Текст книги "Морские ворота"

Автор книги: Пьер Буало-Нарсежак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

8

– Она могла задержаться из-за плохой погоды, – сказал Севр.

– Откуда она едет… как вы сказали?

– Из Нанта.

Доминика зажгла светильник.

– Ключи, – потребовала она. – Теперь вы должны отдать их мне. Я долго ждала; с этим вы не можете не согласиться; но всему есть предел… Ключи!

– Подождите еще немного… Может, она сейчас подъедет.

– Нет. С самого начала вы мне рассказываете небылицы.

Севр в последний раз взглянул на дома городка, потом тщательно закрыл окно. Незачем, чтоб кто-нибудь увидел свет в здании. Он повернулся к Доминике.

– Ладно, – сказал он. – Я вам сейчас все объясню.

– Сначала ключи.

– Поймите меня. Она обязательно придет, завтра. Она же знает, что нужна мне.

– Уж не воображаете ли вы, что я стану здесь дожидаться пока припожалует дама, даже если предположить, что она существует! Шутка и так затянулась.

– Доминика!

– Вы не смеете называть меня Доминикой. Хватит!

Она уже не хитрила; она сбросила всякое кокетство. Она требовала того, на что имеет право, восставшая женщина, в любой момент готовая обвинить мужчин в мошенничестве. От гнева у нее побелели губы.

– Я мог бы вам сказать, – продолжал Севр, – что я тоже здесь у себя дома, во всей Резиденции. Это я ее построил… Именно поэтому я спрятался в этом здании… Квартира-образец как раз под нами. К сожалению, там нельзя жить.

– Я вам не верю.

– Меня зовут Севр… Жорж Севр… Я живу в Ла-Боль.

Она глазами тщетно разыскивала истину на лице Севра. Когда он попытался сесть на другой край дивана, она поспешно отодвинулась.

– Не трогайте меня… Не приближайтесь!

– Я только хочу описать вам мое положение… Мой зять покончил жизнь самоубийством… Мы ездили на утиную охоту…

Произнося слова, он одновременно осознавал их бессмысленность. Она сразу почувствовала его скованность, потому что перебила.

– У вас должны быть документы… Как вы докажете, что вы – именно тот, за кого себя выдаете?

– Нет, в том-то и дело… Мои документы, все мои личные вещи остались на теле зятя, я ведь хотел выдать его за себя… Подождите!… Я понимаю, до какой степени все это невероятно, но вы поймете… Я руковожу… вернее, руководил… деловой конторой. Строил дома… Продавал квартиры… вместе со своим компаньоном… Мерибелем… мужем моей сестры…

Теперь она слушала его, а глаза ее следили за губами рассказчика, как у ребенка, захваченного какой-то историей.

– Естественно, – продолжал Севр, – я покороче… Из-за Мерибеля, мы попали в крутые финансовые неприятности…

– Почему? Он с удовольствием отметил признак интереса. Он с первого мгновения должен был открыть ей правду. Избежал бы многих требований.

– Я думал, мой зять честный человек, а он оказался мошенником. Он по нескольку раз продавал одни и те же квартиры… Классический трюк… Один тип раскрыл этот секрет полишинеля… некто по имени Мопре… Он захотел шантажировать нас… И Мерибель выстрелил себе в висок из ружья. Не знаю, значит ли это что-нибудь для вас, выстрелить в висок из ружья…

– Замолчите! – прошептала Доминика, пряча лицо руками.

– Это и натолкнуло меня на мысль о подмене. Я был разорен, погиб… Оставалось только исчезнуть… Но мне надо было спрятаться так, чтоб никто не знал, в каком-нибудь уединенном пустынном в такое время года, месте… Вот почему я приехал сюда, и почему выбрал вашу квартиру… из-за ее расположения… и удобств… Сестра должна привезти все необходимое для окончательного бегства… одежду… немного денег… Остается одна деталь, которую я недостаточно обдумал: за ней, возможно, следит полиция. Со мной-то все в порядке… по телевизору сообщили… моя смерть не вызывает никаких сомнений… А вот Мерибеля ищут, и наверняка считают, что сестра знает, где он находится, и что по ее следам смогут до него добраться… Она обязательно приедет… Только, может быть, не раньше завтрашнего дня… или послезавтра… как только представиться возможность… Теперь вы мне верите? Она опустила руки и взглянула на него с неожиданной тоской.

