систем не столь велика. Итак, начнем. Но сначала о текущем моменте. Ваню не ищут?
– Нет, – ответил Вадим. – Хотя ментяры по общаге прошли капитально. Какие-то наводки у них явно были.
– Еще бы. На рынке наверняка были спрятаны телекамеры.
– Да, шум стоит по всей Москве, – продолжил Алекс. – Давно так долго не пиарили Адольфа Алоизовича. Теперь не каждый знает, когда родился дедушка Ленин, а тем более отец народов Сталин. Но день рождения Гитлера уже знают даже маньячные бабки.
– Эх, Алекс, тебе это надо? – вздохнул профессор. – И все же, что о Ване?
– К счастью, никто из азеров не сдох, – сказал Вадим.
– Плохо работал Ваня! – поддал черного юмора подвижный голубоглазый парень.
Ваня глянул на него исподлобья и мрачно промолчал.
– Один средневековый епископ мудро сказал: «Не люблю, когда бьют острым по тупым головам», – заметил профессор. – Это должно стать нашим девизом. Потом, мне кажется, что не один Ваня там работал. И этот, с позволения сказать, упрек – не ему.
– Так мы били не острым, – съегозил любитель черного юмора.
– Не все так гладко, – серьезно заметил Вадим. – Там как минимум десяток могут претендовать на тяжкие телесные повреждения. И на Ваню явно что-то было. Судя по всему, он черножопым запомнился. Хорошо, что он не появлялся в общаге эти десять дней. А то бы
его непременно вычислили.
– Расслабляться все равно рано. Какие могут быть угрозы для Вани, да и для всех присутствующих?
– Из наших, к счастью, никто не попался, – сказал Вадим. – Зато один парень сам получил от азеров и теперь в реанимации. Косит под случайно пострадавшего. Дикие скины, бывшие с нами, знали в основном меня. А Ваня вообще в нашей тусовке, а тем более на такой акции, впервые. Его, считайте, никто, кроме меня, и не знал. Однако, многие из «диких» попались. Но, надеюсь, меня не выдадут. Тем более, что я сам в основном руководил, а не махался. В случае чего – отбрешемся.
Вадим говорил предельно откровенно и по-деловому. Его не интересовало, как будет воспринята его реплика другими. Это очень понравилось профессору. Однако, при этих словах пара ребят со скрытым, возможно даже, невольным, неодобрением покосились на Вадима.
– Дай то Бог, – промолвил профессор. И, заметив косые взгляды в сторону Вадима, поспешил добавить.
– Не стоит порицать товарища за то, что он прикрывал вам спину, обеспечивал координацию действий, и, как оказалось, успешный отход. Отвыкайте от дешевого пацанства, коллеги. Ну а у ваших, Алекс, как дела?
– Наши, в основном, прорвались. Задымили весь рынок и ушли к лесу. Я успел снабдить гномов дымовухами, по вашему совету.
– Алекс, поточнее. Что значит «в основном»?
– Конкретно попался только один. Но он был в более или менее цивильном. И теперь отбрехивается. Кроме того, у него папа непростой. Так что, скорее всего, отмажет. И уж во всяком случае, не в его интересах кого-нибудь выдавать.
– А сам то как, – спросил профессор?
– Сам ничего. Во-первых, лицо у меня было измазано по самое не могу. Во-вторых, я корреспондент двух газет, и к тому же помощник депутата Госдумы из комитета по делам молодежи. В случае чего, я просто наблюдал. По долгу, так сказать, службы.
– Молодец, – уважительно посмотрел на него профессор. И повторил, – молодец.
– Кстати, Вячеслав Иванович, а вот что бы вы сделали на нашем месте?
– Я бы на вашем месте не начинал эту акцию.
– А все-таки, если бы было, ну, очень надо.
– Тогда давайте с самого начала. Что нам по большому счету надо – плечи молодецкие размять, сыграть в мазохистов и пострадать в ментовке, пропиарить покойного Адольфа Алоизовича или нечто другое?
Ребята задумались. Действительно, что им все-таки было надо?
– Надо отомстить азерам и другим черножопым, – резко сказал дотоле молчавший Ваня.
