Текст книги "Участковый. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Павел Ларин

Соавторы: Павел Барчук
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Обратная дорога в город показалась мне втрое длиннее. «Урал» Семёнова трясло на колдобинах, пыль забивалась в нос и горло, а в голове непрерывно крутились мысли о всем случившемся: «Скипетр Ночи», призрак с его смехом, непонятные артефакты и «Волга» с тонированными стеклами.

Тачка, кстати, беспокоила меня не меньше призрака. Кто мог в ней быть? Наблюдатели из «соответствующих органов»? Тогда это засада. Комитету госбезопасности сказочки про шпионов и биологическое оружие хрен расскажешь. Или же кто-то, связанный с работой инквизитором?

Семёнов, казалось, уловил мое настроение. Он не лез с расспросами, лишь пару раз пробурчал что-то невнятное про «нервы» и «напряженку». Видимо, списал мое молчание на стресс от секретной операции. Впрочем, когда мы уже подъезжали к городу, он не выдержал:

– Вань, а эта «Волга»… Она к нашей истории имеет отношение? К шпионажу?

– Не знаю, Витя, – честно ответил я. – Но что-то мне подсказывает, она не просто так там стояла.

– Понял, – старлей хмуро кивнул. – Будем настроже. Надо парням из автоинспекции сказать. Может, увидят такую в городе. Пусть номерочки запишут. Да и вообще. Остановят, посмотрят, поспрашивают.

Я мысленно похвалил Семёнова за сообразительность. Жаль, номер мы не разглядели – машина была слишком далеко и пылила она отчаянно. Но сам факт, что старлей воспринял угрозу серьезно, был мне на руку.

Мы заехали в отдел, чтобы написать отчет о «ликвидации массового беспорядка на почве алкогольного отравления». Полковник Безрадостный, как ни странно был на месте. Впрочем, не только он. Сериков отпирался тут же. Кружил рядом с начальством, как муха возле навоза. Не в обиду полковнику будет сказано.

Выслушав наш, мягко говоря, отредактированный доклад, Василь Кузьмич остался доволен, но велел изложить все в письменном виде. Особенно его впечатлила версия о ядовитом самогоне, который доярки якобы купили у заезжих спекулянтов. Эта история идеально ложилась в канву борьбы с тунеядцами и частниками, так что нам с Семёновым даже объявили благодарность.

Сериков, сидевший тут же, в кабинете начальника отдела, язвительно заметил:

– Ну что, герои сельского хозяйства, нашли чем заняться на целый день? Доярок в себя приводили? А по делу Воронова какие подвиги? Или вам хватает борьбы с пьяными бабами?

Я промолчал, пропустив укол мимо ушей. У меня не было ни сил, ни желания спорить с Эдиком. Семёнов, всегда готовый вступить в диалог, на этот раз лишь мрачно хмыкнул:

– А вы, товарищ капитан, лучше за собой следите. А то Петров такое раскопать может, что вам потом придется сильно постараться, дабы дураком не выглядеть.

Сериков скривил губы в подобии улыбки, потому что полковник в ответ на слова старлея тихо хохотнул себе под нос. Но в глазах следака мелькнула злобная искорка, которая обещала будущие проблемы.

Наконец, я оказался в своей комнате в общежитии. Было уже около полуночи. Усталость валила с ног, тело ныло от тряски на мотоцикле и перенапряжения. Но заснуть я не мог. Мозг отказывался отключаться, выдавая на-гора одну тревожную мысль за другой.

«Скипетр Ночи». Лилу. Неизвестная ведьма, которая могла все это устроить. И артефакт. Чертов артефакт, который упомянул призрак. Все это было связано в один тугой узел, а я оказался в самой середине. Есть ощущение, что мною пользуются вслепую. Потому как ни в Договоре, ни в справочнике я не нашел ничего. Вообще никакой информации, связанной с какими-нибудь артефактами.

Я повалился на кровать и уставился в потолок. Нужно было связаться с Лилу. Вызвать ее, как в тот раз у Профессора. Она должна дать ответы.

