Текст книги "Зимняя война. Форма одежды, снаряжение и вооружение участников советско-финляндской войны 1939-1940"

Автор книги: Павел Липатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ШИФРОВКИ, ЭМБЛЕМЫ, НАГРУДНЫЕ ЗНАКИ

Эмблемы родов войск или служб носились на плечевых погонах-хлястиках у оката рукава. Офицеры эмблемы на плечах в то время не носили, но некоторые генералы и офицеры в память о полках, где служили прежде, прикрепляли эмблемы рода войск выше геральдических львов. Эта традиция тоже пришла из русской армии.

Отштампованные из тонкой латуни эмблемы имели довольно большие размеры – до 35–40 мм. Крепились они на лапках или булавках.

Маршал Финляндии К.Г.Э. Маннергейм носил выше погонных львов эмблему Нюландского драгунского полка – увенчанный шведской короной вензель из двух букв F.

Кавалерийский Хямееский полк символизировался черепом полярного лося анфас с изломанной девизной лентой у конца морды. Кавалерия финской армии была немногочисленной, но пользовалась уважением. Как-никак, сам главнокомандующий маршал Маннергейм был в прошлом генерал-лейтенантом русской кавалерии.

Буквенные и цифровые шифровки на погонах в 1939 г. стали исчезать. Финны готовились к надвигающейся войне и соблюдению военной тайны отдавали должное. Но у многих военнослужащих оставались на форме номера или аббревиатуры названий частей.

Эмблема пехоты – две скрещенные винтовки – могла сопровождаться снизу крепившейся отдельно цифрой – номером полка – либо литерой названия.

Артиллеристы береговых батарей носили скрещенные пушки. В зенитной артиллерии на пушки накладывалась пламенеющая граната, а внизу была прямая свастика. Полевая артиллерия обозначалась гранатой с пламенем. В некоторых артиллерийских подразделениях сохранялись под эмблемой номера или литеры.

В артиллерийской инструментальной разведке граната с огнем накладывалась на треугольник-угломер. Скрещенные снаряды с пламенем на конце были у службы снабжения боеприпасами. Наложенное на пушки спицованное повозочное колесо носили в подразделениях артиллерийской конной или механической тяги. Под эмблемами также могли быть номерные или буквенные шифровки.

Пропеллер, наложенный на прямую свастику с крыльями, был эмблемой военно-воздушных сил.

Скрещенные сабли полагались кавалеристам, а в конно-самокатных частях сабли накладывались на велосипедное колесо.

Велосипедное колесо, перекрещенное лыжами, было в мобильных стрелковых егерских частях. Летом егеря передвигались на велосипедах, зимой вставали на лыжи.

Местные егерские батальоны носили эмблему в виде охотничьего рога-валторны, внутри которого помещалась начальная буква названия. Гвардейский егерский батальон внутри кольца рога носил сноп, элемент герба г. Ваза.

Инженерные батальоны имели на эмблеме меч острием вверх, наложенный на штык лопаты и скрещенные топор и кирку. Меч на эмблеме фортификаторов накладывался на крепостную стену.

На меч острием вверх накладывались крестообразно телефонная трубка и скрещенные молнии в частях связи, спицованное автомобильное колесо в транспортных подразделениях и маленькая шестерня у военных инженеров с образованием.

Меч переплетался со скрипичным ключом у капельмейстеров, так же – острием вниз– накладывался на коромысло весов на эмблеме военной юстиции и обвивался двумя змеями у фармацевтов. Два почтовых рожка пересекали середину клинка на эмблеме военно-почтовой службы.

Меч как бы отсекал оскаленную медвежью голову в профиль – это изображение символизировало пограничную стражу.

Два меча – прямой европейский и кривой восточный, занесенные в двух сражающихся руках, закованных в доспехи (элементы герба Карьялы), возникали в овальном лавровом венке эмблемы гвардии.

Две руки в латах огибали колесо на эмблеме немногочисленных финских танкистов.

Автомобилисты носили колесо с крылышком, отходящим от оси. Жезл Эскулапа, обвитый змеей, полагался военным медикам, змея без жезла – ветеринарам. Совершенно так же символизировались военные врачи и ветеринары в германской армии.

