Текст книги "Школа Мудрых Правителей"

Автор книги: Павел Калмыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Привяжите этого к ветке за руки и за ноги, – приказала Лита, кивнув на шпиона.

Хулиганы ловко выполнили приказание.

– Ваше высочество, – сказал атаман, – рядом полиция. Нам надо уходить.

– Идите,– сказала Лита. – Спасибо всем.

– Не за что,– сказал атаман. – Мы благородные хулиганы, всегда рады помочь. А этот тип нам давно мешался, – атаман показал на шпиона, висящего в позе ленивца.

Хулиганы вскочили на лошадей и бесшумно уехали.

– Вы умеете хранить тайны? – спросила Лита.

– Умеем, – признались королевичи.

– Клянитесь.

– Клянусь, – сказал Гольга.

– Молчу до гроба! – поклялся Журиг.

– Я – дочь короля хулиганов. Твоя. Журичек, двоюродная сестра.

– Мама моя королева!.. – у Журига от потрясения все остальные слова вылетели из головы.

Лита выпутала из волос черное перо и спрятала в рукаве:

– Кто проболтается – смерть!

В это время из-за кустов раздался голое:

– Агент № 49, ты окружен!

– Сдавайся! – кричал кто-то в рупор. Из кустов вышли полицейские.

– А где Агент? – удивился толстенький начальник. – Он не мог никуда уйти.

– Вон он висит,– показал Журиг. – Мы его привязали.

Агент как раз очнулся и ничего не понимал. А Журиг с увлечением рассказывал, как соскочил с коня, залез на дерево, как Агент полез следом, как Гольга привязал шпиону сначала ноги, а потом руки. А Лита, по его словам, подъехала потом. (В этом месте Журиг посмотрел на сестру, и она тихонько кивнула.)

– Поехали! – весело сказал начальник полиции.

– Не поеду без котенка! – заупрямился Журиг. Но тут увидел, что по дороге он сам бежит, котенок, черный, родной! Мурсиг!..

...Пока происходили эти события, Доля и Крижа изобрели (в уме) систему "тили-бом". Надо, придумали они, провести от ШМП до отделения полиции трубу, а в этой трубе протянуть струну. В Школе за струну подергаешь – в полиции зазвонит колокольчик. Специальным кодом можно передавать все, что угодно. Надежней и быстрей, чем почтовые голуби. И даже лучше, чем почтовые попугаи.

А дазборгский богач господин Марг – маленький, пузатый, носатый и пучеглазый – так надеялся на Агента № 49!.. Марг думал, что вот украдет шпион Журига – все короли испугаются и заберут своих детей из Школы. И Здрана снова станет воевать, чего Маргу и надо.

А тут ему донесли, что Агенту пришел каюк.

– Хорошо же... – зловеще прошептал господин Марг. Очень зловеще.

И стал готовить заговор.

И вот наступил долгожданный родительский день. С раннего утра вся Школа Мудрых Правителей была взволнована. Волновался профессор Ифаноф, волновались учителя, волновались принцессы и принцы. Самые нетерпеливые сидели на заборе и смотрели на дорогу. Завидев издали карету, они кричали: "Едут, едут!", и все сразу бросали свои дела и бежали смотреть, кто там приехал.

Карета подъезжала, из нее выходила величественная дама – королева и немного растерянно смотрела на толпу встречающих, выискивая глазами своего ребенка. Вся толпа разочарованно гудела "у-у-у...", и лишь один принц с радостным криком бросался к маме на шею, а потом хватал ее за руку и уводил в укромный уголок парка.

(Нет, конечно, по правилам королевских приличий принц должен был отдать королеве поклон, а потом поцеловать ей руку. А уж целоваться вовсе и не должен был лезть. Но какие могут быть приличия, когда к тебе приехала твоя мама, а ты по ней страшно соскучился!..)

В укромном уголке величественная королева могла быть просто мамой.

– Ну, как ты тут? – спрашивала ома, присев осторожно на край скамейки.

– Да, ничего, нормально, – отвечал принц.

– Кормят-то хорошо? А я вот тебе привезла ананасовое желе, твое любимое... На-ко вот, поешь.

И принц, конечно, ел ананасовое желе и рассказывал маме о здешней жизни. А мама не могла налюбоваться на сына, вздыхая про себя, что вот он вроде бы загорел да вроде бы подрос, да как будто окреп, что у него страшная царапина на руке, а ноги в синяках, как побитые яблоки...

