Текст книги "Операция «Переброс»"

Автор книги: Павел Иевлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Артём пожал плечами, но борт откинул. Откровенно говоря, ящик виски его бы сейчас обрадовал больше, чем ящик патронов, но спорить по этому поводу он не собирался. Виски от него никуда не денется.

Борух сгрузил свои железки и погнал погрузчик за следующей партией, а Артём сидел в кабине, свесив ноги в открытую дверь, и бездумно разглядывал небо. Звёзд там хватало с избытком, казалось, что их количество раза в два превышает нормальное и, будь он астрономом, то мог бы попытаться разобраться в их непривычном рисунке… Однако Артём с удовольствием променял бы всё это бесполезное богатство на одну луну. От неё хотя бы свет есть… Темнота, которую резкие лучи от фар грузовика только подчёркивали, давила Артёму на психику. Ему всё время казалось, что какой-то недобрый взгляд следит за ним из мешанины теней и смутных силуэтов, в которую превратился обширный двор склада. Сидя в освещённой кабине, он чувствовал себя мишенью. Чтобы избавиться от подступающей паранойи, Артём включил поисковую фару и резко крутанул её, разгоняя темноту. Сверхконтрастные полосы изломанных теней двинулись, убегая от прожектора, и вдруг среди них метнулся под защиту стоящего на консервации БТР тёмный силуэт. Артём, может быть, и не заметил бы его, но среди прямых контуров стоящей рядами техники это был единственный предмет округлых очертаний, и двигался он не в ту сторону, куда бежали тени! Растерявшись, Артём дёрнулся за лежащим рядом дробовиком, нога соскользнула с подножки, и писатель сверзился на асфальт из высокой кабины, ударившись коленом, копчиком, да ещё и получив по носу стволом. Однако именно это его и спасло – темнота отозвалась странным придушенным звуком, похожим на быстрый кашель, и фара погасла, а на Артёма пролился ливень стекла из осыпавшихся окон кабины. Ещё не вполне осознав случившееся, Артём рефлекторно перекатился под грузовик, под защиту огромных колес, и вовремя – в лицо ему ударили фонтанчики асфальтовой крошки.

«В меня стреляют!» – эта мысль ошарашила Артёма. В него ещё ни разу никто не стрелял, и ощущение было в новинку. Нельзя сказать, кстати, что ему это понравилось, но сейчас было не до анализа ощущений, и Артём забился глубже под машину, нашаривая в панике дробовик и пытаясь вспомнить, где у того предохранитель. Несколько пуль выбили искры из стальной рамы прямо над его головой и с противным визгом срикошетили куда-то в сторону. Всё это происходило практически в тишине – оружие неведомого противника выдавало лишь серии глухих звуков, как будто прочищал горло завзятый курильщик, потом несколько звонких щелчков по грузовику – и всё. Вспышек от выстрелов тоже не было, и Артём никак не мог понять, откуда ведётся обстрел, он лишь старался сделаться как можно компактнее и не выдавать себя резкими движениями. Кажется, противник теперь тоже его не видел, но целился в тень под машиной и был до обидного близок к успеху…

И тут Артём вспомнил про Боруха – ведь прапорщик сейчас выпрется на своём погрузчике прямо под выстрелы! На фоне освещённого пандуса он будет отличной мишенью и не успеет даже схватиться за оружие! Артём перехватил дробовик поудобнее и шарахнул картечью, не целясь, в темноту, а потом ещё и ещё раз, не столько надеясь зацепить врага слепым выстрелом, сколько предупреждая Боруха, что здесь идет бой. Уж грохот-то двенадцатого калибра ни с чем не спутаешь! Вспышкой выстрела Артём демаскировал себя, и противник не замедлил этим воспользоваться – дробовик рвануло из рук, чуть не выбив пальцы, а осколком асфальта дёрнуло по щеке – пули легли почти вплотную. Артём судорожно перекатился в сторону, уперевшись головой в колесо и поджимая ноги. Майка моментально взмокла от нервного пота. И тут один за другим раздались два мощных взрыва, от которых он на секунду ослеп и оглох, и, перекрывая звон в ушах, замолотил пулемёт.