«Ты взрослый мальчик и знаешь, чем рискуешь… Ты меня вызвал… Ты устроил нам срочную встречу…»

Так, значит, я могу это делать. Просто очень захотеть ее увидеть? Или для этого нужно быть на грани нервного срыва, как тогда? Что ж, попробуем вариант «сильного желания».

Я зажмурился, сконцентрировался на образе демонши-бюрократа: ее растрепанные волосы, фиолетовые тени под глазами, огромная кружка с кофе…

– Лилу… – прошептал я. – Лилу, явись. Нам нужно поговорить. Лилу!

Лежал неподвижно минут десять, напрягая волю до дрожи в пальцах. Ничего. Потолок оставался потолком, а единственным сверхъестественным явлением был паук, неторопливо ползущий в сторону угла.

«Может, нужно принять особую позу?» – мелькнула идиотская мысль.

Я сел на пол, попытался скрестить ноги. Не получилось – тело мгновенно затекло и заныло. Я немного подумал, а потом скрестил заодно и руки, сложил их на груди, как покойник (тьфу-тьфу-тьфу!) в гробу. Выглядело это, наверное, потрясающе глупо.

Я даже попытался изобразить храп, рассудив, что раз она пришла, когда я заснул, то нужно имитировать сон. Получалось неубедительно и, по-моему, слишком громко.

– У-хх-хр-р-р… Ли-и-луу… – сипел я в потолок, чувствуя себя полным идиотом.

Ничего не произошло. Только спина затекла еще больше. Я встал на ноги и попрыгал на месте, чтоб снять напряжение.

В стену вдруг раздался стук, а из-за стены сердитый голос:

– Петров! Ты там чего? Угомонись! Люди спать хотят, а ты как паровоз раскочегарился!

Это был голос соседа, старшего лейтенанта из ГАИ. Пришлось прекратить.

Я прошелся по комнате. Может, Лилу появляется только когда состояние действительно на грани? Но я и без того измотан как собака. Мой второй шанс превращается в бег с препятствиями, где на каждом шагу меня либо пытаются подставить, либо наваливают новую порцию загадок.

Подумал немного и снова взял в руки «Краткий справочник Инквизитора». Если уж там есть инструкция по нейтрализации Призрака-Заводилы, наверняка должен быть и какой-то протокол связи с руководством.

Устроившись на кровати, начал листать его, продираясь через канцеляризмы и бюрократические формулировки.

Раздел «Взаимодействие с курирующими инстанциями» оказался на удивление объемным. Я пропустил параграфы о «Порядке подачи ежеквартального отчета по форме И-7» и «Правилах составления ходатайства о дополнительных ресурсах», а затем нашел наконец то, что искал: «Экстренная связь. Процедура 13-Б».

Прочел и выматерился. Что ж у них все так… мммм… через задницу. Любое действие непременно сопровождается какой-то идиотской хренью.

Процедура 13-Б: Экстренный вызов куратора вне установленного графика связи выглядела следующим образом.

В случае возникновения обстоятельств, требующих безотлагательного вмешательства или разъяснений со стороны курирующей инстанции, инквизитор уполномочен произвести принудительный вызов.

Для проведения процедуры необходимы:

1. Непосредственная искренняя потребность в контакте.

2. Три корнеплода Solánum tuberósum (стандартный картофель), символизирующие связь с материальным планом.

3. Лапка птицы семейства Phasianidae (куриная лапка), выступающая катализатором.

4. Две восковые свечи, обеспечивающие фокусировку потока.

5. Уединенное место, исключающее наблюдение непосвященных лиц.

Порядок действий:

а) Разместить корнеплоды по углам импровизированного рабочего пространства, образуя треугольник.

б) В центр треугольника поместить лапку птицы.

в) Зажечь свечи.

г) Произнести фразу: «Во имя бюрократии вечной, явись начальник мой, на клич безутешный!»

д) Ожидать ответной реакции. Время ожидания – не более 15 минут.

Примечание: в случае отсутствия реакции в течение указанного времени повторять процедуру запрещается. Инквизитору рекомендуется пересмотреть степень «искренней потребности» и повторить попытку не ранее чем через 24 часа.