– Чулки не носишь. Порвал, небось?

– Ага, – соглашался сын, не уточняя, сколько порвал и куда потом девал.

– ...А у нас заговор недавно раскрыли. Отец наш первого министра казнил. Да вот с Керманией воюем потихоньку. А так все по-старому живем... Значит, не скучно тут у вас? А то я хотела карлика-шута прислать.

– Да не, не надо!

Кареты все прибывали и прибывали. К Миже приехал из Врандзии Зерёша Четвертый. К принцу Доле прискакал его самостоятельный папа Доля Второй. Приехал гордый отец гордого Гольги.

К принцессе Дамаре Пуркунтской родители не приехали, зато приехала бабушка-колдунья. Эту бабушку все придворные в Пуркунтии боялись, она ходила по дворцу с клюкой и говорила всем правду. Увидит министра финансов, уставится в него правым глазом (на левом у нее бельмо было) и грозит клюкой: "Обкрадываешь казну, мошенник!.. Жди, повесят тебя ногами в крапиву!" И придворные старались не попадаться ей на глаз. А вот Дамара бабушку любила, и бабушка ей песни старинные пела, и сказки рассказывала, и гаданья-заклинанья разные. Если верить Дамаре, – даже колдовать ее немножко научила и подарила волшебное кольцо (кто знает, может, и правда: кольцо Дамара всем показывала). А в этот раз бабушка привезла Дамарочке старинный портрет, у которого была своя таинственная история.

К близнецам Фиде и Вете приехала мама из Коллантии. Привезла волка:

– Вот. Привезла. Не ест без вас ничего, лежит и смотрит. А ночью воет на весь дворец, просто жуть... Совсем ослаб, уже и стоять не может.

Ветя и Фидя обнимались с тощим волком, а он поскуливал, вилял хвостом и все хотел облизать братьям щеки. Ветя поцеловал его в нос.

– Тьфу! – сказала королева.– Целуется еще с ним.

– Да он чистый! – в один голос сказали братья.

Волка звали Шарик, тьфу, то есть, Жариг. Он был совсем ручной волк, почти как собака. Только умнее. Собаки ведь чем умнее, тем меньше лают. А Жариг вообще не умел лаять, такой был умный.

Дома, в Коллантии, братья оставили целый зверинец. Сколько слез было при расставании! А теперь у них в Школе зверинец собрался: Мурсиг, Муня, Чим и вот еще Жариг.

К чернокожему Криже Крокодилу не приехали, зато пришло по почте письмо, написанное на листе какого-то растения. Крижа сразу стал счастливым.

– Дай почитать – попросил завистливый Журиг. Крижа дал. Журиг смотрел на письмо, смотрел и ничего не понял. Какие-то закорючки...

– А что тут написано?

– Ничего! – с улыбкой ответил Крижа. – Мой отец писать не умеет.

– А зачем тогда письмо?..

– Чтоб мне приятно было.

К Журигу тоже никто не приехал. Напрасно он просидел целый день на заборе. И к рыжей принцессе Лите не приехали. Зато сама Лита с утра куда-то запропала, а к вечеру вернулась и совсем не грустная.

Девчонкам попривозили всяких обновок и украшений, долго слышались их аханья:

– Ах, какая прелесть! Тебе так идет... Дай померить! А мне идет? А дашь поносить?" Женщины, чего вы от них хотите.

Вечером в здании Барламенда состоялось родительское собрание на высшем уровне.

Профессор Ифаноф никогда раньше не думал, что бывает столько королей и королев сразу. Думал, не бывает. А оказалось, – бывает. В глазах у профессора рябило от горностаевых мантий, и короны сливались в сплошной золотой частокол.

Профессор рассказывал, какие у него ученики, и всех хвалил.

Тут из частокола вынырнул какой-то недоверчивый король.

– Не может быть, – сказал он, – чтобы все ученики были хорошими. Плохие обязательно тоже бывают. Вы, наверное, обманываете.

– Я не обманываю, – сказал Ифаноф. – Плохие ученики бывают, когда учиться неинтересно. А у нас интересно.

– А если ученик дурак? – не сдавался недоверчивый король.

– Ваши величества,– обратился Ифаноф к залу, – у кого из вас дети дураки, прошу поднять руки. Вот видите, дураков нет.

– А денег хватает? – спросил кто-то.

