355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Петр Алешкин » Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины » Текст книги (страница 12)
Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 01:08

Текст книги "Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины"


Автор книги: Петр Алешкин


Соавторы: Юрий Васильев

Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Высшее советское руководство считало повстанцев Маслакова серьезной угрозой, которая могла вызвать детонирование горючего социального недовольства как в Красной армии, так и среди местного населения в местах передвижения повстанцев. Примечательно, что в циркулярной телеграмме председателя ВЧК Ф.Э. Дзержинского всем губчека и особым отделам от 30 марта 1921 г. «банды Маслакова на Дону» ставились на один уровень с «бандами Антонова в Тамбове» и «Махно на Украине» [17: 608].

В Астраханской губернии к повстанцам Маслакова присоединились более 200 калмыцких казаков в Икицохуровском улусе. Захватив несколько населенных пунктов в степях Манычского улуса, маслаковцы 29 апреля овладели Элистой. Для ликвидации повстанческого движения на Дону и Северном Кавказе по приказу председателя Реввоенсовета Республики Троцкого 30 апреля 1921 г. был вновь образован Северо-Кавказский военный округ на прежней территории со штабом округа в Ростове-на-Дону.

На Дон и Северный Кавказ была переброшена в полном составе 1-я Конная армия. По поводу использования Конной армии для борьбы с повстанцами у советского руководства возникали сомнения, связанные, в частности, с возможностью перехода конноармейцев к повстанцам Маслакова и других отрядов. Из 4-й дивизии были срочно изъяты сомнительные «кулацкие элементы», почищен низший комсостав. 24 апреля в 4-й кавдивизии были проведены аресты среди комсостава 12-го полка, командир которого агитировал бойцов присоединиться к Маслакову. После этого реввоенсовет 1-й Конной армии имел основания для утверждения, что Конармия не будет «помощницей повстанцев», а родственники и близкие бойцов не смогут оказать «какое-либо дурное влияние» на конармейцев, поскольку «в данное время вопрос о продразверстке не носит такого острого характера, как прежде». Основываясь на мнении реввоенсовета 1-й Конной армии, М.В. Фрунзе докладывал Ленину о политически вполне возможном переводе армии на Дон, поскольку «никаких данных к повторению событий, подобных маслаковской истории, не отмечается» [18: 76].

Тем не менее руководство Донского бюро РКП(б) возражало и предупреждало Москву, что «несовершенство советского аппарата» оставило неизгладимые следы на семьях бойцов и «пребывание буденновской армии на Дону создаст условия большого развития бандитизма за счет не только населения, но и частей буденновской армии, что мы видели в момент возврата демобилизованных» [18: 76].

Среди действовавших весной 1921 г., по официальным неполным данным, в России 165 крупных повстанческих отрядов выделялся отряд Якова Фомина, бывшего участника мироновского мятежа. Будучи командиром кавэскадрона Красной армии, Фомин поднял эскадрон 14 марта 1921 г. на мятеж под лозунгом «Долой разверстку!». Отряд, основу которого составляли казаки, действовал на границе Воронежской губернии и Верхне-Донского округа. Состав отряда пополнился жителями Воронежской и Тамбовской губерний, всего до 300 человек. Мятеж был ликвидирован 18 марта 1922 г., Фомин убит на хуторе Кругловском 20 марта.

Весной – летом 1921 г. повстанческое движение в регионах Нижнего Поволжья, Дона, Кубани, Терека разгорелось с новой силой. Отряды в несколько сотен, а иногда и тысяч человек, пеших и конных, нападали на колхозы, населенные пункты, угрожали районным центрам. Особенно активизировались повстанцы с началом очередной посевной кампании. Фронтовики, вернувшиеся с войны, не могли мириться с вопиющим произволом: доставали оружие, объединялись в отряды и уходили в бескрайние приволжские, донские, кубанские, уральские степи. Примечательно, что протестное движение казаков охватило Хоперский и Усть-Медведицкий округа, вошедшие в состав Царицынской губернии, которые в годы сражений с белыми (1918–1920) считались «красными казачьими округами», составлявшими основу красных казачьих частей Думенко, Буденного, Миронова.

