Текст книги "Дополненная реальность (СИ)"

Автор книги: Павел Соболевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Сектоиды пропадали в провале один за другим. Аннуляторы пожирали их как попкорн. Силовой барьер, защищавший нас от солдат зачистки слабел с каждой секундой. Такими темпами и нам очень скоро придёт кирдык.

Я напряжённо шевелил мозгами, но спасения не находил. Мы благодушно отнеслись к операции и подготовились непростительно плохо, за что теперь корили себя.

На счёт аннуляторов мы ошибались тоже. Церковники научились ограничивать их и подчинять своей воле. Божественные исчадия не пожирали мир целиком, а только выборочно, тот квартал который оцепили отряды зачистки. Они выполняли целенаправленную команду, я понял это, взглянув на приборы. Обнуляющая континуумы активность множилась только в нашем квартале, за его пределами она равнялась нулю.

Мне показалось, я когда-то уже переживал подобное. Читал об этом, видел или представлял. Вот только деталей припомнить не мог, словно кто-то поставил в мозгу заслонку. Мысли путались в голове и вели себя как чужие. Как если бы существовала другая жизнь, в ином измерении, параллельном времени или субъективном мире, наложенном на настоящий как калька. Так ложная память накладывается на память истинную в дискретном мозгу мультиклонов, отдельная сущность каждого из которых убеждена в собственной самостоятельности. Миры накладываются точно также, один на другой, словно блины, которые печёт по воскресеньям бабушка...

"Какая к чёртовой матери бабушка?! – взбеленился я и мысленно обозвал себя свихнувшимся параноиком. – У цефалидов не бывает бабушек! Их порождает инферно-субстанция, выплёвывая из клоаки-роженицы в жестокий мир без подгузников и пелёнок!"

Я размышлял над путаницей в собственной памяти и ничегошеньки не понимал. Возможно, я проживаю не первую жизнь, и раньше уже бывал на этой планете. Проживал в ином теле, не похожем на нынешнее. А сейчас обрывки воспоминаний донеслись до нынешнего меня из предыдущей реинкарнации. Память интуитивная каким-то образом возвращалась ко мне из давно изгнивших мозговых нейронов моего прошлого тела.

Я посмотрел на аннуляторов и подумал:

"Стивен Кинг. "Лангольеры." Придумка слизана из романа." – Эта мысль, какая-то странная и чужая, догадкой всплыла в мозгу.

И стала для меня последней. Солдат зачистки – в бронекаске и камуфляже – показался в разбитом окне первого этажа. Он направил на меня дуло ручной ракетной установки и нажал на пуск. Ракета с бластерной боеголовкой взвизгнула тонко-тонко, прочертила короткий пунктир, пробила брешь в моей груди размером с баскетбольный мяч и разорвала меня на куски.

*** ***

Суббота и воскресенье прошли без особенных приключений, а в понедельник я набрал Васечкина по дороге в школу.

– Здорово, Ромик, ты куда пропал? Рассказывай про вчерашнюю переделку на Деймосе!

На выходные родители затащили меня на дачу, и я успел соскучиться по друзьям и школьным делам. Меня тянуло повариться в горяченьких новостях и расспросить, что да как на виртуальном фронте.

– Я за старой котельной... – в ответ буркнул Васечкин, и связь обрубилась.

Я набрал его снова, но женский голос в мобильнике объяснил, что абонент временно недоступен. Мне совсем не понравился такой поворот, и пришлось на ходу поменять все планы. За котельной, так за котельной... Зачем он туда попёрся?

Старая котельная находилась недалеко. Мне оставалось обогнуть пристройку спортзала. Так я и сделал, по дороге сорвав пару яблок с яблони в школьном саду.

За углом котельной происходила возня. Я услышал издалека звуки и голоса. Кто-то громко пыхтел и с трудом отдувался, ноги часто шаркали по дорожке, словно несколько человек возили по земле одного. Я расслышал смех Кононова, он ржал как неосёдланная скотина.