Я откинулся на подушку и расхохотался. Тихо, истерично. Картошка. Куриная лапка. Свечи. «Во имя бюрократии вечной»… Гении. Абсолютные гении. Кто бы ни составлял этот справочник, он обладал изощренным чувством юмора.

Что ж, спорить с инструкцией я не мог. Тем более, мой предыдущий ментальный метод связи провалился. Значит, надо доставать ингредиенты.

С картошкой проблем быть не должно. В советском общежитии всегда найдётся пара картофелин. Свечи… У меня их не было, но, вспоминая свое детство, я точно знал – у многих, особенно у пожилых людей, всегда был на такой случай запас. А вот куриная лапка… С этим могли возникнуть сложности. Где ее взять глубокой ночью?

План сложился мгновенно, хоть и выглядел слегка странным. Нужно идти к соседям.

Я вышел в коридор. Было тихо, лишь из-за одной двери доносились звуки работающего транзистора. Я подошел к комнате, расположенной напротив моей. Там жила пожилая пара, супруги Гороховы, пенсионеры. Я знал, что у них есть огород, а значит, и картошка точно должна быть.

Постучал. Дверь открыла Надежда Петровна Горохова, в халате, накинутом поверх ночнушки.

– Лейтенант? – удивилась она, сонно хлопая глазами. – Что случилось?

– Надежда Петровна, здравствуйте, – начал я, стараясь выглядеть как можно более официально. – Извините за беспокойство. У меня… срочная служебная необходимость. Не могли бы вы одолжить мне три картофелины?

Соседка посмотрела на меня так, будто я только что попросил у нее запасную голову.

– Карто… что? Картошки? Сейчас? Ночью?

– Да. Это для… осмотра места происшествия. – Солгал я, чувствуя, как краснею. – Нужно провести эксперимент. Сравнительный анализ.

– Ага… – протянула Надежда Петровна, глядя на меня с нескрываемым подозрением. – Ладно… Подождите.

Она скрылась в глубине комнаты и через минуту вернулась, чтоб сунуть мне в руки три небольших, немытых картофелины.

– Держите. Только это… Вы уж там завязывайте с экспериментами. Ночь на дворе. Хотелось бы поспать.

– Спасибо огромное! – обрадовался я и, не мешкая, двинулся дальше.

Со свечами оказалось сложнее. Я обошел еще три комнаты. В первой мне ответили, что свечей нет. Во второй – захлопнули дверь перед носом, не дав договорить. В третьей жил тот самый старлей из ГАИ, который недавно стучал по стене. Была вероятность, что в этот раз он настучит мне по лицу. Но… Чего не сделаешь ради блага человечества.

– Опять ты? – буркнул сосед, появляясь на пороге. Из одежды на нем были только кальсоны и майка.

– Свечи, – выпалил я. – У вас нет, товарищ старший лейтенант, парочки свечей? Служебная надобность.

Он долго смотрел на меня, почёсывая живот, затем выдал:

– Петров, ты небось, пьян? Или с похмелья? Какая, на хрен, служебная надобность в двенадцать часов ночи, да еще со свечами?

– Секретный эксперимент, – не моргнув глазом, соврал я. – По освещению. Проверяю новые методики.

Старлей покачал головой, плюнул себе под ноги, но скрылся в комнате и вернулся с двумя запыленными, наполовину оплавленными свечками.

– На, только отвали. И чтоб я тебя больше не видел и не слышал до утра! Понял?

– Понял. Спасибо, – сказал я, затем, сжимая в руках картошку и свечи, помчался к себе.

Самым сложным ингредиентом была куриная лапка. Но и тут я нашёл выход. Общежитие оборудовано кухней, расположенной на этаже. А в холодильниках на таких кухнях частенько можно было найти самые неожиданные вещи.

Я тихонечко, оглядываясь по сторонам, прокрался в кухню. Слава богу, там никого не было. Открыл первый холодильник. Внутри царил хаос: банки с солеными огурцами, палка колбасы, засохший кусок сыра… Ничего похожего на курицу.