– Хватает-хватает, – ответил Ифаноф.

– Не может быть! – снова поднялся недоверчивый король. – Так не бывает, чтобы денег хватало.

– Можно, я о деньгах? – вмешался глава правительства Здраны. – Если хотите знать, ваши величества, денег у нас полно. Всего два месяца мы ни с кем не воюем, а со всеми торгуем. И уже так разбогатели, что улицы булыжником вымостили, а по ночам на площади фонари зажигаем. А скоро вообще больницу бесплатную откроем, вот такушки!

Короли сразу зашумели, запереговаривались. А король Врандзии Зереша Четвертый воскликнул:

– Слушайте, как вас там, вам все равно деньги девать некуда, займите мне десять миллионов!.. Я потом хоть двадцать раз отдам – позарез деньги нужны!..

– Извините, ваше величество, – сказал глава правительства Здраны, – у нас такой закон, воюющим странам денег не занимать.

– Да я скоро бросаю воевать, слово короля! С Избанией довоюю и брошу!..

– Нет уж, ваше величество, вы уж сначала бросьте.

Делать нечего, нашел Зереша в зале избанского короля Фазю Девятого, подали они друг другу мизинцы и сказали: "Мирись, мирись и больше не дерись". Неприятели стали приятелями.

Как назло, пока Зереша Четвертый мирился, король Идалии нечаянно толкнул гордого Гольгиного отца. И Гольгин отец не стал слушать извинений, сразу объявил Идалии войну. А Зереша Четвертый был Гольгиному отцу союзник, и теперь он тоже втягивался в войну с Идалией.

– Ладно, – махнул рукой король Врандзии, – шут с ними, с десятью миллионами. Зачем мне деньги, если не воевать. А Идалию я и так в порошок сотру.

– Это еще вопрос, кто кого во что сотрет! – вскочил король Идалии и кинул Зереше через весь зал перчатку – вызов на дуэль. Зереша перчатку поймал, и оба пошли на улицу драться на шпагах.

Собрание продолжалось. Стали выступать разные короли. Одни говорили коротко, другие длинно, одни умно, другие не очень. Некоторые вообще по бумажке читали. А под конец слово взял рыжий король Анклии. Он многозначительно всех оглядел и сказал:

– А известно ли вам, коллеги, что сегодня в Дазборге видели хулиганского короля?

Зал ахнул.

– Как?!

– Кто?

– Где?

– Видели, – продолжал анклииский король,– но у не обращали внимания, потому что принимали его за меня. Хулиган допустил только одну ошибку: он попался мне на глаза! Иду я сегодня мимо парикмахерской, гляжу через витрину, а там – он!! Точная моя копия и одет так же, негодяй! Куда глядит полиция?.. Глава правительства Здраны закашлялся. Вернее, притворился, что закашлялся, потому что смеяться над королями недипломатично.

– Я хочу утешить ваше величество, – сказал он, – полиция смотрит, куда надо... А в парикмахерской витрине стоит большое зеркало, в котором видит свое отражение...

Короли все засмеялись.

– Ничего смешного! – сказал обиженно анклийский король. – Вам тут смешно, а меня, может, подменить хотят. Меня, может, уже подменили!.. Вы уверены, коллеги, что перед вами – я, а не проклятый хулиган комедию ломает? Я лично уже ни в чем не уверен и больше из Анклии – ни ногой...

После собрания короли стали разъезжаться. Всех ждали государственные дела. Лишь Гольгин отец заехал к сыну в Школу и сказал:

– Ты вот что, сын, ты с Фалеригом, который из Идалии, не играй. И вообще можешь ему морду набить, я его отцу сегодня войну объявил. А с Мижей играй, у нас с Ними военный союз.

А Гольга гордо ответил, что будет дружить с кем хочет, а отец пусть сам за свои ссоры отвечает. Отец дал сыну крепкого подзатыльника и сказал: "Весь в меня!" – и уехал.

...Буквально через несколько дней у знатных дам всей Бланеды вышли из моды высокие прически. А вошли просто длинные волосы с челкой.

Когда-то города Дазборга вообще не было. Люди жили, а города не было. А потом мимо проезжал Простуженный Рыцарь и сказал: "Чего вы ждете? Вокруг враги наступают! Давайте построим крепость, место самое подходящее!" И люди построили себе маленькую крепость из серого камня.