Борух услышал грохот выстрелов, когда погрузчик уже подъезжал к воротам. Скатившись с сиденья, он первым делом метнулся к рубильнику и погасил свет на пандусе. В отличие от Артёма, он не растерялся, да и РПК держал под рукой, поэтому в ситуации сориентировался мгновенно. Оставленный без управления погрузчик малым ходом выбрался на пандус и принял на себя первую очередь – противник в темноте пальнул в движущуюся тёмную мишень. Это дало Боруху необходимые секунды, чтобы прикинуть диспозицию. Противника он не видел, но по тому, как пришли пули в погрузчик, примерное местоположение стрелка определил и, недолго думая, метнул туда одну за другой две РГО. Упав на пузо, он откатился за бетонный поребрик, пережидая разлёт осколков, и, как только грохнула вторая граната, выставил пулемёт и начал поливать из него широкий сектор, не давая противнику опомниться. «Эх, сейчас бы напарника обстрелянного, чтобы тот, пока враг прижат к земле пулемётным огнем, метнулся бы вперёд и взял его с фланга!» – мелькнула мысль у Боруха. Но, чего нет, того негде взять – писатель не догадался даже поддержать его парой выстрелов, хорошо если вообще жив… Поэтому последние пули в рожке Борух выпускал уже с колена, а менял рожок буквально в прыжке, каждую секунду ожидая ответной очереди. Когда клацнул затвор, досылая в патронник первый патрон новой обоймы, прапорщик уже лежал между колёсами полуосевшего набок старого БТР – невезучей машине порвало гранатой два колеса.

После короткого, но энергичного огневого боя тишина буквально звенела в ушах. Прапорщик напряжённо прислушивался, надеясь, что противник выдаст себя – щелчком затвора, шорохом, звоном упавшей гильзы – хоть чем-нибудь. Однако все было тихо, только тарахтел утробно двигатель «КрАЗа».

– Борух, он ушёл, – послышался сзади тихий голос Артёма, – пока ты из пулемёта лупил, он в ворота метнулся, я видел.

– Видел? А чё не стрелял? Видел он…

– Хотел, но ружьё испорчено – пуля попала.

– Я тебе говорил, что говно эти гражданские пукалки… – остывая, сказал Борух, – но кто это был?

– Понятия не имею, но определённо не собака… Собаки обычно не стреляют. Я его видел-то мельком – хотел двор осветить, и он по мне сразу шарахнул… Сам угловатый, башка какая-то не такая… Вроде на двух ногах.

– Тащи-ка фонарь, только осторожно, не высовывайся лишний раз, может, он недалеко ушёл.

Артём осторожно полез в кабину грузовика, где оставил свой рюкзак, покряхтывая от боли в ушибленном колене. Пулевые пробоины в сиденье наводили на неприятные мысли – они были аккурат там, где совсем недавно сидел сам Артём. Если бы он не вывалился так вовремя из кабины… Бррр…

Тщательно осмотрев с фонарём место короткого боя, Борух подозвал Артёма.

– Похоже, один был и не ожидал на нас нарваться. Он тебя долго рассматривал – видать, раздумывал, что ты за тип и что с тобой делать. А когда ты по нему фарой светанул, тут-то он и решился.

– А это точно, ну… человек был? Оружие у него странное, звуки такие… И голова нечеловеческая, ей-богу! Я хоть и мельком видел, а точно – нечеловеческая башка!

Борух рассмеялся:

– Вот тебе инопланетянский скальп, можешь над камином повесить! – и протянул Артёму тёмную конструкцию с ремешками.

– Что это?

– Это ПНВ – прибор ночного видения. Видишь, битый – это его, видать, осколком с головы сорвало, вот наш боец и рванул в бега. Так что он тебя прекрасно рассмотрел и мог сто раз завалить, как в тире. А вот когда ему фарой по глазам попало, прибор ослеп, и он с перепугу шарахнул. А может, и не с перепугу – по всему видать, волк опытный. Может, у него боевая задача такая – свидетелей не оставлять…

– Это кто ж ему такую задачу поставил?

– Это ты у меня спрашиваешь? Сам фантазию напряги, ты ж писатель. А у меня фактов нет. Вот разве что гильзы от него непростые остались – девять на тридцать девять.