Второй холодильник оказался чуть аккуратнее. И там, на верхней полке, в завернутую в бумагу, я увидел ее – тушку курицы. Замороженную, покрытую инеем.

«Мороженая… – подумал я. – Ничего. Главное – лапка. В справочнике не уточняется, свежая она должна быть или от уже давно почившей курицы.»

Забирать всю тушку было опасно – кто-то мог ее хватиться. Да и как-то некрасиво. Все-таки я сотрудник милиции, а не голодающий бомж. Но вот отрезать одну лапку… На это, я надеюсь, никто не обратит внимания. Вернее, обратит, но не поймет, кто и зачем совершил столь странный акт вандализма.

Я схватил со стола большой нож и принялся за работу. Мороженая курица поддавалась с трудом, издавая противный хруст. Через пять минут, наконец, отсек нужную часть, завернул ее в кусок газеты, тушку запихнул обратно в холодильник и, прижимая к себе драгоценную ношу, рванул обратно в комнату.

Итак, все ингредиенты были собраны. Картофелины, свечи, куриная лапка. Я расчистил место на полу в центре комнаты, задернул занавески и приступил.

Распределил картошку по углам воображаемого треугольника. В центр положил бледную, мерзлую куриную лапку. Воткнул в стаканы и зажег свечи. Пламя заколебалось, отбрасывая на стены причудливые тени. Комната наполнилась запахом воска и… слегка куриным духом.

Я глубоко вздохнул. Чувствовал себя абсолютным идиотом. Но отступать было поздно.

– Во имя бюрократии вечной, – начал тихонько, стараясь, чтобы голос не дрожал от смеха, – Явись, начальник мой, на клич безутешный!

Произнес кодовые слова и замолчал. Прислушался. Ничего. Только свечи потрескивают. Я повторил фразу, вложив в нее всю свою накопившуюся злость и отчаяние.

– ЯВИСЬ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! МНЕ НУЖНЫ ОТВЕТЫ!

В этот момент в дверь весьма настойчиво постучали.

– Петров! Это Иваныч! Открывай! У тебя там что творится? Свечами воняет на весь коридор! И соседи жалуются. Ты людя́м спать не даешь.

Вот тебе и вызов. Сработал, но в другую сторону. Вместо Лилу явился комендант. Конечно, ритуал тут не при чем. Видимо, ему успели настучать о моем странном поведении.

– Сейчас, Иваныч! – крикнул я, пытаясь прикрыть ладонями свечи, словно это могло помочь. – Минуточку!

– Какие там минуточки! Открывай, говорю! Иначе замок вскрою!

Судя по звукам, Иваныч уже возился с моим замком чем-то похожим на отвертку.

Я в панике задул свечи, сгреб картошку и куриную лапку в кейс, сунул его под кровать. Потом рванул к двери, но было поздно. Замок щелкнул, дверь распахнулась.

На пороге стоял Иваныч, красный от гнева, с отверткой в руке. Его взгляд скользнул по мне, потом по комнате, выискивая источник запаха.

– Ты что тут, черт бы тебя побрал, устраиваешь? Белочка, что ли, пришла? Так вроде не пьешь уже который день. Или просто дурак?

– Да нет, Иваныч… Я… читал. При свечах. Свет плохой, – нагло соврал я.

– Это плохой⁈ – комендант возмущенно ткнул пальцем в горящую лампочку на потолке. – Всё работает! Все светит! Ты, Петров, меня совсем за идиота держишь? Слушай сюда! В своей милиции твори, что угодно. А тут – я командир. Ясно? Чтобы больше ни запаха, ни стука! И от соседей отчипи́сь, ради бога. Если сам ерундой страдаешь, так страдай молча. А людя́м спать не мешай!

Иваныч развернулся и решительным шагом двинулся в сторону лестницы.

Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной. Ритуал провалился. Эпично и с треском. Ответы не получены, а в глазах соседей я стал выглядеть совсем странно.

