Текст книги "Почти джентльмен"

Автор книги: Пэм Розенталь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

К тому времени, когда кеб приехал на Брансвик-сквер, Феба немного расслабилась. «В конце концов, – подумала она, поморщившись, – мои страдания едва ли можно сравнить со страданиями библейского Иова. И потом, через несколько дней я уеду из города. Меня не будет несколько недель».

Она отдала пакет лакею, велев развернуть книгу и поместить ее на видное место в гостиной.

На столике в фойе, рядом с бледной фарфоровой вазой, лежала кучка писем – судя по всему, приглашения. Она просмотрит их позже. На большинство приглашений придется ответить вежливым отказом, поскольку она уезжает. «Начался сезон охоты на куропаток» – так она объяснит в письмах.

Но сначала нужно принять горячую ванну и, пожалуй, немного вздремнуть перед тем, как отправиться в качестве Марстона на очередную светскую вылазку.

Витая лестница, покрытая мягким ковром, приглашала взбежать наверх и отправиться в ароматную розовую ванную. Но Феба осталась на первом этаже и принялась бродить по комнатам, рассеянно перебирая разные милые безделушки.

«Все в порядке, – сказала она себе, отщипнув лепесток от увядающего розового букета. – Ты больше его не увидишь. Он скоро уедет в Линкольншир».

Что писала о нем газета?

«Этот человек гораздо лучше смотрелся бы на своих щедрых полях, среди тех поселян, чьи права он защищал».

Счастливые поселяне!

Во всяком случае, он совершенно ясно давал понять, что не одобряет городскую жизнь. Феба вздохнула: «Меня (то есть Фица Марстона) он тоже не может одобрить».

Иногда она забывала, что ее место прочно занял Фиц Марстон. Однако десять дней спустя после объединенных похорон Генри и Брайана леди Феба Кларингуорт упокоилась в могиле рядом с мужем и сыном. Кейт помогла все организовать. Она распустила слуг Фебы, тайно увезла подругу в деревню, нашла подходящий женский труп и подкупила врача, который зарегистрировал смерть Фебы.

Правду знали только Кейт и брат Фебы, Джонатан. Все остальные легко поверили в легенду Кейт и не стали возражать против простой панихиды и закрытого гроба. Говорили, что мать Генри, леди Фанни Кларингуорт, перенесла апоплексический удар, узнав о смерти любимого сына, и не смогла посетить умирающую невестку. Впрочем, более осведомленные представители высшего света шептались о том, что пожилая дама всегда презирала Фебу – за то, что она приехала из Тмутаракани; за то, что она на все имела свою точку зрения, и, наконец, за то, что она была слишком высокой. Высшее общество сошлось во мнении, что старая леди Кларингуорт была вполне довольна смертью молодой леди.

Впрочем, сейчас все это не имело значения. С тех пор прошло уже три года, и Феба окончательно перевоплотилась в Фица Марстона – надменного, легкомысленного джентльмена, который бродил по Лондону по ночам, ненавидел детей…

И спал с симпатичными юношами.

Вернее, с одним из них. Феба знала, что этот эпизод ее жизни закончен. Она будет и дальше принимать Билли у себя дома, но это будут невинные, почти семейные вечера. Он помассирует ей стопы, а она расспросит его о жизни. Конечно, Билли разочаруется, но спорить не станет. Их интимные отношения послужат хорошей основой для дружбы.

Эти встречи обойдутся весьма недешево (Фебе придется потратить деньги, отложенные на непредвиденные расходы). Зато она оградит Билли от сексуальных домогательств других джентльменов. Феба усмехнулась. Никто не поверит, если она скажет, что тратит свое состояние на подобные вещи. Однако Билли заслуживает того, чтобы о нем заботились. И потом, это так приятно – помогать другому.

Разумеется, внешне все будет выглядеть по-прежнему, и до лорда Линсли дойдут (если еще не дошли) слухи о том, что Марстон предпочитает спать с мужчинами.

Впрочем, ему нет необходимости выслушивать сплетни. Если он не дурак, то наверняка понял, что она к нему неравнодушна.

Феба покачала головой. Нет, лорд Линсли – далеко не дурак. Просто он мужчина до мозга костей, и его не волнует желание другого мужчины.

