Текст книги "Каста огня"
Автор книги: Петер Фехервари
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
– Покажись! – потребовал Айверсон.
– Не проблема, но ты гляди, брат, видок у меня несимпатичный, – силуэт содрогнулся в чем-то между кашлем и смешком; звук до жути походил на хрип больного животного. Комиссар внезапно осознал, что ему знаком прогорклый, гнилостный запах, исходящий от незнакомца – та же самая вонь пропитала каюту Карьялана.
– Ты мне не брат, – ответил Хольт.
– Я же слышал, как ты болтал на палубе, – влажно растягивая слова, возразила тень. – Понятно, ты давно покинул Провидение, но гнусавый говор-то никуда не делся. Ты арканец, а раз так, в этой адской дыре мы – братья.
После этого говоривший вышел из теней. Он оказался высоким, неизящным типом с грубоватым лицом, и на нем не было почти ничего, кроме грязного медицинского халата. Покрытая пятнами кожа мешками свисала с костей, как будто всю плоть под ней высосали досуха.
– Звать меня Модин, рядовой третьего класса, 19-й полк Арканских Конфедератов, – представился незваный гость. – Если у тебя есть чего выпить – предлагай, не стесняйся.
День 11-й – Раковина и Пролом Долорозы: Спящий фронт
На рассвете мы проплыли через Раковину. В коралловом лабиринте ни души, имперские силы, пришедшие сюда по стопам Катлера, давно оставили город. Бойцы из Пролома Долорозы занимали некрополь меньше недели, после чего перебрались в Трясину с её более безопасными и менее безумными ужасами. Мы нашли их в лиге вверх по реке, окопавшимися на просторном участке выжженных джунглей. Кадет Рив пришла в смятение при виде тамошнего хаоса, но разношерстная армия подонков оказалась не хуже, чем я ожидал. Благодаря усилиям Катлера наше наступление протащилось чуть дальше вглубь континента, но в итоге снова застопорилось. Подозреваю, что эти парни уже несколько месяцев сидят на одном месте.
Мы остановились пополнить запасы, и я воспользовался моментом, чтобы получить обмундирование и огнемет для беглеца, пробравшегося сегодня ночью ко мне в каюту. Пока точно не знаю, что можно извлечь из рядового Клетуса Модина и его спасения с «Могущества», но в одном боец прав – мы оба арканцы, и я не могу отдать парня Морскому Пауку. Кроме того, после ужасов, увиденных на борту корабля смерти, у меня нет причин не доверять истории конфедерата.
Модин под запись сообщил мне, что является последним выжившим из троих солдат, которых летийцы захватили силой и выжали досуха, чтобы сдержать прогрессирующую болезнь адмирала. Не стану распространяться о шокирующих деталях его мучений и побега, но, судя по всему, Клетус услышал о нашем прибытии на линкор и вырвался из заточения. Захватчики считали, что огнеметчик находится в коме, и он воспользовался их невнимательностью.
Рядовой держится развязно, вплоть до нарушения субординации, и постоянно испытывает мое терпение, словно хочет, чтобы я застрелил его. Но нет, Клетус Модин не так прост, как кажется, и, возможно, он станет моим единственным союзником в этом путешествии. Я незаметно определил безбилетника в кладовую рядом с моей каютой; пока что случившееся останется между нами.
Ах да, ещё одно: в Проломе нас ждал арестант…
– из дневника Айверсона
– Пожалуйста, вы должны вернуть меня в эскадрилью, – взмолился изможденный юноша в драном комбинезоне. – Ведь я же летчик, и член Небесного Дозора!
– Это понятно, пилот Гарридо, – холодно ответил Айверсон, – но если хотите, чтобы вам помогли, сообщите мне что-нибудь важное об отступниках.
– Но я вам уже всё рассказал! Мерзавцы угнали мой транспортник и направились в Раковину. Клянусь, я дрался с ними, но этот старый еретик Ортега предал меня! А потом они все набросились на летийцев…
– И вы совершенно уверены, что Катлер лично убил исповедника?
