Текст книги "Притяжение (ЛП)"
Автор книги: Пенни Рейд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
– Потому что мы пропускали занятия на неделе?
Он покачал головой.
– Ты.
Мои ресницы дрогнули.
– Я?
Он словно держал меня в плену, своим пристальным взглядом и нежными руками. Мартин наклонился вперед и коснулся своими губами моих. Это был не поцелуй. Будто он просто хотел почувствовать своими губами мои, насладиться их мягкостью.
– Ты, – прошептал он снова.
Пальцами я вцепилась в древесину по обе стороны от моих бедер, стараясь не застонать. Напряжение в груди ослабело, а в моем животе словно порхали бабочки, дыхание стало поверхностным и частым.
Мой мозг совершенно отключился, потому что он запутал меня – своими словами, руками, соблазнительными губами. Поэтому, в ничтожной попытке защититься от натиска его соблазнения, я выболтала ему один из своих самых больших страхов, связанных с ним.
– Ты заставишь меня плакать.
Его глаза немного расширились, взволнованно рассматривая меня.
– Я бы не стал.
– Ты бы сделал так. Я видела, видела, как ты обращаешься с девушками.
Он крепче сжал мою талию.
– Я не сделаю этого с тобой. Ты не... я знаю, что ты не такая. У нас все будет по-другому.
– Я не верю тебе.
Он раздраженно вздохнул.
– Я знаю, – он кивнул. – Но ты должна.
Он опустил голову снова, оставив мягкий поцелуй на моих губах, лишь с намеком на язык. Этого было достаточно. Мои руки сами потянулись, схватив его за рубашку, не оставляя ему шансов на отступление, даже если бы он захотел отойти. Я сделала это не нарочно. На самом деле, не знаю, почему я это сделала.
– Мартин, я не могу...
– Ты можешь.
– Я не...
– Да.
– Ты не сделаешь...
– Я сделаю это, – он поцеловал меня и еще ближе прижался ко мне. Мартин заполнял собой все вокруг меня, каждый дюйм. Четыре из моих чувств были поражены им – запахом его одеколона, его горячим и твердым телом напротив меня, вкусом его рта, низким рычанием в горле, когда наши языки встретились и сплелись.
Он немного оторвался от меня и потребовал:
– Скажи, что проведешь неделю со мной.
Я заморгала, начиная протестовать.
– Мартин, это не...
Он снова поцеловал меня, обернув мои руки вокруг своей шеи, затем его руки скользнули по моим ребрам и ладони обхватили мою грудь через тонкую ткань платья. Большим пальцем рисуя круги вокруг центра моей груди, он прорычал:
– Скажи это. Проведи неделю со мной.
Я простонала, потому что... была возбуждена.
Он прикусил мою губу, посасывая ее между своими. Я снова застонала.
– Ты так чертовски красивая, Кэйтлин, – он внезапно выдохнул эти слова, будто не хотел их говорить, но они непроизвольно вырвались. – Я хочу провести с тобой неделю. Скажи да.
Он снова поцеловал меня, быстро, оставляя влажные, горячие поцелуи на щеке, за моим ухом и плече. Он укусил меня – сильно – и пососал мою шею, заставляя меня извиваться, а мое дыхание сбиться. В то время как его рука массировала мою грудь, мучая меня через ткань. Другая его рука опустилась вниз и прижалась к моему центру.
– Мартин... – это все, что я смогла выдавить, потому что... я очень возбудилась. И не то, чтобы я была экспертом, но судя по жесткой длине упершейся мне в живот, он тоже возбудился.
– Пожалуйста, скажи, да, – выдохнул он в мое ухо.
Я сказала:
– Да...
– Обещай мне.
– Я обещаю.
Если честно, я сказала это, но на самом деле не подразумевая этого. В этот момент я сказала да, потому что он просил меня – и использовал слово «пожалуйста», а я не хотела, чтобы эти приятные ощущения заканчивались – а не потому, что у меня было желание провести неделю с Мартином Сандеки, Геркулесом, подонком с женщинами, и, по-видимому, королем соблазнения наивных и изголодавшихся по интимной близости дев.
