Текст книги "Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины"

Автор книги: Петр Алешкин

Соавторы: Юрий Васильев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Невежество и антисемитизм Григорьева и его соратников воплотились в серии жестоких и кровавых еврейских погромов, в ходе которых погибло около 5 тыс. человек. Повстанцы, подогретые антисемитской пропагандой, срывали свою ненависть к диктатуре коммунистов на евреях, которых считали большевиками и виновниками всех своих несчастий. 15 мая в Елизаветграде было уничтожено более трех тысяч евреев; вчерашние красноармейцы убивали женщин, детей, стариков. Среди убитых был младший брат будущего руководителя Коминтерна Григория Зиновьева, местный анархист Миша Злой. Погром коснулся и так называемых «пришельцев с Севера» – русских, несколько сот которых были зверски убиты. Волна погромов прокатилась также по другим городам: Умани, Кременчугу, Черкассам, Екатеринославу. В очередном «универсале» Григорьев обрушился на «горбоносых комиссаров» и призвал грабить Одессу – город с большим еврейским населением – до тех пор, пока оно не станет маленьким.

По свидетельству очевидца событий Ивана Бунина, изложенному в «Окаянных днях», в мае 1919 г. григорьевщиной была охвачена почти вся Малороссия. Григорьевщина распространилась на большей территории Херсонской и Екатеринославской губерний.

9 мая Григорьев начал наступление из района Знаменка – Александрия по нескольким направлениям: на Екатеринослав (ныне Днепропетровск) двигалась группа начальника штаба Тютюнника, на Киев – во главе с командиром бригады Павловым, на Черкассы – во главе с казачьим атаманом Уваровым. Елизаветградом овладела группа под командованием атамана Горбенко. В городе были разогнаны Совет и ЧК, обезоружены воинские части, производились расстрелы коммунистов. Власть в уездном городе оказалась в руках григорьевского ревкома. Повстанцы захватили Черкассы, Умань, Кременчуг, Екатеринослав, Елизаветград, Херсон, Николаев и другие города.

Первоначально военные силы повстанцев имели 16 тыс. штыков, 52 орудия, 7 бронепоездов и около 500 пулеметов. С развитием восстания количество повстанцев превысило 20 тыс. человек. В середине мая успех сопутствовал восставшим: их поддерживало крестьянство центра Украины и часть красноармейцев, преимущественно украинского происхождения. Перед крестьянами Григорьев выступал как защитник православной веры и украинского народа. Появилась реальная опасность перехода всех украинских советских армий на сторону Григорьева. В своем очередном «универсале» атаман поспешил объявить, что коммунисты уже разбиты на всех фронтах, а ленинское правительство бежит за границу через Полтавщину.

Восстание Григорьева произошло в период ожесточенных сражений красного Южного фронта с наступающими армиями Деникина – этим и объясняются первоначальные успехи атамана. Для борьбы с восстанием советскому военному командованию пришлось срочно высвобождать с фронта воинские части. 10 мая 1919 г. Григорьев был объявлен вне закона. 14 мая три группы советских войск общим количеством 30 тыс. солдат начали наступление из Киева, Полтавы и Одессы. 15 мая группа А.Я. Пархоменко отбила у григорьевцев Екатеринослав, причем город трижды переходил из рук в руки. 16 мая 1919 г. в бронированном поезде на Украину прибыл председатель РВСР Л.Д. Троцкий. Каждый десятый пленный повстанец был расстрелян.

Стремясь сохранить инициативу в своих руках, Григорьев использовал тактику «молниеносной эшелонной войны». Посадив большую часть своих войск в эшелоны, он двинул их на Полтаву, Киев, Екатеринослав. Однако «эшелонная война» выявила роковую для атамана перспективу: вооруженная сила повстанцев распылилась без определения направления главного удара, растворилась в огромном пространстве Украины. Повстанцы наводнили огромный регион от Днестра до Днепра, от Черного моря до окрестностей Киева. Григорьев переоценил собственные возможности стратега и политика. Он оказался бездарным полководцем и политиком, не сумевшим ни спланировать военную операцию, ни предвидеть последствия своих действий. Через пять дней его наступление выдохлось. Среди повстанцев Григорьева нарастал процесс внутреннего разложения.

