Текст книги "Откровения палача с Лубянки. Кровавые тайны 1937 года"

Автор книги: Петр Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Если достаточно, то выполняйте! – распорядился начальник УНКВД по Дальневосточному краю.

Я все же написал рапорт на имя Махалина, где указал все нарушения, которые были связаны с организацией визита гостя на границу. Прочтя этот документ, начальник заставы поморщился, но все же расписался и указал время ознакомления. После этого он спрятал бумагу в сейф. Этим рапортом я не ограничился. Понимал, что из-за тревожной обстановки на границе я не смогу лично поговорить завтра с Клюевым, поэтому подготовил сообщение и для военного контрразведчика и позаботился о том, чтобы оно при любых обстоятельствах попало к адресату. Впоследствии эти документы спасли мне не только жизнь, но и позволили остаться на свободе.

На следующее утро Аргунов вместе начальником УНКВД по Дальневосточному краю ушли на 7-й участок. Я отдал необходимые распоряжения по временному переносу секретов и маршруту прохождения по дозорной тропе пограничных нарядов. Возможно, я бы сумел убедить Махалина разместить в районе 7-го участка дополнительную группу, чтобы в случае чего прийти на помощь Аргунову, но японцы спутали мои планы. На соседней заставе произошел прорыв границы – на нашу территорию проникла группа из семи диверсантов. Застава была поднята в ружье. Я возглавил оперативную группу, которая участвовала в поиске нарушителей. В ходе перестрелки троих бандитов мы уничтожили, оставшиеся были захвачены живыми. Усталый, промокший и вымазанный грязью, я вернулся на родную погранзаставу только под утро следующего дня.

В кабинете начальника погранзаставы за письменным столом сидел зам. командира погранотряда капитан Алексеев. Рядом на табуретках пристроились Клюев и Самохин. Первая моя мысль, когда я увидел этих людей, – что-то случилось с Махалиным. Капитан зло взглянул на меня и сообщил:

– Приказом командира пограничного округа с 17 часов вечера 12 июля 1938 года исполняющим должность начальника погранзаставы назначен лейтенант Самохин. Лейтенант Махалин временно отстранен от должности в связи с проведением служебного расследования. В связи с тем, что вы способствовали побегу за границу лица начальствующего состава НКВД, в отношении вас назначена доследственная проверка. Поэтому приказываю вам сдать личное оружие и документы.

Комментарий Александра Севера:

«Рассказанная автором история побега Генриха Люшкова отличается от канонической версии, которая с большей или меньшей степенью детализации описана в отечественной литературе. В качестве примера процитируем фрагмент книги Николая Великанова «Измена маршалов»:

«Комиссар НКВД выехал на проверку состояния границы с Маньчжурией. Трое суток инспектировал пограничные подразделения, объявлял тревоги, проверял бдительность пограничников в нарядах. С особой тщательностью он изучил участок 59-го Посьетского погранотряда. Ночью 13 июня Люшков вместе с начальником отряда К. Гребенником и заместителем начальника разведотдела краевого управления лейтенантом госбезопасности К. Стрелковым вышли к запретной зоне границы. Здесь Стрелкову было приказано подождать в условленном месте, а с начальником заставы Люшков двинулся непосредственно в зону. Начальник УНКВД сказал Гребеннику, что он намерен встретиться в «окне» с нелегальным агентом из Маньчжурии. По инструкции никто не должен видеть агента. Поэтому Люшков велел пограничнику подвести его к «окну», а затем отойти на полкилометра и ждать дальнейших распоряжений.

Начальник погранзаставы ждал час, два – Люшков не возвращался. Заподозрив недоброе, рискуя за нарушение инструкций попасть под трибунал, он решился подойти вплотную к «окну» – комиссара НКВД нигде не было видно. Страшное подозрение пронзило пограничника, он бросился к скрытой телефонной розетке, отдал команду поднять заставу в ружье…» [3]3
  Великанов Н. Измена маршалов. М., 2008. С. 282–283.


