Текст книги ""Та самая Аннушка". Часть первая: "Аннушка и ее Черт" (СИ)"

Автор книги: Павел Иевлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Дай угадаю… Он сбежал, бросив недотраханную блондинку?

– В точку. Положил её красоту на алтарь своей гениальности. Так и сказал.

– Вот мудак.

– Не то слово. Две девицы, похожие по описанию на бронированных звероящеров, скушали конкурентку, распробовали свежее мясо, и им понравилось. В общем, вышло почти как с суслоёбиками, только эпичнее. Кровь-кишки-распидорасило, охрана клочками по закоулочкам, но потом наш герой напряг свой гениальный мозг, вспомнил, где у них слабое место, и победил в умеренно честном бою.

– Двух баб, которых сам же в это превратил?

– Именно. Но уронил на их трупы скупую мужскую слезу, не без того. Типа, жалко вас, бабы, но наука важнее. А ассистенток в отделе кадров и так очередь стоит.

– И ничего ему, конечно, за это не было?

– Наоборот, почёт, много денег и народное уважение. Война на носу, а тут такой подгон – лучи, превращающие баб в мясорубку на ножках. Это ж представь, что будет, если этими лучами вражеский город просветить? В общем, на последних страницах местный президент вручал нашему герою самую большую медаль, жал руку и плакал от счастья. На своё счастье, президент был мужик, а то ещё и отдался бы на столе в кабинете.

– Мудацкая книга, – объявила свой вердикт Аннушка.

– Согласен.

– Интересно, это фантастика?

– Ну, кукурузогурцы вокруг что-то не колосятся.

– И то верно.

* * *

Дневной привал пришлось устроить в каком-то закутке типа сарая – на улице даже перекусить толком не получается, больше песка съешь, чем еды.

– Чёрт, – сказала Аннушка, протирая свои синие глаза, – хреново это выглядит.

Сарай косой, из плохо подогнанных листов пластика, в щели задувает.

– Да, так себе, – я отстегнул ногу и изучаю подшипники нижнего сустава.

Сальники на них говно, и в смазку, судя по неровному ходу, попал песок. Дешёвка, что вы хотите.

– Сломалась? – спросила девушка.

– Ещё нет. Но вообще ресурс у этой штуки сомнительный. Никто не рассчитывал, что на типовом протезе кто-то устроит марш-бросок через самум, – я вытряхнул пыль откуда смог и прицепил ногу обратно.

– Знаю один забавный мир, – задумчиво сказала Аннушка, – где делают протезы. Основной, можно сказать, местный бизнес – протезы и игрушки.

– Странное, должно быть, место.

– Есть такое, да. Зато их изделия вообще от настоящей ноги не отличишь, и ходят чуть ли не лучше настоящих.

– Так они, поди, денег стоят.

– И немалых, – кивнула Аннушка.

– В том-то и дело. За большие деньги и у нас можно поприличнее этой колодки найти.

– Что же ты не намародёрил себе деньжат?

– Да говно из меня сталкер вышел, – признался я. – Долго искал, чего бы такого притащить, чтобы без проблем продать, но попадался только какой-то мусор, которого и у нас на помойке набрать можно. Нашёл в одном вымершем мире склад статуэток – типа стеклянных, но не из стекла, а из какого-то другого материала прозрачного. Прочные, хоть из пушки ими стреляй, странные, но красивые. Цветные, блестят. Ни на что не похожи, не знаю даже, как описать, но на полку поставить – милое дело. Притащил их мешок, благо лёгкие, стал через интернет продавать.

Нормально так расходились, денежка капала. А потом ко мне пришёл человек и говорит: «Откуда, мол, у тебя эти штуки?» Я ему: «А твоё какое дело? Ежели ты из налоговой, то я самозанятый, у меня всё уплочено. А ежели оптовый покупатель, то можем обсудить…» Но оказалось, что таких, как я, умельцев дверцы открывать, не один и не два, и есть те, кто их крышует. А статуэточки эти приметные, не я первый их притащил. Я такой: «И что? Выяснил? Ну и иди отсюда…» Но всё, разумеется, оказалась не так просто. Сказали мне, что то, что я притащу, должен сдавать только им. И они же будут мне цены устанавливать. Но зато и укажут, где искать то, что им нужно. Статуэтки, впрочем, разрешили оставить, если уж они мне так нравятся, толку в них никакого, только пыль на полке собирать.

