Текст книги "Николай I - попаданец 2 (СИ)"
Автор книги: Петр Донцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)
Когда в мае 1857 года мятежные части изгнали британцев из Дели, восстание быстро распростронилось по северной Индии. Опытные и закаленные в боях сипаи образовали несколько полевых армий и поставили Бадахур Шаха своим номинальным главою. На самом деле власть принадлежала полевым командирам, которые не ладили между собою, что значительно ослабляло восставших. Тем не менее до конца года почти вся северная Индия была очищена от англичан и поначалу козалось, что до независимости всего один шаг. Всех подданыех королевы Виктории, которые не успели укрыться в цитаделях нескольких городов попросту вырезали, а ряды борцов за независимость пополнялись новыми добровольцами. Оружия, добытого из разгромленных арсеналов и доставленного русскими хватало для вооружения пятидесятитысячной армии. Но отсутсвие единного командования и ясной стратегической цели привели к топтанию на месте. Ост-Индская компания возпользовалась нерешительностью мятежников и накопив силы начала методично выдавливать сипаев из охваченных восстанием княжеств. Тогда и пригодились немногочисленные, но хорошо обученные русскими диверсанты. Вокруг таких как Пат и Муту стали создаваться небольшие, но мобильные партизанские отряды, скованные железной дисциплиной и полные ненависти к белым захватчикам. Они действовали на коммуникация англичан, затрудняя посылку продовольствия и подкреплений наступающим частям.
В районе Агры отряд Пата и Муту действовал уже четыре месяца. К колонизаторам приходили подкрепления из метрополии и из лояльных южных княжеств. Отчего множество солдат и обозов двигались на север, к отвоеванному Гвалиору, откуда готовилось наступление на север. Поначалу отряд насчитывал три десятка человек, но все они были опытные бойцы, пришедшие из-под Дели. Из-за малой численности партизаны нападали на небольшие отряды противника и на оставших от колонны солдат, чтобы после каждой акции укрыться обратно в джунглях или в деревнях, неподалеку от джунглей. Британцы туда не совались, справедливо полагая, что у знавших местность мятежников есть неоспоримые преимущества.
За четыре месяца отряд разросся до сотни человек. Первоначальные успехи и правильная пропоганда, как и предсказывал Игнат Матвеевич Дубинин, вызвали приток добровольцев из местного населения. Тогда Пат, руководивший отрядом решился на более масштабные акции. Его отряд совершил нападения на расквартированных в деревне сипаев из Ост-Индской Бенгальской армии и взорвал обоз с порохом, на пути к Гвалиору. Но после того как к британцам прибыли подкрепления, отряду пришлось действовать севернее, подальше от крупных сил противника. Но они продолжали тревожить армию вторжения мелкими булавочными уколами, так же как и десятки других отрядов по всей Индии. Партизанская война все больше тревожила островитян. Несмотря на успехи и медленное продвижение на север, их коммуникации находились в постоянном напряжении, отчего страдало снабжение всей Бенгальской армии. В такого рода борьбе европейцы не имели того преимущества в выучке и вооружении, как в противопостоянии с кадровой армией сипаев. Тревожиемые в тылу и по фронту, войска постоянно остонавливались, замедляя и без того не слишком быстрое продвижение к мятежному Дели.
– Ну как там, – спросил Муту, прислонившись за валуном, возле Пата.
– Саперная рота успела пройти вслед за разведчиками. Сейчас как раз подъезжает артеллерия, – ответил тот, разглядывая происходящее сквозь призму оптического прицела.