Повстанческие отряды в 1921–1922 гг. можно разделить на три вида: оседлые, кочующие и рейдовые. Небольшие «оседлые» отряды от 10 до 30 человек действовали, как правило, вблизи своих хуторов. Их тактика соответствовала законам партизанской войны: днем казак пахал, сеял, а ночью лихим налетом врывался и громил колхоз, продовольственную контору, исчезал так же внезапно, как и появился. Разбежавшись по домам, партизаны опять превращались в мирных жителей. Крупные отряды советской кавалерии и пехоты, оснащенные авиацией и бронеотрядами, не могли очистить губернии от «бандитов».

Многие отряды численностью в несколько сотен сабель и более состояли из бывших красных казаков, называвших себя с гордостью «мироновцами», «вакулинцами», «маслаковцами», «фоминцами» – по фамилиям их бывших знаменитых красных командиров. Закаленные в боях с белыми бывшие красные конники громили ревкомы, совхозы и колхозы. Некоторые формирования насчитывали 2–3 тысячи винтовок и сабель. Из них составлялись пехотные и кавалерийские полки, и тактика их уже принимала черты, присущие регулярным частям. Если «кочующие» повстанческие отряды не уходили за пределы родных мест, то «рейдовые» преодолевали значительные расстояния по территории нескольких губерний. Опасность «рейдового» повстанчества для Советского государства проявлялась в качестве побудительного фактора для «оседлого». Рейдовые отряды, появляясь в том или ином районе, поднимали местное население против коммунистической власти. В одном отряде воевали казаки, крестьяне, калмыки, киргизы, казахи, но в большинстве своем основу отрядов составляли местные жители. Казаки, уставшие от войны и постоянных стычек с преследователями, нередко оставались в родных местах, расходились по домам, организовывались в небольшие отряды и действовали в родном районе. Из повстанческих частей выделялись авторитетные в народной среде командиры, освоившие опыт партизанской тактики ведения боевых действий. Многие из них выделялись и действовали самостоятельно.

Неразвитость сети железных дорог в южных степных просторах, огромные безлюдные и безводные пространства (астраханские, киргизские степи) сковывали эффективность действия карательных частей и не давали возможности преследовать повстанцев при значительном удалении от путей сообщения.

Засуха, гибель урожая и голод, поразившие Нижнее и Среднее Поволжье, Дон, Кубань, Северный Кавказ в 1921 г., затрудняли возможность для возвращения участников повстанческого движения к мирной жизни: многим повстанцам просто не было смысла возвращаться к разоренным хозяйствам в родных станицах и хуторах. Терялась связь с родным домом, со своими селениями. Данное обстоятельство объективно продлевало существование вооруженных отрядов, действия которых основывались на маневренных рейдах из района в район под давлением превосходящих воинских сил. В обозах рейдовых отрядов следовали жены и дети их командиров и бойцов.

Нередко повстанческие соединения предпринимали масштабные боевые действия. По сводке советского военного командования Нижневолжского края от 23 мая 1921 г. следовало, что восставшие казаки и крестьяне Нижнего Поволжья развернули наступательные действия: «Бронепоезд № 25 прибыл в Царицын. 70-й полк перешел в наступление и к 12 часам 21 мая занял хутор Беленький (в 25 верстах юго-западней станицы Озинки). В 18 часов 21 мая противник густыми цепями пехоты и кавалерии повел наступление на хутор Беленький и атаковал наши части, окопавшиеся у хутора. Бой продолжался до 6 часов 22 мая без перерыва. Противник значительными силами, переходя несколько раз в атаку в конно-пешем строю, пытался выбить полк из окопов, но каждый раз, встреченный дружным ружейно-пулеметным огнем или контратакой полка, отбрасывался обратно. Окруженный со всех сторон полк оставил хутор Беленький и, отойдя 2–3 версты на север, вновь перешел в контратаку и в 8 часов 40 минут 22 мая занял хутор, оттесняя бандитов в западном направлении. Потери бандитов – 100 убитых и 130 раненых…» [19: 165].

