Текст книги "Тайна ядовитой мухи"

Автор книги: Пьер Буало-Нарсежак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Отцепите ее сами, – сказал Массерон. – Готово? А теперь рыбу надо убить. Да – да, непременно! Делается это так: берете ее за жабры и рывком отводите назад голову. Видите, она больше не дергается, не страдает. А на сковородке она сохранит свой великолепный вкус!

Руки у Франсуа дрожали. Это было великолепно, незабываемо! Он даже немного испугался. Щеки у него горели, он вдруг почувствовал, что страшно устал. Он был сейчас таким могучим и таким изнуренным! Страсть внезапно проникла в его кровь, в мускулы, во все тело – и на всю жизнь! Франсуа не было больше дела до опасностей скрытых в траве, ручьях, между теплых камней. То, что плавает, куда важней, чем то, что ползает. Франсуа испытывал такую всепоглощающую радость, что ему даже не хотелось больше рыбачить. Хватит на сегодня! Он был потрясен, он мечтал поскорее остаться одни. Он сказал об этом своему наставнику, и тот не стал спорить: ему тоже пора было сменить в магазине жену.

– Я знаю, что это такое! – улыбнулся он. – После первой форели подкашиваются ноги! Теперь вы начнете ловить на утопленную муху, и тут я смогу многому вас научить. Каждый ловит по – своему; я, например, предпочитаю сухую муху. Думаю, теперь нам понадобится другая удочка, подлиннее и с более жестким удилищем.

И Массерон пустился в пространные объяснения. Все ясно – запахло новыми покупками.

– Не выпить ли нам по стаканчику? – предложил Массерон.

Только тут Франсуа заметил, что умирает от жажды. Он кивнул: дар речи к нему еще не вернулся.

Массерон остановил машину в начале улицы Источников. Перед супермаркетом толпились зеваки. Массерон подошел поближе.

– Что – нибудь случилось?

– Пока нет, – ответил кто – то.

– Что значит – пока?

– В продовольственный отдел заползла гадюка. Похоже, приехала на грузовике, который доставил овощи. Ее ищут.

5

Толпа, сдерживаемая полицейскими, полукругом обступила вход в магазин. Франсуа пролез в первый ряд, где волнение было особенно сильным. Змею заметила одна курортница, которая отвечала теперь на многочисленные вопросы

– Во – от такая! – говорила женщина, разводя руки. – И она так быстро ползла, вы представить себе не можете!

– Здесь ее не так – то просто будет найти, – сказал один молодой человек, которого, похоже, все происходящее очень забавляло. – Порядочно придется побегать!

Другая курортница заметила:

– В этом году просто нашествие всяких тварей! У нас на Лазурном берегу, например, полно тараканов.

– Давайте с вами поменяемся! – откликнулся мясник, которого легко было узнать по фартуку, забрызганному кровью.

– Эй, вы что? Не толкайтесь!

Тут все заговорили разом:

– Надо вызвать пожарных!

– Да чем они помогут? Только зальют продукты водой. Гадюке – то на это наплевать!

– А может, это уж?

– Уж это или гадюка, – примирительным тоном сказал учитель, – нельзя оставлять змею в общественном месте. Мадам, где вы ее видели?

– Вон там, между банками с горошком. Она свернулась клубочком и сама походила на банку. Я до нее едва не дотронулась… – Женщина поднесла руку к горлу. – Кошмар какой! Я чуть было не упала в обморок.

– А потом?

– А потом она медленно развернулась и уползла. Она, наверное, все еще там.

Учитель растерянно оглядел ряды консервных банок, бесконечные прилавки, пирамиды коробок… Надо ведь все это перевернуть! Да, пожалуй, придется – таки вызвать пожарных. Он поговорил с кассиршами, которые, разумеется, давно оставили свои кассы. А из репродуктора между тем несся сопровождаемый вкрадчивой мелодией призыв: «Не забудьте купить наше новое туалетное мыло „Вечерний бриз“. Это мыло кинозвезд!»