И действительно, два орудия с прислугой успели вступить на мост, как раздался оглушительный взрыв и опоры моста сложились пополам унося в грязную, красноватую реку пушки и всех, кто находился в этот момент на мосту. Не повело и тем, кто находился в этот момент неподалеку. Самых ближних разорвало в клочья, остальных поранило осколками. Сквозь поднятую пыль оглушительно заржали кони авангарда. Саперы бросились в рассыпную пытаясь залечь в густом кустарнике, где за десять минут до этого прятался Муту с товарищами. Одинокий офицер в зеленом полевом мундире, с красным лицом что то орал зелегшим солдатам, видимо пытаясь поднять их в атаку. Но через секунду раздался выстрел и он упал с простреленной головой. Еще двое офицеров упали замертво неподалеку от первого, пока англичане сообразили откуда по ним стреляют и открыли плотный огонь по тому месту где недавно лежал Пат и еще трое снайперов. Но те уже сменили позицию и выбив несколько наиболее активных стрелков противника, отошли в джунгли. Тем временем, по оставшимся без командиров саперам открыли огонь остальные партизаны затаившиеся в рисовом поле. И хотя их огонь оказался не очень эфективным, еще два десятка вражеских солдат были убиты. Все действо заняло не более десяти минут, после чего повстанцы отступили обратно в джунгли.
В результате скоротечного боя повстанцам удалось, задержать движение обозной колонны на две недели. Лишившись большинства офицеров, солдаты отступили назад, дожидаясь, пока саперы наведут понтонный мост и подойдет слудующая колонна из Гвалиора.
Легкий снег припорошил булыжные мостовые и круглую масивную башню замка, на которой развевался ненавистный Юнион Джек. Предрождественский Дублин тихо дремал, слабо освещаемый тусклым светом газовых фонарей. Сквозь пелену редкого, медленно падающего снега смутно проглядывали темные силуэты, гуськом идущие вдоль стен ведущих к зданию арсенала. Среди них находился и сержант Гален со своими ребятами. Здание арсенала вплотную прилегало к армейским казармам, где был расквартирован целsй батальон красных мундиров, сейчас, в большинстве своем мирно спящих, или находящихся в отпуске по случаю праздника. Трехэтажное, подковообразное здание фасадом выходило на мощенный булыжником плац, в центре которого стоя высокий флагшток. У каждого их трех входов дежурило по два солдата, прятавшихся в будках по случаю непогоды.
Гален командовал вторым отделением, задачей которого стало ворваться в казармы и блокировать их, пока первое отделение опустошит содержимое арсенала. Еще десять налетчиков находились в резерве, дабы оказать помощь там, где она больше понадобится. Дойдя до угла здания, нападавшие остановились. Два бойца, переодетые в красный мундир, оставляя следы на припорошеном снегом плацу, двинулись к главному входу. Часовые заметили их всего лишь в нескольких шагах от себя, услышав гулкие шаги возле караульной будки.
– Вы кто? – спросил один из них, зябко кутаясь в поднятый воротник шинели.
– Я Вилли, – ответил один из налетчиков, вплотную подойдя к охранику и вытащив из глубокого кармана нож, пырнул того прямо в сердце. Охрарник негромко охнул и обмяк. Второй лишь успел вытаращить глаза, но через секунду и он был мертв. Напарники, оттащив трупы с сторожку сделали знак рукой, и тут же из-за угла отделились по две фигуры, еле видемые при тусклом свете фонарей. Подкравшись к сторожкам они тихо и споро покончили с остальными охранниками. Теперь путь в арсенал оказался свободен.
Гален сделал своим знак рукой и дюжина парней крадучись вдоль стены взошла по ступеняв в здвние казармы. Внутри оказалось тихо. Лишь одинокий дежурный ходил взад-вперед по корридору. Дождавшись, пока он подойдет поближе, Джон, высокий рыжеватый верзила, перерезал ему горло и поддержав падяющее тело, уложил его на пол. Оставив двух человек с револьверами сторожить вход на случай неожиданностей, сержант сделал знак остальным разделится. Солдаты зажгли фитили небольших, самодельных бомб, начиненных нитроглицерином и двинулись вдоль коридора. Через минуту по всему зданию загрохотало, а затем раздались щелчки револьверных выстрелов. Нападавшие действовали слаженно, открыв дверь очередной комнаты, они бросали туда одну или две бомбы и закрыв ее бежали дальше. Спустя несколько секунд раздавался взрыв и в коридор вылетали дверные щепки и прочий мусор в который превратилось помещение.
