Текст книги "Витязь (СИ)"

– Почему эта комната называется «Фокус»?

– Ее геометрия позволяет фокусировать энергию мысли в одной точке. Основание – цилиндр, потолок – купол. Ну и, соответственно, круглый стол в точке фокусировки.

– Чем-то храм напоминает...

– Значит, задачи в чем-то пересекались.

– Логично... Кстати, здесь не работает связь. Тоже как-то связано с геометрией?

– Нет, конечно. Внешний контур помещения экранирует радиосигналы. Это позволяет максимально концентрироваться на поставленной задаче. Ну и, как Вы, наверное, понимаете, это – защита от возможной утечки информации.

– Интересно, а в храмах купола золотом тоже для этого покрывают? И все-таки любопытно, для чего же на самом деле строили храмы?

...Разговор прервал появившийся в дверях седой человек в генеральском мундире. Все присутствующие встали. Генерал едва заметно кивнул и мягким полужестом попросил всех занять свои места. Не спеша сев за стол, он достал из футляра очки и, аккуратно протирая стекла, оглядел присутствующих:

– Для тех, кто со мной не знаком, я – Те?рехов, Александр Михайлович, генерал КГБ на заслуженной пенсии, ...как у нас говорится, отставной козы барабанщик. – улыбнувшись, добавил он. Надев очки, генерал аккуратно уложил футляр в карман кителя.

– Хотел пожить себе спокойненько остатки дней, с удочкой на берегу тихой речки, но – разводя руками, вздохнул Те?рехов, – президент очень просил меня подключиться к одному весьма непростому делу и собрать под это дело серьезную команду. Ваши ведомства рекомендовали вас. Так что, если что, не обессудьте! Специально представлять вас я не буду: думаю, в процессе разговора мы все познакомимся. Итак...

Генерал взял пульт дистанционного управления и включил экраны.

– Перед вами фотография человека, который, находится в анабиозе около пятисот лет. И на тот момент ему, по всей видимости, было, по меньшей мере, столько же. Конечно, в рамки нашего понимания это вписывается с трудом, но разные физико-химические анализы упрямо выдают одни и те же цифры. Одежда и предметы, найденные при нем, – продолжил Терехов, переключаясь на новый слайд – дают основания предполагать, что этот человек – воин, принадлежавший к высокому сословию или высшему командному составу. Некоторые мои коллеги предполагают, что он из касты так называемых боевых магов.

Терехов продолжал листать слайды. Все присутствующие напряженно смотрели на экраны. Иногда генерал делал небольшие паузы, и тогда в комнате наступала полная тишина: ни дыхания, ни шороха.

– Для нас он может быть ценен как живой носитель утерянных знаний. Это самое меньшее, что мы от него ожидаем. Главный же наш интерес – это ответ на вопрос, что заставило его добровольно остановить ход своей жизни на такой продолжительный срок. На это должны были быть какие-то очень веские причины. И учитывая, что он воин из элитного сословия, есть основания предполагать, что России, а возможно, и всему миру, может грозить какая-то серьезная опасность, о которой уже тогда знали посвященные.

Терехов хотел переключить кадр, но его опередил полковник, сидевший напротив:

– Александр Михайлович, а что за табличка у него на груди?

– Очень своевременный вопрос. – улыбнулся Терехов. – И об этом как раз будет следующий слайд. Кстати, позвольте всем представить: Багров Геннадий Петрович, военная разведка. ...А насчет таблички... Я, пожалуй, лучше передам слово специалисту в области лингвистики, профессору Игнатьеву Валерию Павловичу.

Генерал подошел к седому человеку с небольшой аккуратной бородкой и протянул ему пульт. Мужчина прокашлялся и, слегка поправив галстук, начал свое выступление:

– Текст на табличке написан на малоизученном диалекте славянской языковой группы. Не все слова нам знакомы, и, более того, некоторые буквенные символы не имеют известных науке аналогов. Так что есть вероятность, что перевод сделан не совсем точно, но... это, увы, все, что мы на сегодня имеем. Вот, посмотрите, пожалуйста на слайд: сверху – оригинал, в центре – предположительное звучание текста, а снизу – соответственно, наш вариант перевода на современный язык.

