Текст книги "Ты будешь моей"

Автор книги: Пегги Морленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сначала, как только они выехали в «Таннер-Кроссинг», Вудроу думал, что Элизабет спит, по крайней мере ему так казалось, ведь, как только они отъехали от ее дома, она откинула голову на спинку пассажирского кресла и прикрыла глаза. Но тем не менее она не спала. Он понял это, потому что мышцы ее лица оставались напряженными, а руки, лежавшие на коленях, были сжаты так крепко, что в полумраке белели косточки пальцев.

Когда они подъехали к его большому дому, она притворно проснулась и приподняла голову.

– Мы приехали? – спросила Элизабет.

Голос ее после трехчасового молчания звучал несколько хрипловато.

– Да, – ответил Вудроу, затем пояснил: – Ко мне домой.

Она огляделась вокруг, глаза ее тревожно округлились.

– Но я думала, мы едем к вашему брату.

Он жестом указал на ветровое стекло, за которым стояла тьма.

– Слишком поздно. Все наверняка уже давно спят. Я думаю, нам тоже надо немного поспать, прежде чем мы отправимся к брату. – Не дожидаясь ответа Элизабет, он открыл дверцу машины и спрыгнул на землю.

Разминаясь после долгой езды, Вудроу заметил, что ее взгляд устремлен на темный дом за его спиной.

– Какие-то проблемы? – спросил он.

Она встретилась с ним взглядом, нервно сглотнула, затем натянуто улыбнулась.

– Я очень благодарна вам за ваше приглашение, но я совсем не устала. Может, мы прямо сейчас отправимся к вашему брату?

– И разбудим его ни свет ни заря? – Покачав головой, Вудроу протянул Элизабет руку. – Поверьте мне, этого не стоит делать.

Она еще раз с тревогой взглянула на дом, затем оперлась на его руку.

– Почему? – спросила Элизабет, выбираясь из машины.

Когда ее ноги коснулись земли, Вудроу отпустил ее руку и полез в багажник за ее сумкой.

– Потому что он становится свирепым, как гризли, если поднять его в неурочный час. – Он кивнул в сторону дома, предлагая ей следовать за ним. – Однажды мы с Рори разбудили его в тот момент, когда он спал мертвым сном, и прежде, чем мы поняли, что именно случилось, он вскочил, схватил ружье и наставил на нас дуло.

Элизабет замерла на пороге дома, глаза ее испуганно расширились.

– Он хотел вас застрелить?

Вудроу слегка подтолкнул ее сумкой, побуждая пройти в дверь.

– У нас не было времени на размышления. Мы с Рори помчались так, что пыль столбом стояла целую неделю.

Он открыл дверь, затем пропустил ее вперед.

– Выключатель слева, – проинструктировал он.

Шаря рукой по шершавой стене, Элизабет подумала о том, как же ее угораздило согласиться на эту поездку. По крайней мере, ей надо было ехать на своей машине – тогда бы сейчас она двигалась по направлению к ближайшему отелю, а не ощупывала стену в поисках выключателя в доме совершенно незнакомого мужчины.

Ругая себя за несвойственную ей импульсивность, Элизабет наконец нашла выключатель и включила свет. Комната оказалась довольно большой. Напротив входа был огромный камин, перед ним расстилался пушистый ковер, который прикрывал значительную часть соснового пола. Слева от камина виднелся вход в маленькую кухню, справа была закрытая дверь. К своему удивлению, Элизабет почувствовала, что дом этот теплый и приветливый, и страхи ее улеглись.

– Вы можете расположиться здесь, – сказал Вудроу, открывая закрытую дверь.

Он включил свет и бросил ее сумку на занимавшую половину маленькой комнаты массивную кровать.

Элизабет остановилась в дверях. Она сразу поняла: эта комната принадлежит непосредственно Вудроу.

– А вы где будете спать? – смущенно спросила она.

– На софе. – Он наклонился, собираясь включить лампу возле кровати. – Если вас волнуют вопросы гигиены, то простыни чистые. Я сам поменял их вчера утром, перед тем как выехать в Даллас.

Мысль о том, что ей придется спать в кровати незнакомого мужчины, заставила Элизабет сделать шаг назад.

– Вам незачем отказываться от своей кровати. Я могу поспать на софе.

– И заставить мою мачеху перевернуться в гробу? – Вудроу покачал головой. – Нет, мадам. Для гостей – все самое лучшее, так всегда говорила мама Ли.