Через минуту после взрыва, когда немного осела пыль, отделение Галена зачистило первый этаж револьверами. Пленных не брали, да их и не было. Большинство красных мундиров попросту разорвало мощным взрывом. Создав в коридоре некое подобие барикады из обломков мебели, инсургенты залегли за ними, чтобы не дать возможность солдатам со второго и третьего этажей прийти своим на помощь. В это время в крыле напротив отделение сержанта Конолли споро растаскивало ящики с ружьями и бочонки с порохом. Снаружи их уже ждали три телеги в которые ирландцы загружали награбленное оружие. Два боченка с порохом перекатили в крыло, где залег отряд Галена. К тому времени англичане опомнились от шока и попытались атаковать налетчиков, но натолкнувшись на град пуль, отхлынули обратно. Проверив по карманным часам, что прошло уже пятнадцать минут с начала операции и сощитав своих солдат, сержант послал Вилли проверить как там дела у соседей. Загруженные телеги как раз покидали плац. Тогда ирландцы подожгли длинные фитили пороховых бочек и дав пару выстрелов на последок выскочили из заваленного обломками коридора.
Через две минуты с обоих концов здания донесся оглушительный взрыв и оно наполовину рухнуло, погребя оставшихся в живых англичан. К этому времени нападавшие гулко стуча каблуками улепетывали подалше от арсенала. Маршрут отхода был спланирован заранее и люди по двое или по трое расходились в разные стороны, растворившись в темноте неосвещенных пригородов.
Рождество для англичан оказалось совсем не праздничным.
Глава 33.
Первый выстрел из той череды конфликтов, которые где то угасая, а где то разгораясь продолжились в течение последующих десяти лет прозвучал у стен Кантона. Англичане, давно искавшие повод подмять под себя огромный китайский рынок, придрались к ничтожному поводу, которым стал обыск и задержание пиратского судна под британским флагом и объявили империи Цин войну. В самой Поднебесной с 1850 года не прекращалось восстание тайпинов, значительно ослабившее центральную власть и выссасывающее ресурсы из страны. Потому момент для нападения был выбран очень удачно. С другой стороны, в Пекине имелись силы ищущие реванша против европейцев. Четыре дивизии 'нового строя', обученные и вооруженные русскими являли собой значительную силу, с помощью которой император Сяньфэн надеялся разгромить наглых иноземцев и укрепить свой престиж. А засим, арест британского судна выглядит не случайной ошибкой, а скорее преднамеренным действием. Властитель поднебесной знал, что англичане с французами ищут повод для нападения и довольно быстро его им предоставил. Впрочем, как показали дальнейшие события, дивизии 'нового строя' действительно оказались более стойкими и боеспособными, отбив, и даже практически разгромив небольшой экпедиционный корпус у фортов Дагу.
В следующем году у британцев порушились все планы по поводу продолжения войны с Поднебесной, ибо в Индии вспыхнуло восстание сипаев. Уже к концу 1857 года под властью мятежников оказалась практически вся северная часть страны. Армия восставших, насчитывающая более ста тысяч человек, являлась достаточно грозной силой, но разногласия среди командиров подрывал ее боеспособность. В результате, вместо того, чтобы перекинуть восстание на юг Индии, где тоже хватало недовольных, мятежники озаботились укреплением собственных позиций, дав англичанам время опомнится. Тем не менее положение колонизаторов оставалось очень тяжелым. Многие туземные полки были разоружены, что значительно подорвало доверие оставшихся лояльными сипаев к своим командирам, а силы из метрополии насчитывали всего сорок тысяч человек. Достаточных для удержания в спокойствии юга страны, но не достаточных для активных боевых операций.