Бессильная злость душила меня. Я схватил полотенце и, ругаясь на чем свет стоит, побрел в душевую. Нужно было остыть. Физически и морально. Ну и заодно помыться после столь напряжённого дня.

Душ в нашем общежитии был, конечно же, общий, находился он в конце коридора. В левой стороне – мужской. В правой – женский.

Кабинка, обитая старым кафелем, с одним смесителем, из которого то капала ледяная вода, то вдруг хлестал кипяток, к счастью, оказалась свободна. Я разделся, включил воду и подставил тяжёлую голову под прохладные струи.

Вода стекала по лицу, смывая пыль и пот. Я стоял, упираясь руками в кафельную стенку, и старался отключится от всего происходящего, чтоб немного разгрузить свое состояние.

Выключил воду, вытер лицо полотенцем, поднял голову и… замер.

На запотевшем зеркале, висевшем напротив, проступили неровные, написанные невидимым пальцем слова.

НЕ ОТВЛЕКАЙ ПО ПУСТЯКАМ. ИЩИ ВЕДЬМУ. СПРОСИ О 'СЕРДЦЕ ЗМЕИ.

Сообщение было коротким, злым и абсолютно загадочным. Оно медленно расплывалось, стекая по зеркалу каплями влаги.

– Да вы, блин, издеваетесь⁈ Я еще со «Скипетром ночи» не разобрался! А теперь еще какое-то сраное «Сердце змеи»⁈ Что это, ё-мое⁈ Волшебная палочка? Место? Набор букв⁈

Зеркало внезапно снова запотело, стирая первую надпись, а потом проступила новая.

НЕ ВЫРАЖАЙСЯ! ТЫ – ИНКВИЗИТОР, А НЕ УЛИЧНАЯ ГОПОТА!

– Да идите вы! На хрен!– Рявкнул я в сердцах, а затем, хлопнув дверью, вышел в коридор.

Глава 7

Утро началось с того, что я чуть не опоздал на оперативное совещание. Это уже какая-то закономерность. Бежать на службу, вылупив глаза.

Впрочем, если учитывать тот режим, в котором мне приходится существовать, ничего удивительного. Ночная эпопея с куриной лапкой и гневными посланиями на зеркале вымотала меня окончательно. Во сне мне снилось, что я бегаю по гигантскому лабиринту с тремя картофелинами в руках, а за мной гонится то ли призрак Игната, то ли комендант Иваныч с отверткой.

В отделении царила утренняя суета. Милиционеры, закончившие ночную смену, с замутненными глазами пили чай, который по крепости мог соперничать с моторным маслом, и дымили крепким табаком с обеих рук. Те, кто только пришли, наоборот, выглядели бодро, громко переговариваясь и звеня ключами от кабинетов.

К положенному времени, весь оперативный состав, участковые и следователи в количестве двух персон, одной из которых, конечно же был Сериков, собрались в кабинете, предназначенном для совещаний. Народу набилось битком, пахло по́том, сигеретами дешевым одеколоном и чем-то неуловимо казенным. Полковник Безрадостный восседал за столом, похожий на монумент советской законности. Перед ним лежала стопка бумаг и толстая папка.

– Товарищи милиционеры! – начал он густым, пропитанным утренним недовольством басом. – За минувшие сутки оперативная обстановка в районе оставалась в целом стабильной. Однако…

Василий Кузьмич сделал драматическую паузу, окинув собравшихся тяжелым взглядом, а затем продолжил:

– Однако, имеются факторы, вызывающие серьезную озабоченность. Во-первых, продолжают орудовать спекулянты на колхозном рынке. Товарищ Лыков, это ваш участок. Почему до сих пор не наведен порядок?

Лыков попытался что-то пробормотать про хитроумие бабушек, торгующих семечками, но полковник его тут же оборвал:

– Не надо мне про хитроумие! На кой черт мне твои оправдания. Ты кто? Ты советский милиционер! Хочешь сказать, что эти старушки поумнее тебя будут? Может мы их тогда на службу оформим? Надо работать, Лыков! Или ты хочешь, чтобы меня в горкоме опять за срыв плана по борьбе с нетрудовыми доходами отчитали?