Я понял, что не ошибся в предположениях, когда вышел из-за угла. Трое толкали Васечкина друг на друга, мутузили и валяли в пыли. Сбивали с ног подсечками и поднимали обратно на ноги, чтобы снова толкать, получая от этого глубокое морально-нравственное удовлетворение. Кононов по кличке "Конон", здоровый верзила не по годам, и пара его подпевал – таких же уродов по жизни. Васечкин пыхтел и пытался драться, нелепо размахивая руками, но Кононова и его дружков это только забавило. Долбоящеры и упыри, они презирали беспомощного ботаника и ненавидели просто за то, что он от них отличался.

– Что, мамочке жаловаться побежишь? – скривился глумливый Кононов. Он с силой толкнул Васечкина в густые заросли крапивы под спрятавшейся в тени бузиной.

Тот завалился на пятую точку и взвизгнул как побитый щенок, обжигая лицо и руки. Задрыгался всем телом и сильно-сильно затёр о штаны вспыхнувшими красным цветом руками. По грязным щекам, расцарапанным до крови, потекли ручьи, но Васечкин не захныкал. Скривившееся лицо смотрело со злостью и не пряталось за слезами.

– Нет, не мамочке! – окликнул я.

Трое обернулись и уставились на меня. Они разом притихли и застыли, как вкопанные.

Цыганков как раз потянулся, чтобы поднять Васечкина и начать экзекуцию заново. Но при виде меня позабыл о начатом. Васечкин затих в крапиве с грязными подтёками слёз на пунцовом лице. Он молчал и кривился от боли, стиснул зубы и как мог держался, чтобы не зареветь в голос. Одежда в зелёных следах травы и дорожках расчерченных грязью. Ранец валяется в стороне, распахнутый и вывернутый наизнанку. Учебники разбросаны и перепачканы, шелестят страницами на ветру.

Кононов первым пришёл в себя. Сделав вид, что меня в этом мире не существует, он подошёл к Васечкину и схватил лежачего за грудки.

– Конон! Отвали от него!

Кононов повернул голову и уставился на меня. Выражение на лице выдавало как он завёлся. Его назвали по кличке – на это имели право только "друзья-товарищи". Он бросил Васечкина в крапиву и попёр на меня, как обозлённый бык на красную тряпку. Двое его дружков слегка осмелели и тоже двинулись в мою сторону. Я стоял как стоял – руки в брюки, в позе дружинника воспитывающего подвыпившую шпану.

Кононов встал напротив меня, просверливая глазами. Надеялся подействовать набыченной миной и взглядом в упор. Свои физиономические способности он явно переоценивал. Я не привык вестись на понты, меня не возьмёшь на испуг, строя рожи.

– Ромка мой друг, запомни. – Я изучал его как таракана под микроскопом. На остальных двоих совсем не смотрел.

– Он стукач! – бросил Кононов мне в лицо. – Мы учим его отвечать за слова!

– Ты хочешь сказать, что я друг стукача?! – мне было любопытно, как он будет выкручиваться.

Все трое молчали, не сводя с меня глаз. Они не знали как повести себя, пялились с напускной бычкой и одновременно очковали. На глаза Циганкова навернулась влага. Лопатин скривил лицо, мимическая мышца дёрнулась. Кононов отводил глаза – он не выдерживал моего взгляда в упор. Я занимался паркуром и боксом – Кононов знал об этом – и в два счёта начищу его широкую не по годам физиономию.

Махаться сразу с тремя я конечно не собирался, но и они не рискнут затевать драку – трое на одного. Выставлять себя беспредельщиками им духу не хватит. У меня для такого случая тоже друзья найдутся.

Все трое понимали расклад и потому предпочитали помалкивать. Не забывали прописную истину: закрытый рот – целее шкура. Смотрели растерянно и не двигались, смирившись с необходимостью отступить.

– Мобилу забрали, – хлюпнул Васечкин от обиды.

Он выбрался из крапивы и встал рядом со мной с видом обвинителя. Я поморщился: зловонный дух потревоженной бузины немилостиво бил прямо в ноздри.

– Мобилу сюда! – я протянул руку, ладонью кверху.