– И что это значит?

– Это, скорее всего, «вал», «винторез» или нечто очень похожее – бесшумный автомат для спецподразделений. Не армейская машинка. Он с глушителем – вот и звук тебе странный. Кроме того, коллега явно в бронике был – граната-то близко рванула, а он потом так резво драпал! Но осколками его всё равно зацепило, хоть и несильно, – есть следы крови.

– Ну, чингачгук семитский, – не крути! Хватит следы разбирать, ты выводы давай!

– А выводы такие – это явно не случайный выживший, вроде тебя или меня. Вооружён профессионально, действовал грамотно, отступил аккуратно – не верится мне, что он на склад случайно зашёл, прогуливаясь. Он знал, куда шёл и зачем, а нас здесь увидеть не рассчитывал. Вот тут сидел, рассматривал тебя и думал – с одной стороны, приказа валить гражданских у него, скорее всего, нет, иначе он бы тебя сразу прикончил, а с другой стороны – ты на казённом складе явно не цветы собираешь. А слинял он, поскольку ПНВ потерял, а с ним и преимущество. Кроме того, он мог не знать, сколько нас внутри склада осталось, и ожидал, что сейчас остальные навалятся, пока я его из пулемёта прижимаю. Так что, писатель, ты инопланетян не ищи. Это наша собака тут порылась.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил Артём растерянно. – Сматываться побыстрее?

– Ха! Да ни за что! – усмехнулся Борух. – Поле боя осталось за нами – значит, собираем трофеи. У меня там ещё пара десятков ящиков не загружена! А ты спрашивал: «Зачем нам пулемёт?..» – будем считать, что жизнь дала тебе ответ.

– Ты что же, хочешь весь склад вывезти?

– Я бы с удовольствием… – вздохнул Борух, – но боюсь, пупок развяжется… Эх, сколько там всего! Я б тут и поселился, да оборонять неудобно. Загружу, сколько в кузов влезет, а потом заблокирую ворота. Там сталь в ладонь толщиной – ежели кому чего понадобится, так просто не откроют. Пошли, погрузчик в чувство приведём.

Автопогрузчик, по счастью, сильно не пострадал. Упёршись стальными «лыжами» в стену, он тихо заглох, даже не опрокинув груз. На кожухе обнаружились четыре пулевых пробоины («Кучно положил! Молодец!» – прокомментировал Борух), но двигатель остался цел.

– Вот, как знал, – Борух вытащил из-за сиденья уродливую продолговатую железяку с пистолетной рукоятью примерно посередине, – прихватил тебе игрушку.

– Что это за уродец? – поразился Артём. – На рубанок похоже…

– Ты его таки на ёлку вешать собрался?

– А он как называется? Каким-нибудь деревом? Дуб или вяз?

– Ой, вот оно тебе надо? Ты ему письма писать будешь? Пистолет-пулемёт под «макаркин» патрон – и ладно. Там остальное в консервации всё, а этот, видать, у охраны был, готов к употреблению.

Самое для тебя – целиться не нужно, да и без толку. Наводи в нужную сторону и жми на курок – сметает всё! На десяти метрах не промахнёшься, а дальше и не надо. Вот пять снаряженных магазинов к нему, по 30 патронов. Остальное пачками в кузове, но если пяти магазинов тебе не хватит, то остальные уже всё равно не понадобятся. Бей на любой шорох или движение – там разберёмся. Да не торчи как тополь в чистом поле! Дал очередь – смени позицию! Ещё пальнул – снова перекатись в укрытие. А там и я на шум подоспею…

– А броник эта штука пробьёт? Тот тип в бронике ж был…

– Артём, ты меньше кино смотри… – вздохнул Борух, – это только в Голливуде полицейский, который в бронежилет пулю словил, вскакивает как ни в чём не бывало. А на деле, даже если пластину не пробило, – рёбра – кряк, селезёнка – хлюп… Разве что до госпиталя довезти. Броник от осколка защитит, от рикошета скользящего, а не от пули с ближней дистанции. Так что ты пали и не думай – девять миллиметров никому мало не покажется!

Борух закатил погрузчик в кузов «КрАЗа», вывалил партию больших серых ящиков и уехал обратно в тёмные недра склада. Свет на пандусе решили не зажигать, чтобы не маячить мишенью. Артём, оставив фары включёнными, отбежал в сторону и залез на крышу стоящего неподалеку БТР, растянувшись за башней. Холодная броня тянула тепло из тела, и он сразу стал замерзать. Зато и в сон уже не тянуло – писатель настороженно оглядывал тёмный двор, сжимая в руке оружие. Несмотря на неказистый внешний вид, пистолет-пулемёт лежал в руке хорошо, увесисто, и с ним сразу стало спокойнее. Честно говоря, неведомый стрелок напугал Артёма больше собак и даже больше Большого Чёрного. Всё ж таки опаснее человека нет на свете существа – очень легко было представить, как этот тип возвращается обратно, перелезает в темноте через забор, подкрадывается сзади… Артём настороженно огляделся – тишина. Оставалось только надеяться, что противник получил достаточно серьёзную рану, и ему сейчас не до склада.

К тому моменту, когда Борух закончил погрузку, Артём продрог уже окончательно. Ему казалось, что он навеки примёрз к этой броне и так и встретит новый ледниковый период, который, несомненно, наступит не позже чем к вечеру. Руки окоченели настолько, что, слезая с бэтээра, он чуть не навернулся – грохнул автоматом по броне, выронил обойму, нашумел… Борух только выразительно крякнул, глядя на это безобразие. Боеготовность личного состава была, на его взгляд, отвратительной… Загнав в кузов, в качестве довеска к арсеналу, и сам погрузчик: «Нам это ещё разгружать!» – он закрыл борт и, отправив Артёма за руль, полез в свою БРДМ, не желая оставлять привычную технику.

Артём, устроившись в кабине, первым делом включил печку, отогревая руки и ноги под струями тёплого воздуха, и, когда на сиденье хрюкнула рация, испуганно подпрыгнул.

– Хррр… Артём, как слышно, как слышно? Алё, писатель, отзовись!

Артём подхватил маленькую коробочку и со злостью сказал:

– Блин, Борух, так и обосраться с перепугу недолго! Ты зачем мне тут втихую эту говорилку подбросил?

– Не сцы, писатель, связь – первое дело! Выводи машину со двора, я прикрывать буду.

– Куда поедем?

– Рули к ближайшей аптеке, больнице или медпункту – знаешь что-нибудь такое?

– Знаю, но зачем?

– Версию одну проверим, – Борух ехидно хмыкнул и отключился.

В свете фар замелькали пустые тёмные улицы. Непривычное управление тяжёлым грузовиком требовало от Артёма максимум сосредоточенности, и он чуть не промахнулся мимо нужного поворота, – но опомнился, вписался на грани, чуть не чиркнув кузовом по столбу и подкатился к большой модной аптеке. Сзади встала БРДМ, и Борух, громыхнув верхним люком, соскочил на тротуар. Артём отметил, что прапорщик изменил любимому оружию – вместо громоздкой раскоряки РПК у него в руках была импортная штурмовая винтовка, настолько замысловато ощетинившаяся тактическими приблудами, что не сразу можно было понять, каким местом она стреляет. Писатель поспешно подхватил с сидения свой пистолет-пулемёт и, открыв кабину, выпрыгнул на асфальт. Борух уже рассматривал внимательно вход в монументальное здание аптеки. Большие стеклянные двери когда-то открывались автоматически, но сейчас они лежали в проёме стеклянной крошкой, блестящей в свете фонаря как колотый лёд для коктейлей.

– Решительный парень! – прокомментировал Борух. – Пальнул в двери – и все дела.

– Кто?

– Ну как кто? Инопланетянин твой липовый! Я так и думал, что он в ближайшую аптеку побежит – всё-таки мы его зацепили.

– Ты думаешь, он там, внутри?

– Думаю, уже ушёл – мы долго возились… Но на всякий случай не расслабляйся и оружие держи наготове. Пошли!

Борух зажёг мощный фонарь, прикреплённый под стволом винтовки, и решительным плавным шагом двинулся внутрь. Артём сразу пожалел, что у него нет такой удобной штуки – фонарь занимал вторую руку. Припомнив, как это делают полицейские в кино, он сцепил руки, держа в правой оружие, а в левой – фонарь, и сразу понял, что это вовсе не так удобно, как кажется со стороны… Ствол следовал за светом, но двигаться можно было только грудью вперёд – боком, закрываясь плечом, как это показывают в фильмах, никак не получалось – да и руки быстро устали. Артём плюнул на все эти киношные хитрости и пошёл, просто держа автомат у плеча стволом вверх, а фонариком освещая закоулки. В конце концов, если противник – профессионал, то Артёму оставалось рассчитывать лишь на удачу. Или, скорее, на то, что первым на «инопланетянина» наткнётся Борух. За Боруха почему-то страшно не было – боевитый прапорщик выглядел уверенным и неуязвимым.

Аптека оказалась пуста и чиста – писатель шёл мимо стеллажей с ультрановыми зубными пастами, каждая из которых гарантировала свежее дыхание и полный трындец кариесу. Таким её количеством можно отбелить пирамиду Хеопса. Шёл мимо стендов с безумной технологичности зубными щётками – с хитровыдуренными эластичными ручками, необычайно актуальным наклоном щетины и электро-мега-турбо-вибронаддувом на батарейках. Шёл мимо россыпей бритвенных станков со скользяще-плавающими несметно-многолезвийными головками, безопасными, как секс в презервативе, но без партнёра. Шёл мимо бесчисленных баночек перетёртых в труху экзотических трав, которые обещали стремительное похудение всем многожрущим и малоподвижным бездельникам – и отовсюду на него смотрели, сверкая ненатурально белыми зубами и неестественно гладкой кожей бесчисленные фигуры вырезанных в полный рост из картона рекламных людей, продающих свой здоровый вид за деньги. Артёму вдруг стало обидно за человечество – какое безумное количество сил, денег, сырья и человеко-часов ушло на эти бестолковые предметы! Ведь сидели где-то люди, напрягались, ночами не спали, пили литрами кофе и портили глаза у компьютеров – и всё это ради нового расположения щетинок на очередной остромодной зубной щётке! Вот спросит потом у такого специалиста святой Пётр у райских врат: «Что ты сделал за свою жизнь, человече?» А что тот ответит? «Изобрёл десять новых видов щетины для зубных щёток?» Плюнет святой Пётр с досады, да и отправит такого изобретателя в ад, где тот будет волосок за волоском выдёргивать всю ту щетину, которую насовал в зубные щётки за свою жизнь…

Артём так задумался, что, когда очередная картонная фигура пошевелилась и двинулась к нему, только застыл от неожиданности, забыв про автомат, так и смотрящий стволом в потолок. К счастью, это оказался Борух, который только покачал с досады головой:

– Ну ты, блин, даёшь, писатель, – да тебя в дети песочнице совочками забьют, а ты будешь только глазами хлопать!

– Рассеянность – профессиональное заболевание литератора, – оправдывался Артём, пока Борух тащил его в глубь стеллажей, небрежно отпихивая рекламные картонки в стороны.

– Вот здесь наш стрелок порезвился! – спокойно сказал он.

Возле разбитой витрины с хирургическим инструментом на белом, застеленном одноразовыми полотенцами, подносе лежали клочья окровавленной ваты, несколько изогнутых никелированных щипцов, одноразовый скальпель, бутылка антисептика и разорванные упаковки от перевязочных пакетов.

– Серьёзный парень – сказал Борух, – судя по всему, у него осколок в левой руке был. Вот он его и вытащил – заметь, сам, щипцами тащил. Вот он, осколок, – Борух показал зазубренный кусочек металла, размером с ноготь большого пальца, – гранатой зацепило. Осколок маленький, но вошёл глубоко – раз ему скальпель понадобился.

Артём только поёжился, представив себя на месте неизвестного бойца. При свете фонарика одной рукой разрезать мышцу, а потом тащить щипцами кусок железа… Бррр…

От неприятных мыслей его опять отвлёк Борух:

– Кстати, это точно не армейский спецназ.

– Почему? – удивился Артём.