Он откинул край лежавшего на кровати огромного лоскутного одеяла, затем повернулся к двери.

– Ванная – вон там, – Вудроу ткнул пальцем через плечо в сторону полуоткрытой двери. -Чистые полотенца и банные принадлежности – на полке в тумбочке. Если вы проснетесь первая, можете приготовить кофе на кухне. Спокойной ночи, – сказал он и закрыл за собой дверь.

Элизабет смотрела на дверь добрых тридцать секунд, прежде чем смогла вымолвить:

– Д-д-доброй ночи.

Вудроу лежал, раскинувшись на софе, прикрыв одной рукой глаза, а другую положив на живот.

Обычно он спал в чем мать родила, но сейчас, представив, что докторша проснется первой, пойдет на кухню и, увидев его в таком виде, упадет в обморок, решил лечь спать в боксерских трусах.

Вудроу услышал, как кто-то скребется в дверь, и, вспомнив о своей собаке, тихо выругался про себя. Встав с кровати, он пустил Блю в комнату, затем закрыл дверь и снова лег.

– Извини дружище, – пробормотал Вудроу. – Здесь для нас двоих уже нет места. – Он поднял руку и указал на ковер возле камина. – Иди туда.

Блю недовольно заворчала, но улеглась на ковер и положила голову па лапы. Через несколько минут и Вудроу, и Блю сладко похрапывали.

Элизабет лежала под одеялом в соседней комнате, широко раскрыв глаза и стараясь глубоко дышать. Но не страх перед мужчиной, спавшим за стеной, отгонял от нее сон. Она горевала о Рене.

И хотя слезы подступали к ее горлу, она не могла плакать. Но, видит Бог, как же ей хотелось выплакаться, дать волю чувствам, которые она сдерживала многие годы!

Ренс... Даже сейчас Элизабет видела свою младшую сестру как наяву. Золотистые кудри Рене, которые Элизабет любовно расчесывала и заплетала в косы, отправляя ее в школу, небесно-голубые глаза, взгляд которых обладал мистической силой – они были способны осветить комнату и растопить самые жесткие сердца. Классически правильные черты лица, которые вызывали такую зависть у Элизабет.

О, Рене! Милая моя сестренка! Что я неправильно сделала? Как мне надо было себя вести? Почему ты убежала? От чего? От меня?

Но темная комната не давала никаких ответов на те вопросы, которые многие годы терзали Элизабет.

Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза, решительно намереваясь посмотреть какой-нибудь хороший сон. Она давно страдала от бессонницы и по рекомендации своего терапевта перепробовала всевозможные техники, помогающие заснуть. Сначала Элизабет попыталась отсечь все посторонние звуки, потом представила большой цветущий луг, затем – ручей, струящийся меж скал. Ее ноздри наполнились свежим запахом зелени, в ушах зазвенели птичьи трели, донесся звук льющейся воды... Она расслабленно растянулась на постели...

Вздрогнув, Элизабет открыла глаза. Ей померещилось или на самом деле дверь скрипнула? Кажется, кто-то вошел в комнату? Секунду она прислушивалась. Может, это Вудроу? Элизабет подняла голову, но в темноте ничего не увидела. Говоря себе, что ей всего лишь показалось, она уронила голову на подушку и закрыла глаза. Элизабет снова заставила себя вернуться к мирной сцене, вообразила цветущий луг и журчащий ручей. Напряжение постепенно оставило ее тело, и наконец она уснула.

Ночь прорезал леденящий душу крик. Вудроу вздрогнул от жуткого звука, сердце его, казалось, застряло в горле. Секунду он не мог прийти в себя. Он моргнул, потом еще раз и еще раз, затем вспомнил о докторше и одним прыжком соскочил с софы.

Вудроу рывком открыл дверь спальни и включил верхний свет. На кровати, прижавшись к спинке,

сидела Элизабет, полностью одетая, поджав под себя колени и закрыв лицо руками.

Блю лежала на своем обычном месте в ногах кровати.

– Черт возьми, Блю! – воскликнул Вудроу. Он схватил собаку за шкирку и стащил на пол. – Вон! – приказал он, указав на дверь.

Блю, поджав хвост, понуро вышла из комнаты. Вудроу повернулся к докторше.

– Это всего лишь Блю, – объяснил он, затем добавил: – Моя собака.

Она опустила руки от лица, подняла голову и облегченно, вздохнула,

– Я думала...

Элизабет остановилась на полуслове, глаза ее расширились. Она быстро отвела взгляд в сторону, щеки ее стали пунцовыми.

Вудроу взглянул вниз и выругался про себя. Он совершенно забыл о том, что был в одних трусах. Но он не собирался извиняться. Ведь это ее крик поднял его с кровати и заставил ворваться в спальню.

– Радуйтесь, что я в шортах, – пробормотал Вудроу, направляясь к двери. – Обычно я сплю голым.

Элизабет даже и не надеялась больше уснуть. Вскочившая к ней на кровать собака испугала ее до смерти, к тому же, открыв глаза, она обнаружила перед собой Вудроу, на котором не было ничего, кроме...

Судорожно вздохнув, Элизабет встала с кровати и направилась в ванную. Она умыла горевшее лицо холодной водой и прижала к нему пушистое полотенце. Образ мужчины с обнаженным торсом так и стоял у нее перед глазами.

О боже, только и могла подумать Элизабет. Она судорожно перевела дыхание.

Он был таким... таким... мужественным. Широкие плечи, широкая, покрытая темными волосами, мускулистая грудь, сильные жилистые руки. Длинные мощные ноги и... трусы. Темно-синие боксерские трусы.

Обычно я сплю голым.

Элизабет застонала, вспомнив о том, что Вудроу сказал, и крепче прижала полотенце к лицу, стараясь не думать о том, что скрывали эти темно-синие трусы, точнее, шорты, как их назвал Вудроу. Я – взрослая женщина, строго напомнила она самой себе.

Кроме того, я – доктор! Как будто мне не известна анатомия мужчины. У меня было множество пациентов мужского пола. И с Тедом я была в близких отношениях больше двух лет.

Элизабет отодвинула от лица полотенце и, опершись о край раковины, взглянула на себя в зеркало. Щеки ее по-прежнему горели. А вот при виде обнаженного тела Теда у нее никогда не слабели колени.

Сделав глубокий вдох, Элизабет отложила полотенце.

– Это был шок, – сказала она своему отражению в зеркале.

Я открыла глаза, увидела Вудроу, стоящего в трусах возле моей кровати, и испытала шок. И не более того.

И хотя колени ее по-прежнему подгибалась, она отправилась в спальню одеваться и готовиться к встрече.

Понятно, что теперь она больше не уснет. Точно не уснет, потому что знает: в соседней комнате спит полуобнаженный Вудроу.

Вудроу помедлил перед входной дверью, затем все-таки взялся за ручку.

– Они – хорошие люди, – сказал он докторше, стараясь в последний момент создать в ее представлении положительные образы Эйса и Мэгги. – Они любят девочку как свою собственную.

Крепко сжав ремень перекинутой через плечо сумочки, она коротко ему кивнула.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответила Элизабет. – И я очень благодарна им за ту заботу, которую они проявили по отношению к моей племяннице.

Однако Вудроу так и не понял, означает ли это, что она даст согласие на опекунство.

Вздохнув, он широко распахнул дверь и жестом пригласил ее проследовать за ним в дом.

– Мы пришли, – громко провозгласил он.

Из двери кабинета вышел Эйс. Он выглядел так, будто не спал много дней, – с покрасневшими глазами, с двухдневной щетиной на подбородке. Он направился к ним и, подойдя, протянул руку Элизабет.

– Эйс Таннер, – произнес он и оглянулся назад. – А это, – он обнял за талию свою жену и притянул ее к себе, – моя жена Мэгги.

Элизабет пожала сначала руку Эйсу, затем – Мэгги. Лицо ее будто окаменело и превратилось в маску.

– Элизабет Монтгомери. Очень рада с вами познакомиться.

Мэгги, сжав губы, кивнула и ничего не сказала. Вудроу не понимал, что это с ней. Его невестка всегда была ласкова, как щенок, и болтлива, как сорока, но этим утром она казалась невероятно замкнутой, даже какой-то раздраженной.

Эйс сделал рукой пригласительный жест.

– Давайте пройдем в гостиную, там говорить будет гораздо удобней.

Элизабет пошла первая. Мэгги медленно последовала за ней. Вудроу направился за ними, сперва вопросительно взглянув на Эйса. Эйс дернул плечом и, прежде чем пойти в гостиную, тихо сказал: «Позже».

– Мэгги испекла пирожки, – проговорил Эйс, – а еще есть кофе.

Вудроу плюхнулся на диван рядом с докторшей и погладил себя по животу.

– Разве я когда-нибудь отказывался от стряпни Мэгги?

Эйс повернулся к Элизабет.

– А вы?

Поставив сумочку на колени, она нервно теребила в руках ее ремень.

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась она.

– Вы уверены? – спросил Эйс. – Мэгги делает очень вкусные пирожки.

– Я не сомневаюсь, что они превосходные, но я на самом деле ничего не хочу, спасибо,

Эйс дернул плечом.

– Как скажете. – Он направился к двери, но Мэгги его опередила.

– Я принесу Вудроу тарелку, – обратилась она к Эйсу и вылетела из комнаты.

Едва сдержав вздох, Эйс уселся в стоящее напротив дивана кресло и натянуто улыбнулся.

– Как вы доехали из Далласа?

Дожидаясь ответа Элизабет, Вудроу взглянул на нее, но, ничего не услышав, проговорил:

– Прекрасно. Мы приехали в «Таннер-Кроссинг» перед рассветом, поэтому остановились в моем доме. Мы немного вздремнули, прежде чем прийти сюда.

Эйс кивнул, не зная, что сказать, чтобы нарушить неловкое молчание.

Элизабет пришла ему на выручку:

– Мне бы хотелось увидеть мою племянницу, если вы не возражаете.

– Она все еще спит. Я думаю, нам придется немного подождать.

Вудроу, взглянув на плотно сжавшиеся губы Элизабет, тотчас же понял: она не хочет ждать. Тем не менее она кивнула в знак согласия.

Мэгги вернулась с подносом и поставила его на кофейный столик перед Вудроу.

– Ты ведь любишь черный кофе, Вудроу? – она передала ему чашку с кофе, затем тарелку с двумя пирожками.

Он, расположив тарелку на своем колене, откусил пирожок, закрыл глаза и блаженно застонал.

– Черт возьми, Мэгги, если бы ты уже не была замужем, я опустился бы на колено и немедленно сделал бы тебе предложение.

– Ты – предложение? – повторила она и рассмеялась, садясь рядом с Эйсом. – Разве ты не убежденный холостяк?

Вудроу отхлебнул кофе, затем провел рукой по губам.

– Да. Но любой мужчина был бы дураком, если бы упустил такую женщину.

Эйс жестом собственника положил руку па колено Мэгги.

– Извини, брат, она уже занята.

Элизабет кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Вудроу не рассказал мне, как умерла Рене. – Она взглянула на Мэгги, адресуя вопрос к ней. -Он сказал, вы знаете.

– Преэклампсия.

– Токсемия, – задумчиво повторила Элизабет, затем нахмурилась. – Я думаю, ее гинеколог должен был заранее распознать симптомы и принять соответствующие меры.

Мэгги пожала плечами, она чувствовала себя очень неуютно.

– Наверное, должен был, если бы Стар регулярно его посещала. Как сказал мне доктор, она показалась ему только один раз – а именно когда обнаружила свою беременность – и больше не приходила на консультации.

Внимание всех взрослых привлек плач младенца.

Мэгги встала.

– Это Лаура. Я принесу ее.

Элизабет тоже поднялась и остановила Мэгги за руку.

– Можно я? – спросила она, затем добавила: – Пожалуйста!

Мэгги открыла рот, собираясь возразить, но промолчала. Она снова села на свой стул и сказала: – Детская – третья дверь налево.

Элизабет пошла на звук детского плача, считая про себя двери. Возле третьей она остановилась, глубоко, вздохнула и вошла внутрь.

Ее приветливо встретил солнечный свет, льющийся из высоких окон. Большие подушки в бело– розовых наволочках, положенные по бокам детской кроватки, загораживали собой ребенка. Ее племянница лежала совсем рядом, но Элизабет отпрянула назад, боясь сделать шаг.

Похожа ли малышка на Рене? Интересно, у нее такие же льняные кудри? Гипнотические голубые глаза? Тонкие черты лица? Сможет ли она, Элизабет, вынести это, если малышка действительно похожа на Рене?

Крик ребенка становился все сильнее, и Элизабет сделала робкий шаг вперед. Еще один – и над огромными подушками, сердито рассекая воздух, показался крошечный кулачок. Еще один шаг – и она полностью увидела ребенка. В груди се защемило. Моя племянница, подумала Элизабет, судорожно глотая воздух. Она сделала последний шаг и, опершись на перильца кроватки, пристально всмотрелась в девочку.

Ангелочек – это единственное, что Элизабет подумала. И хотя лицо ребенка было красным от гнева и слезы текли по щекам, Элизабет была уверена, что смотрит в лицо ангелу.

Плач становился все сильнее.

Элизабет, с трудом разжав пальцы, вцепившиеся в перильца мертвой хваткой, взяла малышку. Она подняла ее бережно и села в стоявшее возле окна кресло-качалку. Такая крошка, подумала Элизабет. Она погладила пальцем щеку девочки, и малышка сразу перестала плакать, уставившись на нее. В потрясающих голубых глазах поблескивали капельки слез.

О боже, подумала Элизабет, и слезы подступили к ее горлу. Рене. Точная копия Рене в детстве. Те же глаза, те же светлые вьющиеся волосы. Слеза скатилась по ее щеке и упала па тонкую распашонку малышки.

О, Рене,молча вскричала Элизабет, когда плотина самообладания рухнула и хлынул поток эмоций. Зачем ты умерла?

Эйс сидел на краешке стула, упершись локтями в колени и закрыв лицо руками. Мэгги ходила перед камином, нервно грызя ноготь большого пальца.

Вудроу наблюдал за ними, откинувшись на софу. Он никогда не видел таких встревоженных людей, но он прекрасно понимал их волнение и в некоторой мере даже разделял его, ведь докторша находилась в детской уже более десяти минут.

– Может быть, мне пойти и посмотреть, что там происходит? – спросил он.

Мэгги остановилась.

– О, Вудроу, – на лице ее отразилась смесь отчаяния и надежды. – Ты сходишь?

Эйс поднял взгляд.

– Нет, – сказал он, покачав головой, – ей надо побыть наедине с ребенком.

– Но она там находится уже целую вечность! – крикнула Мэгги. – Лаура давно проголодалась. Я отнесу бутылочку, – сказала она и направилась к двери.

Эйс соскочил со стула и поймал ее за руку. – Нет, Мэгги, дай этой женщине немного времени.

Она дернулась, пытаясь освободиться.

– Но, Эйс...

Он схватил ее за две руки и удержал на месте.

– Мэгги, это будет справедливо.

Она уронила голову ему на грудь.

– О, Эйс, – всхлипнула она. – Пожалуйста, не дай ей забрать Лауру! Пожалуйста!

– О, Мэгги. – Эйс положил свой подбородок на ее макушку. Он сам едва сдерживал слезы. – Мы сделаем все, чтобы оставить Лауру с нами, я обещаю тебе.

Не в силах больше смотреть, как страдают его брат и невестка, Вудроу поднялся на ноги.

– Я пойду посмотрю, не надо ли помочь докторше.

– Спасибо, Вудроу, – с благодарностью произнес Эйс. Что-то успокаивающе шепча Мэгги, он усадил ее в кресло.

Сделав глубокий вдох, Вудроу направился к детской. Он остановился возле закрытой двери, не зная, постучать ли ему или просто войти. Стоя в нерешительности, он приложил ухо к двери и прислушался. Из детской не доносилось ни звука. Нахмурившись, он выпрямился и открыл дверь.

Докторша сидела в кресле-качалке перед окном, приложив щеку к щеке младенца и закрыв глаза.

Он сделал осторожный шаг вперед.

– Доктор? – произнес он тихо.

Она не ответила, и тогда он подошел к креслу и присел рядом с ним на корточки.

– Док? – повторил Вудроу. – С вами все в порядке?

Она открыла глаза, и за стеклами ее очков он увидел такое горе, что сердце его чуть не разорвалось на части.

– Р-Рене, – сказала она и крепче прижала ребенка к груди. – Она так п-похожа на Р-Рене.

Вудроу растерялся, он не знал, что сказать и что сделать.

– Я не знал.

– Я... Я... – рыдания душили Элизабет. Она откинула голову и судорожно всхлипнула. – Я... я не могла удержать ее. Она уб-бежала.

Он положил руку на ее колено, поняв, что она говорит о своей сестре.

– Я не сомневаюсь, это была не ваша вина.

Элизабет уронила голову, взглянула на ребенка, и по ее щеке скатилась очередная слеза.

– Это была моя вина. Я должна была заботиться о ней, следить за ней.

Слезы потекли ручьем, и это был поток горя, который Вудроу не мог остановить. Ее плечи сотрясали рыдания, она дрожала всем телом. Вудроу успокаивающе сжал ее колено.

– Пойдемте, доктор, – сказал он, стараясь утешить ее. – Если будете так плакать, то... заболеете.

Элизабет еще крепче прижала к себе ребенка и принялась медленно покачиваться взад и вперед.

– Вудроу?

Он оглянулся и увидел в дверях Эйса. За ним, вглядываясь через его плечо, стояла Мэгги. Лица обоих были встревожены.

Нахмурившись, Вудроу встал.

– Послушайте, – сказал он Элизабет и потянулся за ребенком. – Дайте ее мне. – Он быстро передал девочку Эйсу. – Доктор расстроена, – сообщил от и без того очевидный факт. – Я увезу ее домой и постараюсь успокоить.

Эйс бросил взволнованный взгляд на Элизабет. – Ты уверен, что справишься?

Вудроу ухмыльнулся.

– У меня нет другого выбора.

Он подождал, пока Мэгги и Эйс удалятся, затем повернулся к Элизабет, Она сидела в качалке, по-прежнему содрогаясь от рыданий. Он снова присел перед ней на корточки.

– Доктор? – спокойно произнес Вудроу. – Поехали ко мне домой. Вам надо успокоиться.

Она лишь расплакалась еще сильнее, и тогда он достал носовой платок и сунул ей в руку. Она сжала его в руке и поднесла к носу.

– Они, д-должно б-быть, думают, что я с-сума-сшедшая.

– Эйс и Мэгги? – Покачав головой, Вудроу протянул руку и, сняв с Элизабет очки, сунул их в нагрудный карман. – Не беспокойтесь о них, – успокоил он ее, вставая. – Они все понимают. А теперь вытрите глаза, и поедем ко мне.

Она отчаянно покачала головой, слезы продолжали струиться по ее щекам.

– Я н-не могу остановиться.

– Тогда не останавливайтесь, продолжайте плакать. – Вудроу наклонился к ней, снял ее с кресла и поставил на ноги. – Пойдемте.

Когда они подъехали в машине к дому Вудроу, Элизабет спала. Вудроу не стал ее будить, боясь, что она снова расплачется. Он взял ее на руки и внес в дом. Вудроу положил ее на кровать и уже собирался уйти, но она вцепилась в него обеими руками.

– Не уходите, – жалобно произнесла Элизабет. – Пожалуйста.

Вудроу отнюдь не был терпеливым человеком, он никогда не нянчил плачущих детей, но сейчас подумал, что лучше ему побыть с ней еще немного, иначе у нее снова может начаться истерика. Решившись на это нелегкое дело, он растянулся рядом с ней на кровати.

Элизабет немедленно уснула, положив голову Вудроу на плечо и прижавшись к нему своим хрупким телом.

Она казалась такой маленькой, такой беззащитной! Вудроу склонил голову и всмотрелся в ее лицо. Слезы смыли косметику, и обнажили темные круги под ее глазами. У нее бессонница? Он взглянул на пальцы ее руки, лежавшей па его груди, – ногти были обкусаны до мяса.

Вудроу задумчиво хмыкнул, вспомнив розоватое пятнышко на шее Элизабет, которое он заметил при первой их встрече. Тогда он подумал, что это родимое пятно, но теперь он понял: это скорее всего последствие какого-нибудь стресса.

За очень короткий период, буквально за последние восемнадцать часов, Элизабет узнала о смерти своей сестры и совершила ночное путешествие с целью увидеть племянницу, о которой раньше вообще не знала. Но почему-то Вудроу был уверен: ни одно из этих обстоятельств не явилось причиной ее нынешнего измождения.

Захлебываясь от слез в доме Эйса и Мэгги, Элизабет, кажется, сказала что-то о бегстве своей сестры и о том, что это была ее вина. Но ведь Рене убежала много лет назад, нахмурившись, подумал он. И сама докторша не отрицала: она не видела сестру пять лет.

А если так оно и есть, то почему Элизабет обвиняет себя в смерти своей сестры ? И каким образом отношения с ее сестрой вылились в нервный срыв и обкусанные до мяса ногти?