– Можете рассказывать, что хотите, – сказала она.

– Клянусь вам, это правда. Подумайте: прежде всего, все это охотничье облачение, так вас удивившее… вот и объяснение… консервы… я схватил первое попавшееся под руку, когда бежал… Слушайте, вспомнил, еще одна деталь… Бритва! Я позабыл, что здесь напряжение 220В. Она перегорела, видимо. Вот мне и пришлось отпустить бороду… Хотите посмотреть? Выбросил в мусорное ведро. Могу сходить за ней.

Он ее не убедил, и она медленно вернулась в гостиную.

– Ну, спрашивайте! – выкрикнул он.

– Это самоубийство, – неуверено начала она. – Человек не может так легко расстаться с жизнью. Особенно, если он предвидел, что однажды его выведут на чистую воду.

– Обратите внимание! Вы забыли внезапность. Мы возвращались с охоты. Он и не подозревал… А кроме того, там была его жена… И я… Его обвинили при нас. И он не выдержал.

– Удивительно!… Много он присвоил?

– Не знаю. Вероятно, несколько десятков миллионов.

– Он не сознался?… Вы знаете это только со слов шантажиста?

– Извините меня!… А его собственные заявления? Мерибель признал свою вину, но не сказал, сколько украл.

– Если бы вас допрашивали в полиции, вы бы рассказали то же самое?

– Естественно.

– И вы думаете, они приняли бы вашу версию? Я лично сомневаюсь.

Наморщив лоб, теребя пальцами уголок подушки, она старалась точнее уловить мысль.

– У полиции, – продолжала она, – есть такие средства проверки, которых у меня нет… Этим вы и пользуетесь… Может, вы выдумали это самоубийство, чтоб произвести на меня впечатление, сыграть выгодную роль.

– Значит я лгу.

– Не знаю… – устало сказала она. – Мне все надоело… вы… ваши несчастья… Отпустите меня!…

Ужасно обиженный, Севр подыскивал доводы, могущие убедить ее.

– У меня есть еще доказательства, – внезапно сказал он.

Он только что вспомнил, что бросил в ящик шкафа бумажник и обручальное кольцо. Он сбегал за ними, положил на диван, между собой и ею.

– Ну что, – сказала она, – бумажник… вижу… и кольцо.

– Это его личные вещи. На кольце даже должны быть его инициалы.

Он взял кольцо, зажег люстру, и, наклонившись, приблизился к свету чтобы прочесть:

– М.-Л. – Ф…. Филиппу от Мари-Лор… И дата свадьбы… Ну что, я это выдумал, да? Он поднял на нее глаза и вдруг поразился ненавистью, от которой ее лицо стало похоже на гипсовую маску.

– Вы могли украсть это кольцо и бумажник…

Она живо вскочила и подошла к нему совсем близко, как будто намереваясь ударить.

– Вы могли его убить… В это я бы скорее поверила.

Она вдруг упала на диван и зарыдала. А он, не находя больше никаких аргументов, в отчаянии искал довод, чтоб убедить ее и утешить. Он встал на колени и протянул к ней руку.

– Доминика… Послушайте меня… Вы ведь знаете, что вам нечего меня бояться…

Она подскочила, будто он обжег ее, с силой оттолкнула его, убежала на кухню и закрылась. Расстроенный Севр двинулся за ней, как привидение отразившись в зеркале гостиной. Измученный он держался за стену.

– Доминика! Прошу вас!

Теперь он уговаривал, прижавшись губами к двери.

Если б я хотел причинить вам зло, то не стал бы ждать так долго.

– Убирайтесь!

Он подергал ручку, толкнул плечом. В двери не было замка, она, видимо, подперла ее стулом или гладильной доской. Он толкнул сильнее, и дверь на несколько сантиметров поддалась. Он слышал, как она тяжело дышит рядом.

– Доминика… Будьте благоразумны… Я, может, плохо объяснил вам… Я не хочу, чтоб между нами оставались какие бы то ни было недоразумения… Я слишком привязался к вам, Доминика…

Боже мой! Что он говорит! Слова текли из него, как кровь из раны.