Мятежный атаман рассчитывал объединить действия своих отрядов с выступлениями других украинских атаманов, в первую очередь батьки Махно и атамана Зеленого. Надеясь на поддержку поднявшего в марте 1919 г. восстание Зеленого (Терпило), Григорьев рассчитывал захватить юг Киевской губернии. Однако к 8 мая атаман Зеленый был разбит советскими войсками. Нестор Махно пользовался большой популярностью в украинских советских армиях. В мае 1919 г. он еще воевал на стороне красных в составе 3-й украинской советской армии, но отношения между ним и большевиками находились на грани разрыва. Однако Запорожью угрожали белогвардейцы – Махно все свои силы бросил против наступавших белых. Он заявил, что «распри» Григорьева с большевиками из-за власти не могут заставить открыть фронт для белогвардейцев. Махно не поддержал восстание и занял выжидательную позицию. В заявлении советскому правительству он сообщил, что у него нет точных данных о целях восставших, поэтому первоначально воздержался от выпуска воззвания против Григорьева «до получения ясных данных». 18 мая 1919 г. махновская комиссия посетила район восстания и сообщила комбригу, что григорьевцы громят и убивают евреев. После этого сообщения Махно издал воззвание «Кто такой Григорьев?», где объявил атамана «разбойником», «контрреволюционером», «авантюристом», «провокатором-погромщиком». «Григорьевщина пахнет петлюровщиной», – сделал заключение Махно.

К концу мая советские части под командованием К.Е. Ворошилова, П.Е. Дыбенко, А.И. Егорова, М.К. Левандовского, А.Я. Пархоменко подавили восстание. Когда григорьевцы оказались под огнем пулеметов и пушек, боевой пыл их быстро угас. Тысячи повстанцев стали сдаваться при первом же приближении регулярных формирований Красной армии. Красноармейские части, поддержавшие Григорьева еще неделю назад, вернулись под «красное» командование. 19–20 мая григорьевцев выбили из Кременчуга, Черкасс, Кривого Рога. 21 мая войска атамана были разбиты под Киевом. 22 мая красные взяли Александрию – центр восставших, 23 мая – Знаменку, 26–31 мая части одесского направления вытеснили Григорьева из Николаева, Очакова, Херсона. В боях повстанцы понесли большие потери. Большинство григорьевцев разбежалось по домам. Остатки разбитых сил скрылись с оружием в степных селах и перешли к тактике партизанской войны. Тютюнник увел свой отряд на соединение с силами Петлюры (позднее он стал командиром 4-й киевской дивизии петлюровской армии).

Остатки повстанцев были локализованы в степных районах Хер-сонщины. Силами трех советских войсковых групп район восстания был окружен. Однако ликвидация повстанцев приняла длительный характер и потребовала значительного расхода сил и средств. Так, в начале июня на правом берегу Днепра кроме курсантских и специальных частей борьбу с последствиями григорьевского мятежа вели полевые войска численностью до 7000 штыков, а на левом берегу Днепра отряды, выполнявшие то же назначение, достигали 7024 штыков, 13 орудий, 600 сабель [2: 99].

Атаман Григорьев скрывался на степных хуторах. В июне 1919 г. у него осталось чуть более трех тысяч. Главный отряд Григорьева совершал налеты на Александрию, перерезав основные железнодорожные пути с юга Украины на север. Григорьевцы захватили в это время значительное количество ценностей и военного имущества, нападая на эшелоны, которые шли из Крыма и Причерноморья. В Приднепровье бывшим григорьевским атаманам (Чайковский, Орлик, Сагайдачный) удавалось захватывать на короткое время города Борислав, Каховку, Никополь, станцию Долинская.

В июле 1919 г. в район, контролируемый григорьевскими повстанцами, пришли отряды батьки Махно. Махно встретился с Григорьевым и предложил ему военный союз против «белых и красных». Военные силы были объединены. Махно стал главой Повстанческого совета, Григорьев – командующим войсками, брат Махно Григорий – начальником объединенного штаба. Однако Махно раздражало нежелание Григорьева бороться против «белых» и враждебное отношение к еврейскому населению. В результате атаман Григорьев был убит махновцами 27 июля 1919 г. в селе Сентово Александрийского уезда Херсонской губернии по подозрению в тайных связях с деникинцами и за еврейские погромы. Основная часть григорьевских повстанцев пополнила повстанческую армию Махно.