«Бандиты» (по советской терминологии), промышляшие грабежом, не стали бы несколько раз атаковать регулярный полк Красной армии, окопавшийся на окраине хутора. Эти бойцы сражались за свои права и свободу. Большие отряды повстанцев создали угрозу движению судов по Волге, перевозивших горючее и хлеб в промышленные центры России. Советское руководство было вынуждено выделять значительные силы для защиты транспортных караванов на Волге. Пароходы, оснащенные орудиями и пулеметами, сопровождались от Вольска до Астрахани усиленными вооруженными отрядами. Вдоль берега водную магистраль охраняли бронепоезда, авиаотряды, гарнизоны Красной армии. Им же было поручено охранять мосты, железнодорожные пути, станции.

Регулярные части Северо-Кавказского военного округа, включавшего Донскую, Терскую и Кубано-Черноморскую области, Ставропольскую губернию, находились в состоянии непрекращающейся войны с повстанцами. К.Е. Ворошилов, назначенный руководителем СКВО, отмечал, что работа штаба и управлений округа ничем не отличалась от работы полевых армий и фронтов [19: 68]. Борьба с «бандитизмом» была объявлена ударной, поскольку в данном явлении проявлялась организованность с выраженной политической окраской. Были укреплены части ЧК, ЧОН, милиция. Объявили амнистию сдавшимся добровольно повстанцам, а затем в сентябре 1921 г. были развернуты боевые действия, существенно ослабившие повстанческое казачье движение на юге России. К сентябрю 1921 г. отряды Маслакова были загнаны в горы Чечни и Осетии, сам Маслаков убит амнистированными повстанцами в конце сентября 1921 г.

Согласно приказу Реввоенсовета Республики от 9 декабря 1921 г., территория военного округа вошла в перечень 20 губерний, в которых борьба с бандитизмом возлагалась на ВЧК с правом привлечения полевых войск. К январю 1922 г. количество повстанцев на территории округа сократилось в несколько раз [20: 68].

В июле 1922 г. отдел борьбы с бандитизмом при Донском ГПУ объявил в печати: «Вопрос о бандитизме в Донобласти можно считать решенным. Банд, как известных группировок с политической окраской, на территории Донобласти в настоящее время не имеется» [15: 126].

С развитием нэпа характер повстанческого движения претерпел трансформацию, многие повстанцы, воодушевленные амнистиями, расходились по домам. Амнистированные повстанцы нередко оказывали добровольное содействие власти в борьбе с бандитизмом. Случаи участия амнистированных повстанцев в поимке или ликвидации руководителей «банд» и «шаек», как их тогда называли (пример – ликвидация Маслакова амнистированными повстанцами в сентябре 1921 г.), является не только стремлением заслужить отпущение грехов у советской власти (это вряд ли можно отрицать), но и желанием покончить с явлениями, мешающими наладить мирную трудовую жизнь трудового казачества. Население казачьих областей устало от войн и многолетней изматывающей борьбы, приводивших казачьи хозяйства в упадок и разорение. Казачьи станицы, по которым огневым вихрем прошлась кровавая Гражданская война, опустели: значительная часть мужского населения полегла в сражениях между противоборствующими сторонами или скиталась в зарубежном изгнании.

Во второй половине 1922 г. повстанческое движение пошло на спад. Борьба оставшихся отрядов ограничилась самосохранением, что неизбежно вело к вырождению их в обыкновенный бандитизм.

Источники и примечания:

1.  Какурин Н.Е . Как сражалась революция. Т. 1. М., 2000.