– И ты согласился? – спросила Аннушка.

– Нет, послал их на хер.

– И что?

– Да ничего, в общем. Они не особо настаивали, на самом деле, сказали только, что торговать мимо себя не дадут, а если буду выпендриваться, то сдадут некой «Конторе» – типа, под госнадзор. Буду там ходить строем, куда Родина велит. Я «куда Родина велит» уже ходил, так что разошлись краями – торговать бросил, один чёрт копейки, работать на них не стал, но заказы «сходи туда, принеси вот это» брал. Платили не так чтобы много, но и не так чтобы мало – жить можно.

– И что им было нужно?

– Всякое. Жирнее всего платили за такие штуки, что хрен пойми что это, и уточняющих вопросов лучше было не задавать.

– А откуда они знали, где те штуки лежат? – заинтересовалась Аннушка. – И почему их не принёс тот, кто нашёл?

– Ты думаешь, сталкерам кто-то объясняет? – хмыкнул я. – Это вообще не так работает.

– А как?

– Когда идёшь в другой мир, фотографируешь всё, что кажется интересным, странным, непонятным, да и вообще всё подряд. За эти фотки тебе платят, копейки, ну так и труд небольшой. Потом, я думаю, их кто-то там отсматривает, и, если видят что-то интересное, просят принести. Обычно того, кто фотал, но могут и другого послать, если этот вне доступа. За это уже платят неплохо, но и тащиться бывает не ближний свет. Но лучше всего платят по каталогу. Там можно реально большой куш сорвать.

– Каталогу?

– Ну да. Всем сталкерам дают распечатку, там предметы и цены. На некоторые есть фото, на некоторые – рисунки, на большинство – только текстовые описания. За хреновины из первого десятка премии такие, что можно всю жизнь больше не работать.

– Я бы глянула, – заинтересовалась Аннушка. – У тебя с собой?

– Нет, всё потерял по дороге. Теперь у меня всего имущества – только то, что в тележке. Словно бомж какой-то.

– И как так вышло?

– Оказался в неудачном месте в неудачное время. Как всегда.

* * *

К вечеру добрели до места, которое я в прошлый раз назвал «мегамолл». По аналогии с большими загородными торговыми центрами, которые популярны у нас. Здешний поменьше, и, по моим ощущениям, какой-то «ультрабюджетный», что ли. Может, по местным меркам это и лакшери, почём мне знать, но, по сравнению с нашими маркетплейсами, здешний ассортимент производит впечатление свалки дешёвого одноразового говна. В прошлый раз я набрал тут одежды, так почти всю выкинул – отвратительного качества синтетика, шкура от неё чешется и зудит.

– О, тут есть продуктовый? – обрадовалась Аннушка.

– Угу, – мрачно подтвердил я, – только там всё протухло так давно, что уже даже не воняет. Почти.

– Ты просто плохо искал. Наверняка что-то есть. Консервы какие-нибудь…

– Не рискнул бы есть здешние консервы. Мне кажется, всё, что в магазинах на поверхности, – говённая дешёвая жратва для нищих. Не думаю, что она сохранилась за столько лет. Все, у кого были бабки, жили под землёй.

– Это ты в книжках вычитал?

– Ага. Кстати, книжки я тоже тут нашёл. Вон там, за одёжным рядом полки. Можешь подобрать себе по вкусу, но на многое не рассчитывай. Местная литература… специфическая. Ну, или ассортимент подбирали под запросы страты.

– Обязательно! – крикнула Аннушка, сноровисто перебирая содержимое продуктовых стендов. – Но сначала еда! Не могу больше жрать чипсы!

Полевой опыт этой Аннушки, как минимум, не меньше моего – она таки отыскала рис в вакуумных пакетах, из которого вышла вполне приличная каша, заправленная сублимированными овощами. Не высокая кухня, но и не чипсы с крекерами. Местный чай на вкус сено-сеном, но после приторных газировок и он пошёл на ура.

– А теперь у нас по плану гигиена, – заявила девушка после ужина. – Тут достаточно бутилированной воды, чтобы принять скромный душ, и я не намерена ходить грязной, когда могу этого не делать.

– Прекрасная идея, – согласился я.