Несмотря ни на что, этих слов оказалось достаточно для Мартина, потому что он улыбнулся напротив моей кожи и замолчал. Он обнял меня своими поразительно защищающими руками. Его рот вновь вернулся к моему.
На этот раз поцелуй был медленным, не таким настойчивым и сладким. Он чувствовался как прелюдия, начало. Когда он поднял голову, я открыла веки и посмотрела в его глаза, они светились синим пламенем.
– Я заберу тебя завтра, – сказал он. Его голос стал другим, более мягким, глубоким... довольным.
– Что? – я заморгала.
– Будь готова в восемь.
– В восемь?
– Не бери много вещей, – он поцеловал меня в нос, освобождая из своих рук, и переплетая наши пальцы, потянул меня к двери. – Я надеюсь тебе нравятся частные пляжи.
Глава 4
Энтальпии реакций
– Что ты собираешься делать?
– Ничего.
Я услышала, как Сэм сдвинулась в кресле, отчего скрипнула кожа.
– Что ты подразумеваешь под ничего? Он ожидает, что ты проведешь с ним весенние каникулы.
Я пожала плечами, глядя из окна автомобиля Мартина, управляемого его водителем. Это так. Автомобиль с водителем у двадцати однолетнего студента. Если бы я не была так задумчива, то могла бы поискать Дижонскую горчицу.
После происшествия возле бильярдного стола Мартин проводил меня и Сэм к заднему входу дома братства, вызвав по телефону своего водителя. Мужчина уже стоял возле двери, когда мы спустились.
Мартин притянул меня к себе и быстро поцеловал – что было определенно странно, провокационно и смутило меня – после чего бесцеремонно посадив нас в машину, попросил водителя отвезти нас к общежитию.
Сэм потребовала объяснений, как только закрылась дверь. Я рассказала ей только те факты, которые позволяли мне сохранять здравый смысл. Оглядываясь назад, я понимала, что вела себя как сумасшедшая. От близости Мартина я потеряла голову. Я была словно не в себе. Без чувств. Ничего не имело значения, cмысла.
Нонсенс.
Я смотрела в окно, чтобы не видеть тревожное выражение на лице Сэм.
– Я хочу сказать, что не собираюсь ничего делать. Я не отвечаю за свою реакцию – что говорю или что делаю – когда столкнусь с реальной жизнью Мартина Сандеки. Он словно пушечный выстрел для меня, за исключением того, что я не боюсь за свою жизнь. Я напишу ему письмо, скажу, что он негативно влияет на мою способность действовать разумно. Таким образом, наша дискуссия сегодня вечером и все полученные соглашения являются недействительными. Я уверена, он поймет.
Я чувствовала себя так, будто попала в альтернативную реальность и только сейчас нашла выход их кроличьей норы.
Сэм фыркнула.
– Хмм, нет. Он не поймет. И я сомневаюсь, что он примет нет в качестве ответа. Он же хулиган, по крайней мере, такая у него репутация.
Это утверждение привлекло мое любопытство. Я повернулась в кресле лицом к Сэм.
– Подожди-ка, что ты имеешь в виду? Он что – принуждает...
– Нет! Господи, нет. Я никогда не приставала бы к тебе с тем, чтобы ты взяла его номер телефона, если бы он принуждал к чему-то девушек. Я не это имела в виду. Ему не нужно этого делать, девчонки сами выстраиваются в очередь возле дома братства, готовые повернуться в любую сторону, как бы он захотел. Держу пари, вот поэтому-то он скрывался наверху. Это очень утомительно... – Сэм замолчала и у меня создалось такое чувство, что она говорила сама с собой.
Я нахмурилась, посмотрев на нее.
– Речь идет не о похищении женщины, а о власти.
– Вот именно. Извини, если я подразумевала иное. Несмотря ни на что, у Мартина Сандеки репутация парня, у которого нет недостатка в женщинах.
– Тогда о чем ты говорила? Какой он хулиган? Он спит с девушками, из-за чего вскоре они льют слезы, и ввязывается в драки, – как только эти слова сорвались с моих губ, я поняла, что этих двух фактов недостаточно, чтобы сделать его хулиганом.