– Своими глазами видел. Этот беловолосый дикарь просто свихнулся, вел себя, как одержимый, но они все оказались чертовыми варварами! Прошу вас, пожалуйста, не дайте мне сгнить здесь…
Айверсон приказал увести пилота, уверенный, что тот больше ничего не знает. Хайме Гарридо нашли спрятавшимся в Раковине, опустевшей после того, как отступники бежали вверх по реке. Комиссары Пролома держали верзантца под замком в ожидании этого краткого, бессмысленного допроса.
Когда Хольт уходил, летчик всё ещё молил его о помощи. Карьера Хайме Эрнандеса Гарридо на этом закончилась.
День 13-й – река Квалаквези: Святотатство Модина
Сегодня вечером, вернувшись в каюту, я обнаружил, что огнеметчик роется в завещании Ломакс. Алая тесьма лежала на полу, а по столу были разбросаны драгоценные тайны верховного комиссара: секретные доклады о количестве живой силы и боеприпасов, психологические оценки офицеров, тактические карты, пикты, снятые с воздуха и Император знает что ещё. Всё это ворошили грязные руки зараженного серобокого; увидев моё потрясение, рядовой весело осклабился…
– из дневника Айверсона
– Тебя надо было подтолкнуть, – заявил Модин. – Я ж видел, ты таращился на эту штуку, как на бомбу замедленного действия. Был слишком напуган, чтобы открыть, но слишком любопытен, чтобы выкинуть. Ну, начальник, ты ко мне по-доброму отнесся, вот я и решил типа помочь.
Пропустив мимо ушей дерзости Клетуса, Айверсон подошел к груде документов. Теперь, когда тайны лежали на виду, их зов стал просто гипнотическим, а огнеметчик на этом фоне казался слегка раздражающей мелочью.
– Конечно, я никогда особо в буквах-то не разбирался, – продолжал рядовой, – так что сильно далеко не продвинулся…
– Вон, – перебил комиссар, не отрывая глаз от бумаг.
– Ой, да ладно тебе, Хольт…
Айверсон резко развернулся, и Модин обнаружил, что смотрит прямо в дуло автопистолета. Уцелевший глаз комиссара вперился в бойца, словно открытое окно, за которым лежало нечто бесстрастное и беспощадное. Серобокому показалось, что в соседнем аугментическом зрачке больше жизни, и он медленно поднял руки.
– Эй, погоди, брат…
Лицо Хольта дернулось в рефлекторной судороге.
– Прочь, – приказал он.
Не сводя глаз с пистолета, Клетус кивнул и спиной вперед вышел из каюты. Его место тут же заняли призраки Айверсона, которые выплыли из теней и окружили свой маяк в мире живых. Опустившись в кресло, комиссар принялся за чтение.
День 16-й – река Квалаквези: Расплата за правду
Я не выходил из каюты с той ночи, когда собранная Ломакс чума истины вырвалась на свободу. Тем не менее, обработать удалось только часть документов, и уйдут недели, чтобы тщательно ознакомиться с этим каталогом ошибок и несоответствий, собранием фактов абсолютной глупости и кровожадного безумия. Впрочем, одна вещь понятна уже сейчас: всех нас предали.
– из дневника Айверсона
Рив снова молотила в дверь каюты.
– Я занят! – огрызнулся Айверсон, потирая биологический глаз. Аугментический собрат яростно жужжал, словно пытался пробурить череп насквозь.
– Сэр, вы несколько дней не выходили на палубу! – крикнула Изабель через запертую дверь. – Летийцы начинают задавать вопросы.
А они и должны задавать вопросы, Рив. Всем нам уже давно стоило начать задавать вопросы.
День 17-й – река Квалаквези: Семь звезд
Мы плывем мимо безлюдных берегов, оставив далеко позади спящих призраков Раковины и Пролома Долорозы. Впереди ждут голодные духи Клубка Квалаквези. Дальше не будет никаких имперских сил, за исключением нескольких разбросанных по глухомани джунглевых бойцов, ведущих глубокую разведку. Мы можем рассчитывать только на себя, и, если нарвемся на крупное соединение повстанцев, долго не протянем. Но подобное маловероятно в огромных теснинах и изгибах Клубка.
Никогда не заходил так далеко вглубь континента, но слышал истории об этом печально известном лабиринте. В сердце Долорозы ведут десятки путей, но ещё больше уходят в никуда. Если будем продвигаться медленно и тихо, а Император окажется милостив, мы, возможно, сумеем оставаться незамеченными на протяжении месяцев. Конечно, логика указывает, что это обоюдоострая ситуация – ведь как нам тогда отыскать цель?