[Закрыть]

Красивая версия, вот только тогда граница не была еще оборудована телефонной связью. Хотя это мелочь по сравнению с дальнейшей судьбой начальника отряда Кузьмы Евдокимовича Гребенника, который последним видел беглеца. Как должны были в то суровое время поступить с офицером-пограничником, который позволил уйти за кордон начальнику краевого управления НКВД? На время расследования отстранить от должности, а затем расстрелять или отправить на много лет в ГУЛАГ. Ничего этого не произошло.

Кузьма Гребенников продолжал командовать 59-м Посьетским погранотрядом до осени 1942 года. С этого времени началась его фронтовая биография. До 1 февраля 1943 года – заместитель по строевой части командира Дальневосточной стрелковой дивизии войск НКВД СССР Отдельной армии войск НКВД СССР. С 1 февраля по 8 августа 1943 года – заместитель по строевой части командира 102-й стрелковой Дальневосточной (впоследствии – Новгород-Северская ордена Ленина Краснознаменная ордена Суворова) дивизии (3-го формирования) 70-й армии последовательно Резерва Ставки Верховного Главнокомандующего и (с 15 февраля 1943 года) Центрального фронта (2-го формирования). С 8 августа 1943 года по 28 марта 1945 года – командир 15-й стрелковой Сивашской (впоследствии – вдобавок Штеттинская) ордена Ленина дважды Краснознаменной орденов Суворова и Трудового Красного Знамени УССР дивизии. В 1945 году данное соединение участвовало в боях и сражениях Восточно-Прусской и Восточно-Померанской стратегических наступательных операций и, в частности, по штурму немецкого города-порта Данциг (ныне – польский Гданьск). С 28 марта 1945 года и как минимум до конца Великой Отечественной войны – командир 37-й гвардейской стрелковой Речицкой дважды Краснознаменной орденов Кутузова, Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии 18-го стрелкового Краснознаменного корпуса (4-го формирования) 65-й армии (2-го формирования) 2-го Белорусского фронта (2-го формирования).

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 мая 1945 года «за мужество и героизм, проявленные при форсировании реки Одер»: комдив-37-й гвардии генерал-майор К. Е. Гребенник вышел на левый берег в рядах передового отряда 109-го гвардейского стрелкового полка. Под его руководством здесь был захвачен и в течение двух суток прочно удерживался стратегически важный для наших войск плацдарм. Кроме того, подразделения полка неустанно вели успешные наступательные бои по расширению плацдарма, и в том числе путем захвата у противника господствующих над местностью высот.

Кроме того, соединение под командованием гвардии генерал-майора К. Е. Гребенника, в результате умело организованной командованием дивизии боевой операции, овладело сильно укрепленным восточнопомеранским населенным пунктом Кольбитцов (ныне – польский Колбасково. – Прим. ред.), расположенным юго-западнее восточнопомеранского города Штеттен (ныне – польский Щецин. – Прим. ред.) и 2 мая 1945 года северо-восточнее немецкого города Росток, по-прежнему неустанно громя противника, с боями вышла к Балтийскому морю…».

С 3 мая 1946 года по 12 ноября 1948 года – по линии советского государства свидетель злодеяний японских милитаристов на Токийском судебном процессе Международного военного трибунала для Дальнего Востока над главными японскими военными преступниками.

В 1948 году вернулся в Пограничные войска на должность заместителя начальника войск Закарпатского пограничного округа. Затем последовательно командовал Украинским, Ленинградским, Западным пограничными округами. В 1961 году вышел в отставку.

Вот такая биография у офицера-пограничника, который «позволил» сбежать к японцам Генриху Люшкову. Кто-то может сказать, что Кузьма Гребенников, назначенный на пост начальника погранотряда с должности командира 3-го мотомеханизированного полка Отдельной мотомеханизированной ордена Ленина дивизии особого назначения войск НКВД СССР имени Ф. Э. Дзержинского, не знал специфики организации охраны госграницы. Действительно, полком он командовал с 1931 по 1937 год. А до этого в течение 9 лет участвовал в охране госграницы с Польшей в должностях начальника заставы и отряда. В 1924 году окончил Высшую пограничную школу Объединенного государственного политического управления. До того, как стать пограничником, участвовал в Гражданской войне. Так что считать его дилетантом в вопросах организации охраны госграницы нельзя.

Начальник заставы Алексей Махалин после побега Люшкова продолжал занимать свой пост. 29 июля 1938 года он нес службу во главе пограничного наряда из десяти красноармейцев в районе озера Хасан на высоте Безымянная. На рассвете несколько групп японцев перешли государственную границу и окружили наряд. Начальник заставы организовал бой в окружении и подготовил выход бойцов из окружения. Заменил в бою убитого пулеметчика. Геройски погиб в рукопашной схватке на линии границы.

25 октября 1938 года лейтенанту Махалину А. Е. присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).

Вернемся к рассказу Петра Фролова».

…Я предполагал, что из-за визита начальника НКВД Дальневосточного края у нас будут проблемы, но такого развития событий я, честно говоря, не ожидал. Дальнейшее я до сих пор вспоминаю как кошмарный сон.

Весь день меня допрашивали Клюев и военный дознаватель – офицер из штаба погранотряда. Несколько раз я дословно пересказывал тексты рапорта на имя Махалина и сообщения для Клюева. «Следователи» все хотели выяснить, почему я, подготовив эти документы, все равно позволил Аргунову и комиссару госбезопасности 3-го ранга уйти вдвоем на 7-й участок.

Через сутки меня под конвоем сначала отвезли в Посьет, а оттуда – в Хабаровск. Там я находился в течение двух месяцев. Одиночная камера в тюрьме НКВД. На допросы меня почему-то вызывали редко. Возможно, следователи поняли, что сообщить что-то новое к уже рассказанному Клюеву я не смогу. С начальником УНКВД я познакомился накануне ЧП, возражал против нахождения последнего на границе, но подчинился приказам командования.

Комментарий Александра Севера:

«Начальник УНКВД по Дальневосточному краю Люшков традиционно изображается как сталинский палач, который из-за боязни наказания за организацию «кровавой чистки» на Дальнем Востоке сбежал из Советского Союза в Маньчжурию и поступил на службу в японскую разведку.

Рисовать портрет этого человека исключительно черными красками неправильно. Были в его жизни и светлые, можно сказать, героические, эпизоды. Правда, датировались они периодом Гражданской войны и первой половиной двадцатых годов, когда Люшков участвовал в борьбе с бандитизмом на Украине.

Много интересного можно узнать о Генрихе Люшкове из его автобиографии, которую он написал 15 августа 1923 года.

