Текст книги "Происшествие на тихой улице"

Автор книги: Павел Вежинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Ты куда? – обернулся Зарко. – Ведь тебе же человеческим языком сказано!

– Я… буду только… издалека… – пролепетал Андрейко.

– Отвечать будешь за это. Так и знай!

Но они не могли терять даром время – бандит уходил. Предстояло самое трудное – выследить его до конца. Чочко пошел следом за ним, а Зарко, держась почти вровень с бандитом, зашагал по другому тротуару. Дойдя до угла, человек в желтых ботинках обернулся и обвел взглядом почти всю улицу, но ни на секунду не остановил его на мальчиках. У Зарко радостно подскочило сердце. Значит, он не обращает на них никакого внимания. Это им на руку, – легче будет вести слежку!

Оглядев улицу, человек свернул налево, к бульвару. Оба мальчика продолжали за ним следить – внимательно и незаметно, как их учил инспектор. Где-то позади, метрах в ста от них, понуро плелся бедный Андрейко, не решившийся приблизиться к ним. Когда они выбрались на бульвар, бандит подошел к трамвайной остановке. Теперь следить за ним стало еще легче – можно было не опасаться, что он заметит их, так как по бульвару густым потоком двигался возвращавшийся с работы народ.

Да и на самой трамвайной остановке было немало людей, выстроившихся в две длинные беспорядочные очереди. Конечно, как только подойдет трамвай, эти очереди сразу расстроятся и толпа хлынет в беспорядке к вагонам. Человек в желтых ботинках впереди – ему легче попасть в трамвай. Что же получится, если им не удастся сесть?

– Чочко! – сказал задумчиво Зарко.

Мальчик посмотрел на него вопросительно.

– Встань-ка лучше вон там… Чтобы влезть с передней площадки. Как тронется – прыгай и никаких! Пусть штрафуют – все равно! Лишь бы не ссадили. Давай!

– Ладно! – буркнул Чочко.

Он был спортсменом, и такой маневр не представлял для него никакого труда.

Трамвай уже подходил, люди инстинктивно подвигались вперед. Вышло точь-в-точь, как ожидал Зарко. Не успел трамвай остановиться, как все в беспорядке устремились вперед. Наступила обычная толкотня: кто бойко работал локтями, кто ловко протискивался бочком. Зарко почувствовал, как чья-то тяжелая нога надавила ему на носок, но он даже не пикнул – настолько его внимание было занято человеком в желтых ботинках! А тот был уже совсем близко к цели. Зарко тоже удалось протиснуться вперед, поближе к нему. Вдруг трамвай тронулся. Одни повисли на подножках, другие, не теряя надежды, побежали вслед. Зарко с облегчением вздохнул – человек, за которым они следили, тоже не смог сесть. Он что-то проворчал, потом посмотрел, не идет ли другой трамвай, и, постояв немного, быстро зашагал к центру. Зарко огляделся – Чочко нигде не было. Он добросовестно выполнил свой долг, вовремя вскочив на подножку передней площадки. Как же теперь быть? Сможет ли Зарко один справиться с этим трудным делом? Вдруг он увидел Андрейко, который стоял прислонившись к фонарному столбу и мрачно смотрел перед собой.

Мгновение Зарко колебался: взять ли его с собой после того, как он, Зарко, так сурово с ним обошелся?

И тут же решил: дело это куда важнее всяких мелочных ссор и дрязг между ними!

Он прошел у самого столба и, не останавливаясь, даже не взглянув на товарища, бросил сухо и отрывисто:

– Идем! Заменишь меня! Быстро!

Андрейко весь просиял и тотчас заспешил вслед за незнакомцем. На этом многолюдном бульваре они не опасались быть замеченными и шли от него всего в нескольких шагах. Бандит ни разу не обернулся, полагая, наверное, что находится в полной безопасности. Так они достигли до центральной части улицы Раковского, затем свернули на одну из пересекающих ее улиц. Здесь, по сравнению с бульваром, было совсем безлюдно – приходилось быть более осторожным.

Внезапно человек в желтых ботинках вошел в какой-то подъезд. Зарко чуть ли не бегом бросился за ним.

– Стереги здесь! – бросил он на ходу.