2. Офицерский корпус в политической истории России. Т. 3. Документы и материалы 1920–1925 гг. / Сост. А.И. Панов. Калуга, 2003.

3. Филипп Миронов (Тихий Дон в 1917–1921 гг.). Документы и материалы / Под ред. В. Данилова, Т. Шанина. М., 1997.

4. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 561. Л. 9.

5. Крестьянское движение в Поволжье. 1919–1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. М., 2002.

6. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 35, 40, 59, 64.

7. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 16–17, 23–24.

8. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 16–17, 23–24,39.

9. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 61.

10. Внутренние войска Советской республики. 1917–1922. Документы и материалы. М., 1972.

11. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 535. Л. 68.

12. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 561. Л. 21.

13. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 524. Л. 44; Д. 107. Л. 15.

14. Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ – НКВД. 1918–1939. Документы и материалы. Т. 1. 1918–1922 / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. М., 2000.

15. Российское казачество: Научно-справочное издание / Отв. ред. Т.В. Таболина. М., 2003.

16. РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 535. Л. 71.

17. Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918–1921: Документы и материалы. М., 2006.

18.  Генис В.Л. Первая Конная армия: за кулисами славы // Вопросы истории. 1994. № 12.

19.  Смирнов Н.Н. «Степные партизаны» Поволжья // Белая гвардия. 2002. № 6.20. Родина. 2002. № 1.

Народное повстанческое движение в Сибири: апогей политики военного коммунизма (1920 – Начало 1921 г.)

В 1920 и 1921 гг. в Сибири проявился особенный феномен повстанческого движения, нехарактерный для Европейской России: народное движение против коммунистической власти объединило интересы крестьянства и казачества Сибири. В Сибири не было той остроты земельной проблемы, которая поднимала иногородних против казаков на Кубани, на Дону, на Тереке. Бескрайние сибирские просторы (включая земли, отошедшие к современному Казахстану) позволяли наделить землей и удовлетворить насущные интересы всего аграрного населения Сибири – крестьян и казаков.

Народный характер повстанческого движения продемонстрировало самое крупное восстание, происшедшее в Сибири в 1920 г., в результате которого была создана Народная повстанческая армия.

В конце июня 1920 г. вспыхнули волнения в Славгородском уезде Алтайской губернии, вскоре вся Алтайская губерния была охвачена народным восстанием. Крестьяне в Степном Алтае создали повстанческую Народную армию. Одним из отрядов командовал казак Дмитрий Шишкин, впоследствии ставший руководителем всей крестьянс-ко-казачьей армии степного Алтая – незажиточный уроженец станицы Лебяжьей Сибирского казачьего войска, участник Первой мировой войны, командир казачьей сотни на германском фронте, подъесаул, кавалер двух боевых орденов [21] . В приказе № 1 командующего Шишкина по Народной повстанческой армии утверждалось следующее: «На территории, освобожденной повстанческими войсками от коммуны, населению возвращается вся полнота гражданской свободы. Всем, кто идет под знаменем Народной повстанческой армии, объявляется действительное равенство перед законом, свобода слова, собраний, передвижения, занятий. Труд, промыслы, торговля, собственность каждого объявляются неприкосновенными. Ввиду исключительности военного времени повстанческой армии временно предоставляется право реквизиции всего, что нужно для армии, с выдачей в уплату реквизиционных квитанций, по которым впоследствии, по установлению государственного порядка, будет выплачена сполна действительная стоимость взятого по курсу. Да здравствует настоящая, не коммунистическая гражданская свобода» [1: 237].

Однако объяснить народу сочетание «гражданской свободы» и «право реквизиции» было проблематично. Народная армия была разбита советскими войсками на Алтае и отступила на запад к Иртышу. Крестьяне надеялись на поддержку сибирских казаков. Крестьянская первоначально по своему составу Народная армия вышла к Иртышу и 21–22 июля 1920 г. вошла в станицы Кривинскую, Подпускную и Лебяжью (родную станицу Д. Шишкина). Казаки данных станиц добровольно присоединились к шишкинцам практически поголовно.