– Ты что, совсем смотреть не умеешь? Он же по битому стеклу в дверях прошёлся, наследил. А ботиночки-то максимум сороковой размер! И шаг короткий! Это значит, что росточку в нем, дай бог, метр семьдесят. Таких в спецназ не берут, там все лбы здоровые.

Артём постарался припомнить, какого роста был его противник на складе, – и не сумел. Не разглядел с перепугу.

– И что это значит?

– Ничего хорошего, – вздохнул Борух, – это, видать, какая-то другая спецура, не наша. Безопасники, может быть, или фэсэошники… И если там его, такого неказистого, держат, значит, он в чём-то очень крут. Будем надеяться, что он не ликвидатор, – среди них такие мелкие и незаметные попадаются, что и не подумаешь опасаться, пока от тебя брызги не полетят…

– А кто, если не ликвидатор? Сапёр какой-нибудь?

– Может, и сапёр – но не хотелось бы – нам это сейчас хуже керосину…

– Почему?

– Видишь ли, я там, на складе, внутренние двери заблокировал и несколько сюрпризов оставил. Часть почти на виду – чисто предупредить, – а часть хорошо замаскировал, для самых упрямых. Ну не дурак же я, совсем без присмотра такое богатство бросить? Чтобы нас потом этим же арсеналом и нахлобучили? Так что абы как туда теперь не влезешь. Но хороший сапёр может и справиться… Так что будем надеяться, что он, например, полевой врач – вон как лихо осколок себе выдернул! В этих тоже ценят умение, а не горы мышц.

– А где он сейчас, по-твоему?

– Ну, насколько я понимаю такую публику – а я её таки понимаю! – он сейчас где-то поблизости. И глаз с нас не спустит! Я б на его месте засел бы в каком-нибудь соседнем доме и ждал, чтобы посмотреть, куда мы дальше отправимся. Ему тож, поди, любопытно, что это мы за типы такие странные?

– Что, если мы выйдем, а он нас и оприходует издали?

– Навряд ли. Какой смысл? Что нам с ним, вообще, делить, если вдуматься? В одной жопе сидим. Я думаю, он и на складе перестрелку больше с перепугу устроил, чем по делу. Побоялся, что ты его возьмёшь тепленьким. Он же не знал, какой ты лопух…

– Иди в задницу, – обиженно ответил Артём, – не всем же быть суперменами.

– Ладно, не обижайся. Давай нагребём тут мелочишки всякой, раз уж зашли, да и поедем дальше, по хозяйству закупаться.

Борух прихватил со стойки большой фирменный пакет и начал сваливать в него перевязочные комплекты, антисептики и какие-то лекарства. На взгляд Артёма – совершенно бессистемно, но спорить не хотелось.

Когда Борух утолил свою страсть к халяве, и мужики двинулись к выходу, за ближним к двери стеллажом обозначилось какое-то движение. Борух стремительно метнулся туда, откинув, к удивлению Артёма, на спину винтовку и моментально выхватив какой-то массивный тупорылый пистолет с двумя толстыми короткими стволами. Артём, дёрнув предохранитель ПП, кинулся к двери, отрезая врагу путь к отступлению. К их удивлению, за нагромождением стендов и рекламных картонок сидела собака – рыжая мелкая шавка дворовых помесных кровей. Увидев людей, она припала на передние лапы и, повизгивая и виляя хвостом, поползла к Боруху. Тот держал её на прицеле своего странного оружия, но стрелять не спешил. Воздержался от пальбы и Артём, боясь попасть в прапорщика. Собака, добравшись до пыльных ботинок Боруха, перевернулась на спину, подставляя живот, как будто рассчитывая, что ей сейчас начнут чесать пузо. Борух растерянно потрепал ей шерсть свободной рукой, не убирая пистолета. Собака радостно вскочила на ноги и запрыгала вокруг прапорщика, демонстрируя восторг и преданность.

Артём изумлённо наблюдал за поведением животного – он уже успел привыкнуть, что собаки либо кидаются в атаку, либо убегают. Однако данный экземпляр вёл себя так, как будто и не было этих дней собачьего безумия. Похоже, ей просто хотелось есть и она не отказалась бы от человеческого покровительства. «Возьмите меня с собой, я хорошая!» – говорили её прыжки и ужимки. Борух убрал свой пистолет, на вопросительный взгляд Артёма ответил: «Травматик. Живым хотел взять» и встал в растерянности, глядя на собаку.