Поэтому в 1858 году островитяне перебросили через половину земного шара более семидесяти тысяч человек, значительно оголив войска в метрополии. Десять тысяч доставили в Китай, а остальных в Индию, для скорого марша на север. Положение мятежников стало плачевным. Свежие войска и туземные полки методично начали выдавливать восставших из занятых княжеств. Распри между командирами отдельных частей лишь усилились, а после поражений стал иссекать поток добровольцев. Здесь и пригодились диверсанты обученные в России, развернувшие настоящую партизанскую войну против армий вторжения. Переменить хода войны они не могли, все же слишком не равными были силы, но задержать наступление колониальных войск и увеличить их потери оказалось им вполне по зубам. Поэтому попавших в плен партизан англичане казнили на месте, чем и заслужили ответную жестокость со стороны иррегуляров.
Еще одним сюрпризом для англичан стало Рождественское восстание в Ирландии. Небольшое, но крепко сплоченное ирландское подполье, прошедшее тренировки в калифорнийских лагерях, воспользовалось тем, что на Британских островах осталось не больше четырех кадровых дивизий после отсылки войск в Азию. Даже в Ирландии местные гарнизоны оказались ослабленными. А потому момент выдался очень удачным. Нападение на Дублинский арсенал стало сигналом к восстанию по всему изумрудному острову. Инсургентов было не много, но они оказались прекрасно вооружены и мобильны. Действуя небольшими группами, они не вступали в уличные бои с гарнизонными частями, а устраивали засады на дорогах и переулках, ведя грамотную партизанскую войну. Англичане, не привыкшие к такого рода действиям, были не в состоянии обезвредить подполье и действовали довольно топорно. Их карательные меры затрагивали мирное население, озлообляя его и настраивая против надоевших хозяев. А потому восстание быстро разросталось и для его подавления пришлось перебросить почти все наличные силы из метрополии. Но это сказалось на безопасности людей в самой Англии. Оказалось, что множество терорристов растеклось по самой метрополии и после каждой карательной экспедиции в Лондоне, Ливерпуле, Ковентри и Плимуте гремели взрывы и выстрелы. С таким старая, добрая Англия еще не сталкивалась. Среди ирландцев нашлось немало фанатиков, готовых умереть за независимость своей родины. Застарелая ненавись выплеснулась наружу, являя колонизаторам свое уродливое лицо.
Все эти неурядицы надолго вывели Британию из игры в Европейской песочнице. А там, между тем, разразилась давно назревшая буря. После перенесенного в 1857 году инсульта, прусский король Фридрих Вильгельм IV был признан недееспособным и вместо него принцем-регентом стал Вильгельм I. При нем пришла в движение партия юнкеров, ратовавшая за объединение Германии под доминированием Пруссии. Эта идея была не нова и прусскаки исподволь готовились к войне. Увы, у них не оказалось политика уровня Бисмарка, могущего предостеречь от необдуманных шагов. Впрочем, значительно ослабленная и урезанная териториально Австрия не представляла из себя серьезного противника. Вильгельм больше опасался своего зятя, русского императора и Наполеона III, императора французов, претендовавшего на роль гегемона в континтенентальной Европе.
Прозондировав почву при русском дворе прусский посол доложил своему королю, что Николай Павлович готов остатся нейтральным с случае гарантий независимости Австийских земель и Польши. Обрадовавшись столь низкой цене и посмеявшись над недальновидностью своего зятя, Вильгельм прозондировал почву в Париже. Там его ждало разочарование. Наполеон III и слышать не хотел об объедененной Германии, разве что пруссаки гарантируют ему все немецкие земли до Рейна. Но это уже противоречило идее объедененной Германии, а потому в Берлине и Париже каждый остался при своем мнении.