– Как гипотеза годиться, – сказал профессор. – Отомстить. За Свету (он уже был в курсе Ваниной драмы), за вздутые цены на московских рынках, за недоступность для нас московского жилья. Годиться, – повторил он. – Но, что значит отомстить? Это значит нанести урон. Максимальный. Но при нанесении урона могут пострадать третьи лица. Например, я сейчас теоретизирую, мы уничтожим все азерские рынки вместе с черными торгашами. И нашим землякам негде будет покупать соответствующую продукцию.
– Пусть покупают на казачьем рынке, – заметил худощавый парень с бледным несколько вытянутым, благородным лицом. Он напоминал юного графа из старомодных романов. Пепельный блондин, глаза светло-карие. Тонкие пальцы, изящество в каждом жесте. И, сквозящая в четких, скупых движениях, внутренняя твердость. Парня звали Женей.
– В конце концов, – продолжал Женя, – «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой». Если это быдло неспособно организовать бойкот черным спекулянтам, то пусть немного пострадает от временного насильственного закрытия кавказских рынков.
– Заметано, – сказал профессор. – Цель определена, возможные издержки оговорены. Девиз, надеюсь, не забыли: «Не люблю когда бьют острым по тупым головам». Теперь – мозговой штурм. Но, сначала один эпизод…
– Впрочем, не перейти ли нам в гостиную, господа? На дворе уже изрядно посвежело.
Профессор обожал резкую смену манеры общения. Он любил ошарашивать контрагентов чередованием рафинированной академичности и площадного мата, литературной стилизации и хулиганского сленга. Сейчас же общество Жени способствовало возвышенному стилю.
***
В просторной гостиной большого профессорского дома,что массивным утесом высился на окраине довольно маленькой деревни в ста пятидесяти километрах от Москвы, было тепло и уютно. Ребята собрались за длинным столом светлого дерева, посреди которого стоял большой чайник и блюдо с бутербродами. Обстановка была самая, что ни на есть, душевная.
– Итак, коллеги, как я и обещал, эпизод из жизни далекого бразильского штата Мату-Гросу. Некий грузовик вез некое вещество и потерял совсем небольшую часть своего груза. Буквально несколько грамм.
Так вот, чтобы очистить территорию, потребовалось срыть многие десятки километров дорог в округе на глубину, не менее, чем на полметра и переселить пару дюжин поселков. Кроме того, погибло три человека. А уж покалечилось…
Итак, господа, что это был за груз?
Многие из присутствующих смотрели удивленно. Молчание прервал Ваня.
– Смотря, сколько потеряли. Если совсем мало, то, скорее всего, плутоний. Если побольше, то, наверное, цезий сто тридцать семь.
– Ваня, как всегда прав, – заметил профессор.
Ребята зашевелились. Любитель черного юмора радостно захохотал.
– Продолжить мысль? – спросил профессор. И не услышав ответа, заговорил снова.
– Итак, господа, если бы мне надо было сделать большую подляну господам черножопым спекулянтам, я бы потерял немного соответствующего порошочка на их рынке. А потом позвонил бы в МЧС из телефона-автомата, продублировав свой звонок в пару газет и информагентств. К вечеру бы бульдозеры срывали этот рынок с лица земли, а все товары везли бы в специальные хранилища для уничтожения.
И если бы господа черножопые и их московские покровители не вняли, через пару недель бульдозеры бы срывали другой рынок. И так до победы.
– Но где мы добудем соответствующие материалы? – спросил Алекс.
– Вот вопрос профессионала, не мучимого гуманитарными предрассудками! Возьмем там, где он есть. И где будут работать наши соратники по борьбе. Ибо мы будем, помимо всего прочего, работать со студентами и выпускниками соответствующих ВУЗов.
Ваня пристально посмотрел на профессора.
– Некоторые наши тоже по этой части.
– Чудесно. Вот это я и имел в виду, когда говорил о своих методах борьбы. Никаких мордобитий, никаких демонстраций, никаких дискуссий и участия в выборах…
– Ну, уж совсем без выборов нельзя, – возразил Алекс.