– Я просто имею виду, что он всегда добивается своего, ясно? У него есть собственная яхта. Его. Собственная. Яхта, – она уставилась на меня, выгнув брови. – Если он чего-то хочет, он получает. Он даже не спрашивает, он просто указывает.
Я сжала губы, обдумывая эту информацию, на самом деле не понимая, какое это имеет отношение к нашей дискуссии.
– Итак? И что же он сделает со мной?
Сэм в изумлении закрыла глаза, все так же выгибая брови.
– Разве ты еще не поняла? Я видела, как он смотрел на тебя, как держал тебя за руку, пока мы шли к машине, как поцеловал тебя, перед тем, как мы уехали. Он хочет тебя. Мартин Сандеки хочет тебя.
Я обдумала ее слова и вздохнула.
– Я не яхта.
– Нет. Ты девушка. У него сотни девушек. Но у него только одна яхта, – потом себе под нос она добавила. – Ну да, насколько я знаю у него одна яхта.
– Сэм, не ты ли подталкивала меня взять его номер телефона?
– Да, но это было до того, как я осталась снаружи, пока ты заходила в его логово. Это было прежде, чем я увидела ошеломленный взгляд на твоем лице, когда ты вышла из упомянутого логова. Это было до того, как я узнала, что он хочет провести с тобой неделю! Я хотела, чтобы ты избавилась от своей ужасной одежды, но я не хочу, чтобы тебе разбили сердце.
– Ты переигрываешь. Ты сама говорила, что у него очередь перед домом братства. Я вежливо отклоню его предложение, и он найдет себе кого-то другого. Нет повода для истерики.
– Я не истерю, а ты сознательно глупишь.
– Хорошо. Я пересплю с ним. Позвоню ему завтра и скажу, что хочу покончить с этим. Потом, судя по твоей логике, он бросит меня. Проблема решена.
Сэм проворчала.
– Это тоже не лучшая идея.
– Отлично, тогда что же мне делать?
– Ты должна сказать ему при встрече, что не хочешь никуда ехать. Надо объяснить причины «почему» и установить границы вашего общения в будущем. И я буду рядом с тобой, чтобы убедиться, что он не попытается поразить тебя своим сексуальным лучом.
– Поразить меня своим сексуальным лучом?
– Ты понимаешь, о чем я говорю. Я просто смотрю на него и чувствую эффект. Он словно... электромагнитный импульс сексуальности или что-то в этом роде. Так же, как и его друг, Эрик. Они опасны. Их нужно изолировать от общества.
– Электромагниты не так работают.
– Какая разница. Ты поняла, что я имела в виду.
– Мы на месте, – голос водителя, прервал наш разговор, обращая внимание к тому, что мы уже возле общежития.
Я услышала звук открывающейся двери, видимо он вышел, чтобы открыть для меня дверь.
Сэм накрыла мою руку своей, обращая внимание на себя.
– Просто подумай о том, что я сказала. Картер рассчитывал на тебя, но его намерения были пагубные. Этот парень, – она замолчала, посмотрев мне в глаза, – если Картер был кусок динамита, этот парень ядерное оружие.
* * *
Каталог электронной почты кампуса был общедоступной информацией, систематизированной на школьной доске. Я могла найти адрес любого человека, достаточно знать имя, фамилию и год поступления. Однако, поскольку легко было найти личный е-мэйл адрес, очень редко кто пользовался им в кампусе, предпочитая альтернативный мэйл, где спам был не проблемой.
Я знала это. Я знала. Шансы, что Мартин получил мое письмо, были равны нулю. Несмотря на это, я написала ему, как только вернулась домой. Потом, если он появится на следующий день, а меня не будет, я скажу, что послала – фактически, – письмо по электронной почте.
И это была не моя ошибка, что он не проверил свою почту.
Мартин,
Надеюсь, ты в порядке.
Я очень признательна за твое предложение провести вместе весенние каникулы, но я передумала. Я все обдумала, и поняла, что совершила ошибку, когда согласилась на это. Просто у меня очень много заданий, которые нужно закончить за эту неделю. К тому же, я доброволец в женском кризисном центре, как их постоянный помощник. Я не могу уехать, не уведомив их, они нуждаются во мне, когда возникают проблемы. Поэтому, пожалуйста, прими мои извинения. Уверена, у тебя не будет проблем с поиском альтернативы.
