Текст книги "Магия пустыни"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Конечно, если бы Вере когда-нибудь женился, его брак тоже был бы дипломатическим, но только решал бы в этом случае он сам. О том, чтобы полюбить кого-нибудь и сделать себя уязвимым, не могло быть и речи.

– Не думай, что тебе удастся избежать своей судьбы, – поддразнивал его Дракс. – Подожди, и сам увидишь. Ты пойдешь по следам наших предков и полюбишь европейскую женщину. Это записано в наших генах, или, если хочешь, к тому склоняют нас звезды. От судьбы не уйдешь.

Дракс, конечно, ошибался.

Вере стоял, все еще держа в руках записку. В ней говорилось, что Сэм хотела бы его срочно видеть.

Даже одна мысль о ней вызывала в его теле отклик… нежелательного свойства. Ей удалось затронуть его эмоции, нарушить самоконтроль… Он почувствовал, как краснеет его лицо. Бессмысленно было противиться этому.

Образы, запахи, звуки наполнили его сознание, дыхание участилось… Если он сейчас пошел бы к ней, смог бы он удержаться и не дотронуться до нее? Но почему он не может до нее дотронуться?

Не сказав Сэм правды? Не дав ей возможности решить для себя, хотелось бы ей с ним быть после всего этого? Его родители вряд ли бы одобрили такое его поведение. Если он пойдет к ней сейчас… Если он пойдет к ней сейчас с такими чувствами, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Лучше подождать до того времени, когда он будет способен себя более-менее контролировать.

Вере смял записку и бросил ее на стол, пытаясь сконцентрироваться на лежащих перед ним бумагах.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Прошел не один час после захода солнца. Стол был уже девственно чист, когда Вере виновато осознал, что так и не заглянул к Сади.

Это была совсем недолгая прогулка – из старой части дворца до его нового крыла.

Увидев его, Сади улыбнулась и предложила сварить кофе, но Вере покачал головой.

– С тобой все в порядке? Дракс сказал мне, что ты устала в этой поездке.

– Все хорошо. Ну а то, что я устала, – это не так важно. Теперь я дома и мне гораздо лучше.

Вере знал, что она уже слышала о Сэм, но была слишком тактична, чтобы задавать вопросы. Не то, что его брат.

– Как только конференция закончится, Дракс тут же вернется.

– Поскорее бы.

Вере побыл с Сади полчаса, пожелал спокойной ночи и вышел.

Теперь ему оставалось зайти к Сэм.

Вере уже решил, что должен рассказать ей всю правду и признаться, как неверно судил о ней. Было легко оставить в стороне моральные принципы, когда он думал, что она занималась с ним сексом, потому что эмир платил ей. Но теперь он знал: причина была не в этом, и, значит, ее желание было искренним.

Пока тело пыталось принять и приветствовать этот факт, сознание старалось отторгнуть его. А его эмоции?

Вере выругался сквозь зубы, когда почувствовал, как его тело ответило на этот вопрос привычной болью желания.

Сэм ждала Вере вот уже несколько часов. Наконец она пошла в душ, чтобы смыть дневной слой пыли со своего усталого тела, а потом, завернувшись в полотенце, на минутку заглянула в комнату, чтобы просто немного посидеть.

Но, устроившись в кресле, она тут же заснула и потому не услышала, как зашел Вере.

Сэм спала, неудобно положив голову на подлокотник кресла. Ее волосы были мокрыми, как если бы она не успела их вытереть, а сон уже сморил ее; губы чуть приоткрылись, и в приглушенном свете лампы капелька влаги между ними блестела, как драгоценная жемчужина.

Вере почувствовал, как гулко застучало его сердце. Сэм выглядела такой беззащитной и такой одинокой! Под глазами виднелись разводы – она плакала? Он почувствовал всю тяжесть вины перед ней.

С трудом, но ему удалось повернуть свои мысли туда, где им следовало быть. Она просто спящая женщина – вот и все.

Спящая женщина, которую он держал в объятиях. Он мог вспомнить, как это – чувствовать ее рядом с собой, жаждущую его, ищущую себе прибежище рядом с ним. Доверяющую ему…

Стыд, смешанный с какой-то почти меланхолической сладостью, заструился по его жилам словно подогретый мед. Сейчас не время ее беспокоить, признание может подождать и до утра. Но он, конечно, не оставит ее спать в такой неудобной позе.

Вере поднял девушку с кресла, собираясь просто отнести в постель, а затем уйти.

Но только он сделал шаг, Сэм проснулась и слабо вскрикнула, но, узнав его, с облегчением вздохнула.

– Вере, – прошептала она, обнимая его за шею, – ты здесь. – Голос ее был довольным и сонным. Он крепче прижал ее к себе.

Еще недавно она была так рассержена, так решительно настроена сказать ему, что хочет уехать, но сейчас вся ее злость куда-то испарилась, подобно лужицам воды в пустыне, сотворенным из холодного ночного воздуха и исчезающим с первыми лучами солнца, как если бы их и вовсе не было.

Вере опустил ее на постель. Она потянулась к нему и, касаясь губами его подбородка, мягко выдохнула его имя.

Здесь оставаться нельзя, предупредил себя Вере. Но как только он захотел отстраниться, ее губы прижались к его губам, кончик языка заскользил по сомкнутой линии его губ с дразнящей лаской.

Вере почувствовал, как его решение превратилось в пыль. Все было забыто, как только ее язык скользнул между его приоткрытых губ. Дрожь пробежала по его телу. В лунном свете он видел ее заострившиеся соски, и плавная округлость ее груди так и притягивала к себе его руку. Его язык сплетался с ее языком, руки пыталась убрать разделяющую их тела одежду. Сэм задрожала под его поцелуем, стон сорвался с ее губ.

Все его тело напряглось от непреодолимого желания, когда она, прогнувшись, раздвинула ноги, предлагая ему войти в нее.

Это было больше, чем он мог вынести.

Вере быстро сбросил с себя одежду. Обвив его руками, Сэм прижалась к нему всем телом, целуя каждую его часть, до которой только могла дотянуться, – его шею, плечи, грудь, живот… Он потянулся к ее груди и, обхватив губами сосок, начал ритмично втягивать его в себя до тех пор, пока она со стоном не выдохнула его имя.

Ее тело содрогнулось, когда он вошел в нее. Вскоре его стон освобождения смешался с ее стоном.

– О, Вере, я с самого начала знала, что у нас так будет, – ее голос отражал силу ее чувств. Сердце девушки пыталось вернуться к привычному ритму.

Как она могла не любить его и не хотеть, чтобы и он ее любил, после всего произошедшего? Они так подходили друг другу, он так естественно дополнял ее, как никто другой никогда бы не смог. И она в их любви отдавала ему себя совершенно и полностью. Ей хотелось, чтобы так был зачат их ребенок – в акте полной отдачи и получения, чтобы малыш с рождения нес в себе дар этой любви.

– Останься со мной, – прошептала она.

Как все это получилось? – спрашивал себя Вере, держа ее в своих объятиях. Он совсем не за этим шел сюда.

Неужели? Он действительно в это верил? Или не знал, что может случиться, если даже просто дотронется до нее?

Сэм заснула. Вере прижался щекой к ее затылку. Казалось таким естественным быть рядом с ней!

«Останься со мной» – эти ее слова как исцеляющее прикосновение к незаживающей ране перекрыли собой его детский отчаянный крик «Не покидайте меня!».

Сэм проснулась, ее рука нащупала рядом с собой пустое место. Он ушел, оставил ее. Девушка почувствовала боль и разочарование.

Откуда-то доносился запах кофе. Двери во внутренний дворик были открыты, пропуская в комнату яркий солнечный свет. Сэм надела халат – его полупрозрачные рукава доходили ей до самых кончиков пальцев – и вышла в сад.

Солнце согревало ее кожу, слышалось жужжание пчел. Наклонившись, она вдохнула аромат только что распустившейся розы. Тень упала на дорожку.

– Вере!

Принц уже успел принять душ, его волосы были еще влажные, и, когда он подошел к ней, она почувствовала аромат дорогого мыла.

– Я хотел бы поговорить с тобой, – тихо сказал Вере.

Он проснулся еще перед рассветом, ощущая приятную тяжесть ее тела в своих руках. Но куда менее приятная тяжесть лежала у него на сердце.

– Если это насчет одежды… – начала Сэм.

– Нет, речь не об одежде. – Он замолчал и посмотрел на нее. – Когда мы впервые с тобой встретились в Зуране, ты ведь не знала, кто я?

– Нет, конечно.

Вере вздохнул.

– Я знаю, ты подумал… но я обычно… я просто ничего не могла с этим поделать, – призналась Сэм. – Я смотрела на тебя и знала, что моя жизнь изменилась навсегда.

Как ему пришло в голову обвинить ее в двуличии? Искренность так и светилась в ее глазах, заставляя его еще острее чувствовать свою вину.

– Я… я тоже… это чувствовал.

Его поразило, что он смог признаться в этом. Но он был просто вынужден это сделать, не в силах помешать словам, которые рвались у него из сердца.

– Не то чтобы я этого хотел…

Что-то изменилось, она чувствовала это.

Может, случилось чудо? Может, Вере полюбил ее?

– Когда я приехал в лагерь, нам стало известно, что в команде есть человек, которому платит эмир. Эмир наш сосед, и мы с ним неплохо ладим, но он, что называется, политик старой школы и любит создавать ситуации, которые работали бы на него. Нас предупредили, что, возможно, он собирается поднять вопрос о законности наших границ. Не потому, что у него есть сомнения в этом. Нет. Он просто хочет поставить нас в невыгодную позицию – позицию ответчиков.

Сэм слушала, гадая, каким образом это могло быть связано с его недавней враждебностью. Возможно, он был просто расстроен и озабочен? Нетрудно было представить, какой серьезной проблемой это могло быть для него как для правителя Дхурана.

Глаза его были опущены, говорил он медленно, тщательно подбирая слова.

– Когда я узнал, что ты заинтересовалась руслом реки…

– Ты рассердился на меня? – решила помочь ему Сэм. Покачав головой, она дотронулась до его руки. – Мне было очень больно тогда, потому что я не могла понять, в чем причина такого отношения ко мне. Но теперь я понимаю. Ты, кстати, узнал, кому платил эмир?

Ну вот, теперь он может сказать все. Она сама подтолкнула его к этому. Тупая боль разлилась внутри его живота. Сэм была так нежна, так терпелива, с таким пониманием слушала его! У нее не было ни малейшего представления, насколько он недостоин такого отношения, какой порочной и злонамеренной считал он ее в своих мыслях.

– Я думал, что знал. – Вере отвернулся. Он не смог бы вынести ее взгляда. Не смог бы заставить себя увидеть, как уйдет теплота из ее глаз, уступив место презрению, которого он вполне заслуживал.

Сэм почувствовала первый укол беспокойства.

Что-то не так. Что-то определенно не так.

– Когда увидел тебя на тропинке в оазисе, я не хотел показать, что узнал тебя. То, что случилось между нами в Зуране, было совсем не тем, что мне хотелось бы помнить, – это никак не соответствовало тому поведению, которого могли бы ожидать от меня мои родители.

Вере увидел боль в ее глазах – как бы ему хотелось убрать эту боль! Он обнял ее за плечи.

Сэм прикусила губу. Конечно, она была слишком эмоциональной – и сама знала это, – но все же ее больно задело, как невысоко он судил о ней.

– А правда заключалась в том, что я не мог забыть тебя. Память о тебе была словно впечатана в мои чувства. Но я не мог позволить ей там остаться. Мне нужно было найти способ противостоять этому. И бесполезно было твердить себе, что я способен контролировать свои желания. Вот я и убедил себя, что ты и есть инструмент эмира.

Лицо Сэм побледнело. Девушка была поражена. Она инстинктивно отстранилась от него и отступила назад.

– Ты это подумал обо мне? Но ты же занимался любовью со мной… Ты просил меня стать твоей любовницей… – Сэм спотыкалась о слова, отчаянно желая услышать, что она не так его поняла.

– Я считал, что это мой долг – сблизиться… сблизиться с тобой, чтобы узнать, чем ты занималась.

Сэм почувствовала ужас, сначала превративший ее сердце в камень, а потом охвативший жестокой болью, словно гигантскими клещами, от которых не было спасения.

Ей хотелось повернуться и убежать, спрятаться от него. Но это было невозможно. Он заговорил снова, оставив ее в оцепенении стоять на месте.

– Я решил, что лучшим способом обыграть эмира было бы публично объявить тебя, его инструмент, моей любовницей.

Вере услышал ее слабый стон, словно маленький зверек попался в хищные когти ястреба.

– Я должен был думать в первую очередь о своей стране.

Что это, объяснение или извинение? – думала Сэм. А какое теперь это имеет вообще значение? Он причинил ей боль большую, чем она заслуживала, и большую, чем она могла вынести.

Собрав остатки своей гордости, Сэм спросила:

– А почему ты говоришь мне об этом сейчас?

– Когда мы возвращались в Дхуран, мой брат позвонил мне и сказал, что его агенты провели расследование. Ты никак не могла быть той, кому заплатил эмир. Я ошибался и теперь могу только просить твоего прощения. Естественно, ты можешь быть уверена, что твоя карьера не пострадает. Как картограф…

– Моя карьера? – Ее голос дрожал. – А чем ты можешь мне компенсировать потерю гордости и уважения к себе? Ты позволил мне думать, будто неравнодушен ко мне, а на самом деле…

Она не могла продолжать. Боль сдавила ее горло.

Вере приблизился к ней.

– Нет! – Она вырвалась из рук принца, с силой ударив его кулаком в грудь и заставив отпустить ее.

Сэм бросилась ко входу во дворец. Внезапно к ее ноге с быстротой молнии метнулась маленькая змейка. Реакция Вере была почти такой же мгновенной. Подбежав к девушке, он тут же усадил ее на землю и приказал не двигаться, зная, что любая активность приведет к скорейшему распространению яда по организму.

– Успокойся и положись на меня, – сказал он, прижавшись ртом к ранке и пытаясь высосать яд.

Она чуть шевельнулась, но его отрывистое «не двигайся» заставило ее тут же замереть.

Вере чувствовал, как его сердце с силой стучало и надрывалось в груди. Как бы ей сейчас нужна была эта сила! Если бы он мог отдать ей свою жизнь, он сделал бы это без колебаний. Она была для него всем. Без нее его жизнь сразу стала бы пуста и бесцельна.

Подобно буре в пустыне, правда пронеслась сквозь него, отказываясь больше быть непризнанной.

Он любил ее.

Его глаза щипало. Он не мог потерять ее!

Вере чувствовал, как замедляются удары ее сердца. Пульс был почти неразличим. Он не должен потерять ее. Не должен!

К тому времени, когда прибыл врач и с серьезным и озабоченным лицом набрал в шприц антидот, губы Сэм уже посинели.

Опустив шприц, доктор посмотрел на Вере.

– Нет, – выдохнул принц сквозь зубы. – Нет!

– Ваше высочество, слишком поздно.

Этого Вере не мог принять. Воспоминания нахлынули на него: посыльный, который принес известие о смерти родителей, долгий перелет, когда он и Дракс сопровождали их тела обратно в Дхуран, церемония похорон и то горе и отчаяние, что остались с ним навсегда. Он не мог потерять и Сэм. Его рука стиснула ее запястье, и вдруг он почувствовал слабый пульс!

– Давайте, – скомандовал он. Кивнув, доктор вновь взялся за шприц.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Сэм отложила в сторону книгу. Она сидела в элегантной гостиной, которая, как говорил Вере, была такой еще во времена его прабабушки. Девушка закончила свой одинокий ужин и теперь с нетерпением поглядывала на часы.

Вере был таким нежным и внимательным, пока она выздоравливала, часто заходил к ней и, кстати, сообщил, что это оказывается Джеймсу платил эмир. Но сейчас, когда она окрепла и ей разрешили вставать, к нему вернулась прежняя холодность.

Ей начало казаться, что она просто вообразила себе тот момент, когда, открыв глаза, увидела его рядом. Ей, должно быть, послышалось, как он шептал, что любит ее и боится ее потерять. Наверно, все это ей только померещилось, ведь если бы он действительно любил ее, разве вел бы себя так сейчас? Или он жалеет о своих невольно вырвавшихся словах? Но почему? Он должен знать, что она любит его. В конце концов, она не делала никаких попыток, чтобы скрыть от него свои чувства.

Неужели это было всего лишь два дня назад, когда он, сидя с ней рядом, держал ее за руку и прерывающимся от волнения голосом шептал, как много она значит для него?

– Я не могу дождаться, когда доктор Саид скажет, что ты полностью здорова. Моя постель кажется пустой без тебя, так же, как была бы пустой моя жизнь, если бы я потерял тебя. Я хочу быть снова с тобой, кожа к коже, сердце к сердцу, и чтобы ничто не разделяло нас…

Ее сердце перевернулось, когда она вспомнила эти слова. Вере был очень страстным любовником. В его объятиях она чувствовала, словно перед ней, открывается дверь в какой-то особенный, тайный мир.

Но когда врач наконец объявил, что она выздоровела, Вере стал избегать ее.

Почему?

Сэм знала, что должна выяснить это. Близкое знакомство со смертью изменило ее, заставив почувствовать свою физическую уязвимость, но в то же время укрепив силу духа и непоколебимую веру в важность и ценность любви.

Как и к жизни, к настоящей любви нельзя относиться легкомысленно и принимать как должное. Настоящая любовь заслуживает уважения и самой нежной заботы.

У нее было время, чтобы подумать о жизни и о той роли, которую она могла бы в ней сыграть, если бы ей удалось выздороветь. И сейчас, когда у нее прошел первый шок после его признания, она попыталась превозмочь свою обиду и, забыв о прошлом, думать о том внимании и заботе, которую он проявил к ней, когда она была больна. Его внимание, говорила себе Сэм, свидетельствовало о том, что она для него что-то значила.

Вере стоял перед парадным портретом своих родителей. Этот портрет занимал центральное место в большом приемном зале дворца. По традиции сюда приходили поговорить с правителем те, кто хотел, чтобы их голоса были услышаны.

Портрет был очень удачным и казался словно живым. В первые месяцы после смерти родителей, Вере часто приходил сюда, будто, сосредоточив на портрете свой взгляд, он каким-то образом мог вернуть их к жизни. Но, конечно, он знал, что это невозможно, и всегда уходил оттуда с чувством почти невыносимой боли.

Это было в его комнате, находящейся прямо под приемным залом. Именно там он решил, что должен отделить себя от любой уязвимости ради блага своего народа, а это означало, что он никого не должен позволить себе полюбить.

Разве мог бы он разумно и мудро управлять страной, если бы постоянно жил в страхе потерять человека, которого любил? Нет, не смог бы.

Но он нарушил эту клятву, полюбив Сэм.

Он никогда не забудет, что чувствовал, когда увидел, что она умирает. Вере словно заглянул в свое будущее, и его жизнь предстала перед ним как серая бескрайняя пустошь.

Как он мог позволить себе жить с этой уязвимостью? Подобно тому, кто раз сильно обжегся, он смертельно боялся вспоминать эту боль и боялся пострадать от нее еще раз. Лучше уж жить без этого огня, чем от него погибнуть.

Он не мог позволить Сэм остаться здесь. Это слишком опасно.

Защитный занавес, окутывавший его сердце, был сорван, и он увидел то, что спрятано под ним. Бесполезно теперь притворяться перед собой, будто он чувствовал к ней только физическое влечение и поэтому мог бы спокойно оставить ее в своей жизни и в своей постели.

Но он не мог отправить Сэм прямо сейчас.

Ему казалось, что она до сих пор еще полностью не пришла в себя. И, кроме того, куда она пойдет? Что будет делать? Кто поддержит ее?

Он взглянул на портрет. Рука отца обнимала плечи матери, словно защищая ее. Этот жест в точности отражал его собственное желание удержать Сэм под защитой своей любви. Но кто тогда его защитит от боли, если он потеряет ее?

Единственный, кто мог бы это сделать, – он сам, отказавшись от этой любви.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Уже прошло два дня, как Сэм сказали, что она выздоровела, но она ни разу не видела Вере с тех пор. Сердце девушки сковала печаль. Она чувствовала себя одинокой и покинутой. Почему Вере так поступил с ней?

Она отложила в сторону книгу и с облегчением вздохнула, когда в комнату с дымящимся на подносе кофе вошла Масири – хоть будет с кем поговорить.

– Прошу прощения, я опоздала, – извинилась девушка. – Но меня позвала принцесса, и мне пришлось пойти…

– Принцесса?

Вере ни разу не говорил ни о какой принцессе, живущей во дворце.

– Да. – Масири кивнула. – Принцесса. Жена его высочества. Ее не было, она гостила в своей стране. Но сейчас вернулась.

Сэм похолодела. Вере женат?

– Принцесса – жена принца? – услышала она свой дрогнувший голос.

– Да, – подтвердила Масири. Почему Вере не сказал ей, что женат?

Но неужели ей нужно себя об этом спрашивать?

Он не сказал ей потому, что она была его любовницей, а мужчины – особенно такие, как Вере, – не обсуждают своих жен с женщинами для плотских утех.

Но Вере говорил, что любит ее…

Все мужчины так говорят своим любовницам. А сейчас, когда его жена вернулась, он хотел бы просто избавиться от Сэм. Да она, собственно, и любовницей его не была. Ведь причина, по которой он привез ее сюда, никак не была связана с его желанием к ней.

Словно два человека спорили внутри нее. Одна – отчаянно влюбленная женщина, другая – ее циничная противоположность, возмущенная до предела тем, что ей навязали столь унизительную роль.

– Принцесса…

Масири вопросительно посмотрела на нее, ожидая продолжения, но Сэм знала, что у нее нет права задавать такие вопросы.

– Это неважно, – сказала она почти беззвучно.

Вере был женат. Другая женщина имела право называть себя его женой, разделять с ним его постель и его жизнь. Другая женщина. Никогда, даже в самых удаленных уголках воображения, Сэм не представляла себя в роли «еще одной женщины». Если бы она знала с самого начала, что Вере женат… если бы он сказал ей… то она бы никогда…

Она бы никогда – что? Не влюбилась бы в него? Не занималась бы с ним любовью? Не приняла бы его предложение стать его любовницей? Это она хотела сказать?

Сэм почувствовала жгучий стыд.

Она не могла оставаться здесь. Она должна уехать. Ей было просто физически плохо от того, что она сделала. А что же Вере? Как он мог решиться на такое? Или же он думал, что его жена поймет, что он спал с Сэм, так сказать, преследуя интересы Дхурана? Смогла бы она это принять, если была бы его женой? Или же сомнения преследовали бы ее до конца жизни?

Запах кофе заставлял ее чувствовать тошноту и удушье. Ей не хватало свежего воздуха. Она почти выбежала во внутренний дворик, обогнула фонтан и пошла по тропинке, не думая о том, куда та может привести. Впервые за все время девушка заметила почти скрытую от глаз кустами вьющихся роз высокую железную калитку в дальней стене сада.

Что там за ней? – подумала Сэм, приближаясь. Она инстинктивно чувствовала потребность отвлечь свои мысли от ужасной реальности ее ситуации.

За калиткой Сэм увидела другой сад с небольшими скульптурами из камня и металла. Она уже собиралась уйти, когда увидела Вере. У нее перехватило дыхание. На нем была европейская одежда – деловой костюм, подчеркивающий ширину его плеч. Темная листва растений отбрасывала тени на его лицо.

Он повернул голову и протянул кому-то руку.

Сэм увидела женщину в белом платье и легкой шляпке. Женщина была беременна. Вере обнял ее и, наклонившись, чтобы поцеловать, бережно опустил другую руку на ее живот.

Сэм почувствовала, что сейчас ей станет плохо. Не имея сил смотреть, она повернулась и бросилась прочь.

Сэм не знала, сколько просидела в саду. Ее била дрожь, в голове ощущалась какая-то странная пустота. Пустота в голове, но тяжесть на сердце.

Был ли Вере все еще со своей женой? Все так же он покачивал ее в своих объятиях, и его рука все так же лежала на этой естественной женской округлости, несущей новую жизнь, которую они сотворили вместе? Зубы Сэм начали стучать, но совсем не о холода.

На тропинке послышались легкие шаги. Должно быть, Масири.

Сэм обернулась и вскочила, кровь отлила от ее лица. На тропинке стояла жена Вере.

– Извините, я, наверно, испугала вас. – У женщины был мягкий музыкальный голос и теплая искренняя улыбка. – Я увидела вас в саду, и мне ужасно захотелось поговорить с вами. Вы ведь тоже из Англии, верно?

Сэм кивнула, не в силах сказать ни слова.

– Мне не следовало бы этого, конечно, делать. – Она смущенно улыбнулась. – Знаю, Вере бы этого не одобрил, но мне было так любопытно, что я просто не могла устоять.

Сэм чувствовала себя так, словно забрела в какой-то нереальный мир.

– Это… Это естественно, что вам любопытно.

– Я буквально на минутку. – Она положила руку на свой живот. – Вере все беспокоится, что у меня могут начаться роды раньше времени. Кстати, меня зовут Сади. И я надеюсь, мы будем друзьями.

Друзьями!

Сэм ошеломленно смотрела на нее. Она никогда, никогда бы не могла стать подругой жены Вере, это просто убило бы ее. Как могла быть его жена так любезна с ней? Если только… если только она ничего не знала.

– Я лучше пойду, – сказала Сади. – Не хочу, чтобы Вере пришел и застал меня здесь.

Сэм смотрела ей вслед и чувствовала, что вся дрожит.

Нужно немедленно получить свой паспорт и выбраться отсюда! Она должна избавить себя от этой невыносимой боли и столь же невыносимого чувства вины за то, что спала с мужем Сади. Ей не нужно долго укладываться, вещей у нее почти нет, не собирается же она брать с собой то, что купил ей Вере!

Где Вере сейчас? Со своей женой? Шепчет ли он ей те же слова любви и страсти, что шептал ей? Она должна пойти к нему и потребовать назад свой паспорт, и теперь ей нечего бояться, что он начнет ее отговаривать. Скорее почувствует облегчение, если она уедет.

Сэм вернулась в комнату и попросила Масири передать Вере, что ей срочно нужно его видеть.

Тот факт, что он пригласил меня в офис, говорит сам за себя, думала Сэм, глядя на Вере, сидящего за столом перед кипой бумаг.

Вряд ли можно было выразить яснее, что все между ними кончено. Несмотря на боль, в ее душе проснулась и гордость, посылая поток спасительного гнева.

– Не беспокойся, Вере, – начала она, – я пришла не упрашивать тебя взять меня в постель или напоминать о том, что ты говорил, когда я была больна.

Она увидела, как напряглись мышцы на его скулах.

– Все, что мне от тебя нужно, – это мой паспорт.

Вере посмотрел на нее. Что-то на мгновение заставило потемнеть его глаза, перед тем как он отвел взгляд.

– С моей стороны, конечно, было глупо думать, что я успела надоесть тебе со своей непрошеной любовью, ты избегал меня последние два дня по другой причине. Вернулась твоя жена. Странно, что я не догадалась, что ты женат.

Она любила его. И Вере знал это, потому что теперь знал ее. Он знал, что, не испытывая любви к мужчине, Сэм не смогла бы отдать себя так, как она отдала себя ему.

Нескончаемая острая боль пронзила его. Но он должен выдержать это.

– Твоя жена Сади приходила познакомиться со мной. – Сэм горько усмехнулась. – Похоже, я ей понравилась. Она хотела бы, чтобы мы подружились.

Чтобы прекратить ее боль, он мог сказать, что Сади вовсе не его жена, а жена Дракса. Чтобы прекратить свою боль, он мог обнять ее и сказать, что она та единственная, кого он любил и кого будет любить всегда.

И чтобы преодолеть бездну, отделяющую его прошлое от наполненного любовью будущего, он должен пройти мимо образа, что засел в его сознании, образа мертвого тела его матери, ее застывшего в неестественном спокойствии лица.

Только Вере знал, сколько раз в течение долгих часов он был близок к тому, чтобы представить на этом месте лицо Сэм. Его память начала изменять черты матери, превращая ее лицо в лицо другой женщины. Вере содрогнулся.

– Я уже собралась и готова уехать, поэтому отдай мне мой паспорт. Думаю, ты будешь только рад увидеть, как я улечу в Зуран первым же рейсом. – Голос Сэм звучал ровно, голова была гордо поднята. Он не должен увидеть, какая боль терзает ее.

Это было бы идеальным решением ситуации, которая становилась почти непереносимой. Чем хуже она о нем думает, тем легче ей будет от него уйти. Возможно, это самое лучшее, что он может для нее сделать. Вере не имел ни малейшего представления, как ей пришло в голову, что Сади его жена, но пусть она продолжает так думать.

Он открыл один из ящиков, вытащил оттуда паспорт и положил на край стола.

Сэм почувствовала горечь. Он даже боялся дотронуться до ее пальцев. Но почему ее до сих пор беспокоит это, когда она уже знает, что он за человек? Где ее самоуважение? Разбито, как и мечты?

Вере нажал на кнопку и приказал отвезти Сэм в аэропорт.

– К вашему прибытию будет подан самолет, – сухо проговорил Вере. – Мой брат ждет меня, поэтому я надеюсь, вы меня извините, если вас проводит до машины мой ассистент.

Все кончено, подумала Сэм. Кончено? Как это может быть, если ты до сих пор любишь его? – взывало к ней сердце. Но она не слушала его, потому что если бы она это сделала, ей пришлось бы сгореть от стыда, бросившись ему на шею, вцепившись в него, умоляя его… Все кончено. Значит, так тому и быть.

Она повернулась и вышла из комнаты.

Сэм ушла – как он и хотел. Теперь все будет спокойно, никакой внутренней борьбы. Разорвав эту связь, он освободил себя от постоянного страха потерять ее.

Из окна кабинета Вере видел, как Сэм остановилась и посмотрела в его сторону. Он отступил назад.

Ему нужно пойти и увидеть Дракса. У них есть что обсудить – вопросы, касающиеся Дхурана и его будущего, вопросы, на которых он как правитель должен сосредоточить все свое внимание.

Машина, наверно, уже мчится по Королевской трассе в сторону аэропорта. Очень скоро она улетит – навсегда.

– Нет!

Он услышал свой крик. Его рука потянулась к телефону.