Ну, друг мой, тут нужно забыть о логике и положиться на веру, или что-то иное, направляющее нас. Видишь ли, несмотря ни на что, я не сомневаюсь, что мы найдем конфедератов. Или они найдут нас…
– из дневника Айверсона
– Поднимите этот флаг, – приказал Хольт, разворачивая тяжелое знамя. Семь звезд Провидения сверкали на темно-синей ткани, невероятно яркие в тусклом утреннем свете. Вокруг переминались с ноги на ногу летийские мореходы, бросавшие неуверенные взгляды на своих повелителей в алых доспехах. Шагнув вперед, один из корсаров с подчеркнутым отвращением рассмотрел стяг.
– Покаянники, мы не ходим под ложными идолами, – пробурчал он.
– Ты говоришь о Семи звездах, знамени моего родного мира – мира, который десять тысяч лет сражался за Бога-Императора, – солгал Айверсон, вполне уверенный, что эти дремучие фанатики ничего не знают о Провидении.
– Но это есть летийский корабль…
– Нет, это корабль Императора, а я – Его слуга, назначенный руководить нашей святой миссией. Ты ставишь под сомнение Его слово?
Корсар взглянул на Хольта с беспримесной ненавистью, но тот не обратил на это внимания.
– Поднять флаг! – рявкнул комиссар на матросов. – Немедленно!
Как только «морские волки» кинулись выполнять приказ, Изабель вопросительно подняла бровь.
– Сразу отвечаю: знамя я раздобыл ещё на «Антигоне», – произнес Айверсон. – А зачем оно нужно, кадет Рив… Почему бы тебе самой не предположить?
– Очевидно, что вы надеетесь выманить отступников, – тут же ответила девушка. – Я хотела спросить о другом, сэр.
– Тогда просвети меня, кадет.
– Если они появятся, что вы им скажете?
– А как ты думаешь, что я должен сказать?
Изабель помедлила; игра, которую они вели, с каждым днем становилась всё опаснее. Наконец, девушка сделала осторожный ход.
– Я не вправе советовать вам, сэр.
– Хороший ответ, Рив, – с этими словами Хольт повернулся к ней спиной.
День 19-й – Река Квалаквези: Устье Клубка
Мы вошли в Клубок на закате. В тот момент, как судно скользнуло в объятия первобытных дебрей, джунгли словно бы потемнели и придвинулись к нам. Даже летийским головорезам стало не по себе от столь резкой перемены, и я подозреваю, что они будут молиться всю ночь напролет. Призрак Ниманда, который одобряет их поведение, призывал меня присоединиться к корсарам, но я уже не думаю, что Богу-Императору интересно подобное бормотание. Моя вера превратилась в нечто темное и запутанное, как Клубок, однако я чувствую, что Его рука тянет за ниточки и направляет меня вперед. Надеюсь только, что при этом Он не смеется.
– из дневника Айверсона
Снова шел дождь, и тяжелые капли, пробиваясь через плотный полог джунглей, разбивались о кожаные плащи комиссаров, стоявших в дозоре на верхней палубе. Хольт не обращал на это внимания, поэтому Рив делала то же самое; их будто бы соединяла общая непреклонность.
– Как вы думаете, что мы здесь найдем? – спросила девушка, глядя на серо-зеленые стены Трясины, уходящие за корму по обоим бортам.
Отмщение, злорадно произнес Ниманд.
Правосудие, сверкнул глазами Бирс.
Искупление, взмолилась Номер 27.
– Всё или ничего, – произнес Айверсон.
«Мой Громовой край», – подумал он.