Ей надо было поподробнее расспросить Линсли о его планах вместо того, чтобы болтать о мистере Блейке и его работах. Если бы она поинтересовалась, когда он уедет из Лондона, ей не пришлось бы гадать, встретятся ли они снова.

Между тем они могли столкнуться друг с другом на любом светском сборище – в клубе, где она согласилась пообедать сегодня вечером, или в театре, куда она отправится позже. А может, в «Вивьенсе»? Нет, он не игрок, а значит, в «Вивьенсе» они не увидятся.

А как насчет «Олмака»? Послезавтра там снова будет бал, и лорд Линсли наверняка его посетит.

Феба позволила себе немного помечтать. Вот лорд Линсли подходит и приглашает ее на танец. Она улыбается и согласно кивает. Он легко и в то же время уверенно обнимает за талию.

На ней – платье из тончайшего шелка… Она чувствует тепло его ладони, затянутой в лайковую перчатку.

Черт возьми! Ей не надо было представлять прикосновение его руки.

Феба хватила кулаком по столику в фойе – так сильно, что китайская ваза, сделанная для императора пятьсот лет назад, опрокинулась на пол и разлетелась на тысячу мелких осколков.

– Ах, Симмс! Нет, ничего страшного. Да, конечно, жалко. Я разбила красивую вещь. Да, спасибо, мне в самом деле надо принять ванну и переодеться. Вода горячая? Отлично. Хорошо, я сейчас поднимусь наверх.

Дэвид толкнул дверь таверны «Приют бродяги» и оказался в темном, почти пустом зале. Кроме него, здесь было только два посетителя. Они заняли лучшие места у камина. Сначала Дэвид принял их за уличных хулиганов: большой звероподобный парень с огромными мясистыми кулаками производил жуткое впечатление. Но после минутного наблюдения лорд решил, что мужчина слишком тяжел и неповоротлив, чтобы представлять угрозу. Второй тип был совсем не опасен. Он сидел в тени и говорил тонким визгливым голоском, который выдавал в нем представителя светского общества. Повернувшись к ним спиной, Дэвид тихо заказал эль и сел за столик у окна за колонной. Ему хотелось просмотреть свою книгу в меркнущем предвечернем свете.

Спустя час он вновь прислушался к голосам у камина. Сидевший в тени джентльмен забыл, что они не одни, и заговорил сердитым, раздраженным тоном:

– Нет-нет, Стоукс, не надо его избивать! Достаточно будет немножко пощекотать ему нервы. Унизить. Если хочешь, можешь столкнуть его в грязную канаву. Или поставить ему синяк под глазом. Но я плачу тебе за другое – причем хорошо плачу, смею добавить. Мне надо, чтобы ты за ним проследил. Узнал, куда он уезжает. Создается впечатление, что он просто растворяется в воздухе. Он что-то скрывает, это понятно всем. Я хочу снять с него маску, хочу…

Мужчина умолк.

– Что вы хотите, барон?..

– Черт возьми, я же просил тебя называть меня мистером Брэдли!

Дэвид презрительно передернул плечом. Как видно, обладатель визгливого голоса был слишком труслив, чтобы самостоятельно разобраться со своим обидчиком. Он предпочитал делать грязную работу чужими руками, при этом не называя своего настоящего имени.

Дэвид попытался вновь углубиться в чтение книги, но разговор двух мужчин завладел его вниманием.

– Хорошо, мистер… э… Брэдли. Итак, мне надо проследить за мистером Филиппом Марстоном с Брансвик-сквер?

– Да. Ты проследишь за ним в следующий четверг. Вот тебе десять гиней, еще сорок получишь после, если скажешь мне, куда он уехал.

– Значит, бить не надо? А жаль. Я бы хотел немножко порезвиться.

– Порезвишься, когда получишь сорок гиней, Стоукс. Мы еще пощиплем ему перышки. Будет знать, как помыкать настоящим джентльменом!

– Таким, как вы, мистер Брэдли?

– Вот именно, Стоукс. Таким, как я.

Феба провела ничем не примечательную ночь, так и не встретившись с лордом Линсли ни на одном из светских мероприятий.