Когда стало тесно, построили еще одну большую стену, из белого камня. Стал Дазборг большой крепостью. Время идет – город растет. Третью стену построили, из красных кирпичей. Еще сто лет проходит – четвертую надо строить. "Нет уж, хватит, – решили горожане. – Так никаких стен не напасешься. Пускай смотрят – будем привыкать жить без стен".

И в самом деле привыкли. Стал город расти вширь, а все три стены Белая, Серая и Красная – внутри остались.

Теперь, если я скажу, что оружейные мастерские в Дазборге располагались под Белой стеной, вам сразу будет ясно, где это.

Так вот, на втором этаже одной из оружейных мастерских было открыто окно. У окна, подперев кучерявую голову руками, сидел хозяин, глядя на улицу и лениво думал.

Проехала телега с толстой грязью на колесах. "Угольщик", – подумал хозяин мастерской. Пробежала компания мальчишек. "Пороть их надо", подумал хозяин мастерской. Донесся запах свежих булочек. "Скоро ужин", подумал хозяин мастерской.

И тут он разглядел низенькую такую пузатую фигуру. В тот же миг хозяин мастерской, гремя башмаками, слетел по лестнице на первый этаж, раздвинул пошире шторы на окнах, разогнал подзатыльниками попавшихся подмастерьев, тянулся в зеркало – хороша ли улыбка – и вышел на крыльцо. Встречать.

Тот, ради кого он так суетился, был еще за полквартала. Зубастая улыбка хозяина светила ему, как путеводная звезда.

– Добро пожаловать, господин Марг! – пропел хозяин нежным голосом, неожиданным для такого большого человека, и скрючился так, что пузатый коротышка мог глядеть на него сверху вниз. Будь у хозяина хвост, он завилял бы перед посетителем по-собачьи.

– Милости прошу!.. Господин Марг вошел.

– Хотите заказать что-нибудь? Или выбрать из готового? Есть кинжалы тамазской стали. Желаете шпагу по руке? Легкую и острую, как рыбья косточка...

Не слушая хозяина, господин Марг остановился у витрины с подсвечниками и самоварами.

– Не стыдно? – спросил он. – Лучшая оружейная мастерская превратилась в хозтоварный магазин?

Хозяин запнулся, подыскивая ответ. Дело в том, что когда Здрана перестала воевать, спрос на оружие упал. Пришлось перейти частью на мирную продукцию – не закрывать же мастерскую?

– Господин Марг, это подмастерья набивают руку. А для вас лучшие мастера готовы превзойти себя! Вам угодно охотничье ружье? Пару пистолетов?

– Что ж, – усмехнулся господин Марг, – детали заказа обсудим без свидетелей.

Хозяин повел выгодного заказчика на второй этаж, в свою гостиную. От волнения хозяин совсем забыл, что в гостиной натирает паркет младший подмастерье по имени Никида. Когда обсуждались "детали заказа", Никида находился под диваном, куда полез доставать щетку. Там, под диваном, он и узнал о ЗАГОВОРЕ.

Уж кто умеет спать, так это коты. Уж что-что, а спать они мастера. И черный Мурсиг, несмотря на молодость, тоже был мастер по этому делу. Уляжется удобненько, завернется сам в себя – и пока. Хоть день напролет, с перерывом только на обед. Еще и улыбается во сне.

Правда, проявить полностью свое спательное дарование у Мурса не было случая. Не давал Муня. Гомункулюс считал, что спящие коты затем и существуют, чтобы их дразнить. Для начала можно подкрасться и дернуть за усы. Или свистнуть в ухо. Или укусить за хвост. И спрятаться. А потом снова подкрасться... И так, покуда кот в гневе не вскочит и не погонится за гомункулюсом. А Муня, довольный, – наутек: с кровати на кровать, потом на стол, на полку, на камин! А кот мчится за ним, как прицеп, вихрем по тумбочкам, на шкаф, ив подоконник! Все гремит, все падает.

Муня в восторге визжит и кидает в кота чем попало. А когда Мурсиг его вот-вот настигнет, гомункулюс забирается по веревке на потолок и корчит оттуда обидные рожи. Кот по веревкам лазить еще не умеет – сидит внизу, переминаясь с лапы на лапу, и от злости машет хвостом. Но вредный Муня спускаться не собирается, и Мурсиг, махнув хвостом в последний раз, отправляется спать.