Глава седьмая
ВОЕННЫЕ АРХИВЫ ПРОВИДЕНИЯ,
КАПИТОЛИЙ-ХОЛЛ
ДОКЛАД №: ГФ-060526
СТАТУС: *СЕКРЕТНО*
АВТ.: майор Ранульф К. Хартер, офицер-дознаватель (отдел собственной безопасности)
ОЗН.: генерал Таддеус Блэквуд, глава отдела собственной безопасности
КАС.: Военные преступления – 19-й Арканский – пос. Троица, Вирмонт
СВД.: Согласно приказам, мною проведено расследование событий в приграничном поселке под названием Троица. Предварительные данные подтверждают, что населенный пункт был уничтожен с максимальной беспощадностью. Все постройки сожжены. На границе поселка обнаружено массовое захоронение (предполагается попытка сокрытия улик), содержащее несколько сотен трупов. Несмотря на почти полное разложение, очевидно, что тела были сожжены, но насильственная смерть каждой из жертв вызвана не воздействием огня, а иными причинами из весьма обширного списка. Свидетельства значительного участия повстанцев в произошедшем отсутствуют.
ЗКЛ.: Рекомендуется дальнейшее расследование.
Примечание: что, Преисподние его побери, Катлер сотворил с этими несчастными ублюдками?!
Колокол гулко прозвонил вновь, где-то глубоко внутри заключенного. Он простонал, чувствуя, как соскальзывает обратно в старый голодный кошмар. И снова просыпается…
Солнце уже давно село, но пурга запятнала ночь белизной и превратила дряхлый поселок в размытое пятно скрюченных силуэтов, укрытых за непроглядной пеленой. Метель, словно отчаявшийся призрак, свистела в узких улочках и поднимала снежные вихри вокруг незваных гостей, которые пробивались к городской площади. Все бойцы отделения замерзли и вымотались, но, если они хотели отыскать приют в этом захолустном поселении, то идти определенно стоило в его центр.
Не будет нам здесь теплого приема. Только такой, которому мы не обрадуемся…
Майор Энсор Катлер отбросил неприятную мысль, раздраженный собственным мрачным настроением. Странно, что он испытывал такую опустошенность после победы, но сообщение о полной капитуляции повстанцев дошло до 19-го с опозданием. Полк успел далеко забраться в ущелья Вирмонта, и в воздухе уже висели первые зимние заморозки. Конфедераты охотились за печально известной «бригадой Свободы» полковника Кэйди, и старый ястреб бешено сражался до последнего человека, отмахиваясь от уверений Катлера в том, что противостояние окончено. Поганое завершение поганой войны.
Кэйди был отважным врагом, и Энсор, загнав его, словно бешеного пса, чувствовал себя подавленным и обесчещенным. Что более важно, 19-й оказался в совершенной глухомани, потрепанный и измотанный, а с севера на полк надвигался Большой Хлад. Надеясь перегнать зиму, конфедераты двинулись маршем на юг, но снегопад настиг их через несколько суток и принялся мучить, словно мстительный дух мятежного полковника. Когда солдаты начали умирать, Катлер разослал «Часовых» по захолустью в поисках убежища. Особо он ни на что не надеялся, но два дня спустя «Железная муза» сообщила об открытии.
– Майор, я пошел и нашел вам городок, – воксировал лейтенант Невин «Джек-Резак» Джексон с самодовольством, которое громко и ясно слышалось сквозь помехи. – Смотреть там особо не на что, но чтобы так далеко на севере… То есть, просто чудо, что он вообще тут есть.
Энсор не стал спорить. Взяв отделение добровольцев, он устремился вперед, на разведку, пока остальной полк тащился позади вместе с ранеными, но надежда Катлера вскоре сменилась горьким разочарованием. Их убежище оказалось городом-призраком; на приветствия майора никто не ответил, а проверенные конфедератами скрипучие деревянные дома были пустыми и холодными, словно камень. Не нашлось ни провизии, ни вообще хоть чего-то полезного.
Нашли они только гротескный, чуть ли не спланированный кавардак: занавеси, разрезанные на тонкие полосы, мебель, разбитую в мелкие щепки, даже столовые приборы, изогнутые до неузнаваемости. Ни один предмет обстановки не остался целым, и, что самое странное, обломки были сложены в аккуратные, геометрические правильные кучки. Эти груды образовывали формы и структуры, которые будто бы сочились смыслами и, в то же время, казались совершенно бессмысленными. Мусорные скульптуры приковывали к себе взгляд, их образы оседали в голове, требуя понимания. При одном воспоминании об этих безумных символах у Катлера начинало стучать в висках. И, кроме того, бойцы повсюду находили послания, выведенные на стенах лачуг, – порой намалеванные, порой процарапанные, но слова оставались теми же:
КОЛОКОЛ ЗАЙДЕТСЯ, МИР РАЗВЕРНЕТСЯ
– Эти деревенские ребята, должно быть, без памяти любили свой чертов колокол, – угрюмо заметил капитан Элиас Уайт, но Катлер не знал, что стало причиной такой привязанности: любовь или нечто более темное?