В разговор вступил более молодой генерал, сидевший рядом с Тереховым:

– Странно: на послание не похоже, на инструкцию к действию тоже. Что же он тогда хотел нам сказать?

– Кто знает, Юрий Борисович... – задумчиво ответил Терехов. – Здесь явный намек на то, что ее не читать надо, а смотреть, держать перед глазами.

– Зачем?

– Ну... давайте немного пофантазируем... Возможно, текст формирует в нашем сознании какие-то образы, которые должны запустить определенную цепочку важных событий...

– Что-то уж больно мистикой попахивает!

– Знаю, Вы у нас прожженный материалист, – улыбнулся Терехов. – и убедить Вас в подобном крайне сложно. – Терехов дружески похлопал по плечу коллегу. – Это мой старый знакомый – Черкасов Юрий Борисович, боевой генерал, ветеран десантник. Суровый парень, но горячий патриот! Кстати, для вас будет персональное задание.

– В чем суть задания?

– Есть вероятность, что определенные силы попытаются перехватить нашего подопечного или, в случае неудачи, ликвидировать любыми возможными способами. Так что наша с вами задача – обеспечить гарантию безопасности воина.

– Проработаем. Главное – полномочия дайте.

– Обсудим.

Еще один генерал, сидевший рядом с Черкасовым, неуверенно поднял руку. Терехов жестом пригласил его к беседе, заранее представив аудитории:

– А это – Арсеньев Виктор Владимирович, генерал МВД. Отвечает в группе за связи с общественностью и информационную безопасность. У Вас какой-то вопрос?

– Да... Возможно, я не прав, но... может быть, не стоит искушать судьбу, а просто взять и захоронить его как положено, по народным обычаям? Ведь не может же тело столько времени оставаться живым!

– Позвольте? – поднял руку высокий мужчина в сером костюме.

– Да, конечно. – ответил Терехов. – Это – доктор медицинских наук, профессор Погодин Евгений Федорович. Он руководит группой по изучению физиологии нашего воина. Так что, Вам слово, пожалуйста.

Погодин слегка наклонил голову и заговорил, словно читая лекцию студенческой аудитории:

– Мы провели тщательное исследование, насколько это, конечно, было возможно без риска причинить пациенту вред. И с полной ответственностью можем сказать, что он живой и все системы его жизнедеятельности полностью работоспособны. Одно только мы до сих пор не можем выяснить: как вывести его из состояния анабиоза.

– Может, и не надо знать? – как бы размышляя вслух, сказал Багров.

– В каком смысле?

– А что, если он сам встанет, когда это потребуется? А мы своим неумелым вмешательством только навредим ему.

– Что ж, возможно, вы и правы.

Генерал Черкасов, бросив на стол карандаш, повернулся к Погодину:

– Допустим, Вы правы, что он жив и даже может когда-то проснуться. Но можете ли вы, медики, подтвердить, что ему действительно пятьсот или тысяча лет? Может, он впал в этот.. анабиоз каких-нибудь двадцать лет назад?

– Насчет тысячи лет мы действительно ни подтвердить, ни опровергнуть не можем: у нас нет инструментария и методик, которые позволили бы нам дать абсолютно достоверный ответ на этот вопрос. Но за то, что ему не двадцать лет, и даже не сто, я Вам ручаюсь.

– У Вас есть доказательства?

– Да, ..кое-что есть... – сосредоточенно потирая руки, ответил Погодин. – Дело в том, что некоторые аспекты его анатомии значительно отличаются от нашей.

– Что Вы имеете в виду?

– Я не буду сейчас вдаваться в подробности: если нужно, я сделаю об этом специальный доклад. Но, если в двух словах, его нейронная система, по всей видимости, на порядок совершенней нашей. Это касается в первую очередь скорости обработки и анализа информации. Причем эта обработка многоканальна и многофакторна, если говорить сухим техническим языком. К тому же, мы предполагаем, что он способен к дистанционному контакту.

– Это что такое?

– Телепатия и гипноз. Но это пока лишь наши смелые гипотезы. – Погодин взял стакан и отпил пару глотков. – ...Теперь о сердце. В отличие от нас, оно у него симметрично и находится ровно посередине. Кстати, мы с коллегами взяли на себя очередную смелость предположить, что оно было таким изначально у всех людей. Ведь остальные органы у нас по прежнему симметричны. Что же явилось причиной деформации сердца – это, видимо, отдельная тема для размышления...

Погодин заглянул в свой конспект и попросил переключить слайд:

– Обратите внимание на эту таблицу: здесь указаны рост и ширина плеч нашего воина в состоянии так называемого вынужденного покоя. Это уже впечатляет. Но мы предполагаем, что в случае восстановления жизненных функций он может показать и более внушительные результаты.

– Теперь я понимаю, почему язычники своих предков Богами называли... – невольно восхитился Багров.

– Я бы Вам еще много интересного о наших предках рассказал! – улыбнулся Игнатьев, поглаживая седую бороду.

– А Вы возьмите и расскажите. – отозвался Терехов. – Я думаю, нам всем об этом полезно послушать. Давайте только оговорим удобное для всех время и место.

– Хорошо. – с готовностью ответил профессор.

– А пока, – оглядел присутствующих Терехов, – нам нужно обсудить один вопрос, требующий безотлагательного решения.

Генерал неторопливо снял очки и задумчиво протер линзы бархоткой.

– Суть проблемы в следующем: до того, как воин попал к нам, его видели археологи и несколько случайных зевак. Некоторые сведения о находке просочились в прессу. Мы пока не знаем, во что может вылиться обнародование этой информации. А рисковать, как вы понимаете, мы не имеем права. Поэтому нам нужно оперативно проработать и аккуратно забросить в СМИ альтернативную версию. И сделать это так, чтобы никто не заметил подмены. Евгений Федорович, подумайте, пожалуйста, может быть, стоит изготовить муляж нашего богатыря?

– Хорошо, подумаем. А может быть, просто подберем другую мумию...

В общем, посмотрим, как лучше...

– Замечательно. Я на Вас очень рассчитываю. А насчет таблички... Валерий Павлович, тут уж Вы поколдуйте. Задача – изменить содержание, максимально сохранив внешнее сходство.

– Нам ли не привыкать решать невыполнимые задачи... – отшутился Игнатьев. – Придумаем что-нибудь...

– Будет очень здорово! Ну а непосредственно информационным обеспечением у нас займется генерал Арсеньев Виктор Владимирович.

2. УСТИНА

По тихой улочке маленькой деревушки шла старушка, задумчиво и неторопливо ступая по свежей утренней росе. Только что сошел туман, и где-то над горизонтом в густых облаках пряталось Солнце. Весна стояла влажная и прохладная. И потому, наверное, природа так не хотела прерывать свой утренний сон. Старушка шла, едва заметно улыбаясь теплым лучам восходящего Солнца, стаям густых облаков и легкому ветерку, вздымающему локоны ее седых волос. По ее плавной походке и строгой осанке издалека ее вполне можно было принять за молодую женщину. Впрочем, и само лицо ее удивительным образом сохранило женское обаяние и красоту.

Старушка подошла к калитке небольшого дома, окрашенного в ярко-зеленый цвет. Во дворе сидела пожилая женщина в цветастом платье и перебирала садовую рассаду. Старушка негромко окликнула ее по имени и, осторожно открыв калитку, вошла во двор. Увидев ее, женщина радостно улыбнулась и встала, стряхивая с рук землю.

– Новости у меня, Лизавета. – как-то одновременно грустно и радостно начала разговор старушка. – Уезжаю я.

– Да куда ж ты на старости лет то? – всплеснула руками Лизавета.

– Суженый меня позвал. К нему поеду.

Женщина испугалась не на шутку:

– Какой суженый, Бог с тобой! Уж не с того ли света поманил?

– Нет, не с того! – улыбнулась старушка. – На этом свете он ждет, родимый. Просит спутницей верной стать. И наследников славных ему подарить.

– Да ты, матушка, совсем обезумела! – ужаснулась женщина. – В твои-то годы – потомков планировать?!

– Так я ко времени помолодею.

– Ой, ну тебя! – отмахнулась в отчаянии Лизавета. – Сама не знаешь, что говоришь!

– Придет час – увидишь. Многое увидишь, чему прежде не верила.

– Да мне бы тебя живой-здоровой видеть, а больше и не надо ничего! – пустив слезинку, обняла Устину Лизавета. – А про него-то как ты узнала?

– Да вот как-то... сама не знаю. Почувствовала.

– И знаешь, где он?

– Знаю.

– Ой смотри, Устина! – тяжело вздохнула Лизавета, присаживаясь на скамейку. – Мало ли что покажется! Не гони сгоряча!

Устина задумчиво погладила ветку старой яблони:

– Он год уже мне снится. А нынче утром позвал. Так что третьего дня поеду.

* * *

В ночь перед отъездом Устина так и не смогла заснуть. Ходила по комнатам, вышла на крыльцо. Долго глядела на звезды и пролетающие мимо облака. Посидела на скамейке, слушая тихие звуки ночной природы. Обняла березку и попросила ее впредь оберегать родной дом. Поклонилась земле и тихо поблагодарила ее за все.

Под утро покапал мелкий дождик. Вмести с ним поплакала и Устина. Стоя у окна, она задумчиво глядела куда-то вдаль. В глазах ее были грусть и радость, покой и тревога, тепло воспоминаний и свет надежды. Но главное, о чем говорили ее глаза – это негасимая любовь к жизни и вера в то, что все будет хорошо.

В дверь кто-то постучался.

– Открыто. – негромко ответила Устина и аккуратно поправила занавеску.

Вошла Лизавета с большой сумкой в руках.

– Гостинцев вот приготовила на дорожку. – Лизавета суетливо достала из сумки пакет с пирожками, пару банок с разносолами и холщовый мешочек с сушеными грибами. Потом выложила на стол пару новых шерстяных носок. – Вот, ночью связала: теплые, пушистые. Куда занесет тебя, один Бог знает, а ноги в тепле держать надобно!

Устина мягко обняла подругу и шепотом поблагодарила.

– Да ладно, чего там! – вытерла слезу Лизавета. – Ты там главное себя береги! А я за домом погляжу, и за садом твоим ухаживать буду. Авось еще вернешься в свое теплое гнездышко!

– Ой, и не знаю даже! – вздохнула Устина. – Но, коли смогу, непременно приеду! Тут же все душой согрето: и дом, и тропы-дорожки, и деревце каждое. Да и вы все сердцу дороги....

Лизавета прошлась по комнате и с грустью сняла со стены пучок сушеных цветов:

– И кто ж теперь лечить нас будет травами кудесными?

– А внучка твоя Дуняша чего ради ко мне повадилась? Охотой и прилежанием она все мои знания приняла. Сердце у нее светлое: травы она слышит, с водой и ветром ладить умеет, и Солнце к ней ласково. Так что будет вам помощница надежная!

Еще раз окинув взглядом родные стены, Устина быстро подняла старый брезентовый рюкзак и большой потертый чемодан. Лизавета поспешила помочь ей вынести вещи на улицу. У калитки Устина остановилась и с улыбкой оглянулась на старый дом, согретый за долгие годы счастливой жизни. Лизавета снова всплакнула:

– Каждый день буду вспоминать глаза твои лучистые! И как мы теперь без тебя?!

Устина только отмахнулась рукой и, быстро вытерев глаза уголком платка, решительно вышла за калитку. По ухабам деревенской дороги к дому спешил грузовик. Соседский шофер вызвался подвезти Устину до города. Угрюмый плечистый мужик, громко вытерев нос, грубо и неуклюже, и одновременно бережно и осторожно погрузил в машину все вещи и, торопливо вытерев кепкой сиденье, открыл перед Устиной дверь кабины.

– А может, останетесь? – исподлобья пробасил он. Устина немного виновато улыбнулась в ответ. Шофер снова громко вытер нос и резким движением запустил двигатель машины.

3. КРЕПКАЯ СТЕНА

Очередное совещание в Фокусе обещало быть долгим, и коллеги по проекту решили прерваться на обед. На территории комплекса было достаточно уютное кафе, и все дружно отправились изучать местное меню. Первым сделал свой выбор Арсеньев. Взяв пару салатов и творожный рулет, он устроился за столиком у окна. Медленно помешивая чай, он в раздумье смотрел на густые облака, медленно плывущие по голубой глади весеннего неба.

Безмятежный полет облаков нарушил хрипловатый баритон генерала Черкасова:

– Свободно, Виктор Владимирович?

– Да, конечно. – Арсеньев пододвинул поближе тарелки с салатами.

Черкасов выложил на стол блюдо с котлетами и порцию макарон по-флотски. Рядом аккуратно поставил два стакана черного кофе. С явным удивлением поглядев на меню Арсеньева, Черкасов спросил с любопытством:

– Что это Вы без мяса? Пост, что ли, соблюдаете?

– Нет, я вообще мясного не ем.

– Болеете? – осторожно поинтересовался Черкасов.

– Нет, – улыбнулся Арсеньев. – просто перешел на вегетарианство.

– И давно у Вас это? – с некоторым подозрением покосился Черкасов.

– Уже лет двадцать.

– И... как?

– Убедился, что оно того стоит. Нервы крепче стали, устаю гораздо меньше, чувствую себя здоровей. Даже такое ощущение, что я моложе стал.

– Ну... не знаю, – недоверчиво нахмурился Черкасов, – какой же это мужик без мяса? Нет, я так не смогу! – решительно отмахнулся он и с аппетитом откусил большой кусок котлеты.

Арсеньев снова задумчиво поглядел в окно:

– Тучи собираются. Похоже, дождь будет. А у меня теща с детьми с утра на дачу поехала.

Черкасов мельком взглянул на небо и неопределенно кивнул. Арсеньев вздохнул и перевел взгляд на своего соседа:

– Юрий Борисович, вот Вы – человек, многие виды видавший, как говорится, сквозь огонь и лед прошедший. Быть может, Вы подскажете, как лучше ответить на один очень коварный вопрос?

– Что за вопрос? – Черкасов отложил вилку и пристально поглядел на собеседника.

– Мне приходится часто выходить в народ. Это бывают запланированные мероприятия или чрезвычайные обстоятельства. Всегда задают много вопросов. В одних – надежды, в других – злоба или отчаяние, в третьих – тревоги и сомнения. Но очень часто звучит один и тот же вопрос: "Почему наша власть так щедро финансирует вооружение, тогда как быт, культура, медицина и другие сферы нашей жизни пребывают далеко не в лучшем цвете? Меня даже собственная теща запилила. Говорит: "Чем вы там вообще в своих министерствах занимаетесь? Может быть, пора вам там и о народе подумать?"

Черкасов отодвинул тарелку и сосредоточенно поглядел в окно:

– А знаете, что бы я на это сказал? Я бы привел одно сравнение, понятное для простого народа. ...Вот смотрите: допустим, у Вас есть садовый участок с домиком, огородом и всяким подсобным хозяйством. А где-то рядом живут не очень добросовестные соседи, которые и украсть могут и окно камешком высадить. Сторожить сутки напролет невозможно: днем работать надо, ночью спать. А вот крепкий забор – это уже вариант решения проблемы. И с садовыми вредителями будет проще разобраться: сбежать и спрятаться им станет намного сложнее. Да, конечно, удовольствие недешевое, и расходы в ущерб хозяйству. Но пока нет забора, наводить порядок в огороде просто не имеет смысла: все равно разграбят, растопчут и изгадят.

– А что, очень даже интересное сравнение! – с благодарностью улыбнулся Арсеньев. – Вы даже не представляете, как помогли мне!

– Да, ерунда! – отмахнулся Черкасов, поднимаясь со стула. – Сейчас горчицу возьму: остроты что-то не хватает. – взяв набор с соседнего столика, он устроился поудобнее и снова вернулся к разговору. – Так вот на тему обороны: восстановить стену – это ведь не только оборонка. Нам приходится каждый день отчаянно отстаивать на внешних рубежах весь спектр своих ценностей, прав и интересов, включая элементарное право на существование. Защищаться от диверсий, провокаций и подлых ударов в спину. Вся эта кухня требует очень даже немалых сил и вложений. Вот и приходится затягивать потуже пояса, пока забор строим...

Арсеньев хотел было что-то сказать, но Черкасов, снова поднимаясь со стула, опередил его вопросом:

– Пойду кофе еще возьму и бутербродов парочку. Вам принести что-нибудь?

4. КОД ДОСТУПА

Устина прежде никогда не была в Москве. Да и в других больших городах ей бывать не приходилось. И, видимо, только чудо помогло ей не заблудиться в этом огромном лабиринте одинаковых зданий и запутанной сети московских дорог. Она сидела во дворе многоэтажной коробки на новенькой лавочке рядом с детской площадкой и ждала. Кого – она пока не знала. Она только знала, что нужно сидеть здесь и ждать. Слегка поддувал прохладный ветерок, но Солнце уже грело по настоящему. Устина слегка прикрыла глаза, наслаждаясь утренним теплом. По ее ровной женственной осанке трудно было поверить в ее почтенный возраст.

Из подъезда вышел немолодой мужчина в темно-сером костюме. Пройдя несколько шагов, он достал телефон, зазвонивший мелодией старой советской песни. Устина встрепенулась и обернулась на звук. Мужчина что-то коротко ответил и направился к одной из стоявших поблизости машин. Когда он походил мимо Устины, она привстала и негромко окликнула его:

– Постой, мил человек!

Мужчина остановился и удивленно посмотрел на старушку:

– Что Вам бабушка? Ищите кого-то?

Устина внимательно посмотрела на него и на миг отвела взгляд, как будто к чему-то прислушиваясь. Снова повернулась к мужчине и осторожно спросила:

– Ты будешь Арсеньев Виктор Владимирович, генерал милиции?

– Я. – немного напрягшись, ответил мужчина. – А Вы с какой-то жалобой? Так это в отделение районное...

– Мне жаловаться не на что. Ты, я вижу, человек хороший. – едва заметно улыбнулась Устина.

– Тогда что Вам от меня нужно? – настороженно поинтересовался генерал.

– Послание тебе передать надобно. – тихо ответила Устина.

– Какое еще послание? – удивился Арсеньев.

Устина ответила не сразу. Чуть прикрыв глаза и слегка приподняв голову, она медленно и нараспев произнесла несколько коротких фраз. Арсеньев слегка побледнел: это были слова с таблички древнего воина. Она сказала их немного по другому, не так, как было написано у профессора. Но что-то подсказывало генералу, что именно она все произнесла правильно. И от этой мысли ему стало как-то совсем не по себе.

– Откуда Вы это знаете? – с трудом приходя в себя, спросил Арсеньев.

– Витязь мне сказал, и тебе велел передать. – приветливо ответила Устина.

– Как, ...в смысле, ...сам? – это явно не укладывалось в сознании генерала.

– Сам, кто же еще? Так что, милый, веди меня к нему. Ждет он, родимый!

Арсеньев явно не был готов к такому повороту событий. Постояв несколько секунд в полной растерянности, он достал телефон и, как бы извиняясь, попросил старушку:

– Вы могли бы подождать пару минут?

– Подожду. Куда же мне теперь спешить-то? – послушно и спокойно ответила Устина.

Арсеньев отошел в сторону и набрал номер Терехова. Устина снова присела на скамейку, аккуратно подвинув к себе рюкзак с чемоданом. Предвкушая скорую встречу с тем, кто все это время являлся ей во сне, она чувствовала себя счастливой.

5. ЧУЖАЯ ИГРА

Генерал Черкасов сидел в штабе дивизии, сосредоточенно перебирая бумаги. Он явно не был в восторге от бумажной работы, и ему не терпелось поскорей с этим закончить. Поставив подпись под последним документом, он привстал, чтобы дотянуться до фуражки, но тут вошел молодой адъютант и сообщил, что его ожидает полковник Багров.

– О, черт! – выругался генерал и снова опустился в кресло. – Я же забыл совсем! Давай зови его скорее.

Адъютант козырнул и поспешил выполнять приказание. Через минуту в дверях появился Багров.

– Вы уж простите, Геннадий Петрович, что дежурного не предупредил. – извинился Черкасов. – Закрутился тут: БТРы новые получаем. Вот сижу, думаю, кого первым осчастливить обновкой. А Вы присаживайтесь. Кофе хотите?

– Нет, спасибо, Юрий Борисович. Я только что чаем побаловался.

Багров достал из папки коробку с диском и положил на письменный стол:

– Вот, как обещал, привез программу по шифрованию данных. Сами будете ее осваивать?

– Что Вы! – отмахнулся Черкасов, – Я в этих компьютерах не смыслю ни черта. Сейчас я приглашу человека. – Он поднял трубку и набрал короткий номер. – Девятова найдите мне срочно. ...Когда уехал? ...А когда будет? ...Жди на линии: сейчас выясню. – Черкасов обернулся к Багрову. – Геннадий Петрович, у Вас полчаса есть?

Багров утвердительно кивнул. Черкасов отдал распоряжение сообщить сразу же о приезде Девятова и положил трубку:

– Может, прогуляться пока хотите? Я Вам нашу дивизию покажу.

Они вышли на улицу. В тени еще было прохладно, но Солнце уже грело почти по-летнему. Коллеги прошли мимо плаца, оформленного по периметру военно-патриотическими стендами. Дальше шла аллея, украшенная ровными рядами пирамидальных тополей. Задумчиво глядя вдаль, Черкасов спросил Багрова:

– Я вот тут все размышляю, ...если этот... воин действительно хочет нас о чем-то предупредить, что он нам может сказать нового? Мы ведь и без него в курсе, кто на нас зубы точит и бомбы метит!

– Думаю, что бомбы – это не самая главная угроза. Хотя бы потому, что наши "друзья" за бугром прекрасно понимают, что в открытой войне и от них мало что останется. Да и любой разумный понимает, что всякий раз, когда воюют две стороны, в тени всегда остается третья сторона, которой эта война выгодна, и которая, скорее всего, эту войну спровоцировала.

– Это Вы про те три фамилии, ..или сколько их там, которые прикарманили себе мировые ресурсы?

– К сожалению, эти, как Вы выразились, "фамилии", всего лишь казначеи, послушно исполняющие волю невидимых хозяев.

– Кто же тогда, по-вашему, хозяева? – искренне удивился Черкасов.

– Боюсь, у нас нет того уровня доступа, чтобы знать об этом.

– И что нам мешает его заполучить?

– Могу, разве что, поделиться догадками. Судя по всему, в не очень далеком прошлом нашу Землю постигла крупная катастрофа, а скорее всего – война глобального масштаба. И тем, кто выжил, похоже, пришлось начинать все с чистого листа. Но кому-то, видимо, посчастливилось найти или сохранить какую-то жизненно-важную информацию, знания, накопленные многими поколениями предков. Они могли поделиться этим с людьми, вернув земле мир и процветание. Но они поступили иначе: решили использовать знания как средство господства над человечеством. Так появились государства, армии, финансы и средства массового внедрения информации и идеологии. Эти субъекты хорошо понимали, что лучший способ удержаться у власти – это оставаться в полной тени. Но нужно было как-то править миром. И они постепенно разработали сложную и многоуровневую сеть управления, а возможно, просто использовали уже готовую схему.

В кармане Багрова зазвонил телефон. Извинившись, он поспешил ответить на звонок:

– Да, Танюша... Нет, все нормально, я успеваю. ...Билеты? Сейчас посмотрю для верности. – Багров достал из внутреннего кармана блокнот и, перелистав несколько аккуратно вложенных бумаг, убедился, что билеты на месте. – Да, все в полном порядке. Так что встречаемся в половине седьмого в фойе. ...Я тоже тебя люблю.

Багров бережно положил телефон в карман и с улыбкой пояснил собеседнику:

– Мы тут с женой и дочкой в театр собрались. На "Спящую красавицу".

– Что, и в театре та же тема? – пошутил Черкасов. – Надеюсь, эту красавицу нам не придется спасать...

– Я тоже надеюсь – устало улыбнулся Багров, – что хотя бы сегодня вечером можно будет просто расслабиться и отдохнуть.

Офицеры шли не спеша по аллее мимо полосы препятствий, уходящей вдаль к железным ангарам.

– Кстати, Вы не договорили ...про схему управления. – обернулся к Багрову Черкасов. – Давайте уж, выкладывайте Ваши соображения.

– Да здесь, мне кажется, все однозначно. – пожал плечами Багров. – Имея монополию на информацию, можно с легкостью поднять до небес самое ничтожное и втоптать в грязь самое великое и достойное. По этой технологии хозяева расставляют на игровом поле разные фигурки в лице отдельных персон, социальных сообществ, народов и целых государств. Тех, кто удобен и выгоден в эксплуатации, они щедро поддерживают финансами: деньги ведь для этого и созданы. Тех же, кто пытается отстаивать право на вечные ценности и собственные судьбы, объявляют изгоями, стравливая на них всех, кого уже успели купить, обмануть или запугать. Так контроль за информацией и манипуляция финансовыми потоками задает вектор действий, желаний и помыслов многим миллионам людей, заставляя их добровольно приносить в жертву свои судьбы, жизни и души.

Черкасов напряженно потер кулаком лоб и хмуро предложил свернуть на другую аллею. У перекрестка офицерам пришлось остановиться. Дорогу им пересекла колонна новых БТРов в сопровождении двух штабных автомобилей. Проводив взглядом колонну, Багров решил перевести разговор на более приятную тему:

– Молодцы, все-таки, наши: куют броню, всем бедам вопреки и санкциям назло! Вон какие красавцы! Вообще у вас техника завидная: я тут посматривал по дороге, пока к Вам шел.

– Да, не жалуемся. – пробасил Черкасов, глядя вслед удаляющимся машинам.

– А там, в ангарах, у вас...

– Учебная авиация. Ну и всякие тренажеры... А за ними – вышка парашютная. Кстати, не хотите прыгнуть?

– Спасибо, я на своем веку достаточно попрыгал. Мне ведь по долгу службы и с десантом полетать пришлось и с матросами соли похлебать. Куда только не бросали нашу разведку! Разве что на Луну еще не посылали...

– А зря! – угрюмо пошутил Черкасов. – Оттуда обзор отличный... – Он отпиннул в сторону лежавшую на тротуаре сухую ветку. – Так Вы говорите, настоящие правители в тени. Кто же тогда на троне сидит?

– Если без особых подробностей, картина примерно такая: во все структуры управления и контроля хозяин ставит своих жрецов и оракулов, а на толпу выставляет декоративную фигурку фараона. При всем внешнем величии, единственное его полномочие – это отвечать головой за исправное исполнение правил игры, прописанных данной стране. А рычагов давления у жрецов немало, чтобы крепко держать его в колее. Да и в помощь им целая армия волонтеров, всегда готовых бесплатно и бескорыстно доставлять фараону новые проблемы. Вот уж воистину великая сила – социальное программирование...

В принципе, большинство фараонов вполне устраивает роль тряпичных кукол. Но иногда некоторые из них пытаются оспаривать волю жрецов в интересах вверенной им страны, порой предпринимая отчаянные попытки просто элементарно удержать и сохранить то, что у них есть и не позволить добить страну на радость более услужливым соседям. У самых горячих и несговорчивых век обычно недолог: увы, система знает, как себя защищать. Но иногда приходит фараон, способный вести ответную игру, выстраивая сложные ходы и находя непростые компромиссы. Для этого он, конечно, должен быть блестящим дипломатом, опытным разведчиком и гениальным стратегом в одном лице.

Офицеры шли мимо ровных рядов казарм и большой спортивной площадки. На ней сейчас полным ходом шла физическая подготовка. Задумчиво поглядев на бравых бойцов, Черкасов упрямо нахмурил брови: