Текст книги "Происшествие на тихой улице"

Автор книги: Павел Вежинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Запомнил.

– Надо разузнать, произошло ли в этот день что-либо особенное… Что-нибудь особенно интересное, чего взрослые не заметили.

Инспектор опять задумался.

– Ну, на завтра хватит! – махнул он рукой. – Не так уж мало. Справишься?

– Обязательно справлюсь! – пылко воскликнул мальчик. – Еще утром соберу всех…

– Ты не очень-то спеши… Надо собрать всех ребят, чтобы никто не отсутствовал. И вообще, хорошенько их расспросить.

– А как я потом вам сообщу?

– Об этом не беспокойся, я сам приду к тебе.

Через несколько минут инспектор Табаков попрощался и вместе с участковым вышел на улицу. Вид у лейтенанта был подавленный – он сам убедился, насколько неполным и неточным оказалось дознание, произведенное им несколько дней назад. Инспектор же выглядел задумчивым, лицо его как-то потускнело и выражало тревогу и беспокойство. Они медленным шагом вернулись в отделение милиции. Так же медленно поднялись по лестнице и вошли в комнату лейтенанта.

– Не двигается у нас что-то это дело! – произнес с досадой инспектор. – Представляешь, если и дальше так будет?

– Да… – вздохнул лейтенант.

– На завтра у тебя две задачи, – продолжал инспектор. – Во-первых, ты должен сходить в зоопарк… Правда, поздновато, но может кто из сторожей все же припомнит, слонялся ли в тот день в зоопарке или около него маленький мальчик без родителей и как он выглядел…

– Это ничего не даст, – мрачно проговорил лейтенант.

– Неважно – мы должны выяснить… разузнать всюду, где только можно.

– Хорошо. И во-вторых?

– Еще раз проверить, не останавливался ли в тот день на улице, где живут Пиронковы, или на ближайших улицах грузовик или легковая машина… Может, кто-нибудь вспомнит. Такая возможность не исключена. Если узнаешь, то выясни все подробности в связи с этим. Понятно?

– Понятно! – кивнул лейтенант.

Уходя, инспектор был по-прежнему задумчив и мрачен. Чтобы освежиться, он умышленно выбрал окольный путь и вышел на Русский бульвар. Было уже довольно поздно, но поток молодых людей, отправляющихся в парк на прогулку, не прекращался. Инспектор слышал их веселые голоса, беспечный девичий смех и чувствовал, как сжимается у него сердце. Нет, он больше не должен думать об этом, на сегодня с него хватит – и завтра – день. Был такой приятный июльский вечер, таким чудным было сияние полной луны над неоновыми лампами широкого бульвара, по которому он шел. Походив так, он наконец несколько успокоился и решил, что пора домой. Хотя и там не станет веселее. Все будут упорно молчать, унылые и мрачные из-за расстроившейся поездки на море. Генерал сказал: пять дней… Но достаточно ли этого?.. Сомнительно… Инспектор уже чувствовал, что не сможет оставить дела и будет бороться до конца, до полной победы.

Поднявшись по лестнице на свой этаж, он, все ещё погруженный в раздумье, позвонил. Дверь открылась неожиданно быстро, на пороге стояла его жена с испуганным лицом.

– Илия, Наско пропал, – проговорила она прерывающимся от волнения голосом.

Инспектор остолбенел, он не верил своим ушам.

– Что ты сказала?.. Пропал?..

– Да, исчез… – в отчаянии воскликнула жена.

– Не может быть… Как это он может исчезнуть?

Перепуганная мать наспех рассказала ему обо всем. Хотя рассказывать-то в сущности было почти нечего. Узнав, что они не поедут на море, Наско повесил нос, выглядел вконец отчаявшимся и сокрушенным. Естественно, мать хотела, чтобы он рассеялся и пустила его на улицу поиграть с детьми.

– Когда это было? – прервал ее инспектор.

– Часов в шесть…

В половине девятого мать, потеряв всякое терпение, отправилась за ним, но мальчик словно сквозь землю провалился. Никто из его товарищей не видел его на улице и не мог ей сказать о нем ни слова.

– В милицию сообщила? – нетерпеливо спросил инспектор.