Прибежал расстроенный директор магазина.

– Это правда? Нам подкинули удава?

– Нет, не удава, а гадюку.

– Но кто это сделал?

– Никто. Она приползла сама, как те, которых нашли на почте и в банке. Они уже весь город заполонили, хуже муравьев. Даже в больнице видели двух гадюк. Но здесь, в магазине, это еще опаснее. Кругом слишком много людей, и, если не принять меры, она может кого – нибудь укусить.

Лапуж, корреспондент газеты «Ля Монтань», был уже здесь и внимательно прислушивался к разговорам. На шее у него болталась «Лейка», и он готов был фотографировать.

– Могу дать совет, – сказал он. Сходите за Густу. Гадюки его знают.

Директор, несколько работников магазина, журналист и еще два – три человека, которых Франсуа не знал, отошли в сторону посовещаться. Любопытные продолжали толпиться у дверей… И наконец репродуктор, издав вначале какой – то невнятный скрежет, разразился следующим объявлением: «Просим посетителей не загораживать вход в магазин. Сохраняйте спокойствие, непосредственной опасности нет. Пока неизвестно, где находится змея, но ее скоро найдут. – Помолчав немного, директор заключил: – Просим вас отойти от магазина, смотреть под ноги и не поддаваться панике».

Массерон, стоявший позади Франсуа, сказал:

– Надо же, какая неприятность! Торговля от этого сильно проиграет. Сейчас люди еще смеются, но очень скоро поймут, что гадюка может заползти в любой магазин. И, если какой – нибудь идиот распустит слух, что змею видели, скажем, в булочной, в парке или на вокзале, вообще никто не рискнет выйти из дома.

– Вы думаете, это возможно?

– Конечно, – вмешался учитель. – Впрочем, то, что происходит сейчас у нас, случалось и в других местах, где были ураганы или наводнения. Животные спасаются на первом попавшемся участке суши, не обращая внимания на тех, кто находится рядом. Кобры оказываются рядом с коровами, удавы – с людьми… Мы с вами являемся свидетелями небольшого биологического катаклизма, который не может продолжаться долго.

– Ну, наконец – то что – то новенькое! – вдруг воскликнул журналист и весело защелкал своим аппаратом.

Один из сотрудников магазина начал раздавать добровольцам метлы, чтобы обшарить каждый уголок торгового зала. Операция по описку змеи началась с полок, где стоял зеленый горошек, потом перешла к банкам с тушеной капустой и фасолью. Размахивая метлами, охотники задевали пирамиды банок, которые рушились и катились по всему магазину.

– Бесполезно, – воздохнул Массерон. – Как представлю, что мне тоже придется перебирать все полки!.. Извините, я должен ехать. Ваше снаряжение я пока заберу к себе. До завтра!

Закончив с консервами, охотники перешли в отдел напитков. Самый храбрый из сотрудников магазина вступил туда на цыпочках, как будто боясь разбудить спящего хищника. медленно протянув руку, он вытащил бутылку минеральной воды. Толпа замерла. А из громкоговорителя между тем доносилась реклама стирального порошка на фоне арии Кармен.

Среди бутылок гадюки тоже не оказалось. Возможно, она в отделе хозяйственных товаров?

– Вот она!

Этот вопль был слышен даже на улице. Радостные крики, аплодисменты… Но, увы, на метле болтался лишь галстук, забытый каким – то клиентом в кабине моментальной фотографии. Группа охотников вернулась к месту, откуда были начаты поиски, и принялась совещаться. Директор заявил, что они только попусту теряют время, смеша народ, и что лучше всего будет закрыть магазин денька на два. Он официально признал свое поражение.

– Представляете, что произойдет, если змея кого – нибудь укусит? Говорят, в аптеке кончилась сыворотка!

Директор взволнованно заглядывал в лица окружающих, надеясь на неожиданную идею, которая могла бы спасти его авторитет. И в этот момент на улице раздались крики, превратившиеся постепенно в веселый гомон:

– Вот он, Густу! Густу идет!

Появился Густу, поглядывая на толпу из – под длинного козырька своей кепки. Он был в своем ужасном рединготе, напоминавшем старый комбинезон парашютиста, выгоревший на солнце и иссеченный ливнями; через плечо, как всегда, перекинуты два мешка – один для бутылок, а другой… Наверняка он уже собрал свой дневной урожай змей и нес их в мэрию, когда его остановили и направили сюда. Он вошел в магазин, бросил безразличный взгляд на совершенно необычное зрелище: группа мужчин с метлами, банки, раскатившиеся по полу, толпа, с надеждой взирающая на него. Густу жестом остановил директора, пытавшегося что – то ему объяснить: старик сам знал, что надо делать. Он спокойно стянул свой редингот, тыльной стороной руки стряхнул с него пыль, аккуратно сложил и положил на табурет, как делают обычно рабочие, которым предстоит тяжелая работа. Потом Густу снял шерстяной жилет (как только он носит его в такую жару?), разложил его прямо на полу и принялся вытаскивать из карманов очень странные инструменты. Первый из них – это что – то наподобие ножниц. Если развести два конца этого устройства в стороны, то два других превращаются в мощные щипцы. Франсуа догадался, что этой штукой Густу хватает змей. Был и другой, не менее странный инструмент, похожий на длинный деревянный пинцет. Закончилось все появлением складного ножа и большой жестяной коробки. Густу развел концы первого инструмента и пощелкал им.

Столпившийся вокруг народ, не ожидавший увидеть в руках этого горемыки такое солидное снаряжение, притих. С резким щелчком раскрылся складной нож, выпустив острое лезвие. Затем Густу взялся за длинный пинцет и запустил его себе под рубашку. Франсуа показалось, что он просто почесался, – но нет! Как настоящий фокусник, Густу вытащил из – под рубашки змею, схватил ее за шею, и хвост змеи обвился вокруг его руки. Публика ахнула! Франсуа чуть было не стало плохо, но он, к счастью, быстро сообразил, что это всего лишь знаменитый ручной уж Густу.

И действительно – Густу, закончив осмотр поля предстоящей битвы, выпустил ужа в секцию моющих средств. Уж несколько раз свернулся, вытянулся – и устремился в самую гущу коробок с порошками. Оттуда, словно молния, выскочила лесная мышь и бросилась в груду консервов. Самые любопытные, толпившиеся в первых рядах, испуганно отступили. Кто – то даже вскрикнул, но Густу никак на это не отреагировал. Он даже на мышь не взглянул. Старик решительно направился к стиральным порошкам и раздвинул коробки, угрожающе пощелкивая своим пинцетом.

Франсуа, затаив дыхание, наблюдал за Густу. Он был поражен, как разительно изменился этот человек. Это уже не было ходячее пугало, которое так любили фотографировать туристы: теперь это был солдат, ведущий бой с оружием в руках, готовый к схватке с противником. Вот он что – то видит и на мгновение замирает в позе дикого зверя, который готовится к прыжку… И вдруг произошло нечто, чего никто потом не смог описать. Просто все вдруг увидели гадюку, голова которой была зажата деревянным пинцетом. Змея яростно извивалась, тщетно пытаясь вырваться. И хотя она никого уже не могла ужалить, все присутствующие испуганно отступили.

Густу, безразличный к волнениям толпы, встал на одно колено, раскрыл нож и спокойно, одним ударом отсек гадюке голову. Франсуа охватил настоящий ужас. А Густу неторопливо поднялся, пересек проход, вернулся в секцию хозяйственных товаров, нагнулся и тихонько посвистел. Он протянул руку, и уж послушно обвил его кисть. Густу что – то прошептал ему и распахнул рубашку. Уж быстро проскользнул за воротник и с довольным урчанием устроился на теле хозяина, в своем уютном гнездышке. Все это было выполнено так просто и точно, что все присутствующие зааплодировали, словно в цирке.

