Текст книги "Мои правила игры"

Автор книги: Пьерлуиджи Коллина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Я не хочу, чтобы моя жена и мои девочки оказались в менее комфортных условиях, поэтому при выборе из двух профессий я без всяких сомнений предпочел бы арбитраж.

VII. Мои чемпионы

Часто мне задают вопрос о том, каких чемпионов я больше ценил и ценю. Логика выбора «моих чемпионов» основана не на их мастерстве, технических способностях или категории, поскольку, с одной стороны, я не считаю для себя возможным давать этому оценку, а с другой стороны, для этого потребовались бы все страницы этой книги и, может быть, их не хватило бы, чтобы назвать огромнейшее число футболистов, заслуживавших по своим качествам упоминания.

Мой выбор связан с тем, что эти чемпионы значили для меня, или, например, с каким-нибудь эпизодом, не совсем обычным, несколько отличающимся от нормы. Мне хотелось бы начать свою «галерею чемпионов» не с персонажа, а с личности.

Он был моим близким другом во время учебы в университете. Мы тогда жили в Болонье, и все мои друзья были футбольными маньяками, и у нас была своя команда, участвовавшая в «дружеских» (по статусу) матчах, правда дружеского в них было маловато, поскольку играли до последнего вздоха. Противниками почти всегда были одни и те же игроки, поэтому желание к реваншу усиливалось – и проигрывать никому не хотелось. Играли обычно в субботу после полудня на поле, которое болонцы по-домашнему называли «маленьким раем» Понтеккио Маркони. Эти матчи имели такое большое значение, что очень часто случалось так, что я сначала играл, а затем на машине отправлялся в какое-то место судить матч в воскресенье после полудня. Делал я это абсолютно секретно, так как, если бы тогдашние служащие, назначавшие судей на матчи чемпионата любителей, узнали об этом, мне бы не избежать выговора. Но это было так увлекательно, что игра стоила свеч. Майку № 10 нашей команды «Кариокас», присвоившей, как это ни забавно, цвета сборной Аргентины, носил Люка Борги. Он был одним из самых близких моих друзей; но, к сожалению, его очень быстро унес рак. Чтобы объяснить, как сильно он любил футбол и баскетбол, вторая страсть, объединявшая нас, он после первой операции, в которой ему ампутировали по колено ногу, восстановив здоровье и освоив протез, вернулся на поле и играл в футбол. Он был очень техничным полузащитником, несколько медлительным и корректным, но в нашей игре «Бургер», это было его прозвище, служил нам ориентиром. В тот период я проводил с ним очень много времени и очень часто был объектом его шуток. Он, как и многие наши друзья, не питал большой страсти к судейству, которая заставляла меня проводить уикэнды в одиночестве, а не в компании в разных городах Италии. Эта страсть заставила однажды Люку ждать меня до 2 часов ночи. Мы договорились в тот день уехать, но, когда меня назначили судить, я не сумел отказаться. Я убедил его подождать, и после окончания матча мы отправились в Испанию, где национальная команда Италии едва не выиграла Кубок Мира. Нас связывало еще наше внешнее сходство: в 1984 г. Люка подвергся уже двум циклам химиотерапии, вследствие чего он совершенно облысел, и когда я во время Рождества вследствие болезни начал быстро терять волосы, я был вместе с ним и еще одним другом, который состриг все, что оставалось у меня на голове. Такое сходство мне сильно помогло, я стал гораздо меньше об этом думать и тем самым избежал возникновения немалых проблем. В тот период, когда бритье головы наголо не было распространено, как сейчас, подобное сходство позволяло нам не чувствовать себя белыми воронами. Говорю «нам», потому что та помощь, которую я мог оказать ему, была слишком мала, ему требовалось гораздо больше. Я был бы счастлив, если сейчас на какое-либо облако или звезду смог бы послать ему ответ на вопрос, который он так часто задавал мне: «Объясни мне, кто заставил тебя сделать это?» Один из жестов, которые я сделал после награждения за финал в Иокогаме, был посвящен ему, так как я уверен, что там, наверху, этот матч не был проигран.