Григорьевщина рассматривалась большевистским руководством в одной плоскости с махновщиной. Подобное утверждение нельзя воспринимать иначе, как вполне осознанное создание очередного советского идеологического мифа, автором которого был Л.Д. Троцкий. Сами махновцы оценили «Универсал» атамана Григорьева как проповедь национализма, антисемитизма, национальной вражды между трудящимися [3: 105]. Григорьев был убит по приказу Махно его ближайшим окружением, причем произошло это уже после разрыва отношений Махно с советской властью (о свершившемся событии Махно телеграфировал в Москву).

Отношение махновского руководства к григорьевщине обосновал один из идеологов махновщины П. Аршинов. Он подчеркивал: движение, подобное григорьевщине, создавало угрозу свободе трудящихся и поэтому являлось таким же враждебным махновщине, как и большевизм. Махновщина не могла объединиться с отдельными антибольшевистскими выступлениями на том только основании, что сама махновщина выступала против большевизма. По образному описанию Аршинова, возник «новый хищник в лице атамана Григорьева, который, каркая народу о его бедствиях, труде и угнетении, несет на самом деле старый разбойничий порядок, при котором труд народа будет порабощен, бедствия его возрастут, неволя закрепится, права упадут» [3: 108, 109].

В противовес утверждениям Троцкого, Аршинов обвинял коммунистическую власть в порождении самого явления григорьевщины. Суть его рассуждений сводилась к следующему. Большевики установили диктатуру своей партии, как партии государственной, для управления народом. В результате создалась ситуация, в которой трудовой народ попал под надзор и управление органов власти, чуждых трудящимся, применявших методы произвола и насилия. Диктатура партии коммунистов-большевиков породила в народной массе озлобление, протест и враждебное настроение к существующему порядку. Этим воспользовался в своей авантюре Григорьев. Григорьев – предатель революции и враг народа, но именно партия коммунистов-большевиков своей безответственной диктатурой создала в массах озлобление, которым он воспользовался (аналогично данным обстоятельством может воспользоваться другой авантюрист). Обличая в предательстве Григорьева, Аршинов одновременно настаивал на обвинении коммунистической партии за появление григорьевского движения [3: 111–112]. Махно боролся с националистами-самостийниками, выступал также против антисемитизма: он усвоил анархистское отрицание национальности как таковой и сплочение трудящихся на интернациональной основе. Одной из причин убийства окружением Махно атамана Григорьева явились антисемитские погромы.

Беспочвенны также попытки провести аналогию григорьевщины с мятежным выступлением в августе – сентябре 1919 г. комбрига Донского казачьего корпуса Филиппа Кузьмича Миронова, который предпринял поход из Саранска с отрядом численностью менее кавалерийского полка в расположение Южного фронта на борьбу с Деникиным (самовольный поступок Миронова являлся грубейшим нарушением воинской дисциплины в условиях военного времени). Авторство данной пропагандистской кампании опять же принадлежит председателю РВСР Троцкому, создавшему мифы об «известном полковнике Миронове» и «мироновщине». В газете «Правда» 21 сентября 1919 г. была опубликована статья Троцкого «Уроки мироновщины». «Полковник Миронов», по пропагандистской легенде Троцкого, совершил преступление: якобы установив тайные связи с Деникиным, поднял восстание против Советской власти. Мотивация его поступков объяснялась желанием стать донским наказным атаманом. Григорьев и Миронов, утверждал Троцкий, похожи как родные братья. Однако мятежное выступление Миронова не было по содержанию и форме антисоветским восстанием, подобным Григорьеву. Оно продемонстрировало неподчинение партийному руководству, создав прецедент крупного мятежа в регулярной части Красной армии.

Стратегические последствия восстания Григорьева отразились на положении красного Южного фронта. Советское военное командование рассчитывало к июню 1919 г. перебросить с Украинского фронта на Южный фронт дополнительно до 30 тыс. штыков, 3 тыс. сабель и 60 орудий [4: 147]. Однако восстание Григорьева вывело из строя Украинского фронта основную часть этих сил, значительная часть была брошена на подавление восстания Григорьева. Последствием восстания стало упразднение относительной военной автономии Советской Украины. В июне 1919 г. был ликвидирован Украинский фронт, отстранены командующий фронтом В.А. Антонов-Овсеенко и член РВС фронта Е.А. Щаденко, командующие трех украинских човетских армий – С.К. Мацилевский, А.Е. Скачко, Н.А. Худяков. Все три украинские советские армии были переформированы в обычные номерные стрелковые дивизии. Против повстанцев Григорьева большевики бросили все резервы, собранные не только для борьбы с Деникиным, но и для красного похода в Румынию и Венгрию. Плану прорыва с Востока навстречу красным венграм, словакам и немцам не суждено было сбыться.