Здание, в которое вошел незнакомец, оказалось новым красивым жилым домом. Внутри, на лестнице, не все еще было отделано, пахло сырой штукатуркой и известью. Но Зарко, торопливо поднимавшийся наверх, ничего этого не заметил. Он догнал человека в желтых ботинках на одной из лестничных площадок, где тот остановился и принялся нетерпеливо шарить в карманах. Зарко, следя за ним краешком глаза, продолжал подниматься. Наконец неизвестный нашел ключ и привычным движением всунул его в замочную скважину. Мальчик уже скрылся за изгибом перил, когда до него донесся сильный скрип новой, с еще несмазанными петлями, двери.

Поднявшись на следующий этаж, Зарко начал спускаться и, проходя мимо двери неизвестного, прочел на ходу прибитую к ней дощечку: «Атанас Попов». Имя ничего не подсказывало. Хорошо, посмотрим, кто такой этот Атанас Попов. Выйдя из подъезда, Зарко сразу же увидел Андрейко, стоявшего на своем посту.

– Стереги вход! – буркнул Зарко, даже не взглянув на него. – Я сейчас вернусь…

– Куда ты?

– Инспектору позвонить…

Хотя Зарко говорил сухо и сдержанно, он испытывал необыкновенную радость и гордился собой. На него возложили трудное задание, и он с честью выполнил его. Преступник теперь не уйдет, через каких-нибудь полчаса он будет схвачен. Может быть, завтра, а может, даже сегодня Васко будет найден и возвращен родителям. Сейчас главное – арестовать человека в желтых ботинках, чтобы, наконец, распутать весь клубок.

Вбежав в первую попавшуюся ему телефонную будку, Зарко порывисто схватил трубку.

– Это вы, товарищ инспектор? – спросил он с сильно бьющимся сердцем.

– Да, Зарко! – ответили в трубке. – Что, говори…

– Товарищ инспектор, мы выследили бандита! – выпалил одним духом Зарко.

– Какого бандита?

– Бандита в желтых ботинках!

– Молодцы! – обрадованно воскликнул инспектор. – Где ты сейчас?

Зарко сказал улицу и номер. В трубке помолчали – по-видимому, инспектор записывал адрес.

– Стерегите вход! – снова раздался его голос. – Я сейчас приду!

Минут через десять инспектор Табаков явился в сопровождении двух человек. Они зашли в один из подъездов, и Табаков подробно расспросил Зарко обо всем случившемся.

– Отлично! – радостно воскликнул он. – Вы оправдали оказанное вам доверие!

Зарко залился румянцем. Инспектор задумался, на лице его появилось то выражение, которое смущало и близких и сослуживцев.

– Спасибо, Зарко! – заговорил он опять. – Теперь вы свободны и можете идти! Я к тебе завтра – или послезавтра опять зайду…

Но Зарко не двинулся с места, лицо его выражало одновременно и любопытство, и стыд, и решимость, и смущение.

– Товарищ инспектор, нельзя ли и нам посмотреть?

– Что посмотреть?

– Ну, как вы арестуете бандита!

Глаза инспектора весело блеснули.

– Да мы не будем его арестовывать, – сказал он, пряча улыбку.

– Не будете? – изумился Зарко. – Почему?

– Потому что, дружок, у нас нет никаких доказательств. Как же мы его арестуем, так вот, без ничего! А может, он ни в чем не виноват.

– Не виноват? – воскликнул Зарко. – Но ведь он же бандит!

– Этого мы пока что не знаем. Но теперь уже сможем установить. Сначала мы хорошенько понаблюдаем за ним, изучим как следует.

Зарко был ошеломлен, он стоял как вкопанный, не смея верить своим ушам. Эх, и зачем только даром время терять? Лучше арестовать его сию же минуту и подробно допросить. Если он виновен, все сразу станет ясно и Васко будет освобожден. А если он окажется невиновным, – что ж, ничего, никто его не съест. Инспектор, казалось, угадал его мысли.

– Послушай, Зарко… Лучше упустить одного преступника, чем оскорбить невинного человека! – сказал он мягко. – Незаслуженная обида – это самая жестокая вещь на этом свете!

Зарко посмотрел на доброе, умное и честное лицо инспектора.