Скрещенные жезл Меркурия и шпага были у интендантов и других служб снабжения. Номера полков или аббревиатуры войсковых складов носились в ряде случаев и после 1939 г.

Скрещенные винтовка и орудийный ствол, наложенные на шестерню, были эмблемой службы артвооружения – техников, ремонтников, оружейных и артиллерийских мастеров.

Нивелир на треноге символизировал военных топографов. Противогаз на скрещении винтовок – училище химзащиты.

Свои эмблемы и шифровки имели учебные заведения финских вооруженных сил. Кавалерийская школа, например, носила литеры RK, морская – MSK (нижние чины); кадеты носили шифровку КК. Школы офицеров резерва обозначались вензелем из букв RUK. Офицеры и старшекурсники этот вензель имели с розочками и лавровыми ветвями по сторонам и скрещенным саблями внизу. Кадеты на эмблеме имели возникающего над накрест положенными мечами гербового льва на фоне стилизованного восходящего солнца – эту эмблему, в стиле кадетских «солнышек» русской армии, носили и на петлицах обер-офицерского шитья и в нижней части погон.

Нарукавный знак Шюцкора (оборонного союза) в виде цветного щитка (по губерниям), с большой контурной буквой S, увенчанной, как короной, тремя еловыми ветвями, носился над левым локтем.

Принадлежавшие к женской оборонной организации «Лотта Свярд» связистки, медсестры, поварихи, санитарки в госпиталях носили значок в виде крюкового креста наподобие свастики, на горизонтальной балке которого помещалось название. Между концов креста располагались геральдические розы. Кроме членских значков на военной и служебной форме носились разнообразные спортивные значки и жетоны. Многие полки и даже батальоны финской армии украшали свои мундиры памятными знаками и значками. Некоторые из них появились еще в 20-е годы, другие – в ходе Зимней войны и после нее.

Летчики на левом кармане носили серебристый пилотский знак. Прямая темно-синяя, почти черная свастика в круглом голубом эмалевом медальоне окружалась шестью стилизованными крыльями по часовой стрелке и увенчивались короной из двух лепестков геральдической розы. Допускалось ношение иностранных знаков за окончание военных учебных заведений и военных академий.

Полярные олени – финский гужевой транспорт на северных участках фронта.

ФИНСКИЕ МОРЯКИ

И униформа и знаки различия финского военно-морского флота были, подобно форме и знакам других флотов, выдержаны в британском стиле. Некоторое сходство с русской морской формой имелось тоже.

Высшим чином флота был адмирал. Три рельефных средних галуна нашивались над одним широким и увенчивались на рукавах тужурок фигуркой золотого вооруженного коронованного льва. Так же, как в британском, германском и иных флотах, галуны нашивались вкруговую, на расстоянии около 6 см от низа рукава. На черных плечевых пятиугольных погонах, носившихся на шинелях и пристегивавшихся золотой гербовой пуговицей, сочетания галунов были те же, но фигурка льва накладывалась на широкий нижний галун.

Вице-адмирал носил два средних галуна над широким, контр-адмирал обозначался средним и широким галунами.

Капитан I ранга носил четыре средних галуна с фигурой льва над ними. Инженерный состав флота имел фиолетовые просветы между галунами.

Капитан II ранга вместо второго сверху среднего галуна носил узкий.

Капитан III ранга обозначался тремя средними галунами. У флотских медиков между галунами были красные просветы, синий цвет был у музыкантов.

Капитан-лейтенант на рукавах и погонах носил под фигурой льва два средних галуна и узкий между ними.

Лейтенант имел два средних галуна под фигурой льва. Младший лейтенант был с одним средним галуном. Цветные обозначения по службам образовывали под галуном широкую выпушку. Все строевые офицеры носили золотые галуны и пуговицы. Офицеры резерва обозначались изломанными линиями галунов на рукавах и погонах, зелеными выпушками под галунами или просветами между ними. Над средним углом зигзага размещался лев. Чиновники флота носили серебристые галуны по чину и серебристые шестиконечные звездочки над ними.

