Текст книги "Лисий Хвост. По ту сторону холмов. Книга вторая"

Автор книги: Петер Клуг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

VI

Спустя несколько дней по степи ехали семеро всадников. Несложно догадаться, что одними из путников были Хару и Мэргэн, и, естественно, Шима. Но, кроме них, собрались в дорогу ещё четверо.

Среди них был Бато, самый младший ребёнок Мэргэна и Алтун и близкий друг Шимы. Он и слышать не хотел о возможности остаться с матерью на пастбищах. Как можно пропустить приключение, да ещё и в обществе лучшего друга!

Ещё трое человек присоединились из числа желающих. Впрочем, первоначально их было намного больше, однако многих не отпустили старшие члены семей или же ещё какие-то обстоятельства заставили отказаться от поездки. В конечном итоге был брошен жребий, который и определил трех подростков, ровесников Шимы и Бато, при этом уже довольно опытных для своего возраста кочевников, обещавших сделаться в будущем отличными охотниками и следопытами, и уже довольно хорошо знавших и понимавших степь и обладавших умением весьма неплохо сражаться оружием, какое в ходу среди степняков. Они истосковались по открытому степному простору, который бы не ограничивался стеной холмов на юге и востоке.

У них было весьма смутное представление о жизни за холмами, так как они покинули большую степь ещё в раннем детстве. Конечно, не каждого отпустили легко и быстро. Однако их родители прекрасно осознавали, что чем дольше их подрастающие дети будут находиться под опекой, в безопасном и тихом убежище, тем хуже в конечном счёте окажется для их отпрысков. Пора рисковать, пора узреть великий простор степи, пора встретиться с чужими людьми. Не нужно забывать, что кочевая жизнь требует от каждого члена племени большой отдачи и порой настоящего самопожертвования. Поэтому женщины степняков намного сильнее, нежели у других народов, и обладают такими же правами и возможностями, что и мужчины. Нередко можно встретить в степи и воительниц, и женщин, возглавляющих многолюдные кланы.

Так что и в этом путешествии двое из трех подростков оказалась девушками. Их звали Севда и Анга. Все они обладали теми же навыками, что и парни их возраста, при этом обе славились в клане как отличные наездницы, умеющие великолепно ладить с лошадьми. Третьим счастливчиком оказался Мунку, парень немного более взрослый, чем остальные путешественники.

Им всем хотелось шагнуть как можно дальше и увидеть как можно больше, и, конечно, каждый ожидал, что это путешествие принесёт много достойного внимания и именно он или она станет одним из его главных героев.

С того момента, как путники выдвинулись с места стоянки клана, они ещё не успели даже достигнуть гряды холмов, хотя она уже и виднелась на востоке. Настроение у всех было приподнятым, Хару иногда вообще ёрзал в седле от нетерпения. Мэргэн распевал похабные песенки, нимало не стесняясь общества юношей и девушек. Надобно сказать, что перед отъездом было решено прихватить с собой отару овец, с тем, чтобы продать её при случае в Сатыше, а кроме того, она служила правдоподобным прикрытием кочевникам в глазах тех, кто мог попасться им по дороге. Так что далеко не все из подростков слышали не самые благозвучные слова, звучавшие из уст Мэргэна. К тому же, четверо старших держались немного обособленно и более сдержанно. Кто-то из них подметил, что Мэргэн уж очень сильно радуется поездке, хотя до разговора в юрте Билигмы он вроде бы особо не стремился в большую степь. На это замечание вождь клана ответил, мурлыча под нос мотив песенки:

– Так-то оно так, да вот только я быстро смекнул тогда, что это прекрасная возможность для меня побыть какое-то время подальше от жены. Чёртова Алтун достала меня за эти годы. Раньше мы постоянно бывали заняты чем-то, а теперь с этим благополучием, когда забот стало намного меньше, она начала заниматься мной. А мне столько её внимания совсем не нужно!

– Да уж, – согласился Хару, – Алтун у тебя железная. Уж и не знаю, хорошо это для тебя или нет.

Он засмеялся и сочувственно похлопал Мэргэна по плечам.

– Вот-вот, мягкие мы стали, – подтвердил Мэргэн, – а бабы наши наоборот, много власти себе забрали.

Тем временем, пока мужчины делились своими переживаниями по поводу жён, среди молодёжи шли свои разговоры. Парни и девушки двигались чуть поодаль, Мунку и Анга приглядывали за скотом и поэтому принимали участие в беседе урывками, только тогда, когда подъезжали достаточно близко к основной группе ровесников.

– А вы помните, как там было, за холмами? – спросила Севда, не обращаясь ни к кому определённо.

Крепко сбитая, она смотрела на мир круглыми, чуть удивлёнными глазами, благодаря которым имела очаровательный и немного наивный вид. Не знакомый с ней человек мог бы подумать, что перед ним ребёнок-переросток, которого легко обидеть, перехитрить, и вообще можно не принимать всерьёз. Однако девушка отлично знала особенности своей внешности и пользовалась этим, чтобы вводить людей в заблуждение, когда ей это было нужно. Среди всех девушек в клане Севда была ещё и лучшей лучницей и всегда имела за пазухой пару кинжалов.

Ей ответил Бато:

– Я помню немного. По сути, степь там почти такая же, как и здесь, только ей нет конца и края. Отец говорит, что пастбища там хуже, чем здесь, зверя меньше, зато на него можно охотиться, никто не запрещает. Там Билигма не властна над нами. Говорит, там веселее, но опаснее.

– А я слышала, – продолжила Севда, – что за холмами есть другие племена кочевников, которые порой нападают друг на друга. Но все ведут себя мирно в торговых городах, где можно продать скот и купить что нужно.

– И поэтому ты не расстаёшься со своими кинжалами? Ждёшь, что на тебя нападут? – поддел её Бато.

– Кто бы говорил! Ты сам не волнуешься разве? Или, может, не учился драться? Вон со своим дружком вы постоянно на палках сражаетесь, будто на мечах. Ещё и отец Шимы вас учит.

– Мой отец учит, прежде всего, меня, ведь я должен уметь биться не на кривом степном мече, но на прямом островном, – запальчиво ответил Шима и невольным движением поправил шапку на голове, – уж вы не обижайтесь, но оружие это совсем другое и владеть им нужно тоже по-другому.

– Да мы и не обижаемся, – сказал Бато, – просто нам как-то странно знать, что ты не из наших. Вроде бы ты и живёшь с нами, ничем не отличаешься от нас, кочевник да кочевник, но вот не степняк от роду! Хотя всю жизнь с нами.

– Вовсе нет! – ответила Севда. – Не всегда он с нами жил! Я помню, как он со своим отцом к нам попросились. Там ещё такой большой базар был.

– Эх ты! Базар помнишь? А сама прикидываешься, что всё забыла, – отвечал ей Бато. – А в самом деле, Шима, ты помнишь времена, когда ты жил не с нами?

Шима вновь неосознанно поправил шапку на голове. Он задумчиво устремил свой взгляд на отца, потом перевёл его на друзей, и проговорил как бы нехотя:

– Вообще-то, я помню какие-то образы из далёкого детства, помню много разных запахов. Мне кажется, что это даже не воспоминания, и было не со мной. Я помню, к примеру, большой дворец, и что у меня было много каких-то игрушек. Помню какую-то женщину, которая заботилась обо мне в том дворце, а потом мы с ней играем в снежки, но уже во дворе небольшого скромного дома. Дальше я помню, что мы плыли на корабле, кажется, по реке, этой женщины уже нет, а отец всё время мне что-то рассказывает.

– Слушай, а ты помнишь океан? Ты ведь с острова, – поинтересовалась Севда. – Говорят, он такой же большой, как степь, а вода в нём солёная и её нельзя пить.

– Нет, – покачал головой Шима, – я не помню. Отец рассказывал, что, когда мы бежали с острова, я был слишком мал, чтобы что-то помнить. У меня, правда, есть в голове одна картина, но она как-то больше на сон похожа.

– Расскажи! Расскажи! – запросила Севда.

– Что «расскажи»? – раздался позади них окрик. Ребята обернулись и увидели, что к ним приблизились остальные их ровесники, до того занятые отарой овец. Это переспрашивала Анга, а рядом с ней ехал Мунку. Шёл слух среди молодёжи, что они влюблены друг в друга, и действительно, они почти всегда составляли устойчивую пару и держались несколько особняком ото всех. Мунку, к тому же, был самым старшим и рассудительным из молодёжи, ибо ему уже исполнилось девятнадцать. В своём кругу подростков он внешне явно выделялся благодаря высокому росту и широким плечам, и казался заводилой.

– Мы спрашивали, помнит ли Шима что-то об океане и жизни на острове, – отвечал за всех Бато, – а он говорит, что ничего об этом не помнит, только какую-то странную картину, и то он не уверен, что это было взаправду.

– Пусть расскажет, тогда мы решим, могло ли это быть правдой. Давай, Шима, рассказывай!

Тот вновь протянул руку к голове и подвигал на ней шапку, будто придавая ей более удобное положение. После этого он сказал:

– Извольте, могу и рассказать. Хотя я уже сказал вам, что это, наверное, какой-то сон, который мне приснился в детстве, а я его запомнил и теперь думаю, что это произошло наяву. Короче говоря, я помню, что была ночь. Отец крепко спит, а я почему-то проснулся. В окно светит луна и довольно светло, мне совсем не страшно, а как-то даже интересно.

– Пока это звучит так, что вполне могло бы быть воспоминанием, – заметил Мунку.

– Согласен, однако послушайте, что дальше было. Лежу я и смотрю на луну, вдруг ко мне наклоняется кто-то большой и волосатый. А мне совсем не страшно, я знаю, что он хороший и любит меня. Я его хватаю за волосы, за бороду, а он мои руки целует что ли… Потом он берёт меня на руки и мы… летим.

– Летите? Как это?

– Не знаю. Но вот каким-то образом я понимаю, что мы летим. Мы поднялись вверх, и я не чувствовал вокруг ничего, лишь его руки держали меня, а луна стала намного ближе. Потом помню, что выли волки.

– Ну, они всегда на луну воют, ничего удивительного.

– Да, ничего такого. Только мне кажется, что я тогда тоже на луну выл, или мне хотелось этого. А этот большой, который меня на руках держал, смеялся и подвывал.

– А потом? Он тебя уронил, ты ударился головой и стал дурачком, да? – ввернул Бато, и все засмеялись.

Шима тоже улыбнулся и продолжил:

– Нет, это я здесь от кислого молока свихнулся. А тот здоровяк меня надёжно держал. Потом мы оказались у реки, и я помню, там были две такие фигуры, вроде как женские. Холодные и мокрые, как вода.

– Нет уж! Женщины должны быть тёплыми, а лучше – жаркими! – воскликнул Мунку и стрельнул глазами в сторону Анги. Та покраснела и отвернулась.

– Дурак! – осадила она его. – Шима, не слушай его, давай дальше, занятно же.

– Дальше уже почти конец. Помню, мне стало тоскливо-тоскливо, хотелось обратно на руки того волосатого, а потом – спокойно и мирно, и я начал засыпать. Вода журчала и будто разговаривала со мной. Что-то вроде «люблю, люблю». Вот и всё. Ну что это, сон или воспоминание? Не пойми что такое.

Севда смахнула слезинку со щеки, Анга нахмурилась. Казалось, ей тоже хотелось бы пустить слезу над этим поэтическим рассказом Шимы, но она старается соответствовать своему строгому образу, и выискивает, как можно быстро продолжить разговор на другую не столь душещипательную тему. Она быстро нашла повод, когда Шима опять потянулся рукой к своей степняцкой войлочной шапке с острым верхом и начал поправлять её.

– Да что ты её теребишь! – закричала она на него. – Всю дорогу к ней тянешься. Да сними ты её уже! Тепло ведь!

С этими словами Анга одним молниеносным движением сорвала шапку с головы Шимы, а тот даже не успел опомниться.

– Что это с тобой? – охнула Анга, да и остальные удивлённо загомонили.

Шима смущённо поскрёб свежевыбритую голову.

– Билигма меня перед отъездом побрила и настояла, чтобы всю дорогу меня отец продолжал брить.

– Зачем это? Так, конечно, делают, но тебе это совсем не идёт. С волосами красивей, тем более они у тебя такие необычные.

– Она сказала, без волос меня сложнее узнать. Билигма боится, что меня ещё ищут и могут узнать по цвету волос, а так не видно, какие они у меня.

В самом деле, бритая голова Шимы никак не выдавала его странную смесь между чёрными, рыжими и белыми волосами. Сейчас она скорее отливала синевой, характерной для свежего бритья.

– Ничего себе, – протянул Мунку.

Шима пожал плечами, ничего, мол, не поделаешь. После этого все некоторое время ехали молча, на попытки Шимы каким-то образом разрядить обстановку и разговорить товарищей отвечали будто нехотя и подбирая правильные слова. Впрочем, довольно быстро их общение вернулось в обычное русло и о недоразумении с волосами все забыли.

В эту ночь на привал встали близ подножья холмов, и путникам предстояла последняя ночь по эту их сторону. На следующий день путь пролегал уже через саму гряду.

Как обычно, по вечерам после долгого дня Шиме ещё предстояли занятия с мечом под руководством его отца. В сумерках, когда стало уже почти совсем темно, Шима, наконец, освободился от всех обязанностей, но был уже столь обессилен, что тотчас повалился спать, притом что все остальные подростки собрались вокруг своего отдельного костра и что-то там затевали, по крайней мере, об этом свидетельствовали смех и шумные разговоры.

Рано утром весь небольшой стан опять пришёл в движение. Шима, проснувшись и ещё не получив своей доли указаний, поспешил к кучке молодёжи, расположившейся на ночлег, как и всегда, чуть поодаль.

– Эй, что тут у вас вчера вечером было? – закричал он, подбегая.

Остальные все уже проснулись, кое-кто поднялся на ноги, хотя многие ещё лежали на своих одеялах и потягивались со сна.

– А, Шима, – ответил Бато, – я не помню, ничего такого вроде бы не было.

– Ничего? Ну ладно, а то мне показалось, что у вас тут какое-то веселье было. А я так устал после упражнений, что просто с ног падал.

Сегодняшним утром Шима был уже без шапки, очевидно, перестав смущаться своей бритой головы. Он ещё немного поболтал с друзьями и собрался уходить. Уже развернувшись, он резко остановился и повернулся обратно. Шима пристально посмотрел на Бато и Мунку. Те выглядели смущённо. Девушки затихли и с любопытством наблюдали за парнями.

– Друзья, с вами что-то не так, – протянул Шима и тотчас воскликнул, – вы все в шапках!

Он быстро подошёл к Бато и сорвал с него шапку, затем и к Мунку. Каждый из них предстал перед Шимой с бритой, гладкой головой.

– Что это? – опешил Шима. – Зачем вы это сделали?

Бато поднялся на ноги и положил ему руку на плечо:

– Шима, послушай, мы вчера поняли, что всё может оказаться довольно ссерьёзным, это не просто прогулка. Ты наш друг, ты один из нас, и мы решили, что неправильно, если ты один будешь бритый, а мы нет. Сразу станет понятно, что с тобой что-то не так. А если все парни побрили головы, то, кто нас встретит, подумают, что у нас так заведено среди молодёжи. Что ты думаешь, нам для тебя своих волос жалко?

Шима молча обнял друга, а затем и каждого из парней.

– Мог бы и нас тоже обнять, – надулась Севда, – всё-таки это мы им головы брили.

VII

Шима спал и видел, как к его ложу приближается красивая молодая женщина. Она переливалась как серебро, и была холодна, как металл.

– Мама? – позвал он.

Кицунэ улыбнулась в ответ. Она подошла к сыну, присела рядом с ним.

Юноша сел и осмотрелся. Когда он засыпал, рядом с ним лежали его друзья, ещё горел костер. Сейчас он не видел никого. Плотная темнота охватывала его со всех сторон, и только холодное свечение женской фигуры немного рассеивало мрак. Во всем огромном мире остались лишь он и его мать.

Она обняла сына. Шима почувствовал тепло, исходящее от материнского тела.

– Да, ты мой сын. Не такой, как твой отец.

– Отец? Он самый лучший!

– Это правда. Я имела ввиду, что ты чувствуешь не так, как он. Всё же Хару обычный человек. А ты нет.

– А кто я, мама?

– В тебе есть великие силы. Ах, если бы я могла всегда быть с тобой! Я помогла бы тебе управиться с ними.

– Билигма учила меня, что я должен обуздать звериное начало в себе…

– Она права. Но лишь отчасти. Ты должен его обуздать, но ты можешь и должен научиться использовать его. Я научу тебя этому.

– Мама, почему ты не появлялась раньше? Ты настоящая? Это во сне?

– Я не могла, я была так слаба, мне пришлось ждать и набираться сил, а время в моем мире течет совсем не так, как в этом. Но теперь я окрепла и могу иногда приходить к тебе. К сожалению, я не знаю, хватит ли мне сил посещать и тебя, и твоего отца. Думаю, сейчас ты важнее, ведь тебе нужно многому научиться, чтобы стать великим и иметь силы отомстить врагам, которые нас разлучили.

Кицунэ наклонилась к самому уху сына и начала что-то шептать. Глаза Шимы расширились в изумлении, он послушно кивал и с обожанием смотрел на свою мать.

***

Отряд начал потихоньку пробираться через гряду холмов. За все прошедшие годы Хару и Мэргэн не раз посещали гряду, выискивая возможные проходы, которыми могли бы воспользоваться враги. И хотя Билигма заверяла их, что по-прежнему сможет почувствовать, если кто-то чужой ступит на эту землю, мужчины стремились обезопасить себя и других таким образом, как они умели. Так что гряда была во многих местах довольно хорошо ими изучена, и они убедились, что возможностей перебраться через неё не так уж и много. Впрочем, иногда они не бывали столь уверены по поводу своего знания местности, ибо часто им казалось, что холмы продолжают расти вверх, что какие-то вершины изменили свои очертания, а проход между склонами, по которому ещё в прошлый раз они вполне спокойно и удобно проехали, сегодня засыпан камнями, или просто-напросто исчез. Складывалось впечатление, что эти холмы живут своей жизнью, хотя углядеть, как они в действительности движутся, не удавалось, естественно, никому.

Продвижение через холмы десять лет назад с телегами и большим стадом было непростой задачей. Тогда множество дней ушло на её решение, и много сил было потрачено. В этот же раз путешественники были не обременены лишними вещами, им не приходилось вручную втаскивать на вершины повозки и кибитки, так что путь проходил несравненно легче. Тем не менее, почти всегда осторожно и внимательно приходилось вести коней в поводу из-за многочисленных каменистых осыпей, грозивших переломать ноги скакунам. Несмотря на отсутствие многих помех, какие были в прошлый раз, движение шло не намного быстрее. Лишь на одиннадцатый день пути, забравшись на очередной холм, странники увидели оттуда убегающую в даль на востоке степную гладь.

Их радость была велика, однако чувство предосторожности взяло верх, и последнюю ночь в холмах они провели, не разжигая костра. Более того, на утро они не стали тотчас отправляться в путь, а выслали вперёд разведчиков, чтобы убедиться, что им ничего не угрожает, и поблизости нет засады.

В разведку ушёл Мэргэн, взяв с собой Мунку и Севду. Они отсутствовали несколько часов, в течение которых оставшиеся просто изнывали от нетерпения. Наконец, разведчики вернулись. Вождь кивнул Мунку, и тот, гордый от хорошо выполненного поручения, поведал:

– Мы проехали вдоль холмов туда и сюда, потом отъехали в степь. Нет никого. Никаких признаков человека.

Мэргэн подтолкнул вперёд Севду и она продолжала:

– Мы повстречали несколько сайгаков, и они нас ничуть не испугались, даже наоборот, попробовали подойти. Значит, они никогда не видели людей, они вели себя как и животные на той стороне. Но там Билигма запрещает охоту, а здесь просто некому охотиться на них.

– Так что, – подытожил Мэргэн, – путь свободен, никто нас здесь не поджидает, хвала Небесам.

Хару кивнул.

– Благодарю вас. По крайней мере, пока мы в безопасности. Значит, нужно этим пользоваться.

В оставшееся до заката время путники успели спуститься с холмов и перегнать скот, и немного проследовали вдоль гряды на юг. Им встретилось небольшое озерцо, окружённое зарослями камыша, в которое с небольшой высоты прямо из отвесного склона вырывался водопад и с громким шумом вливался в водоём. Это место показалось всем весьма привлекательным для привала и стоянки.

Анга отыскала каменистое место на берегу, где камыш не рос. Люди могли свободно подойти к воде, умыться и постирать одежду, а кое-кто вдоволь накупался. На противоположном берегу озерца то и дело появлялись очертания то одних, то других животных, приходящих на водопой. И хоть человека они явно не боялись, всё же незнакомцы настораживали их, и, напившись, они быстро исчезали в зарослях высокой травы.

Путники провели на берегу озера пару дней, отдыхая и готовясь к дальнему переходу через степь. Их страхи быстро развеивались, хотя не забывали выставлять часовых и постоянно вглядывались в степь, ожидая увидеть вражеских всадников. Но с каждым разом, после того, как горизонт оказывался чист, их бдительность становилась всё меньше и меньше. Ко времени, когда они тронулись в дальнейший путь, чувство опасности почти полностью ушло.

Молодёжь вообще видела в путешествии лишь продолжение приключения, по правде говоря, не очень-то и захватывающего. Старшие знали, какие трудности им предстоит ещё перенести при переходе через степь, однако это было то, с чем они уже не раз сталкивались за свою кочевую жизнь.

Путь по степи оказался гораздо менее занятным, чем представляли себе подростки. День за днём местность и пейзажи почти не изменялись. Когда последние вершины холмов скрылись на западе, характер степи стал другим. Видимо, подземные источники, которых было в избытке в холмах, уже не дотягивались сюда, и травы, чем дальше, тем сильнее оказывались выжжены солнцем. Светило порой жгло немилосердно, и степь напоминала уже полупустыню – так мало было кругом живой растительности.

Тогда некоторые из странников начинали проявлять беспокойство по поводу того, что запасов воды может не хватить, однако всякий раз Мэргэн успокаивал их и заверял, что ещё чуть-чуть, и они доберутся до какого-нибудь источника.

Когда прошло уже больше месяца такого пути по пустынной местности, Хару насел на Мэргэна с тем, чтобы он пояснил им, как ему удаётся всякий раз безошибочно отыскивать путь к воде, но при этом и продвигаться уверенно на восток. В прошлый раз, десять лет назад, стояла глубокая осень, солнце не досаждало столь сильно, да и двигались они, по-видимому, другой дорогой.

С глубоким вздохом Мэргэн извлёк из-за пазухи деревянный пенал, открыл его и вынул пожелтевший пергаментный свиток. Отвечая на недоуменные взгляды степняков, он пояснил:

– Это дала мне Билигма. Она сама когда-то составила эту карту. Она очень беспокоилась, что на нас может быть где-то устроена засада, поэтому посоветовала следовать этим путём, который можно преодолеть, лишь следуя её карте. Вот смотрите – это озерцо, где мы остановились в первые дни. Вот обозначены источники. Переходя от одного к другому, мы постепенно достигнем самых западных истоков Степной Матери. Но стоит нам лишь немного отклониться, и мы заплутаем без воды. Билигма сказала, что сама составила этот маршрут, но мне сдаётся, что она откуда-то его срисовала, по крайней мере, его часть.

– Послушай, Мэргэн, а как же в прошлый раз мы добрались до холмов? Ведь ни через какую пустошь мы не ехали, и сложностей с водой не было.

– Я тоже спросил об этом Билигму. Она сказала, что есть и такой путь, по которому мы прошли. Он идёт севернее, вероятно, и те наёмники также прошли по нему. Там нет недостатка воды.

– Так нужно было идти по северному пути.

– Здесь безопаснее, а там вполне может быть устроена засада. К тому же наш нынешний путь короче и быстрее выведет нас к истокам Степной Матери. А оттуда мы легко доберёмся до Сатыша.

Так и следовали путешественники тому маршруту, который для них проложила Билигма в своей заботе о них. Каждый раз, когда казалось, что в этой засушливой местности не найдётся ни капли воды, и всех ожидает мучительная жажда, Мэргэн, руководствуясь простенькой картой, находил источник.

Как правило, вода бывала скрыта под землёй, и любой другой, не степняк, проехал бы мимо, проклиная судьбу. Но опытный кочевник сразу видел разлапистые кусты с довольно зелёными листьями, и понимал, что нужно просто углубиться под них. Выкапывалась ямка, и с каждой вынутой горстью земли её стенки становились всё более влажными, а на глубине в полроста человеку уже точно была вода. Ямка наполнялась, и воды хватало для лошадей и скота, и, конечно же, для людей. Более того, всегда получалось пополнить запасы воды для следующего отрезка пути, залив её в бурдюки и фляги. Каждый такой засушливый переход от одного источника к другому обычно продолжался три-четыре дня.

Иной раз карта Билигмы приводила странников к холмам удивительной и необычной формы, которые вдруг возникали прямо посреди степи. Приглядевшись, Хару понимал, что это занесённые песком и пылью, заросшие травой и кустами развалины древних зданий. Небольшие поселения, городки, дозорные башни и замки, хотя никто не мог сказать, каким государствам или народам они раньше принадлежали. История не сохранила наименований этих мест, не называла она и имён строителей.

Среди этих развалин, где кирпичи уже вновь стали частью земли, из которой они некогда были взяты, путники находили настоящие колодцы и даже небольшие оазисы. Конечно, колодцы бывали завалены камнями, но, потратив не так уж много усилий, люди могли добраться до полноценного источника воды. Иногда колодцы оказывались столь полноводными, что вокруг них росли целые рощицы, и зелёная трава устилала землю.

Путешественникам в таких случаях совершенно не хотелось быстро покидать эти благословенные места, и тогда они задерживались там на пару дней, чтобы набраться сил перед следующим броском через безжизненную пустыню до следующего источника. Они бродили среди развалин, пытаясь отыскать какие-нибудь свидетельства, которые могли бы указать на то, кто прежде населял эти заброшенные поселения, и почему теперь никто не обитает в них. Что было этому виной? Война или мор? Голод и неурожаи? Когда это было? Все эти вопросы так и остались без ответов.

По вечерам подростки особенно любили, расположившись удобно у костра, слушать рассказы Хару. Раз за разом они просили его поведать об истории империи и княжеств. И эти рассказы слушались особенно завораживающе среди развалин неведомых крепостей древних людей, в окружении руин, едва отличимых от природной местности, под тёмным звёздным небом. Ветки потрескивали в огне, отблески плясали на лицах слушателей и рассказчика. И хотя большинство историй были хорошо известны, но в особой обстановке они начинали звучать по-новому, приобретали новые смыслы и яркие подробности.

Хару рассказывал:

– Первым и самым древним государством, которое существует и по сей день, стала Империя Дракона. Вы знаете, что она была основана легендарным Великим Драконом, который со своими соратниками смог победить своих врагов. Он объединил людей, научил их разным ремёслам, строить дома, писать и считать, просветил их разум. До этого человечество прозябало в варварстве и насилии. Никто не знает сейчас, откуда взялся этот Дракон, говорят, он прилетел с далёкого севера на своих прекрасных голубых крыльях. Возможно, и раньше существовали какие-либо государства и города, но мы уже ничего не знаем и не помним о них. Память утрачена, только эти развалины и остались. Считается, что это всё происходило три тысячи лет назад, так что и не удивительно.

Тот Великий Дракон царствовал сто лет, и за это время люди познали цивилизацию, они отринули дикость. Они расширили свою империю, и мы знаем, что теперь это самое обширное государство на свете. На востоке оно ограничено морем, на севере – степью, на юге и западе – непроходимыми горами.

– Говорят, что если долго плыть по морю на юг, то горы кончаются и можно достигнуть новой страны? – спросил кто-то.

– Именно так, но люди той страны не познали света Дракона, они не просвещены, и всё ещё живут в дикости и не ведают никакой цивилизации. Они умеют лишь грабить, и даже торговля неизвестна их скудному уму.

Кстати, вы знаете, почему все остальные страны имеют названия каких-либо животных? Дело в том, что среди ближайших соратников и помощников Дракона кроме людей были ещё звери: тигр, олень, бык, медведь и лошадь. Они должны были донести свет знания до дальних земель и заложить там новые государства. Тигр направился на большой полуостров, и там появилось княжество его имени. Остальные животные подошли к берегу Малого моря и остановились, раздумывая, как перейти его. Тут перед ними в волнах появился кит, владыка морей. Он присоединился к четвёрке животных и перевёз каждого из их на отдельный остров, где они и продолжили свои миссии. И сам кит понёс слово Дракона на один из островов. Так появились островные княжества.

– Я никогда не мог понять, как так может быть, – вставил своё слово Мэргэн, – вот я всю жизнь пасу и развожу скот, но никогда и слова не слышал ни от коровы, ни от коня, ни от собаки! Только люди говорят, правда, многие из них часто городят чушь, так что им было бы лучше помолчать, но всё-таки?.. Можешь объяснить, Хару?

– Я тоже задавал этот вопрос своим учителям. Они отвечали так: во времена Великого Дракона мир был иным, и некоторые из животных были умны и мудры, и умели говорить с людьми, а те их понимали и видели в них равных себе. В те далёкие времена миры людей и животных соприкасались, и это всё было возможно. После того, как Дракон ушёл, миры стали расползаться в разные стороны. Дракон был вроде как скрепляющая их часть, вроде гвоздя, на котором многое держалось.

Кстати, многие мудрецы уверяют, что драконов на самом деле было много, во всяком случае, не один. Был целый драконий народ, но затем его постигло некое бедствие, виновны в котором были люди. Я не верил в это раньше, пока не встретил Киккаву и Кицунэ, пока не начались все эти события. Теперь понятно, что когда-то наши миры действительно накладывались друг на друга, соприкасались, ведь даже спустя столько столетий после ухода Дракона некоторые мостики между мирами ещё остаются.

– Отец, – Шима порывисто вскочил, – у меня тоже есть вопрос. Ты говоришь, что до прихода Великого Дракона люди жили в варварстве и не знали света цивилизации. Тогда кто же построил эти крепости здесь, в пустошах? Ведь их не строили ни степняки, ни какие-либо князья. Значит, они возникли до Великого Дракона, и, значит, не были их строители совершенными дикарями.

– Шима, мы просто ничего не знаем о предшествующих временах.

– Но получается, что произошло что-то, из-за чего древние люди впали в варварство и дикость. Что-то случилось с теми людьми, которые строили эти крепости.

– Может быть. В мудрых книгах говорится, что древние люди совершили какой-то страшный грех, прогневили драконов и таким образом вбили первые клинья между мирами. От этого всё мироустройство содрогнулось, и гармония нарушилась. Большинство людей пришло в ужас от содеянного, и их разум помутился, они погрузились во тьму дикости, стараясь забыть о грехе. Или, возможно, это была их попытка так искупить грех. Но осталось какое-то число людей, которым гордыня не позволяла признать свою неправоту, они продолжали упорствовать в грехе и стали дэвами, полулюдьми-полуживотными. Позже Дракон сжалился над человеческим родом, простил людей и вновь просветил их, но те закоснелые и упорные грешники так и остались чудовищами. Я и ваши родители видели таких. Поистине, они ужасны, и печальна их доля.