– Алекс, дорогой, не путай зарабатывание денег на выборных кампаниях и политическую работу. Деньги можешь зарабатывать любыми способами. В том числе и этим. Ничем другим участие в выборном фарсе для нас не интересно.
– А теперь пора определиться…– Профессор затянул паузу.
– Что мы будем делать? – встрял подвижный паренек, любитель черного юмора, которого профессор про себя называл «юмористом».
– А вот и не угадал, – засмеялся профессор. – Определимся с тем, чего мы делать не будем. Мы не будем даже пытаться создавать партию. Мы не будем участвовать в различных демонстрациях и пикетах для того, чтобы лишний раз засветиться в СМИ. Мы не будем участвовать в выборах, во всяком случае, до определенного момента. Мы не будем привлекать молодежь через спортивные и, тем более, военно-спортивные структуры. Мы не будем сотрудничать с силовиками, в надежде получить крышу. Это понятно, почему, или объяснить?
– Наверное, понятно станет потом, но все же один предварительный вопрос. Можно? – спросил Вадим.
– Пожалуйста.
– Почему вы против спорта?
– Я не против спорта, дружище. И ты наверное успел понять, что мы с тобою в наших спортивных увлечениях близки. Более того, все мы должны, несмотря на занятость, стараться поддерживать себя в приличной спортивной форме. Но привлекать молодежь к нашему делу через спорт нецелесообразно. Ты сам прекрасно знаешь, Вадим, что иногда ребятки просто хотят потренироваться, а не принять участие в политической борьбе. Сейчас тренировки стоят денег. Вот пусть, если хотят тренироваться, платят деньги и ходят в ближайший спортклуб. Нам нужны идейные бойцы, а не любители на халяву получить некую услугу. Например, спортивную.
А то одни вступают в партию, чтобы потренироваться. Другие ходят на демонстрацию, чтобы попить дармового пива. И так далее и тому подобное. Знаете, не могу удержаться от воспоминаний. В начале 60-х в СССР набирал популярность туризм. Так вот многие ребята мечтали стать геологами, чтобы «путешествовать». Иные даже путали геологические и туристские кружки. У руководителей геологических кружков даже возник стандартный слоган: «Мы геологи, а не туристы».
Так что, господа, политическая борьба не должна быть лишь предлогом для занятий спортом. Спорт – это инструмент, а не цель. Это не означает, что мы не будем тренироваться. Но давайте не путать инструменты достижения цели с самой целью. И потом, в наращивании мускулов мы никогда не превзойдем тех же омоновцев. А вот во владении химическими соединениями и новыми техническими средствами борьбы – вполне можем.
– Нет проблем, – вдруг оживился дотоле мрачный Ваня.
Похоже, его гениальная голова уже работала над соответствующими проектами. И они били фонтаном. Наконец-то его чувства и мысли соединились в гармонии. Месть за Свету, за все жизненные несуразности. Месть за убогое детство, за то, что сам по себе его талант так и не смог обеспечить ему достойной жизни. Месть паханам и ментам, месть богатеньким клиентам графини Бордовской. И всем, всем, кто в душе насмехается над ним – неувязным деревенским парнем, которому некто, считающийся могучим, определил место деревенского дурачка. Пусть и гениального, но дурачка. Врете, сволочи, наши Боги сильнее и мы своимируками обрушим их гнев на ваши тупые головы.
Глаза Вани горели. Казалось, не глаза, а две топки неведомых котлов внезапно открылись его собеседникам. Профессор смотрел на Ваню с восхищением. Ради таких моментов стоит жить.
– Идея в целом ясна, коллеги? – спросил профессор.
– Теперь да, – отозвалось сразу несколько голосов.
– Отлично. Итак, определимся, что мы будем делать и к какому моменту готовить наши усилия. Начнем с самого верхнего уровня. Мы – провозвестники нового миропонимания. Это если не вдаваться в патетику. А если не бояться высокого, то мы – исполнители воли Творца Вселенной.
Мы, все здесь присутствующие, являемся некими апостолами новой веры. А на нашем, инженерном языке – мы основатели и руководители некоего весьма масштабного проекта. Возможно, состав нашей группы затем несколько расширится. Но, ненамного. Это очевидно.