Первый из моих чемпионов стал одним из моих идолов, когда я был подростком и не был судьей, а только еще коллекционировал наклейки Панини. Я уже играл в футбол на позиции либеро, и для меня величайшим футболистом был Пино Вильсон, капитан «Лацио», чемпион страны в сезоне 1973/74 гг., затем Киналья и многие другие. Это особенный игрок, он был одинаков и на поле, и вне его; он всегда держался с достоинством и никогда его не терял. Не обладая особенно высокими физическими качествами, он так точно выбирал время для удара, как могли только очень немногие. Вне поля он также был заметной персоной. Помню, как я был поражен, когда в телевизионном интервью появился в желтых очках «Рей-Бен», которые в те годы для подростка, как я, были высшим классом.

Мне не пришлось судить матчи с участием другого великого, больше чем великого, «моего» чемпиона – Диего Армандо Марадоны. Я начал судить в серии А на чемпионате 1991/92 гг., через несколько месяцев после того, как он покинул Италию. Я испытываю большое сожаление, что не встречался с ним на игровом поле, так как те, кто любит футбол, кто видел хоть один матч с его участием, не может не признать за ним пальму первенства всех времен. Много раз мне приходилось судить матчи, в которых играл Роберто Баджо, и я имел возможность оценить его качества не только как великолепного чемпиона, но и как большого человека. Думаю, никто, как он, не заслуживает того, что он получил от футбола, не только благодаря своим отличным техническим качествам, но и благодаря способности реагировать на постоянные несчастные случаи, которые он переживал; как ни парадоксально, но мучения и выносливость сделали его крупной личностью. Если бы кто-то посмотрел на его колени, то увидел бы следы операций, которые многим поломали бы карьеру, а он показывал блестящую игру. Каждый раз, начиная с нуля, проще всего было бы сказать «хватит», тем более что от футбола он получил все или почти все. Но способность переносить мучения вызывала к нему симпатию и любовь тех, кто считал его «динамичным чемпионом». Он любим всеми, за исключением, может быть, какого-нибудь болельщика за другую команду. Другим великим игроком представителем мирового футбола был Франко Барези. С ним меня связывает не совсем обычный случай. Шел чемпионат 1993/94 гг. Играли «Рома» – «Милан» на Олимпийском стадионе, один из первых моих классических… и Барези был уже знаменитым Барези. Началась игра и через три минуты «Милан» неудачно создает положение «вне игры»; мяч летит в сторону нападающего римской команды, который быстро смещается к воротам «красно-черных», и возле него нет ни одного защитника, который мог бы ему помешать; следовательно, по моему мнению, будет неминуемый гол. И Барези хватает его за майку, мягко, но достаточно, чтобы помешать ему пробить. Тут же последовал мой свисток – нарушение. Результат: красная карточка и удаление Барези через три минуты после начала первого тайма.

По правде говоря, в следующие дни, когда я вспоминал об этом эпизоде, мне казалось, что я проявил неуважение, вынудив Барези покинуть поле и не дав ему возможности даже ударить по мячу. Но арбитр не должен принимать во внимание цвет футболок и написанное на них имя. Арбитр должен быть «дальтоником» и не должен помнить и различать игроков по титулу, чемпион ли он или простой игрок. В поле для него все игроки равны. Если перейти к чемпионам наших дней, то почетное место в моей галерее я отвожу Раулю Гонсалесу Бланко, известному больше как Рауль. Несмотря на то что мы много раз встречались с ним на поле, в матчах «Реала» или в играх сборной Испании, эпизод, о котором мне хочется рассказать, произошел не на поле. Поздней весной 2002 г. мы оба были в Мадридском университете спорта на презентации «Футболитис», международной рекламной компании, проводимой фирмой «Адидас», которая считала своими героями, помимо многих футболистов, например, таких как Зидан, Руй Кошта, Дель Пьеро, Бекхэм, собственно Рауля и меня. Мы встретились с Раулем в коридоре и поприветствовали друг друга в присутствии многочисленных журналистов и фотографов. Мы пожали друг другу руки, а затем он обнял меня и поцеловал в щеку – это латинский жест, свидетельствующий не только о формальном приветствии, в силу обстоятельств, а об удовольствии видеть человека, с которым ты в хороших отношениях и к которому относишься с симпатией и уважением, жест, на который я сердечно ответил. Естественно, фотографы воспользовались случаем, и через несколько недель, накануне полуфинала Лиги Чемпионов, в котором я должен был судить матч между мадридским «Реалом» и «Барселоной», эти фотографии были помещены в одной испанской газете, подчеркивающей, в скандальном ключе, мою дружбу с «мадридскими» игроками. Мне не хочется комментировать подобную манеру подачи материала, но я твердо убежден, что подобный жест показывает, какими могли бы и должны быть отношения между игроком и арбитром, независимо от выполняемых ими ролей, особенно после многолетнего знакомства.

В течение многих лет футбол оставался чисто мужским видом спорта, однако несколько лет назад довольно большое значение приобрел женский футбол, и я считаю правильным и справедливым отвести место в моей галерее для чемпионки из США Майи Хэмм. Обычно не очень элегантно сравнивать женщину с мужчиной, но говоря о технических характеристиках, думаю, что это, скорее, будет комплиментом. Потому что несколько лет назад я принял ее за мужчину. Шел 1996 г., и я, и другие арбитры только что прибыли в Орландо во Флориде, одно из мест проведения Олимпийских игр в Атланте. Чтобы попасть в Организационный комитет для получения удостоверения личности, мы проходили мимо поля, на котором в тот момент тренировалась одна из команд. Некоторые игроки делали забеги на длинные дистанции: издалека я удивился мощи, сочетающейся с точностью движений одного из них, мое удивление возросло, когда с близкого расстояния я понял, что тренируется национальная женская команда США, а ловким бегуном оказалась футболистка Майя Хэмм.

До сих пор я задаю себе вопрос, как я мог перепутать ее с мужчиной. Но есть один игрок, которого я считаю для себя идеалом футболиста и на вопрос «Кого же все-таки ты предпочитаешь?» Отвечаю «это Дэвид Бекхэм» (чисто субъективное предпочтение).

VIII. Я и..

Я и… мои волосы

Для многих людей волосы имеют важное значение, и они заботливо за ними ухаживают. Многие уделяют им такое внимание, что делают модные прически, чтобы подчеркнуть суть своей личности и создать определенное настроение.

Когда же волосы начинают выпадать, то делают все, чтобы это устранить, прибегая к различным видам обработки и лечения, от которых больше пользы получают те, кто продает определенные продукты, не приносящие никакого чудесного исцеления.

Наконец, когда потеря волос становится невосполнимой, некоторые прибегают к трансплантации или к парику.

Я с уважением отношусь к мнению и выбору каждого человека, но мне больше по душе, и с некоторых пор число приверженцев моего мнения заметно возросло, при сильном облысении обращаться просто к парикмахеру, чтобы сбрить все, что осталось.

Я нахожу гораздо более красивой и обворожительной голову, обритую под «бильярдный шар», тем более что некоторые виды маскировки вообще ничего не скрывают. Я уже говорил, что потеря волос с точки зрения повседневной жизни не была для меня проблемой, и смею утверждать, что я этим весьма доволен. Я заметно облысел в 34 года, когда я как личность и мой характер уже сформировались, но я был слишком не похож на других, и с большим трудом перенес бы эту беду, если бы она случилась раньше, например в детстве. Очень трудно объяснить ребенку, почему он не похож на своих сверстников, и, к сожалению, именно дети проявляют наибольшую жестокость в подчеркивании различий или физических недостатков.

В этом 'случае человек, добившийся успеха, несмотря на отсутствие волос, может служить примером для других.

Мне пишут многие родители, особенно матери, о своих проблемах, связанных с облысением детей, и благодарят меня за помощь, которую я им невольно оказываю. Не испытав на себе, невозможно понять, как сильно может облысение усложнить жизнь человека. Служить для таких людей примером мне доставляет большое удовольствие, и я легко переношу всякий раз, когда слышу, что меня называют «лысым».

Очень полезно убедить ребенка, который не хочет выходить из дома без шапки, что в его виде нет ничего необычного, показав ему человека с высоко поднятой голой головой, на которого смотрят миллионы зрителей.

Труднее объяснить детям, почему болезнь, распространенная намного шире, чем кажется, воспринимается с юмором. Вероятно, над этим следовало бы чуть больше задумываться, отказываясь от легкого и глупого смеха, вызванного банальной шуткой, и, набравшись храбрости, извиняться за то, что, не подумав, нанес кому-то вред.

Но годен ли арбитр с лысой головой для выполнения своей роли? Может ли он спокойно выходить на поле или ему следует создавать препятствия, которые ограничивали бы или лишали его вообще работы?

Сейчас ответы на эти вопросы вполне ясны, но в 1984 г. было совсем не так, и это был год, когда мои волосы распрощались со мной навсегда. В моем случае решение не было само собой разумеющимся и немедленным.

Мне было дано вначале нечто вроде «периода покоя», чтобы посмотреть, не вырастут ли волосы, а затем, убедившись в необратимости процесса, решили подвергнуть меня испытанию. Меня послали судить в Латинскую Америку, где собирается обычно многочисленная публика: 4000-5000 человек, даже на чемпионате любителей. Вероятно, кто-то боялся, что мой вид вызовет смех, но реакция зрителей была самая нормальная: они собрались на стадионе, чтобы посмотреть футбольный матч, и они его смотрели, не обращая никакого внимания на длину волос арбитра. С тех пор я стал принимать душ без всякого шампуня.

Я и… ошибка

Изречение римлян «errare humanum est» (человеку свойственно ошибаться) известно уже более 2 тысяч лет, и в этом утверждении есть доля правды. Несколько лет назад великий итальянский тренер Джованни Трапаттони, комментируя нашумевшую ошибку, совершенную вратарем его команды, высказался следующим образом: «…если мы отнимаем у игрока право на ошибку, тогда нам лучше покончить с футболом и разойтись по домам».

Более пожилые арбитры говорили еще так: «Искусный вратарь тот, кто меньше ошибается…»

Но тогда возникает вопрос, можно ли судить матч, не делая ошибок? Особенно сейчас, когда по телевизору можно увидеть то, что объективно не доступно для человеческого глаза? К сожалению, ответ прост: нет. Ошибки всегда делали и будут делать. Достаточно пролистать страницы газет прошлого за много лет назад, когда говорилось только о том, что видели своими глазами, а не на экранах телевизоров; в них описываются многочисленные дискуссии о совершенных тогда ошибках, Так называемая «судейская проблема» мелькала в газетных заголовках так же часто, как и сейчас. Лично я не верю в технологическое решение, т.е. путем установки на поле телевизионного аппарата; я верю в необходимость более тщательной подготовки, сознавая при этом, что как великий чемпион может ошибиться, пробивая штрафной удар, так и арбитр способен совершить ошибку, может быть, даже назначив этот удар.

Отсюда следует, что важно уметь «сосуществовать» с ошибкой, так как иногда арбитр замечает ее уже во время матча, особенно если кто-то ему передаст комментарий, сделанный в прямой трансляции по телевидению.

А что мы наблюдаем после матча: настоящее «соревнование» комментаторов, подчеркивающих больше, чем это требуется, что арбитр совершил настолько грубую ошибку, что она повлияла на результат матча.

К личной неудовлетворенности тем, что не оказался на высоте своей задачи, что не смог продемонстрировать того, как умеешь судить, добавляется негативное влияние СМИ, которые вновь и вновь повторяют, что такой-то совершил ошибку… В результате вечер воскресенья и начало недели проходят тяжело, возникает желание не смотреть телевизор и не читать газет в заблуждении, что этого достаточно, чтобы убедить себя, что ничего серьезного не случилось. Но совершенно невозможно ото всего изолироваться, и лучше всего показать, что произошел небольшой инцидент. И что именно поэтому желательно как можно быстрее выйти на поле, даже, может быть, на следующий день, чтобы не быть вынужденным ожидать целую неделю и даже больше. Действительно, самое худшее – это ожидание назначения на новый матч. Примерно то же самое происходит и с игроками, хотя, к сожалению, здесь отмечается большое различие в последствиях, к которым приводит ошибка. Игрока, который хорошо провел матч, но ошибся и не забил пенальти, вряд ли можно увидеть…в следующее воскресенье на скамейке запасных. Арбитр, отлично судивший матч, но сделавший столь же шумную ошибку, назначив неверно пенальти, в следующее воскресенье осчастливит своих детей, проведя с ними все свободное время в кино.