– Сообщила…

– Представляю себе, какую ты суматоху подняла! – с легкой досадой сказал Табаков. – Ничего, мы найдем его…

Инспектор облокотился о письменный стол, и на его лице появилось, как и всегда в такие минуты, особенное выражение. Жене, уже хорошо изучившей его, было ясно, что он сейчас усиленно думает. Она нетерпеливо пожала плечами – что тут размышлять? Нужно искать, действовать! Хорошо, что его коллеги – работники милиции уже занялись этим делом. Наконец инспектор поднял голову и тихо сказал:

– Вызови поскорей такси…

– Что? – не поняла жена.

– Я же сказал – вызови такси… Через полчаса Наско будет дома…

Хотя голос его и звучал уверенно, он все же чувствовал, что где-то глубоко в нем таятся сомнение и страх. Что это за странные исчезновения?.. Не скрывается ли за ними какая-то неизвестная, страшная сила? К счастью, такси подкатило очень быстро и вывело его из мрачного раздумья. Муж и жена вышли на улицу, инспектор сел рядом с водителем и тихонько сказал ему:

– Первым делом в кафе ЦУМа…

Но жена все-таки расслышала.

– Какой еще ЦУМ? – изумилась она. – Ты в своем уме?

– Я полагаю, что он там, – спокойно ответил инспектор.

Через несколько минут такси остановилось перед, кафе. Супруги быстро вышли из машины.

– Подождите немного… Мы сейчас же вернемся, – на ходу крикнул инспектор шоферу.

Они с женой одновременно вошли в кафе. Однако первым заметил сына отец.

– Видишь его?

– Где? – вздрогнула мать.

– Вон там, у автоматического граммофона…

В кафе стоял большой автоматический граммофон. Желающие послушать музыку опускали в него мелкие монеты и нажимали – в зависимости от выбранной ими пластинки – определенную клавишу. И вот тут начиналось действие магических сил. Под стеклянной крышкой оживала длинная металлическая рука – она с математической точностью выбирала нужную пластинку, затем подносила ее к диску, осторожно ставила, и начиналась музыка.

Перед этим-то веселым чудом техники и стоял, глядя на него во все глаза, Наско. Каким образом эта металлическая рука находит и ставит нужную пластинку? Как это получается, что металлическая рука всегда знает, какую пластинку ей нужно взять? Все ее движения так уверенны, так точны – она никогда не ошибается, всегда выбирает правильно.

– Эй, гражданин, что ты здесь делаешь?

Мальчик ничуть не удивился, услышав знакомый голос. Обернувшись, он недружелюбно взглянул на отца и немного резко ответил:

– Смотрю!

– Пойдем-ка домой…

Наско не поспешил подчиниться. Как раз в эту минуту рука возвращала проигранную пластинку на ее прежнее место. Затем, все такими же неторопливыми, уверенными движениями, она, выполняя желание следующего посетителя, выбрала и поставила на диск новую пластинку.

Чудо, настоящее чудо!

Позднее, когда Наско уже спал, мать со вздохом спросила:

– А как ты догадался, что Наско в кафе?

– Ты мало присматриваешься к ребенку! – с легким укором заметил в ответ инспектор. – Не знаешь, что он думает, что его волнует…

– А тебе это откуда известно?

– Он мне говорит…

– Вот как! – воскликнула немного задетая мать. – А почему он мне ничего не говорит?

– Потому что ты не интересуешься этим и не спрашиваешь его.

– А тебе он сказал, что хочет сходить в кафе ЦУМа?

– Этого он мне не говорил… Но разве ты забыла, что дней десять назад мы были с ним с этом кафе?

– Да, помню…

– Вот в этом-то и все дело… – сказал инспектор, массируя резиновой щеткой просвечивающее сквозь поредевшие волосы темя. – Пока мы там сидели, он не отходил от граммофона, а потом несколько дней только и говорил о нем…

Мать умолкла с виноватым видом – теперь она действительно припомнила все эти подробности.

– Ясно – мальчишка считает себя обиженным. Кто же виноват, что он не поедет на море?.. Разумеется, отец. А раз я виноват перед ним – то неизбежно роняю себя в его глазах… Вместе с этим ослабевает один из сдерживающих факторов… Ребенок чувствует, что он вправе совершить какой-нибудь дурной поступок, – хотя бы так, в отместку…

– Ишь, поганец! – сердито проговорила мать.

– Нет, он мальчик неплохой! – улыбнулся Табаков. – Но все дети ужасно чувствительны к тому, что справедливо и что нет. И вот он выходит из дому… Но куда он может пойти?.. Разумеется, туда, где за последние дни его воображение получило богатую пищу. Подумав хорошенько, я сразу же догадался, куда он мог отправиться…

Инспектор умолк на мгновение, затем тихо добавил:

– Необходимо знать детей… Знать и понимать… Это и им на пользу, и нам. Подумай об этом.

* * *

Всю ночь Зарко спал неспокойно, ворочался во сне и тихо стонал. Проснулся он очень рано. За окном алело утреннее небо, где-то в ветвях весело щебетали птички. Внезапно его охватило страстное нетерпение поскорее встать, и сейчас же взяться за дело. Ему казалось, что стоит только сделать все то, о чем ему говорил «начальник”, и он непременно узнает, нечто чрезвычайно важное, быть может, роковое. Кто знает, не зависит ли именно oт него – будет ли наконец найден пропавший Васко…

Зарко приподнялся на кровати и посмотрел на большой будильник – был шестой час. В доме все, кроме него, еще спали. Если встать сейчас, то кого разыщешь так рано? Он едва вытерпел до шести часов и поднялся вместе с матерью. Та, увидев, его торопливо умывающимся под краном, не поверила своим глазам.

– Ба! Что это на тебя нашло? – изумилась она. – Куда это ты собрался в такую рань?

– Дело у меня есть! – коротко ответил мальчик.

Мать уже забыла про вчерашний разговор, да и не верила, что у такого мальчугана может быть какое-нибудь серьезное дело. Зарко позавтракал и стремительно выбежал из дому. Но в такую рань никого из детей еще не было видно. Напрасно он обходил дворы и заглядывал во все закоулки. Убедившись, что ему не собрать никого в такой час. Зарко воротился домой и разбудил братишку.

– Вставай, вставай! – заторопил он его. – Сегодня нас дело ждет…

Мишо посмотрел на него одним глазом и опять укрылся с головой. Но не суждено ему было в это утро как следует выспаться. Зарко стащил с братишки одеяло, но тот свернулся клубком и крепко зажмурил глаза. Пришлось прибегнуть к помощи графина с водой. В следующий миг мальчик уже сидел на кровати, растерянно тараща глаза.

– Ма-ам! – плаксиво протянул он. – Зарко дерется.

– Кто дерется? – возмутился Зарко. – Что ты врешь?

– А ты зачем облил меня водой?

– Это совсем другое.

– Нет, не другое… Ма-а-ам…

В дверь просунулась голова матери – глаза ее смотрели угрожающе.

– Лгун! – бросил презрительно Зарко. – Обойдусь и без тебя!

Только сейчас Мишо вспомнил, о чем они говорили вчера вечером. Мигом вскочив, он пустился догонять брата. Сначала Зарко был непреклонен, но, увидев испуг и тревогу на лице братишки, все-таки сжалился над ним.

– Что, будешь врать в другой раз? – спросил он, немного смягчившись.

– Нет, не буду… Никогда больше не буду врать…

– Ты всегда так говоришь, – пробурчал недовольно Зарко, – а потом опять врешь.

– Если хочешь, я могу побожиться, – умоляюще произнес Мишо. – Пусть меня поразит…

Зарко снова рассердился.

– А ну замолчи! – прервал он его. – «Пусть меня поразит…» Кто тебя поразит?.. Одни неучи божатся.

Но Мишо неожиданно возразил:

– Вот и неверно! Папка-то разве неуч? Он тоже божится…

– Неправда! – сказал Зарко, пораженный этим открытием. – Когда это он божился?

– Божился, божился, я слышал своими ушами… Мама сказала ему: «Ты опять наклюкался?»

– Наклюкался? – не понял Зарко.

– Значит, выпил… А папка сказал: «Честное слово, нет!»

– Это совсем другое дело…

– Погоди, погоди! Тогда мама сказала: «А ну побожись… А папка сказал: «Порази меня бог, если я хоть глоточек выпил… Вот – перекреститься могу».

Зарко смотрел на своего братишку выпученными глазами.