Лопатин ухмыльнулся, стараясь казаться бесстрашным. Полез в карман, достал мобильник и протянул. Васечкин выхватил телефон.

– А тебе, Лопата, я уши пообрываю! – сказал я так, как будто констатировал факт.

Лопатин побледнел до предобморочного цвета и опустил глазки как пугливая девочка.

Они постояли ещё немного, напуская видимость, что не боятся меня. И вскоре свалили с нарочито ленивым видом. Я брызнул сквозь зубы слюной им вслед и сказал пару ласковых, так, чтобы донеслось до ушей, но без точно обозначенного адресата.

– Спасибо, Андрюха! – Васечкин поправил испачканные песком очки и посмотрел благодарно.

– Не за что, – буркнул я между прочим, помогая ему собирать учебники. – Этот говнюк давно сидит у меня в печёнках. Не перевариваю его по жизни. Ищу повод, чтобы начистить ему витрину и согнать крутизну. Но он остерегается и всеми силами бережёт конский фейс.

Одежду Васечкин извазюкал как поросёнок, но отряхиваться даже не начинал. Всё-равно топать до дома – переодеться в чистое и умыться.

– Ты вообще, что тут забыл? – спросил я с лёгким наездом и напомнил: – Договорились, вроде, встретиться в раздевалке. Поболтать перед уроками и всё такое. Ты сам предлагал вчера.

– Мы заспорили с Лопатиным, он назвал меня стукачом и мы сцепились, – Ромка насупился и опустил кучерявую голову. – Он предложил выйти и разобраться, один на один. Вот мы и вышли...

– Ты как ребёнок, Ромка, – махнул я рукой. – Как будто не знаешь этих козлов. Разбираться один на один – не их тема. Они тебя развели, чтобы выманить за котельную.

Васечкин громко вздохнул и шмыгнул носом.

– Короче, забей. Дерьмо со всеми случается. – Я протянул ему яблоко, второе откусил сам. Поморщился, ну и кислятина, хотя по розовощёкому виду такого в жизни не скажешь. Откушенный кусок выплюнул, огрызок швырнул в вонючую бузину.

– А это что? – я показал на необычного вида штуковину с переливающимися огоньками – валявшуюся в пыли.

– "Культиватор дополненной составляющей". – Васечкин поднял штуковину и отряхнул от дорожной пыли. Взгляд его загорелся, о злоключениях он позабыл в тот же миг. – Я говорил тебе о нём вчера. Хотел показать как действует. Жалко времени до звонка совсем не осталось.

– Ничего, покажешь на перемене. – Я хлопнул его по плечу и протянул собранный ранец. – Но я почему-то уверен, что не дотерпишь и сделаешь это во время урока.

– Мне тоже так кажется, – звонко хохотнул Васечкин и закинул на плечо ранец. – Увидимся на географии.

К звонку на первый урок Васечкин конечно же не успел. Географичка, Анна Семёновна, удивлённо рассмотрела его, когда после стука в дверь он осторожно пробрался в класс.

Васечкин опоздал! Такого не было отродясь!

– Садись, Рома, – сказала она встревоженно, решив про себя, что даже самые непреложные ценности в этом мире способны обесцениться на глазах.

Васечкин выдохнул и направился в сторону парты, отворачиваясь и пряча ссадины на лице.

– Постой-ка, постой-ка... – географичка остановила его на полпути, приглядываясь к лицу и рассматривая во всех красноречивых подробностях. – Рома! Ты опять в синяках! Что случилось на этот раз?!

– Ничего особенного, Анна Семёновна, – улыбнулся Васечкин очень правдоподобно. – Поскользнулся на банановой кожуре и случайно упал в крапиву.

Класс дружно загоготал над неуклюжим ботаником. Географичка вздохнула задумчиво, Васечкин уселся за парту. На этом инцидент был исчерпан и урок продолжился.

Анна Семёновна рассказывала об экономической модели государственного устройства в Соединённых Штатах Америки. Почти никто не обращал внимания на её монотонный говор. Экономическая география как всегда не совпадала с увлечениями школьников самым противоречивым образом. Класс зевал как единое целое и бездарно изображал попытки прислушиваться.

"Умельцы сварганили новый прибор, погружающий в дополненную реальность без специальных очков, – прошептал Васечкин. Он сообщил мне об этом ещё в субботу, а сейчас повторил с нарочитой важностью. – Я надыбал один такой для себя, случайно, на компьютерной барахолке".

Похожий на начинающего диверсанта, он скрытно возился под партой, готовя к работе таинственный аппарат. Ему не терпелось опробовать в действии горяченький артефакт, прямо здесь и сейчас, на уроке. Чтобы осуществить этот замысел требовалось каким-то образом отвлечь внимание Анны Семёновны. Та должна не оборачиваться к доске по крайней мере минуту. Не взирая на сложность макроэкономических особенностей урбанизации в США, всевидящая географичка не забывала следить за классом поверх очков внимательным преподавательским оком.

– Вертинская, не вертись! – напомнила она о себе в очередной раз.

Пришлось импровизировать на ходу. Васечкин чирканул на бумажке короткую речь и подсунул мне. Я молча прочёл написанное, и он решительно подтолкнул меня к действию – локтём в бок. Я должен был как можно более артистично процитировать придуманную им хохму в широкие массы скучающих одноклассников. Он подначивал меня красноречивыми взглядами, не оставляя выбора. "Ты друг или свистулька?" – его коронная фраза для таких случаев сама собой просилась на ум.

Я потянул руку вверх как мог высоко, и с мученическим видом скривил лицо, прилипая к парте отяжелевшим туловищем. Как будто перепил колы на перемене, и мочевой пузырь – или что-то ещё похуже – вот-вот разорвётся вдребезги, устроив скандальный срач в масштабах отдельного класса. Географичка попалась на удочку – сжалилась надо мной и дала слово. Я перестал валять дурака, гордо вытянулся над партой и выдал с поэтическим вдохновением:

– Маленьким, я думал, что пустыня Сахара состоит из сахарного песка. Наливал в кружку чай, смотрел на глобус и пил вприглядку, но слаще от этого не становилось.

Класс загоготал дружным хором. Угнетённые учителями ученики полной грудью вдохнули редкий глоток свободы. А Васечкин в это время заканчивал своё чёрное дело. Под партой пульсировали таинственные кольца света, словно протуберанцы солнца припрятанного до поры и рвущегося на свободу из темноты.

– Нет, Быстров, пустыня Сахара состоит из кускового сахара, – в ответ сострила Анна Семёновна и класс загоготал ещё громче. – Ты пьёшь чай вприглядку с глобусом, а нужно его облизывать.

Довольный собой и уважением одноклассников я улыбнулся улыбкой из фильма "Трудный ребёнок" и присел на место. Таинственные манипуляции Васечкина с протуберанцами света под партой географичка не замечала напрочь. Она строго стучала указкой и была озабочена наведением тишины, чтобы продолжить трындеть про урбанизацию. Я раздумывал, какой ещё манёвр предпринять, чтобы содействовать другу-Васечкину в его экспериментаторских происках, но в этот момент он включил прибор.

Я расслышал звонкий щелчок и заметил, как эфир заполнявший класс на короткий миг изменился. Он стал похож на кипящее смородиновое варенье, которое мама каждый год варит на зиму в эмалированном тазике. Но секунда прошла, и эфир стал прежним – прозрачным и наполненным голосом географички, – зато изменилось другое.

За спиной Анны Семёновны творилось непостижимое. Откуда не возьмись там материализовался облизывающийся монстр, похожий на Лизуна из "Охотников на приведений". Только гораздо крупнее киношного, и судя по свирепому выражению анимированной физиономии значительно плотоядней.

Одноклассники все как один пооткрывали рты, с неподдельным ужасом глазея за спину географички. Огромный Лизун посматривал на Анну Семёновну с нескрываемым гастрономическим интересом.

– Ну хватит глазеть мне за спину! Смутить меня глупыми розыгрышами вам не удастся! – Решительным тоном заявила она и продолжила как ни в чём не бывало занудный спитч по теме урока: – Урбанизация в Соединённых Штатах сопровождалась развитием крупного бизнеса. Параллельно шёл процесс укрупнения городов: многие из них удваивали своё население каждое десятилетие...

Монстр тем временем навис над строптивой учительницей грозовым облаком. Он облизнулся очень уж аппетитно и капнул на пол зелёной слюной. Девчонки ахали и хватались ладошками за лицо, парни все как один расчехляли оружие. И только Анна Семёновна упрямо игнорировала общую обеспокоенность по этому поводу.

– Подобный впечатляющий рост объяснялся скорее технологическими, а не социальными предпосылками, – упрямствовала она, постучав для острастки указкой по учительскому столу. – В послевоенные годы большинство мануфактур перешло с водной на паровую энергию...

Зелёный монстр распахнул безразмерную пасть и употребил в пищу преподавателя географии, как какой-нибудь гастрономический разносол. Сначала в глотке скрылась голова Анны Семёновны вместе с обширной причёской. Затем с аппетитным чмокающим звуком втянулось туловище. И под конец проглотились барахтающиеся вверх тормашками нижние конечности в старомодных туфлях на плоском каблуке.

– Бульк... – сказал монстр и смачно облизнулся блестящим мультяшным языком.

Целиком погрузившаяся в пучину его внутренностей учительница голосила откуда глухо, как из пустой бочки. Доносившиеся нечленораздельные звуки выражали глубину её справедливого негодования.

Беспорядочный огонь по монстру мы открыли как по команде. Спасали ценного преподавателя не жалея боеприпасов. Старались окружить Лизуна и не дать улетучиться из класса наружу. Женька Полевой блокировал дверь, перегородив партой, а Генка Зыков приготовился бросить противопризраковую гранату.

Зелёный монстр уворачивался от выстрелов и прятался под учительским столом. Иногда высовывался и кидался учебниками. Затем метнулся к окну с целью просочиться в приоткрытую форточку.

Не тут то было. Мы палили ожесточённо, а Анна Семёновна голосила всё громче, требуя для себя свободы. Наконец, не выдержав одновременного напора извне и снаружи брюхо привидения лопнуло как мыльный пузырь. Учительницу выбросило наружу задницей кверху, обделанную с ног до головы в серобуромалиновой слизи.

Событие это географичка отпраздновала экстравагантно. Она не сразу осознала факт собственного освобождения, некоторое время по инерции отбивалась руками и голосила как слабослышащая, забивая густой русский мат в уши осоловевших школьников. Но поняв, наконец, что к чему, захлопнула варежку на матерном полуслове.

– Кто это сделал! – взвизгнула географичка истерическим голосом.

Она сидела на жопе ровно в растекающейся по полу скользкой луже. И колотила указкой по парте в состоянии стихийного помешательства с присущим классу школьных учителей диктаторским самомнением.

Васечкин смело встал из-за парты. Честный и добродушный, как Казьма Прутков. С грустно опущенной повинной головушкой. Нам всем его было жаль, мы все уважали его за смелость и гордились им втихомолку!

– Как, Рома, ты?! – всплеснула географичка руками. Она была горько разочарована и искренне потрясена.

Неуклюже поднявшись на ноги, она попыталась поправить скособоченную причёску. Затем сняла очки, поняв, что ничего в них не видит, и растерянно протёрла стёкла старомодным носовым платком. И только вернув их на переносицу, поверила, что перед ней тот самый непогрешимый Васечкин, а не какой-нибудь шалопутный Быстров. С ног до головы рассмотрела его персону, усилием воли взяла себя в руки и громким непререкаемым голосом вынесла приговор:

– Родителей в школу, завтра же!

Ботаник понурил голову и опустился за парту. А я подумал, что Анна Семёновна думает примерно вот так: первый ученик класса совсем отбился от рук, этот хулиган Быстров на него дурно влияет! Совершенно справедливо подумала, если честно признаться.