– Да, верно, – вздохнул он, потупившись, все же не совсем убежденный словами инспектора. – До свидания.

Андрейко ждал на углу. Зарко взглянул на него исподлобья и угрюмо проговорил:

– Что верно, то верно – помог! В общем, искупил свою вину…

Несмотря на то, что ему не терпелось узнать, что будет дальше, Андрейко не сказал ни слова и, опустив голову, молча зашагал рядом с Зарко.

* * *

Истекшие дни ничем не порадовали инспектора. Почти все это время он был занят розыском таинственного «Москвича». За это трудное дело принялись и сотрудники КАТа – учреждения, контролирующего автомобильный транспорт. Им был знаком весь автомобильный парк, и они установили за ним тщательное наблюдение. Не осталось ни одного «Москвича», который бы за эти дни не подвергся их проверке, независимо от того, ехал ли он по городу, стоял ли в общественном гараже или находился в ремонте. Под разными предлогами им удалось проникнуть и во все частные гаражи владельцев «Москвичей». Не проверенными остались лишь машины, бывшие и разъезде. А их, к сожалению, оказалось немало. Лето – лучший сезон для любителей-автомобилистов. В летние месяцы мало кто из них сидит в городе – большинство разъезжает по курортам, по живописному морскому побережью. Этой последней партией «Москвичей» занялись местные органы КАТа. Но сведения оттуда все еще не поступали.

И все-таки поиски оказались не совсем безрезультатными: было выявлено шесть «Москвичей», у которых за передним стеклом кабины висели какие-нибудь игрушки.

Что касается двух машин, то их «алиби» [3]3
  Алиби – отсутствие обвиняемого на месте преступления как доказательство его невиновности.


[Закрыть]было доказано со всей очевидностью. В день преступления одна находилась в Варне, а другая «отдыхала» с разобранным мотором в одной ремонтной мастерской. Под сомнением оставались четыре «Москвича», владельцы которых, однако, не вызывали никакого сомнения. Ими оказались: пожилой, очень известный писатель, художница, профессор Политехнического института и летчик в чине полковника. Сведения о писателе и летчике были таковы, что их вообще следовало исключить из числа подозреваемых. Оставались профессор и художница. Последняя вряд ли бы похитила ребенка, а если бы и похитила, то наверняка с помощью мужчины. В отношении ее надо было проверить, не давала ли она кому-нибудь пользоваться своей машиной. Ничего сомнительного не удалось обнаружить и в поведении профессора.

Табаков распорядился также произвести осмотр пишущих машинок, если таковые у них окажутся. Машинки, совсем других марок, были у писателя – «Эрика» и у профессора – «Оливетти».

И все-таки, несмотря на неблагоприятные данные, инспектор не отчаялся. Органы милиции приступили к тщательному изучению поведения заподозренных лиц и всех фактов, относящихся к их жизни. Совершенное преступление носило такой характер, что если бы кто-нибудь из них оказался действительно виновным, то ему было бы чрезвычайно трудно скрыть все следы. Кроме того, ожидались данные из провинции – быть может, они наведут на какой-нибудь новый след.

В это-то время и пришло столь важное сообщение ребят: выслежен человек в желтых ботинках! Табаков выделил самых опытных и интеллигентных работников и распорядился произвести все необходимые расследования в самый короткий срок. Уже на следующее утро и он получил от них основные сведения, но и они не подавали никаких надежд. Выходило, что человек в желтых ботинках меньше всего похож на преступника. Это был инженер-химик только что прошедший стажировку и готовившийся к сдаче государственного экзамена. Он был холост и в квартире, до которой его проследил Зарко, снимал одну небольшую комнату. Все сведения из университета и с завода, где он проходил практику, были более чем хорошие. По ним выходило, что это серьезный, умный и порядочный человек, за которым не водится никаких прегрешений, существенных слабостей или порочных увлечений. А то обстоятельство, что Ананий Христов – так звали молодого инженера – имел, как выяснилось, литературные наклонности, говорило лишь в его пользу. Что это так, инспектор убедился по прочтении его повести, за которую ему была присуждена третья премия на конкурсе, проведенном Добровольным обществом содействия обороне. Книга еще не вышла из печати, но инспектору удалось достать ее в рукописи. Она была проникнута чувством любви и уважения к человеку, свидетельствовала об искренности и душевной чистоте автора. Может ли такой человек быть преступником или соучастником преступления? Глубоко в душе инспектор Табаков отвергал подобную мысль. Оставалось лишь проверить, не стал ли он случайно орудием преступников, будучи обманут и использован ими в их грязных целях. Но как это проверить?

Обстоятельно поразмыслив, инспектор выбрал самый простой, но в то же время самый верный способ – он решил встретиться и лично поговорить с инженером. И на душе у него как-то сразу полегчало, когда он пришел к этому выводу. Он встал из-за стола, одел пиджак и быстрыми шагами направился к дому инженера.

Ему повезло и на этот раз – молодой человек оказался дома.

– Я – инспектор милиции, мне нужно с вами поговорить, – вежливо произнес Табаков.

Во взгляде молодого человека промелькнуло некоторое удивление – и только. Он провел инспектора в комнату, которая, как тот и ожидал, оказалась неприбранной.

– Прошу, садитесь! – сказал молодой инженер. – Я холостяк, и притом не из очень расторопных… Всегда, знаете, беспорядок…

– Тогда поторопитесь с женитьбой, – сказал инспектор.

– Я уж было решил… – проговорил с улыбкой инженер.

– И передумали?

– Нет, дело не во мне…

– Моя фамилия Табаков, я – инспектор уголовного розыска, – резко переменил разговор гость, – и пришел к вам справиться насчет одного интересующего нас вопроса.

– Пожалуйста! – сказал молодой человек, и снова взглянул несколько удивленно.

– Скажу прямо: вчера около пяти часов вечера вы были на улице Ясен и простояли там минут двадцать. Мы хотели бы знать, что вам там было нужно, кого вы ждали.

Молодой человек поморщился.

– Это очень важно?

– Да, для нас очень важно! – твердо ответил инспектор. – К сожалению, ваше появление на этой улице переплетается с одним очень тяжелым преступлением…

Брови инженера слегка приподнялись.

– Там у меня было свидание! – сказал он с серьезным видом. – Но оно не состоялось…

– С кем вы должны были встретиться?

– С одной моей приятельницей…

– Так… И вы говорите, что она не пришла?

– Да.

– Это в первый раз или…

– Нет, не в первый… – ответил инженер с сумрачным лицом.

– Хорошо… Когда это еще было?

– Дней десять тому назад.

– Вы помните, в котором часу у вас было тогда свидание?

– Да, помню. В одиннадцать.

Инспектор быстро взглянул на него.

Несколько необычное время для свиданий, – заметил он довольно сухо.

– Мы собирались съездить за город, – сказал молодой человек. – В гости к одному нашему общему приятелю…

– Вы не узнавали, почему она не пришла?

– Я звонил ей несколько раз по телефону! – с нескрываемой горечью сказал инженер. – Но похоже, что она прячется. Мне только на днях удалось с ней связаться, и мы условились о вчерашнем свидании. Но, как я вам сказал, она не пришла и вчера…

– А почему вы именно там назначаете свидания? – спросил инспектор.

– Она живет поблизости. А к тому же это очень тихая улица.

– Зачем вам это?

Инженер опять поморщился.

– О, это уж слишком, товарищ! – произнес он недовольным тоном. – Какое это может иметь значение?

– Огромное!

– Все очень просто, – сказал нехотя инженер. – Она – дочь моего профессора… И мне не совсем удобно, чтобы он меня видел.

Инспектор задумался.

– Вы должны дать мне ее имя и адрес. Это необходимо.

Молодой человек вздохнул, затем, ни слова не говоря, написал на своей коробке сигарет то, о чем его просил инспектор.

– Еще одна маленькая неприятность! – сказал Табаков. – Пока я не сделаю нужной проверки, вы будете находиться здесь под наблюдением.

– Это почему же?

– Да чтобы вы не имели возможности сговориться с ней… На случай, если вы мне солгали.

– Хорошо, пусть будет так! – вздохнул инженер.

Спустя пятнадцать минут инспектор Табаков уже стоял перед квартирой профессора химии. Ему открыла маленькая, полная женщина, по типу похожая на армянку, с несколько вычурной прической и ярким лаком на ногтях коротких пальцев.

– Мне нужно видеть вашу дочь, – почтительно сказал инспектор.

Женщина подозрительно оглядела его.

– Лили не совсем здорова, – сумрачно ответила она.

– Я из милиции, – коротко и так же спокойно пояснил инспектор.

Женщина сразу переменилась в лице.

– А что такое? – спросила она, пропуская его в переднюю.

– Не беспокойтесь. Самые обыкновенные сведения.

Инспектору показалось, что она едва удержала вздох облегчения.

– Лили! – позвала она сильным грудным голосом. – К тебе!

Затем, вновь повернув к инспектору свою круглую, довольно-таки потрепанную физиономию, доверительно прошептала:

– Я оставлю вас одних!

– Благодарю вас, – сухо ответил Табаков.

В вестибюль вошла девушка, стройная, миловидная, хотя и очень напоминавшая собой мать. Неприятное впечатление, по-видимому, создавалось чрезмерной броскостью ее туалета, скучающим взглядом и тем почти не прикрытым высокомерием, которое проглядывало во всех ее движениях, во всем ее облике. Инспектор предъявил свое служебное удостоверение, заметив краешком глаза произведенный им эффект.

– У меня к вам несколько незначительных вопросов, – сказал он. – Так что можете быть вполне спокойной.

– У меня нет причин беспокоиться, – сдержанно ответила девушка.

– Очень рад! Итак, скажите, знаете ли вы одного молодого инженера по имени Ананий Христов?

Чуть заметное напряжение в темных глазах девушки сразу исчезло.

– Да, знаю…

– И каковы ваши отношения?

– Мы приятели.

– Так!.. Значит ли это, что вы встречаетесь время от времени?

– Время от времени – да… – ответила девушка с тонкой, немного неприятной улыбкой.

– На улице Ясен, как мне известно?

– Да, мы встречались и там…

– Когда было ваше последнее свидание?

Девушка задумалась.

– Мы уже давно не виделись… С полмесяца будет, а может, и больше…

– И с тех пор он вам не звонил?

– Напротив, звонил.

– Хотел с вами встретиться?

– Да… Хотя бы в последний раз…

– Так… Вы согласились?

– Я не могла ему отказать! – проговорила с некоторым раздражением девушка. – В конце концов он был со мною всегда очень мил…

– Так… А вы пришли на свидание или нет?

– Нет, не пришла.

– Сколько раз вы не являлись?

– Кажется, два раза.

– Можете вспомнить, когда точно?

– В последний раз – вчера. А перед этим – не помню…

– Все-таки, приблизительно?

– Ну, дней, примерно, десять назад.

– В котором часу должны были состояться ваши свидания?

– Вчера в пять… А прошлый раз, кажется, утром.

– Вы назначали час или он?

– Вчера я сказала. А до этого не помню… А, да, нас пригласили за город и, помню, мы вместе решили.

– А почему вы не явились на эти встречи?

Что-то вроде насмешки промелькнуло в глазах девушки.

– Согласитесь, что разговаривать в последний раз не очень-то приятно…

– Вы предпочитаете людей, которые бы сами догадывались?

– Да, вообще предпочитаю интеллигентных людей.

– Он мне показался вполне интеллигентным.

– Но чересчур серьезным… А это всегда скучно.

– Интересный взгляд на жизнь! – иронически заметил инспектор. – У меня к вам еще один, последний, вопрос. Почему вы встречались на улице Ясен? Почему именно там, а не на какой-нибудь другой улице, поближе к вам?

– Ананий очень щепетилен, – сказала с досадой девушка. – Он боялся моего отца.

– А вы?

– Все побаиваются отцов.

– Вы предложили эту улицу для свиданий или он?

Девушка подозрительно взглянула на него. «Наверняка готовится солгать!» – подумал инспектор.

– Прошу дать совсем точный ответ, – сказал он, серьезно посмотрев на нее. – Даю вам честное слово – ваш ответ, каков бы он ни был, не будет представлять для вас никакой опасности.

– Я выбрала эту улицу! – недовольно ответила девушка. – Там очень удобно.

– Однако вы знаток по части удобств!

– Прошу без иронии, – сердито проговорила девушка.

– Извиняюсь! – засмеялся инспектор. – Ну, вот и все!

Он возвратился к инженеру, чтобы отпустить сотрудника, которого, уходя, приставил к нему. Увидев Табакова, молодой человек облегченно вздохнул.

– Я очень рад, что вы невиновны! – сказал инспектор. – Вы мне были с самого начала симпатичны…

– Не скажете ли, о каком преступлении идет речь? – спросил с любопытством молодой человек. – Какая-нибудь кража?

– Похитили ребенка.

– Похитили ребенка? – изумился инженер. – Зачем?

– Я уже тысячу раз задавал себе этот вопрос!

– Могу ли я узнать какие-нибудь подробности?

Инспектор покачал головой.

– Только когда все кончится… Сейчас я не имею права рассказывать об этом.

Он пересек комнату и машинально взял какую-то книгу со стола инженера.

– У вас хорошая память? – спросил он его тихо.

– Даже отличная, – ответил молодой человек. – Среди моих однокурсников были студенты куда способнее меня, но материал никто не знал так, как я. Этим я обязан исключительно своей памяти.

Инспектор взглянул на него с какой-то смутной надеждой.

– Вспомните-ка хорошенько вашу предпоследнюю встречу. Сколько примерно времени вы пробыли на улице в то утро?

– Минут двадцать…

– Не мало… И за это время не произошло ничего такого, что бы привлекло ваше внимание? Ничего особенного вы не заметили?

– Нет! – ответил инженер после небольшой паузы.

Инспектор вздохнул.

– Не видели ли вы мальчика лет пяти – шести с белой фарфоровой миской в руках?

– Да, очень хорошо помню это, – кивнул инженер.

– Значит, вы его видели? – встрепенулся инспектор.

– Мальчик в коротких штанишках. Да, да. Помню, он поставил на тротуар миску, положил в нее что-то, наверное, деньги, и запрыгал на одной ноге.

– Что же, он один играл?

– Нет, просто у него отстегнулся ремешок сандалии.

– Ах, вот что… Ну, а потом?

Инженер глубоко задумался.

– Право, не помню… Я перестал на него смотреть.

– Улица-то, как вы знаете, товарищ Христов, очень тихая… Если бы по ней, скажем, проехала машина, вы бы ее обязательно заметили.

– По ней действительно проехала машина! – поспешно отозвался молодой человек. – Я уже уходил, когда она показалась. Навстречу мне шла…

Инспектор в волнении приблизился к нему.

– Не помните, что это была за машина? Какой марки?

От напряжения на лбу у инженера обозначились глубокие морщины.

– Это был «Москвич» – очень хорошо помню. Голубовато-синего цвета.

– Вы уверены?

– Я – химик. Цвет был на редкость красив и привлек мое внимание. Поэтому я и запомнил машину.

– А не вспомните, висела ли за передним стеклом какая-нибудь игрушка?

– Что-то не припомню, – произнес в раздумье инженер.

– А водителя вы не разглядели?

– Так, смутно его помню… Во всяком случае, он не был похож на шофера-профессионала.

– Молодой, старый?

– Пожилой человек. Худощавый, кажется, в пиджаке кирпичного цвета.

Инженер усиленно рылся в памяти.

– Как будто бы с проседью, но я не уверен… А пиджак кирпичного цвета – это, кажется, точно… – продолжал он. – Вообще, человек очень приличного вида.

– В какую сторону шла машина? В ту же, что и мальчик, или навстречу ему?

– За ним. Но водитель не смотрел вперед, а в сторону, направо, как будто высматривал кого-то или что-то.

– Быстро она шла или медленно?

– Скорее медленно.

– Медленно?

– Кто едет быстро, тот не смотрит по сторонам.

– Потом вы что-нибудь видели?

– Нет, я ушел.

– А могли бы вы узнать этого человека?

– Может быть… Но не уверен…

– Это все, что вы можете мне сказать?

Молодой человек задумался.

– Если я еще что-нибудь вспомню, то сейчас же вам сообщу. Но это, кажется, все… Улица была совсем безлюдна. Она всегда безлюдна.

Инспектор пробыл у инженера еще минут десять, но ничего другого не узнал. Он оставил ему номер своего телефона, извинился за беспокойство и сердечно попрощался. В коридоре, однако, Табаков внезапно остановился и, немного помявшись, сказал:

– Вы уж меня простите, но и я бы хотел быть вам чем-нибудь полезен… По-моему, эта девушка не подходит вам…

– Знаю… – тихо сказал инженер и покраснел.

Заметив грусть в его глазах, инспектор тотчас же искренне пожалел о своих словах. Хороша благодарность – так опечалить человека! Но, может быть, мука, что гложет сейчас молодого человека, – ничто в сравнении с тем, что его ожидало бы впереди? Всегда лучше знать правду, даже если ты не в силах расстаться в ложью…

С такими мыслями в голове подходил Табаков к районному отделению милиции, где у него была встреча с участковым уполномоченным. Вид у лейтенанта, как и во все эти дни, был удрученный и даже какой-то виноватый. Инспектор видел, что его помощник доведен до отчаяния бесплодными поисками и просто мечтает о той минуте, когда, наконец, сможет доложить ему о чем-нибудь более или менее приятном.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил Табаков, сдерживая улыбку.

– Совсем свежие! – с горечью ответил лейтенант. – Мы установили, чья машина останавливалась перед мастерской армянина…

– Серьезно? – поднял брови инспектор. – Это очень интересно!

– И еще как, – криво усмехнулся лейтенант. – Это была служебная машина Министерства внутренних дел…

Табаков на мгновение опешил, затем вдруг разразился громким хохотом. Не в силах остановиться, он бросился на один из старых расшатанных стульев и продолжал трястись всем телом, покуда на глазах у него не выступили слезы. Когда он снова взглянул на помощника, сидевшего с унылым лицом, его охватил новый приступ неудержимого смеха, и, чтобы успокоиться, он встал и прошелся по комнате.

– Да, это действительно смешно! – проговорил с глубоким вздохом лейтенант. – Стоит, стоит посмеяться, товарищ майор…

– Видишь, куда нас занесло? – заговорил наконец инспектор. – Видишь теперь, что значит произвольно оперировать фактами?

– Без гипотезы, товарищ майор, вообще ничего не сделаешь! Это все равно, что вслепую… По мне, уж лучше с плохой гипотезой, чем вообще без ничего…

– Так оно, так, не сердись! – принял наконец серьезный вид инспектор. – Только не следует забывать, что гипотеза это всего-навсего гипотеза… Никогда не следует стремиться доказать ее во что бы то ни стало, любой ценой. Пусть сама действительность докажет ее. Действительность, к которой мы подходим без предубеждения.

– Однако исключение одного факта еще не значит, что должна рухнуть вся гипотеза!

– Разумеется! Но если отпадет не один факт, а много?

Инспектор подробно рассказал лейтенанту о своей встрече с молодым инженером. Лейтенант слушал с напряженным вниманием, лицо его пылало от возбуждения.

– Вот находка! – воскликнул он, когда инспектор умолк. – Теперь мы знаем куда больше, чем вчера!

– А как же быть с гипотезой?

– А что? Гипотеза-то и привела нас к инженеру. Если бы не она, мы бы не стали разыскивать человека в желтых ботинках! А следовательно, не узнали бы этих важных для нас фактов…

– Сумел-таки вывернуться! – проворчал инспектор.

Он глубоко задумался, потом потер лоб рукой.

– Нам надо пораскинуть умом! Следует искать более простое, но более реальное объяснение. Я уже убежден, что в этой загадочной истории большую роль играет случайность… Но какова эта случайность? Вот что я хотел бы знать!

– Все узнаем, товарищ майор! – бодро отозвался лейтенант. – Мы и так уже немало знаем! И будем самыми никудышными людьми, если не откроем в ближайшие два-три дня эту проклятую машину!

