Текст книги "Синяя книга алкоголика"

Автор книги: Павел Крусанов

Соавторы: Владимир Шинкарев,Сергей Коровин,Владимир Рекшан,Максим Белозор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

ВВЕДЕНИЕ

Марина: Может, водочки выпьешь?

Астров: Нет. Я не каждый день водку пью. К тому же душно.

А. П. Чехов. Дядя Ваня

Подобные эпиграфы радуют людей посвященных. Как радуют многие, казалось бы, ничего не значащие слова, фразы или ситуации, непонятные непьющему человеку. Например, такая сцена: на улице один серьезный человек показывает другому бутылку портвейна и убедительно говорит: «Это, кстати, очень хорошее вино!» При этом у обоих внимательные, задумчивые лица.

Существует великое множество слов и выражений, присущих и понятных пьющему человеку, любимых им, узнаваемых, словно какой-то особенный язык какой-то особенной страны. Волшебной страны. Из них можно составить отдельную книгу, и многие, читая ее, поймут и улыбнутся с теплотой. Например:

– Наливай!

– Стакан есть?

– Не-не-не, я не буду!

– Нормально пошло.

– Может, водки?

– Или три?

– Или все-таки три?

– Запить есть?

– Честно, денег нет.

– А вчера че было?

– Получилось, типа, по стакану…

– Ключ хотя бы есть?

– Два сухих лучше…

– До хуя не наливай!

– Лучше два портвейна…

– Я же говорил: бери три!

– Я один не пойду!

– Слили всю хуйню в один стакан…

– Там, кроме водки, ничего не было!

– Только так: пьем и уходим!

– Там типа бара…

– Могу блевануть…

– В принципе, у меня есть деньги…

– Бабам поменьше…

– Да он не пьет…

– А у Димы спрашивал?

– В принципе, у меня на книжке есть…

– Говорят, кодироваться вредно.

– Просыпаюсь – бля-а-адь!

– Дима кодировался – и хуля толку?

– Ну, сколько я могу? Смотря за сколько…

– Надо покушать…

– Я думал как: выпьем и пойдем…

– Можно в гости пойти…

– Конечно «Анапу»!

– Тебе сколько брать?

– Это что? Водка?

– Помню, как в метро ехал…

– Сумку возьми!

– Конечно буду!

– Видимо, упал…

– Потом не помню…

– Я, вообще, домой. А что?

– Хуля – не пей!

И многое другое.

АВДЕЙ СТЕПАНОВИЧ ТЕР-ОГАНЬЯН

Пить мы с ним начали одновременно, году в 1979-м, ближе к зиме. Авдей Степанович – мой любимый друг, мы знакомы без малого двадцать лет. Странно сознавать, что в наших молодых жизнях уже фигурируют такие временные периоды.

Авдей Степанович художник. Он решил стать художником в детстве и, решив, зажил как художник. Это непростая жизнь. Не то чтобы исключительно трудная, скорее специфическая.

Когда-то в Ростове-на-Дону Авдей Степанович жил «на Западном», на краю жилой застройки. Его однокомнатная квартира находилась на седьмом этаже четырнадцатиэтажной свечки, окна выходили на дачный поселок, старое Нижнегниловское кладбище и летное поле учебного аэродрома. Ночью с его балкона можно было через степь разглядеть огни Азова. В общем, вид из окон его квартиры открывался прекрасный. Поскольку Авдей Степанович художник, его квартира была и его мастерской. Там он занимался живописью, там жила его семья – жена и два сына, там же собирались друзья и устраивались праздники.

Поначалу Авдей Степанович учился в Ростовском художественном училище, но со второго курса его выгнали «за авангардизм».

Вообще, в Ростове тех лет Авдей Степанович был фигурой заметной.

Сейчас он живет в Москве. Личность он глубокая, противоречивая, и при этом он единственный человек, с кем я за долгие годы пи разу не поссорился. А сколько великолепных часов мы провели вместе – не сосчитать!

Теперь не то. Мы любим друг друга по-прежнему, да жизнь перестала быть веселой. Если он, не дай Бог, умрет, мне будет страшно одиноко на этом свете. Если умру я, он тоже, конечно, расстроится.

На свадьбе у Валерия Чебана Авдей Степанович Тер-Оганьян напился, и его отнесли домой. Утром он проснулся и видит: посреди комнаты на коврике лежит кучка. Аккуратная такая кучка, опрятная. Он удивился. Кто же это сделал? Кошки у них нет. Может, папа? Нет, вряд ли папа. Как же это? Что же все-таки произошло?

Авдей Степанович Тер-Оганьян жил в Ростове с детьми, а его жена Марианна была в Болгарии. И он полюбил одну очаровательную девушку.

Приехала из Болгарии жена. Все сидят на кухне, завтракают. На столе стоит букет цветов. Старший сын Давид говорит:

– Вот, мама, хорошо! Папа вчера Маше купил, теперь тебе будут!

Когда Авдей Степанович Тер-Оганьян жил с Машенькой в Доме Актера, он с ней часто ругался и делал это всегда шумно: орал, размахивал руками. Однажды в пылу гнева он оторвал свисавшую с потолка горящую электрическую лампочку.

Авдей Степанович Тер-Оганьян поссорился с Машенькой, а потом помирился. Идут они по городу: лето, жара, настроение отличное. В «Спутнике» дают пиво, стоит огромная очередь. Авдей Степанович говорит:

– Машенька, давай пива купим, а то очень жарко?

– Конечно, – говорит Машенька и дает ему десять рублей.

Он занимает очередь, долго стоит и все думает: сколько брать? Чем ближе к окошку, тем сильнее он нервничает и в последний момент говорит в смятении:

– На все!

Ему выдают двадцать бутылок. Он их ставит на землю и кричит Машеньке:

– Посторожи пиво, я пойду попрошу ящик! Машенька видит количество бутылок, молча поворачивается и уходит.

Авдей Степанович растерялся. Сторожить бутылки – Машеньку потерять, бежать за Машенькой – пиво украдут. А Машеньки уже и не видно.

Все-таки попросил он мужиков покараулить и побежал. Еле догнал.

– Машенька, – говорит, – ты чего? Она отвечает:

– Ничего!

– Это же пиво, не водка!

Та идет, молчит.

– Ну ладно, – говорит Авдей Степанович, – хочешь, я брошу это пиво к черту?

– Нет, – говорит Машенька.

Тогда Авдей Степанович остановился и подумал: «Действительно, как это бросить?» И побежал обратно. Нашел ящик, сложил пиво и отправился к Сергею Тимофееву.

Как-то Авдей Степанович Тер-Оганьян купил несколько бутылок вина и зашел в гости к Сергею Тимофееву. Сидят они, пьют. Пришел композитор испанского толка Александр Прозоров. Авдей Степанович успел вино в портфель спрятать. У Прозорова авоська, а в авоське бутылки с какой-то бирюзовой жидкостью.

– Что это у тебя? – спрашивает Авдей Степанович.

– «Нитхинол», – говорит Прозоров. – Будете?

– Не-не-не! – говорит Авдей Степанович. – Сам пей, мы не хотим.

Прозоров открыл бутылку, налил себе стакан, выпил и уснул.

Стали подходить другие гости, всем предлагался «Нитхинол», и все понемногу пили, а Авдей Степанович с Тимой незаметно пили вино. Потом все ушли, остался только спящий Прозоров. Авдей Степанович с Тимой взяли его авоську и пошли гулять. На улице к ним подошел человек.

– Ребята, рубля не будет?

– Нет денег, брат. Вот «Нитхинол», хочешь?

– Хочу! – сказал человек. – А вы?

– Не-не-не, – сказали ребята, – мы уже выпили. Это тебе.

– Спасибо! – сказал человек. – А сырка у вас нет? А то я так не могу.

– Нет сырка.

– Тогда можно я домой возьму?

– Бери, – сказали ребята, – пей на здоровье!

Однажды на Кировском был какой-то праздник. Напились, и Марина всех выгнала, остались только мы с Олей. А Авдей Степанович, Вася Слепченко и Сергей Карпович Назаров пошли к последнему догуливать.

Глубокой ночью вдруг распахивается дверь, вваливается рыдающий Авдей Степанович, видит меня и начинает голосить:

– Макс! Поднимай армян! Идем Назарова мочить!

Авдей Степанович, безусловно, армян. Но и Назаров армян. Какие тут могут быть национальные претензии?

– Что случилось, старик? – спрашиваю.

– Назаров меня душил! – вопит Авдей Степанович. – Вася заснул, а Назаров схватил меня за горло! Я вырвался, схватил торшер, ну, думаю, тут ему и пиздец! Но он меня опять победил! Я вырвался и убежал! Поднимай немедленно армян, идем его мочить!

Кое-как его успокоили, сидит он, плачет.

– Давай, – говорю, – лучше выпьем!

– Давай, – говорит Авдей Степанович, – только я руки помою.

А у Марины раковина была без слива, и под ней стояло ведро. Авдей Степанович подошел к умывальнику, смотрит – ведро полно до краев, огрызки в нем плавают, окурки. Он, кряхтя, наклоняется, поднимает ведро и… выливает его в раковину! И все это говно льется на пол! Целое ведро!

***

Однажды ночью Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Карпович Назаров совершенно пьяные пришли домой к Назарову. Старики Назаровы уже спали. А жили они в то время в двухкомнатной квартире, и родители часто менялись с сыном комнатами.

Ночью Авдей Степанович пошел в туалет и на обратном пути перепутал комнаты. Ходит он в темноте по родительской спальне, шарит по стене руками в поисках выключателя. Выключателя не нашел, зато нащупал диван, а на нем какие-то ноги. Тут он понял: что-то не так!

А в это время Карп Сергеевич проснулся и видит: по комнате бродит какой-то человек. Карп Сергеевич бесшумно встает, снимает со стены декоративную саблю и подкрадывается сзади. Слава Богу, в последний момент свет из коридора упал на Авдея Степановича. А то зарубил бы его Карп Сергеевич.

***

Авдей Степанович гулял с детьми около «Солнца в бокале» и встретил знакомую, которая купила авоську вина для какого-то праздника. Решили они одну выпить. Нашли местечко, только открыли – милиция!

Посадили их с детьми в «уазик», повезли в отделение. По дороге домой Авдей Степанович говорит детям:

– Только бабушке не рассказывайте, где мы были!

– Конечно, папа, мы не расскажем! На другой день мама ему говорит:

– Ты что же, в милиции был?

Оказывается, когда Авдей Степанович ушел, дети у бабушки спрашивают:

– Бабушка, отгадай, в какой машинке мы вчера катались?

– Не знаю, – говорит бабушка, – в какой?

– На букву «м».

– В «Москвиче»?

– Нет!

– В маленькой?

– Не угадала!

– В медицинской «скорой помощи»?

– Нет!

Тут дедушка, который лежал на диване, и угадал.

***

На Пасху в Ростове проходил рок-фестиваль. Все ходили на концерты, а я не ходил, работал. Как-то приехал к нам в гости Давтян. Пошли мы с ним за водкой. Идем и вдруг видим процессию: бредут человек десять любителей рока Впереди Авдей Степанович несет эмалированное ведро, а сзади Гузель с Ириной Михайловной ведут под руки Севу. И видно, что Севе не то чтобы плохо, а просто человек умирает. Мы подходим, все останавливаются.

– Какие люди! Куда же это вы идете?

– В «Женеву» за пивом!

Завязывается беседа. Тут Сева начинает оседать на землю. Авдей Степанович кричит:

– Посадите Севу на ведро!

Ведро кладут на бок, сажают Севу. Но ведро круглое, и Сева все время падает.

– Блядь! – кричит Авдей Степанович. – Кто же так на ведро сажает! Надо ведро перевернуть вверх ногами!