– И что с ней делать? – удивлённо спросил он. – С виду – обычная шавка.

– Ну её к чёрту, – решительно ответил Артём, – может, у неё всё и прошло, но я пока что к собакам отношусь нервно.

– Ну пошла! Пошла отсюда, кому сказал! Давай проваливай! – прикрикнул он на собаку, и та обиженно отбежала на пару метров.

Когда машины направились прочь от аптеки, собака некоторое время бежала рядом, обиженно гавкая, но потом отстала.

Чтобы сбить со следа предполагаемого наблюдателя, было принято решение передвигаться по городу с максимальной скоростью и как можно более неочевидным маршрутом, в надежде, что он отстанет и потеряет их из виду. Завывая моторами, «КрАЗ» и БРДМ неслись через весь город к оптовому супермаркету, где Борух, не сильно привередничая, зацеплял подъемником поддоны с разнообразной едой и отправлял их в огромный кузов «КрАЗа». Потом – такой же стремительный бросок в другой район, где так же быстро и без разбора грузились хозтовары. Ещё один рывок – на газовую станцию за заправленными баллонами, и ещё – на нефтебазу, где к «КрАЗу» закрепили жёсткой сцепкой бензовоз с соляркой и наполнили баки обеих машин, закинув пару двухсотлитровых бочек с бензином для БРДМ в кузов. После этого ни о каких стремительных рейдах речи уже не шло – Артём едва мог управлять перегруженной сцепкой. Хотелось верить, что наблюдатель отстал и не сможет вычислить базу, но оба в этом сильно сомневались. Борух понимал, что на погрузку каждый раз уходит слишком много времени, – их успел бы догнать даже одноногий инвалид, а Артём всё чаще чувствовал спиной пристальный взгляд. И, когда караван направился наконец к Рыжему замку, он ничуть не удивился, увидев в зеркале заднего вида мелькнувший силуэт скутера с выключенной фарой. Наблюдатель пользовался темнотой и шёл за ними практически вплотную, не особо скрываясь. Если бы не отражённый свет фар, который, благодаря зеркальной витрине, неожиданно осветил заднюю полусферу, скутер так и остался бы незамеченным – стрекотание маленького моторчика совершенно терялось в рыке двигателей каравана. Сообщив Боруху по рации, Артём получил в ответ: «Я таки и не сомневался».

Подумав, решили никаких засад не устраивать и делать вид, что ничего не видят, – с бензовозом на прицепе не до перестрелок.

Когда острое рыло БРДМ упёрлось в могучие ворота замка, наблюдателя на скутере видно не было. Как не было и никаких сомнений, что он где-то поблизости, и место обитания их раскрыто. «Теперь трудно будет почувствовать себя в безопасности», – подумал Артём. Борух между тем уже спрыгнул с брони и только собрался постучать в ворота, как обнаружил, что маленькая дверь в них не заперта. У Артёма в кабине свистнула рация:

– Писатель, здесь какая-то ерунда! Когда мы уезжали, батюшка за нами закрывал, я сам проверил. Маловероятно, что он куда-то без нас попёрся… Боюсь, что там засада!

– Что мне делать? С тобой идти?

– Нет. Я сейчас попробую открыть ворота, и если стрельба не начнется, то ты загоняй транспорт потихоньку. Начни с БРДМ. Не годится наши трофеи за воротами оставлять, когда там невесть кто шарится.

Борух исчез за воротами, и через несколько минут тоскливого ожидания створки покатились в стороны по вмурованным в бетон рельсам. Прапорщик, не выпуская из рук штурмовую винтовку, сделал приглашающий жест, и Артём потихоньку завёл БРДМ внутрь. Выскочив из машины, он побежал к «КрАЗу». Борух стоял в воротах, оглядывая площадь и двор по очереди.

– Тишина, – сказал он, – очень странно… Если нас брать – то сейчас лучший момент. Чего они ждут?