Зато ночью у котенка случилась бессонница. Он бродил и бродил бесцельно по палатам, и не с кем было время провести. Муня спал в зале на люстре. Попугай Чим вообще улетел. Ветя и Фидя сделали ему клетку, а он обиделся, перегрыз прутья и улетел.

– Может, еще вернется? – надеялись опечаленные близнецы.

– На Южные Острова он вернется, – ответил Крижа Крокодил, – если орел по дороге не съест.

В старшем классе изящный и лохматый маэстро Зиторенго проводил урок культуры для девочек. Мальчишки подглядывали в окна.

Маэстро повязал свою накидку, будто юбку.

– В руке у меня, сударыни, избанский веер. Каждая дама должна с ним ловко обращаться, не только обмахиваться и отгонять мух. На веерах дамы разговаривают, и мужчинам этот тайный язык знать не положено.

Принцессы захихикали. Маэстро улыбнулся:

– Как-то в молодости мне довелось скрываться при избанском дворе под видом приезжей герцогини. Королевская полиция искала меня как сочинителя вредных песенок по всей стране, а я жил у короля под носом и как-то даже танцевал с ним менуэт... – Маэстро сделал несколько танцевальных па. Ладно, менуэт мы разучим в другой раз, а сейчас не будем отвлекаться...

И маэстро изящно обмахнулся веером. У среднего класса шел урок техники. В мастерской стоял железный визг и лязг, и для королевичей не было музыки приятней...

Однажды в Школу Мудрых Правителей пришли в гости городские. Дазборгские мальчишки с улицы оружейников. Можно спросить: чего же это они раньше не приходили-не приходили, а теперь пришли? И можно ответить: не приходили, потому что дела не было, а теперь оказалось важное дело.

Перелезли городские через ограду и пошли искать принцев, для пущей уверенности засунув руки в карманы. (Когда уверенности не хватает, надо всегда держать руки в карманах.) Самый уверенный и самый главный Нигида – шагал впереди. А самый маленький – Икорёжа – плелся сзади. Он держал в кармане только одну руку. В другой руке у него было ведро.

– Эй, парень! – крикнул Нигида какому-то мальчишке, – иди-ка сюда. Где тут у вас принцы?

– Ну, я принц,– с вызовом ответил мальчишка. Нигида сделал критическое лицо и сказал:

– Ври.

– Кто врет? Я вру?! Насмехаться? Я тебе понасмехаюсь!..

И не успел Нигида удивиться, как покатился по земле в обнимку с самым настоящим принцем. Конечно, это был Гольга, раз он так не стерпел.

Вокруг стали собираться болельщики. Все давали полезные советы:

– Так его!..

– Давай его!

– На лопатки его!..

Разнимать борющихся никто не пытался, потому что руки и ноги их так перепутались – не разобрать, где чья. Разнимешь, а потом окажется у одного две левых ноги, а у другого обе – правые, и то на месте рук... Пусть сами разбираются.

Слышалось пыхтенье:

– Это я-то не принц?! Я тебе покажу, какой я не принц!..

Боролись Гольга с Нигидой, боролись и, наконец, устали. Прямо так, не расцепляясь, сели отдыхать,

– Слышь, Нигида, – сказали городские, – тут говорят, он и вправду принц...

– А корона у него есть? – спросил Нигида.

– Есть,– ответил Гольга, сердито шмыгая носом. – В чемодане лежит.

– Покажешь?

– Пошли.

И они встали и пошли во дворец. И вся толпа болельщиков за ними смотреть, как Гольга корону будет показывать.

Городские все оглядывались по сторонам.

– А ничего тут у вас... Парк хороший. Ручей есть, можно запруду сделать.

– Не успели еще,– ответили королевичи.

– А в конный турнир играете?

– Лошадей мало.

– Да не на лошадях – Друг на друге?.. Нет? Научим.

– ...Что это у вас за ведро? – поинтересовался любопытный Журиг.

– Это мы вам что-то принесли,– сказал маленький Икорежа.

– А что там?

– Птичка.

– А ведро зачем?

– Кусается! Вчера как цапнула, до крови... – Икорежа вынул из кармана перевязанный палец и показал всем.

– А давай откроем,– предложил Журиг.

– А-а, улетит.

– Тогда в палате.

Журиг забежал вперед и сделал изысканный жест:

– Милости просим во дворец!

Городских еще никогда не приглашали во дворцы, но они засунули руки поглубже в карманы и уверенно вошли.

