Текст книги "Убийство деда Мороза"

Автор книги: Пьер Вери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Но доктор не принял в расчет бурю. Снежные заносы, вырванные деревья, непроезжие дороги… Настоящая блокада! К Мортфону не пробиться. Не может проехать машина «Скорой помощи». Не могут проехать полицейские. Никто не может проехать! Но… Все относительно. Кое-кто все же сумел пробиться.

– Кто?

– Это уже не имеет значения. Итак, исчезнуть невозможно.

На рассвете следующего утра мы узнаем, что господин аббат Фукс скончался от приступа сердечной болезни. Обнаруживаются припрятанные доктором в скамеечке для молитвы запасы водки. Однако, когда доктор Рикоме, зайдя в мэрию, увидел, как я изучаю в темноте, при свете моего фонарика, череп задушенного человека, он должен был сообразить, что пропал, что истина вот-вот откроется. Он, конечно, понял, что я догадался, кто такой этот псевдонемец. Но если покойный был аббатом Фуксом, кто в таком случае от него избавился, кто был тем самозванцем, что занял его место в доме кюре, кто перенес вымышленный сердечный приступ, зная, что аббат страдал именно сердцем? Если речь идет о симуляции, то доктор в курсе дела: ведь он констатировал заболевание! Но если так, то причиной новой смерти стало новое преступление. И кто же, кроме доктора, мог его совершить?

Я внимательно рассмотрел безымянный палец новоявленного кюре. И на первой фаланге нашел утолщение – такой след остается, если долго носить обручальное кольцо.

– Мне по-прежнему неясны две детали, – сказал епископ. – Во-первых, балахон Деда Мороза: с какой целью он оказался на трупе аббата Фукса?

– Это проще простого. Вскоре после убийства священника похитители обнаружили, что они тоже жертвы – жертвы предыдущего похищения. Тогда они обрядили покойного аббата в балахон Деда Мороза и рассчитали, впрочем, не без оснований, что общественное мнение наверняка увяжет между собой смерть и похищение бриллиантов. Если полиция раскроет автора первой кражи, она неизбежно докажет, что он действовал с сообщником и убил его, когда похищение было совершено. При помощи этой уловки Рикоме и его компаньон избавлялись от каких-либо подозрений.

– Верно! Проницательность, с которой вы распутали эту гнусную интригу, выше всяких похвал!

Лепик поклонился.

– Это мое мнение, – с легким замешательством продолжал епископ, – позволяет мне свободнее задать вам один откровенный вопрос. У меня сложилось впечатление, что вы все время, если можно так сказать, наверстывали упущенное… А вы-то сами, что вы делали вечером и в ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря между половиной одиннадцатого и часом?

– Я спал, монсеньер.

– Что вы сказали?

– Ризничий Блез Каппель, не знавший истинной причины моего появления в Мортфоне и принявший меня за злоумышленника, позаботился усыпить меня добрым ударом ходулями по голове! Впрочем, на следующий день он попытался сделать то же самое. Это самый лучший метатель ходулей, какого я когда-либо встречал.

Проспер Лепик откланялся. Один из викариев незаметно передал ему конверт, который он столь же незаметно сунул в карман. Внезапно, уже выйдя от епископа, он попросил принять его вновь.

– Монсеньер, я совершенно непростительно рассеян!

Он раскрыл чемодан и развернул длинный пакет.

Епископ Жибель вскрикнул от радости.

– Монсеньер, я забыл вам отдать Золотую Руку короля Рене. Это уникальное произведение искусства. Наверное, оно стоит огромных денег? Что-нибудь около миллиона, да?

– Вы нашли ее!.. Вы ее отыскали!.. Значит, правда – все, что про нее рассказывали? – бормотал епископ, задыхаясь от волнения. – Где она была спрятана?

– В Мортфоне, на Печной улице.

– Как же вы догадались искать ее именно там?

– Я последовал совету одного ризничего, который жил во время Революции: «Пастушья звезда, ты близка и низка. Скажи, где лежит Золотая Рука!» Бог мой! А ведь ответ звезды показался мне сначала детским. Звезда мне сказала: «Жил-был некогда славный ризничий, который любил играть в слова!..» Но ничего детского в этом не было.

Прелат в рассеянности глядел на маркиза.

– Я начал смутно догадываться об истине, когда изучал архивы барона де Ла Файля. Я нашел в них древний план Мортфона, на котором названия улиц были написаны еще по старой орфографии. Среди них я наткнулся на некую Млечную улицу. Это меня удивило: я знал, что в Мортфоне нет улицы под таким названием. Немного поразмыслив, я решил сравнить два плана – старый и современный – и убедился, что та улица, которая прежде называлась Млечной, ныне носит название Печной. Было несложно догадаться, что на позднем плане, видимо по рассеянности, вместо двух букв «М» и «Л» написали одну «П». Млечная улица… Млечный сок… Млечный Путь… Звезда! «Пастушья звезда… – вспомнил я, – скажи…» А может быть, так: «Млечная улица, скажи…»? Эта догадка меня словно обожгла… Но – «Пастушья»? Мне явно недоставало пастуха. Я не находил его. Я не находил ни его, ни его стада. Однажды, бродя по Печной улице, я обратил внимание на приземистое строение, почти разрушенное временем. Изучив его, я понял, что некогда здесь была овчарня. На сей раз ответ был близок. Овцы, обыкновенно, не ходят без пастуха. Я привел в систему все мои наблюдения, все детали, которые старый ризничий свел когда-то в две поэтические строчки:

 
Пастушья звезда, ты близка и низка.
Скажи, где лежит Золотая Рука!
 

Остальное было делом техники!..

Монсеньер Жибель был человеком весьма хладнокровным, но в этот миг присутствие духа его покинуло. Фантастическое явление Золотой Руки, искрящейся драгоценными камнями, доконало его больше, чем сообщение адвоката о двух кражах и двух убийствах там, где епископ ожидал услышать лишь об одном похищении и одной смерти. Мысли его смешались, перед глазами поплыл густой плотный туман, в котором, как сказочная звезда, сверкал ковчег; словно во сне, он увидел человека с темными волосами, желтыми зрачками и совиным лицом; епископ протянул ему руку, человек, склонившийся перед ним в глубоком поклоне, поцеловал епископский перстень и исчез.

На площади Станислава Проспер Лепик вскрыл конверт, который ему вручил викарий. В конверте был чек на десять тысяч франков на банк «Лионский кредит». Адвокат беззаботно направился к банку. Возле дверей Лепика поджидал священник.

– Меня направил к вам монсеньер Жибель. В чек, который он вам вручил, вкралась небольшая ошибка.

– Да что вы! Чек выписан по всем правилам.

Священник улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Отнюдь нет, – возразил он. – Прошу вас принять этот чек взамен прежнего.

Новый чек был на сто тысяч франков.

– А! Ну что ж! – попросту ответил Проспер Лепик.

Прошло два года.

Доктор Рикоме, которого Проспер Лепик при помощи своего красноречия избавил от больших неприятностей, искупает свою вину и прежние грехи честолюбия и алчности, ухаживая за больными в Сен-Лоран-дю-Марони[17]17
  Каторжная тюрьма во Французской Гвиане.


[Закрыть]. Он показал, что его сообщником был его собственный брат.

Похищенные бриллианты вернулись на свое место. Ювелир Тюрнер с большой радостью собственноручно поместил их между золотыми закрепами. Однако сейф в ризнице Мортфона, лотарингского городка неподалеку от Сире, отныне хранит еще большую драгоценность – сказочную Золотую Руку короля Рене. Монсеньер Жибель пожелал, чтобы этот городок и впредь хранил у себя ковчег, проспавший полтора века в одном из его подвалов и найденный при известных читателю обстоятельствах.

Тому, кто хочет увидеть это чудо, достаточно обратиться к мяснику Матиасу Хагену: он теперь помогает исполнять обязанности ризничего Блезу Каппелю, глаза которого совсем ослабли.

В ризнице появился новый сейф с электрической сигнализацией. Осмотр Золотой Руки стоит один франк. Можно также подняться по Печной улице и увидеть то место, где Проспер Лепик обнаружил ковчег.

Гаспар Корнюсс по-прежнему работает фотографом и делает в своем ателье почтовые открытки; каждый год двадцать четвертого декабря он, как и раньше, надевает наряд Деда Мороза и совершает свой обход. Только с памятью у него все хуже и хуже. Копф и его жена все еще держат гостиницу «У святого Николая-батюшки». Г-н Вилар занялся политикой. Г-н Нуаргутт подхватил желтуху, от которой никак не может излечиться: за его спиной Виркур поговаривает, что во всем виноват дурной характер мэра.

В замке барона де Ла Файля дважды в неделю, по четвергам и воскресеньям, теперь проходят сказочные торжества. Это детские праздники. Барон устроил кукольный театр, для которого мортфонские ремесленники изготовили кукол. Спектакли собирают детей со всей округи.

После представления целая ватага малышей окружает юную г-жу де Ла Файль, которую местные жители изо всех сил стараются больше не звать Золушкой, к чему они привыкли за долгие годы.

Когда детям наскучивают игры, они просят рассказать какую-нибудь историю.

Тогда Золушка садится и начинает:

– Жили-были однажды…