– На всякий случай предупреждаю, поливание меня из леечки не является аналогом ванны с пеной!

– И в мыслях не держал!

– Врёшь!

– Вру.

– В мыслях можно, – разрешила она. – Пялиться можно. Любоваться нужно. Распускать руки – нельзя. Справишься или мне самой себя поливать?

– Справлюсь.

В соответствии с полученным разрешением я пялился. Наливал воду из больших бутылей в набранные в садовом отделе лейки, поливал из них голую Аннушку, подавал мыло, мочалку и пялился. Сухая спортивная фигура, отличная грудь, круглая подтянутая задница, узкая щёточка интимной причёски, ноль комплексов, богатый набор шрамов.

– Чёрт, ну и песка у меня в башке было. Целый бархан… – сказала она, вытираясь. – Притащи мою куртку, если не сложно. И тазик, я белье постираю. Здешнее из какого-то говна пошито.

– Тебе полить? – спросила девушка, когда я принёс просимое. – Мне не сложно.

– Не надо, я сам.

– Как знаешь, – не стала она настаивать. – Как нога?

– Паршиво, – признался я честно. – Натёр. Песок этот чёртов везде…

– Покажи.

Я отстегнул протез.

– Да, выглядит говённо. Далеко ты так не уйдёшь.

– Потерплю.

– Ну да, – покачала она головой, – а потом гангрена и придётся отрезать то немногое, что осталось. Нет уж, это хреновая идея. Послушай, я понимаю, что мы недавно знакомы, ничего друг о друге не знаем, но блин, похоже тебе придётся мне довериться. Здесь есть жратва и вода, крыша над головой, стены от ветра и куча книжек, чтобы не заскучать. Где бы ни был тот бенз, который ты обещал, одна я дойду туда вдвое быстрее, чем с тобой. И, клянусь задним мостом моего «Чёрта», я вернусь.

– Я верю тебе.

– Значит, договорились?

– Нет.

– Вот с этого места подробнее, пожалуйста, потому что звучит тупо. Если ты веришь, что я за тобой вернусь, то в чём проблема?

– Я верю, что ты собираешься за мной вернуться. Но я не верю, что у тебя получится. А до выхода пешком я уже не дойду, слишком много времени потеряно.

– Я чертовски живучая, – усмехнулась Аннушка. – Меня, сука, ломом не убьёшь.

– Догадываюсь. Шрамы видел.

– О, так вот ты на что так пялился! На шрамы! А я-то, дура, думала, что на сиськи. Послушай, я серьёзно. У меня опасная работа, я часто оказывалась в жопах поглубже этой. То машина сломается, то подстрелят, то бандиты, то катаклизмы, то ещё какая-нибудь хрень. Пережитые мной апокалипсисы я уже и считать устала. Обычные будни курьерской компании «Аннушка и Чёрт». Почему ты считаешь, что я не справлюсь с плёвой задачей «сбегать за бензиком»?

– Он под землёй.

– Не поняла.

– Мне не улыбалось ковылять пешком, и поначалу я искал транспорт. Заглядывал во все дыры и двери, смотрел везде, куда смог пролезть. Нашёл подземную станцию чего-то вроде железной дороги, точнее, грузового метро. Там стоят десятки, а может, и сотни цистерн с реагентами, видимо, где-то неподалёку химический завод, и возможно, это его товарный узел. Толуол, кислоты, щёлочи, спирт и да, бензин. Что-то за эти годы разъело ёмкости и утекло, там тот ещё бардак, но одна цистерна с бензином точно полная. Я тогда ещё надеялся отыскать машину с ДВС и проверил. Он, скорее всего, не автомобильный, но можно добавить спирта в качестве антидетонационной присадки, на безрыбье сойдёт.

– Отлично! – обрадовалась Аннушка. – И в чём тогда проблема?

– Под землёй что-то есть. И оно трындец опасное. У меня… скажем так, чуйка. Если б не она, я бы шесть лет в штурмовых не выжил. Да, блин, никто шесть лет в штурмовых не выжил! На меня в госпитале дивились, как на жирафа: «С какого-какого года воюешь? Да быть не может! Гонишь!» Понимаю, звучит глупо…

– Не глупо, – покачала головой Аннушка. – То, что ты здесь, говорит само за себя. Ты – человек Мультиверсума, тот, кто чувствует резонансы Фрактала, иначе никакие двери бы тебе не открылись. Это у всех проявляется по-разному. Наоборот, было бы странно, если бы у тебя не оказалось какой-нибудь необычной способности.