В палате Гольга принялся распоряжаться:

– Ведро сюда! Окно закрыть! Малышня, брысь отсюда!

– У-у-у... нам тоже интересно! – запротестовали младшеклассники.

– Пусть смотрят, – вступился Мижа.

Девчонок Гольга тоже хотел выгнать, но их, к сожалению, и так никого не было. Кроме Литы, а ей было можно.

– Внимание!

Журиг изобразил шваброй по столу барабанную дробь.

– Приготовились... Открывай!

Икорежа снял крышку с ведра, оттуда под крики восторга вылетело пестрое ЧЕРТ-ТЕ-ЧТО и вразмашку залетало по комнате. А потом взмыло под потолок . и по-хозяйски уселось в висевшее там кольцо. Королевичи хором воскликнули:

– Чим!.. Это же Чим! Где вы его нашли?

– Да на помойке, – сказал Икорежа. – Иду вчера, вижу – вороны кого-то бьют. Я в них кирпичом, они – в стороны, а там чучело валяется. Я его домой принес, а оно меня укусило. А Нигида говорит, это, наверно, из королевского интерната... Ну, и вот.

Попугай Чим был обшарпан до безобразия. Он поправлял клювом оставшиеся перья и жалел в этот момент, что еще не умеет говорить. А то бы он все сказал, что у него на душе накопилось...

Городские гостили до вечера. Рассказывали про свою работу, про свои игры, про свою улицу, про то, как с ткачами враждуют.

Гольга достал из чемодана свою корону и отковырял один рубин Нигиде на память. А Нигида подарил Голые маленький кинжал по имени Кенжик, который сам выковал.

Нигида вообще был очень талантливым человеком. Он даже умел шевелить одним ухом, одной бровью и одним глазом.

Уже перед уходом городские сказали, наконец, самое главное. То, для чего пришли.

– В общем, это... Там против вас заговор затевают. Ну, против вашей Школы.

– Какой заговор? Зачем?

– Точно мы сами пока не знаем. Решили предупредить на всякий случай. Ну, мы пошли. Если что узнаем, – дадим знать. Мы еще придем.

ИНСТРУКЦИЯ: Как научиться шевелить левым глазом по способу Нигиды. Берешь палец, ставишь его напротив правого глаза. Потом, глядя на палец, то подносишь палец поближе к глазу, то отодвигаешь подальше. Немного тренировки – и можно обходиться без пальца.

В среду вечером Нигида зашел в аптеку будто бы по делу. То есть по делу, но будто бы по другому делу.

– Господин аптекарь, а, господин аптекарь! А сколько стоит бальзам от бородавок?

– Два золотых флакон, – ответил аптекарь.– Хочешь купить?

– Да нет, я только спросить. А то мачеху бородавки заели, совсем жаба стала, – объяснил Нигида, убедительно двигая глазом.

– Папа! – раздался крик из подсобной комнаты. – А где у нас сулема?

Это сын аптекаря – Глим – по плану отвлекал отца.

– На полке! – крикнул аптекарь. – В зеленой склянке!

– На какой?.. Они тут все зеленые!

– На крайней, балбес! Ладно, не трогай ничего, сейчас сам приду.

– Значит, два золотых? Спасибо, господин аптекарь, до свидания, сказал Нигида и направился к двери.

Аптекарь пошел давать подзатыльников сыну, а Нигида, хлопнув для отвода ушей дверью, тихо спрятался в шкаф. Теперь оставалось ждать. В шкафу было пыльно. Наверно, Нигида не дышал. Если бы дышал, то расчихался бы. Вот уже колокол прозвонил девять часов, и аптекарь пошел закрывать ставни.

– Аптека закрыта,– сказал он какому-то запоздалому посетителю. – За ночные услуги плата двойная.

– Тысячекратная, – сказал посетитель, бесцеремонно входя. – Тысяча золотых за маленькую ночную услугу.

– Какую услугу? – спросил аптекарь совсем другим голосом. Он узнал посетителя.

(Нигида у себя в шкафу тоже его узнал. По голосу).

– Есть что-нибудь от живота? – спросил посетитель.

– Есть пилюли. Больной живот через день поправится.

– Болван! Мне надо наоборот, чтобы не поправлялся, чтобы похудел!

– О, простите, господин Марг! Тогда вот эти пилюли... По одной каждый вечер вместо ужина.

– Давайте. Теперь о деле. Кто в доме посторонний?

– Никого... Только сын.