Внутри нашей группы отношения не иерархические. Мы здесь все равны. Просто, на каждый конкретный момент лидирует тот, кто имеет для этого больше возможностей. Сейчас это я. Но, я полагаю, с развитием нашего проекта лидерами станут Алекс и Вадим. А затем на разных этапах – еще кто-нибудь из вас.
Но, вообще, надо избавляться от фетиша вождизма. Никаких вождей. В теории управления подобные проекты называют сетевыми. А по другим признакам наш проект можно назвать программно-целевым.
– Ничего себе цель – овладеть энергией Вселенной и вертеть ей как захочешь. Тут миллиона жизней не хватит, – заметил юморист.
– Браво! Эта реплика свидетельствует о глубоком понимании сути нашего замысла. Но, разумеется, не все сразу. В конце концов, на пути к счастью важна не скорость, а верное направление. И теперь, я надеюсь, мы все понимаем, какими мелкими являются вопросы о текущем лидере по сравнению с величием нашего проекта.
Итак, мы – лидирующая группа. Ближайшая, земная цель нашего проекта – дать возможность русскому народу, народу творцов и мастеров, реализовать свой потенциал. Для этого нам надо избавиться от целой своры паразитов. В первую очередь это черные и объективно покровительствующие им «гусударственники», вся эта свора бюрократов и право – лево – охранителей.
– И лампасники, – вставил Алекс.
– Совершенно верно, и лампасники. Хотя они в этом перечне врагов Божьего замысла самые неопасные. И могут даже стать союзниками. Во всяком случае, некоторые из них. Второй же группой врагов являются мировые торгаши и спекулянты. Сейчас они возглавляются жидами, которые превратили белый Запад, белые народы мастеров и творцов в паразитов и торгашей, почти таких же, как наши черные.
Но, повторим: Запад и его агентура влияния в России для нас гораздо меньшая угроза, чем черные и их ментовские лакеи. Более того, не исключена возможность, что мы еще сумеем восстановить единство белых народов на новом уровне. И тогда мы будем вместе реализовывать Божий замысел. Все-таки, голос крови многое значит. Все мы, белые люди, вышли из одного корня.
Теперь, господа, я хотел бы обратить ваше внимание на одну важнейшую деталь. Сама суть цивилизационной эволюции, являющейся звеном в замысле Творца, состоит в том, что развитый человек управляет потоками энергии, которые, очевидно, не он сам породил. В самом деле… Мы жжем нефть, которую не сами создали, берем руду из земли, а не со склада, берем древесину из леса, а траву с луга и так далее и тому подобное.
Так обстоит дело и с социальной энергией. Мы не будем создавать ее потоки. Мы эти потоки оседлаем.
– Хотелось бы все же примеров, если говорить о делах социально-политических, – заметил Вадим.
Этот парень все больше нравился профессору. Как, впрочем, и все остальные ребята. Было очевидно, что каждый из них плотно займет свою нишу и будет проявлять чудеса результативности. Просто, профессор не всех их еще знал одинаково хорошо. Дольше всех он знал Алекса. И был восхищен его энергией и изобретательностью. Даже вопиющее разгильдяйство Алекса было весьма органично вплетено в его характер. Пожалуй, без этой легкости, любви к экспромтам, стремлением охватить сразу все, не было бы многих, столь поразительных находок, решений и результатов, которыми славился Алекс.
Разумеется, легкость невозможна без раздолбайства. Но, в итоге, цена достоинствам Алекса была вполне приемлема.
Так же хорошо профессор узнал Ваню. За время жизни «в деревне» у профессора Иван успел многое рассказать о себе. Тем более, он впервые в жизни обрел в лице Вячеслава Ивановича внимательного, доброжелательного, умного и тактичного слушателя. Профессор был поражен, насколько же повезло ему с Ваней. Видно, в самом деле, сама судьба свела их вместе. Этот парень настоящий гений. И в то же время верный фанатичный соратник.