Кроме того, буду признательна, если будущие темы наших разговоров будут ограничены химией (только химией). Увидимся в лаборатории.
– Паркер.
– Что ты делаешь? – спрашивает Сэм, как только входит в комнату.
Когда мы приехали в общежитие, я первая пошла в ванную, чтобы умыться и почистить зубы, пока Сэм переодевалась. Потом она пошла в ванную, пока я должна была переодеваться. Но вместо этого, я вытащила свой ноутбук.
– Ничего.
Она положила свои туалетные принадлежности и сказала.
– Ты отправила ему е-мэйл. Это ошибка.
– Не важно, получит он его или нет. Я отправила. И это главное.
– Я не это имела в виду. Теперь он будет на чеку. И спланирует ответный удар.
Я посмотрела на нее.
– Ответный удар? Это тебе не боевая тренировка из «Искусства войны» Сунь Цзы, я всего лишь отказалась от его предложения провести весенние каникулы. Что он сможет сделать?
– Увидишь, – сказала она нараспев, выключая свет на своей половине и забравшись в кровать.
– Неважно. Я отправила письмо ему на университетский аккаунт. Он скорее всего даже не получит его.
– Ну, тогда, он появится завтра, и тебе придется иметь дело с ним лично.
– Нет. Я уеду. Он сказал, что будет здесь в восемь. Я уеду в семь и останусь на весь день в библиотеке.
– Трусиха.
– Хамелеон тоже трус, потому что меняет свою окраску? Нет. Это развитие и здорово. Мне нравится думать о себе подобным образом. Нет ничего плохого в сильном чувстве самосохранения.
– Относительно. Ты хочешь, чтобы я разбудила тебя? У меня тренировка по теннису в шесть.
– Неа, я поставлю будильник на телефон, – я закрыла ноутбук и засунула его рядом, в нашу общую тумбочку, потом встала, чтобы переодеться для сна.
После переодевания, я взяла телефон и установила будильник на 6:30 утра. Я хотела уйти прежде, чем Мартин или один из его людей приедет. Обычно я вставала в 7:30 утра поэтому, мне был необходим будильник.
Взглянув на экран телефона, увидела два пропущенных звонков от мамы и одно сообщение. Я прочитала:
Только что приехала домой. Позвони, как сможешь. Буду до двух.
Моя мама: сенатор, трудоголик, хороший собеседник, супергерой.
Расстроенная после сообщения, я отбросила на время тревогу и набрала мамин номер. Это не займет много времени. Наши дискуссии редко продолжались больше трех минут. Она ответила после пятого гудка.
– Кэйтлин. Ты не говорила нам о своих планах на весенние каникулы. Ты приедешь к нам в Монтерей или останешься в кампусе? – услышала я уверенный, деловой голос моей матери с того конца трубки.
У нее был план и по пунктам расписан каждый разговор. Когда я повзрослела, она вручила мне копии бумаг и попросила следовать им. А когда я была слишком маленькая, она использовала фотографии вместо слов, и мы обсуждали такие вещи как:
Обзор за три месяца: Дошкольник.
Запланировано: Стрижка.
Обязательный план действий: Уборка комнаты.
Музыка: Мешает запланированному времени для игр.
До того, как я уехала в колледж, если один или оба из моих родителей путешествовали, семейные встречи проводились по телефонной конференции. Теперь мы, как правило, проводили семейные встречи через телеконференции из-за моего физического отсутствия из дома. Темы для обсуждений были обширными, начинаясь как :
Заявки на покупки: Новый велосипед.
Семейные новости: У бабушки рак.
Поводы для беспокойства: Время потраченное на прослушивание музыки, превышает время, потраченное на домашнее задание.
Запланированный отдых: Ежегодный вариант отдыха.
Новости Кэйтлин: Принята в Гарвард, Йель, Принстон, Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технологический институт.
– Я остаюсь в кампусе.
– А Сэм остается?
– Да.
– Тебе требуются деньги?
– Нет.
– Ты согласна встретиться со мной и твоим отцом в следующее воскресенье? Бранч или ланч, Гастроном Картвелл.