– Отошлите его куда-нибудь. Подальше и подольше.

– Глим!! Э-э-э... Возьми-ка ушные капли да снеси их по адресу... э-э... Улица Далекая, девять.

– Сейчас, что ли? – ужаснулся Глим. – Через весь город идти?! Я спать хочу...

– Ничего, не маленький. Фонарь возьми. Глим ушел.

– Чего же изволит господин Марг?

– Пустяков. Сейчас сюда придут люди и назовут пароль: "Моя прабабушка болеет". Мы с ними кое о чем побеседуем в вашей подсобной комнате и тихо разойдемся. Тысяча, как обещано, ага?

– Ага, – ответил аптекарь, заколдованный словом "тысяча".

В дверь постучались.

– Кто там? – спросил аптекарь.

– Откройте... Моя прабабушка болеет... За полчаса еще человек восемь пришли пожаловаться на больных прабабушек. Голоса их – не прабабушек, а "правнуков" – были Нигиде хорошо знакомы, особенно один голос нигидиного хозяина. Другие принадлежали соседям – тоже хозяевам оружейных мастерских.

– Все в сборе, – сказал наконец господин Марг. Нигида приотворил дверцу шкафа и прислушался.

– Итак, господа, нас с вами постигла тяжелая катастрофа под названием "МИР". Здрана не воюет. Никому не нужны ваши замечательные ружья и сабли. И вы сами никому не нужны. Доходы наши уменьшаются и скоро уменьшатся до сплошных убытков. Как выкручиваться? Некоторые тут уже выпускают самовары и подсвечники. Во-первых, позор, а во-вторых, это не выход. Ну, в каждом доме по самовару будет. А потом что?.. Ничего! Голодная жизнь, если не голодная смерть. Подмастерья скоро начнут разбегаться...

– Уже разбегаются... – уныло подтвердил кто-то. – Уходят в ткачи. А что делать?!

– Действовать! – сказал Марг – Устранять причину!..

– Какую?

– Не догадываетесь? – усмехнулся Марг. – МИР-ТО этот на чем держится? На королевском интернате!.. На этом королятнике!.. Если с интернатом что-то случится, ну, беда какая-нибудь, то что будет?

– Что?..

– Тьфу!.. ВОЙНА будет, милые! Война со всеми сразу! И тогда подлые мануфактурщики по-другому запоют! А правительства запросят оружия, пороха... А мы – всегда пожалуйста, только денежки давай, Покуда Бланеда воюет, наша профессия в большом почете!..

Пора сказать, что господин Марг – этот пузатенький носатый коротышка с покатой лысиной и глазами навыпучку – не делал оружия, не торговал порохом.

Он был владельцем всех кладбищ и похоронных бюро, на его фабрике изготовляли гробы. Ходили слухи, что он помогает умирать некоторым своим клиентам. Он сказочно богател во время войны или эпидемии чумы.

Перейдя на шепот, господин Марг посвятил оружейников в детали своего плана. Чтобы расслышать детали, Нигида совсем вылез из шкафа и все равно всего не расслышал.

– Что ж, господа, сдавайте деньги на общее дело. Вот аптекарю заплатить надо, он даст нам яду.

– Я ни при чем! – запротестовал аптекарь. – Я с вами не заговаривался! Я не участвую!..

– Участвуете, участвуете. Куда вы денетесь? Вам прямая выгода: на войне много лекарств потребуется, а?

И аптекарь понял, что никуда он не денется...

Заговорщики выходили из аптеки поодиночке, с промежутками в несколько минут. Пристроившись в темноте за одним из них, выскользнул и Нигида.

И со всех ног побежал в полицейский участок. Там дежурил молодой полицейский, он нигидиному рассказу сразу поверил и послал к аптеке оперативную команду. Господина Марга арестовали прямо на улице и привезли в милицию.

Гробовщик ничуть не испугался, с дежурным полицейским и разговаривать не стал, а потребовал вызвать начальника. А начальник, как пришел, так сразу принялся извиняться перед Маргом.

– Что вы извиняетесь? – удивился дежурный. – Он же преступник. Он же Здрану предает!.. От него аптекой пахнет...

– Вас не спрашивают. Чем хочу, тем и пахну, – высокомерно сказал Марг. – Не знаю никаких заговоров, зашел лекарство от живота купить, вдруг – хватают... Меня – хватают!!