Магазин моментально заполнился народом. Толпа повела Густу в кафе. Не сопротивляясь, но и без улыбки он согласился принять стакан минеральной воды, который выпил залпом. Потом, раздвинув любопытных, быстро вышел, бормоча себе под нос что – то неразборчивое, кажется, о гестапо и какой – то засаде.

Франсуа был восхищен. Как много волнений выпало ему за сегодняшний день! Он оглядел толпу у бара. После таких переживаний всем хотелось пить, пиво и содовая раскупались с невероятной быстротой. Обезглавленное тело гадюки все еще лежало там, где Густу его оставил. Издали виднелись два ярких пятна: черное и желтое. Чуть дальше валялась крохотная головка. Затем пришел рабочий с метлой и мешком и бросил на кровавое пятно пригоршню песка.

Над головами вдруг завопило радио: «Вы можете выиграть приз! Он находится внутри коробки с чаем известной марки „Чай моей милой“».

Жизнь продолжалась. Франсуа быстро вышел: ему вдруг стало трудно дышать. Однако его воображение – то, что он называл «привычкой думать», – работало, несмотря на усталость, на всю катушку. Вместо того чтобы сразу отправиться в гостиницу, мальчик присел в тени у пруда, на берегу которого, на эстраде, небольшой оркестр играл по вечерам «Дунайские волны» и «Миллионы арлекинов». А что, если в такой час, когда один за другим зажигаются фонари, в толпе вдруг кто – то крикнет «гадюка!»? Ох, что тут начнется! Суета, столпотворение! Опрокинутые стулья, паника, затоптанные жертвы!.. А кому все это на руку? Тому, кто заинтересован в разорении Общества целебных источников… Мысли Франсуа приняли новый оборот. Уж не подкинули ли эту гадюку специально, чтобы навредить? Если принять эту версию, то сразу возникает вопрос: случайно ли Густу оказался поблизости от магазина? Густу – знаток змей и, по крайней мере в данный момент, человек, работающий на Вилладье. Предположим, кто – то приказал ему подкинуть гадюку в супермаркет… Черт возьми, логично получается! «И если я прав – а я прав, – думал Франсуа, – то теперь очередь Малэга, который наверняка постарается подложить свинью Вилладье… Ну что ж, посмотрим!»

– Что это ты здесь делаешь? С рыбалкой покончено?

Это был мсье Робьон. Он стоял рядом с сыном, обмахиваясь соломенной шляпой. К Франсуа сразу вернулось хорошее настроение.

– Я поймал огромную форель! – сообщил он. – Она у господина Массерона. Похоже, я научился! Надо только правильно утопить муху, и… А как продвигается твое расследование?

– Очень медленно. Я провел два часа у Жермены Вейр, которая была директрисой местной школы. Несмотря на возраст, память у нее – дай Бог каждому. Оказывается, ссора Вилладье и Малэга имеет глубокие корни. У Вилладье, равно как и у Малэга, были в роду фермеры, земли которых соседствовали. Из – за этого возникали бесконечные споры о границах, о праве прохода по территории соседа и т. д. А потом у Малэга – не у этого, которого ты знаешь, а у его прадеда – возникла идея производства коробочек для сыра. Идея была удачная, и он быстро разбогател. Малэги скупили у Вилладье все луга, а те в качестве реванша отдали сына в учение. С тех пор так и пошло: чем больше богатели Малэги, тем выше поднимались по общественной лестнице Вилладье. Не смейся! Такие вещи кончаются иногда перестрелкой. Что, кстати, и произошло. Старый Малэг и отец Вилладье вместе были в партизанах. Они прятались на ферме Густу и, кажется, не ссорились. Но тут вдруг появляется Симона Лабори, и все мужчины отряда сразу влюбляются в нее. Дальше мне не все ясно, но я уверен, что к Малэгу именно тогда вернулась ненависть, которую испытывал его род к семейству Вилладье. И вот в один прекрасный день на ферму нападают немцы… Кто на кого донес? Неизвестно. Об этом мог бы рассказать один только Густу… Все это, конечно, должно остаться между нами, мой дорогой Франсуа. Но ничто не мешает нам думать, что эта распря длится и по сей день и все, что доставляет неприятности одному радует другого.