– Да, Воскресенье. Бранч.
Даже сейчас наши семейные встречи проходили по воскресеньям. Мой отец и я должны были предоставить по пунктам повестку дня Джорджу, ПА моей матери (персональный ассистент) не позднее чем в пятницу вечером. Проект повестки дня будет разослан в субботу днем для комментариев, и окончательный вариант определен в субботу вечером. В приложении к повестке дня, будет копия наших индивидуальных календарей на следующий месяц, который обновляется еженедельно.
У меня пропала привычка обновлять свой календарь, когда я уехала из дома. Повестки дня, расписания и списки, мы делали для более эффективного использования времени. Я знала это. Но мое расписание изменилось только один раз за семестр. Моя жизнь была предсказуемой, поэтому я не видела необходимости посылать еженедельные обновления.
– Как занятия?
– Очень хорошо. Как работа?
К моему удивлению, она не ответила заготовленным ответом:
– Как всегда, – вместо этого она замолчала, затем вздохнула и только после этого сказала, – ужасно.
Мой рот открылся и закрылся, и я почувствовала, как у меня брови на лоб полезли.
– Мм, расскажешь поподробнее?
– Мои меры по Сетевому Нейтралитету не развиваются так, как бы мне хотелось, Телекоммуникационные лоббисты совсем взбесились и ФКС приходится трудно. Я разочарована.
Я без промедления ответила:
– Сетевой нейтралитет серьезная проблема, и стоит усилий и разочарований. Ты делаешь все правильно, – время от времени, я для мамы словно группа поддержки. Также часто, как и она моя. Это происходило редко, поскольку мы обе верили в свою самодостаточность, это случалось, если обстоятельства были совсем плачевными.
Мы любили друг друга. Ни одна из нас не отказывалась от поддержки, когда она была так нужна, и я ценила это, и подключилась к ее мантре – никакой драмы. Энергия должна быть потрачена на решение реальных проблем – таких, как плачевное состояние системы по уходу за приемными в США, или напряженная внешняя политика с Пакистаном, или Телекоммуникационные гиганты, которые используют Сетевой Нейтралитет в качестве оружия, против общественного блага – поэтому, когда она сказала, что разочарована, это означало, что она не знает что делать.
– Спасибо. Я ценю твои слова одобрения и дорожу твоим мнением, – ее тон стал мягким. Именно этим голосом, она в детстве читала мне на ночь первые три книги о Гарри Поттере.
– Обращайся в любое время.
Она снова удивила меня сказав:
– Ты же знаешь, как я люблю тебя?
И снова мой рот открылся и закрылся, после чего я выпалила:
– Конечно, конечно я знаю, что ты любишь меня. Я тоже люблю тебя.
– Хорошо... хорошо.
Она каждое воскресенье говорила мне, что любит меня. Это было последнее, что мои родители и я хотели бы обменять на наши телефонные конференции, хотя это не было перечислено на повестке дня. В середине недели «Я люблю тебя» не произносилось, потому что родители высадили меня перед университетом в мой первый учебный год.
Я хотела выпытать у нее больше деталей о причине ее стресса, потому что она явно была не в духе, что заставляло меня беспокоиться, но прежде, чем я что-либо сказала, ее деловой тон вернулся.
– Пожалуйста, отправь Джорджу свой обновленный календарь, включая неделю весенних каникул. У тебя нет занятий на следующей неделе, так что составленный календарь неправильный.
– Я сделаю.
– Спасибо. Спокойной ночи, Кэйтлин.
– Спокойной ночи, Мам.
Она отключилась первой. Я держала телефон возле уха еще несколько секунд, прежде чем положить его на ночной столик, рассеянно расстилая свою кровать.
Моя мама дочь физика (моей бабушки) и астронавта (моего дедушки). Мой дедушка также был физиком в военно-морском флоте. Она всю жизнь была успешной во всем и верила в систематизацию целей. Она была супергероем. Моим героем. Поэтому моменты, когда она проявляла слабость, вызывали беспокойство. Это было похоже на борьбу Супермэна против воздействия криптонита.