Затем настал черед докладов. Капитан Капустин, педантичный до занудства, отчитался о проверке паспортного режима в своем районе, озвучив список из двадцати семи граждан, у которых были обнаружены неисправленные штампы прописки. Слушать это было мучительно. Многие начали клевать носом, а один из оперов даже тихонечко захрапел.

Потом слово взял Сериков. Он встал, уверенно поправил галстук и, бросив на меня едкий взгляд, начал:

– Товарищ полковник, по делу об убийстве гражданина Воронова проводится комплекс оперативно-следственных мероприятий. Вчера была получена информация, требующая тщательной проверки. Лейтенант Петров, – следак снова посмотрел на меня, – Утверждает, что располагает некими анонимными источниками, указывающими на то, что тело было перемещено из района старого депо. Я, как следователь, ответственный за данное дело, считаю своим долгом проверить и эту версию, сколь бы фантастической она ни казалась.

Безрадостный хмыкнул:

– Ну, Петров у нас парень инициативный. Вчера вот доярок от какой-то заразы спас. Председатель «Красной зари» сегодня утром звонил, едва не плакал от счастья. Благодарил Петрова и Семёнова. – В голосе начальника отдела отчетливо прозвучало удовлетворение. – Ладно, работайте. Семёнов, ты помогай. Опроси жителей возле депо, поговори с путейцами. А ты, Петров, – полковник уставился на меня, – Раз уж, пробыв в городе каких-то три дня, уже имеешь здесь осведомителей, займись Вороновым. Выясни все, что можно: кто он, откуда, с кем общался. Может, в гостинице что осталось. В общем, копни его биографию. Сериков, ты не против?

Эдик ядовито улыбнулся:

– Конечно, нет, товарищ полковник. Пусть копает. Только, Петров, имей в виду – вся информация через меня. Понял? Никакой самодеятельности.

Я молча кивнул. Спорить или пререкаться с Эдиком не было ни сил, ни желания.

Собственно говоря, именно это я и собирался сделать. Выяснить все, что возможно, относительно персоны Воронова. Для меня до сих пор оставалось загадкой, почему именно он стал жертвой столь странного убийства.

Если смотреть в лоб всей ситуации, так сказать, прямо и без изысков, то по идее, Воронова убили, чтоб подставить вампиров. Однако, я склонялся к тому, что отматывать нужно в другую сторону. Вампиров подставили, чтоб скрыть истинную причину убийства Воронова. Вот, что беспокоило меня и не давало покоя.

А значит, Евгений представлял из себя какую-то ценность или важный элемент истории, которая пока что скрыта от меня. Соответственно, нужно хорошенько покопаться в биографии этого парня. Есть ощущение, он – ключик к разгадке.

Мой план был простым, как дважды два. Я решил отправиться к Ля Флёр. Она была единственной, кто в этом городе мог дать хоть какую-то зацепку по Воронову. Заодно собирался расспросить ее о местных ведьмах, как велела Лилу в своем послании. Потому что при нашей встрече гражданка Флёрова упоминала двух дамочек, занимающихся подобной деятельностью.

После оперативного совещания Семёнов, хмурый и невыспавшийся, отловил меня в коридоре.

– Ну что, Вань, поехали, народ опрашивать будем? Или сначала попробуем выяснить, что за гражданин у нас, этот Воронов.

– Витя, давай разделимся, – предложил я. – Ты опросишь людей у депо и путейцев. Ты свой в доску, с тобой поговорят. А я займусь бумажной частью по Воронову. Свяжусь с Москвой, наведаюсь в гостиницу, покопаюсь в информации. Так быстрее будет.

Семёнов с облегчением вздохнул. Сидеть в кабинете и звонить по телефону ему очевидно нравилось меньше, чем мотаться по пыльным улицам.

– Договорились. Только, смотри, если что, зови на подмогу. А то Сериков… он не простит тебе ни одной осечки. – Добавил старлей.