Тем не менее маховик подготовки к войне начал раскачиватся и набирал силу. Уже к апрелю 1858 года в Европе сложились две групировки. Одна пропрусская, включавшая в себя Королевство Италию и Венгерскую республику, а другая проавстрийская, объеденявшая Германскиие государства, Данию и Польшу. Каждый в случае войны преследовал свои интересы, надеясь поживится за счет соседей. Наполеон III, не поддерживая ни одну из группировок, тем не менее внимательно наблюдал за событиями, надеясь поддержать ослабевшую сторону, чтобы с ее помощью устранить более грозного противника. Обстоятельства этому благоприятствовали, ибо Великобритания на время выбыла из игры, занятая решением внутренних проблем потрясавших ее империю.
В июне того же 1858 года прусская армия, используя более разветленную сеть железных дорог и подготовленные разервы, в составе шести корпусов пересекла австрийскую границу и вторглась в Богемию. Надо отметить, что после потери двух третей территории Австрийская монархия значительно ослабла и включала в себя лишь собственно Австрийские земли и оставшуюся лояльной Богемию. А потому ее резервы были ограничены. Тем не менее под командованием Людвига фон Бенедека в составе северной армии оказалось пять корпусов, а еще два, под командованием Альбрехта Рудольфа – австрийского эрцгерцога в составе южной армии, призванной сдержать венгров и италиьнцев, ежели они примкнут к пруссакам. Резервов у австрийцев практичеси не осталось, а потому они расчитывали на решающее сражение, ибо к долгой войне страна готова не была.
Как и в истории знакомой здесь только мне, между двумя армиями произошло сражение при Садове. Как-никак, а план компании разрабатывал тот же Хелмут фон Мольтке . Несмотря на то, что один прусский корпус не успел к полю битвы, австрийцы оказались наголову разбиты благодаря как таланту Мольтке, так и ражьям Дрейзе, проявившим здесь свое преимущество перед дульнозарядными австрийскими штуцерами. Разбитые австрийцы, отошли к Праге, но их положение стало отчаяным. Сразу после пораженияя при Садовой, войну австрийцам объявили Венгрия и Италия. Учитывая отсутствие резервов, Францу-Иосифу оставалось уповать лишь на помощь Наполеона III. Австрийский посол в Париже заклинал французкого императора оказать помощь гибнущему государству и тот в напыщенной речи в Сенате пообещал вмешаться во имя сохранения Европы от ненужных потрясений. Паралельно он прозондировал почву в Варшаве и заручился обещанием поляков вступить в войну на стороне Франции. Обо всем этом я узнал от господина Матвеева. Поляки начали играть собственную игру, не проинформировав нас, что стало тревожным симптомом. Было ясно, что Наполеон надеется обрести в лице поляков лояльного союзника, дабы в случае нужды иметь возможность надавить на нас или на Пруссию.
В июле французы потребовали от Пруссии убрать cвои войска из Богемии, а когда те отказались, объявили Берлину войну. Еще раньше на стороне австрийцев выступил Германский союз и Дания, которые понимали, что в случае победы пруссаков, они слудующие на очереди. В отличие от прошлой истории, здесь Наполеон не стал выжидать подхода резервов и во главе четырех корпусов вторгся в Рейнские владения Пруссии, где к нему присоеденились еще два корпуса выставленные Германским союзом. Но эта поспешность сыграла с французами злую шутку, ибо оперативно переброшенные шесть прусских корпусов разбили в трехдневном сражении под Франкуртом силы союзников и отбросили их за Рейн. Поляки, за неделю до этого объявившие войну своему соседу, замерли в нерешительности. Без французкой помощи о вторжении в Силезию можно было забыть. А тем временем австрийцы, едва оправившись от поражения, вели приграничные бои с венграми и итальянцами.