Франсуа ужасно нравился этот доверительный разговор. Ведь у отца обычно никогда не бывало времени с ним пообщаться. Мальчику было всего тринадцать лет, но сейчас отец разговаривал с ним как с двадцатилетним. Они беседовали, обсуждали происходящее, они были на равной ноге, словно настоящие партнеры. Все, что говорил один, внимательно выслушивал другой. И даже эта история с гадюкой в супермаркете не вызвала у отца улыбки.

– Ты думаешь, что кто – то хотел навредить Малэгам? Это остроумно, но маловероятно.

– Послушай, папа, но если я прав, Малэги непременно предпримут ответный ход. Спорим?

– Дело слишком серьезное, чтобы заключать пари. А я – то думал, ты здесь скучаешь! Но, вижу, ты оседлал своего любимого конька… Ну что ж, пойдем полюбуемся на твою форель.

6

В тот вечер жители города собрались в мэрии. Как бороться с нашествием лесных мышей и гадюк? Интересную идею высказал учитель. По его мнению, люди так боятся этих тварей потому, что ничего о них не знают. Для начала можно, например, посмотреть на гадюку вблизи, потрогать ее, осторожно изучить, и тогда страх отступит. Он даже принес с собой мертвую гадюку – разумеется, тут ему помог Густу – и пригласил всех подойти и посмотреть на нее. Разложив змею на белой подстилке, учитель обратил внимание присутствующих на рисунок ее кожи. Это был великолепный экземпляр длиною около метра от головы до хвоста.

– Вы уверены, что она мертва? – спросил кто – то.

– Вот видите, – воскликнул учитель, – до какой степени мы напуганы! Да вы подойдите ближе, потрогайте…

Но никто не рискнул воспользоваться его приглашением. Все только вытягивали шеи, цокали языками – да, мол, прекрасный экземпляр.

– Ну вот вы, мадам, не хотите попробовать?

Неловкий смешок.

– Нет, спасибо. Она такая холодная, скользкая… Бр – р, подумать страшно!

– Да чего вы боитесь? Вы же готовите угря? Так это то же самое.

Франсуа очень хотелось попробовать дотронуться до гадюки, но его останавливал какой – то суеверный страх: вдруг она оживет под его пальцами, задрожит, дернет хвостом, и тогда…

– Вот ты, мальчик, – учитель показал на Франсуа, – подойди сюда, не бойся. Ты, наверное, впервые видишь гадюку так близко? Так я и думал. Дотронься до нее рукой. Не бойся, смелее!

По спине у Франсуа побежали мурашки, но отступать было некуда. Он не имел права ударить лицом в грязь, иначе потом все будут говорить: «Это, кажется, сын адвоката? Слишком они умные, эти парижане!»

Он зажмурился, протянул руку… и тут же снова открыл глаза. Это было вовсе не то, чего он ожидал. Змея оказалась твердой, но упругой, – и, главное, совсем не холодной. И более сухой, чем, например, форель. Если нажать посильнее, можно ощутить под пальцами сетку из чешуек. И эта восхитительная гибкость! Чуть подтолкнешь – и она извивается, словно собирается уползти…

Франсуа убрал руку, взволнованный и гордый собственной смелостью. Он знал, что впереди у него еще один рубеж – встреча с живой гадюкой. Конечно, он не будет дотрагиваться до нее, он просто посмотрит, как она распрямляется и уползает в кусты. Такой случай уже был с ним на кладбище, но неизвестно, была ли то гадюка или просто уж. В общем., в следующий раз, когда он встретит змею, надо, чтобы она сначала посмотрела прямо на него, а только потом развернула свои кольца и уползла – не спеша, с достоинством… Тогда она сумела бы хорошенько его рассмотреть, а Франсуа бы успел, не мигая, поглядеть в ее пустые глаза…

Все это он довольно невразумительно изложил отцу за ужином, пока тот наслаждался великолепной форелью.