Я легла на подушку, завернувшись одеялом, которые так любила: они пахли лавандой и были такими удобными, что можно было писать эпические поэмы, восхваляя их. Я прижалась к их мягкости, чувствуя, как отступает тревога, вызванная странным разговором с мамой.
В конце концов, я заснула.
Глава 5
Основные понятия химической связи
– Паркер.
Его пальцы оказались в моих волосах, убирая их c лица. Потом, поглаживая, опустились на плечо, вниз по руке, сжимая ее.
– Паркер... время вставать. Пора ехать, – таинственный мужской голос эхом отдавался в моей голове. Это был приятный голос. Заставляя мои внутренности плавиться, он был словно зефир, сладкий и пушистый.
Я подняла брови, не в силах открыть глаза и пробормотала сквозь сон:
– Куда мы едем?
– Мы едем на пляж.
Слова звучали издалека и мой сонный мозг велел мне их игнорировать. Я словно плыла по течению.
– Ты такая милая, когда не хочешь просыпаться, – таинственный голос был приглушенным и веселым. Мне нравился этот голос.
Мне также нравилось слово милая, но не так сильно, как его синонимы.
– Прелестный, очаровательный, обаятельный, дорогой...
– Что?
– Синонимы.
– Окей. Давай, милашка. Просыпайся, – рука оказалась на моем лице, потрепав меня по щеке. Про себя отметила, что пальцы были с мозолями. Они легонько поглаживали мою нижнюю губу, посылая мелкую дрожь по щеке и позвоночнику.
Я открыла один глаз, прищурившись и в размытой форме признала владельца таинственного голоса. Это был Мартин Сандеки. И казалось, что он сидел на моей кровати. Чего я не совсем понимала.
– Что происходит? – я потерла глаза основанием ладони, все еще где-то между сном и реальностью, но ближе ко сну.
Это был сон. Я была уверена. Это была мечта во сне или один из тех снов, что выглядели устрашающе реальными. Может, если мне повезет, я смогу проконтролировать свой сон и провести немного времени обнаженной с прекрасно сложенным Мартином Сандеки, не опасаясь, что он все разрушит.
– Я приехал забрать тебя в нашу поездку, – его рука остановилась на моем голом бедре. Ее вес был очень даже реальным.
Я перестала тереть глаза, замерев на месте вместо того, чтобы закричать.
– Мартин? – спросила я, надеясь все же, что комната окажется пустой.
– Да?
Я подскочила на месте, мои глаза быстро открылись.
– О мой Бог, что ты здесь делаешь?
Мартин сидел на краю кровати. Я вытаращилась на него: он был одет в темные линялые джинсы и белую майку, на лице блуждала ленивая улыбка. Он был так красив, что нужно было подать гражданский иск против его родителей, чтобы возместить убытки за мою боль и страдание души.
– Я приехал забрать тебя.
Я достала свой телефон, чтобы посмотреть время. Было 7:00 утра.
– Что? Зачем? Почему? – это было все, что я смогла сказать, потому что мой будильник не сработал.
Я легла спать и забыла поставить будильник... Аах!
Итак, Мартин приехал на час раньше и был здесь. В моей комнате. Сидя на моей кровати. Глядя на меня так, будто хотел меня... съесть.
Он наклонился вперед, его взгляд, одновременно нежный и опасный, опустился на мой рот. В ужасе от того, что он может попытаться поцеловать меня с утра, я подскочила на ноги и спрыгнула с кровати как на пружине. Уверена, что толкнула его по пути.
Я потянулась за своей сумкой, доставая жвачку и заталкивая в рот сразу три штуки.
– Еще только семь, – сказала я сквозь комок во рту.
– Да. Я приехал раньше.
Я посмотрела через плечо, обнаружив, что Мартин растянулся на моей кровати, прислонившись к подушке со скрещенными на затылке пальцами.
Полностью повернувшись, я продолжала жевать, пристально рассматривая его. Его горячий взгляд блуждал по моему телу, шаг за шагом оценивая. Я осмотрела себя. Я была одета в майку с Губкой Бобом и шорты. Но на мне не было лифчика, поэтому мои формы легко просматривались сквозь пижаму.
Я скрестила руки на груди и замерла.