Однако, и Алекс, и Ваня – это все-таки некие разведчики, первопроходцы, те, кто торит узкие тропки в неведомое и невозможное. Эти тропки превращают в широкие дороги такие, как Вадим. Если уж Вадим что-то затвердил и приступил к тиражированию, его создания переживут века. Поэтому профессор никогда не упускал случая все подробно объяснить именно консервативному обстоятельному Вадиму.
– Извини, дружище, но на твой вопрос я все же отвечу не сразу. Начну с самых ярких аналогов. Например, нам надо порвать канат. Можно демонстрировать силу и, как циркачи, пытаться порвать канат голыми руками. Вряд ли получится, даже у такого спортсмена как ты. Можно взять топор и начать честно рубить канат, положив его на твердую поверхность. Это, пожалуй, мы все сможем. Но можно подождать, когда канат натянется – и легко тронуть его ножиком. Он тогда сам лопнет.
Так и в социальных делах… Мы не пойдем на баррикады. Мы не пойдем на митинги. Мы не будем валить этот режим. И даже не будем агитировать других делать это. Мы подождем, когда он сам пошатнется – и легко тронем ножичками там, где надо.
А я, как аналитик и прогнозист, уверяю вас, что ждать осталось недолго. Более того – времени в обрез.
И в данной ситуации мы должны прежде всего иметь структуру, которая бы была не столь сильна, сколь вездесуща. Надеюсь, понятно, что надо иметь возможность тронуть соответствующие канаты в любом месте, где это может потребоваться. Поэтому, повторяю, структура может быть и весьма слабой, но непременно вездесущей.
А такой структурой является не партия, не движение и не подпольная организация. Такой структурой является…
– Церковь, – одновременно сказали Алекс и Ваня.
– Правильно, мы создадим новую конфессию. По возможности сделаем это официально. Опираясь, например, на существующие ужена региональном уровне языческие конфессии. Но, при этом – никакой затверженной обрядовости и догматики. Нам надо иметь полную свободу рук.
– Но для себя-то самих, надо знать, во что веришь!?.
– А разве мы не поняли в общих чертах Божий замысел? Поняли. И наша главная молитва, наше богослужение – это как можно большее проникновение в этот замысел. Но этот замысел виден из законов созданной Богом природы. Следовательно, познание природы и есть главное наше богослужение.
– Короче, учиться, учиться и учиться, – со своей всегдашней ернической ухмылкой заметил Алекс.
– Дружище, ты не представляешь, насколько же ты прав. Несмотря на твой скепсис. Наше богослужение – это наша учеба в естественно-научных и технических ВУЗах. А наше подвижничество – участие в проектах, направленных на уничтожение политики, как таковой, на снятие всех оков с мастеров и творцов.
– Но мы же должны выйти к толпе с некими обрядами и верованиями, коль скоро мы создаем религию, – уже серьезно заметил Алекс.
– Алекс, помнишь, как мы проводили мероприятие в провинции? – напомнил профессор один эпизод из их совместной политической карьеры. Эпизод, во время которого они и познакомились. Это был молодежный праздник в неоязыческом стиле, на котором попытались создать некое радикальное движение. Движение так и загнулось, не создавшись, зато разговоров о нем было полгода.
– Да, – ответил Алекс.
– Помнишь, сколько о нем говорили потом в тусовке?
– Помню.
– А почему, дружище? Там что, было что-то особо умное?
– Ваше выступление, например.
– Брось, дружище. Мое выступление не произвело и сотой доли того впечатление, который произвел, якобы националистический, рок, а еще больше – стриптизерши из подтанцовки. Мысль ясна? Много пива и лихих подружек. Поменьше проповедей. И массовка пойдет в наши «храмы». А из массовки мы уже выудим нужных людей. А если еще обратиться к нашим коллегам по психотехнологиям… У них тоже много неиспользованного ноу-хау.
– Много денег возьмут, – заметил Алекс.
– Решим в рабочем порядке. И тут, кстати, мы переходим ко второй структуре реализации нашего проекта. Мы должны собрать молодых технократов с прорывными ноу-хау в столе. Типа нашего товарища, Вани. Конечно, таких гениев как Ваня не так уж много, но нам нужны не только гении, но и таланты, и просто добросовестные техники.