– Я бы просил тебя, – отозвался адвокат, – не заходить слишком далеко в своих безрассудных экспериментах. Мне нравится твоя храбрость, но что у тебя за мания прыгать выше собственной головы! Оставь гадюк в покое и купи себе у Массерона хорошую палку для прогулок.

А Массерон тем временем вовсю развернул торговлю. Вернувшись к себе в магазин, он собрал старые удилища, палки, служившие когда – то подпорками для помидор, обломки удочек и тому подобный мусор и, сложив все это в кучу перед входом в магазин, вывесил объявление: «Осторожно, гадюки! Из – за сильной жары наш район наводнили пресмыкающиеся. Власти рассчитывают на вашу помощь. Каждый должен запастись легкой палкой или прочной тростью и всегда носить ее при себе. Это может спасти вашу жизнь! Гадюк надо убивать коротким, сильным ударом. Помните, что они заползают всюду, даже в ваши жилища. Спешите купить палку против гадюк! Сто франков любая!»

– Вам я отдам бесплатно, – сказал Массерон.

И сам выбрал для Франсуа тонкую и гибкую бамбуковую тросточку.

– Может, отложить еще одну для мсье Робьона? Нет?.. Ну разумеется, у него нет времени для прогулок, когда такие дела творятся! Вы, конечно, в курсе дела относительно вскрытия?

– Нет!

– Да что вы? Значит, отец вам ничего не рассказывает? Он все об этом знает. Его часто видят вместе с помощником прокурора Андре Лубейром. Слухи – это, понимаете ли, наше единственное развлечение. И, разумеется, такая вещь, как вскрытие…

– Вскрытие кого? – спросил Франсуа, небрежно поигрывая тросточкой.

– Как кого? Да того неизвестного, который был убит недавно. Его, конечно, уже похоронили, а сейчас по приказу из Клермон – Феррана будут эксгумировать. А это означает, что расследование возобновится.

Естественно, когда Франсуа спросил обо всем мэтра Робьона, тот только удивленно поднял брови. Но мальчик хорошо знал своего отца, и обмануть его было трудно.

– Прошу тебя не верить нелепым слухам. Никаких новых данных в этом деле не появилось; необходимо просто проверить одну очень хрупкую версию, а именно – не был ли погибший отравлен. Ну что, ты доволен? И больше никаких вопросов!

Отравлен? Это надо обдумать…

Между тем Массерон вознамерился продать мсье Робьону снаряжение для ловли раков. Адвокат с улыбкой выслушивал его разглагольствования.

– Но ведь воды почти нет! – заметил он.

– Что вы! На озере Трюйер еще можно поймать не одну дюжину раков. Ясли вы мне не верите, спросите Густу! Вот таким сачком…

И они пустились в дискуссию о достоинствах квашеной телячьей головы по сравнению с телячьими потрохами.

– Лучшая приманка для раков – это потроха, – утверждал Массерон. – Из – за гадюк в этом году люди избегают ходить к реке, и раки расплодились как никогда! Я всегда держу в глубине сада кусочек протухшего мяса, и как только выпадает свободная минута…

– Я слышал, – понизил голос мсье Робьон, – что при ловле раков используются наркотические вещества?

– Точно. К приманке примешивают кое – какие средства, которые буквально опьяняют все, что плавает. Конечно, вам бы лучше поговорить с химиком… – Он потащил адвоката в глубь магазина. – Я знаю некоторых рыбаков, которые за соответствующую сумму, – он подмигнул, – достают одно болеутоляющее средство, из которого они делают такое… Но больше я вам ничего не скажу.

Четверть часа спустя Франсуа спросил у отца:

– Ты, наверное, имел в виду того несчастного? А что, его отравили одной из таких смесей?

– Да замолчи ты, дурачок!

Но от Франсуа не так просто было отделаться.