Следующим после географии уроком по расписанию шла физкультура. На перемене мы разболтались с девчонками, проникшимися к Васечкину уважительным интересом. После его выходки на прошлом уроке школа гудела как встревоженный улей. Новость о новоявленном артефакте волей которого проглатываются учителя географии разлеталась быстрее пули. Васечкин в мановение ока стал знаменитостью и всеобщим кумиром. О нём слагались героические легенды и прикольные школьные небылицы. Девчонки обступили ботаника щебетливой гурьбой и украдкой снимали на видео, чтобы выложить затем в ютубе. Пацаны мечтали с ним подружиться и стояли в очереди на допуск к его отважной персоне.

Уже переодетые для физ-ры мы толпились в тамбуре между двумя раздевалками. Болтовня стояла такая, что в ушах гудело. Васечкин и наша компания, разумеется, были в центре всеобщего навязчивого внимания.

– Этот Китаурон из Новоалтайска, такой симпатичный! – восхитилась Настя Пинигина – первая красавица в классе и лучшая подруга Светы Вертинской, по которой вздыхал Ромка Васечкин.

– Они общались вчера по скайпу, – выдала подругу Света, такая же кокетка, красавица и болтушка. К тому же круглая отличница, как и сам герой последних событий.

Она симпатизировала Васечкину давно. Единственная девчонка в классе, которая не шарахалась от ботаника, чудака и очкарика. Васечкин регулярно провожал её до дома после уроков, и как самый настоящий старомодный рыцарь нёс за неё портфель. А однажды, я сам это видел, подарил ей на день рождения достойный королевы букет розовых роз.

Васечкин вообще был парень что надо, его было за что уважать, хоть многие в нашем классе этого не понимали. Например Кононов – качок и выпендрёжник. Кононов предпочитал тусить со старшеклассниками и выставляться перед сверстниками крутым и взрослым. Он водился с "правильными пацанами", а меня причислял к лохам за дружбу с "неправильным" Васечкиным. Видимо, отец драл его ремнём в глубоком молочном детстве как сидорову козу, и комплексы теперь вылазили из малохольного как глисты во время поноса.

– Мы проболтали с Серёжей весь вечер, – призналась Настя Пинигина и зарумянилась. – Он хакер, талантливый программист и продвинутый геймер. Серёжа рассказывал мне про инновации и перспективы игры. Я даже заслушалась... – Она порхала длинными не по годам ресницами, как самая настоящая бабочка.

– Мне кажется, тебя интересует он сам, а совсем не игра, – довольная своей сообразительностью Света помотала в воздухе кокетливым хвостом из волос.

– Не выдумывай, – улыбнулась Настя и состроила ямочки на щеках. – Говорить об этом ещё слишком рано.

Девчонки нашего класса как всегда соревновались в манерности. Последнее время среди них ходила повальная мода вести кокетливыми голосами кокетливые разговоры и создавать на публику соответствующий вид. Мы, пацаны, мирились с девчачьими тараканами как с явлениями природы от которых никуда не деться и почти не обращали внимания.

Наконец, прозвенел долгожданный звонок и спортзал открылся. Мы шарахнулись в его сторону всей толпой, заметно прогиная дверь, как будто внутри раздавали даром какую-то неслыханную халяву. Весёлая давка перед дверью спортзала – неискоренимый школьный обычай.

Первые пол-урока как всегда занимала разминка. Эта нудная котовасия никому не нравилась, все дружно сачковали и претворялись бодрыми. Последние двадцать минут отводились на игру в баскетбол – увлекательное мероприятие, по традиции ожидаемое с нетерпением. Такой распорядок сложился при новой учителе физкультуры, Олеге Борисовиче, по прозвищу "Зелёный", данным ему за неизменный цвет его спортивной формы.

По окончании разминки Зелёный велел пацанам разбиться на две команды, для остальных выделил волейбольный мяч и отпер дверь на улицу. Давал возможность желающим поиграть в картошку или волейбол на свежем воздухе. Но на улицу никто не пошёл, все дружно остались под крышей, в ожидании нового шоу в исполнении Ромки Васечкина. Он снова завёл свою волшебную штуковину, излучавшую протуберанцы света и этот факт безумно интриговал.