– Да это он просто шутил! – внезапно осенило его, и он сразу повеселел. – Ведь папка – коммунист и не верит в бога… – заключил он уверенным тоном.

В конце Зарко согласился опять взять Мишо к себе в помощники. Будет так, как они договорились вчера вечером: Зарко соберет ребят постарше, а Мишо – маленьких, дошкольников.

– Скажешь им – пионерское задание! – поднял руку Зарко, и лицо его озарилось каким-то внутренним светом.

Но оказалось, что собрать всех детей в одном месте – совсем не легкое дело. То у какой-нибудь девочки урок музыки, то какому-нибудь мальчику нужно остаться помогать матери. И только сила таких веских слов, как «Пионерское задание» собрала наконец детвору во дворе одного большого дома. Было уже около половины одиннадцатого. Зарко терял всякое терпение. Пришедшие дети – их было уже десятка два – шумели, как пчелиный рой, и с интересом и любопытством поглядывали на Зарко, который все еще загадочно молчал.

– Все в сборе? – спросил он немного погодя.

– Филиппа нету! – крикнул кто-то из задних рядов. – Он болеет…

– А когда он заболел?

– Не знаю, – промямлил мальчуган. – Целая неделя уже прошла… Даже больше…

От него не будет никакой пользы, рассудил Зарко. Ведь он ничего не знает, раз не выходит уже целую неделю.

– Лили не пришла! – сообщила какая-то девочка. – Сказала, что придет.

Лили все же пришла, хотя и последней. Это была шестилетняя девочка, щупленькая и кудрявая, с маленькими, блестящими, как черные бусинки, глазами. Она уселась впереди и уставилась любопытным взглядом на Зарко. А тот выпрямился, и, как всегда, когда ему приходилось что-нибудь говорить, лицо его сильно побледнело.

– Дорогие пионеры, мы собрались здесь по одному очень важному делу, – начал он медленно и даже несколько торжественно.

Шепот едва сдерживаемого любопытства прошел по группе навостривших уши детей. Зарко спокойно и не спеша начал свой рассказ о пропавшем мальчике, о тщетных усилиях милиции. Но ребята знали все это и без него. Их родители говорили о Васко и утром и вечером – какие только предположения они не строили, какие только невероятные истории не выдумывали. Дети жадно слушали, ловя каждое их слово, и, в свою очередь, тоже начали сочинять разные истории – одну запутаннее и неправдоподобнее другой, а некоторые дошли до того, что даже начали верить самим себе. Что нового сказал им Зарко? Ровно ничего… Не отнимает ли он у них напрасно время?

– Дорогие пионеры, милиция очень рассчитывает на нашу помощь! – закончил Зарко. – Мы должны радоваться, что нам оказывают такое доверие. Вчера вечером я разговаривал с одним начальником…

– Где же этот начальник? – спросил с недоверием высокий и худой, как щепка, Андрейко.

– Сейчас он не может быть здесь! – нахмурился Зарко. – Начальник хочет знать, видел ли кто-нибудь маленького Васко в тот день, когда он исчез… Это очень важно.

Зарко умолк и уставился на детей. Лица у них вытянулись и стали серьезными. Они переглядывались, но хранили молчание.

– Хорошенько подумайте! – сказал Зарко. – И чтоб никто не посмел врать… Соврать в таком важном деле – это все равно что встать на сторону бандитов.

При этом страшном слове, которое Зарко произнес громко и отчетливо, все вздрогнули, однако никто не произнес ни слова.

– Значит, его не видел никто? – сказал с досадой Зарко. – Ну, что ж, так и скажем начальнику… Теперь другое… Видел ли кто-нибудь, чтобы Васко разговаривал с каким-нибудь взрослым человеком? Каким бы то ни было. Не важно, когда это было – хоть месяц тому назад.

Снова наступила глубокая, гнетущая тишина.

– Никто не видел?

– Никто! – мрачно ответил Андрейко.

– Ты не говори за всех! – осадил его Зарко. – Я и других спрашиваю…

Но и другие не знали ничего.

– Неужели же вы не видели, чтобы на вашей улице слонялся без дела какой-нибудь человек? Чтоб так просто прогуливался, поглядывал куда-нибудь, ждал чего-то? Неужели не видели?