Чины кадровых старшин-специалистов финского флота обозначались 1–3 золотыми узкими шеврончиками углом вверх, нашитыми над обшлагами. Вышитые эмблемы над шевронами обозначали службу; гребной винт у машинистов, скрещенные торпеды у торпедистов, скрещенные флаги у сигнальщиков, штурвал у рулевых, мина с молниями у минеров, шестиконечная звездочка в службе обеспечения, жезл Эскулапа со змеей у медиков, скрещенные пушки у комендоров, зигзаг молнии у радистов, скрещенные молнии у электриков.

Такие же эмблемы нашивались на левом плече унтер-офицеров флота выше небольших золотых шеврончиков тупым углом вниз, а также на унтерских погонах без шевронов, носившихся на бушлатах.

Фельдфебель флота носил шеврон из широкого 20-мм галуна и над ним якорь, по общекорабельной службе. Фельдфебели-специалисты носили символику своего заведования.

Старший унтер-офицер (старший сержант флота) был с четырьмя узкими шевронами. Унтер-офицер носил три. Младший унтер-офицер обозначался двумя. Старший матрос имел на плече один шеврончик.

Один-два красных шеврончика и красные эмблемы над ними были у моряков-новобранцев. Серебристые шеврончики носили фельдфебели и унтер-офицеры административной службы.

Кадеты флота носили эмблему в виде якоря, наложенного на скрещенные пушки с лавровым полувенком внизу. Шеврончики по чину и курсу симметрично окружали сверху и снизу эмблему на рукаве. На закругленном сверху погоне с галуном по краю эмблема накладывалась у нижнего неокантованного конца.

Категорию чина финского моряка можно было определить по оформлению головного убора.

Все строевые офицеры носили золотые вышитые венки, на которые накладывались красная с золотым львом офицерская кокарда и большой адмиралтейский якорь над нею между концов ветвей венка. Офицеры административной службы шитье на венках и козырьках фуражек имели серебристое.

Козырек адмиральской фуражки украшался шитьем в виде гирлянд дубовых листьев параллельно подбородному ремешку и по обводу края. Штаб-офицерские фуражки имели шитые листья только по краю козырька, обер-офицерские были без шитья.

Кадровые унтер-офицеры носили на фуражках шитый полувенок, над которым были круглая бело-голубая национальная кокарда и над нею якорь. Унтер-офицеры якорь и кокарду носили на овальном черном клапане в золотой или серебряной шитой окантовке. Унтер-офицеры административной службы носили только серебристый якорь в серебристом овальном обрамлении. Матросы прикалывали бело-голубую кокарду на тульи бескозырок с золотыми надписями по кораблю или по службе на ленте околыша, – надписи выполнялись строгой прямой латиницей. Тогда же на флоте появилась матросская пилотка по типу армейской.

Кадеты флота красно-золотую офицерскую кокарду со львом носили над маленьким полувенком на околыше фуражки.

В офицерскую форму входили черные двубортные тужурки английского покроя с соответствующими знаками различия, прямые брюки, рубашки с галстуком или фрачные сорочки с бабочкой. В холода надевали черные двубортные шинели с шестью гербовыми пуговицами по борту. Так же обмундировывались кадровые старшины и кадеты. Обувались офицеры, старшины и кадеты в шнурованные ботинки.

Унтер-офицеры и матросы носили черные форменные рубахи навыпуск с пристежным синим воротником-гюйсом, черные или белые с черной каймой тельняшки, черные расклешенные брюки. Верхней одеждой у них был двубортный бушлат, почти такой же, какой существовал в Российском Императорском флоте. Обувались моряки в прочные шнурованные ботинки или бутсы, в ряде случаев надевали сапоги армейского (русского) образца.

Зимой на палубах надевали удлиненные куртки на овчине, крытые бежевым пропитанным брезентом и теплые брюки из того же материала. Куртки имели овчинный воротник, накладные нагрудные карманы с бантовыми складками и клапанами с пуговицей, открытые карманы на полах, хлястики на рукавах и петли-хлястики на левом борту, пристегивавшиеся к смещенным вправо четырем пуговицам правого борта. Обувались при этом в утепленные кожаные сапоги.

Личный состав береговой артиллерии носил серое армейское обмундирование, часто даже устаревших образцов. Но головные уборы и знаки различия у артиллеристов были флотские.