Инспектор Табаков вышел из отделения милиции с таким чувством, будто он должен был сделать еще какое-то дело, но забыл какое именно. Что же это могло быть? Он остановился, достал записную книжку и заглянул в нее. Ах, да! Дети!.. Хотя теперь он и не ждал от них ничего, но все же чувствовал себя обязанным проведать их, сказать им что-нибудь хорошее, ласковое в награду за долгое бдение у дощатого забора… Да, это будет его последним делом на сегодня. Последним и, быть может, самым приятным! Положа руку на сердце инспектор не мог не признать, что никто ему так не помог в этой запутанной истории, как его маленькие друзья. Только благодаря им добрался он до ряда неоспоримых фактов. Да, он должен их обязательно повидать, хотя бы уж для того, чтобы выразить им свою сердечную благодарность!

Вскоре он уже разговаривал с матерью Зарко, которая, увидев его, радостно всплеснула руками:

– О, как хорошо, что вы пришли! Мальчики с ног сбились – не могут вас найти!

– Что случилось? – встревожился инспектор.

– Не знаю, ничего не сказали… Но, кажется, что-то важное. Такими их я еще не видела – бегают как угорелые и все о вас спрашивают!

– Где они сейчас?

– Кто их знает! Сказали только, чтобы вы непременно их подождали, если придете.

Инспектор в нетерпении вошел в комнату и присел на стул. В чем дело? Что еще могло случиться? Минуты текли медленно, прошло четверть часа, а никто не появлялся. Подождать ли еще? Или сходить посмотреть, нет ли их на наблюдательном пункте? Да, так, пожалуй, будет лучше… Если ребят там не окажется, он вернется обратно.

Табаков уже встал, когда из коридора вдруг донесся торопливый топот детских ног. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся Зарко. Из-за его спины выглядывало бледное, возбужденное личико Филиппа.

– Товарищ инспектор! – крикнул Зарко. – Машина, машина, товарищ инспектор!

– Какая машина?

– Ну эта… Та же самая! Сегодня она увезла еще одного мальчика!

Инспектор опешил. Такой новости он не ожидал услышать от них.

– Сядьте-ка сперва, а потом и рассказывайте! – с деланным спокойствием сказал он.

Нерадостным и тревожным был этот день для Зарко. Преследование человека в желтых ботинках закончилось, а результата пока никакого. Да и выйдет ли вообще что-нибудь из всей этой истории? Теперь он уже не был в этом вполне уверен. Лихорадочная деятельность последних дней так увлекала его, было так неспокойно и так интересно! Вдруг все сразу кончилось. Уже никто не наблюдал за улицей через щели в заборе, надобность в этом отпала. И Зарко, который все эти дни был так необходим, вдруг почувствовал себя ненужным, лишним. Почему инспектор не дает ему какое-нибудь новое задание? Ведь Васко еще не нашли, значит, еще не все сделано, и, следовательно, есть для него работа. Или инспектор недоволен им? Нет, это невозможно. Он отлично справился с поставленной ему задачей, выполнил ее точь-в-точь, как требовалось, без заминки, без единой ошибки.

Мрачный и злой, Зарко просидел дома все утро. Часам к четырем он, наконец, не выдержал и вышел. Куда пойти? С кем посоветоваться? Разумеется, лучше всего с Филиппом, самым умным из всех ребят. Но как идти к нему после того, как он, Зарко, так сурово с ним обошелся? И, быть может, совсем несправедливо… Зарко побродил по пышущей зноем улице и наконец решился отправиться к Филиппу.

Он застал его дома. Увидев Зарко, Филипп в первый момент смутился, но все же повел его к себе в комнату. Войдя туда, Зарко сразу понял, почему смутился его приятель. На столе лежала раскрытая тетрадь, а рядом с ней карандаш. Мелким, немного кривым почерком была исписана почти вся первая страница. Поспешно закрыв тетрадь и убрав ее куда-то, Филипп сразу успокоился.

– Садись! – сказал он.

Зарко оглядел комнату и сел на кровать. Он был здесь не в первый раз, но, казалось, только сейчас заметил обстановку. Почти вся правая стена была занята новым книжным шкафом, с полок которого смотрело пестрыми корешками множество книг. Слева на стене висел в дорогой рамке портрет Христо Ботева. Вид Филиппа, немного бледного и худого, удивительно гармонировал и с книгами и с портретами. В этой, столь чуждой ему, обстановке, Зарко вдруг почувствовал себя неучем, совершенным ничтожеством.