– Я видел! – крикнул вдруг кто-то.

Сзади, из-за голов, поднялся низенький крепыш в очень коротких штанах. Зарко знал его – это был Чочко-футболист.

– Что ты видел? – спросил Зарко, почувствовав, как заколотилось у него сердце.

– Кого, а не что… Человека! – грубовато ответил Чочко.

– Что он делал?

– Ничего не делал… Ходил себе, поглядывал туда-сюда… Минут пятнадцать…

– Ну а потом?

– Потом ничего… Мама меня позвала, и я ушел…

– А он остался на улице?

– Остался…

– Какого числа это было?

– Да в тот день, когда исчез Васко.

У Зарко зашумело в ушах от волнения.

– Чочко, то, что ты сказал, ужасно важно… Этот человек мог быть из шайки бандитов…

Дети зашумели. Чочко вытаращил глаза.

– Бандитов? – воскликнул он. – Да вроде он не был похож на бандита…

– Как он выглядел?

– Да так – обыкновенно…

– Ты должен мне сказать, как он был одет. Какого – по-твоему, был возраста?

Чочко замолчал, видимо чувствуя большое затруднение. «Угадать возраст взрослого человека – это самое трудное дело», – подумал он.

– Лет тридцати, наверное…

– А в чем он был одет?

– Как все… – ответил Чочко, порозовев от напряжения. – А, да – он был в желтых ботинках. И часы у него были – он смотрел на часы.

– А курил ли он?

– Курил… Нет, не курил… Нет, нет, нет – курил… Сейчас я точно вспомнил – курил…

Зарко засыпал мальчика вопросами, но больше этого не узнал ничего. Человек без всякого дела шатался туда-сюда по улице, на которой жили Пиронковы, держась поближе к их дому. Выглядел он немножко взволнованным и будто чем-то рассерженным. Одет был ни хорошо, ни плохо, но в новых ботинках – шикарных желтых ботинках. Что еще? Да, волосы… И, кажется, без галстука… В котором часу? Часов в девять или одиннадцать – точно он не может сказать, ведь у него нет часов.

– Если ты увидишь его на улице – узнаешь? – спросил Зарко.

– Конечно, узнаю! – решительно ответил Чочко. – По другой стороне будет идти – все равно узнаю.

Один малыш нерешительно привстал.

– Зарко, я, кажется, тоже видел этого человека… – сказал он. – Такой, в желтых ботинках.

– А что он делал?

– Ничего… Должно быть, ждал кого-то…

– Видел ли ты, чтобы он с кем-нибудь разговаривал? С кем-нибудь встретился?

– Нет… А может, просто не обратил внимания, – ответил мальчуган. – Разве я знал, что это бандит…

Подробные расспросы почти убедили Зарко в том, что оба мальчика видели одного и того же человека. Под конец он уже слушал одним ухом, представляя себе, как будет выкладывать начальнику эти важные сведения и как тот похвалит его, удивленный проявленными им способностями. Ребята, о которых Зарко позабыл на минуту, вдруг расшумелись, начали сами, теряясь в догадках, строить разные предположения.

– Тихо! – опомнившись, крикнул Зарко. – А ну-ка – вспомните, не случилось ли еще чего особенного в тот день… Может, кто из вас что-нибудь видел, слышал или нашел… Все равно, что.

Но дети почти не слушали его и продолжали оживленно разговаривать между собой.

– Значит, ничего такого не было? – снова спросил Зарко.

– Нет, нет! – ответило несколько голосов.

– Подумайте еще! – повысил тон Зарко. – Это очень важно… Важна любая мелочь, любая подробность…

Но дети были заняты своими разговорами. Только маленькая Лили, стоявшая перед ним, казалось, ловила каждое его слово. Она робко, с каким-то виноватым видом таращила на Зарко свои черные бусинки и то и дело краснела. Сначала он не обратил на девочку внимания, но затем и сам уставился на нее.

– Что, Лили? – вспомнил Зарко ее имя. – Что ты на меня смотришь?

– Ничего! – вздрогнула девочка.

– Как так ничего!

– Ничего…

– Ну зачем врать? Я же знаю – ты мне хочешь что-то сказать…

Лили покраснела до корней волос. Дети стали прислушиваться и поглядывать на них с любопытством.