Источники и примечания:

1.  Махно Н.И. Азбука анархиста. М., 2005.

2. См.: Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 1. М., 1990.

3. См.: Аршинов П.А. История махновского движения (1918–1921 гг.). Запорожье, 1995.4. См.: Какурин Н.Е. Как сражалась революция. Т. 2. М., 1990.

Крестьянские восстания в Поволжье

События 1919–1922 гг. в поволжской деревне являются неотъемлемой частью общероссийского крестьянского движения в годы Гражданской войны, направленного против политики военного коммунизма, основой которой являлась продовольственная разверстка. Крестьяне Поволжья выступили одним из самых активных отрядов этой революции. Как и в других районах помещичьего землевладения, истоки крестьянского протеста коренились здесь в сохранении полукрепостнических порядков и в малоземелье.

В 1917 – первой половине 1918 г. крестьяне Поволжья, как и всей России, при поддержке большевиков добились ликвидации помещичьего землевладения и уравнительного перераспределения земель среди тех, кто обрабатывает ее своими руками. Но с ликвидацией помещичьего землевладения крестьянская революция не завершилась. Она вступила в стадию борьбы крестьян за право быть хозяином на своей земле, свободно распоряжаться результатами своего труда, против крайне тяжелых государственных повинностей, связанных со снабжением продовольствием города и армии, мобилизациями и обеспечением нужд фронта. Все эти повинности оказались объективно неизбежными в условиях войны – вначале мировой, затем Гражданской. Как известно, продразверстка была введена царским правительством в конце 1916 г. и затем в 1917 г. осуществлялась Временным правительством. Неспособность Временного правительства решить продовольственный вопрос в значительной мере способствовала его падению. Большевики же, опираясь на комбеды и вооруженные отряды рабочих из голодавших промышленных центров, добивались иных результатов. Летом – осенью 1918 г. с помощью силы они взяли из деревни хлеб и солдат для Красной армии. Ответной реакцией на подобные действия Советской власти стало массовое крестьянское сопротивление.

Среднее и Нижнее Поволжье – огромное пространство по берегам Волги от границы с Нижегородчиной до впадения в Каспий, заселенное русскими, татарами, башкирами, мордвой, чувашами, калмыками и даже немцами, давно освоившими довольно крупный район в саратовском Заволжье. Так же как и Центральное Черноземье, Среднее и Нижнее Поволжье было ближайшим к промышленным центрам страны регионом производства сельскохозяйственной продукции – хлеба в первую очередь. Однако здесь имелись и скотоводческие районы – полукочевые в Башкирии и кочевые в Калмыкии. Среднее и Нижнее Поволжье всегда занимало очень важное место в жизни страны и как одна из главных житниц, и как мощный канал хозяйственной и культурной связи между севером и югом России, и, наконец, как историческое поле этнического сотрудничества и сближения, преодолевшего сколько-нибудь значительные моменты противостояния. Неслучайно после роспуска большевиками Учредительного собрания Комуч избрал именно Поволжье в качестве места пребывания высшего органа государственной власти, противостоящей большевизму. И тем не менее первые фронты Гражданской войны, двигавшиеся как с востока (колчаковский), так и с запада (казачье-красновский) в конце 1918 г., потерпели поражение именно на берегах Волги.

Поддержка большевистской революции крестьянством Поволжья была вполне закономерной, поскольку земледельческие районы, особенно в Правобережье, издавна отличались засильем помещичьего землевладения, сохраняли полукрепостнический режим и всегда выделялись активным крестьянским – антипомещичьим – движением.

К началу 1919 г. Поволжье было полностью освобождено от антисоветских сил и вся его территория стала источником продовольственных и людских ресурсов для большевистского государства. С этого момента крестьянское движение принимает не только новую направленность, но и новый характер. С переходом Советского государства к новой экономической политике массовое повстанческое движение в Поволжье, как и в других районах страны, начинает спадать, и в 1922 г. оно фактически прекращается.