«Родился я в 1900 году в г. Одессе в семье мелкого ремесленника – портного. С 1908 по 1915 год учился в 6-классном начальном Казенном училище в г. Одессе, каковое и окончил. Затем служил в конторе в качестве конторского служащего, одновременно учась на вечерних общеобразовательных курсах, в коих прошел курс объема 6 кл. гимназии. С 1917 года был вовлечен в Революционную Бурю и вступил на 18-м году в боевую дружину Соц. Молодежи и затем в июле 1917 года и 14, 15, 16 января 1918 года при захвате Власти Советом… С наступлением немцев и переходом в подполье остаюсь в Одессе и продолжаю работать совместно с т.т. КОРНЮШИНЫМ (член ВУЦИКа) и др. В феврале 1919 года при разгроме белогвардейцами подполья, направляясь на явку, я был арестован. Из-под стражи бежал и, снабженный документами, через Николаев прибыл в Екатеринославский губком, а оттуда в Обще-Городской Комитет к тов. АМОСОВУ. Изъявил желание пойти в Кр. Армию и был направлен под Николаев, где после взятия такового был зачислен в 1 николаевский Совполк красноармейцем-политработником. Оттуда был командирован на Центральные Военно-политические курсы Наркомвоен. Украины в Киеве. Курсы окончил со званием ответственного политработника и попал со всеми выпущенными курсантами на фронт против Петлюровцев под ст. Жмеринка. Пробыв с месяц на фронте, был отозван и командирован в распоряжение Губвоенкома, откуда прикомандирован к Киевскому Губпарткому в качестве Пом. Военного организатора. После сдачи Киева в августе 1919 года был откомандирован в распоряжение ПО АРМА 14 (Политотдел 14-й армии. – Прим. ред.) в Брянск, из ПО АРМА в качестве политрука в формировавшуюся ударную 1 отд. Стр. бригаду 14 армии. С означенной бригадой выступил в сентябре на фронт и к ноябрю после поражения деникинцев и перехода на отдых в Орел был назначен Секретарем Побрига. Вскоре бригада была расформирована и влита в 57 дивизию, где я был назначен Завпобригом 2 (заведующий политотдела 2-й бригады. – Прим. ред.). По расформировании Побрига был откомандирован в Подив (политотдел дивизии. – Прим. ред.), а оттуда в ОО (Особый отдел – орган военной контрразведки. – Прим. ред.) 57 див. на должность Упол. Бригадой (уполномоченного бригадой – военный чекист, отвечавший за контрразведывательное обеспечение бригады. – Прим. ред.), где и был на польском фронте со всей дивизией (Речицкое направление). Из ОО откомандирован в Подив, а оттуда в распоряжение Одесского Губкома для продолжения образования. Губком командировал меня в институт Гуманитарных наук, а оттуда затем и откомандирован в распоряжение Одесской ЧК, где я был назначен Упол. по военным делам и шпионажу в Тираспольский Сек/уезд, п/отдел, а затем назначен Зам. Зав. п/отделом. Затем переведен в Вознесенский на ту же должность. Отозван в Губчека и назначен Нач. Орготделения, затем врид. Нач. АОЧ. Проработав в Одесской Губчека и ГПУ с 1920 г. по 1922 год, я ушел в отпуск, а затем с санкции ГПУ УССР откомандирован в Подгуботдел ГПУ и оттуда вместе с тов. ПОДЗАХОДНИКОВЫМ в г. Каменец, где все время и работаю. На работе в ОГЧК был ранен, между прочим, в левую руку».

В июне 1922 года его назначили зам. начальника Первомайского уездного отделения ГПУ, и вскоре под его непосредственным руководством в уезде «была ликвидирована петлюровская организация, состоявшая из осколков банд петлюровских атаманов Бондаряка и других».

С ноября 1922 г. по апрель 1924 г. Люшков работает в Каменец-Подольском пограничном отделении ГПУ уполномоченным, начальником секретно-оперативной части, помощником начальника пограничного отделения и ликвидирует «политический бандитизм и… банды петлюровских атаманов Хмары, Харченко, Гальчевского, прибывшего с петлюровскими атаманами из-за кордона; во время ликвидации были убиты атаманы Ковбасюк и другие».

Потом была работа начальником Волочиского пограничного отряда ГПУ (апрель – сентябрь 1924 года), начальником Проскуровского окружного отдела ГПУ (ноябрь 1924 года – октябрь 1925 года), начальником Информационного (октябрь 1925 года – май 1930 года), секретного (май 1930 года – апрель 1931 года) и секретно-политического (апрель – август 1931 года) отделов ГПУ УССР.