Перевернули, пересадили Севу. Ничего, сидит, не падает. Только что-то шепчет. Гузель наклонилась:

– Что, Сева?

– Жарко…

– Конечно жарко! – кричит Авдей Степанович. – Какой же мудак его на солнце посадил?! Посадите его в тень!

Севу пересаживают, прислоняют спиной к акации.

– Чего вы его с собой потащили? – спрашиваем мы с Давтяном. – Пусть бы спал!

– Потому что у него есть десять рублей! – говорит Авдей Степанович.

***

Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев приехали в Москву и поселились в подростковом клубе. Как-то вернулись они пьяные. Тимофеев говорит:

– У меня тут неподалеку живет любимая девушка. Буквально в двух шагах. Я к ней пойду.

И ушел. А Авдей Степанович остался один-одинешенек. Ночь наступила, и стало ему совсем грустно. Решил он пойти поискать Тиму.

Вышел на улицу: темень, микрорайон, окна в домах почти все уже погасли. Видит он, в одном доме на каком-то высоком этаже окошко светится.

«Там, наверное, Тима!» – решил Авдей Степанович.

Поднялся на лифте, вычислил, какая дверь, позвонил. Сначала долго не открывали, потом вышел огромный сонный мужик в трусах и в майке.

Авдей Степанович сразу догадался, что Тимы там, наверное, нет, но так просто уже не уйдешь, неудобно. Он смутился и говорит:

– А Сережа не у вас?

– Какой Сережа! – говорит мужик. – А ну иди, на хуй, отсюда!

И Авдей Степанович пошел обратно в клуб.

***

Когда мы с Авдеем Степановичем жили в бактериологической лаборатории, то пили каждый день. Однажды он разбудил меня утром, и пошли мы на Сущевский вал за вином. Купили две бутылки. Одну выпили на качелях, а вторую понесли домой. Утро, солнышко, золото на кленах! Подходим к лаборатории. Авдей Степанович говорит:

– Если на крыльце будут стоять эти козлы, надо притвориться, что мы не пьяные. А то каждый день неудобно…

Смотрим: на крыльце стоят наши хозяева. Они занимали второе крыло здания. Проходим мимо них, напрягшись, Авдей Степанович говорит вежливо:

– Добрый вечер!

– Добрый вечер, добрый вечер! – говорят, улыбаясь, хозяева.

А было около одиннадцати утра. Или около десяти, точно не помню.

Пьяные часто падают. Как-то мы с Авдеем Степановичем возвращались в баклабораторию и оба упали каждый по три раза.

Пьяный Авдей Степанович спит, укрывшись с головой одеялом, и во сне с одинаковыми интервалами монотонно повторяет: «Иди на хуй!»

– Видите, меня на хуй посылает! – говорит его жена Людмила Станиславовна.

– Почему тебя? – возражает моя жена Оля. – Он так, вообще. Всех посылает.

– Да, – говорит Людмила Станиславовна, – только почему-то все время в единственном числе.

Однажды ночью Людмила Станиславовна проснулась от какого-то шума. Посередине комнаты на стуле сидел Авдей Степанович Тер-Оганьян и пел песню.

Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сергей Тимофеев зашли во двор выпить. Авдей Степанович выпил, передал бутылку Тиме. Стал тот пить. Вдруг Авдей Степанович видит: входят в подворотню несколько человек в фуражках. Он говорит:

– Тима, менты!

Тима стал пить быстрее. А темно и не видно особенно. Авдей Степанович присмотрелся:

– Не, Тима, это не менты. Это солдаты! Опять присмотрелся – не разобрать!

– Или менты? Темень, не видно.

– Не, не менты, солдаты. А те все подходят.

– Старик, – говорит Авдей Степанович наконец, разглядев, – это менты!

– Менты, менты, – говорят менты, – ну что, пошли?

Однажды сидели очень сильно пьяный Авдей Степанович с Сергеем Тимофеевым, тоже выпившим. О чем-то они спорили. Авдей Степанович, очень уже уставший, смотрит в одну точку и твердит:

– Ты козел, Тима… ты козел. Какой же ты козел, Тима!.. Козел…

Потом замолчал надолго, сник и вдруг, встрепенувшись, говорит Тимофееву:

– Сам ты козел!

Авдей Степанович искал квартиру. Обзванивал посредников, звонил по объявлениям, подбирал варианты. И наконец уснул. Звонит телефон. Находившийся в гостях Николай Володин снял трубку.

– Алле, здравствуйте! Можно Авдея?

– А кто его спрашивает?

– Это по поводу квартиры. Он хотел уточнить условия.

– А, да-да-да! Вы знаете, он сейчас пьяный спит! Вы не могли бы перезвонить попозже?

Авдей Степанович Тер-Оганьян и Сева опоздали на Васины похороны. Приехали – там уже поминки вовсю идут, и постепенно начинается праздник на грани цинизма.

Авдей Степанович тоже хорош. Вошел, взял со стола стакан с водкой, накрытый пирожком, водку выпил, а пирожок съел. А это были Васины символические стакан и пирожок.

Как-то в гости к Авдею Степановичу Тер-Оганьяну зашла одна девушка. Заговорили о старой Москве.

– Знаешь, что такое Чумной приказ? – спросила девушка.

– Ну? – спросил Авдей Степанович.

– Они ездили по городу на телегах и собирали трупы.

– Все-таки трупы так уж по Москве не валялись, – сказал Авдей Степанович.

– Валялись!

– Ерунда. Как ты себе это представляешь? Ну, Средние века, понятно. Но все же город, улицы. Какие трупы?

– Трупы валялись на улицах!

– Вот смотри, – Авдей Степанович подошел к окну, – видишь, примерно такие же были улицы. Люди ходят. Какие трупы!

Он посмотрел вниз и обмер – на тротуаре, раскинув руки, лежал человек! Был ясный день, светило солнце. Мимо спешили прохожие, ездили автомобили. Человек лежал и практически даже еще не был трупом. Он дышал и шевелил ногой.

Возвращаясь из гостей, Авдей Степанович часто засыпал в метро и проезжал свою станцию. На конечной его будил милиционер, он пересаживался во встречный поезд и снова просыпал свою станцию. Тогда он взял за правило по возможности не спать до кольцевой линии. Там он пересаживался и гонял по кольцу, пока не проспится.

У Мирослава Маратовича Немирова есть стихотворение:

«Станция „Речной вокзал"!

Поезд дальше не идет!»

– А меня, блядь, не ебет!

Я и ехал, блядь, сюда!

Мне сюда и нужно было!..

Ранним новогодним утром одним из первых поездов метро Валерий Николаевич Кошляков вез Авдея Степановича с праздника домой. Авдей Степанович всю дорогу громко декламировал: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – и так далее. Пассажиров было немного, и все тоже, видимо, возвращались по домам после новогодней ночи. И вдруг после очередной декламации Авдея Степановича: «Станция „Речной вокзал"! Поезд дальше не идет!» – весь вагон подхватил хором: «А меня, блядь, не ебет! Я и ехал, блядь, сюда!»

Как-то у Авдея Степановича собрались гости. Мирослав Маратович Немиров напился и стал все крушить. Его утихомирили. Он поначалу вроде успокоился, а потом рассвирепел и обоссал все вокруг. Утром Авдей Степанович проснулся и увидел на столе у дивана чашку с вином. Дотянулся, взял и выпил. А это оказалось не вино, а немировская моча. А сам Немиров тут же спит. Авдей Степанович его разбудил спрашивает:

– Ты зачем в чашку нассал?

– Когда? Я не ссал.

Авдей Степанович, как его мочу выпил, сначала расстроился, а потом вспомнил, что мочу же, в принципе, пьют. Вроде это полезно.

Однажды Авдей Степанович лежал на диване и услышал пение. Посмотрел в окно и видит: с той стороны окна стоит Сева Лисовский и поет. А потом превращается в змею, вползает в форточку, шлепается на пол и ползет, ползет прямо к Авдею Степановичу!