– Надо было мне послушаться маму и оставить тебя в Париже!

Но постепенно адвокат разговорился.

– У него был бинокль, понимаешь? Нельзя об этом забывать. Он упал не от головокружения, а от удара дубиной, и произошло это в тот момент, когда он за чем – то наблюдал. Раз уж тебя это так интересует, скажу, что самое трудное – собрать воедино внешне вроде бы не связанные между собой события. На самом деле между ними есть связь; я наткнулся на нее случайно, исходя из того, что в партизанском отряде Густу был предатель. Пока я еще не знаю, какое отношение события 1944 года имеют к убийству незнакомца с биноклем, но ручаюсь, что связь есть! Предстоящее вскрытие даст ответ на вопрос, как умер этот человек. Я подозреваю, что осмотр тела был произведен на скорую руку. Судебные медики ведь тоже страдают от жары! Но только, Франсуа, прошу тебя, не забывай, что у меня нет никаких полномочий заниматься этим делом. Единственное, что я могу, это дать совет кому – то из местных специалистов. У меня есть кое – какой опыт, и до настоящего времени к моим советам прислушивались. Но и только. И учти – ты ничего об этом не знаешь, я тебе решительно ничего не рассказываю! Я просто занимаюсь от нечего делать историческими исследованиями на тему партизанского движения в Рюйне, а тебя это мало интересует. Зато ты страшно увлечен рыбной ловлей. Ты меня понял?

– Понял, папа.

– А теперь пойдем поедим. Надеюсь, что все эти истории не лишили тебя аппетита!

Они сели за столик около окна, выходящего на улицу, здесь шум голосов был не таким надоедливым. Сегодня, из – за гадюки, заползшей в магазин, разговоры в ресторане были особенно громкими. Господин Робьон остановил проходившего официанта.

– Что это с ними со всеми сегодня?

– Как, вы не знаете? В супермаркете полно гадюк! Его даже пришлось закрыть. Представляете? И это в разгар сезона! Сегодня утром гостиницу покинули пятеро постояльцев. Если так пойдет дальше, это будет катастрофа!

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Что же тут поделаешь? Полевые мыши забираются в дома, потому что им нечего есть: все посевы выжжены солнцем. А за ними идут змеи: они ведь съедают по мыши, а то и по две в день. Я не говорю об ужах!..

– А кому принадлежит эта гостиница?

– Мсье Малэгу! И не только эта. Гостиница «Франция» и ресторан «У источников» тоже его… Извините меня… – Он обернулся к соседнему столику. – Да – да, ваш цыпленок уже жарится. – И, нагнувшись к уху адвоката, тихо добавил: – Все боятся. Клиенты в панике. Но ведь это не наша вина, правда?

Мсье Робьон подождал, пока официант отойдет, и только потом возобновил разговор.

– Я думал о твоей идее насчет вражды между местными Монтекки и Капулетти; я имею в виду, конечно, Вилладье и Малэгов. Это не так уж глупо! Копни поглубже – и сразу возвращаешься к трагедии в Рюйне. Мне кажется, что именно с тех пор они особенно ненавидят друг друга. И я знаю, что человек, который был убит, искал встречи с Малэгом. Возможно, он должен был что – то ему передать… Разумеется, все это только предположения. Я пытаюсь распутать клубок, где все нити крепко сплетены одна с другой, начиная с доноса, который до сих пор отравляет жизнь этому краю. Как я жалею, что ввязался в это дело! Я чувствую, что на нас уже косо смотрят…

– И на меня тоже?! – воскликнул Франсуа.

– Вполне возможно. Я уверен, что местные жители были бы весьма рады, если бы мы уехали побыстрее. Они готовы принимать туристов, но не терпят, когда чужие суют нос в их дела.

В этот момент к ним подошел официант и сказал что – то на ухо адвокату, который вытирал рот салфеткой.

– Иду! – ответил тот, вставая. Потом шепнул Франсуа: – На мосту Арш найден труп. Постарайся устроить так, чтобы вы с Массероном отправились на рыбалку в те края. Только не говори ему, что это я тебя попросил. Я рассказал тебе все только потому, что заметил – ты начинаешь скучать. Потому помоги мне, наблюдая и прислушиваясь. До вечера!

Он хлопнул сына по плечу и быстро вышел…

Как только Франсуа ступил на порог магазина, Массерон бросился кн ему.

– Поехали быстрее! Есть новости. Возле моста Арш кто – то утонул. Я только что узнал это от Лубейра – тот поймал двух прекрасных форелей и зашел ко мне за новой удочкой…

Ну все, теперь его не остановить. Франсуа оставалось только смириться и слушать.

– Жандармы уже там. Но как он умудрился утонуть? Может, нарочно утопился? А места там чудесные! Старый каменный мост и пляж. Там можно купаться. А головли во – от такие огромные! Их ловят на кузнечиков. Форель там можно ловить прямо руками; хотите, я вас научу? Вообще – то это запрещено, но у нас ведь как – одни запрещают, другие разрешают… Большие форели – мы называем их «матушки» – прячутся в пещерах под берегом. Надо только, чтобы нас не увидели… О, да это Густу! Привет, Густу! Вообще – то от обычно скрывается, когда в городе жандармы. Вы заметили его мешок для змей? Похоже, он уже полнехонек! Старик наловил двенадцать штук и несет к фармацевту. Дальше двенадцати он считать не умеет. Ничего, что я курю?

Мост Арш оказался стареньким горбатым мостиком, между камнями которого пробивались маргаритки. На нем едва уместились трое жандармов и несколько любопытных. Разумеется, не обошлось без Лапужа, который с деловым видом фотографировал воду, текущую меж камней.

– Идите сюда, – позвал он. – Его нашли вон там, налево от опоры… вы увидите, если нагнетесь пониже. Он лежал на животе, лицом в воде. А ведь тут совсем мелко! Врач считает, что он хотел попить, лег на живот – и умер. Такая жара… сердце, наверное, подвело. Пока больше ничего не известно.

– Его опознали? – спросил Массерон.

– Нет. Он не местный. Приехал на велосипеде – вон он лежит в траве. Несчастный, видимо, хотел поудить рыбу – к раме велосипеда привязано снаряжение.

– А как его звали?

– Неизвестно. Документов при нем не было.

Старший из жандармов снова поднялся на мостик, пока его люди укладывали тело на берегу. Жандарм снял фуражку и промокнул лоб.

– Снова та же история! – бросил он Лапужу.

– Да, работенки вам прибавится, – отозвался тот. – Никто не знает, откуда он, кто он, никаких особых примет, шрамов, – ничего, что могло бы помочь его опознать… В общем, счастливо вам потрудиться.

– Но ведь в карманах у него должно быть что – нибудь! – не выдержал Массерон.

– А как же, – ответил жандарм. – Носовой платок, перочинный нож и небольшой бинокль.

– Как у того, первого! – прошептал Массерон.

– Именно это меня и смущает. Второй незнакомый нам человек убит в тот момент, когда разглядывал что – то в бинокль. Смерть застала его врасплох, я в этом уверен. Судя по всему, он упал на колени, потом рухнул навзничь, не выпуская из рук бинокля. Конечно, мне могут возразить, что он просто хотел попить из реки, потому что на теле у него не обнаружено ни одной раны. Но тогда бы он положил бинокль на землю. А когда мы нашли этого бедолагу, он все еще держал бинокль в левой руке. – Жандарм обвел рукой окрестности. – Хотел бы я знать, что здесь заслуживает такого пристального внимания. Луга, деревья, сарай…

– У Малэга там склад, – уточнил журналист.

– Согласен. Но кто мешал этому человеку подойти и посмотреть на склад вблизи? Это ведь не военная территория. Откровенно говоря, мне это непонятно.

На дороге показалась вереница голубых машин.

– Это моя бригада, – сказал жандарм. – Расступитесь, господа, следствие начинается.