Белая летняя форма и белые чехлы на фуражках и бескозырках носились только а соответствующую погоду и время года. Зимой полагалась мягкая синяя, с черными длинными лентами, бескозырка. Офицеры надевали черную меховую шапку типа папахи, украшенную морской кокардой.

Перчатки, рукавицы и другие теплые зимние вещи у финских моряков были примерно такие же, как в сухопутных войсках.

Но прямых боевых столкновений с моряками в ходе Зимней войны почти не было – только на береговых батареях и в портах. Основным противником Красной Армии были наземные финские войска.

ФИНСКИЕ СОЛДАТЫ В ЗИМНИХ БОЯХ

Выросшие среди прекрасной и суровой природы финны были отлично приспособлены к ней с детства. Национальный характер ярко проявлялся в зимних боях, в действиях одиночных бойцов и мелких групп, в непривычной для русских тактике, даже во внешнем виде воинов Суоми.

Финские маскировочные халаты с капюшонами мало отличались от красноармейских, и в лесном бою часто вводили в заблуждение: свой? чужой? Но состоявшие из куртки с капюшоном и штанов белые костюмы были не только удобнее для боевых действий: они почти не оставляли места для сомнений. Белое полотно финских маскировочных костюмов было прочнее советской бязи, а плотность ткани давала дополнительную защиту от ветра. Финский лыжник мог воевать в своем белом костюме, надетом на суконный мундир с поддетым под него свитером. Такая одежда не стесняла движений, в отличие от тяжелого и толстого многослойного зимнего наряда красноармейца. Были у финнов и белые чехлы для ранцев и рюкзаков.

Белую маскировочную одежду финны перепоясывали и белыми ремешками и обычными кожаными.

Финский пулеметный расчет с «Максимом» в маскировочной окраске.

Темное снаряжение на белой одежде весьма незначительно снижало ее маскировочные свойства. Немцы в зимних боях на Восточном фронте также носили ремни полевого снаряжения поверх белых костюмов, – главное, что силуэт человека сливался с белым снежным покровом, а темные линии ремней дробили его очертания, искажая восприятие глазом.

Финны обувались не только в кожаные сапоги, но и в валенки. Финские национальные лыжные сапоги – пьексы – с верхним рантом и крючком на носке не были табельной военной обувью, но широко применялись в войсках, передвигавшихся на лыжах. А уж в этом искусстве финны совершенствовались с детства.

Финские приемы движения на лыжах отличались от неуклюжих «спортивных» способов, применявшихся красноармейцами. Финн мог бежать на лыжах, не пользуясь палками, стремительным оленьим аллюром, оставляя руки свободными для действий оружием. Финские лыжники, отступая, брали свои «Суоми» под мышку стволом назад и отстреливались, не прекращая движения.

Финны действовали мелкими контрударами, фланговыми вылазками в тыл советских войск, не ввязывались в затяжной встречный бой, а рассылались мелкими группами и поодиночке и стремительно исчезали в лесу. Среди финских лыжников были специальные артиллерийские расчеты, в задачу которых входили захват советских орудий и стрельба из них по советским войскам. Лыжники-артиллеристы имели заранее составленные таблицы расчетов для такой стрельбы.

Финский нож – пуукко – сопровождал финского крестьянина, лесоруба, охотника, солдата в любых обстоятельствах. Произвольного образца, любовно сделанный, с рукояткой из карельской березы или оленьего рога, с лезвием, кривизна которою выверялась веками и давала наилучший режущий эффект – недаром форма медицинского скальпеля скопирована с пуукко, – нож резал хлеб и мясо, строгал лучину дли растопки, свежевал убитую дичь и разделывал рыбу, а на войне бесшумно вонзался в противника. Не только слева на поясе подвешивался пуукко, но и справа, чтобы можно было выхватить его из глубоких кожаных ножен резким коротким движением снизу вверх и ударить сверху вниз.

Финны, большие мастера флангового обхода и окружения, сами не выдерживали аналогичной тактики и оставляли поле боя. Но при этом старались не оставлять раненых и убитых, хотя технику и вооружение часто бросали в немалых количествах. При невозможности эвакуации раненых нередко добивали, трупы сжигали. Это варварство вызывало справедливое возмущение красноармейцев, сталкивавшихся с такими явлениями. Но так поступали в далеком средневековье варяжские племена.