Васечкин показал её Зелёному, и тот заинтересовался. Ромка рассказал для чего она, по ходу дела что-то настраивая. Он понажимал разноцветные кнопочки и наш спортзал чудесным образом преобразился. Увеличился на глазах и превратился в бушующий многотысячный дворец спорта, до отказа забитый азартными болельщиками. Мы огляделись по сторонам и дружно ахнули, девчонки cхватились за щёчки ладошками.

Баскетбольная площадка раскрасилась в сине-жёлтые цвета – символику клуба "Голден Стейт Уорриорз." Синекожий варвар в золотой полумаске – талисман команды – нацелил молнию-копьё на неведомого врага на фоне огромного баскетбольного мяча. Он высветился на электронном табло рядом с временем и нулями неоткрытого счёта в матче. Нарисовался на огромном видеоэкране, занимавшем одну из торцовых стен целиком. На гладком глянцевом паркете в центральном круге площадки. И всюду, где только можно.

Васечкин снова понажимал на кнопки, и внешность баскетболистов преобразилась. На игроках команды Кононова возникла форма "Варваров Золотого Штата", на нас – клуба "Кливленд Кавальерс" с символом из перекрещённых шпаг. На табло загорелась огромная надпись: "финальный матч чемпионата НБА!"

На девчонках возникла форма черлидерс – нарядная и кокетливая до чёртиков в заднице. Короткие топы с открытой талией и воротниками-стойками. На груди аппликации с названиями команд. Короткие юбки на резинке-кокетке с болтающимися пышными шлёвками. Блестящие и мельтешащие помпоны в руках.

Мы жадно заимствуем у гнилого Запада множество сверкающих атрибутов. Зовём этот "Запад" "гнилым" по важным для наших политиков политически важным причинам, но всё-равно заимствуем. Лично мне особенно нравится именно этот из атрибутов – с зажигательными танцами весёлых девчонок, стройными ножками, уймой красивостей и кокетства.

– Вот это да! – восхитился Зелёный.

– Дополненная реальность рулит! Добро пожаловать на новый уровень! – Пригласил Васечкин, очень важный и гордый собой.

– Как такое вообще возможно? – Я подсел рядом с ним, заглядывая в прибор. Как будто мог хоть что-то понять в бегущих огнях на дисплее-трансформере. – Всё то, что ты сотворил – точь-в-точь как самое настоящее.

Васечкин нажимал на кусочки-клавиши на пазле-клавиатуре при полном отсутствии каких-либо надписей или обозначений.

– Пёс его знает, – пожал он плечами и пробормотал туманно: – Сверхтехнологии будущего привнесённые в настоящее силами игровой техномагии. Япошки изобрели.

Васечкин поколдовал над расчудесным изобретением, и появился виртуальный баскетболист, точная копия Майкла Джордана. Баскетболист взял в руки мяч и повозился с ним, вспоминая дриблинг. Затем разбежался, подпрыгнул, нереально долго провисел в воздухе, словно умел летать, и вбил мяч в корзину сверху. В свойственной только ему манере Воздушный Майкл высунул язык изо рта в момент баскетбольного апофеоза на неимоверное расстояние.

Виртуальные зрители взревели как буйно помешанные. Зрители не виртуальные вскочили с мест вместе с ними и тоже зааплодировали. Его Воздушество улыбнулся белозубой улыбкой, приложил руку к груди в знак признательности почитателям и раскрутил баскетбольный мяч, вращая его на указательном пальце.

У Зелёного вытянулось лицо, он покачал головой и потрогал вспотевший лоб.

– Впервые вижу Майкла Джордана не по телеку, – признался он с круглыми как монеты глазами. – Легенда, а до сих пор хорош как в молодости. Твоя машинка творит чудеса, воскрешая баскетбольное ретро. Неужели и автограф взять можно?

– Талант не ржавеет, – улыбнулся румяный от удовольствия Васечкин. – Берите, раз хочется! Только авторучку свою несите. Проецировать в реальность виртуальные авторучки япошки не научились пока.

Майкл Джордан скромно присел на лавочку, давая понять, что участвует в сегодняшнем шоу исключительно в роли гостя. Брать его в качестве игрока в одну из команд было, мягко говоря, нечестно. Он как всегда обаятельно улыбался и раздавал автографы, окружённый стайкой приставучих поклонников – виртуальных вперемежку с самыми настоящими. А мы тем временем заканчивали приготовления к матчу.

Составы команд на баскетбольных матчах во время уроков физ-ры всегда были примерно известны. В моей, как всегда, Генка Зыков – длинный и худой как шланг, и шустрый коротышка – Мишка Ширяев. Мы здорово успели сыграться вместе. В команде Кононова – два его дружбана. Ещё по два игрока в каждую из команд обычно добирались капитанами из числа желающих. Но на это раз вышло иначе.

Васечкин предложил добавить в команды по два виртуальных баскетболиста, в качестве эксперимента. Зелёный не стал возражать. Кое-кто вздумал не соглашаться, но Юрка Анохин предложил выставить собственную команду взамен отказавшейся, и Кононов с дружками позакрывали рты. Припёртые к стенке, они согласились на выставленные условия.

В воздухе замерцал голографический экран для выбора. Изображения виртуальных баскетболистов стояли как живые внутри иконок. Я пролистал их рукой, нажал на самую развесёлую, и картинка из мультика волшебным образом ожила. Анимированный баскетболист задвигался и выпрыгнул со страницы в реальный мир, обретя положенную для этого материальность. Я не вытерпел и решил проверить, насколько он настоящий, и ущипнул за утиный хвост. Тот игигикнул и уставился на меня с разинутым от удивления клювом.

– Крутяк! – подивился я.

– Ещё бы не крутяк! – весело пробубнил Зигзаг МакКряк своим знаменитым басом, заимствованным из мультика.

Ещё одним игроком в нашу команду я выбрал Резинового Подпрыгу, Кононов выбрал Намыленного Проныру и Мульт-Заброса. Мы все как один фанатели от баскетбола, играли при каждом удобном случае и рубились в компьютерные симуляторы, а потому о способностях анимированных баскетболистов знали не понаслышке.

Самым поразительным было умение виртуальных персонажей управлять предметами из нашей настоящей реальности. К примеру баскетбольным мячом, как делал только что Майкл Джордан. Это был какой-то совершенно новый уровень реалистичности. Откуда у Васечкина этот прибор?! В покупку такой феноменальной штуковины на барахолке мог поверить только оконченный простофиля.

Пока мы возились с формальностями, зрители на стадионе требовали начала игры. Они давно уже недовольно посвистывали. Нам самим не терпелось начать, тем более при таком антураже.

Как всегда забились сыграть два тайма по десять минут "грязного" времени, именно столько его осталось до конца урока. На кону по традиции стояло мытьё полов. Проигравшая команда драит спортзал и раздевалки.

Зелёный дал свисток к началу и подбросил мяч в воздух. Я выиграл спорный у Кононова, откинув мяч в руки Зигзагу и игра понеслась. Мы первыми забросили двух-очковый и повели в счёте. Зигзаг обыграл Лопатина и отпасовал под кольцо Генке Зыкову. "Длинный", так звали за глаза Генку, положил мяч в корзину с отскоком от щита.

Соперники быстро сравняли. Кононов ввёл мяч из-за лицевой, отдав пас Цыганкову, тот дальше на ход Муль-Забросу, который обфинтил двоих, бросил крюком и попал. Счёт два-два, матч обещал получиться упорным.

Минуты три мы играли на равных. При счёте 8:6 в нашу пользу Кононов поскользнулся в момент броска, и мяч полетел совсем не в кольцо. Васечкин захохотал на скамейке, усердно давя на кнопочки своей волшебной машинки. Кононов зыркнул на него косо, словно заподозрил неладное, показал кулак и прокричал ругательство, утонувшее в гуле болельщиков. Я не расслышал, что именно он кричал, но точно что-то неблагозвучное. Зато Васечкин наверняка расслышал, он показал Кононову козу и снова захохотал.