22 июля повстанцы в районе Лебяжьей захватили пароход «Витязь», шедший по Иртышу из Семипалатинска в Павлодар. Шишкин разместил на нем свой штаб. Продвигаясь от Лебяжьей вниз по Иртышу, повстанцы вошли в Павлодарский уезд и заняли станицы Чернавскую (Черную) и, после боя с павлодарским заслоном, Ямышевскую. Во всех станицах повстанцы проводили мобилизации казаков и формирование из них станичных конных сотен. Именно на Иртыше отряды Шишкина превратились в «Крестьянско-казачью повстанческую армию». К 28 июля 1920 г. в ее составе было 6 вновь сформированных казачьих сотен: кривинская, подпускная, лебяжья, чернавская, ямышевская и сводная (из казаков других станиц). Общая численность повстанческой армии составляла в это время около 5 тыс. человек, в том числе до 3 тыс. казаков, остальные – крестьяне, а также добровольно присоединившиеся к повстанцам киргизы (казахи) [2].

Слова воззвания штаба Крестьянско-казачьей повстанческой армии от 5 августа 1920 г. были созвучны настроениям народа: «За советскую власть против коммуны, против грабительской власти насильников – вот за что восстали мы, крестьяне и казаки Семипалатинской области. Довольно крови и насилия, довольно тюрем и расстрелов. За мир, за порядок, за справедливость поднялись мы и с оружием в руках решили или умереть или сбросить ненавистную… коммуну. Кто за то, чтобы русский народ сам правил свою власть, чтобы власть эта была действительно в народных руках, чтобы нашей жизнью и достоянием распоряжались свои, русские люди, выборные от народа – тот иди в наши ряды. С оружием в руках против коммуны за народную советскую власть» [1: 239–240].

Советские части особого назначения под командованием Н.И. Корицкого, направленные советским командованием Сибири на ликвидацию восстания, захватили «Витязь» вместе со штабом повстанцев. Но сам Шишкин уцелел, поскольку в это время был с авангардом в Подстепной. Утром 28 июля красноармейцы заняли Лебяжью и Подпускную. Все мужское население казаков названных станиц ушло с повстанцами в сторону Павлодара поголовно – от четырнадцатилетних подростков до стариков [3].

Командир отряда ЧОН Корицкий о борьбе с повстанцами докладывал лично помощнику главкома вооруженных сил Советской Республики по Сибири В.И. Шорину. В информации сообщалось: псевдоним Шишкина – Казаков – «черный, толстый, невысокого роста, с острой бородкой, средних лет». В захваченном штабе повстанцев находилось красное знамя с изображением трех пик с надписью: «Долой коммуну, долой всякое насилие. Да здравствует власть советов всех трудящихся» [4].

Шишкин с ядром своей армии сумел пробиться из окружения и вернуться в крестьянский Марзагульско-Волчихинский район Алтая, откуда начиналось восстание. К 3 августа 1920 г. у него осталось не более 600 человек, в том числе до 200 сибирских казаков. Повстанцев непрерывно преследовали части двух красных дивизий – 13-й кавалерийской и 26-й стрелковой. 9 августа отступающие повстанцы с боем заняли Змеиногорск.

9 августа 1920 г. штаб повстанцев обратился к гражданам Змеино-горского уезда с воззванием: «Невыносимый гнет коммунистической власти заставил нас взяться за оружие. Мы встали за то, чтобы освободить от насилия и крови, чтобы дать нашей несчастной России мир, порядок и выборную для народа власть. Все, кто понимает, к какой гибели, к какой нищете и голоду и бесправию ведет русский народ нерусская коммунистическая власть, должны идти с нами, мы хотим только порядка, справедливости и русской народной власти. Чтобы каждый знал свое, знал, что его дом, его добро, его труд принадлежит только ему одному, чтобы каждый мог и имел право заниматься тем, к чему он годен и что он хочет, лишь бы это не было во вред народу. Когда будет сброшена коммуна, выборные от народа соберутся и сами определят, какой порядок, какая власть должна быть в России. Мы боремся только против коммуны, за народные права, завоеванные революцией. Мы хотим права и настоящей гражданской свободы слова, собраний и выборов. Русские люди, давайте же кончим разрушать Россию и начнем строить, давайте заживем настоящей гражданской свободной жизнью без плоти и крови. У нас, взявшихся за дело свержения коммуны, нет оружия, но с нами весь народ, а где народ, там и победа. Идите же, граждане, к нам, освобождайте себя, спасайте Россию» [1: 246].

В Змеиногорске приказом Шишкина по Крестьянско-казачьей повстанческой армии от 9 августа 1920 г. объявлялась мобилизация всего мужского населения Змеиногорского уезда от 20 до 45-летнего возраста. Первая категория – от 20 до 35 лет – определялась в строевые части, вторая категория – от 35 до 45 лет – в части местной самоохраны. Первой категории мобилизованных предписывалось, организовавшись на местах в воинские единицы – роты и эскадроны, явиться на своих конях и подводах со своим оружием в штаб армии. Вторая категория должна была оставаться на местах для несения гарнизонной службы, организовавшись в роты. В каждом селении требовалось избрать начальника гарнизона, командира охраны и военный комитет из трех лиц. На последний возлагалось решение вопросов мобилизации, реквизиций. Начальник гарнизона являлся председателем военного комитета [1: 245–246]. Данный приказ повстанцы осуществить не смогли. Под натиском преследующих советских частей они покинули Змеиногорск, пробиваясь в направлении Горного Алтая. Выйдя на Бийскую линию Сибирского войска, повстанцы заняли станицу Верх-Алейскую. Отряд шишкинцев пополнился казаками: в середине августа 1920 г. силы повстанцев состояли из 4-х эскадронов кавалерии, 2-х сотен казаков и 4-х рот пехоты общей численностью до 700 человек при 2-х пулеметах [1: 247]. Отступление проходило по казачьей линии на северо-восток, через казачьи поселки Ключевский, Белорецкий, Андреевский, Тигирецкий, Яровский. Верх-Алейскую станицу и поселок Ключевский Шишкин сдавал с боем. Он обошел заслоны красных в поселке Тулатинском и станице Чарышской.

Вынужденно оставив Бийскую линию, Шишкин ушел в Горный Алтай, затем через горы – в Монголию, Китай. Примечателен факт, подтверждающий народный характер казачье-крестьянского отряда Шишкина: в Китае повстанцы отказались присоединиться к лагерю интернированных белых Оренбургской армии, рассыпались по заимкам. Они сохранили выборный командный состав, не носили погон. Поход Крестьянско-казачьей армии Шишкина с непрерывными боями по территории Сибири, затем передвижение по Монголии и Китаю составило в общей сложности более 2 тыс. км за три месяца! Воспетому в Белом движении Ледяному походу по данному показателю далеко до народных сибирских повстанцев!

После подавления восстаний в Алтайской и Семипалатинской губерниях начались репрессии в отношении местного населения. В докладе члена Семипалатинского губревкома А.И. Большакова от 31 августа 1920 г. сообщалось: советскими воинскими частями производились реквизиции и конфискации имущества у населения. Однако представителя ревкома беспокоил не столько произвол в отношении местных жителей, сколько материальный ущерб, нанесенный советскому государству: «Конфискации производятся без всякого плана и, видимо, конфискуемое не сдается и не оберегается, а тратится безрассудно и расхищается, что далеко не в интересах республики. Ведь оставить население голым и имущественно разоренным и в то же время требовать от него выполнения тех или иных неотложных нарядов, естественно, невозможно, ибо население не имеет средств их выполнить, а все, что у населения взято вышеуказанным способом, для нужд республики, безусловно, сдано не будет» [1: 396].

