Текст книги "Совершенно секретно"

Автор книги: Петер Випп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

«Руки вверх, мистер Хансен!»

Хансен уже подтащил шкаф к порогу. Осталось преодолеть самый трудный участок: мост из досок, одним концом лежащих на ступенях, а другим опирающихся на край багажника. Тяжело дыша, Хансен оторвался от работы, поискал глазами, не осталось ли ещё круглых палок для катков. Но тут, подняв голову, сразу же заметил за кустами чьи-то ноги, обутые в коричневые ботинки. Это мог быть только Франтишек. Значит, он вернулся! Это пронеслось в голове за какую-то долю секунды, и Хансен продолжал выпрямлять усталую спину как ни в чём не бывало.

Франтишек, оказывается, вошёл в сад через калитку в боковой стене усадьбы и, ещё не вступив в сад, услышал какой-то странный шум, доносящийся из садового домика.

«Что же там происходит? Где же мистер Хансен? Что там опять?» – думал Франтишек, и в его ушах загремел угрожающий голос Коллинза: «А если опять кто-нибудь заберётся в наш сад, что ты будешь делать?»

И Франтишек, больше не раздумывая, вытащил из кобуры пистолет и отодвинул предохранитель. Странная улыбка пробежала по его лицу, когда он вспомнил Гизелу. Ему выпала такая же судьба, как и всем здесь, как Шукку, как Хансену… И ничто ему не поможет. Вместе грешили, вместе и ответ держать. Осторожно, прячась за кустами, прокрался он к садовому домику, увидел «комби», увидел Хансена, выкатывающего холодильник из квартиры Коллинза. Что всё это может означать? Что он тут делает? Да ещё этим занимается сам мистер Хансен! Весь мир сошёл с ума… Он стал за кустом и медленно поднял пистолет на уровень глаз. Ничего другого это всё не может означать. Чужой автомобиль, холодильник; Хансен, который возится с этим тяжеленным ящиком в час, когда в здании фирмы нет ни одной живой души. Нет, дело ясное…

Хансен в этот момент наклонился и повернулся к Франтишку спиной. Вот подходящий момент. Франтишек прицелился, ствол пистолета задрожал.

– Руки вверх, мистер Хансен! – хрипло прокричал он.

Хансен коротко взглянул в его сторону, но так, будто рядом вовсе не было никакого Франтишка с пистолетом в руках. Он старался приподнять холодильник и продолжал безмятежно этим заниматься. Потом он сказал вполне дружелюбно:

– С ума сошёл, парень, что ли?.. Что ты тут раскричался? Спрячь свою железку и помоги мне, ну, скорее!..

Франтишек смущённо мигнул. Спокойствие Хансена лишило его уверенности. Он опустил пистолет.

– Опять наклюкался какой-нибудь бурды? – спросил Хансен из-за шкафа.

– Что вы, мистер Хансен, ни капли! – принялся оправдываться Франтишек. – Только кока-колу! Бутылочку кока-колы!

Рука с пистолетом опустилась, а этого-то только и ждал Хансен. Он вовсе не испугался дрожащего в руках Франтишка пистолета, скорее всего тот всё равно промахнулся бы. Звука выстрела – вот чего боялся Хансен, просто выстрела, хоть направленного прямо в голубое небо. Выстрел сразу же всполошил бы соседей или случайных прохожих. Теперь же Хансен выскочил из-за холодильника, коротким ударом выбил из рук Франтишка пистолет, а правой рукой нанёс жесточайший удар в подбородок. Франтишек закатил глаза и осел на землю.

Ощущение, что сегодня всё сложилось не так, как нужно, удесятерило силы Хансена. Чёрт возьми! То является Пегги, затем Франтишек! Нет, всё равно, всё равно, всё равно… И последним напряжением сил Хансен втащил холодильник в машину. Одно дело сделано… Он сразу же бросился к вилле, вытащил из туалетной комнаты мешок с документами и погрузил его в машину. Захлопнул задние двери, смахнув тыльной стороной ладони пот со лба, наклонился над Франтишком. Тот растерянно открыл глаза и сейчас массировал свой подбородок. Хансен поставил его на ноги – Франтишка качало из стороны в сторону – и потащил его в дежурку, прямо к его койке. Танцовщицы всё так же улыбались ему со стены, всё так же на месте висел его автомат, всё так же лежали на полке газовые гранаты. Взгляд Франтишка скользнул по лицу Хансена и дальше, в комнату Коллинза. Наконец-то он понял всё до конца. Он бросился на койку и замотал, головой:

– Тут все предатели! Все!

– Предатели? А может быть, и не все предатели? – сказал Хансен. – Есть два варианта, Франтишек… Либо я тебя сейчас запру в карцер. И тогда вернётся Коллинз и займётся тобой. Это первый вариант… А второй… Ты сейчас сядешь со мной в машину. И не выкинешь ничего по дороге! И без всяких штук! А по пути я объясню тебе, кто здесь предатель, а кто нет. Даю тебе две минуты. Решай!

Франтишек закрыл глаза и попытался придать своим мыслям хоть какую-нибудь стройность. Это оказалось для него непосильной задачей, да ещё в такой жаркий субботний день, день, который он мечтал провести с Гизелой, одной Гизелой. Да что это значит: «Решай!»? Что ему решать? Коллинз его… да он просто его застрелит, как только всё обнаружится. Кое-что в этом роде уже происходило в этом проклятом доме. Шукк ему как-то рассказал под пьяную руку. А Хансен? Он же был самым стойким парнем этой фирмы! Это же было точно… Да ему нечего решать!

Франтишек встал и шагнул к Хансену. Тот быстро потащил его к машине. По дороге снял со стены автомат, взял газовые гранаты.

«Кто знает, для чего эти вещички могут пригодиться?..» – подумал он.

Положение хуже губернаторского

Коллинз въехал в Гармиш, когда уже начало темнеть. Вот и дом, тот самый дом, о котором ему говорила Лиз. Коллинз оставил машину на углу под фонарём и, прижав к боку громадный букет, тщательно подобранный для него Франтишком, на цыпочках стал подниматься по скрипучей лестнице. Пахло масляной краской, кислой капустой, ещё чем-то… В доме жили небогато, это стало ясно Коллинзу. Но ничего, это не испортит ему настроения. На табличке надпись: «Лейтнер». Это, кажется, фамилия Лиз. Вот она обрадуется! Коллинз нажал на кнопку звонка и спрятал лицо за букетом пахучих цветов. Дверь отворилась, а Коллинз, ничего не видя из-за своего букета, шутливо прокричал:

– Ку-ку, дарлинг… Ку-ку, дорогая…

И в этот момент чей-то кулак, сплющив цветы, обрушился на нос Коллинза. Майор пошатнулся и чуть было не упал. Он привык к ударам, он был слишком тренированным боксёром, чтобы упасть, но его ошеломила внезапность нападения. Одно стало ясно: такой удар не могла нанести нежная ручка его Лиз. Коллинз отбросил букет в сторону и начал запоздалую оборону…

И опять глупая случайность

Хансен был вполне доволен машиной. Он легко держал скорость в сто десять километров в час. Вюрцбург уже давно был оставлен позади. Солнце близилось к закату, и сумерки должны были скоро начаться. Вдруг Хансена охватило беспокойство: куда же подевался белый «дофин»? Ведь Элла дала ему совершенно точные указания: город он покинул в назначенное время и по направлению к автостраде, как и условились. Место встречи на тридцатом километре. Но и через тридцать километров белый «дофин» не встретился Хансену. Значит, что-то заставило Эллу изменить её планы. Возможно, она проехала дальше по автостраде. Ну конечно, это так и есть. Хансен продолжал нестись, не снижая скорости. Что бы ни случилось, задание должно быть выполнено. Что ж, придётся действовать по собственному разумению.

Автомат лежал на коленях Хансена. Он ему мешал, и Хансен подумал о том, что не худо было бы от него избавиться. Взглянул искоса на Франтишка и уверенно положил автомат рядом с ним на сиденье.

Франтишек, казалось, дремал. Будто почувствовав взгляд Хансена, он вдруг откашлялся, провёл рукой по подбородку и спросил:

– А куда мы всё-таки едем?

– Не волнуйся, парень, – сказал Хансен. – Я не Рокк, а ты не Шукк. И направляемся мы вовсе не к лесному озеру.

Франтишек замолчал, что-то обдумывая. Потом задал новый вопрос:

– Вы служите, мистер Хансен, в разведке бундесвера? Да?

Хансен вздохнул.

– Скажи, парень, где такие берутся, как ты?

Франтишек опять ничего не понял. Он даже открыл рот.

– Ох, и туго же ты соображаешь! – прокричал ему прямо в ухо Хансен.

Он резко затормозил и тут же убедился, что Франтишек вовсе не такой тугодум, как ему показалось: Франтишек быстро накинул свою куртку поверх автомата, лежащего на сиденье. Полицейский сделал Хансену знак – свернуть в сторону. Там дальше по автостраде всё было забито машинами. Хансен заметил «Скорую помощь» и аварийную машину. Ясно: впереди произошёл несчастный случай.

Хансен выглянул из машины.

– Я не смогу проехать? – спросил он у одного из полицейских. – Чертовски спешу…

Полицейские посмотрели на него в нерешительности. Потом один из них сказал:

– А ну давай, только побыстрей. Те впереди тоже очень торопились…

Хансен медленно поехал мимо сгрудившихся автомашин. Вот и место, где произошёл несчастный случай. Поперёк дороги стоял гружённый брёвнами грузовик, а в канаве разбитый белый «дофин» с сорванным и погнутым капотом. Холодный пот капельками выступил на лбу: «DFF-29»… Машина Эллы!

В нескольких шагах от места происшествия стояли шофёры с других машин. Хансен сделал им знак, чтобы они подошли к нему.

– Что тут произошло? – спросил он.

– Дурацкая случайность, – ответил ему один из шофёров. – Цепь порвалась у грузовика… Да и шофёр был хорош, вдребезги пьян… По-субботнему.

– А что с людьми? – резко спросил Хансен.

– Пьяному что, пьяному море по колено, а вот женщину из белого «дофина» сейчас только увезли.

– Она мертва? – Голос Хансена прозвучал напряженно.

– Врач из санитарки оказал, что дело обстоит не так уж плохо. Она, правда, вся побита, в шишках и ссадинах. И всё ещё торопилась, всё кричала: «Я должна ехать, я должна ехать!»

– С такой фигурой и на такой шикарной машине угодить в больницу, да ещё в субботний вечер! – засмеялся второй шофёр.

К машине Хансена подъехал полицейский на мотоцикле.

– Вы что здесь, посиделки устроили? А ну, проезжайте!

«Что ж теперь?» – задал себе вопрос Хансен. План Эллы лопнул, теперь осталось последнее, о чём они говорили на веранде кафе: действовать по своему усмотрению. Хансен больше не раздумывал. На одном из контрольных пунктов он должен будет прорваться через пограничный шлагбаум.

Это единственное решение. Если в главном управлении узнают, что тайное тайных в его руках, будет объявлен всеобщий розыск. И если он не сумеет к этому моменту покинуть Западную Германию, то всё пропало. Тут не о чем спорить… Хансен дал газ и помчался вперёд.

– Гоним и гоним, а куда? – сказал Франтишек. – Вы же мне ничего не сказали, мистер Хансен.

– Мы едем в Берлин, – ответил Хансен.

– К коммунистам?! – побледнел Франтишек. – Тогда лучше застрелите меня сразу! Прямо здесь!

Франтишек схватил автомат с сиденья, другой рукой повернул ручку двери. Он в любой момент был готов выпрыгнуть на ходу. Хансен правой рукой вырвал автомат и его прикладом пребольно толкнул Франтишка в бок.

– Береги шкуру, парень! Ты что думаешь, я тебя везу на расстрел?

– А зачем же я вам нужен? – тихо спросил Франтишек.

– Потому что ты вовсе не принадлежишь этой банде в Вюрцбурге, а своему Пардубице. Там тебя ждут отличные сады и огороды, Франтишек.

Франтишек схватился за подбородок.

– Пардубице… – сказал он задумчиво.

– Твою голову, парень, нужно положить под паровой молот и с десяток раз стукнуть по ней, только тогда ты сообразишь, где тебе надлежит быть…

Спустились сумерки, и молочный туман затянул всё вокруг. Хансен вынужден был включить фары, но скорость не сбавил. Протянул Франтишку пачку сигарет. Тот прикурил сразу две сигаретки, одну из них вставил Хансену в рот.

– А что там со мной сделают? – робко спросил Франтишек.

Хансен внимательно смотрел вперёд. Движение на шоссе было очень оживлённым.

– Трусишь? – спросил он.

Франтишек кивнул. Конечно, он боится. Кое-что ему вдолбили в голову.

– Когда мы переберёмся по ту сторону границы, Франтишек, – заговорил Хансен деловым голосом, – ты расскажешь там о всех своих ошибках… А я помогу тебе во всём…

– Хорошо, – согласно кивнул Франтишек.

– Потом ты отправишься в свою страну и расскажешь там всю правду. И начнёшь всё сначала… В этом тебе помогут твои земляки.

Франтишек недоверчиво скривил рот.

– А ты их не бойся, – улыбнулся Хансен. – Они такие же, как и я.

Они ехали молча. Ночь спустилась незаметно, и всё погрузилось в голубую дымку. Кое-где проглядывали звёзды. Франтишек устроился в своём углу поудобней и закрыл глаза. Ему больше не о чем было спрашивать.

Звонок в главное управление

Сам Коллинз не смог бы объяснить, как он снова очутился в Вюрцбурге. А расстояние от Гармиша до Вюрцбурга было немалым! Коллинз выжал из своей машины буквально всё, теперь она была годна лишь на лом. Ни на одну секунду за время этой бешеной езды из Гармиша ему даже не приходила в голову мысль о возможности несчастного случая с ним.

В третьем часу пополуночи перед фирмой «Конкордия экспорт-импорт» раздался визг тормозов. Коллинз перепрыгнул через забор и бросился к дому. В первых лучах зари перед ним открылась страшная картина. Самые худшие его опасения подтвердились. Дверь в его садовый домик была распахнута. Он бросился в дом. Вторая дверь взломана! Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в том, что сейф-холодильник исчез… Коллинз почувствовал неожиданную слабость и присел на свою кровать. Его всего трясло как в лихорадке. Он был близок к обмороку. Коллинз заставил себя подняться и медленно побрёл к зданию виллы. И здесь все двери были раскрыты. Сейф в его бюро пуст. Даже бумаги из его письменного стола и те отсутствовали. Тяжело ступая, прошёл в комнату Хансена и вздрогнул, увидев лежащую на диване Пегги. Конечно, и этот сейф оказался пустым. Коллинз бросился к Пегги и потряс её за плечо. Пегги открыла глаза и счастливо улыбнулась. Голова её вновь откинулась на валик дивана.

Силы оставили Коллинза. Он «сгорел». Он конченый человек. Всё позади… Коллинз тяжело опустился на стул и так сидел долго, не отрывая взгляда от мирно посапывающей во сне Пегги. Рот её приоткрылся. Он понимал только одно: каждая секунда, которую он сейчас потеряет, только ухудшит его положение. Поднял телефонную трубку, набрал номер главного управления и негромко сказал:

– Говорит майор Коллинз. Соедините меня с полковником Рокком.

…А над автострадой загорался в утренней дымке новый день. По дороге Хансену стали попадаться какие-то странные громады; выставив вперёд грозные стволы орудий, они, урча, ползли по полям. Франтишек проснулся и с любопытством уставился на них.

– Манёвры? – спросил он.

– Угадал, – ответил Хансен.

Франтишек достал яблоко из продуктовой сумки, которую Элла заботливо сунула в боковой карман машины. Медленно сжевал его, выкинул остаток за окно.

– Как далеко от границы? – спросил он.

– Если не ошибаюсь, через полчаса будем на месте, – ответил Хансен, взглянув на часы.

…Несмотря на очень ранний час, в конференц-зале главного управления находились все руководящие работники во главе с полковником Рокком. Дежурный офицер попросил заикающегося от волнения Коллинза обождать у телефона, а сам пошёл докладывать Рокку. С первых же слов Коллинза полковнику стало ясно всё до конца, а одного движения руки Рокка оказалось достаточным, чтобы тревога передалась остальным сотрудникам. Один за другим они подымались со своих мест, видя, как гримаса гнева сводит лицо полковника. Наконец Коллинз остановился, чтобы перевести дух, и тогда полковник Рокк, несколько раз открыв и закрыв рот, точно рыба, вытащенная из воды, заревел не своим голосом:

– Вы идиот, Коллинз! Вы слышите? На вашем месте я немедленно бы застрелился! Тотчас же!

Он бросил трубку и взглянул прищуренными глазами на остальных офицеров.

– Капитан, – обратился он к одному из офицеров, – немедленно арестуйте Коллинза… – Помолчал и повернулся к другому: – Майор Грин, известите генерала…

Полковник прошёл в соседнюю комнату и нажал кнопку селектора. Во всех дежурках всех отделений, подчинённых главному управлению, раздался сигнал тревоги. Рокк прокашлял в микрофон:

– Общая тревога! Земля и небо! Земля и небо! Границу закрыть!

Он выключил селектор и отдал приказ третьему офицеру:

– Немедленно приготовьте описание личности Хансена и передайте фототелеграммами в армию, военно-воздушным силам, военной разведке, пограничной службе бундесвера, немецкой полиции!

Общая тревога привела всё в движение. Открылись ворота ангаров, и в небо поднялись вереницы вертолётов. По сотням улиц понеслись юркие джипы с военными полицейскими в белых касках. Грузовики, наполненные солдатами, с воем выезжали из ворот казарм. Бесчисленные автомашины с одетыми в штатское агентами ринулись в погоню за Хансеном. В тысячах полицейских участков раздались звонки тревоги. В бараках бундесвера надрывали глотки офицеры в зелёных фуражках, заливались свистки фельдфебелей. Походные радиостанции и пеленгаторы проносились по улицам городов, чтобы раскинуть свои антенны где-нибудь у тихих озёр или на опушках рощ. Вдоль всей границы затрещали тысячи мотоциклов, мотоциклов с полицейскими, коренастыми американцами, с растерянными чинами полевой жандармерии… Вот это всё и означали два слова полковника Рокка: «Общая тревога!»

Вертолёт

Регулярное движение по автостраде ещё не было остановлено, и Хансен беспрепятственно приближался к границе. Фары он уже давно погасил. Усталость прокралась в мышцы рук, и Хансен с трудом отогнал навязчивую мысль: закатить машину куда-нибудь в укромное местечко и хоть на пару минут оторвать руки от руля. Он понимал: минута промедления, и всё будет потеряно. Чтобы немного отвлечься, стал расспрашивать Франтишка о его вчерашнем приключении.

– Она хороша собой, эта твоя девушка? Кажется, ты с ней познакомился у бензоколонки?

Франтишек ответил в раздумье:

– Хороша… И умна. Хорошая девушка. Но в Пардубице есть девушки не хуже.

Франтишек улыбнулся, но вдруг его улыбка окончилась тем, что он, раскрыв рот, уставился куда-то вверх. Потом локтем толкнул Хансена.

– Мистер Хансен, посмотрите-ка, над нами вертолёт!

Франтишек хотел ещё что-то сказать, но вдруг остановился на полуслове и заметно побледнел. Посмотрел на Хансена долгим взглядом.

– Он что-то выискивает…

Но и Хансен уже увидел вертолёт. Гудящим пауком повис он над автострадой. Рядом были видны розовеющие в утреннем свете облака… Мирная, просто идиллическая картина открывалась взору. И тем более чужеродным была эта громадная жужжащая птица над головой. Хансену стало казаться, что вертолёт наблюдает только за ним, за его машиной. Хотя к чему эти фантазии? Про его «комби» не знает ни одна душа на свете. Да, про «комби», правда, никто не знает, но вот про него знают многие… Он крепко сжал челюсти. Сомнений нет: сейчас уже всё открылось. Этот вертолёт и есть доказательство тому, что объявлен всеобщий поиск. И объявлен раньше, чем нужно, на полчаса, может быть, на двадцать минут! Это стало ясно и Франтишку. Он дотронулся до рукава Хансена и сказал:

– Ну, теперь всё открыто, мистер Хансен…

Хансен покачал головой.

– Победитель выявится на финише!

Яркий указатель на обочине ставил в известность водителей о близости контрольного пункта. Ещё один поворот, и показалась почти необозримая очередь стоящих в ряд автомашин. Да, поиски идут полным ходом. Вот огромные ящики транспортных автобусов, голубые рефрижераторы и огромные машины для перевозки мебели. Среди них затесались сотни грузовиков и легковых автомобилей. Шофёры вышли из машин, разгуливают вдоль дороги, курят, спорят, кое-кто в нетерпении переминается с ноги на ногу, кое-кто завтракает, сидя у обочины автострады. Некоторые терпеливо ждут своей очереди, другие размахивают какими-то бумагами. И всюду видны то белые фуражки полицейских, то каски пограничников, то вдруг мелькнёт совсем белоснежная, как раскрывшееся от огня кукурузное зерно, каска военного полицейского. А над всей этой толчеёй висит вертолёт. Он то застывает на одном месте, то медленно плывёт над рядами машин.

«Действовать! Действовать немедленно!»

– Ну и дела! – сказал Хансен и кивнул Франтишку на газовые гранаты.

Франтишек понял.

– Лоз! – сказал он по-немецки, потом по-чешски, потом добавил, чему-то улыбаясь, по-русски: – Давай!

Они медленно продвигались вдоль всей цепи неподвижных автомашин. Правда, шофёры некоторых автомашин, потеряв терпение, выезжали из ряда и возвращались по автостраде назад. Но вот между двумя грузовиками показалась фигура взволнованного всем происходящим таможенника, который сделал Хансену знак, чтобы он остановился.

Хансен медленно нажал на педаль сцепления, затем на тормоз и тут же перевёл ногу на педаль газа. Он не спеша достал своё удостоверение и показал его через окно таможеннику. Американский штамп на удостоверении был таким ярким и выглядел так солидно, что чиновник поднёс руку к козырьку. Полицейскому, который стоял рядом, показалось маловероятным, что такой важный американский чиновник, – судя по удостоверению, один из бонз оккупационной армии, – разъезжает в столь скромной машине, а «комби» не имел никакого вида рядом с другими лимузинами. Полицейский в нерешительности посмотрел на таможенника, перевёл взгляд на шлагбаум, рядом с которым толпились военные и полицейские.

Метрах в ста от Хансена проверял машины уже офицер военной полиции. Его рокочущий бас был слышен даже на таком расстоянии. Полицейский ещё раз взглянул на удостоверение Хансена, а тот, потеряв терпение, сунул его в карман и резко закричал по-английски:

– Что у вас здесь за преисподняя, проклятый дурак!

Хансен так и прокричал: «дамнид фул!» – «проклятый дурак!» Ему самому осталось неясным, дошёл ли смысл его слов до сознания этого немца в форме полицейского, но уж тон, во всяком случае, произвёл на него впечатление. Полицейский отдал честь Хансену и рукой показал: путь свободен. «Комби» медленно двинулся вперёд, к шлагбауму.

Перед шлагбаумом был пост военной полиции. Офицер только что закончил досмотр грузовика и приказал шофёру отъехать, как вдруг увидел приближающегося к нему «комби» Хансена. Лицо офицера под округлым шлемом недовольно скривилось. Он стал посредине проезжей части, широко расставив ноги, и громко крикнул Хансену:

– Стоп!

Хансен понял: пришёл момент действовать… Действовать немедленно и решительно! Он сделал вид, будто хочет остановить машину, в то время как его рука уже нащупывала газовую гранату, Франтишек без колебаний взял вторую.

Машина поравнялась с офицером, и тогда Хансен неожиданно швырнул гранату, швырнул не под ноги офицеру, так как заметил, что тот безоружен, а прямо в гущу столпившихся перед шлагбаумом немецких полицейских и американских солдат. Франтишек швырнул свою по другую сторону дороги, назад, за машину. С шипеньем запрыгал чёрный шар гранаты по шоссе, отмечая свой путь маленькими облачками дыма, вырывающегося через горловину бомбы. Все застыли, уставившись на эти чёрные шары и всё ещё не понимая, что они должны означать. Вдруг кто-то крикнул:

– Берегись!..

И вся толпа у шлагбаума рассыпалась в разные стороны. Хансен увидел широко открытые глаза офицера, увидел, как одна его рука машинально нащупывает пистолет, вторая тянется к свистку, и тогда Хансен дал полный газ и бросил машину вперёд, к шлагбауму, где уже раздался взрыв газовой бомбы.

Всё продолжалось несколько секунд, но для Хансена и Франтишка это всё длилось целую вечность. Столбы газа высоко поднялись над дорогой, заливались свистки полицейских. Прозвучал первый выстрел. Пуля разбила боковое стекло. Второй пробил камеру, и машину сразу качнуло. Хансен вновь дал газ.

– Шлагбаум! – закричал Франтишек.

– Осторожней! – ответил Хансен и наклонился к рулю. Пуля пробила заднее стекло и просвистела у него над ухом.

Франтишек вскрикнул: пуля попала ему в руку. Головой вперёд он сполз с сиденья. И в эту же секунду рычаг шлагбаума не выдержал напора тяжёлого «комби» и соскользнул в сторону. «Комби» буквально прыгнул вперёд, и на мгновение перед Хансеном показалось небо с пятнами облаков и кружащимся среди них вертолётом. Шнур трассирующих пуль протянулся к нему от днища вертолёта, и пули защёлкали по бетонному покрытию перед машиной.

Перед Хансеном был совершенно открытый участок в пятьсот метров до следующего шлагбаума, уже по ту сторону границы. Проехал ли он его, перелетел ли, как на крыльях? Он не знал, что с той стороны было видно, как «комби», вихляя из стороны в сторону, словно пьяный, медленно приближался к шлагбауму. Он даже не чувствовал, что рука Франтишка всё сильней и сильней сжимает его бедро. Он только слышал голос Франтишка: «Давай! Давай!»

Перед шлагбаумом он остановился. Он больше ничего не слышал и не видел. Его голова тяжело упала на грудь. Офицер пограничной охраны Германской Демократической Республики подбежал к машине. Медленно поднялся полосатый рычаг шлагбаума. У офицера было юное, встревоженное лицо.

– Вы ранены? – спросил он.

Хансен посмотрел на него, вначале ничего не понимая, потом улыбнулся. Он утомлённо снял руку с руля и протянул её офицеру.

– Я – Лоренц, товарищ Лоренц, – сказал он однотонно. Его голова вновь опустилась, и он закрыл глаза.