– Конечно, господин Марг, это ошибка! – сказал начальник. – Примите наши извинения, сейчас мы доставим вас домой. Виновного накажем. Молод еще, усерден... Не знает, что такое "живот болит"... Болит-то сильно?

– Не болит, а растет, – поправил Марг. – А вы, усердный юноша, когда без работы останетесь, приходите – могилы копать возьму. Мне нужны усердные. Что касается мальчика, – он посмотрел на Нигиду, выкатив свои глаза дальше, чем наполовину, – я на него не сержусь. Детская фантазия... Пусть идет домой.

Нигида выскочил из полиции, но домой не пошел. Он вообще не знал, куда идти.

Раннее-раннее утро. Лес и туман – еще неизвестно, что гуще. Сквозь лес и туман пробирается холодный от росы Нигида.

– Ты куда идешь? – вдруг спросил чей-то невыспавшийся голос, и чья-то рука схватила Нигиду за штаны.

– За грибами,– соврал Нигида.

– А лукошко где?

– А я сразу ем,– заврался Нигида. И решил сказать правду: – Дяденька полицейский, пропустите! Я друзей спасаю!

Полицейский опять не поверил и рассердился:

– Проваливай, проваливай! – и надрал Нигиде ухо. Нигида засунул руки в карманы и хмуро побрел по дороге прочь. Ему было очень плохо. Вдруг прямо перед ним из тумана появилась лошадь. На ногах у лошади были тапочки (все хулиганские лошади ходят в тапочках), а на спине – рыжая девчонка, которая смотрела на Нигиду сердито. А Нигида узнал ее и обрадовался:

– Ты принцесса?.. Тревога!.. – и рассказал все, как было и как есть.

– Иди в город, и никому больше ни слова,– сказала Лита.

– Эй, а ты куда? – крикнул Нигида.

Принцесса поскакала совсем в другую сторону...

Самое страшное происходило в час дня на дазборгском базаре. Там завхоз Гослоф ПОКУПАЛ КАПУСТУ. И не заметил, что какой-то нищий насыпал в бочку горсть порошка. (Нищий этот был вовсе не нищий. У него было целых сто золотых, полученных за это гнусное дело, и еще двести ему обещали).

Но по дороге в Школу на телегу с завхозом вдруг напали хулиганы и всю капусту отобрали. Вместе с бочкой.

Завхоз был очень недоволен, а профессор, узнав о происшествии, даже с каким-то облегчением сказал:

– Ну, и шут с ней, с капустой. Это даже хорошо, что ее теперь нету.

– Почему? – удивился завхоз.

И профессор Ифаноф сказал секретным шепотом:

– Даже замечательно!.. А то сегодняшний борщ не пошел бы на пользу...

А ночью в город Дазборг въехала группа всадников. Как темные бесшумные призраки, неслись они по безлюдным мостовым. Одинокий полицейский, завидев их, в ужасе бросился бежать.

– СТОИ! – приказал ему властный голос. Огромные фигуры всадников окружили полицейского.

– ГДЕ ДОМ ГРОБОВЩИКА МАРГА?

– 3-з-а у-у-углом... налево... Второй дом..

Так же бесшумно всадники исчезли за углом.

...И больше никто страшного гробовщика не видел.

Стыдно признаться, что это уже конец. КОНЕЦ ЗАГОВОРА. А повесть еще можно читать дальше. Когда будет совсем конец, я вам скажу.

Девочки спросили маэстро Зиторенго: бывают ли привидения?

– Портреты, – сказал маэстро. – Портреты – разве это не призраки? Холст, покрытый тонким слоем красок. А посмотришь – живой человек, прямо в глаза глядит и о чем-то думает. Грустит про себя. А на самом деле, может, умер давно...

Маэстро и сам рисовал портреты. Приведет кого-нибудь в свою комнату, усадит в кресло и рисует. Час рисует, два рисует... Глаза у маэстро блестят, щеки горят, волосы лохмаче обычного... Это – вдохновение! Уже натурщик устанет сидеть, а Зиторенго готов рисовать хоть сутки напролет. С трудом успокоившись, он отложит кисти. Придет в палату девочек и долго смотрит на портрет дамариной прабабушки. А насмотревшись, возвращается к себе и все, что нарисовал, соскабливает ножом. И потом полночи играет что-то тихое на своей виолончели. Что было у него на холсте – никто не видел... А ведь рисовал маэстро Зиторенго здорово. Особенно лошадей.