Как-то Авдей Степанович проснулся: состояние – хуже не бывает, что вчера было – неизвестно. Лежит он, страдает и вдруг… просыпается! Состояние превосходное, никакого похмелья, голова свежая, мысли ясные, а тело отдохнувшее! И не пил он вчера, просто сидел. Вот как бывает.

Авдей Степанович слетал в Париж, а как вернулся – не запомнил. Ночью он заблудился и испугался. Видит: в машине сидит человек. Он подошел и спрашивает кое-как по-английски:

– Ай эм сорри! Хелп ми, плиз! А тот отвечает по-русски:

– Тебе чего?

Авдей Степанович обрадовался.

– Старик, – говорит, – ты русский! И я русский! Ты откуда?

– Из Тулы.

– А я из Москвы!

– А сейчас ты где? – спрашивает человек.

– Как где? В Париже.

– А, – говорит человек. – Ты вон туда посмотри.

Авдей Степанович посмотрел, а там Курский вокзал.

Ранним зимним утром Авдей Степанович проснулся сидящим в вагоне. Посмотрел в окно: платформа, снег, на снегу стоит солдат. Ну, думает Авдей Степанович, опять в метро заснул. И спрашивает:

– Солдат! Это какая станция? А с платформы говорят:

– Это город Воскресенск!

Однажды я вел Авдея Степановича домой, нас остановила милиция и забрала его в участок. А я пошел пешком вызволять друга. Прихожу – сидит Авдей Степанович в обнимку с двумя солдатами, в чем-то их горячо убеждает и иногда целует. Эти солдаты были прикомандированы к милиции для усиления патрульной службы.

Когда нас отпустили, Авдей Степанович мне сказал: «Я их убедил, что русским солдатам не пристало служить сатане!» Потом он долго шел по улице и орал: «Мы, русские сол-л-лдаты!» Я ужасно измучился и посадил его на какой-то парапет, чтобы передохнуть. Тут подошла старуха и покропила Авдея Степановича святой водой.

Однажды я положил Авдея Степановича в незаметном месте у станции метро «Кожуховская», а сам спустился вниз позвонить по телефону. Поднимаюсь – Авдея Степановича нет. Смотрю – неподалеку на лавочке пьют мужики.

– Эй, – говорю, – тут человек лежал, не видели, куда делся?

– Это твой, что ли, был? – говорят мужики. – Вон, видишь, менты поехали? Это они его забрали.

Смотрю – вдалеке воронок едва виден. Ну, думаю, слава Богу!

Авдей Степанович Тер-Оганьян обладает аналитическим складом ума. Однажды он обнаружил на спине своего пальто следы блевотины. Стал рассуждать и нашел объяснение этому странному обстоятельству: когда он летел в Ростов на похороны Давтяна, то опустил сиденье, уснул, и его стошнило. А потом уже подтекло за спину.

Логика помогла ему решить еще одну загадку. Все на том же пальто он заметил следы блевотины, опять-таки сзади, причем ровную горизонтальную полоску. Он стал рассуждать и вспомнил, как его тошнило с Красносельского моста. Тогда, сопоставив факты, он сообразил, что, по-видимому, наблевал на перила, а потом прислонился к ним спиной.

Как-то Авдей Степанович познакомился с немецкой девушкой. Проснулся он однажды у нее и попросил сходить в киоск, купить две бутылки сухого и зажигалку. Немецкая девушка сходила и принесла две зажигалки и одну бутылку сухого.

Однажды я позвонил Авдею Степановичу и спросил:

– Ну, ты как?

– О-о-о-ой! – сказал Авдей Степанович.

– Что, едва-едва живой?

– Е-два, е-четыре, – сказал Авдей Степанович.

Авдей Степанович Тер-Оганьян в пальто и шапке шел по улице. Из телефонной будки высунулась толстая тетка и спросила:

– Дедуль, рублика не найдется?