«Ну что, ты довольна? – спросила она себя на следующий день, пожав плечами и скорчив гримасу. – Тогда попробуй сделать что-нибудь полезное. Например, просмотри почту».

В письмах не было ничего интересного. Она быстро написала ответы. Так, а что здесь?

Обычный конверт из плотной бумаги, только без оттиска герба. Неразборчивая печать на скреплявшей конверт сургучной капле, незнакомый почерк…

Письмо состояло из букв, вырезанных из газет и приклеенных на листок тонкой бумаги. Текст был самым простым: «За тобой следят».

Что и говорить, неприятное известие!

Феба передернулась, но не поддалась искушению бросить гадкий листок в огонь.

Она проставила на письме дату, сложила бумагу и убрала ее в изящную резную шкатулку, где уже лежало около двух дюжин подобных листков. Марстон получал их на протяжении нескольких лет.

Шкатулка была сделана из сандалового дерева – слишком ароматного для грязных писулек, от которых за версту разило ненавистью и трусостью. Ни один из авторов этих посланий ни разу не встретился с Марстоном лицом к лицу. Отчасти поэтому Феба хранила загадочные письма: они напоминали ей о том, как глупы и безобидны враги Марстона.

Конечно, по большей части анонимки были длиннее и бессвязнее той, которую она только что достала из конверта. Исписанные неразборчивым почерком и запачканные кляксами, они обвиняли Марстона в самых разных грехах. Ее особенно позабавило одно письмо, в котором говорилось, что она шпионит в пользу Америки. Из другого послания она узнала, что ее родители – негры. Анонимки изобиловали сексуальными оскорблениями. Феба с интересом читала слова, которые описывали джентльмена, предпочитающего спать с мужчинами: от милого «гомик» до грубого «педераст». Судя по всему, врагам Марстона доставляло особенное удовольствие использовать столь специфические термины. Некоторые авторы грозились ее кастрировать. Да, это было бы впечатляющим подвигом!

Почти все письма, несмотря на содержащиеся в них угрозы, были написаны с одной-единственной целью – повысить самоуважение их авторов или помочь им преодолеть минутную вспышку раздражения. Враги Марстона изливали свою желчь на бумаге и отправляли письмо почтой – это их вполне удовлетворяло. Но последнее послание слегка напугало. Три коротких слова обещали, что будет продолжение.

И все-таки у нее не было повода для тревоги.

Феба убрала шкатулку в ящик своего секретера из красного дерева и вернулась к скучному занятию: надо было ответить отказом еще на несколько приглашений. Ее ждали и другие важные дела. Следовало собрать вещи для завтрашней поездки и отдать их мистеру Симмсу, чтобы он уложил их по сумкам. А еще сегодня придет мистер Эндрюс – принесет новый сюртук и брюки. Если они ей подойдут, она наденет их вечером для похода в «Олмак». Навсегда распростившись с красивыми шелковыми платьями, Феба облачалась только в идеально скроенные мужские костюмы.

– Нет, Вулф, сегодня, вечером я не танцую и не знакомлюсь с молодыми дамами. Мне надо быть свежим: завтра я уезжаю домой.

– Но, Линсли, я думал, ты отложил поездку на день, чтобы еще раз попытать счастья на «рынке невест». Ты сам мне об этом сказал.

– Хм-м, разве я говорил такое?

«Впрочем, вполне возможно», – печально подумал Дэвид. Он часто путался, когда приходилось лгать.

Он послал записку своему управляющему, сообщив, что задержится в городе, дабы уладить кое-какие юридические вопросы. У него и впрямь было много дел: он скупал все общинные земли, которые внезапно выставили на аукционе в Линкольншире. Он даже приобрел несколько участков, на которые положил глаз Крашоу. Вступив во владение этой землей, он тут же объявит соседям, что они могут опять выращивать на них свои культуры и пасти скот. В отличие от помещиков, постоянно живущих в Лондоне, Дэвид знал, что календарь фермера не терпит отсрочек.

Однако ему надо было еще день-другой провести вдали от собственного поместья и разобраться в ситуации на Брансвик-сквср.

– Девять часов утра, сэр. Я принес вам кофе.

С кровати донесся приглушенный стон. Феба поплотнее закуталась в стеганое пуховое одеяло.

«Сама виновата, – подумал мистер Симмс. – Обещала вернуться рано, а сама всю ночь танцевала и играла в карты. Интересно, помнит ли она, как, придя домой в пять утра, подарила мне тысячу фунтов стерлингов?»

– Сэр? – позвал мистер Симмс, пытаясь сдержать смех. «Возможно, она хотела меня подкупить, чтобы я дал ей поспать на часок подольше. И не ругал за то, что в последнее время она стала часто употреблять бранные слова».

Но этот номер у нее не пройдет. Он разбудит ее немедленно и заставит вспомнить хорошие манеры.

Три года назад, когда мисс Вон объявила о своем глупом решении замаскироваться под мужчину, мистер Симмс вызвался сопровождать ее в Лондон. Он уже тогда говорил своей госпоже, как опасен ее странный план. Девочка нуждалась в опеке, и он охотно взял на себя роль негласного опекуна. У Симмса не было собственных детей, но он любил Фебу и ее брата, как родных.

Впрочем, Симмс всегда с восторгом относился к маскараду и разным театральным зрелищам. В Девоншире он вел скучную одинокую жизнь вдовца. Умные и проказливые дети Вонов были для него светом в окошке, особенно девочка, которая на лету схватывала латинский язык и математику – так же, как и ее брат. Правда, ей приходилось учиться тайком от матери.

Мистер Симмс знал, как ее разбудить.

Он склонился над кроватью и тихо, чтобы не услышали другие слуги, прошептал:

– Мисс Вон!

– А-а…

– Феба! Быстрее отложи латинский текст. Идет твоя мама!

– Что? Где?

Из-под одеяла вылезла всклокоченная голова. Ясные серые глаза открылись, и Симмс прочел в них испуг. Но в следующее мгновение лицо Фебы разгладилось.

– Черт возьми, Симмс, что за шутки? Она бросила в него подушку.

– Выпейте кофе, мистер Марстон. Ванна уже готова, а ваш дорожный костюм разложен на диване. Вы заказали карету на десять часов. Или вы хотите, чтобы леди Кейт вас ждала?

– Я уволю тебя, Симмс!

– Конечно, сэр. Кстати, разрешите еще раз поблагодарить вас за тот щедрый подарок, который вы преподнесли мне прошлой ночью. Надеюсь, вы не были пьяны?

– Ты заслужил эти деньги, Симмс. И потом, я никогда не пьянею. Как там погода?

Мистер Симмс подошел к высоким окнам и раздвинул шторы цвета морской волны. Сквозь кружевной тюль в спальню хлынул поток солнечного света.

– Отличное утро для путешествия, сэр. Впрочем, если хотите, можете подремать в карете.

– Я никогда не дремлю в карете. Кейт прислала мне книгу, чтобы я не скучала в дороге.

– Хорошо, сэр. Но позвольте заметить, что джентльмен должен прикрывать рот рукой, когда зевает. Кроме того, в последнее время вы плохо следите за своим языком, а это тоже не по-джентльменски.

Вторая подушка попала в затылок мистеру Симмсу, когда он открывал дверь спальни.

Победно усмехнувшись, Феба потянулась и отправилась в ванную. Эти две недели ей будет не хватать лакея. И все же хорошо, что она на время уедет из города. Ей надоело постоянно высматривать в толпе знакомого мужчину – мужчину, которого она хотела забыть.

На часах еще не было девяти, когда кучер лорда Линсли остановил карету в маленьком переулке. Отсюда прекрасно просматривался дом на Брансвик-сквер. Из окон на втором этаже высовывались горничные. Они вытрясали простыни, а внизу садовники подстригали аккуратные тисовые деревья.

Лошади беспокойно переминались в упряжке.

Дэвид тоже пребывал в нетерпении.

С каждой минутой придуманный им план казался все более нелепым, особенно в свете необычайно солнечного и приятного утра. Стоукса нигде не было видно. И вообще, кто знает, действительно ли Марстон собирается сегодня уехать из Лондона?

Было бы разумнее просто прийти к мистеру Марстону и пересказать разговор, подслушанный в таверне. Марстон наверняка знал этого барона и смог бы реально оценить опасность – если она вообще существовала.

«Но я всю жизнь был разумным, – подумал Дэвид. – Разумным, здравомыслящим, расчетливым и осторожным. Как же мне это надоело!»

Он хотел маленького приключения. Хотел превратиться в героя средневековой легенды или стать рыцарем в сверкающих доспехах, пойдя по стопам своих предков. Пусть ему уже сорок лет, пусть он не сумел остановить акт об огораживании земель. Зато сейчас у него все получится. Если понадобится, он набросится на Стоукса с кулаками – на глазах у восхищенного и благодарного мистера Марстона.

Ага, вот и Стоукс! Успокаивает большую костлявую лошадь. Наверное, ему кажется, что он удачно спрятал свою массивную фигуру под смешной шляпой с отвислыми полями. Дэвид откинулся на спинку сиденья, чтобы его не увидели с улицы.

Без четверти десять перед ухоженным кирпичным домом с недавно покрашенными голубыми ставнями остановилась маленькая крытая карета. Пять минут спустя на парадном крыльце появился седой лакей с плетеной корзиной. Он велел слуге положить небольшой сундучок в багажное отделение кареты.

Ровно в десять в дверях появился сам Марстон – как всегда, статный и бодрый. В руке он держал маленькую книжку.

Марстон что-то сказал лакею, и тот протянул ему корзину. Ленч, печально подумал Дэвид, вспомнив, что забыл попросить свою кухарку собрать в дорогу такую же корзинку со съестным. Марстон легко поднялся в салон кареты.

Дэвиду показалось странным, что он не взял с собой слугу. Но у него не было времени на размышления. Карета Марстона тронулась. Стоукс немного выждал и отправился следом. Граф Линсли последовал его примеру.

«Мы похожи на цыганский караван!» – подумал Дэвид, криво усмехнувшись.

Феба, обычно острая на глаз и настороженная, могла бы заметить то же самое, если бы не была такой уставшей. Она поздно ложилась спать несколько ночей подряд, а вчера ночью особенно лихо отплясывала на балу и слишком сосредоточенно играла в карты. В окна кареты струились лучи мягкого осеннего солнца. Скоро она окажется среди любимых людей – единственных людей во всем мире, к которым она питает нежные чувства. Конечно, не считая мистера Симмса, который завтра отправится на долгожданную рыбалку с мистером Эндрюсом. Согретая солнцем и своими мыслями, она погрузилась в сон, прежде чем карета достигла бедных окраин Лондона, так и не открыв книгу, лежавшую рядом с ней на сиденье, – роман мисс Остин «Убеждение».

«Интересно, долго ли еще ехать?» – гадал Дэвид, нетерпеливо поглядывая в окно. Погода обещала испортиться. Несмотря на яркое солнце, вдали уже громыхали раскаты грома. К полудню у Дэвида в животе заурчало: его утроба вторила приближавшейся грозе. В конце концов ему пришлось остановиться возле маленькой гостиницы и купить жареных каплунов (для себя и своего кучера), а еще хлеба, сыра и эля (про запас).

Они догнали карету Марстона у Роуэн-он-Клоуз.

– Поезжай вон на тот пригорок, – велел Дэвид кучеру. – Я хочу осмотреть окрестности.

Дикерсон молча кивнул. В его взгляде читалось легкое недоумение. «Он думает, что я сошел с ума, – мысленно усмехнулся Дэвид. – Я веду себя как какой-нибудь рифмоплет, путешествующий по Озерному краю. Что ж, возможно, он прав: кажется, я действительно спятил».

Однако панорама местности успокоила Линсли. Он увидел карету Марстона. Она стояла перед каменным домом. Кучер нес к крыльцу сундук своего господина. Итак, Марстон останется здесь, во всяком случае на ночь. На глазах у Дэвида юноша выпрыгнул из кареты, обогнал кучера и чуть ли не бегом устремился к дому. «Как видно, здесь живут дорогие ему люди», – подумал Дэвид, охваченный острой завистью.

Но в данный момент ему следовало побеспокоиться о других вещах – более важных, чем симпатии мистера Марстона. Небо угрожающе хмурилось – надвигалась гроза.

– Может, повернем назад и остановимся в той гостинице, что за несколько лье отсюда? – спросил Дикерсон, когда стало ясно, что его господин не собирается принимать решение самостоятельно. – Лошади испугаются грома и молний.

А если Марстон исчезнет ночью, пока никто за ним не следит? Маловероятно, но возможно. Дэвид вспомнил слова неизвестного барона: «Создается впечатление, что он просто растворяется в воздухе».

Со своей позиции Дэвид видел Стоукса. Парень остановился внизу, в маленьком перелеске, и дрожал от холода.

«Нет, я никуда не уеду, пока он здесь».

Но как быть с лошадьми? Дикерсон прав: они испугаются грома и молний.

Дэвид уже собирался сказать кучеру, чтобы тот оставил его здесь на ночь, когда его взгляд наткнулся на разрушенный коттедж у вершины холма.

– Как ты думаешь, Дикерсон, мы могли бы там переночевать? Лошадей поставим вон в то старое здание. Кажется, крыша цела, во всяком случае, с западной стороны. Я буду караулить всю ночь. Понимаешь, там, внизу, есть человек, который нуждается в помощи.

Дикерсон метнул на господина еще более недоуменный взгляд, но согласился с планом. Дом и впрямь казался вполне прочным. У них были теплые одеяла и фонарь, а еще вкусный сыр и эль из гостиницы.

Кучер и лошади расположились в заброшенном доме, а лорд Линсли остался сидеть в карете и следить за каменным домом, в котором скрылся мистер Марстон.

Где-то около полуночи пошел дождь. Дэвид слушал его успокаивающе-монотонный шум…

Час спустя его разбудил громкий удар грома. Но это был не единственный звук, долетевший до ушей Линсли. Кто-то изо всех сил колотил в запертую дверцу кареты.

– Пустите меня, черт возьми, или я умру от холода! Стоукс!

Как видно, вспышка молнии осветила вершину холма, и он заметил стоявшую там карету. От его ударов скрипели рессоры. Еще немного, и он разобьет окно.

У Дэвида под сиденьем был спрятан пистолет, но он почему-то решил, что оружие не понадобится, и медленно открыл дверцу.

– Добрый вечер, дружище. Позволь предложить тебе остатки эля.

Стоукс протиснул в карету свое крупное тело и немедленно ухватил Дэвида за горло.

«Так я и думал! – мелькнуло в голове у Линсли. – Этот парень слишком большой и неуклюжий для борца». Он вырвался из лап Стоукса, вытолкал своего обидчика из кареты и набросился на него с кулаками. Два дюжих мужчины повалились на землю и принялись кататься по грязи. Стоукс лягался и рычал, но Дэвиду удалось подмять его под себя. Драка послужила ему хорошей разрядкой: она помогла снять накопившееся за день напряжение. Жаль, что Марстон не был восторженным свидетелем его победы. Привязанная к дереву испуганная лошадь Стоукса оказалась единственным существом, Наблюдавшим за ночным сражением.

– Вы хороший боксер, сударь, – пробормотал Стоукс, но Дэвид принял его слова за грубую лесть, ибо сам он никогда не посмел бы назвать грязную потасовку боксом.

– А ты умеешь проигрывать. Я поставил своих лошадей вон в том полуразрушенном здании. Давай отведем туда и твою кобылку. Ты не хочешь сесть в карету и промочить горло элем? Мы могли бы обсудить твои боксерские способности. Боюсь, тебе не хватает стратегии. Впрочем, есть и более интересные темы для разговора. Например, каким ветром двух добрых парней – то есть нас с тобой – занесло в такое гиблое место, да еще в такую непогоду.

Той грязи, что они принесли с собой в карету, вполне хватило бы для посадки нескольких бушелей репы. Стоукс заполнил собой немалую долю пространства, но Дэвид отнесся к этому с философским спокойствием.

«Наверное, к утру у меня под глазом проступит синяк», – подумал он и мысленно усмехнулся, представив себе разноцветную физиономию Стоукса.

– На, подкрепись, – предложил он поверженному противнику, протянув остатки сыра.

Эль они пили по очереди, по-приятельски передавая друг другу фляжку.

– Не судите меня строго, сударь, – сказал Стоукс, жуя. – Здесь так темно и пустынно! Я увидел вашу дорогую карету и решил ею завладеть. Я просто не ожидал, что такой джентльмен, как вы, окажется хорошим борцом. – Он смахнул с губ крошки сыра окровавленным рукавом. – Но вы правы, сударь: мне не хватило терпения, чтобы изучить стратегию. Я делаю ставку на свою устрашающую фигуру. Обычно, увидев меня, люди пугаются до полусмерти.

– Ты неплохо бьешь правой, – заметил Дэвид, – но скверно прикрываешься левой. Пожалуй, я мог бы показать тебе… Ах да, я забыл представиться! Дэвид Артур Сент-Джордж Харви, граф Линсли из Линкольншира.

– Красиво звучит, сударь: Линсли из Линкольншира. Арчи Стоукс из Сохо к вашим услугам.

– Стоукс из Сохо – тоже неплохо.

– Конечно. У вас не осталось еще хлеба?

– Может, хочешь куриную ножку?

– Давайте!

Стоукс выбросил кости за дверь, громко рыгнул, после чего довольно крякнул. Дождь продолжал поливать карету, но гром утих. «Жаль, что я не взял сигары, – подумал Дэвид. – Ничто так не располагает к общению, как хорошая гаванская сигара, выкуренная после сытного ужина».

Впрочем, язык у Стоукса развязался и без сигары.

– Вы настоящий джентльмен, сударь, – сказал он, – не то что некоторые. Я имею в виду того гомика, что нанял меня следить за юношей, который сейчас отдыхает в доме у подножия холма.

Дэвид вскинул брови.

– Эти гомики такие нервные! – продолжал Стоукс. – Они дрожат за свою репутацию и боятся, как бы их жены не вывели их на чистую воду. Он пришел ко мне и сказал: «Хватит вилять задницей, старина, или барон Банбери расквасит тебе нос».

Барон Банбери? Это имя показалось Дэвиду смутно знакомым. Возможно, он встречался с ним несколько лет назад.

Когда до Линсли дошел смысл сказанного Стоуксом, он невольно покраснел и отвернулся к окну, чтобы скрыть свое волнение. Лорд сделал вид, что разглядывает дом. На улице было по-прежнему темно, накрапывал мелкий дождик.

Стоукс хохотнул:

– Да, я знаю, сударь. Мою работу не назовешь приятной.

– Но ты говоришь, что барона Банбери и мистера Марстона связывают… любовные отношения?

– Нет, сэр, я этого не говорил. Впрочем, не знаю. Но барон явно хочет, чтобы эти отношения были.

Дэвид неловко поерзал на сиденье. Стоукс – тугодум, но в конце концов он задастся вопросом, зачем лорд Линсли преследует Марстона.

«Зря я назвал ему свое настоящее имя. Однако я никогда не был трусом и не привык его скрывать».

– Я, – продолжал Стоукс, – проследил за этим красивым юношей и выяснил, что у него есть и другие враги.

– Хм-м?

– Видите ли, он игрок.

– Вот как?

– Арчи Стоукс все понимает, сударь. Вы не похожи на гомика.

Дэвид уклончиво пожал плечами, пытаясь скрыть свое облегчение.

– Марстон умен, – робко вставил он. – Он умеет уходить от преследования.

– Но мы его поймаем. – Утреннее солнце, встающее за дальним холмом, осветило большое избитое лицо Стоукса. – От нас он не улизнет, сударь.

Они по очереди следили за каменным домом внизу: пока один дежурил, другой дремал. Дождь постепенно кончился, серые тучи разошлись, и розовато-желтое небо стало чистым, голубым.

– Сударь, проснитесь! – Стоукс ткнул Дэвида локтем под ребра.

– Ум-м, что такое?

– Кто-то выходит. Мужчины выбежали из кареты, чтобы лучше видеть происходящее.

– Что за черт? Его там нет. Это всего лишь две дамы… Одна дама была в желтом платье, другая – в розовом.

Они шли, взявшись за руки, к роскошному ландо, стоявшему в конце садовой дорожки.

Дэвид не видел их лиц, но вполне мог разглядеть их наряды и силуэты. На женщине в желтом была большая шляпа, которая затеняла лицо, а волосы более высокой дамы в розовом прятались под белым тюрбаном. Ее походка и грация показались Дэвиду странно знакомыми.

Он смотрел на нее в каком-то оцепенении, завороженный посадкой ее плеч, горделиво поднятой головой…

Вдруг Линсли осенило. Тюрбан! Ну конечно! Ему… то есть ей… надо было спрятать свои короткие волосы, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Ему стало ясно, что Марстон – женщина, которая ходила по Лондону, замаскировавшись под денди.

«Женщина! Красивая женщина! Человек, который не давал мне покоя всю последнюю неделю, оказался женщиной!»

Дэвид не знал, почему она решила прятаться под мужской личиной, но был уверен, что выяснит это при более близком знакомстве.

Он уставился на изгиб ее шеи – Марстон прятал эту чудную, белую шейку под галстуком. У Дэвида было такое чувство, что он спит и видит волшебный сон.

«Значит, Стоукс – милый, славный Стоукс – не ошибся: я не гомик!» Ему вдруг захотелось обнять своего приятеля, но он благоразумно решил этого не делать.

Две дамы остановились и принялись разглядывать небо, пытаясь угадать погоду. Дэвид застыл. Сейчас они увидят его и Стоукса. Узнает ли она его издалека? Стоукс снял большую шляпу и помахал ею в воздухе, приветствуя дам и выражая им свое восхищение.

Стоукс! Может, он тоже догадался?

Дэвид украдкой взглянул на здоровенного парня. Нет, кажется, он ничего не понял.

– Он наверняка еще спит, сударь. Картежники не встают в такую рань в отличие от этих двух милых дамочек. Ну что ж, придется его разбудить.

Престарелая женщина, появившаяся в дверях каменного дома, была спокойна и приветлива. Она не выказала ни тени тревоги, узрев на пороге двух избитых и грязных мужчин бандитского вида. Стоукс предоставил Дэвиду вести диалог. Смущенный своей нереспектабельной внешностью, лорд Линсли как можно вежливее спросил, не здесь ли остановился его близкий друг, мистер Марстон.

Женщина тепло улыбнулась.

– Я всего лишь экономка, – сказала она, – но друзьям дорогого мистера Марстона я помогу с удовольствием.

«Ложь, – подумал Дэвид. – Ни один человек на свете не поверил бы в то, что Марстон имеет с нами что-то общее».

Женщина беспечно щебетала, совершенно разоружив Стоукса, первоначальным намерением которого было ворваться в дом и обыскать все углы.

– Мистер Марстон, – пропела она, – такой любезный, такой воспитанный молодой человек! Да к тому же красавец.

Впрочем, я предпочитаю более мужественный тип. Вы бы знали, как хорош был мой Элф, упокой Господь его душу! Он умер пять лет назад, под Рождество. Но хозяйки этого дома – сестры Эджертон – души не чают в мистере Марстоне. Как жаль, что вчера вечером он уехал! Что, сэр? В котором часу это было? Э… дайте подумать… я приготовила чай, чтобы он подкрепился перед дорогой…

«Стратегия решает все, – сказал себе Дэвид. – Эта добрая женщина нарочно заговаривает нам зубы, чтобы дать возможность даме в розовом платье уехать как можно дальше».

– Мистер Марстон, – продолжила экономка, – решил, что гроза скоро кончится, и отправился в путь где-то около полуночи, надеясь к утру добраться до Озерного края.

Стоукс задумчиво кивнул.

– Наверное, он уехал, пока мы дрались, – пробормотал он. – Ну что ж, мы отыщем его в Озерном краю, верно, сударь? Мы знаем, как выглядит его карета. Ничего страшного, что он нас немного опередил.

Женщина одарила их очередной добродушной улыбкой.

– О да, я уверена, что вы легко найдете своего друга. Может быть, хотите позавтракать? Дамы ели рано утром, но я еще не убрала со стола. Там осталось немного ветчины, копченая селедка и ложки две топленых сливок…

Дэвиду осталось сообщить Стоуксу, что он не поедет вместе с ним в Озерный край. Он сделал это после того, как они расправились с селедкой.

– Что? Неужели вы сдаетесь, сударь? Ведь мы уже вышли на его след!

Пятьдесят гиней помогли Дэвиду исправить ситуацию, тем более что он в отличие от барона Банбери охотно дал Стоуксу аванс.