Финские снайперы часто применяли разрывные пули типа «дум-дум». Эти боеприпасы, запрещенные во многих странах, причиняли сильные увечья, но не пробивали каски и тем более – стальные щитки пулеметов и передвижные стрелковые.

На деревьях финны нередко оборудовали люльки и помосты для наблюдателей, снайперов и автоматчиков – их прозвали «кукушками». Однако такой способ ведения одиночных боевых действий почти не оставлял сидящему на дереве солдату шансов для отступления, а даже легкое ранение могло привести к смертельному падению. Поэтому финны – храбрецы, индивидуалисты, но отнюдь не фанатики – гораздо реже, чем это представлялось красноармейцам, становились стрелками-смертниками. Большинство «кукушек» было плодом воображения.

Финны были хорошо подготовлены к ведению оборонительного боя, искусно использовали местность, хорошо маскировались. Недостаток орудий полевой артиллерии они компенсировали продуманной и взаимоувязанной системой ведения огня, применяли принцип «кочующих орудий». Массированным огнем из автоматического оружия финны создавали впечатление действий больших сил.

В качестве тягловой силы в северных провинциях Финляндии армия использовала северных оленей.

На походе финские лыжники часто носили винтовки на груди.

Зимняя война породила много неясностей и небылиц с самого ее начала, в ходе ее, непосредственно после. И даже сейчас, по прошествии стольких десятилетий, для историков остается большее количество «белых пятен», необъяснимых противоречий и неразоблаченной лжи. А уж в этом искусстве пропагандисты Запада и Востока преуспевали во все времена.

ПРОПАГАНДА И РЕАЛЬНОСТЬ

Пропаганда всегда была оружием тех, кто желаемое стремился выдать за действительное. А сталинская пропаганда всегда была густо замешана на терроре и лжи.

С того кровавого замеса началась и эта война, Ее и войной-то предпочитали не называть – так, «вооруженный конфликт».

По официальной версии в заявлении Молотова от 27 ноября 1939 года говорилось о четырех убитых и восьми раненых в районе Майнила бойцах и командирах. В журнале боевых действий 68-го стрелкового полка 70-й стрелковой дивизии есть броская запись о трех убитых и шести раненых. А в оперативных сводках штаба 70 сд нет сведений о наличии артиллерии на финской стороне. В сведениях о боевом и численном составе 68 сп количество людей неизменно с 25 по 28 ноября, следовательно, потерь не было.

Но выстрелы все же были. Есть серьезное мнение, не подтвержденное впрямую документами, но опирающееся на косвенные факты и свидетельства, что роковые пять выстрелов были провокационной инсценировкой спецслужб НКВД.

А у советского народа, черпавшего информацию из газет, не могло возникать никаких сомнений в том, что это было провокацией финской военщины. Имелся злобный капиталистический противник, науськанный империалистами Англии и Франции и не соглашавшийся с настойчивыми миролюбивыми предложениями Советского Союза отодвинуть границу от Ленинграда в обмен на большие территории в Карелии. На деле же было иначе.

Кроме того, у товарища Сталина имелось готовое «правительство Финляндской демократической республики» во главе с видным коминтерновцем Отто Куусиненом, состоявшее из финских коммунистов-эмигрантов. У этого «правительства» были даже вооруженные силы – 1-й финский народный корпус – несколько полков пехоты (бывший 106 ск РККА).

Намечалась насильственная «советизация» маленькой нейтральной соседней страны, настоящий экспорт революции. Товарищ Жданов детально – сохранились документы – разрабатывал практические меры, действия и теоретическую базу деятельности «народного фронта». Вскоре после начала военных действий пришлось «забыть» о перебравшемся в Териоки «рабоче-крестьянском правительстве» Куусинена.

Война назревала, войска стояли наготове. Требовался повод для начала, – и повод «организовали». Так было в Глейвице – так было у Майнила. Вермахт пошел на Польшу. Красная Армия пошла на Суоми. Казалось, предстоял быстрый и победный поход.

Советским войскам в Финляндии пришлось вести бои в насыщенных оборонительными сооружениями укрепленных районах, в заболоченной тундре, в залитой водами спущенных шлюзов Саймен-канала низменности под Выборгом, в окружении среди лесов и болот, без боеприпасов и продовольствия, без медпомощи и теплой одежды.

Злосчастная 44-я дивизия (и не одна она!) в декабрьскую стужу ходила в бои в брезентовых сапогах. Переброшенная с Украины дивизия осталась в хлопчатобумажном обмундировании, не успев получить суконное и ватное.

Некоторые командиры окруженных и разбитых советских частей кончали самоубийством, других арестовывали и отдавали под трибунал. Трагедии первого месяца войны как бы повторялись и под конец ее.

Но какие бы потери ни несли войска, как бы ни приходилось расплачиваться за просчеты высшего командования, советские воины проявляли подлинный героизм. Совершенно заслуженно соединения и части награждались орденами, а бойцы и командиры получали награды за боевые подвиги.

Советская пропаганда, разжигая чувства классовой ненависти, беспрестанно называла противостоящую сторону как в 1918 году – «белофиннами». Конечно, если иметь дела с «красным» финским «правительством» Куусинена, то все прочее население страны Суоми – финны, шведы, карелы, немцы, лопари, русские – действительно получалось иного цвета.

Регулярная армия пренебрежительно именовалась «шюцкором», ее солдаты – шюцкоровцами. Да, шюцкор, добровольное ополчение (типа милиции) известное своим антикоммунистическим настроем, воевало на этой войне – и воевало всерьез, финны вообще народ серьезный, – но не каждый же вооруженный финн в форме был ополченцем.

Еще один вариант маскировочной одежды.

И не каждый финский снайпер или автоматчик в засаде был полумифической «кукушкой». Почему-то сами финны по сей день сомневаются в существовании этих сидевших на деревьях стрелков. А советские участники войны твердили про «кукушек» во всех своих воспоминаниях. Так где же истина?

Войска в снегах Финляндии вели тяжелые изматывающие бои, брали доты, теряли людей и технику, делали свое тяжкое солдатское дело. А московское радио привычно передавало: «На Карельском перешейке без перемен». В газетах в первый месяц войны сообщалось, в основном, о продвижении советских войск, мелких стычках и артиллерийской перестрелке. Подробности опускались. Побед не было, зато неудач хватало, – а об этом в советской прессе писать не полагалось. Неудачи могли быть только у противника. Поэтому скупые реляции о наступлении всегда давали перечень захваченных финских укреплений и населенных пунктов, а цифры финских потерь в людях и технике значительно превышали советские.

Доты и деревни на своей земле финны, конечно, не захватывали – отвоевывали, и нередко, – а что касается потерь…

Население Советского Союза читало газеты, слушало радио, а в магазинах тем временем исчезали продукты первой необходимости, выстраивались очереди, скрыто вводилась карточная система распределения. Маленькая и – если верить газетам – довольно победоносная война с маленькой страной поставила громадный Советский Союз на грань экономического бедствия.

Маленькой Суоми удалось выстоять. Финны и другие народы Финляндии воевали за свою свободу и независимость. Техническая помощь Запада спасла финскую армию от полного разгрома, а 11,5 тысяч иностранных добровольцев – воевало из них, правда, всего несколько батальонов – стали мощным моральным подспорьем сражающимся финнам. Кстати, на стороне финнов выступало немало тех, кто совсем недавно в рядах интернациональных бригад защищал Испанскую республику от франкистов.

Финны обороняли землю своей родины. Советский Союз стремился проглотить бывшую часть Российской империи, а заодно показать силу и мощь. Но вышло не так, как замышлялось в Кремле.

Известный большевистский лозунг «Железной рукой загоним человечество к счастью», начертанный и на мрачных соловецких стенах, вполне перекликался с нацистским «Работа делает свободным», украшавшим ворота концлагерей. А финнам в концлагерь не хотелось.

И то, что через год с небольшим финские войска, действуя в союзе с германскими, заняли утраченные в Зимней войне территории, заблокировали с севера Ленинград: и то, что в 1944 г. финны вышли из войны; и то, что германские войска стали воевать с финскими; и то, что в послевоенные годы Финляндия является нейтральной страной, и добрососедские отношения ее с восточным соседом – пример для всего мира– это все представляется как парадоксальные отголоски шестнадцатинедельной Зимней войны.