Пока конфедераты продвигались к площади, Энсор постоянно вспоминал об этом загадочном колоколе, обдумывая тайну с растущим беспокойством. А потом он услышал её, нестройную ноту, гудящую на фоне ветра, чуть выше порога слышимости.
Эхо утонувшего колокола…
На мгновение завеса снежных вихрей отдернулась, и Катлер заметил впереди на улице высокую тень в широкополой шляпе. Майор не видел лица незнакомца, но инстинктивно чувствовал, что тот смотрит прямо на него.
– Кто идёт? – рявкнул Энсор, перекрикивая буран, но шквалистый снег уже унес призрака прочь. Конфедерат напрягся, пытаясь услышать новый удар колокола и отыскать чужака, но оба исчезли.
Если вообще здесь были…
– Что стряслось? – приглушенно крикнул сзади Уайт, обмотавший лицо шерстяным шарфом. Очевидно, старый капитан не заметил ничего необычного, как и все остальные бойцы отделения.
Катлер осторожно всмотрелся в закрытые ставнями окна по обеим сторонам узкой улочки. Они были всего лишь темными размытыми пятнами в кружащейся белизне, но майору представились за каждым из них глаза, украдкой и с растущей злобой смотрящие на незваных гостей.
– Энсор? – не отступал Уайт.
– Квинни, – майор позвал вокс-оператора отделения, – есть что-нибудь от «Железной музы»?
– Вызываю лейтенанта каждую пару минут, сэр, – отозвался худой серобокий, ужасно ссутулившийся под тяжестью громоздкой вокс-установки. – Но ещё до заката ничё в ответ не получал. Наверно, это из-за бури связь такая фраговая…
Но в голосе Квинни звучало сомнение.
Нахмурившийся Катлер заподозрил, что Джексон влип в неприятности. Он приказывал кавалеристу встретить отряд на окраине города, но, как и большинство всадников «Часовых», Джек-Резак был самоуверенным авантюристом и не мог посидеть смирно даже ради спасения собственной шкуры. Впрочем, чем могла навредить шагоходу кучка шизанутых кровосмесителей?
– Что-то тут не так, верно? – произнес Элиас, ощутив настрой майора. – Знаешь, Энсор, я думаю, что нам, наверное, не стоит присоединяться к здешнему веселью.
– За нами идет убийственный холод, старина, – ответил Катлер. – Даже если город мертв, мы можем хотя бы переждать буран под крышей.
– А если он не мертв, а только умирает?
– Я не оставлю своих людей погибать в снегу, Элиас.
Пусть такая смерть и оказалась бы чище, чем поганая судьба, ждущая нас здесь…
Встревоженный Катлер жестом показал отделению: «Вперед».
Заключенный вздрогнул и бессознательно напрягся в оковах, пока его разум сражался с крючьями, неумолимо тянущими узника в глубины ужаса…
Они нашли «Железную музу» брошенной на городской площади. Кабина шагохода оказалась открытой нараспашку, а лейтенанта Джексона нигде не было видно. Майор остановил отделение у входа на площадь, тут же отступив под прикрытие домов. Инстинкты Энсора звенели, словно набат, а мышцы туго натягивались от напряжения, причин которого он не понимал.
Почему мне кажется, что я связан, будто бычок на скотобойне?
– Вижу свет, – сообщил Уайт, похлопав командира по плечу. Посмотрев, куда указывает Элиас, Катлер увидел высокую постройку, нависавшую над остальными подобно сгорбленному великану. Это было грубое здание из досок и кирпичей, но жителям маленького городка наверняка пришлось напрячь все силы, чтобы возвести его. Свет просачивался из большого перекосившегося окна над портиком. Нечто – наверное, мозаичное стекло, – превратило сияние в многоцветный хаос, который, словно живое существо, извивался в белом шуме снегопада.
– Да это же самая убогая пародия на храм из всех, что я видел в жизни, – прорычал Уайт, и Энсор заметил, что старик касается значка аквилы, висящего у него на шее. Отгоняет зло. В своем, грубоватом и резком роде, капитан всегда был истинно верующим человеком.
Но это не спасло тебя, Элиас…
Необъяснимая печаль пронзила Катлера, смотревшего на старого друга. На мгновение он был абсолютно уверен, что Элиас Уайт давно мертв.
– Что это ты так на меня уставился, Энсор? – спросил ветеран, и майор не нашелся с ответом.
Именно в тот момент кто-то вышел из храма и замер, озаренный радужным светом. Несколько секунд человек медленно покачивался, словно в поисках равновесия, а затем с безошибочной точностью направился в сторону конфедератов. Бойцы сгрудились вокруг Катлера, подняв лазганы и штыки, будто стадные животные, растопырившие шипы при виде хищника. Мгновением позже незнакомец вышел из многоцветной дымки, и они узнали его.
– Джексон! – позвал майор.
Высокий кавалерист остановился в нескольких метрах от них. Без привычной самодовольной улыбки Невина его изящные, точеные черты показались плоскими и безжизненными, а затем Катлер посмотрел выше и похолодел. Два дня назад, когда Джексон отправился на поиски, у него были темно-коричневые волосы; сейчас же они стали мертвенно-белыми.
– Лейтенант, что здесь произошло? – требовательно спросил Энсор. – Почему вы покинули «Часового»?
Невин посмотрел на него глазами, похожими на крашеные яйца, – ложными глазами, которые только пытались выдать себя за настоящие.
– Они предложили мне выбор сэр, – совершенно ровным голосом ответил кавалерист. Каждое слово просто перетекало в следующее, без единого намека на интонацию или ударение. – На самом деле много выборов так что никакого выбора и не было сэр.
– Кто предложил тебе выбор? – Катлер шагнул вперед и хотел встряхнуть бойца, но инстинктивно поостерегся прикасаться к нему. – Ты говоришь о местных, лейтенант?
– Нет местные все ушли сэр.
– Ушли – куда? Ты хочешь сказать, они все мертвы?
– Нет не мертвы просто ушли сэр.
– Ты какой-то бред несешь, парень.
– Так и должно быть если вы просто посмотрите между строк они покажут вам как оно всё на самом деле сэр.
– Кто они? – Энсор сделал ещё шаг к кавалеристу.
– О вы скоро их увидите сэр а они вас уже видят, – Джексон поднял руку, в которой держал яркий кинжал. – Они говорят я должен уходить сейчас.
– Полегче, сынок, мы пришли тебе помочь, – уверенным голосом произнес Уайт.
– Помочь нечем, – по лицу Невина мелькнул призрак улыбки, и лейтенант приставил кинжал к собственной глотке. – А все выборы ложь.
– Стой! – крикнул Катлер, но было уже поздно. Джексон судорожно дернул рукой, и в метель брызнула струя яркой артериальной крови. Секунду кавалерист просто стоял, глядя, как утекает его жизнь, а затем посмотрел на майора и шевельнул губами, будто хотел ещё что-то сказать, но перерезанные голосовые связки не дали, поэтому он просто вздохнул и рухнул. Тело упало в снег с гулким лязгом, прокатившимся над площадью.
Энсор недоуменно глядел на труп, не в силах связать то, что видит, c мощной звуковой волной. Затем рокот раздался вновь, и майор поднял глаза на храм, внезапно осознав происходящее. Это звонил колокол, сзывая проклятых…
И проклятые явились целыми десятками, вырвавшись из окутанных тенями дверей и окон, словно оголодавшие крысы. Они были жителями порченого города, сломленными вурдалаками, которые жаждали поделиться своим проклятием. Несмотря на мороз, большинство из них были раздеты до пояса, и на телах виднелись синеватые следы ледяных поцелуев переохлаждения. Некоторые размахивали древними пистолетами, но остальные вооружились тем, что нашли в мусоре собственных домов. Смеясь и завывая в экстазе горя, создания устремились к серобоким.
– Беглый огонь! – тут же взревел Катлер, но горожане уже набросились на бойцов, рубя и рассекая с диким остервенением.
Майор вонзил саблю между зубцов вил, которыми его хотели пырнуть, и резко повернул, вырвав оружие из окоченелых рук нападавшего. Тот посмотрел на Энсора глазами, один из которых пылал яростью, а другой лучился радостью. Мертвенно-бледное лицо обывателя напоминало двуединую карикатуру: левая сторона искажалась в гримасе веселья, правая – в оскале ненависти. Глядя на него, Катлер вспомнил гротескные резные маски, виденные в театрах Капитолия.
– Назад! – рявкнул конфедерат обезоруженному противнику.
Всхлипнув от наслаждения, безумец прыгнул вперед и насадил себя на клинок Энсора, после чего начал проталкиваться вперед, восторженно предаваясь самопотрошению. При этом горожанин пытался схватить своего убийцу, и объятый ужасом Катлер, уперев автопистолет врагу ниже подбородка, напрочь снес безумную маску плоти. Пока майор вытаскивал застрявшую саблю, справа на него замахнулись топором; конфедерат отчаянно толкнул труп под удар и успел вовремя. Новый противник неистово заулюлюкал – рыхлое лицо задрожало, будто плавящийся воск, – и принялся рубить мясной щит Энсора, пытаясь добраться до него самого.
Колокол зайдется и мир развернется…
Урывками Катлер замечал, как бьются солдаты его отделения. Раздавался грохот старинного болт-пистолета Уайта и горловой рев разгоняющегося цепного меча сержанта Хикокса. Дальше направо дюжий серобокий размахивал во все стороны лазвинтовкой с примкнутым штыком и сдерживал психов, а другой боец, опустившись на одно колено рядом с товарищем, неприцельно палил одиночными в плотную толпу. Слева от майора рухнул Белькнап, с лицом, глубоко рассеченным мясницким тесаком. Убийца конфедерата, толстенная матрона с белой, словно кость, гривой волос, взмахнула оружием и триумфально взвыла. Энсор всадил бабе две пули в голову, и она повалилась, будто срубленное дерево.
– Никакой пощады! – взревел Катлер.
Кто-то внизу сдавил руку майора, заставив выронить пистолет. Опустив взгляд, конфедерат увидел худющую маленькую девочку, которая вцепилась зубами ему в запястье и пыталась прогрызть толстую шинель. Лицо ребенка было по-старушечьи сморщенным, а веки оказались плотно сшитыми. С криком отвращения Энсор отдернул руку, но мерзавка ухватилась за ткань и теперь висела в воздухе, суча ногами, пока Катлер пытался её стряхнуть.
Мясной щит, наколотый на саблю, уже разваливался под ударами безумца с топором, поэтому конфедерат выпустил оружие и тут же шагнул в сторону, позволив врагу по инерции пронестись мимо и рухнуть ничком. Свободной теперь рукой Энсор оторвал девочку от себя и швырнул в разбитое окно. Тут же рядом с командиром оказался Уайт, который обрушил на толпу град разрывных болт-зарядов и выиграл для Катлера пару секунд, так что майор успел подобрать клинок.
– Ко мне, арканцы! – вскричал Энсор, обезглавив противника с топором, успевшего подняться на колени. – Держим строй и отходим!
Во время первого нападения погибли трое бойцов, но остальные, сохраняя завидное самообладание, построились в плотную фалангу и двинулись по улице в обратном направлении. Не давая орде приблизиться, серобокие отражали нападения со всех сторон ударами штыков и выстрелами из пистолетов, а Хикокс расчищал путь взмахами жужжащего цепного меча.
– Да что вселилось в этих скотов? – рявкнул Уайт, выбрасывая опустевший магазин, но отвращение в его голосе подсказало Катлеру, что капитан уже догадался, в чем дело. Пока в мире бушевала гражданская война, в этот заброшенный городок пробралось иное, более коварное безумие. На Провидение явилась духовная порча.
Худая, как труп, старуха бросилась на них через окно сверху. Сопровождаемая осколками стекла, она с истерическим визгом приземлилась на спину рядовому Доусону и обхватила бойца тонкими руками. Серобокий, которому ведьма вцепилась ногтями в лицо, отчаянно заметался из стороны в сторону и так толкнул другого солдата, что тот рухнул и проехался по снегу. Увидев просвет в фаланге, орда ринулась вперед подобно волчьей стае; жители городка перепрыгивали своих мертвецов, охваченные блаженно-лихорадочной кровожадностью. Вилы вонзились в шею упавшему спиной вверх конфедерату, приколов его к земле. Второй боец, бросившийся прикрыть разрыв в строю, получил заостренным колом в живот. Выронив оружие, парень с застывшим от потрясения лицом схватился за острогу, но мгновением позже невидимый нападавший выдернул его из фаланги.
– Я пробился! – крикнул с тыла Хикокс.
Бросив взгляд через плечо, Катлер увидел сержанта, стоявшего над грудой перебитых вырожденцев. Видимость упала до нескольких метров, и невозможно было понять, что ждет их дальше по улице, но лучших вариантов не имелось. Оборонительный строй рассыпался под напором орды, и, как только психи пробьются внутрь, всё будет кончено.
– Выйти из боя! – взревел Энсор. – Отступаем в быстром темпе!
Бежим… Ему нелегко дался такой приказ, но любой иной поступок оказался бы самоубийством, а им нужно было выжить. Нельзя допустить, чтобы разрослась опухоль, возникшая в этом городке.
– Шевелись! – Катлер размахивал саблей по широкой дуге, а уцелевшие серобокие тем временем пробегали мимо Хикокса. Капитан Уайт оставался рядом с командиром и стрелял из болт-пистолета, который держал двумя руками, чтобы справляться с мощной отдачей.
– Прям как на Ефсиманских Водопадах, Энсор! – прорычал Элиас, отлично понимая, что в происходящем нет ничего общего с той честной резней, и страшась, что они угодили в нечто бесконечно худшее.
– Поберегись! – заорал сержант Хикокс, бросая гранату у них над головами. Увидев, как она падает в самую давку, Катлер развернулся и бросился бежать, толкая Уайта перед собой. Мгновением позже майора толкнула в спину ударная волна. Осколочный заряд растерзал плотно сгрудившихся горожан, словно обдирающий ветер, подбросив в воздух несколько искалеченных тел и повалив остальных, будто кегли. Это задержало толпу не больше, чем на несколько ударов сердца, но потрепанный отряд успел скрыться за пеленой метели.
Пока конфедераты неслись по улицам городка, Катлер слышал, как за ними вприпрыжку гонятся лишенные добычи вурдалаки, издавая раздосадованный вой. Рядовой Доусон бежал чуть впереди товарищей, а ведьма по-прежнему висела у него на спине, словно шизанутый жокей. Серобокий продолжал отмахиваться на ходу, защищая окровавленное лицо, но не мог скинуть старую каргу. Поравнявшись с бойцом, Энсор хирургически точным ударом сабли снес твари голову, но её ноги по-прежнему обхватывали тело конфедерата. Внезапно захихикав, Доусон повернул к майору изуродованное лицо – один глаз ему вырвала ведьма, другой расширился и сиял безумием. Затем здоровяк крутнулся на месте и побежал в обратную сторону, не обращая внимания на крики командира. Катлер бросился было следом, но Уайт силой удержал товарища.
– Ему конец, Энсор!
Где-то рядом распахнулись ставни, и во тьме за окном сверкнул выстрел из дробовика. Вокс-установка на спине Квинни разлетелась на куски, а сам серобокий распластался в снегу. Пока Элиас палил в окно, майор остановился и поднял раненого себе на плечи, а затем они вновь рванулись вперед и выбежали из городских ворот, по пятам преследуемые адом. Мимо промелькнула деревянная табличка, гнилая, источенная червями, но грубо вырезанные на ней слова всё ещё можно было разобрать:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ТРОИЦУ – нас. 487
«Уже нет, – мрачно подумал Катлер. – Нет, как ни считай».
Заключенный проснулся от собственного хриплого смеха. Ослепленный внезапным ярким светом, он почувствовал, что снова проваливается в кошмар. На сей раз, узник удержался и отбросил забытье, одновременно сражаясь с ремнями, которыми был привязан к креслу с высокой спинкой. Наконец, сияющее пятно превратилось в камеру с обитыми мягким материалом стенами, и он вспомнил, что по-прежнему…