– Я люблю вас, Доминика… Вот и все… Вы должны это знать… Человек, который любит вас, не мог убить… Вы понимаете? Он прислушался. Она застыла на месте, как напуганный зверек. Надо говорить, сказать неважно что, только успокоить ее, усыпить одним лишь звуком голоса.

– Думаете, это я тоже только что придумал? Но если вы знаете мужчины, как вы говорите, то должны почувствовать, что это правда! Да, это правда, я люблю вас!… Возможно, это глупо, смешно… Ну что я могу поделать?… Я ничего не жду взамен. Только поверьте мне… Клянусь вам, Доминика, я не виноват… ни в чем… Согласен, факты против меня. Разве вам самой никогда не случалось быть искренней, и видеть, что вам не верят?… Вы же знаете, как это тяжело! На свете нет ничего хуже. Вот именно это и происходит со мной теперь… А впрочем… да, у меня, кажется, есть еще одно средство убедить вас… Я так взволнован… обо всем забываю.

Он обшарил карманы, вынул оставленное Мерибелем письмо. Пальцы так дрожали, что он его уронил. Потом долго не мог развернуть.

– Вот! С этого надо было начать… Письмо… Письмо, которое он написал перед самой смертью.

Доминика недоверчиво выглянула в щель.

– Я вам прочту, – сказал Севр. – «Я решил исчезнуть. Прошу никого не винить в моей смерти. Прошу прощения у всех тех, кому принес ущерб и у моих близких.» Подписано: Филипп Мерибель, полностью.

– Покажите!

Она еще не сдалась, но уже снова согласилась разговаривать. Севр взял письмо за угол и просунул его в приоткрытую дверь.

– Ничего не вижу, – сказала Доминика. – Дайте его мне.

– Тогда откройте!

– Вот видите, насколько вы опасны. Вам все средства хороши, только бы оставить меня без защиты.

– Вам не от кого защищаться, Доминика, уверяю вас… Откройте.

– Сначала письмо!

Он поколебался, потом просунул руку в щель, держа письмо за краешек. Она так резко выхватила его, что листок разорвался. В руке у Севра остался лишь оборванный уголок. Он изо всех сил вцепился в ручку двери.

– Доминика! Умоляю вас… Только это письмо может меня спасти… Только им я могу доказать, что Мерибель сам застрелился.

– Ключи!

– Что?

– Верните мне ключи!

Он навалился на двери и она поддалась еще.

– Если вы попробуете войти, я порву его.

Он, запыхавшись, потирал плечо. Он так сильно ударился, что казалось, будто сердце хочет выскочить из грудной клетки. Он услышал, как чиркнула спичка.

– Боже мой! Доминика… Вы этого не сделаете…

С новыми силами он набросился на дверь. Косяк затрещал. На этот раз он почти мог протиснуться в щель. Она приблизила горящую спичку к краю письма. Она тоже потеряла голову. Язычок пламени лизал уголок листка. У Доминики дрожали руки. Севр протиснулся между дверью и стеной. Его толстая куртка зацепилась за ручку.

– Подождите… Доминика!

Чем сильнее он дергал, тем сильнее сопротивлялась ткань, пламя взобралось на краешек листка, потом вдруг прянуло к самой руке, держащей письмо. Севр, напрягшись всем телом, пытался оторваться от двери. Он видел, как растет черное пятно, пожирающее строчки, написанные Мерибелем. Он не успеет! Его мышцы расслабились; он немного отступил, освободился наконец и снова оказался с другой стороны двери, с таким чувством, будто из него выпустили всю кровь. От письма остался лишь черный лоскуток пепла, который выпал из пальцев Доминики, разлетелся на хлопья, порхнувшие вниз, к кафельному полу и свернувшись там, как облетевший с дерева цвет. Севр прислонился спиной к стене.

– Ну что, – наконец произнес он, – теперь вы довольна!

Она медленно уронила вдоль тела руку, державшую письмо на весу. Ярость мало-помалу сходила с ее лица. Она закрыла глаза, потом снова раскрыла их, будто пробуждаясь от глубокого сна.

– Вам не надо было провоцировать меня, – сказала она.

Он дотянулся до спинки какого-то стула и подтянул его к себе. Ноги его уже не держали.