– Как ты попал сюда?
– У меня свои возможности... – он ушел от ответа, облизнув губы. Его действия были умышленными. – А почему мне нельзя зайти?
– Мог бы подождать и снаружи, – сказала я холодно, но эффект был разрушен необходимостью выплюнуть жвачку, которая быстро потеряла свой вкус. Я потянулась за салфеткой рядом с моими продуктами и изящно избавилась от жвачки, бросив ее в мусорное ведро, стоящее в двух футах от меня. Прелесть общежития, что все находится под рукой.
Однако я остановилась напротив двери. Если бы я хотела уйти, мне нужно было бы прийти мимо Мартина.
Внезапно он сказал:
– Возьми красные брюки.
– Что?
– Когда будешь собираться, возьми красные брюки. Я много думал о них.
Я пробормотала:
– Я не собираюсь брать красные брюки.
Он пожал плечами, его руки все еще были за головой.
– Хорошо. Не бери красные брюки. Ничего не бери.
– Я ничего не возьму, ничего!
– Отлично. Мы договорились.
– Я не это имела в виду. Я ничего не буду брать, потому что я не поеду.
Он искоса посмотрел на меня.
– Ты обещала.
– Под принуждением.
– Я же не держал пистолет у твоего виска.
– Нет, просто прижался к моему телу. Этого было достаточно, чтобы заставить меня.
– Мое тело заставило тебя? – сказал он, озорно блеснув глазами.
– Конечно. Конечно это так. Что за глупый вопрос. Твое тело приводит к бедствиям, трепету, опустошению, приводя меня к состоянию принуждения, – он улыбнулся, сев на кровати, будто собирался встать.
– Возможно, я использую это и сейчас.
– Пожалуйста, не нужно, – я подняла руку, как будто это могло его остановить. И не остановило. Он встал, потянулся и закрыл дверь, после чего снял свою футболку. Во рту пересохло. Сердце больно забилось. Моя девичья часть решительно отстаивала свое мнение.
Я хотела Мартина, этого хулигана! Я хотела его прямо сейчас!
Это зрелище вызывало неприличные мысли, я сразу же захотела сделать несколько неприличных вещей с ним, вокруг него, рядом, сверху, снизу, напротив – если для этого нужен был предлог, то я просто хотела сделать этого с Мартином.
– Пожалуйста! Нет! – я зажмурилась и закрыла лицо руками. – Только не грудь! Все что угодно только не грудь!
– Все, что угодно? – услышала я его язвительный комментарий, но от меня не ускользнул звук расстегивающейся молнии.
– Хорошо, я соврала. Без футболки отлично, просто, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не снимай штаны, – я отвернулась от него, все еще закрывая рукой лицо, слепо потянувшись другой рукой к шкафу. Шкаф был с раздвижными дверцами и занимал всю стену. Я знала, что помещусь внутри. Может мне забаррикадироваться, пока он не уйдет, или бросать в него ботинками, как снарядами.
Впервые в жизни я пожалела, что у меня не было острых шпилек, а одни только кроссовки. У меня была одна пара Док Мартенс, однако...
Его брюки упали на пол, содержимое карманов звякнуло, соприкоснувшись с полом, и я подумала, что сейчас он, должно быть, снимал свою обувь.
– Во имя любви к Бунзену, пожалуйста, одень свои штаны, – мой голос звучал отчаянно, потому что я была в отчаяние.
Я только скользнула рукой по шкафу, убедившись, что она открыта, как Мартин схватил меня за бедра сзади. Я застыла, потому что он прижался голой грудью к моей спине, а пахом к моей заднице.
Он был твердым, а я мягкой, и я была уверена, что умру от... чего-то связанного с внезапным сексуальным возбуждением. Я издала мучительный стон, потому что чувствовала его жесткую длину, через боксеры, или шорты, или боксеры-шорты.
Не задумываясь, я по-прежнему с закрытыми глазами дотронулась до тонкого хлопка его боксеров, пока он кусал и целовал мою шею. И отдернула руку.
– Ты в одном белье.
– Как и ты.
– О Боже мой. Что это значит? Почему ты это делаешь?
– Я наношу ответный удар.
– Ответный удар? Я не атаковала тебя. Ты не можешь нанести ответный удар прежде, чем тебя атакуют.
– Хорошо.
Поцелуй. Укус. Язык. Лизание.
– Тогда это опережающий удар, – сказал он, пробираясь рукой под мою майку, на живот. А другая рука поверх майки массировала мою грудь.
Следуя какому-то инстинкту, внизу у меня все сжалось, и я выгнулась напротив его руки, которой он играл с моей грудью.
– Ты думаешь, что я заинтересован тобой только для этого. Но ты ошибаешься, – прошептал он мне на ухо, его горячее дыхание заставляло меня дрожать, его руки на моем животе медленно двигались ниже.
– Ты делаешь это сейчас, то, как ты прикасаешься ко мне, не вызывает доверия к твоим словам, – мое дыхание сбилось, а мозг мгновенно отключился.
– Ты не права. И я докажу тебе это.
– Я права. Права. Я так, так, так права, – я вздохнула, оторвав свои руки от шкафа и потянувшись, дотронулась до его тела. У меня внизу все болело. В животе все трепетало. А кожа горела как в огне. На меня словно обрушились похоть и безумие.
– Ты поедешь со мной. Ты не понимаешь, насколько сильно я хочу тебя, – большим пальцем Мартин рисовал круги вокруг моего соска. Он небрежно ущипнул его, из-за чего я издала испуганно-восхищенный вздох.
Он был действительно талантлив в этом. Очень, очень искусен. Его движения были опытными и умелыми. Между тем, мое неуклюжее природное чутье, реагировало на эти умелые ласки.
– Тебе нравится это? – спросил он, его голос, глубокий и восхитительный, звучал напротив моего уха. – Это чувствуется хорошо?
Я кивнула.
– Ты хочешь большего? Скажи да или нет.
– Да, – задыхаясь, сказала я. – Так сильно, да.
Пальцами другой руки, он проник в мои трусики, его длинный средний палец погладил мой центр. Если бы я не была потеряна от похоти и безумия, то я бы, безусловно, была смущена тем, что происходило.
Я была уверена, что у девушек, с которыми он был, были вагины, как у порно-звезд – обработанные воском, гладкие, отбеленные до бесцветного оттенка, путем оперативного вмешательства, выглядя не как травяной покров – но у меня внизу все было натуральным. У меня никогда не было причин, чтобы сделать что-то за пределами обычной гигиены.
Но я не была смущена. Я была немного испугана и растеряна, но в основном я оказалась в ловушке сексуального тумана из-за Мартина. Я напряглась напротив него, потому что его палец только что вошел в меня.
– Вау! – тяжело дыша, сказала я.
– Блять, – он выдохнул напротив моей шеи, немного прикусив ее. – Ты такая тугая. Такая чертовски тугая.
– Это потому что я девственница и я возбуждена, – бездумно сказала я на выдохе. – Вагинальный канал опухает при сильном возбуждении.
Его руки замерли – как напротив моей груди, так и в трусиках – хотя его пенис, казалось, еще больше напрягся напротив меня, как будто, подняв голову и говоря: «Расскажи мне больше об этом вагинальном канале, который опухает».
– Что? – спросил он резким требовательным тоном.
– Это правда, он опухает, – я беспокойно передвинулась, когда он остался неподвижным. – Он также растягивается.
– Ты девственница?
Теперь была моя очередь замереть, почувствовав неприятные ощущения, пульсирующие по моему телу. Я не хотела признаваться в этом. Я не хотела рассказывать о себе что-то, что можно запомнить и заставить меня плакать потом.
– Хмм..., – сказала я, пытаясь придумать какой-нибудь способ, чтобы это не выглядело как явная ложь.
Мартин убрал свои руки, и я почувствовала себя потерянной, затем через несколько секунд услышала звон содержимого в его карманах. Я снова закрыла глаза, ударившись лбом о шкаф.
– Ах, моллюски, – прошептала я, мое тело было холодным и в тоже время горячим. Я была унижена, и мне одновременно было обидно и больно от нерастраченной сексуальной энергии.
– Ты девственница, – сказал он, теперь это был не вопрос, утверждение.