Тем не менее Наполеон отказывался признать себя побежденным. В отличие от австрийцев у него еще имелись резервы, да и Германский союз, несмотря на неудачу, оставался полон решимости продолжать войну. К следующей компании французы намеривались выставить восемь корпусов, порядка двухсот тысяч человек. Пруссаки, измотанные летней компанией, остановились, подтягивая и обучая резервы. Обе стороны копили силы для будущей компании 1859 года, которая, как каждый из них надеялся, станет решающей.
Именно на такой момент я и расчитывал. Когда точно полыхнет пожар войны в Европе я не знал, но учитывая накопившиеся противоречия и распад Австрийской империи, который создал некий дисбаланс в европейском пасьянсе, война становилась неизбежной. Временное исчезновение Великобритании из этого пасьянса лишь подхлестнуло события. Все таки британская дипломатия через созыв конгрессов и угрозы встать на сторону слабого, многие вопросы старалась решать дипломатическим путем. Наполеон III и прусский генштаб по природе своей оказались более прямолинейны.
Как я уже упоминал, к 1857 году основные этапы армейской реформы завершились. Теперь главной проблемой стали скрытые приготовления для Босфорской операции и десанту на Хоккайдо. Учитывая ограниченное количество войск которое виделось возможным доставить в первой волне десанта, расчет более основывался на внезапности нападения и качестве подготовки, чем на количестве. Первая волна десанта должна была составить порядка тридцати тысяч штыков и сабель, при поддержке двадцати мониторов и полевой артиллерии. Всего для захвата Проливов и Стамбула, по подсчетам генштаба, требовались три усиленных корпуса пехоты – около ста тысяч солдат которых требовалось перевезти в течении двух недель.
На Кавказе мы не планировали активных действий, расчитывая на войска Армянского княжества, которые были подготовлены и вооружены по стандартам русской армии и являли собой довольно грозную силу. В случае успеха, вполне можно было расчитывать на вмешательство персов, с которыми у нас установились прекрасные отношения и которым мы тоже помогали модернизировать армию. Давние противники османов, персы вряд ли упустят такую возможнось отщипнуть от пирога, который представляла собой дряхлеющая Османская империя.
В самой Османской империи дела действительно обстояли плачевно. За последние десять лет по империи прокатилась волна восстаний, вызванных произволом местных властей. Султан, слабовольный и непоследовательный Абдул-Меджид I, не любил заниматься госсударственными делами, проводя больше времени в гареме, чем в своем кабинете. В результате его расточительства к 1858 году султанская казна благополучно обанкротилась. Не хватало денег на выплату жалования чиновникам и солдатам. Среди неселения росли недовольство и желение перемен.
По сообщениям разведки, о наших приготовления к войне турки не подозревали. Во-первых, потому что эти приготовления держались в глубокой тайне и подготовка к ним оказалась географически разбросанна по стране, чтобы в час Х из этих фрагмантов собралась нужная мозаика. Во-вторых, за все время своего царствования я ни разу не пошел на конфликт с османами, а наоборот поддержал их в борьбе против Али-Паши. В то время как европейцы отторгли от империи Грецию и настаивали на экономических привелегиях. Мы же, будучи наравне с Британией важнейшим торговым партнером Турции, не вмешивались во внетренние дела соседней империи. По крайней мере яственно. Ведь подкуп чиновников у османов был в традиции и не считался чем то из ряда вон выходящим. А в-третьих, индикацией подготовки Российской империи к войне, для турков и англичан служило увеличение Черноморского флота. Но военный флот по тоннажу как бы и уменшился. Военные еще не привыкли к понятию увеличенной огневой мощи. А капитальных судов на Черном море практически не имелось.