Характеризуя его работу на этих постах, председатель ГПУ УССР В. А. Балицкий писал: «В 1926 году ликвидировал ряд шпионских групп на Подолии. В 1926 году под его руководством была нащупана террористическая группа, подготовлявшая покушение на председателя ВУЦИК тов. Петровского. Тов. Люшков в течение двух с половиной лет являлся непосредственным руководителем всей информационно-осведомительной работой ГПУ на Украине и показал себя энергичным и способным оперативным руководителем. За время своей работы в секретном, а затем в секретно-политическом отделе ГПУ УССР и возглавляя упомянутые отделы, тов. Люшков имеет большие оперативные достижения и заслуги. Под его руководством и при его непосредственном участии ряд крупных контрреволюционных повстанческих организаций были ликвидированы. Особенно значительна его роль в развороте и ликвидации дел диверсионно-повстанческих организаций – «Украинского Национального Центра» и военно-офицерской организации (дело «Весна»). Личные выезды тов. Люшкова в районы, руководство агентурой, результативные допросы ряда крупных фигурантов во многом способствовали раскрытию и ликвидации упомянутых повстанческих диверсионных организаций, охвативших почти все Левобережье Украины, часть Правобережья, Волыни и Подолии, снабженных большим количеством оружия и связанных с военно-офицерской организацией в частях Красной Армии через эмиссара Гарилея».

За успешную борьбу с бандитизмом ПП (полномочным представительством. – Прим. ред.) на Правобережье Украины тов. Люшкову была объявлена благодарность.

Президиумом Каменец-Подольского [окружного] исполкома представлялся к награждению орденом «Красного Знамени» за успешную борьбу с контрреволюцией и бандитизмом на Подолии.

В ознаменование десятилетия существования органов ЧК – ГПУ за безупречную работу в органах ЧК – ГПУ, активную и энергичную борьбу с контрреволюцией, шпионажем и бандитизмом награжден ВУЦИКом боевым оружием системы «Маузер» с надписью на золотой дощечке. За долголетнюю плодотворную работу в деле борьбы с контрреволюцией, шпионажем и диверсией тов. Люшков Генрих Самойлович представляется к награждению орденом «Красное Знамя». В Москве заслуги Люшкова оценили значительно скромнее, и вместо ордена Генрих Самойлович довольствовался знаком «Почетный Работник ВЧК – ГПУ». Впрочем, Балицкий своего подчиненного в обиду не дал и, став заместителем председателя ОГПУ СССР, забрал его с собой в Москву [4]4
  Золотарев В.Прозрение чекиста Люшкова. // В мире спецслужб. 2004 год. Май. № 3.


[Закрыть].

Процитируем «Сводку характеризующего материала по занимаемой должности, предусмотренной групсеткой приказа ОГПУ за № 234-94 1924 года, на Люшкова Генриха Самойловича». Согласно этому документу Генрих Люшков:

«1. Опытный и испытанный организатор и администратор, проявивший себя в этой плоскости, стойкий коммунист и хороший товарищ.

2. Фактически руководитель. Проявляет характер, колоссальную инициативу. Проявляет умение подбирать работников и руководить ими. Имеет организаторские и административные способности в полной мере. Способности в секретно-оперативной весьма хорошие. Трудолюбив, работоспособен на все 100 процентов. Имеет заслуги за организаторские и оперативные работы. Безусловно, следует оставить на работе в той же должности. По своей работоспособности можно использовать на самостоятельной ответственной должности начальника отдела. Энергичен и дисциплинирован. Настойчив, выдержан. Умеет признавать свои ошибки и сделать вывод. Отношение к товарищам по службе и к подчиненным весьма хорошее, взаимоотношения с высокими инстанциями органов ГПУ прекрасные. Политически высоко развит. Умеет проявлять такт в подходе к работе, честен и строго выдержанный характер.

3. С 1 марта по 1 сентября 1923 года.

Является фактически непосредственным руководителем всей секретно-оперативной работы. Инициативу проявляет в достаточной мере. Подбирать работников умеет. Обладает организаторскими и административными способностями, но не пользуется должным авторитетом ввиду своей молодости. Имеет большие способности в секретно-оперативной отрасли работы. Работоспособен. Однако работать мешает его болезненное состояние. Болеет туберкулезом. Особых заслуг в секретно-оперативной работе не имеет, кроме повседневных, в борьбе с бандитизмом и различными проявлениями контрреволюции. Безусловно, следует оставить в этой должности. В данный момент шире использовать не представляется возможным ввиду молодости и внешнего мальчишеского вида, из-за которого он не может внушить к себе другого отношения – как к молодому товарищу, а не начальнику. Энергичен, дисциплинирован, настойчив, выдержан, владеть собой умеет. От ошибок не отказывается и вывод из создавшегося положения сделать может. Отношение к товарищам хорошее, к подчиненным товарищеское. Взаимоотношение с высшими инстанциями хорошее. Политически развит. Как особое достоинство можно отметить рвение к тому, чтобы во что бы то ни стало достигнуть намеченной цели. Недостатки не отмечены.

4. 1924 год.

Заслуженный оперативный чекист. Умеет разбираться в обстановке. Имеет авторитет у подчиненных и в советских организациях. Умеет владеть собой, военной подготовки не имеет, отношение с подчиненными товарищеское. В своих решениях настойчив, административные способности есть. Состояние здоровья болезненное. Политически подготовлен удовлетворительно. Занимаемой должности соответствует.

5. 20 декабря 1929 года.

Тов. Люшков – начинформотдела и ПК на указанной работе около 5 лет. Показал себя хорошим, крепким организатором, обладает административными способностями, знает оперативную работу с достаточной политической подготовкой, большим кругозором. Обладает большим тактом, пользуется авторитетом и уважением, сумел создать в аппарате здоровую деловую товарищескую обстановку. Во время его работы в ИНФО на Украине имеет большие успехи, как в постановке организационной работы, так и в реальных результатах по оперативной линии и в соответственной постановке информации. Вполне может быть выдвинут на руководящую работу по другой оперативной отрасли.

6. 9 ноября 1930 года.

Как на периферийных органах, так и на руководящей работе в центральном аппарате показал себя чрезмерно энергичным, способным оперативным руководителем. В своей работе дает правильные чекистско-оперативные и политические указания и установки, вместе с тем сам лично принимает непосредственное участие в практической работе, на отдельных фактах повседневной работы учит своих подчиненных, как надо работать. За короткое время своей работы в СО (Секретный отдел. – Прим. ред.) Люшков имеет большие оперативные достижения и заслуги. При его непосредственном участии ликвидирован ряд крупных контрреволюционных повстанческих организаций на Украине. Особенно его роль значительна в ликвидации и развитии дела диверсионно-повстанческой организации «Весна». Личные выезды в районы, руководство агентурой, результативные допросы ряда крупных обвиняемых во многом способствовали раскрытию дела, причем т. Люшков сумел взять нужные темпы в работе. Хороший товарищ и партиец, пользуется общим уважением, обладает большим политическим кругозором».

Чем занимался Генрих Люшков после того, как он в августе 1931 года был переведен в Москву, и каких достиг результатов – известно многим. Для тех, кто не в курсе, поясним, что с 17 августа 1931 года Люшков работает в секретно-политическом отделе ОГПУ СССР начальником 2-го (крестьянского) отделения и по совместительству помощником начальника отдела, а 5 июля 1933 года его повышают до заместителя начальника того же отдела.

Про свою работу на Лубянке Генрих Люшков расскажет в 1938 году, перебежав к японцам:

«… Я имел отношение к следующим делам:

1. Дело так называемого ленинградского террористического центра в начале 1935 года.

2. Дело террористического центра о заговоре против Сталина в Кремле в 1935 году.

3. Дело так называемого троцкистско-зиновьевского объединенного центра в августе 1936 года…».

Его усердие было отмечено вторым знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ» и званием комиссара госбезопасности 3-го ранга. В августе 1936 года он был назначен начальником УНКВД по Азовско-Черноморскому краю. Там он «прославился» незаконными методами ведения следствия. В июле 1937 года Люшкова наградили орденом Ленина и назначили начальником УНКВД по Дальневосточному краю. На новом месте новый начальник краевого управления внутренних дел активно начал «чистку». В январе 1938 года нарком внутренних дел Николай Ежов поставил в пример другим начальникам региональных управлений деятельность Генриха Люшкова, под руководством которого было репрессировано 70 тысяч «врагов народа» – самый высокий показатель в стране [5]5
  Золотарев В. Прозрение чекиста Люшкова. // В мире спецслужб. 2004 год. Май. № 3.


[Закрыть].

Вот такая противоречивая личность. В начале двадцатых годов самоотверженно боролся с бандитизмом, а спустя десять лет так же фанатично истреблял «врагов народа», даже не пытаясь понять, кто из репрессированных действительно вредил советской власти, а кто стал жертвой произвола.

Генриха Люшкова также обвиняют в том, что он выдал огромное количество секретов Красной Армии. Он действительно много сообщил японцам, но часть переданной им информации заставила Токио частично пересмотреть свои агрессивные планы относительно советского Дальнего Востока и отказаться от крупномасштабного вторжения.

В конце восьмидесятых годов японский историк Хияма Есиаки встретился с Коидзуми Коитиро. Пятьдесят лет назад последний был младшим офицером 5-го отдела Второго управления Японского генерального штаба, занимавшегося сбором разведывательных данных об СССР. Ветеран японской военной разведки сообщил:

«…Кинами Юкио, бывший в то время в чине майора, доставил Люшкова на самолете в Токио. Затем Люшков для установления личности был направлен в специальный отдел обеспечения безопасности министерства внутренних дел, где он подвергся допросу со стороны помощника полицейского инспектора, которого звали, насколько я помню, Сакадзаки.

Я припоминаю, что на следующий день у нас в пятом отделе появился майор Кинами, представивший свои соображения по этому делу начальнику пятого отдела Кавамата Хидэто и беседовавший с начальником управления Хомма Масахару.

Говорили, что вскоре в связи с этим делом к нам прибыл офицер германской тайной полиции (гестапо). Но эти сведения неточны. На самом деле тогдашний германский военный атташе в Токио Шерр обратился к нашему командованию с просьбой ознакомить его с протоколом допросов Люшкова, однако, поскольку в то время еще не был заключен договор с Германией о военно-оборонительном союзе, наш генштаб вежливо отклонил эту просьбу.

Я слышал, что допросы Люшкова проводились в уединенном особняке, расположенном в Токийском районе Кудан. Майор Кинами создал особую группу под своим руководством, в которую были включены специалисты по Советскому Союзу из генерального штаба и иностранного отдела министерства внутренних дел. Так возникла «контора Кудан». Это название было присвоено группе для сохранения секретности.

Протоколы допросов Люшкова должны были храниться в подземном архиве генштаба и в конце войны уничтожены. Таким образом, в настоящее время они вряд ли сохранились. Однако во время событий (у реки Халхин-Гол) они были еще в целости и сохранности, и с частью из них я был ознакомлен.

Сведения, которые сообщил Люшков, были для нас исключительно ценными. В наши руки попала информация о Вооруженных Силах Советского Союза на Дальнем Востоке, их дислокации, строительстве оборонительных сооружений, о важнейших крепостях и укреплениях. В полученной от Люшкова информации нас поразило то, что войска, которые Советский Союз мог сконцентрировать против Японии, обладали, как оказалось, подавляющим превосходством. В тот период, т. е. на конец июня 1938 г., наши силы в Корее и Маньчжурии, которые мы могли использовать против Советского Союза, насчитывали всего лишь 9 дивизий. В тыловом резерве у нас находилось 2 дивизии, и 23 дивизии вели боевые действия против Китая.

Мы убедились в абсолютной необходимости иметь на советском направлении, по крайней мере, 19 дивизий, так как имевшихся в наличии 9 дивизий для обороны в случае нападения Советского Союза было совершенно недостаточно.

Опираясь на полученные от Люшкова данные, пятый отдел генштаба пришел к выводу о том, что Советский Союз может использовать против Японии в нормальных условиях до 28 стрелковых дивизий, а при необходимости сосредоточить от 31 до 58 дивизий. К этому еще следовало добавить примерно 10 кавалерийских дивизий армии Внешней Монголии (Монгольской Народной Республики. – Прим. ред.), а также ее внутренние войска, которые, по оценке Люшкова, насчитывали около 50 тыс. солдат.

Тревожным выглядело и соотношение в танках и самолетах. Против 2000 советских самолетов Япония могла выставить лишь 340 и против 1900 советских танков – только 170.

До этого мы полагали, что советские и японские вооруженные силы на Дальнем Востоке соотносились между собой как три к одному. Однако фактическое соотношение оказалось равным примерно пяти или даже более к одному. Это делало фактически невозможным осуществление ранее составленного плана военных операций против СССР.

Обычно генеральный штаб императорской армии составлял к началу сентября каждого года планы боевых операций на следующий год. Однако ввиду развертывания военных действий в Китае такой план на 1938 г. своевременно составлен не был. Временный вариант плана боевых операций против СССР на 1938 г. был подготовлен лишь в марте этого года. По этому плану представлялось вероятным, что Советский Союз может вмешаться в японо-китайский вооруженный конфликт. Но теперь, в свете полученной информации, стало очевидно, что если такое вмешательство произойдет, то сдержать Советский Союз будет фактически нечем. Таким образом, расширение японо-китайского вооруженного конфликта требовало внесения кардинальных изменений во все наши стратегические планы, чтобы парировать советскую угрозу.

Пораженный полученной от Люшкова информацией, генеральный штаб был вынужден срочно переработать план боевых операций на 1938 г.; этот план был утвержден только 5 сентября 1938 г., т. е. с большим опозданием. Одновременно был принят план укрепления обороны против Советского Союза, рассчитанный на пятилетний срок, так называемый «План боевых операций № 8». Однако как план на 1938 г., так и пятилетний план (№ 8) остались лишь на бумаге из-за невозможности их реализации ввиду нехватки государственных ресурсов.

Зачем я все это вам рассказываю? Только затем, чтобы показать, как боялся в тот момент – в конце июня 1938 г. наш генеральный штаб вмешательства Советского Союза в ход военных действий в Китае, вполне справедливо полагая, что в этом случае поражение нашей армии было бы неотвратимым.

Сбежавший из Советского Союза Люшков подтвердил, что СССР намерен дождаться момента, когда Япония истощит свои силы в борьбе с Китаем, а затем осуществит нападение на нее. Ознакомившись с его показаниями, мы стали еще больше опасаться возможности вмешательства Советского Союза в войну между Японией и Китаем. Однако теперь, когда я вспоминаю то время, я считаю, что наши тогдашние опасения были в какой-то мере раздуты показаниями Люшкова.

Тем не менее, в тот момент головы всех служивших и в военном министерстве, и в генеральном штабе были заняты лишь одной мыслью: сумеем ли мы в случае необходимости вывести свои войска из Китая и как парализовать замыслы Советского Союза вмешаться в ход военных действий в Китае. Короче, мы вовсе не думали о том, чтобы очертя голову и дальше погружаться в вооруженный конфликт с Китаем.

Вернемся к рассказу о Люшкове, который вскоре после своего бегства был доставлен в Японию, тайно помещен в так называемую «контору Кудан», где систематически допрашивался. Спустя какое-то время после этого инцидента военное министерство дало сообщение в печати… из Советского Союза через аккредитованных при нем корреспондентов. Действительно, такое сообщение было сделано лишь 1 июля, т. е. спустя примерно полмесяца после самого события.