Посему, создаем общественную, не политизированную организацию «Союз русских инженеров». Но будем работать, в основном, с выпускниками и студентами последних курсов. МАИ и МИТХТ у нас здесь присутствуют.
– И МИФИ, – подал голос Женя.
– Чудесно. Собственно нам и нужно МАИ, МИТХТ, МИФИ. Желательно, конечно Бауманку и Физтех. Но там ребята или, как в Физтехе, еще верят в свою элитарность и надеются на что-то принынешнем гнусномположении вещей, либо, как в Бауманке, слишком растащены многими политизированными структурами. Впрочем, кое-кого мы можем уловить в свои сети и от них.
– А родной МГУ не забыли? – спросил Женя.
– Дружище, МГУ – это отдельная вселенная. Его нельзя рассматривать целиком. Я бы на первых порах остановился на геологах. Причем не только из МГУ, но и из МГРИ.
– Почему так? – искренне удивился «юморист».
– Потому что геологи – это черная кость, то есть наши люди. А потом, у них очень хорошая военная кафедра. Они саперы-подрывники.
– Браво! – зааплодировал Алекс.
– Алекс, не ехидничай. Ты-то об этом давно знаешь. С тобою говорено, переговорено.
– Все равно, браво. Хорошо смотрится проект, что называется, «в сборке». Но не забудьте второй эшелон. Горняков, стали и сплавов, МИРЭА, да и наш родственный авиационно-технологический, гражданской авиации, МИИТ, энергетиков различных, связистов и другие.
– Чудесно, Алекс. Этим ты и займешься. Сначала на уровне установления связей с нашими соратниками. Действующими и потенциальными. А потом уже более вдумчиво.
– Погодите, – сказал Вадим. – Ну, создадим мы этот союз молодых инженеров…
– Союз русских инженеров, – уточнил профессор.
– Да, но, по сути – союз молодых русских инженеров. Даже свяжемся с родственными ВУЗами и ребятами в регионах. А дальше– то что?
– С инженерами будем работать – и по линии союза, и по линии новой конфессии. В конце концов, мы создаем новую религию для технократов. И потом, опять же перебор и подбор. В итоге мы должны иметь хотя бы по одному нашему молодому инженеру, убежденному нашему адепту во всех потенциально перспективных местах.
– Это в министерствах? – недоуменно спросил «юморист».
– Нет, на хрен нам министерства в момент кризиса. На рубильниках, стрелках, заправках, в диспетчерских, в узлах связи и так далее и тому подобное. Понятно?
– Теперь да.
– И только? – спросил Вадим.
– Молодец. Нет не только. Через союз русских инженеров мы станем развивать детское и юношеское техническое творчество.
– Зачем!??
Удивление Вадима было безмерным.
– Это вам, коллеги, объяснит Алекс. Впрочем, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хотя, вы, наверное, можете догадаться, на что способен тот же Ваня во главе кружка «Юный химик».
Вадим , знавший Ванину эпопею, весело засмеялся. Профессор тоже заржал. Именно заржал, ибо имел он от природы смех грубый и громкий. Зато заразительный. И вся кампания подхватила этот смех. Веселье вдруг выплеснулось и захватило всех сразу. Пошел сумбурный поток шуток, анекдотов, веселых экспромтов. Все говорили и слушали одновременно. Смеялись, толкались, хлопали друг друга по плечам и спинам. Как будто все были слегка пьяны.
Какое-то теплое, товарищеское, нутряное мужицкое чувство переполняло собравшихся. Казалось, что ото всех исходит некое тепло. Его облако окутывало всех сразу и собиралось где-то под ложечкой, разливаясь по всему телу. Все были и расслаблены и энергичны одновременно. Свои,…свои,…навеки свои, – стучало в голове у каждого.
Под такое настроение надо было много жареного мяса и красного вина. Впрочем, и то и другое уже было заготовлено. Профессор был человеком предусмотрительным и запасливым. И вся команда высыпала во двор, под звездное ночное небо. Жарить на костре шашлыки и пить красное вино.
Огромная полная луна освещала окрестности.
И Русский Первобог Сварог смотрел с небес на детей своих внимательными глазами серо-стального цвета.