Массовые стихийные выступления крестьян по всей России начались осенью 1918 года. Обеспокоенный этим НКВД опубликовал 18 ноября 1918 г. «Циркуляр НКВД губисполкомам с предписанием сбора информации о причинах антисоветских восстаний» [1: 33–34]. В феврале – марте 1919 года он был разослан всем уездным исполкомам и волостным Советам в Симбирской губернии по мере их возвращения под власть Советов. Опасаясь, что «восстания, вспыхнувшие за последнее время, примут характер единого контрреволюционного фронта», Наркомат внутренних дел требовал от местных органов управления «детально расследовать причины восстаний», их характер и масштабы, состав участников, организаторов и т. д. Перечень возможных причин «вспышек», их участников и организаторов в циркуляре оказался достаточно полным и близким к действительности, свидетельствующим о накопленном опыте.

«Вспышки» протеста и сопротивления могли вызываться, как говорилось в циркуляре, «действиями и распоряжениями существующей власти, поведением отдельных агентов местной власти, введением хлебной монополии, продовольственным кризисом, мобилизацией и пр. или недовольством общей политикой Советской власти». Здесь нет продразверстки – главной причины крестьянских выступлений против советской политики в 1919–1922 гг. Ее предшественница – государственная хлебная монополия, упомянутая в циркуляре, как показал опыт и Временного правительства в 1917 г., и Советской власти в 1918 г., одновременно и вызывала недовольство деревни, и была недостаточна для преодоления продовольственного кризиса, порождавшего недовольство в городе. Продразверстка становилась объективной необходимостью, во всяком случае в условиях 1919 г., опыт которого начал приводить обе стороны к пониманию необходимости и желательности компромисса. Однако потребуется еще целый год противоборства внутри лагеря революции, чтобы продразверстка была заменена продналогом с допущением рыночного хлебного оборота.

Введение продовольственной разверстки в начале 1919 г. и насильственная практика ее осуществления очень скоро отозвались и в Поволжье мощным крестьянским восстанием в регионе – «чапан-ной войной». Восстание охватило уезды Симбирской и Самарской губерний, освобожденные осенью 1918 г. от власти Комуча. Именно на них сразу же после восстановления Советской власти пала основная тяжесть продразверстки. Из урожая 1918 г. только Самарская губерния дала Советской России одну пятую часть всего добытого в заготовительную кампанию хлеба [2: 181]. Ситуация усугубилась близостью фронта, который потребовал от крестьян прифронтовой полосы выполнения различных повинностей, связанных с удовлетворением потребностей армии. Тяжким бременем для крестьян стал введенный еще 30 октября 1918 г. «чрезвычайный 10-миллиардный революционный налог на имущие группы городского и сельского населения» [3: 465–469]. Налог на деревню оказался столь преувеличенным, что его изъятие проводилось не только с имущих, но с населения деревни в целом. Не случайно в крестьянских жалобах и протестах чрезвычайный налог отождествлялся подчас с контрибуцией. Насильственные действия местных властей (комбедов, сельсоветов, продотрядов) по отношению к крестьянам в ходе сбора чрезвычайного налога и продразверстки вызвали взрыв крестьянского недовольства. События января – февраля 1919 г. явно предвещали массовое крестьянское восстание на территории Поволжья – в непосредственном тылу Красной армии, отражавшей наступление армии Колчака, враждебной и для большевиков, и для крестьян. Понимание опасности возникло и в центральных органах власти, о чем свидетельствует циркуляр НКВД о мерах по предотвращению крестьянских восстаний. Однако реальных мер по исправлению ситуации циркуляр не предлагал. Все сводилось к «работе контрреволюционеров» и «недостаточной тактичности» местных органов власти, неумелому исполнению ими заданий Центра.

Важнейшей особенностью крестьянского движения в регионе в 1919–1922 гг. был многонациональный состав его участников. Эта особенность определялась спецификой Поволжья как одного из многонациональных районов страны. Крестьянские выступления против военно-коммунистической политики имели место во всех национальных районах Среднего и Нижнего Поволжья. И русские, и татарские, и чувашские, и мордовские села принимали участие в повстанческом движении. Причем в ходе этого движения крестьянами не выдвигались националистические лозунги. Об этом убедительно свидетельствует самое мощное в регионе крестьянское восстание, названное современниками «вилочным» или «восстанием Черного орла-земледельца».