– Если меня арестуют, – прошептал он, – я погиб. Вы меня погубили… Но все равно, я никого не убивал!

Горько усмехаясь, он добавил:

– Я на это неспособен. Если б я был тем, что вы думаете, то сейчас здесь, немедленно и не раздумывая, задушил бы вас.

Он опустил голову, посмотрел между колен на свои руки, которые еще дрожали, и продолжал надтреснутым голосом:

– Но это сделали вы, и я на вас не в обиде… Вы все еще хотите уйти? Она взяла табурет. Она тоже выбилась из сил.

– Может быть, я и ошиблась, – признала она. – Встаньте на мое место. Вы правда даете мне слово, что ваша сестра придет?

– Конечно. В таком положении зачем бы я стал лгать?

– Тогда я подожду.

Она смотрела на него так, как судья смотрит на обвиняемого.

– Видите… – продолжала она. – Вот вы уже и не так уверены в себе… Я хочу, чтоб вы при ней повторили все, что рассказали мне… Если это правда, тогда я попытаюсь вам помочь.

– В первую очередь вы попытаетесь освободиться. Вы ведь только об этом и думаете!

– Вы мне не доверяете? Он мотнул подбородком в сторону кучки пепла.

– После этого, верить довольно затруднительно!

Они замолчали, одинаково удрученные, слушая ветер и дождь.

– Я за свою жизнь сделала немало таких вещей, о которых теперь жалею,

– сказала она. – Ноя не злая женщина. Если вы заслуживаете хоть одного шанса, я вам помогу. Просто, меня столько раз обманывали!… Дайте мне поговорить с вашей сестрой.

В сущности, почему бы и нет?… Севр размышлял. Не лучше ли это решение? Доминика могла стать много более ценной союзницей, чем Мари-Лор. Она ведь имеет право свободно передвигаться. Ее никто не подозревает! Ей ничем не надо оправдывать свое присутствие в Резиденции! И потом, таким образом он не потеряет ее… по крайней мере, сразу…

– Вы хорошо понимаете мое положение, – сказал он. – Легально я умер… Меня никто не должен узнать.

– Я понимаю, – сказала она. – Самое трудное – вывезти вас отсюда.

– Если вы мне поможете, то станете соучастницей.

– Смотря как помогу! Надо это все обдумать… Да зачем теперь об этом говорить?… Подождем лучше вашу сестру.

Что-то менее напряженное и почти нежное появилось между ними. Может быть, потому что она больше не стремится бороться; может быть, потому что она больше не была враждебна… Сожженное письмо, совершенно неожиданно, сблизило их. Обоих охватило одно и то же отчаяние, и теперь они были вместе. Молчание больше не было угрожающим. Она поднялась, взяла в шкафу веник и подмела пепел, сдержанными осторожными движениями, как мертвую птицу, – хрупкие остатки требовали предупредительности. Это было лучшим доказательством, что она поверила в его историю, несмотря на все придирки, которые являлись лишь последним всплеском гордости. Потом она приготовила скромный обед и накрыла стол на двоих.

– Нам ничего не хватит, – заметила она.

И это впервые прозвучавшее «нам» тоже явилось знамением.

– Завтра вы будете свободны! – сказал он.

И, чтобы попасть в унисон, тут же поправился:

– Мы будем свободны!

Они быстро поели. Из них двоих она казалась наиболее озабоченной. Их согласие было настолько хрупко, что Севр предпочел молчать. Он хотел помочь ей вымыть посуду, но она без слов отстранила его. Тогда, чтоб продемонстрировать свою добрую волю, он включил телевизор. Когда объявили региональный выпуск новостей, она бесшумно скользнула в гостиную да так и осталась стоять. Ясно было, что она не сдается, а только ограничивается нейтральной позицией. Однако об убийстве в охотничьем домике не сказали ни слова. Севр выключил. Она мгновение постояла не двигаясь, как-будто не замечая, что телевизор уже не работает. Она казалась рассеянной, как-будто пораженная плохим известием. Угрызения совести за сожженное письмо? Севр почувствовал, что она больше не стремиться обрести свободу. Все было еще сложнее: для нее он больше не представлял препятствия; проблема исчезла. В каком-то смысле, исчезло все! После сцены в кухне, он меньше всего интересовал ее. Может, она презирала его за безумные, сказанные им, вещи? Он не осмелился спросить. Он отдавал себе отчет в том, что они оробели друг перед другом. Она ушла в спальню, и он пожалел о часах, когда они были врагами. Ветер стих. Идиотски-глупо было терять такой вечер, без сомнения, последний. Ему еще нужно было объяснить столько деталей. Он пересек гостиную, остановился в коридоре.