Аналогичная озабоченность властей высказывалась в информационной сводке Семипалатинского губревкома от 31 октября 1920 г. Констатировалось, что мужское население в станицах и поселках Больше-Нарымское, Мало-Нарымское, Воронье, Черемшанка, Катон-Карагай, Уруль, Мало-Красноярское и Чистоярское «совсем отсутствует, за исключением нескольких стариков и вернувшихся подростков». Все же остальные мужчины во время июльско-августовских восстаний присоединились к повстанцам, при ликвидации восстаний часть из них была уничтожена, остальные ушли в горы или за границу в Китай. Часть староверов из других селений бежали, побросав свои хозяйства, в том числе маралов, которые были распущены из специальных садов по киргизским волостям, в особенности по Чингистайской. Население этой волости наполовину сбежало за границу, угнав с собой скот [1: 399].

2 ноября 1920 г. Бухтарминский уездный ревком докладывал в Наркомат внутренних дел: «Настроение населения неудовлетворительное, так как со дня установления советской власти население не получало никаких продуктов и товаров, между тем первая разверстка почти закончена, а население нуждается во всех необходимых продуктах, как-то: чае, спичках, мыле, не говоря уже о сахаре и масле, – и к тому же уже не имеет ни обуви, ни одежды. В настоящее время приступлено ко второй разверстке, этим вызывается враждебное отношение к советской власти: за первую разверстку было обещано ему и мануфактуры, и кожи, и др. продуктов. Но на самом деле со дня организации советской власти ничего не дано, за очень и очень немногим исключением селений, кои выполнили разверстку на 100 %. Но удовлетворение населения материалом для одежды и обуви более чем необходимо, ибо теперь наступили зимние холода, а население большей частью голое и босое» [1: 399].

Западно-Сибирское восстание 1921 г. также продемонстрировало народное движение против коммунистической власти, объединившее интересы казачества и крестьянства Сибири. В крупнейшем по численности и охвату территории восстании в России практически отсутствовало неприязненное отношение в повстанческой среде между крестьянами и казаками [5: 89–90].

Доклад председателя Сибирского ревкома И.Н. Смирнова председателю совнаркома Ленину о перспективах на 1921 г. содержал тревожный прогноз: выполнить план хлебной продразверстки на Сибирь (110 млн пудов), установленный советским правительством, по расчетам, возможно не более чем на 70 % [1: 615]. Не помогло продление военного положения почти во всей Сибири: в конце 1920 г. военное положение было снято полностью лишь в одной губернии Сибири – Омской.

Руководитель Сибревкома, несомненно, учитывал реальное состояние сибирских регионов. Недовольство населения в Сибири осенью 1920 г. и зимой 1920–1921 гг. политикой Советского государства проявлялось повсеместно. Тревожное предсказание руководителя сибирских коммунистов оправдалось. С активным вступлением в восстание казаков связано начало главных сражений в период Западно-Сибирского восстания: 14 февраля – 23 марта 1921 г. [22] . Примечательно, что председатель Сибревкома Смирнов в телеграмме Ленину от 18 февраля назвал восстание в районе Ишима – Петропавловска «кулацко-казачьим» [6: 218].

Помглавкома Советской Республики по Сибири В.И. Шорин 9 марта высказал мнение: движение протеста является серьезным, в него втянуто все казачество, до половины крестьянства [7]. Данное мнение основывалось на достоверной информации. Шорин имел к этому времени подготовленный для него специальный доклад советского военного командования от 6 марта, в котором утверждалось, что в Петропавловском, Ишимском и Кокчетавском районах казачество участвует почти целиком в повстанческом движении, крестьянство – в основном молодежь и по мобилизации [8].