«Чапанная война»

Восстание крестьян Симбирской и Самарской губерний вспыхнуло неожиданно, стихийно, практически одновременно в нескольких уездах 3 марта 1919 года.

Как свидетельствует телеграмма Самарского губисполкома в НКВД о восстании крестьян 3 марта в с. Ново-Майна Мелекесского уезда, крестьяне «отказались допустить к учету хлеба, дать подводы для срочных надобностей и выгнали продовольственных инструкторов, угрожая жизни. Были командированы в Ново-Майну заведующий уездным отделом управления, военный комиссар и два политических работника с отрядом кавалерии в 20 человек, по прибытии коих сделано собрание с целью уладить дело мирно, но со стороны толпы было произведено нападение на командированных заведот-дуправления, военкома. Отряд в это время был во дворе совета, вовремя не мог оказать помощи, в результате завотделом управления, военком отделались легкими побоями, двое агитаторов тяжело избиты толпой, отряд залпами рассеял толпу, есть раненые» [4].

В этот же день в селе Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии на крестьянском сходе начались волнения, которые очень быстро переросли в восстание, получившее название «чапан-ная война». Некоторые документы говорят, что восставших было до двухсот тысяч человек.

Село Новодевичье имеет свыше 1000 дворов, расположено у волжской пристани, в центре хлебного района. Свидетель начала восстания агитатор Н.Г. Петров в своем отчете о причинах и ходе крестьянского восстания в Ново-Девиченской волости Сенгилеевского уезда пишет, что «работавшая здесь чрезвычайка, во главе с убитым во время восстания председателем ее Казимировым, в высшей степени щедро употребляла избиение своих “клиентов” кулаками, прикладами, плетью, пиками и т. д… Находившийся здесь продотряд Павлова вел себя возмутительно: пьянствовал, совершал всяческие поборы овец, молочных продуктов, отчуждал безвозмездно что понравится, по ночам шла стрельба вверх и т. д. В пьянстве не уступали и ответственные представители: комиссар Белов, председатель ЧК Казимиров, начальник отряда Павлов, комиссар Стафеев (в Мордове) и др., кончая новодевическим милиционером, командированным сюда из Сенгилея и не убывшимся, несмотря на все требования Ново-Деви-ченского волостного исполкома» [1: 182–187].

Некоторые представители местной советской власти в пьяном кураже доходили до откровенного издевательства и унижения крестьян. Так, например, «в с. М. Чурашево во время пиршества на свадьбе один из членов волостного совдепа т. Гавриков запряг четырех баб в салазки, надел на них хомуты, седелки, бубенцы, к дуге привязал колокольчики, взял в руки кнут и тронул по улице диковинную четверку. Порой т. Гавриков слезал со своих салазок, привязывал “четверку” к воротам и входил в чью-либо избу; “лошади”, стоя на морозе, стучали зубами» [5].

Волнения в с. Новодевичье 3 марта начались со схода, созванного сельским советом. На нем было сообщено несколько случаев слишком решительной реквизиции комиссаром Беловым хлеба и скота: у крестьянина Дм. Воробьева весь хлеб реквизировали «под метелку», не оставив ничего хозяину; у вдовы Кучеровой была сведена последняя корова и т. д. и т. д. В результате сход пришел к убеждению, что необходимо дать отпор действиям продкомиссара в масштабе всей волости. 3 марта вечером крестьяне врываются в почтово-телеграф-ную контору во главе с Крохиным, знающим азбуку Морзе, и устанавливают свой контроль над аппаратом.

Агитатор Н.Г. Петров в своем отчете пишет, что «несмотря на некоторое сходство событий 3—15 марта с левоэсеровскими восстаниями, здесь, в Новодевичье, на какую-либо связь с левыми эсерами нет буквально ни одного указания. К тому же убеждению меня приводит и совершенное отсутствие следов пребывания в Новодевичье посторонних лиц, вопреки всем газетным сообщениям о каком-то поручике, графе Орлове-Давыдове и т. д.». Выдвинувшиеся во время восстания руководители Новодевиченского «штаба» все были исключительно из местных людей [1: 182–187].

И действительно, как только восстание охватило почти всю Симбирскую губернию, председатель губисполкома М. Гимов сообщает в НКВД, ЦК РКП(б) и ВЦИК, что во главе «стоят правые эсеры, генерал Бердичев и граф Орлов» [6].