– Я всегда знал, куда можно просто зайти, куда надо сначала кинуть гранату, а где с гарантией прилетит в башку. Чуял, куда уложит снаряд арта. Пригибался за секунду до детонации дрона.

– А нога что же?

– Было очень нужно. Пренебрёг. Поплатился.

– Ага, то есть какая-то история за этим всё же есть?

– Забей, неважно. Я не в курсе, что там, на подземной станции. Но я не могу отпустить тебя туда одну. Ты не вернёшься, я это просто знаю.

– А с тобой вернусь?

– Со мной есть неплохой шанс.

– Это ещё почему?

– Вот поэтому.

Я подтянул к себе тележку, разгрёб барахло – продукты, спальник, одежду, книжки, посуду. Достал с самого дна свёрток, развернул и показал содержимое.

– Хрена себе, – сказала Аннушка. – Офигеть.

Глава 5
Добрым словом и изолентой

– То есть ты знаешь, что это, – сказал я, не особо удивившись. Почему-то мне показалось вполне очевидным, что Аннушка в курсе.

– Ага, – уверенно сдвинула ползунок включения на рукоятке, откинула боковой экранчик, посмотрела на цифры, закрыла обратно. – У подружки моей такая была. А может, и сейчас есть, давно не виделись. А вот ты откуда знаешь, что это?

– Я не знаю. То есть я, разумеется, вижу, что это оружие. Его ни с чем не спутаешь. Но понятия не имею, откуда такое берут.

– А сколько стоит, ты представляешь?

– Оно есть в каталоге. Входит в ТОП-20. Так что да, представляю.

– Да хрен там. Готова спорить, что тебе за неё и сотой части цены не дадут.

– Это просто винтовка, – удивился я. – Да, навороченная, с интеллектуальным наведением, да, стреляет как чёрт знает что – я пробовал, бетонную стену шьёт насквозь, – да, хрен пойми на каком принципе работает. Но даже самая крутая пушка – просто пушка. Миллион первый способ убить ближнего своего. Тем более, снайперка. Никто не выиграл войну высокоточкой, всё решают калаши и арта.

– Дело не в ружбайке как таковой.

Аннушка подтянула к себе свою куртку, достала из её кармана мультитул, упёрла винтовку прикладом в пол и ловко выкрутила шлицевую пробку в цевье. Перевернув, потрясла – в подставленную ладонь вывалился чёрный цилиндр с металлическими торцами.

– Я тоже доставал. Это что-то типа батарейки, да? Дорогая?

– Скорее всего, тебя за неё просто убьют. С некоторых пор они в лютом дефиците. Так ты за стрелялкой этой ходил, получается?

– Нет. Меня из неё пытались пристрелить. Но у меня чуйка.

– Трофей, значит.

– Он самый.

– Святое дело. Но лучше ты им не размахивай. По закону подлости можешь наткнуться на кого-то, кто знает что почём и при этом не так щепетилен в вопросах чужой собственности, как я.

Аннушка вернула загадочную батарейку на место, закрутила заглушку, сложила и убрала в карман куртки инструмент. И всё это непринуждённо сидя в садовом кресле в коротком халатике. Я залюбовался – мне всегда импонировали девушки, таскающие в кармане мультитул. У них могут отыскаться и другие достоинства.

– На, забирай, – девушка подала мне винтовку. – Да, серьёзная стрелялка. Но ты сам сказал: ружьё – это всего лишь ружьё. Тому, кто хотел завалить тебя, оно не помогло. Почему уверен, что поможет нам?

– Не знаю. Чуйка. Пойдёшь одна – сгинешь. Пойдём вместе – пятьдесят на пятьдесят.

– Всего-то?

– Это хорошие шансы, поверь. Я на них пять лет ставил и всё ещё жив.

– Знаешь, – Аннушка окинула меня скептическим взглядом, – из тебя хреновый амбассадор бренда «Так на так». Лично я привыкла иметь сто процентов конечностей.

Она вытянула голые ноги, предлагая ими полюбоваться. Я полюбовался. Шрамы, как будто их крокодил жевал, а так ничего. Красиво.

– Хм… тебе тут бритвы не попадались? – озабоченно спросила девушка.

– Вон там, за посудой, – махнул рукой в темноту молла я. – Но они так себе.

– Справлюсь, – сказала она, вставая. – Заодно книжки посмотрю. Дай фонарик.

Она сунула босые ноги в расшнурованные ботинки и убрела вглубь помещения, а я прихватил пару баклажек с водой, лейку и пошёл мыться. При Аннушке мне как-то неловко всё же. Боюсь, организм будет её слишком откровенно приветствовать. Подождём до ванны с пеной. Ну, вдруг?

* * *

– … Её соски затвердели под натянувшимся бельём. «Возьми же меня, мой корником! – вскричала Ригора. – Возьми меня прямо здесь!» – читает Аннушка вслух. – Кто такой «корником»?

– А мне почём знать? – ответил я слегка раздражённо. – Кто-то с большим хреном, я думаю. У нас бы написали «жеребец».

– Опять порнуха какая-то, – она бросила на пол очередную книжку из стопки. – Они тут вообще что-то кроме неё читают?

Сидит в полураспахнутом халате и зачитывает мне описания эротических сцен. Это, мягко говоря, негуманно по отношению к человеку, у которого, признаюсь честно, довольно давно не было секса. Рисковая девушка. Мы тут одни, я физически сильнее, а её пистолет валяется среди одежды на полу. Впрочем, отчего-то мне кажется, что она очень хорошо понимает, что делает. Проверяет, насколько можно мне доверять. Выясняет, как у меня с контролем. Уверен, что если бы я перешёл границы, у неё нашлись бы неприятные сюрпризы. Но я не перейду.

– Думаю, вряд ли эту торговую точку посещала творческая интеллигенция, – сказал я спокойно, стараясь смотреть в глаза, а не ниже, где халатик, как бы случайно, распахнулся на груди. – Это не книжный клуб. А может быть, такова особенность местной литературы, любые темы раскрывать через койку. Я это всё просто пролистываю.

– Ну да, ну да, верю, – сказала она скептически, ловя мой взгляд, снова сползший вниз.

Раскрыла новую книгу.

– Некий Горти Гурпорен, «Политическая воля корпораций». Надеюсь, это наконец-то окажется снотворным чтивом. Нет ничего скучнее политики – люди придают какое-то несуразно большое значение бессмысленной возне кучки жадных амбициозных мудаков.

Я пожал плечами и тоже вытащил книгу. «Безумие подземелий». Триллер или психиатрия? Оказалось, помесь спелеологии с буднями строителей метро. Не знал, что это такая сексуальная профессия. Сантехник из немецкого порно может пойти покурить на фоне того, что творили первопроходцы глубин на тёмных берегах подземных озёр. Но если пропускать сцены бурного секса в свете налобных фонарей, то оставшаяся часть выдавала крепкого профессионала-проходчика… Нет, не в том смысле «крепкого» и не в том смысле «проходчика». У меня сложилось впечатление, что такую книгу мог бы написать опытный маркшейдер, досконально разбирающийся в свойствах грунтов, опасности обводнения тоннелей и особенностях укладки бетонных сбоек. Чувствовалось, что именно это ему интересно, а отрывки про нетрадиционное использование сталагмитов шпалоукладчицами вставлял по обязанности. Без этого тут, наверное, книги в печать не берут.

– Оказывается, у них тут три мировых почти подряд было, – сказала внезапно Аннушка. – Прикинь?

– Подумаешь, – пожал плечами я, – у нас та же фигня. В первые две недовоевали, исправляемся.

– Не, тут прям жёстко было, мир в труху, а не как у вас, жопками потолкались. Чего смотришь? У меня из твоего мира есть пара знакомых, рассказывали. Ваших до чёрта по Мультиверсуму шляется, наверное, потому что вообще народу дофига. Самый населённый срез. Вечно пытаетесь везде свои порядки ставить… Ладно, я не о том. Понятно, почему тут под землёй жили – поверхность уже разок разровняли термоядом. Но этого им показалось мало. Как только дым рассеялся и пыль осела, по ней прошлись какой-то «травяной чумой», отчего сдохла вся растительность выше подосиновика и вся живность крупнее хомяка. Но подлые людишки никак не унимались – наковыряли себе тоннелей и развели там гидропонику. Освоились, расплодились заново и херакнули друг друга чем-то технокибернетическим, чтоб всё вообще накрылось. Водяные насосы встали, вентиляционные системы сдохли, свет погас, пришлось выползать наружу. Ну, кто выжил, конечно. Наделали нового технохлама, похуже и подешевле, зато простого, киберустойчивого. С ним и полезли обратно под землю – привыкли уже, да и климат на поверхности стал ни к чёрту. Ещё бы, так над природой-то издеваться. На момент написания этого труда, – она потрясла раскрытой книгой, – уже дозрели до четвёртой мировой. Вот-вот должна была грянуть.

– Неужели тебе и правда попалась книга без затвердевших сосков, натягивающих белье? – удивился я.

– Эта? Не, там тоже сплошная корпоративная культура всю дорогу. Твёрдая командная вертикаль, оральная субординация и глубокое карьерное стимулирование. Но я, как ты говоришь, пролистывала. Ладно, давай спать уже, – она зевнула, показав ровные белые зубы. – Завтра подумаем, что делать дальше.

* * *

Наутро стало ясно, что моя натёртая культя – не самая большая наша проблема. Ветер поднялся такой, что высунувшая нос на улицу Аннушка плевалась песком минут пять.

– Нет, пешком там ловить нечего, – признала она, прочихавшись.

– В такую погоду хороший бедуин верблюда на улицу не выгонит, – согласился я. – Но какие у нас варианты?

– Сколько до твоей подземки? – девушка решительно натягивает кожаные штаны, – В километрах, примерно.

– С полсотни, я думаю. На двух ногах в хорошую погоду за день добежать можно было бы. Так-то я четыре дня чапал, но тогда ветра не было.

– Значит, на машине за пару часов доберёмся.

– Откуда у нас взялась машина?

– Знала бы я, что у тебя есть акк, давно бы уже порешали. Все проблемы от взаимного недоверия.

– Есть что?

– Батарейка из винтовки. Их называют акками, или зорами, а по-научному «алтилиум». Пошли, покажу, почему за неё тебя убьют и как звать не спросят.

Аннушка направилась к двери, ведущей на парковку молла. Я захромал за ней – культя чувствует себя хуже, а мазь у меня кончилась. Не знаю, какое колдунство хочет сотворить моя спутница, но надеюсь, что оно сработает. Хоть как-нибудь.

Парковка, на наше счастье, закрытая. Тут всё закрытое, местные приспособились жить как тушканчики, ныкаясь от ветра и песка в свои норки. Две местных машины, остальные места пустуют.

– Левая или правая? – спросила девушка.

– А есть разница?

– Без понятия. Наугад.

– Тогда левая. У неё цвет приятнее, цыплячий такой.

– Дай сюда винтовку, – сказала Аннушка, открыв капот маленькой двухместной машинки.

Я протянул ей оружие, она открутила заглушку, вытряхнула чёрный цилиндр, вернула мне.

– Она же не будет так стрелять? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, конечно. Не переживай, потом вернём как было.

Девушка принялась что-то решительно откручивать мультитулом в машине, капот узкий и маленький, и я не вижу что.

– Помочь?

– Да, вытаскивай эту хрень.

Аннушка отодвинулась и показала на блок аккумуляторов. Я взялся за ручки, присел, напрягся, потянул вверх. Нога взвыла болью, протез хрустнул, но справился.

– Извини, сама бы я никак, а вдвоём не повернуться.

– Ничего, – я осторожно опустил тяжеленный кубик на пол и сел рядом. Стоять стало решительно невозможно. Моя мобильность падает на глазах, скоро будет проще пристрелить, как хромую лошадь.

Аннушка достала из другого кармана моток синей изоленты и снова склонилась над капотом. Я смотрел на обтянутую кожаными штанами задницу и думал, что она мне чертовски нравится. Не задница… хотя задница тоже, факт, а девушка. Интересно, сколько ей лет? Никак не могу понять. Выглядит на двадцать пять, пожалуй. Максимум тридцать. Макияжа ноль, так что возраст не скрыть, но всё равно не оставляет ощущение, что она старше. Что-то есть в её синих глазах такое, очень взрослое.

– Тебе сколько лет? – спросил я прямо.

Она застыла на секунду, спина напряглась.

– А разве можно спрашивать девушек о возрасте?

– Нет. Не отвечай, если не хочешь.

– Послушай, солдат, – Аннушка развернулась ко мне лицом и села на край моторного отсека, поставив ботинок на бампер. – Давай я тебе прямо скажу. Не вздумай в меня втрескаться. Это крайне хреновая идея, поверь. Все понимаю, романтика, приключения, а тут моя жопа перед глазами маячит. Адреналин, тестостерон, физиология. Жопа у меня ничего, знаю. Может быть, нам встретится ванна с пеной и я тебе дам. Может быть. Ты, вроде, не козёл, да и я не особо ломаюсь при случае. Но вот этих всяких «отношений» нахрен не надо. Я обаятельная, мужики ко мне липнут, так что это не первый такой разговор. Если поймёшь правильно – может быть, будем друзьями. Если обидишься – ну, твои проблемы. Дело не в количестве ног и вообще не в тебе, если это важно. Просто не моё это – чувства, там, всякие. В жопу их.

– В жопу так в жопу, – не стал спорить я. – Значит, не скажешь, сколько лет?

– Не знаю точно, – вздохнула она, снова ныряя под капот. – В некоторых местах со временем такая херня творится… Не попадал?

– Нет, как-то миновало. Или не замечал просто. Я не особо внимательно слежу за календарём.

– Как и все мы, – фыркнула Аннушка. – Толку в нём, когда миров много… Но вообще, туда, где время кусает себя за хвост, вашими мародёрскими тропами не попасть. Ладно, не буду кокетничать – точную цифру не назову, но я сильно старше, чем выгляжу. Такой ответ тебя устроит, солдат?

– Конечно. Мне плевать, в целом, просто интересно стало.

– Врёшь. Ты ко мне подкатывал.

– Вру, – согласился я. – Подкатывал. Жопа красивая и изолента в кармане. Никогда не мог устоять перед изолентой.

– У меня до чёрта всего в карманах, я девушка запасливая. Ладно, вроде бы держится, – она отошла от капота, вытирая руки.

Я осторожно, стараясь не беспокоить ногу, встал, для чего пришлось цепляться за тележку с барахлом. Допрыгал на одной ноге до машины и заглянул в моторный отсек. Там, где был батарейный модуль, теперь висит на двух толстых силовых проводах чёрный цилиндр из винтовки. Клеммы на нём присоединить некуда, но Аннушка содрала их с кабелей, зачистила концы, скрутила нечто вроде петель, зафиксировала хомутами и замотала изолентой. Ну как в такую не влюбиться?

– И далеко так можно уехать? – засомневался я.

Силовая батарея машины была размером с танковый аккумулятор и весила соответствующе, у меня чуть пупок не развязался, пока вытащил. Эта чёрная фитюлька не выглядит равноценной заменой.

– Как тебе сказать… Колеса на этой херне сотрутся раньше, чем акк не то что разрядится, а заметит такую нагрузку.

– Серьёзно? – поразился я. – Это какая же у него ёмкость?

– Такая, что измерить её тупо нечем. Прими как данность, энергии там столько, что можно было бы вскипятить все котлы ада, если бы нашлось столько кипятильников. Ну что, пробуем?

Аннушка опустила крышку капота, смахнула пыль со стекла, открыла дверь.

– Фу, ну и вонючий тут пластик…

– Дай проветриться, столько лет стояла.

– На ходу продует. Ну-ка…

Она села в низкое кресло, осмотревшись, щёлкнула переключателем. На панели засветились лампочки, зажглись фары.

– Так… Где тут у тебя что… Наверное, это!

Машина зажужжала и медленно покатилась, скрипя засохшей смазкой подшипников и хрустя резиной колёс.

– Едет, прикинь! – улыбается до ушей из-за пыльного стекла Аннушка. – Ненавижу ходить пешком!

* * *

На ходу машину трясёт так, словно колеса у неё квадратные. Это недалеко от истины: покрышки тут не пневматические, а из чего-то типа армированной пенорезины, они за годы стоянки приняли форму убывающей луны. В салоне всё скрипит, болтается, очень тесно и пыльно. Фары освещают дорогу на пару метров вперёд, потом их свет тонет в бурой мути несущегося поперёк песка. Ориентируемся по разметке, которая, как ни странно, пережила все катаклизмы и блестит отражающей поверхностью. Ветер качает машину. Чтобы она ехала вперёд, приходится держать руль под углом, но низкий кузов обтекаемой формы хотя бы не сдувает с полотна. Скорость, по ощущениям, километров двадцать в час, не больше, но, как радостно констатирует Аннушка, лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Я с ней согласен – вкладыш протеза покрылся бурыми пятнами, культю местами натёрло до мяса, так что даже узкому и неудобному сиденью этой таратайки радуюсь вполне искренне.

– Долго эта рухлядь не протянет, – сообщает девушка, – но полсотни должна одолеть.

– Нам ещё возвращаться с бензином, – напомнил я.

– Будем решать проблемы по очереди. Давай сначала туда доедем.

Катимся, подпрыгивая некруглыми колёсами, как будто в буро-жёлтом супе, песок неприятно шуршит по кузову, видимости ноль. Да, если бы я сюда вывалился в такую погоду, уже сдох бы. Повезло. Ну, то есть если бы мне действительно повезло, я бы просто вернулся штатным маршрутом и в этот дурацкий мир не попал, но везение вообще штука относительная. Аннушку, вон, зато встретил.

Я покосился на строгий профиль напряжённо смотрящей на дорогу девушки. Ничуть не хуже фаса. Вот нравится она мне, ну что ты будешь делать. Ладно, как верно было сказано только что, будем решать проблемы по очереди. Нам ещё выжить надо.

– Скажи, – спросил я, чтобы отвлечься, – ты не знаешь случайно, почему все миры постапнулись? Куда ни приди, везде жопа какая-то.

– Ну, во-первых, далеко не все. Ты что, вообще живых не встречал?

– Ну… Так, разве что парочку, – ответил я уклончиво.

– Просто вы, мародёры, мало где бываете. Ходите по натоптанным тропам, от одной помойки к другой. Вам в живых срезах делать нечего, крыс нигде не любят. Ничего личного, но вы падальщики.

– Есть такое, – не стал спорить я. – Скажу лишь, что выбора большого у меня не было.

– Не обижайся, я не про тебя, а так, в целом.

– То есть вокруг жизнь и процветание, а я просто не туда хожу?

– Не, – помотала она головой, – чёрта с два. Мультиверсум, и правда, постапнулся наотличненько. Не так глухо, как тебе кажется, но статистика кислая. Теоретически он бесконечен, а значит, и живых срезов должно быть дохера. Практически поди найди такой.

– А он бесконечен?

– Ты вообще насколько в курсе, как мир устроен?

– Ни насколько, наверное, – признался я. – Сталкерам ничего не объясняют, думаю, что специально. Держат на коротком поводке, чтобы свою игру не начали.

– Не переживай, ты не одинок. Я давненько болтаюсь меж мирами, так что у меня картина обратная – слышала кучу объяснений, откуда чего взялось и как устроено. Их давали умнейшие люди, глубочайшие исследователи, лучшие учёные и признанные специалисты по топологии Фрактала. Все эти объяснения чертовски логичные, полные, аргументированные и непротиворечивые. Сами по себе.

– Но все разные? – догадался я.

– Ага. И одни с другими ну вообще никак не бьются. Поэтому я тебе скажу – забей. Никто не знает, откуда это взялось и почему так работает, а в практическом смысле всё довольно просто: будь осторожен, и, может быть, выживешь. Но это не точно.

– Как везде.

– Именно.

Аннушка помолчала, удерживая двумя руками бьющее рулевое колесо, потом добавила:

– Лично я думаю, что дело в людях. По одному если брать – бывает, что и ничего попадаются. Но как вид – вообще не катят. Удивительно не то, что на сто вымерших миров один живой, а то, что этот живой ещё жив. Вот хоть здешних взять – чего бы им с первого раза не понять, чем такие дела кончаются? Но нет, они ж, сука, упёртые! Не вышло – давай повторим! Опять кто-то выжил? Да что ты будешь делать… Ну-ка, ещё разок, качественнее! Или, вон, твой мир, солдат. Ваших я часто встречала, и как ни спросишь: «Что там у вас?» – ответ всегда один: «Воюем, блядь!» Что, скажешь, не так?