– Доминика! – позвал он. – Доминика… Я хотел бы…

– Завтра, – ответила она.

Он не стал настаивать. И не стал мерить квартиру шагами, как накануне, украдкой заглядывал в спальню. Он лег на диван. Ночник все так же бросал на диван полоску света, но ему уже не хотелось идти на свет. Сон наступил, когда он отчаялся ждать, и настало утро. Начинался новый решающий день. Буря утихла. Слышна была капель с крыши. Шум моря отступил. Севр сел среди смятых подушек и вдруг увидел ее. Она сидела в кресле у телевизора, одетая, держа пальто на коленях, как пассажирка, ожидающая электрички.

– С добрым утром, – сказал Севр.

– Я больше не могу, – прошептала она. – Скорее бы все закончилось!

В голосе снова послышалась горечь.

– О! У нас еще много времени, – сказал Севр, тут же пожалевший об этих словах.

Чтоб показать свою добрую волю, он открыл окно, из которого они могли следить. Плавал теплый туман, закрывающий пустырь и дома. Ветер совсем утих.

– Мы вряд ли даже увидим ее, – сказал Севр.

– Пусть поторопится, – вздохнула Доминика.

Утро долго тянулось. Севр приготовил чай, предложил чашку Доминике, но она отказалась. Ей трудно было справиться с нетерпением, она время от времени подходила к окну и, в свою очередь, нервно шагала из угла в угол. Она прибрала все в спальне. Собранный чемодан ждал своего часа у двери в прихожей. В полдень они легко пообедали холодными консервами, и Доминика навела порядок на кухне. Квартира постепенно возвращалась в заброшенное состояние и с течением времени они чувствовали себя все более чужими друг другу. Дымка сгустилась и превратилась в туман. Было прохладно, электрообогреватель давно выключили.

– Мы услышим, как подъедет машина? – спросила Доминика.

– Не думаю, что она рискнет оставить ее у входа. – сказал Севр – Скорее всего она остановится на пустыре, а сюда придет пешком.

– А чемодан? Она хотела сказать, что Мари-Лор глупа, что все ей кажется глупым, и что, если она и ждет, то только от избытка доброй воли. она, несомненно, уже жалела, что в какой-то момент поверила в невиновность Севра. И Севр хорошо понимал, что если Мари-Лор не придет, он не сможет больше задерживать Доминику. Он сидел на диване, когда она, сама себе не веря, глядя в окно, сказала:

– Я думаю, это она!

Он кинулся к Доминике. В тумане, сгибаясь под тяжестью чемодана, серый силуэт в серой дымке, – да, это Мари-Лор.

– Подождите меня здесь, – крикнул Севр. – Я ей помогу.

Он вышел, нашел выключатель, зажег свет, протянул руку к кнопке лифта, но спохватился, быстро вернулся назад, и закрыл дверь квартиры на ключ. Когда он обернулся, то увидел, как кабина лифта поехала вниз. Мари-Лор не знает, что он на третьем, и поднимется на второй этаж, в квартиру-образец. Он уже не успеет спуститься ей навстречу. Он с бьющимся сердцем подождал, услышал мягкий толчок остановился на первом этаже лифта. Тогда он нажал кнопку. Сработало не сразу. Наверно, Мари-Лор долго не могла затащить чемодан, из-за автоматической двери, всегда закрывающейся слишком быстро. Наконец кабина двинулась и перед его глазами зажегся красный огонек. Неужели Мари-Лор, подумав, что устройство сработало случайно, остановит лифт? Но кабина продолжала свой плавный ход. Она остановилась прямо перед ним.

– Наконец-то, ты приехала, – сказал он, открывая дверь.

Там было пусто.

9

Опустив глаза, Севр увидел чемодан, одиноко прислоненный к стенке лифта, – Мари-Лор всегда поражала аккуратностью, и даже только поэтому ее отсутствие было необъяснимо. Может, он, как иногда бывает, вызвал лифт слишком рано, и она просто не успела, поставив чемодан, войти сама? В таком случае, Мари-Лор уже поняла, что он видел, как она приехала, и ждет ее наверху. Осталось лишь спуститься вниз ей навстречу. Севр закрыл дверь лифта, и нажал на кнопку первого этажа. Он разглядывал чемодан, которого раньше не видел. Два застегнутых натянутых ремня. Он поднял его, и решил, что чемодан слишком тяжел для женщины. Мари-Лор, наверняка, нелегко пришлось, пока она его дотащила до Резиденции.

Кабина остановилась, и Севр толкнул дверь. В холле было пусто. Он сделал несколько шагов, поднял голову: в полутьме было видно спиралью поднимающиеся перила и никого! Он быстро прошел через холл. Налево был выход на улицу, занавешенную туманом. Направо за воротами – темный сад. Прислушавшись он различил лишь журчание водосточных труб да чмоканье капель по размокшей земле. Он дошел до двери: может, Мари-Лор вернулась к машине за еще одной сумкой, и ее не видно из-за тумана? Или же… Он бегом вернулся в лифт и поднялся на второй этаж. Но ключей от квартиры-образца у Мари-Лор не было. А на площадке никого. Севр снова спустился, еще более взволнованный. Вот смешно получилось! Мари-Лор сейчас появится. Непременно! Надо только подождать минут пять. Он не решился ни позвать ее, ни выйти на улицу.

Время шло, Мари-Лор не показывалась. Может, она заметила за собой слежку? Может, она опередила полицию ровно на столько, чтоб поставить чемодан и скрыться? Это было правдоподобно. И даже вероятно… В таком случае, она не замедлит сделать новую попытку. И значит?… Надо ждать, еще ждать. Согласится ли Доминика?… К счастью, у него есть чемодан, который докажет истинность его слов. Продрогший Севр вернулся в лифт и снова поднялся на третий этаж. Доминика стояла за дверью, напряженно ожидая.

– Я думала, уж не сбежите ли вы вместе с ней, – сказала она.

Севр поставил чемодан в прихожей. Доминика задержалась у открытой двери.

– А ее разве нет? – спросила она.

Севр закрыл дверь обратно на ключ.

– Нет. Я все обыскал… Думаю, ее что-то насторожило. Она только поставила чемодан в лифт.

– Что, снова рассказываете мне сказки?

– Это на сказки. Вы же видели ее, как и я.

– Да, я видела какую-то женщину.

– Женщину, которая привезла мне белье, одежду… Это ведь могла быть только Мари-Лор… Ну же, подумайте!

Он подхватил чемодан и поставил его на стол в гостиной. Чемодан был совсем новый и пах кожей. Севр стал расстегивать замки.

– Если за ней следят, у нее не было выбора… И потом, она такая трусиха!

Он большими пальцами открыл застежки и металлические язычки, щелкнув, поднялись.

– Бог знает что ей пришло в голову привезти мне! Она иногда такое выдумывает!…

Он поднял крышку. Доминика, чуть позади, недовольная, подозрительная, приблизилась. Сначала они, ни тот, ни другой, ничего не поняли. Чемодан был набит маленькими пачками, стянутыми резинкой… картинки… лицо человека в парике, повторяющееся бессчетное количество раз…

– Боже мой! – прошептал Севр.

– Бумажки по пять сотен! – воскликнула Доминика.

Севр выпустил из рук края чемодана и смотрел на его содержимое, как будто сам выпустил на волю целый клубок змей. Потом, он во внезапном порыве ярости, опрокинул чемодан на диван, потряс его, чтоб опустошить до дна. Оттуда выпала куча денежных пачек; они скатились даже под кресла.

– Вот это да… – сказала Доминика. – Значит, одежда?…

Никакой одежды там не было. Только деньги. Доминика робко подобрала одну пачку… пересчитала… Это были стопки по десять банкнот. Но сколько здесь пачек?… На первый взгляд, несколько сотен…

– Не понимаю, – повторял сраженный Севр. – Это невероятно!

Носком туфли, Доминика подвинула к куче пачку, отлетевшую дальше остальных.

– Не притворяйтесь, что ведать не ведаете. Это те деньги, что вы украли у клиентов.