Газета «Известия Симбирского губернского совета рабочих и крестьянских депутатов» печатает статью «Белогвардейский бунт», в которой утверждает, что «крестьянство, участвующее в восстании, во-первых, состоит из кулачества, ибо села Новодевичье, Бектяшка, Хрящевка – самые богатые в этом краю, во-вторых, имеются установленные данные, что восстанием руководят офицеры, которые оказались даже среди убитых, пристава, генерал Бердичев и известный помещик, обладающий огромными имениями в Жегулях, гр. Орлов-Давыдов» [7].

Член РВС фронта С.И. Гусев сообщает В.И. Ленину и Я.М. Свердлову о восстании крестьян в Симбирской губернии, что оно «носит все следы организованности. Руководят им, по слухам, бывшие офицеры полковник Павлов, полковник граф Орлов, генерал Бердичев. Есть сведения, что под одним документом имеется подпись бывшего секретаря правых эсеров, но чувствуется присутствие левых эсеров. Организации восставших иногда называются “Блоком трудового крестьянства”, иногда “Крестьянским союзом”, “Крестьянской секцией” и так далее» [1: 144–145].

Но все эти сведения ложные, не имеют под собой почвы. Когда восстание было разгромлено, выяснилось, что руководили им местные крестьяне. В селе Новодевичье крестьянин Козятин, в Печерской волости восстанием руководил крестьянин из деревни Львовки Василий Минеев, в Ново-Рачемской волости крестьяне Дмитрий Иванович Червяков и Иван Иванович Матвеев и так повсеместно. Общего руководства в «чапанной войне» не было. И несмотря на это, за неделю восстание стихийно охватило всю Симбирскую губернию, часть Самарской и часть Казанской. Характерна и очень показательна черта самого вооружения крестьян: на длинных шестах насажены штыки, крючья (специально для кавалеристов), топоры, вилы, а зачастую просто русская дубинка. И если было у них в некотором случае оружие, пулеметы, так это объясняется тем, что они отняты у самих же красноармейцев. На пятый день восстания был захвачен уездный город Ставрополь, а 9 марта начальник штаба Восточного фронта Лазарев сообщает члену РВС фронта С.И. Гусеву, что «восстание охватило Сенгилеевский уезд, Мелекесский и Ставропольский. Количество восставших около 200 000 человек» [8].

Центром восстания в первые дни было село Новодевичье. Отсюда во многие волостные советы были посланы телеграммы о восстании в Сенгилеевском уезде с просьбой поддержать их. Председатель Симбирского губисполкома М.А. Гимов 6 марта прислал в Новодевичье телеграмму с требованием арестовать зачинщиков восстания. 7 марта повстанцами была послана ему в ответ телеграмма следующего содержания: «Никакого кулацкого вооруженного восстания не было. Возник конфликт с комиссаром т. Беловым на почве неправильной реквизиции хлеба и скота, так как излишек хлеба и скота не был выяснен и учетные ведомости не были закончены, но т. Белов приступил к насильственной реквизиции. Но этот конфликт с т. Беловым в тот же день был улажен. Конфликт возобновлен был т. Алексеевым и Григорьевым, делегированными Сенгилеевским продоткомом для улаживания означенного конфликта, которые вечером 4-го заявили, что все будет улажено мирным путем, но 5-го утром т. Алексеев двинул продотряд к волостному совету и телеграфно затребовал другие отряды, после чего продотряд был разоружен. Волостной исполком с 3-го на 4-е марта скрылся, впоследствии найден и арестован. Новый избран, к приему дел не приступал, просим распоряжения.

Приветствуем Советскую власть. Долой коммунистов, анархистов-насильников, которые действуют против декретов. Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции. Волостная крестьянская организация» [9].

Как видно из этой телеграммы, крестьяне не хотели кровопролития, надеялись, что конфликт будет разрешен мирным путем. Это же подтверждают переговоры по прямому проводу заместителя председателя Симбирского губисполкома, секретаря губкома РКП(б) И.М. Варейкиса со штабом повстанцев в с. Новодевичье:

«[Варейкис: ] – Я – Симбирск: от комитета партии большевиков, заместитель председателя губернского исполкома Иосиф Варейкис. Кто говорит?

[Поручиков: ] – Я – председатель волсовета Поручиков. Что угодно?