Наряду с крестьянством как основной силой Западно-Сибирского восстания, важную роль играли казаки. В Уктузском районе Ишимского уезда Тюменской губернии произошли восстания в станицах Казанской, Пресновской, Рождественской. В казачьих станицах создавались отряды, в которые шли все, кто способен носить оружие, не считаясь с возрастом. Сибирское казачество активно присоединилось к крестьянскому восстанию также в Петропавловском уезде Омской губернии по казачьей линии. Повстанцы освободили станицу Архангельскую и повели наступление на станицу Кривоозерную. В феврале произошли восстания в казачьих станицах Кокчетавского уезда Омской губернии – Челкарской, Имантовской, Келлеровке [9; 6: 231, 248].

В станице Архангельской сформировался 1-й казачий сибирский полк, в состав которого вошли казаки станиц Архангельской, Вознесенской, Боголюбовской и Надеждинской. Первый Сибирский казачий полк был сформирован бывшим вахмистром Зубковым. Второй Сибирский казачий полк формировался в станице Вознесенской, им командовал бывший подхорунжий Иван Винников. Полки были разбиты на две сотни численностью 170 человек каждая. На полк приходилось около 100 винтовок. Полки подчинялись штабу Народной армии, начдивом являлся Семен Токарев. Штаб дивизии и 1-го казачьего полка находились в Ново-Михайловке. По донесению командира 1-го казачьего полка от 16 февраля, 15 февраля казаками была взята станица Явленская, захвачены пулеметы, винтовки, наступление продолжалось на Покровское. Казаки вместе с крестьянами контролировали обширную территорию Петропавловского уезда: станицы Ново-Никольскую, Архангельскую, Вознесенскую, Надеждинскую, Боголюбовскую, Ново-Каменскую и Бишкульскую, Михайловскую волость, деревни Плоское, Петровское, Столыпино, Корнеевку и Полтавку. В донесении начальника Дубровинского штаба Народной армии от 17 февраля сообщалось, что в станице Дубровинской образован временный штаб Народной армии, который по вступлении в исполнение обязанностей принял меры по организации отрядов, которые выступили из хуторов и поселков станицы Дубровинской [10].

Разведсводка штаба Приуральского военного округа от 23 февраля 1921 г. сообщала: «Район от Петропавловска до Новорыбинской станицы (100 верст юго-западнее Петропавловска), населенный казаками, охвачен восстанием. В районе Лопатинской волости (30 верст южнее станции Лебяжье) находится противник численностью до 300 пеших и 200 конных, который, наступая на станицу Пресногорьковская (70 верст южнее Лопатинского), привлек на свою сторону посредством агитации до 2000 повстанцев, вооружения у которых мало. Настроение повстанцев воодушевленное, наступление ведут стройными колоннами, и большинство из них казаки. Отмечается распространение восстания среди казачьего населения к югу от линии железной дороги Петропавловск – Макушино, берутся на учет банды повстанцев в районе Лопатинского (среди которых в большинстве казаки) численность около 3000 человек». В разведсводке от 24 февраля говорилось о боях в районе станиц Вознесенской, Архангельской, Надеждинской, Боголюбовской, Ново-Никольской [11].

Через неделю, 1 марта, в очередной разведсводке советского командования информировалось: «Противник группируется в 30 верстах юго-западнее Мамлютки и численностью до 1000 человек – в районе поселков Ново-Никольский и Новоявленный. В указанном районе со стороны повстанцев оперирует казачья дивизия под командой Токарева в составе трех полков. Кроме того, по заимкам в районе Вознесенской – Боголюбовской – Михайловской и Новоявленной станиц бродят отдельные шайки бандитов. Нахождение главных сил повстанцев с их штабом в Новоявленной и Михайловском, последний – в 18 верстах юго-западнее станицы Становая. Отношение населения (казаков) к Красной армии и советской власти – враждебно-злое» [12].


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю