Текст книги "Посторонитесь! Лисица идет в Хокаге (СИ)"

Автор книги: Пера Адепт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

***

Чувство слабости охватило Учиху, кровь нескончаемым потоком шла из ран. Саске едва держался на ногах, ойнин использовал странную технику и контролировал почти весь бой. До недавнего момента Учиха пробудил шаринган и мог уследить за движениями врага. Но его положение по-прежнему оставалось плачевным: противник истощал Саске своими атаками, и вскоре парень обессиленно рухнул на землю. Поражение или даже смерть нависла над ним. Ран оказалось слишком много, он потерял большое количество крови и теперь был абсолютно беспомощен.

– Прощай! – грустно сказал ойнин и занес спицу для удара.

– Ресенган! – услышал Саске воинственный голос. Ледяной барьер разрушился, и незнакомка вошла внутрь круга. Она тут же вступила в бой с врагом, и последнее, что видел Учиха – это белая лисья маска и развевающиеся алые волосы.

***

Туман рассеивался, это плохо. С моим даром такое для меня не преграда, а для других – очень даже. К тому же меня мог заметить Какаши. Этот джоунин внушал уважение и страх. Все-таки мы с ним не ровня, он опытнее, сильнее и быстрее меня.

– Ты опоздала! Твой друг уже умер, – печально произнес мой соперник.

–Хм, думаю, тут ты совершил две ошибки – он мне не друг и он не умер.

– Это можно исправить! Ради Забузы! Никто не встанет у нас на пути! – Его голос перешел на крик, и он попытался запрыгнуть в зеркало. Его намерение я прочитала за секунду. Удар у меня хороший, его он отправил в далекий полет. Ойнин разбил свое творение, вылетая из ледяной тюрьмы. Я подбежала к нему, но враг уже оправился, и мы схлестнулись с ним в схватке.

Мы резали и били друг друга, помощник Забузы – спицами, я – кунаями и сюрикенами, и лишь благодаря дару чувствовать эмоции у меня получалось драться с ним на равных. Так длилось недолго. Внезапно он извинился и унесся прочь. Меня это ошеломило. Через секунду я увидела, как ойнин закрыл телом своего наставника – защитил от техники Какаши, в руке которого сформировалась молния.

Так они стояли втроем. Парень, чье тело пробила насквозь рука джоунина, учитель за его спиной. Длилось это недолго, ойнин схватил Какаши, а Забуза, воспользовавшись этим, ударил по своему врагу и ученику. Мне стало неприятно от этой картины, и то, что я наблюдала дальше, лишь усугубило мои терзания. Демон Скрытого Тумана проиграл схватку, умер и его маленький друг. Впервые я пролила слезы над тяжёлой судьбой другого человека. Решение сбежать пришло внезапно, шиноби из Конохи были ранены, наемники повержены.

Но я осталась, почувствовав приближение буйной и злой компании. Толпа бандитов шла к нам, в них кипела ненависть и ярость.

– Ха! Да ты слабак, Забуза! – крикнул их главарь. Забуза лишь беспомощно стиснул зубы. Бандит подошел к телу ойнина и наступил ему на лицо. – Этот ублюдок не уважает старших! Эй, демон, ты не злишься, что я с ним так?

Это стало последней каплей, я ринулась в толпу прибывших. На ходу я начала складывать печати, выпустила огненный шар. Многие из бандитов были вынуждены прыгать с моста, чтобы не оказаться на пути у безумной стихии. Я подошла ближе, убила главаря, а следом за ним, используя все умения, и его приспешников. Не всех, половину, резала их, пока не почувствовала приближение новых лиц. Враги тем временем трусливо бежали. Прыгали в воду вслед за своими товарищами, а я услышала гул восторженных голосов. Деревенские радостно кричали, глядя на отступление узурпаторов.

– Ну, хорошо то, что хорошо кончается, – сказал Какаши и обернулся к Забузе. Тот проиграл бой, получив огромное количество ран, и полз к своему напарнику.

– А теперь ты! – Джоунин обратился ко мне. А я игриво помахала ему ручкой и в очередной раз развеяла технику.

– Опять клон!

***

– Саске! Не хочешь сказать пару слов? – поинтересовался Какаши у ученика. Они стояли на могиле парня, который умер за своего близкого человека. Этот самый близкий человек тоже стоял рядом, руки его были связаны, а глаза опущены.

– Ладно, тогда ты, Забуза!

– Заткнись, Какаши! – Огрызнулся мечник. – Если б я был сильнее, и если бы не вмешалась та наемница, вы бы были уже мертвы.

– Наверно, есть доля правды в твоих словах, та куноичи утащила твой меч... Ты действительно не знаешь, кто она?

– Даже если б знал, не сказал бы тебе. Она мой враг, а врагов я убиваю своими руками. Не тебе и не твоим слабакам из Листа драться с ней. Теперь у меня с ней личные счеты.

– Не все идет так, как ты хочешь. Неужели это последнее, что ты скажешь на могиле друга?

– Да, – Их диалог прервали звуки приближающихся людей.

– Сакура, ты привела их?

– Да, Какаши-сенсей, – Девочка вела за собой Инари и Тадзуну. Те выглядели счастливыми, но, подойдя ближе, стали серьезней.

– Инари, ты знаешь, зачем я тебя позвал? – дружелюбно спросил Какаши.

– Сакура-тян сказала, чтобы я рассказал о той таинственной незнакомке, что спасла нас от самураев.

– И что ты о ней знаешь?

– Она сильная и молодая, наверное, ей столько же, сколько и Сакуре, и Саске. Она легко побила плохих парней, они обижали маму, лица не увидел – на ней была лисья маска. Когда она победила, то просто исчезла.

========== Дорога в тьму ==========

Про мой дар мне мало что известно. Я лишь могу чувствовать эмоции людей, находить их, если они проявляют какие-либо переживания, но сейчас был исключительно странный случай. Заказчик ничего не чувствовал. Это напрягало. Я несла ему свиток, в котором запечатала меч Забузы. Но его состояние души вводило в ступор. Я пыталась определить, насколько велики объёмы его чакры. Не вышло.

Меня начали терзать сомнения – идти или нет. Внутри боролись страх и жадность. Мне нужны были деньги, особенно после встречи с Какаши, необходимо залечь на дно, это я поняла, уловив даром, как джоунин заинтересовался мной.

Заказчик обитал в большом доме, выполненном в старом архитектурном стиле. Поборов последние сомнения, я зашла. Меня тут же охватил страх, пришло озарение, перед глазами вырисовывался образ захлопнувшегося капкана, я развернулась и бросилась бежать, но мои ноги перестали меня слушаться. Ужасная аура витала внутри здания, теперь я уловила, как много запаха смерти в комнатах. Все обитатели дома были мертвы. И что-то ужасное неумолимо приближалось. Теперь ничто не скрывало присутствие угрозы, голодная змея совершила рывок, и загипнотизированный кролик мог лишь ожидать своей участи. Я чувствовала, насколько огромны запасы чакры в этом создании, но больше меня волновало ее содержание и сама природа, отвратительная и темная. Сердце билось все чаще и чаще, меня редко застигали врасплох, но с моим-то даром – и обмануть! Что же за монстр идет ко мне?

– Ты очень острожная, но наконец-то я нашел тебя! – сказал незнакомец. Его голос был неприятным, скрипучим и хриплым. Я оглядела его: с виду человек как человек, бледный мужчина с длинными черными волосами. Но когда он подошел ближе, я заметила его глаза – хищные и алчные, они впились с меня с большим интересом. Под его взором я была будто кроликом перед удавом.

– Кто вы такой? – Спросила я дрожащим от страха голосом.

– Меня зовут Орочимару, а ты, я полагаю, Нару?

– Да.

– Что же, мне бесконечно приятно познакомится с дзинчурики девятихвостой, ты удивила меня.

– Что вам надо от меня? – Орочимару пугал меня, хоть и говорил ласковым тоном, но я лучше всех понимала суть его отвратительной натуры.