– Я?

– Я была достаточно глупа, чтоб верить вам. Да! Все было хорошо задумано! Эта Мари-Лор – ваша сообщница, так ведь?… И вы только что предупредили ее обо мне. А теперь разыгрываете изумление. Да вы что, оба меня за идиотку принимаете!

– Что вы! Что вы, Доминика!… Я представления не имею. откуда эти деньги. Я даже не знаю, сколько тут!

– Лжец! Лжец!… Вы его убили, вместе с вашей сестрой; вот она, правда. Я была в этом уверена. Вы подделали ту записку, что я сожгла. Ах! Как я была права!

Она спряталась за кресло, чтоб отгородиться от него.

– Но меня вы молчать не заставите. Клянусь, что отомщу вам за него… Меня вы не проведете!

Севр, встав на одно колено, как боксер в нокауте уже не мог подняться. Он еще держал в руке пачку билетов, тупо глядя прямо перед собой.

– Зачем бы тогда я вернулся? – сказал он. – Достаточно мне было исчезнуть. То, что вы говорите – глупо.

Доминика вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Севр тяжело поднялся, бросил пачку обратно в чемодан и подошел к Доминике. Она отступила, и они медленно пошли вокруг кресла в одну сторону.

– Прошу вас, – сказал Севр. – Сейчас не время ссориться.

– Возможно… Только не пытайтесь меня убедить, что, имея такую кучу денег, можно покончить с собой.

Они оба опять взглянули на ворох пачек. Но она немедленно снова начала следить за ним, готовясь к схватке, если он попытается приблизиться. Севр, потрясенный словами Доминики, задумался.

– Потерял голову, – произнес он. – Не вижу иного объяснения… Даю вам слово – я удивлен не меньше вашего. Тут… не знаю… надо посчитать… четыреста или даже пятьсот миллионов… Я совсем не предполагал, что он присвоил так много денег… Без сомнения, он готовил побег, собирался бросить нас, Мари-Лор и меня?.. Это кажется вероятнее всего, теперь, когда мы знаем объем украденного… Приезд Мопре сорвал все его планы.

– Но ведь ради пятисот миллионов можно и убить!

– Вы можете себе представить, как я, его зять, и Мари-Лор… его жена, не забывайте… как мы совершаем такое преступление! Вы думаете, я способен, пожертвовав своим положением, подвергая себя такому риску, присвоить миллионы, которые никоим образом не смогу вывезти за границу. Ему было нечего терять; это совсем другое дело!

– Допустим, – сказала она. – Значит, эти миллионы… вы их вернете? Севр понизил голос.

– Мог бы… Если б вы не сожгли письмо Мерибеля. Но теперь… Я уже не сумею доказать, что не убивал его… из-за вас.

Она сникла и ее настороженность исчезла.

– Я тоже, – продолжал он, – потерял голову… Сам виноват, что все так запуталось! Но если вы, когда я спокойно об этом рассказываю, не верите мне, то и никто не поверит!

– Вы можете поклясться, что не видели сестры?

– Повторяю, я нашел чемодан в лифте. Вот и все. Она поставила его туда и сразу же скрылась.

– Его мог взять кто угодно.

– Мы здесь одни.

– И все-таки, странно. Ведь она должна была попытаться увидеться с вами, хоть на несколько секунд. По пятьсот миллионов не привозят, чтоб бросит в лифте.

– Да, согласен. Это странно, потому что мы не знаем, что произошло в действительности. Но она нам объяснит и загадка исчезнет.

– А если она не вернется?

– Да ну, это глупо!

– Вы же допускаете, что, приехав сюда, она рисковала. Риск, может быть, и дальше не исчезнет, она будет откладывать со дня на день… А потом?… До каких пор вы рассчитываете держать меня здесь? Севр, чтоб показать ей, что не имеет никакого злого умысла, что ему так же неприятно, как и ей, сел на диван.

– Вчера, – сказал он, – вы предложили мне свою помощь.

– Это было вчера.

– Но сегодня ничего не изменилось. Я прошу вас подождать еще двадцать четыре часа.

– А дальше?… Вы, честный господин Севр, сбежите с деньгами. У вас же нет выбора. Или полиция, или побег. В полицию вы не хотите. Остается побег, если я не ошибаюсь. И поскольку вам нужны деньги…

– Все совсем иначе, – сказал Севр. – Я хочу, чтоб моя сестра рассказала вам, что она видела и слышала в охотничьем домике. Не знаю, что буду делать, что меня ждет… Но я не хочу остаться в ваших глазах… преступником… мошенником… Вчера, я много наговорил вам… Доминика… того, о чем должен был молчать. Но, как бы то ни было, это правда. Мне очень нужно ваше доверие. Как глупо… Двадцать четыре часа, это ведь немного?

– А что мы будем есть? Она согласилась. Сомневаясь, еще раз поверила ему. Он немного помолчал, чтоб не показаться занудой.

– Я схожу за продуктами, – сказал он. – Склад магазинчика отменный.

– Тогда отправляйтесь немедленно, если хотите вовремя пообедать.

Она все еще скрывалась за креслом.

– Боитесь?

– Соблюдаю осторожность, – ответила она.

– Где моя сетка?

– В кухонном шкафу.

Он сходил за сеткой, заглянул в гостиную. Она не тронулась с места. Он вышел, закрыл дверь, вошел в лифт. Проблема, поднятая Доминикой, уже не отпустит его. Сдаться или бежать?… Слишком большая сумка! Настолько большая, что он уже не мог со всей уверенностью заявить, что не хочет оставить ее себе! Он начинал чувствовать себя виноватым. Пятьсот миллионов!… Стемнело. Он зажег фонарик и напрямик прошел к агентству, где забрал связку ключей. Потом спустился в гараж. Он удивился, что оставил такой беспорядок на складе. Коробки с консервами развалились, он сдвинул их в одну сторону. С первого взгляда было видно, что сюда приходили, и он упрекнул себя за небрежность. Он выбирал говядину с бобами, зеленые маслины, добавил еще банку овощного супа. Незачем много набирать. На двадцать четыре часа!… Он еще не знал, что будет делать, если Мари-Лор не подаст признаков жизни, но так больше продолжаться не может. Он подыскивал что-нибудь еще, когда наткнулся на большую картонку, которую в первый раз не заметил. Она была разорвана, и там лежали три банки молотого кофе. Кофе! Севр сразу засунул их в сетку, но там же должно было быть еще несколько банок… Севр напрасно шарил с фонариком по углам, он ничего не нашел. Он ведь так чертовски любит кофе, как эта коробка ускользнула от его взгляда в прошлый раз? Он, наверно, уж очень был не в себе. Но теперь – тем более! Он уже видел две дымящиеся чашки… Доминика – женщина с головой, может, она подскажет ему решение?… Пятьсот миллионов!… Как это Мерибелю удалось?… Севр отнес ключи обратно в агентство и вернулся к двери квартиры. Он торопился. Зря он оставил Доминику у этой кучи денег. Ему-то все равно, привык иметь дело с крупным капиталом. А вот она!… Да нет… К деньгам никто не притрагивался. Доминика, когда он вошел, даже не смотрела на них. Она открыла свой чемодан и складывала туда одежду.

– Я нашел кофе, – гордо объявил Севр. – Предлагаю выпить сейчас. А потом пообедаем.

Он показал сетку Доминике. Она протянула руку, но спохватилась.

– Отнесите в кухню, – сказала она. – Я займусь этим. Возможно, это смешно, но я не хочу, чтоб вы приближались… Знаю. Да, вы не виноваты… Иногда я даже в этом уверена… Но я не хочу… Что уж! Такое не объяснить.

Севру казалось, что он достиг пределов абсурда. Он ошибался. Она приготовила кофе, и выпила свою чашку, пока он ждал в гостиной. Потом он пошел и выпил свою, без всякого удовольствия, настолько его это обидело. А немного позже они пообедали, на расстоянии друг от друга. Она смотрела на него не отрываясь, как будто он был зверь с непредсказуемыми повадками.

– Я уже видел нечто похожее в цирке, – съязвил он.

– Я тоже, – сказала она. – Вы правы!

Она помыла посуду. Он ходил в гостиной вокруг денежной кучи, кусая пальцы. Что делать? Как завоевать ее доверие? Устав думать, он решил сложить деньги в чемодан. По ходу дела он считал их. Насчитал девятьсот восемьдесят.