– Зарко… я нашла…

– Что ты нашла? – перебил ее Зарко.

– Три лева нашла…

Дети залились смехом.

– И что же ты сделала с тремя левами? – спросил Зарко.

– Да, ничего…

– Как так – все ничего да ничего! – воскликнул с раздражением Зарко. – Бросила их опять, что ли?

– Да нет… я на них… конфет купила…

Дети снова захохотали.

– Эй, тише вы! – прикрикнул на них Зарко. – Значит, конфет купила… Молодец, молодец! Этому ли тебя мама учила?

Девочка стыдливо опустила глаза.

– Найденные деньги – все равно что украденные… Ты, значит, воровкой хочешь стать?

Глаза Лили наполнились слезами.

– Они не краденые… – произнесла она дрожащим голосом. – Я же не знала, чьи они… Если бы знала, то вернула бы их… А я ведь не знала…

– Раз так, надо было отнести их в отделение милиции. Поняла? Когда что находят, всегда туда сдают. А взять себе то, что найдешь, это все равно что украсть. А воровок, если хочешь знать, в пионерскую организацию не принимают.

При этих словах девочка не выдержала и разревелась. Зарко понял, что переборщил. Он смотрел на нее в замешательстве и смущении, не зная, что сделать – как ее утешить.

– Ну, ладно, ладно, перестань! Подумаешь, большая беда! Ты же не знала… Потому и… Разве ты воровка… – бормотал он, переступая с ноги на ногу.

Но Лили продолжала плакать. Две девочки, подойдя к ней, стали гладить ее по волосам. Даже Андрейко возмутился.

– И не стыдно тебе? – сказал он с раздражением. – Ребенка маленького до слез довел…

Наконец Лили, всхлипнув еще раз, отняла руки от своего заплаканного личика.

– Я… я верну эти три лева! – проговорила она сквозь слезы. – Я отнесу их в милицию…

Зарко ушел от ребят пристыженный и очень недовольный собой. Действительно, почему он поступил так с бедной девочкой? Хотя то, что он сказал ей, сущая правда… Но так ли следовало сказать это? Можно быть строгим, но не жестоким.

– Ты иди домой, – сказал он братишке. – Я сейчас приду…

Зарко несколько раз прошелся по улочке, на которой жил Васко, словно там мог неожиданно появиться таинственный человек в желтых ботинках, и остановился на углу. Какой-то голос подсказывал ему, что незнакомец не случайно стоял на этом месте в тот день. Может быть, он следил за Васко, а может, хотел приманить его к себе… Желтые ботинки… Не так уж часто встречаются люди в желтых ботинках… Если собрать всех пионеров Софии, то его за полчаса обнаружат… Конечно, таких, как он, окажется немало… может, сто, а может, и триста… Но ведь Чочко-то видел его – он узнает его и из трехсот…

«Мы отыщем его, – думал взволнованно Зарко. – Лишь бы он только не сменил ботинки… Лишь бы не надел другие…

Окрыленный надеждой и уже в приподнятом настроении, Зарко отправился домой. Когда он открыл дверь, первым, кого он увидел, был «начальник».

Утро не принесло ничего нового инспектору уголовного розыска Табакову. Проверка в зоологическом саду, произведенная рано утром молодым лейтенантом, не дала никаких результатов. Ни билетер, ни сторожа не видели в тот день никакого маленького мальчика, который походил бы на потерявшегося. Нечто подобное произошло недели две назад, но за последние дни таких случаев, по их словам, не наблюдалось.

Инспектор помог лейтенанту собрать сведения насчет машин, останавливавшихся близ дома Пиронковых. Помимо тихой улицы, на которой жил Васко, они вдвоем обошли все ближайшие переулки. Дело было довольно деликатное и трудное. Приходилось входить к незнакомым, порой очень недоверчивым людям, и, терпеливо излагая существо дела, стараться тронуть их рассказом о пропавшем мальчике, чтобы вызвать на откровенность. В магазинах и учреждениях было гораздо легче. Но и там результаты оказались совсем ничтожными. В сущности, в квартале имелось только одно учреждение – районное почтовое отделение. Оно находилось на довольно широкой, недавно асфальтированной улице, пересекавшей ту, на которой жили Пиронковы. Выяснилось, что в день исчезновения Васко между одиннадцатью и двенадцатью часами перед зданием почты стоял грузовик, развозивший по домам посылки. Когда они были погружены, грузовик уехал. Видели ли работники почты мальчика, который бы вертелся около машины? Нет, не видели. А возможно ли, чтобы такой маленький мальчик, как Васко, залез в ее кузов? Все считали, что это невозможно, хотя задний борт машины во время стоянки оставался открытым. Почтовики утверждали, что кузов грузовика слишком высок для такого малыша и что к нему никогда не приставляли никакой лесенки. Инспектор велел лейтенанту разыскать в гараже эту машину и поговорить с шофером, а сам продолжил расследование.

Близ почты находилось частное ателье химической чистки одежды. Хозяин – веселый и словоохотливый армянин – с большой готовностью предложил свои услуги инспектору. Что произошло в день исчезновения ребенка, он не мог припомнить, но категорически утверждал, что в последние десять дней точно против его ателье не раз останавливалась легковая машина. Шофера ему ни разу не удалось разглядеть, кого он вез – тоже, так как всегда был занят своими клиентами. Машина стояла обычно полчаса – час и потом уезжала.

– Автомобиль был один и тот же? – спросил инспектор.

– Да, один и тот же…

– Какой марки?

– Ну, уж этого я не знаю!.. – пожал плечами армянин.

Инспектор усмехнулся.

– Откуда же вы тогда знаете, что машина была одна и та же?

– Да я по цвету ее узнавал. Зелененькая такая, как сейчас помню…

Это было все, что армянин мог сказать инспектору. Тот дал ему номер своего телефона и попросил сразу же сообщить, если машина снова остановится перед ателье. Армянин раскланялся и проводил его до дверей.

– А если остановится другая машина? – вдруг спохватился он.

– Запишите ее номер! – улыбнулся инспектор. – Но смотрите, чтобы вас не заметили…

Покончив со всем этим, Табаков отправился к Зарко. Ему открыла мать и любезно пригласила войти.

– С самого утра куда-то запропастился! – пожаловалась она. – Как ушел, так и не возвращался…

Первым пришел Мишо, а немного погодя возвратился и Зарко. По возбужденному лицу мальчика инспектор сразу догадался, что тот что-то узнал, однако не стал спешить с расспросами и терпеливо ждал. Зарко огляделся, словно боялся, что его кто-то может подслушать, и тихонько сказал:

– На улице, где живет Васко, был замечен один человек…

– Погоди!.. Начни все сначала! – прервал его с серьезным видом инспектор.

Тогда Зарко стал выкладывать все по порядку. Он рассказал подробно о том, какие он задавал вопросы ребятам, что ему отвечали. Инспектор слушал его внимательно, время от времени записывая что-то в свой блокнот.

– Это наверняка бандит! – закончил свой рассказ Зарко, чувствуя при этих словах, как по телу его пробежали мурашки.

Инспектор в раздумье покачал головой.

– Очень возможно! – сказал он. – Но возможно и другое…

– Что другое? – встрепенулся мальчик.

– Ну, скажем, человек просто ждал кого-нибудь. Может быть, товарища или знакомого…

Зарко сразу сник.

– Да, возможно… – вздохнул он.

– Ничего, мы все это выясним, – поспешил успокоить его Табаков. – Постараемся узнать, что это был за человек.

– А как мы узнаем?

– Посмотрим… – ответил инспектор. – Стало быть, это все? Не заметили ли дети чего-нибудь другого? Чего-нибудь особенного?

Зарко удрученно вздохнул. Рассказать ли ему о маленькой Лили, которая нашла три лева? Ему было стыдно вспомнить о своем нехорошем поступке. Да и что может быть общего между этим незначительным случаем и исчезновением Васко? Но, увидев серьезный, выжидающий взгляд инспектора, мальчик поборол все свои колебания.

– Они ничего особенного не заметили, – сказал он с какой-то неохотой. – Лили вот только нашла три лева…

Зарко совсем не ожидал, что эти равнодушно произнесенные им слова произведут такой эффект. Инспектор так и подскочил на своем стуле, впившись в мальчика глазами. Даже цвет его лица изменился – приобрел вдруг какой-то розовый оттенок.

– Какие это были три лева? – спросил он быстро.

– Ну, обыкновенные… – смешался Зарко. – Денег три лева…

– Одна бумажка. Или же три по леву?

– Об этом я ее не спросил… – стыдливо потупился Зарко.

– Так… А где она их нашла, знаешь?

– На той улице, где Васко живет… В тот же день, когда он исчез…

– А где точно? Ты видел это место?

Но Зарко не знал и этого и смущенно смотрел на инспектора. Ему поручили дело, а он вот как его выполнил – даже не знает, что ответить.

– Известно ли тебе по крайней мере, где живет Лили? – нетерпеливо спросил Табаков.

– Это знаю…

– Тогда идем к ней! – сказал инспектор и решительно встал.

Они вышли на улицу. Инспектор шагал очень быстро, лицо у него было напряженное и задумчивое. Теперь он почти не глядел на едва поспевавшего за ним мальчика и ни о чем больше его не спрашивал – словно тот стал ему вдруг совсем не нужен. Зарко почувствовал, как сжалось у него сердце. Он едва собрался с духом и спросил:

– А то вот… насчет денег, очень важно?

– Очень! – ответил рассеянно инспектор, поглощенный своими мыслями.

Внезапно он как бы очнулся, и лицо его стало по-прежнему ласковым и приветливым. Он похлопал Зарко по плечу и, улыбаясь, спросил:

– Да неужели ты еще не догадываешься?

– Нет… – ответил с горечью мальчик.

– Мать дала Васко три лева на простоквашу. Тебе это было известно? Бумажку в три лева…

– Нет, этого я не знал… – сказал Зарко.

– Ну, тогда другое дело! – кивнул инспектор. – Наверное, это те самые деньги… Как их мог потерять Васко? И где точно это произошло? Узнаем по крайней мере, в какую сторону он ушел… А может, и много других вещей… Видишь теперь, какой это важный след.

Когда они вошли к Лили, вся семья обедала. Им открыл отец – сухощавый молодой человек в очках, скрипач Государственной филармонии. Инспектор коротко объяснил причину своего прихода.

– Ну, конечно! Вы можете ее расспросить сию же минуту! – охотно согласился отец.

– Нет! Нет! Пусть она сперва пообедает, – спокойно сказал инспектор.

Отец Лили провел их дожидаться в соседнюю комнату. Теперь Зарко с еще большим уважением смотрел на инспектора. Разбиравшее его любопытство и желание поскорее добраться до истины просто не давали ему покоя. И инспектор, небось, чувствует то же самое. Наверняка! И как хорошо он поступил, оставив девочку спокойно пообедать! Разве он, Зарко, не мог быть таким же внимательным час тому назад, вместо того, чтобы доводить ее до слез в присутствии всех ребят?

Минут через десять отец ввел Лили в комнату.

– Этот дядя из милиции, – сказал он. – Ему нужно тебя кой о чем спросить.

Лили сильно побледнела и с испугом взглянула на инспектора. Тот сразу сообразил, в чем дело, и погладил девочку по щеке.

– Не бойся! – сказал он. – Я же не за тем пришел, чтобы тебя бранить… Просто хочу поговорить с тобой о чем-то…

– Я-я-я их… верну! – запинаясь и чуть не плача, произнесла Лили. – Я просто не знала, чьи они…

– Скажи-ка, Лили, какие это были деньги, – продолжал все так же ласково расспрашивать Табаков. – Одна бумажка в три лева или три бумажки по одному леву?

– Одна бумажка! – со вздохом ответила девочка.

– Молодец! Значит, память у тебя хорошая. А где ты ее нашла?

– На улице…

– А ты можешь показать нам это место? Только точно то самое место, где она лежала.

– Могу! – тихо промолвила девочка.

Немного погодя они вчетвером вышли на улицу. Девочка быстро и уверенно шагала впереди, в ее походке не чувствовалось ни малейшей нерешительности. Инспектор наблюдал за ней с напряженным интересом и нескрываемым любопытством. Он ничуть не сомневался, что она хорошо запомнила то место: богатый личный опыт убедил его в том, что в некоторых отношениях дети более впечатлительны и точны в своих наблюдениях, чем взрослые. Наконец Лили остановилась, огляделась и решительно указала своим маленьким пальчиком.