– Ты заинтересовала меня! Хочу, чтобы ты пошла со мной. Не пойми меня неправильно, я здесь не для того, чтобы силком тащить твою драгоценную фигуру. Нет. Я искал тебя, как ищут родственную душу. Ты талантлива и не в меру одарена. Я наблюдал за тобой и пришел к одному выводу. Ты – настоящий гений, непризнанный и отверженный, как и я. Скоро тебя поймают, ведь так?! Но ты же не хочешь снова стать пешкой!

– О чем это вы?

– Сейчас Лист бросил все свои силы на твою поимку, они узнали о том, что кто-то освоил из свитка печатей некоторые дзюцу, для них подобное даже страшнее, чем потерять дзинчурики. Рано или поздно они найдут тебя, а ты не сможешь им воспротивится. Ты слишком слаба.

– Откуда вам знать, поймают они меня или нет!

– А ты самонадеянная. Думаешь, твои способности помогут? Я же тебя нашел, значит, и они смогут! Сделают своим инструментом. Помнишь того парня, которого убил Какаши? Коноха тоже была моим домом. Я и вырос в Конохогакуре, но покинул это место. Точнее, меня заставили уйти, люди там... они ведь ненавидят тебя? Они ведь твои враги! Так почему бы тебе не пойти со мной, я дам тебе силу! Могущество, от которого преклонит колени сам Хокаге. Никто не посмеет тебе указывать или помыкать. Нам с тобой по пути! Я чувствую это.

***

– Как проходят тренировки? – поинтересовался Кабуто.

– Отлично, если бы еще санин приходил, было бы просто замечательно, – хмуро ответила я.

В убежище Орочимару я уже больше трех месяцев. Место это весьма неприятное, особенно для меня. Мой дар дает ощутить всю полноту страданий и боли каждого обитателя, а здесь негативных переживаний много. Такое сильно портит настроение, вводит в депрессию и со временем меняет мировоззрение. В моем случае делает – черствой и бесчувственной, но это лишь мое личное мнение. Орочимару говорит, что я лишь научилась скрывать свою доброту, но натуре верна до самого конца.

После короткого разговора мы легко нашли общий язык друг с другом. Санин оказался весьма интригующей личностью. У нас были одни враги, и более того, мы оба любили изучать что-то новое и необычное. В океане посредственных людей нам удалось найти друг друга, хотя, скорее ему. Не могу сказать, что я испытывала к нему симпатии, скорее наоборот, но все же я была в числе тех немногих, кто понимал его.

В моем случае встреча с ним оказалась лучшим исходом. За короткий срок, всего-то три месяца, я совершила прогресс, больший, чем за всю мою жизнь. Бесконечные тренировки с опытными учителями, огромная библиотека с редчайшими фолиантами и свитками. Подобное просто не могло не подтолкнуть меня к новым открытиям. Я нашла новые печати Узумаки. Теперь в моем арсенале появились талисманы силы, исцеления и укрепления, правда, не всеми я могла пользоваться. Причем их создание основывалось на владении стихиями. Самые первые печати и символы, которые я выучила, относились к элементу ветра, они давали невероятную скорость и ловкость. Когда я одевала талисман с иероглифами ветра, тело обретало невероятную легкость, реакцию, а концентрация улучшалась.

Печати огня давали физическую силу, здесь, не без вмешательства своего сенсея, впервые я применила данную технику на оружии. Кунаи, на которых были изображены пламенные символы, становились поистине разрушительны, иногда, когда удавалось создать особо удачный экземпляр, огненные всполохи сопровождали атаки таким оружием.

И последние талисманы, которые я могла создавать, принадлежали стихии молний. Как ни странно, они тоже влияли на скорость своего носителя, но в моем случае использовать талисманы разных элементов было категорически запрещено. Естественно, это я выяснила не без помощи Орочимару, который был крайне заинтересован моими талантами. Различные комбинации стихий мы проверяли на его 'материале'. Первой реакцией, когда он предложил использовать мои 'игрушки' на его подопытных, был категорический и эмоциональный отказ, вообще я оказалась в числе тех немногих, кто мог говорить с санином на повышенных тонах. Хотя нет, я ошибаюсь. На моей памяти с ним никто не разговаривал так, как делала это я.

Сама одевать на себя талисманы разных стихий я откровенно боялась, и спустя месяц ехидных насмешек и саркастических замечаний со стороны учителя я согласилась. Наверное, Орочимару хотел как лучше, когда выбрал в качестве жертвы уродливого верзилу, но мне все равно было его жаль. Когда на ноги здоровяка нацепили амулеты разных стихий, их разорвало. В тот миг я, не сказав ни слова, ушла к себе в комнату и заплакала. На следующий день я сожгла все талисманы.

***

Тот случай глубоко вошел в сознание, но он же стал началом моих внутренних метаморфоз. Прошла неделя, прежде чем я продолжила эксперименты. Тогда ко мне пришла мысль, что сумей шиноби Листа поймать меня, то я бы испытала страдания пострашней, чем весь сброд, собранный Орочимару. Зная мои способности, этот прохвост специально выбирал пропащих, отвратительных личностей, и когда человека разрывало от наложенных одновременно талисманов молний, огня и ветра, сильных переживаний я не испытывала. Точнее, перестала.

Так мне удалось выяснить, что комбинации ветра и огня разрушительны, если их объединить. Я становилась быстрее и сильнее, учитывая, насколько мне удалось прогрессировать, даже Кабуто, ассистенту Орочимару, приходилось несладко в наших спаррингах. До самого санина мне было далеко. Он, кстати, поведал мне пару интересных деталей насчет клановых техник Узумаки. Помимо печатей, известных мне, существовали символы воды и земли. Водные ускоряли регенерацию, а земляные укрепляли кожу или броню в зависимости от способа применения.

Жаль, эти элементы мне недоступны. Я устала обитать в этом месте; жизненный ритм, которому мне приходилось следовать, изматывал и опустошал. Утро тренировок, день тренировок, вечер тренировок... В голове редко возникали какие-то переживания и беспокойства, но в глубине души я понимала, что так продолжаться не может. Наступили сложные дни, критические в буквальном смысле, и это стало для меня страшным открытием. У меня были покровители, но у меня не было близких, тех, с кем я могла поделиться своими проблемами и переживаниями.

Наверное, это заметил Орочимару. Однажды он вызвал меня и дал небольшой сверток с бумагой.

– Твое задание, детали ты узнаешь внутри, – ласково сказал санин и кивнул на Кабуто. – Он подготовит тебя к миссии.

Я лишь кивнула и молча последовала за парнем. Он относился ко мне с уважением, хотя в первое время я чувствовала, как Кабуто жалел меня. Это мне претило, но со временем его жалость переросла в дружескую поддержку. В нем кипела ненависть и злоба, но в тоже время в нем была и доброта. Именно в убежище Орочимару я поняла, что каждый человек, даже самый пропащий и обозленный на мир, способен сделать хорошее дело. Люди не рождаются монстрами, они ими становятся, и происходит это в тот миг, когда невинная душа сбивается с правильного пути. Как я.

– Думаю, тебе следует постричь волосы, они ведь мешаются, – заботливо заметил Кабуто.

– Я уже привыкла, – хмуро ответила я на его совет.

– Если хочешь, я тебя постригу. Ты наделена не только талантами ниндзя, но ты еще и женщина, и с каждым днем это заметно все больше. Природа дала тебе красоту, так используй это, не прячь ее от этого мира.

– Слушай, очкарик, ты же знаешь, я не подпущу тебе к своим волосам, ты уже месяц говоришь об одном. Мне ни к чему радовать чужие глаза, – Я показала свиток с заказом, а парень прочитал и озадаченно посмотрел на меня. – Я ведь убийца.

– Так отдай своим жертвам последнюю дань! 'Будь красивой, когда будишь их лишать жизни'.

***

Цель была устранена, я сделала все быстро, но все же это не избавило меня от душевных терзаний, мои действия не казались мне страшными, ведь меня с детства тренировали убивать. Волновало скорее спокойствие, с которым я это совершила, такое отталкивало сильнее, чем смерть, которую мне пришлось посеять. Черствость и цинизм еще не овладели мною в полной мере, но все шло к этому, а то, что последовало потом, лишь усилило мою ненависть к миру.

Убитый мною человек лежал напротив, пока я подвергала себя анафеме. Только почувствовав, что вокруг меня начинается смыкаться кольцо, во мне проснулся инстинкт самосохранения. Меня раскрыли и даже знали о моем появлении, и количество врагов и их сила говорила сама за себя. Мне не уйти, даже с моим даром, да и с каким-либо другим.

Когда пара десятков джоунинов ворвалась в комнату, залитую кровью, я была во всеоружии: нацепила все свои амулеты и талисманы и приготовилась к бою, к слову, мне удалось увеличить продолжительность их действия до сорока двух секунд. По истечению этих самых сорока двух тиков погибло девятнадцать джоунинов. По иронии судьбы мне не хватило секунды, чтобы расправиться с последним. И меня, кровожадно убивавшую и крушившею все вокруг, связал один человек. Это было унизительно, но еще больше – самонадеянно.

***

Кровавая тюрьма – место, что сломило меня и то же время возродило, сделало другой. Бесчувственной и хладнокровной. Тюрьма крови. Я убила лучших надзирателей и охранников, а главное – их начальника. Подобное не осталось без внимания, и когда меня связали, первым делом избили. Отнеслись к этому оставшиеся весьма серьёзно, с большим энтузиазмом, и, можно сказать, с креативом. Простые побои комбинировали с пытками огнем и водой. Излюбленным способом выразить свою ненависть было избиение палками под барабанный бой. Я смутно вспоминала те часы.

Тюремщики становились в круг из двенадцати человек, затем один из них начинал осыпать меня ударами палкой, пытаясь попасть в такт играющему барабанщику. Это был первый день в этом месте, где сразу же решили сломить мой дух. После пяти минут первый охранник отходил, его орудие пыток не было страшным, гладкая палка, зато у второго в руках оказалась деревяшка с сучьями, они больно впивались в кожу, иногда разрывая ее. После пятого стража я уже теряла сознание, но меня тут же приводили в чувство, обливая ледяной водой. В голове отпечаталось, как мое тело истязали другим садистским оружием, тоже палка, но уже с забитыми гвоздями.

Помню, как меня готовил перед миссией Кабуто, прихорашивал, делал прическу и приводил в порядок лицо. Зачем – непонятно, хотя параллельно очкарик вел инструктаж. Он все приговаривал, что красота делает окружающих к тебе добрее, снисходительней, якобы то, что судьба выделила нас среди толпы, рождает восхищение, которое сами люди могут не осознавать, но будут следовать ему до самого конца. Все его замечания сводились к тому, что люди ненавидят меня не только за мое бремя дзинтюрики, но и мое нежелание делится с миром собой.

Хотела бы я спросить его, считает ли он меня красавицей после всего, что со мной сделали люди, остановило ли их восхищение или жалость. Я по-прежнему оставалась чудовищем. И теперь мой облик соответствовал прозвищу. Тело сплошь покрыли гематомы и кровоподтеки, все было в порезах и ранах. Местами кожа загноилась, но в моем положении были просветы. В беспросветной тьме меня утешал лис. В тот раз я впервые почувствовала его эмоции. Мое тело стало залечиваться, его сила пропитала всю мою сущность, но чакра не могла вырваться. На мне была странная печать, она не давала возможности контролировать энергию инь и янь, похоже, ее поставили, когда я отрубилась. Но забота лиса меня тронула.

– Еще рано... Подожди немного, и мы с тобой вернем все долги, – услышала я властный, могучий голос в голове.

***

В моей жизни часто случалось, что я получала раны. В детстве, когда я проявляла непоседливую натуру, затем в академии, постоянно получая растяжения и вывихи от бесконечных тренировок, и самые неприятные, когда стала куноичи. Все это время я была благодарна своей невероятной регенерации, но не сейчас. То, что на мне все заживало, как на собаке, лишь усугубляло мое положение, похоже, тюремщики решили, что оставлять меня в покое ни в коем случае нельзя, а восстановится – тем более.

Меня заковали в огромные кандалы, а следом волочились многопудовые утяжелители, к которым я была привязана цепями. Другие обитатели тюрьмы избегали меня и откровенно боялись. А я лишь взращивала свою ненависть.

Каждый день я получала новые побои, мое лицо выглядело, как один сплошной синяк, но наутро все проходило, и тогда надзиратели вновь наводили порядок на моем теле. После избиения меня отпаивали и кормили. Еда в этом месте была совершенно не приспособлена к употреблению. Хотя на подобное я смотрела сквозь пальцы, голод – лучшая приправа, поэтому мне удавалось толкать в себя бурду, которой нас пичкали.

Энергия инь давно покинула тело, янь была запечатана, неделю я еще сохраняла какие-то крохи сил, но и они иссякли с длительным пребыванием в этом месте.

В голове все чаще просыпался голос, он призывал покарать обидчиков, дать ему волю, и я все больше подавалась уговорам. Слабость поселилась внутри меня. Лис уже имел какое-то влияние на мое сознание до этого, но сейчас он открыто изъявлял свою волю. И у меня все меньше становилось желание противится ему.

Я исхудала, лишь кожа осталась на моей хрупкой фигурке. В этом ужасном месте пытки продолжались, пока не произошел один случай. После очередного избиения я осталась наедине с надзирателем. Это был толстый и трусливый парень, первое время боящийся меня до чертиков, а друзья и заключенные смеялись над ним за его опасения. Маленькая и вечно искалеченная девочка и здоровенный детина. Подобное не могло не забавлять, но мне было не до смеха. Этот парень явно хотел самоутвердиться и с большим рвением оставлял на мне побои, дразнил едой и самое противное – лапал меня.

Сначала это были пошлые шуточки, потом неумелые и случайные прикосновения, но все пришло к тому, что он открыто лапал меня и во всеуслышание обещал лишить невинности. Этот тюремщик потерял свой страх, мое бессилие он принимал за слабость и решил показать всем, что не боится меня.

В тот день его противное лицо озарилось коварным и отвратительным выражением, обещавшее невиданное доселе унижение. Он неумело начал снимать с меня лохмотья, когда я услышала могучий боевой клич в своей голове.

Через секунду мучитель отпрыгнул в испуге.

– Что это? – визгливо спросил он. Миг – и его голова полетела с плеч.

Безжалостная и всеобъемлющая ненависть охватила меня. Я не удивилась тому, что голой рукой отсекла бесполезную часть тела. Все время, что я терпела, во мне копилась ненависть, и сейчас она достигла своего пика. Тело дернулось вперед, с неумолимой силой разрывая цепи и кандалы, не только материальные, но и другие – более тяжёлые и неосязаемые.

***

– Как жестоко! Орочимару-сама, вы не думали, что после такого она решит вам отомстить?

– Всенепременно, Кабуто, но она понимает, что это всего лишь урок, и ты ведь знаешь, Нару лучше всех может понять других. Эта доброта... Она не должна была появиться в ней, ведь вокруг нее всегда была ненависть. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем. Похоже, стражам кровавой тюрьмы несладко! Может, помочь?

– Нет, не стоит, Нару великолепно прогрессировала как шиноби, но как джинчурики слаба, отчасти я отправил ее сюда, чтобы она научилась общаться со своим биджу. В детстве ее часто называли монстром, и это стало причиной подсознательной боязни перед своим хвостатым, Нару всегда подавляла мысли и чувства девятихвостого, но так она никогда не сможет его подчинить. Страх и доброта – это две слабости, идущие бок о бок друг с другом всю ее сознательную жизнь. Их нужно искоренить, чтобы она переродилась и стала великой. А великие не будут злиться на тех, кто открыл им дорогу.

– Но зачем это вам, Орочимару-сама? Девятихвостая вполне может пойти против вас.

– Зачем? У Конохи и Акацуки появится враг, которого они будут бояться больше меня. Только ради этого я готов обучать ее дальше, но мне интересно, что из нее получится. Не думаю, что это дитя пойдет против меня. Нару всегда была одна, никто к ней не питал любви, а мне она нравится, и не только как уникальный экземпляр. Я ей нужен. Быть одиночкой непросто, и она это понимает, я ее опора.

– Смотрите, девятихвостый вырывается!

– Да, он сознательно подпитывал ее ненависть, для того, чтобы выбраться, все-таки лис коварен. Но это даже к лучшему, сейчас решится, достойна ли она.

***

Я поддалась его уговорам. Он просил снять печать, и я не смогла ему отказать. В этом мире лис был единственным, кто не осуждал меня или ненавидел. Наконец я смогла уловить его мысли. В нем пылало торжество и стыд. Наверное, эта масса ненависти и злобы не могла смириться с тем, что я исчезну после его освобождения. А ведь это действительно так, и этот факт возвышал девятихвостого среди всего людского сброда, что пытал и издевался надо мной.

Моя сущность плавала в сплошной ненависти, красные краски озарили весь спектр зрения. Ничего, кроме ярости и багровых оттенков, ничего...

– Нару! Я так рад видеть тебя, – На мое плечо опустилась рука. Дар подсказывал, что рядом со мной в этом море негативных эмоций было светлое пятно. Но кто же это? Я обернулась и замерла.

Осознание, кто передо мной, пришло не сразу. Высокий красивый блондин с доброй улыбкой смотрел на меня.

– Ты так исхудала, дочь...

– Папа?! Это действительно ты? – Он кивнул, и это стало знаком – я бросилась ему на шею. Это была моя давняя мечта – обнять родного человека. – Я так хочу о многом тебя расспросить, отец.

– А я – ответить на твои вопросы, но у меня мало времени. Если мы говорим с тобой, это означает одно – девятихвостый сломал печать и сейчас буйствует снаружи, надеюсь, это случилось не в Конохе?

– Не волнуйся, папа, это всего лишь тюрьма! Здесь всего лишь жалкий сброд, – Мои слова прервала его пощечина. Наступила тишина. Мы молчали, а затем у меня из глаз потекли слезы.

– И ты меня ненавидишь?! Подселил монстра, чтобы я почувствовала, каково это – быть изгоем?

– Прости, пожалуйста, я не хотел! Но то, что ты говоришь, это неправильно, – Лицо четвертого хокаге озарили невыразимые муки. – Я ни за что бы... У меня не было выбора... Я желал другого для тебя, хотел, чтобы ты была другой...

– И пяти минут не прошло, а ты уже разочарован. Что же, уходи, брось меня, это у тебя замечательно выходит, – гневно начала я свою тираду.

– Успокойся, пожалуйста, давай забудем об этом, просто запомни мои слова и мое желание – будь доброй и честной к другим, не дай ненависти овладеть тобой! Сейчас я успокою лиса, но это в последний раз, надеюсь, ты подчинишь его. Да, насчет твоей мамы, ее ты тоже сможешь увидеть. Нару, ты стала очень красивой, пусть твоя душа будет под стать духу, не разочаруй Кушину, – ласково сказал Намикадзе Минато и растворился в воздухе.

Багровые краски исчезли, унося с собой ненависть и моего отца, оставив лишь слезы и грезы о несбывшихся днях с потерянной семьей. Я лежала на земле. Ко мне приближались две фигуры. Орочимару и Кабуто.

– Здравствуй, Нару, тебе следует подобрать свои слезы, это не пристало твоему имени, – Я удивленно взглянула на санина, а Кабуто в ответ вытащил из-за спины маску.

– Вас называют белой лисицей, Нару-сама, – Впервые очкарик заговорил со мной в подобной манере.

– Да, теперь у тебя есть имя в большом мире, это дорогого стоит, так что обещай мне, что это в последний раз, когда ты показываешь слабости. К тому же, у меня хорошая новость, – Санин хитро подмигнул мне.

– Что за новость? – усталым голосом поинтересовалась я.

– Через три месяца мы уничтожим Коноху!

========== Накануне ==========

– Чертова лиса! – Прохрипел умирающий джоунин. Я спокойно вытащила кунай из его брюха, его кровь загустела и медленно стекала с оружия. У меня было задание, перебить небольшой караван, охраняемый тремя шиноби деревни дождя. Победить эту троицу не составило труда и мне оставалось лишь добить погонщиков и сопровождающих.

Я пошла на след бегущих. Мне даже не нужно использовать дар, чтобы найти их. Не прошло и пары минут, как я настигла торговцев и онемела. Они были в западне, свернули не на ту тропу и теперь стояли на краю пропасти. Большая группа торговцев со страхом смотрела в мою сторону. Но меня волновало другое, с беспокойством я выискивала знакомые лица среди этой толпы бедолаг. Точнее одну семейку добродетелей – Наоко, Тора и Сасаме... Похоже Орочимару специально выбрал мишенями безвредный караван. В самом деле, что такая шушера могла ему сделать! Он испытывал меня.

Наконец, я заметила их, они были с самого края, толпа давила на троицу, глупые люди, ведомые слепым страхом, еще немного и...

– Наоко! – Прокричал Тора, пытаясь ухватить жену, она сорвалась вниз, когда несколько людей отпрянули назад и тем самым столкнули женщину. Ее муж не успел ухватить руку, и Наоко сорвалась вниз.

Я, не раздумывая бросилась вперед. Напролом. Легко взбегая по головам караванщиков, оказалась на краю и юркнула следом. В полете я сгруппировалась и стрелой устремилась вниз на помощь. Женщина закрыла глаза и явно готовилась к уходу в иной мир, но не сегодня, не в мою смену. Схватила ее и собирала огромное количество чакры в руке, удержалась на лету за скальную породу. Затем бегом поднялась наверх.

Когда я положила бесчувственную жену перед мужем, он кинулся проверять ее состояние, а остальные с опасением поглядывали на меня. Все-таки Орочимару тот еще изверг, видимо решил всю мою человечность вытурить, ну что же, у нас с ним предстоит серьезная беседа.

Ко мне приближался Кабуто, я решила пойти навстречу, чтобы мы столкнулись подальше от уцелевших и помилованных людей. Не знаю, что может взбрести ему в голову, с него станется сделать мою незаконченную работу. Хотя издалека ощущаю в нем некое волнение и нетерпение.

– Нару-сама, вы здесь, я искал вас. Орочимару-сама ждет, когда вы явитесь. Мне приказано вас сопроводить.

– Хорошо.

– Вы закончили свои дела? – сказал иейрин, подчеркивая, что я не исполнила приказ и ему об этом известно. Явно хочет, чтобы я порешила всех торговцев, очередное испытание перед Конохой, хотят сделать из меня хладнокровную убийцу.

– Оставим это на потом.

– Но ведь Орочима...

– Оставим на потом!

– Хорошо, думаю это не так важно, – примирительно сказал Кабуто, но у него было другое мнение, меня не обманешь, в душе он хотел крови невинных людей.

***

– Ты привел ее, Кабуто! – довольно констатировал Орочимару, – парень кивнул, встал на колени в почтительной позе. Я же напротив распрямила плечи, гордо выпятила грудь, посмотрела на санина, как равного, за три месяца во мне произошли заметные перемены. Я подросла, и наши глаза были почти на одном уровне.

– Я ждал тебя, дитя. Подготовка почти завершена, нужно лишь уточнить пару нюансов. Насчет твоей роли в нашем плане, думаю, следует все разъяснить.

– Давай быстрее, мне надо тренироваться, – раздраженно поторопила я. Кабуто вздрогнул, ему явно не нравился мой тон, но поделать он ничего не мог.

–Терпение, твой темп развития очень впечатляет, но нужно сконцентрироваться на другом. Я решил – ты, отправишься на экзамен чунина в Конохе!

– Ты верно шутишь? Нет! Ни за что! У меня нет времени на всякие глупости!

– Догадывался, что ты будешь против. Наверное, хочешь идти в первых рядах, среди тех, кто будет пускать кровь жителям листа, – я промолчала, а Орочимару продолжил, – тебе придется усмирить свой пыл и научится терпению. Я отвел для тебя специальную роль в моем плане, ты проберешься в центр деревни и призовешь Манду.