В качестве положительных моментов деятельности арбитра можно считать то, что хорошие результаты быстро забываются, поскольку главное заключается в том, чтобы смотреть вперед. Также следует поступать и с ошибками, только несколько медленнее, поскольку сначала следует понять ее причину. Забыть ошибку – значит не вспоминать о ней каждую минуту, что в определенных ситуациях может стать проблемой.

Я… и табели успеваемости

Коллина: «6,5». Хорошее управление матчем. Хорошо интерпретировал возникающие эпизоды. Коллина: «5». Назначенного пенальти, кажется, не было. Сколько оценок, и комментариев, подобных приведенным выше, я прочитал за годы работы: сотни. Но разве арбитры могли увидеть свои оценки в журналах? Конечно, могли, и бесполезно отрицать это. Наибольший интерес представляла, само собой разумеется, оценка инспектора, присланного, чтобы тебя оценивать, и, следовательно, понимание того, хорошо или плохо ты судил матч, вытекало из его видения матча. Но также верно и то, что было любопытно узнать, как оценивалась эффективность нашей работы теми, кто присутствовал на матче с целью его освещения.

Мнения нашего инспектора и журналистов совпадают не всегда, а порой даже сильно отличаются, так как у них разные подходы к оценке возникающих в матче эпизодов: первый исходит из того, что делал арбитр в течение всего матча, тогда как последние сосредоточивают внимание на отдельных эпизодах. Это зависит от того, что наблюдатель следит только за арбитром, и поэтому ему легче оценить всю работу, проделанную за весь матч. Журналист же должен обращать внимание на главные лица, на игроков; арбитр его привлекает в те моменты, когда он вступает в какие-то действия. Оценить эффективность работы арбитра нелегко, особенно если следишь за игрой, не прибегая к телевидению; поэтому вполне нормально, что очень разные мнения высказываются самими журналистами. В одном и том же матче один журналист считает арбитра мастером своего дела, а другой вообще никуда негодным, хотя сидели они друг от друга за несколько метров. Думаю, что оценка «пять» в табеле журнала никогда никого не «убила». Если в других странах редко высказываются какие-либо мнения об арбитрах, за исключением случаев, вызвавших шумиху, то в Италии считается нормальным писать и говорить о них, особенно в отрицательных выражениях, и, к сожалению, хороший арбитраж освещается в прессе гораздо меньше, чем грубая ошибка.

Я не жалуюсь на критику или отрицательные мнения, я вступаю в игру, а с игроками случается всякое; очень важно не придавать этому слишком большего значения, чтобы не вывести себя из равновесия; лучше критику использовать в качестве стимула для дальнейшего совершенствования. Еще важнее не перейти за определенные границы, важнее помнить, что арбитр – это еще и человек со своей частной жизнью, заслуживающий уважения, и что к этой жизни нужно относиться бережно. Я имею в виду профессиональную деятельность, которой каждый из нас занимается, и еще в большей степени свою семью, особенно детей, которые вовсе не радуются, читая некоторые комментарии. Поэтому прежде чем использовать слишком жесткое определение, чтобы подчеркнуть особенно отрицательное качество, стоило бы немного подумать.

Я… и телекамера

Когда в 1967 г. Карло Сасси и Эрон Виталетти в течение «Спортивного воскресенья» воспроизводили замедленные изображения одного из эпизодов, происшедшего в матче, я никогда бы не подумал, что с годами их изобретение приобретет такое большое значение.

В то время матчи транслировались двумя телекамерами (или чуть большим их числом), и получаемые изображения почти никогда не давали четкого представления, что делал на самом деле арбитр.

Было показано всего несколько эпизодов, но они имели большое значение. С годами в телевидении произошел гигантский скачок, и в настоящее время «глаз» телекамер может видеть практически все, что происходит на поле. Если подумать о том, что на матчах серии А работает по меньшей мере дюжина телекамер, а на более важных турнирах или на Лиге Чемпионов – 16-20, то «конкуренция» между арбитром и телевидением складывается явно не в пользу арбитра.

В ходе матча только «слепой» режиссер может не заметить какого-то интересного изображения, схваченного телекамерой, расположенной в очень удобном месте и улавливающей эпизод в другом ракурсе или что-то такое, чего не способен заметить арбитр.

В качестве примера можно привести явные задержки игроков, улавливаемые телекамерой в штрафной площадке; нас обычно спрашивают, как это арбитры их не видят. При этом, за исключением особых случаев, не указывается, что изображения таких случаев получены не в прямой трансляции, а при повторе, это можно объяснить так: пока главной камерой воспроизводится вся штрафная площадка в целом, другие камеры сосредоточены на паре игроков; в таких случаях легко зафиксировать и показать все, что происходит на площадке. К сожалению, у арбитра нет такой возможности, его глаза не приспособлены к тому, чтобы сфокусировать в один момент несколько изображений. Его глаза улавливают общую картину, и только чутье заставляет его быть более внимательным в определенных ситуациях «риска», например когда игрок следит за своим противником, а не за направлением движения мяча. Мне неприятно говорить об этом, но между арбитром и телевидением не должно быть состязания – кто кого, так же как, например, между сильным «Феррари» и малолитражкой: можно быть отличным гонщиком и тем не менее не уметь пользоваться машиной. Тот, кто управляет «Феррари», должен уметь ей пользоваться. Многими предлагается оснастить телевизионными камерами поле, подобно тому, как это делается в исключительных случаях в НХЛ и НБА – Национальной хоккейной лиге и Национальной баскетбольной ассоциации. Оставив в стороне существенные различия между этими видами спорта и футболом, хотелось бы подчеркнуть, что введение телевидения предусматривается только при чрезвычайных ситуациях. Например, в НБА телевидение используется в случае бросков, сделанных по истечении времени, чтобы засечь показания хронометра и положение мяча по отношению к рукам игрока, бросившего мяч: речь идет о сотых долях секунды, совершенно не заметных для глаза.

Но оставим эти рассуждения. К счастью, я арбитр, и, следовательно, не мое дело решать, будет ли использована помощь телевизионных средств или нет. Тем не менее на двух моментах следовало бы остановиться. Первый момент: совершенно неверно, что арбитр является противником видеоповторов, поскольку они способствует «потере влияния» арбитром. Что меньше всего интересует арбитра на поле, так это влияние; во всяком случае, пользуясь видеоповтором, последнее решение арбитр все равно оставляет за собой. Второй момент: я нахожу справедливым подчеркнуть красоту спорта, когда на мелких периферийных стадионах играют по тем же правилам, что и на крупных стадионах.

Это верно, арбитры ошибаются, и иногда ошибки могут повлиять на результат матча, но часто ошибаются не только арбитры. Нередко случается, что ошибаются и игроки, а также и техники, сидящие на скамейках запасных. Может, их ошибки отличаются от наших? Почему им можно совершать ошибки, а нам нет?

Мне не приходит даже в голову, чтобы говорить, что они платят за совершенные ими ошибки, так как оплачивать свои ошибки приходится именно нам, арбитрам.

Я думаю, будет некоторым преувеличением, если превратить телевидение в своего рода «святилище» абсолютной истины. Когда изображения позволяют видеть нечто по-другому, чем это увидел арбитр, осуждение высказывается автоматически без смягчающих вину обстоятельств. Наиболее невероятным является то, что, если на изображениях отсутствует, а порой так и случается, то, что увидел арбитр, то, вместо того, чтобы поверить ему и принять его решение, его же опять и обвиняют, только потому что не существует изображений, подтверждающих его правоту.

Подобный случай произошел на чемпионате мира в 1998 г. во Франции с американским судьей Бахармастом в матче Норвегия-Бразилия. Это был решающий матч за выход в 1/8 финала и не столько для Бразилии, уже вышедшей в «плей-офф», сколько для марокканской команды, боровшейся со скандинавами за оставшееся второе место. При счете 0:0 назначается штрафной удар в пользу Норвегии за нарушение, которое телевизионщики не уловили. %ар по воротам и гол, который помог сборной Норвегии. Разразилась ожесточенная полемика, газеты и телевидение твердили о том, как снова погубили несчастную африканскую команду. Два дня я находился в «уединении» вместе с американским арбитром и старался поддержать его, так как он был сильно огорчен и при этом сам был убежден, что сделал все правильно. Два дня настоящего ада, пока изображения, полученные по скандинавским телевизионным каналам, не подтвердили, что действительно бразильский игрок задержал за футболку противника и что, следовательно, решение арбитра было правильным.

Благодаря этим изображениям Бахармаст был реабилитирован, но сколько это стоило ему здоровья и нервов возместить ему вред, причиненный в те два ужасных дня? Сейчас объявлять войну телевидению нет смысла. Напротив, необходимо искать способ мирного сосуществования; единственное, с чем следовало бы согласиться, – это принять, что при оценке матча у каждого может быть своя правда: у футболиста, тренеров, арбитра и помощников и у зрителей на трибунах. Каждый матч, показанный по телевизору, может быть оценен самими операторами и журналистами по-другому, но не обязательно оценки будут самыми правильными, они будут лишь другими, и тогда видеоповтор станет, действительно, полезным, но не для того чтобы выискивать ошибки, а чтобы с его помощью совершенствоваться. Какой смысл пользоваться материалом, заснятым телекамерой, расположенной за дверью, в точке, в которой арбитр на поле не может находиться? И как можно судить о мастерстве арбитра на основании показа такого материала?

Говорить о том, насколько плохи арбитры, только на основании изображения, снятого, возможно, под углом, диаметрально противоположным углу зрения арбитра, показывать, что совершена ошибка, не только не справедливо, но и не способствуют повышению качеств арбитража. Понять с помощью тех же изображений причину совершенной ошибки – вот единственный путь, способствующий росту арбитра и позволяющий избежать подобной ошибки в будущем.

Я и… допинг

Арбитр – это человек правил, выходящий на поле, чтобы следить за их выполнением, или, если точнее сказать, чтобы помогать главным действующим лицам в матче играть по правилам. Понятно, что соблюдение правил игроками становится для арбитра настоящей самоцелью. Следовательно, мысль о том, чтобы подсудить какой-либо команде для достижения результата не может быть моей точкой зрения.

Мой образ мышления таков: соблюдение правил и уважение противника, признание усилий и труда, затраченных противниками для подготовки к соревнованиям. Допинг, использование веществ, позволяющих добиться результатов, превышающих возможности организма, – это прежде всего неуважение по отношению к другим.

Правильно, что нанесение вреда собственному здоровью и организму приемом допинговых веществ преследуется и карается законом, однако для меня это не является главным. Как ни парадоксально, я вполне допускаю, что кто-то по личной инициативе решается подорвать свое здоровье ради удовольствия доказать себе, что он может достичь большего, чем позволяет его организм, но только не в спортивных соревнованиях. Впрочем, не думаю, что курение и потребление в больших количествах алкогольных напитков являются способом укрепления своего здоровья, однако это не преследуется и не карается законом.

Совершенно недопустимо использовать химические вещества для повышения своих физических качеств и побеждать в соревнованиях тех, кто добивается хороших результатов только трудом и потом на тренировках. Результат должен достигаться только за счет своего состояния здоровья, а улучшения добиваются тренировками, усердным трудом и ежедневными лишениями. Слишком легко и одновременно слишком рискованно искать короткие пути для достижения того же результата без особого труда и за более короткое время. В таких случаях наибольшему риску подвергается молодежь, и положительный пример, который могут показать представители спорта на высшем уровне, имеет огромное значение.

Строгий и тщательный контроль, суровые меры наказания – вот средства, с помощью которых можно добиться, чтобы замеченные в последние годы случаи больше не повторялись. Но подобная деятельность должна сочетаться с кропотливой воспитательной работой в области спорта, чтобы люди поняли, как прекрасно заниматься спортом и что спортивный задор является залогом честного участия в соревнованиях без обмана и хитростей.

Я и… воспоминания

Как я уже много раз говорил, пока я занимаюсь своей деятельностью, пока я еще являюсь «арбитром на поле», я не могу и не должен оглядываться назад и думать о том, что мною сделано.

Гораздо важнее смотреть вперед, в будущее, и как можно лучше к нему подготовиться, а воспоминания оставить на время, когда я отойду от дел. Я не увлекаюсь фотографией, и, следовательно, не объезжаю мир с фотоаппаратом с целью запечатлеть увиденное.

Когда же я смогу на досуге размышлять о том, чем я занимался, о матчах, которые я судил, большую помощь мне окажет моя «коллекция» футболок игроков. Вероятно, я могу показаться немного инфантильным, но для меня самым прекрасным и самым настоящим напоминанием о матче, в котором я участвовал как судья, являются майки игроков этого матча. Это личные майки игроков, и я вспоминаю о них сейчас.