Артём пожал плечами и полез в кабину грузовика. Ему чертовски надоели все эти загадки…

Рыжий замок встретил их приветливым урчанием генератора, ярким электрическим светом и горящим камином. И хотя Борух, как настоящий супермен, открывал двери стволом штурмовой винтовки, прижимаясь к косяку и готовый в любой момент нажать на курок, – никакой засады не обнаружилось. Увы, отсутствовал и отец Олег. Его не было ни в спальне, ни в ванной, ни в гостиной перед заботливо разведённым камином, где стоял недопитый кофе и лежал небрежно брошенный на ковёр автомат.

– «Мария Селеста» просто какая-то… – досадливо ворчал Борух, – ну куда его понесло?

Артём же, к своему стыду, чувствовал, что ему уже всё равно. Бесконечная ночь, стрессы и суета вымотали его настолько, что он готов был упасть на первую попавшуюся ровную поверхность и немедленно уснуть, наплевав на собственную безопасность и рыщущего в темноте автоматчика на скутере. Тем более что он не видел реального способа помешать проникнуть внутрь любому, кто окажется достаточно ловок и настойчив, чтобы преодолеть высокие стены. Артём присел в кресло, отхлебнул остывшего кофе, пытаясь взбодриться, но голова сама склонилась на удобный подголовник…

Разбудил его совсем неделикатный пинок по ноге.

– Вставай, вставай, писатель! Хватит дрыхнуть! – Борух выглядел сильно измотанным, но был отвратительно бодр. – Подъём!

– Ох… – Артём скривился, – долго я спал?

– Два часа, – недовольно сказал Борух, – и это на два часа дольше, чем следовало бы!

– Какого чёрта! Брось ты свои солдафонские замашки! Всё равно всё это без толку…

– Отставить нытьё! Вот ты тут дрыхнешь, а на улице между тем светает!

Артём с трудом поднялся из кресла – перетаскивание ящиков отнюдь не являлось привычным для него занятием, и теперь тело ныло так, как будто его долго пинали. Он посмотрел на окна – те оставались тёмными.

– Это что, шутка такая? – мрачно спросил он.

– Отсюда не видно, писатель, пошли на улицу, – тон Боруха был неуместно весёлым, – незабываемое зрелище, поверь!

Артём пожал плечами и, подхватив автомат, поплёлся к выходу.

На улице оказалось почти по-зимнему зябко и довольно темно, но Артём с удивлением понял, что отчётливо различает контуры предметов, как это бывает ранним серым утром. Во дворе замка остались следы не слишком аккуратной разгрузки – разбросанные ящики, часть из которых уже вскрыта, задравший стальные лапы к кузову грузовика погрузчик, идущие из подвала кабели… Видно было, что, пока Артём бессовестно дрых, Борух времени зря не терял. Оглядевшись, писатель убедился, что край неба за стеной заметно просветлел – похоже, восход уже совсем близок.

– Ну что? Нас утро встречает прохладой? – раздался сзади голос Боруха. – Ничего необычного не замечаешь?

– Похоже, солнце скоро взойдёт.

– Да, похоже, точно. Только… У тебя как с ориентированием?

– В смысле?

– В смысле сторон света. Север где? А также юг, запад, а главное – восток?

Артём припомнил карту города – по всему выходило, что солнце готовилось взойти над девятиэтажками Юго-Западного района. Казалось бы, после суточного отсутствия света вообще ему должно было быть всё равно, где восход, – лишь бы взошло уже что-нибудь, – однако почему-то стало очень неуютно. Всё-таки солнце должно вставать на востоке, иначе всё в мире неправильно.

– Что, не нравится? – правильно понял его состояние Борух. – Ничего, лишь бы светло стало! Мне знаешь как надоело в темноте ковыряться! Всё, практически, на ощупь! Стоит фонарик зажечь, чувствую себя мишенью в тире…

– А что ты за разгром учинил? Трофеями любуешься?

– Ага, точно! И ты мне сейчас в этом поможешь! А то я так уже налюбовался, что спина не гнётся… А ну хватай вот эту штуку и потащили!

В «этой штуке» Артём с некоторым недоумением опознал компактный сварочный аппарат, однако удивляться было некогда – Борух бодро рванул к лестнице, ведущей на стену, и писатель поневоле последовал за ним, поддерживая аппарат за вторую ручку.