Именно поэтому постройка двадцати мониторов не особенно встревожила турок и англичан, ибо они вышли довольно малого водоизмещения и считались судами береговой обороны, что в общем то было справедливо, учитывая их плохие мореходные качества. Для транспортировки войск на Николаевских верфях изготовили плоскодонные баржи с паровым двигателем. Такие баржи более годились для прибрежного плавания, в виду довольно плохой остойчивости, но в случае нужды могли провести два-три дня в открытом море, а больше и не требовалось. Эти довольно ублюдочные десантные суда действовали как каботажные транспорты, перевозя уголь, зерно и промышленные товары внутри Черного моря и в Стамбул. Разглядеть в них будущие десантные суда мог разве что параноик. Из более крупных кораблей в Николаеве были заложены и спущены на воду два парофрегата двух тысяч тонн водоизмкщкния, несущие по четыре стандартных для русского флота, двухсотпятидесятиметровых орудия.
Фрагментальность подготовки к Босфорской и Хоккайдской десантным операциям выражалась в географическом разбросе специально тренируемых ударных корпусов. Большинство подготовки проходило под Нижним Новгородом, Казанью и Новосибирском, а на более продвинутом этапе, солдаты покорпусно проходили боевое слаживание на Каспии, неподалеку от Архангельска. На всякий случай две горнострелковые дивизии готовились на Кавказе. Во Владивостоке мы практически с нуля создали два полка морской пехоты, предназначенные для Черноморского флота. До этих отдаленных мест руки британской разведки еще не дотянулись и о возможностях этих подразделений никто не подозревал.
Для захвата Хоккайдо и их удержания хватало одной дивизии. Малозаселенный остров, а не нем насчитывалось всего шестьдесят тысяч жителей, в основном айнов, не представлял из себя большого препятствия. Наоборот, айны, недолюбливавшие японцев, вполне могли стать и союзниками. Да и сама не имеющая флота Япония не являла собой серьезного соперника. Большей проблемой становилось снабжение войск в случае блокады острова британским флотом. Для решения этой проблемы во Владивосток отправились два бронефрегата и шесть мониторов, построенных на Балтике. Мониторы в разобранном виде доставили до Иркутска по железной дороге, откуда их сплавили по Амуру. Два из них ушли в Петропавловск. Да и в отличие от Балтийского и Черного морей, дальневосточное побережье не было заперто проливами и осуществлять блокаду в бурном океане, при отдаленности от метрополии станет для англичан гораздо затруднительнее. Впрочем в 1858 году королеве Виктории явно было не до нас.
На Дальнем востоке, как и в Европе бушевал пожар войны. По Поднебесной, ослабленной восстанием тайпинов и войной с европейцами, прокатилась волна восстаний на окраинах. Почувствовав слабось центральной власти местные генералы, опираясь на лояльные войска и местное население, опусташенное поборами из-за войны, самопровозглашали себя царьками и зачинателями новой династии. Так случилось в Манчжурии, Монголии и Уйгурских землях и Тибете. Мы тоже приложили к этому руку, тайком снабжая повстанцев оружием и порохом. Ведомство господина Матвеева наладило неофициальные контакты с мятежными генералами. Те понимали, что без помощи другой сильной державы, удержать за собой трон они не сумеют. Когда-нибудь война с европейцами закончится и тогда Цин сможет занятся мятежными провинциями. А в этом споре все решает армия. Китайцы, конечно, догадывались о нашей помощи сепаратистам, но в данной ситуации, когда столица госсударства оказалась в руках врага, им стало не до сентиментов и они старательно не замечали нашего вмешательства, дабы не прервать поставки русского оружия.
Этот поток оружия и амуниции полностью загрузил небольшие мощности оружейных заводов в Иркутске. Учитывая предстоящую войну, мы срочно занимались их расширением и модернизацией. Благо это стало возможным сделать на вырученные деньги.
К концу лета 1858 года все Европа замерла в ожидании. Войска стояли по обе стороны Рейна и Дуная, а политики коррдинировали действия со своими союзниками. А потому, как гром среди ясного неба для всех воюющих сторон стало сообщение о том, что русский экспедиционный корус высадился на берегах Босфора. Русский сфинкс, хладнокровно стоящий в строне от всеевропейской бойни сделал свой ход. Начиналась новая эпоха.
Конец второй книги.