Я заверил Семёнова, что при малейшей на то необходимости, сразу побегу к нему, затем распрощался с ним и, не мешкая, направился в комиссионный магазин.

Было еще рано, до открытия оставалось порядка пятнадцати минут. Я постучал в боковую дверь, ту, что вела в служебные помещения. Мне открыла молодая продавщица с игривым взглядом. Похоже, Наденьку Ля Флёр и правда уволила. Хотя, может, просто сейчас работает другая смена.

– Любови Никитичны еще нет, – с улыбкой произнесла девушка, делая мне «глазки». А вы новый сотрудник милиции, да? Не женаты? Я вот тоже не замужем. Жду, так сказать, настоящую любовь. А вы верите в любовь, товарищ лейтенант?

– Всей душой, – сказал я, стараясь, чтоб мой ответ не звучал слишком уж саркастически, затем осторожно отодвинул девушку с прохода и двинулся вглубь магазина, – Вы же не против, я подожду Любовь Никитичну. Служебное дело.

– Конечно-конечно… Товарищ лейтенант, может, чайку? – Девушка двинулась вслед за мной.

В итоге мне пришлось провести в кабинете Ля Флёр, который располагался в противоположной от подсобок стороне, минут двадцать, разглядывая коллекцию старинных безделушек, коих тут было просто до черта. Наверное, это – особенность долгой жизни, вот такая тяга к старинным вещам и к их собирательству. Просто обычные старушки копят всякий хлам, а кровососущие – тоже хлам, но дорогой.

Наконец, дверь открылась, на пороге появилась вампирша. В темном строгом платье, с распущенными волосами, спускающимися по спине едва ли не до талии, она снова показалась мне похожей на Белоснежку. Все-таки, удивительно красивая женщина. Интересно, это связано с ее привычкой пить кровь или природа-мать постаралась?

– Лейтенант, – произнесла Ля Флёр, снимая ажурные перчатки. – Хотела бы сказать, что крайне удивлена твоим визитом, но не буду строить из себя святую невинность. Почувствовала тебя еще на подходе к магазину. Что привело в такую рань? Фу… Это, между прочим, одна из неприятных сторон жизни смертных. Вставать ни свет, ни заря и топать на работу. Но речь не об этом… – Вампирша подошла ко мне совсем близко, – Вы же понимаете, какой урон наносите в глазах окружающих моей репутации? И я сейчас не о простых гражданах.

– Ваша репутация, Любовь Никитична, и так под вопросом. Поверьте, ни у кого нет заблуждения, будто вы – невинная незабудка. Даже среди ваших же сородичей бытует мнение, что с вами лучше не связываться.

– Ну что вы. – Усмехнулась Флёрова, – Наговаривают, сучьи дети. А про репутацию… Я имела в виду, что столь частые визиты инквизитора могут создать превратное впечатление, будто я сотрудничаю с правоохранительными органами. А это в нашем кругу, мягко говоря, не приветствуется.

– Ничего страшного. Переживете. – Отрезал я, – Мне нужна информация. О Воронове. Вся, что у вас есть.

Любовь Никитична еле заметно скривилась, прошла к столу и села на свое рабочее месте, сцепив тонкие, аристократичные пальцы в замок. Я устроился напротив нее, на стуле, предназначенном для посетителей.

– Я уже все рассказала. Мальчик был наивный, влюбленный. Я его держала на расстоянии. Он своей безумной любовью пил мою кровь… в переносном смысле, разумеется. Все.

Вампирша развела руки в стороны, всем своим видом демонстрия сожаление. Мол, ей очень жаль, что информация такая скудная.

– Вспомните детали, – настойчиво попросил я. – С кем он общался? О чем говорил? Может, куда-то ходил? И… Любовь Никитична, хотелось бы верить, что вы не считаете меня идиотом. Старшие вампиры имеют некоторые способности. Если бы вы хотели его реально отшить, то просто внушили бы парню, чтоб он собрал вещи и свалил в свой Геленжик. Но нет. Такого не произошло. Соответственно, у меня возникает подозрение, что вы не просто так позволили ему крутиться рядом. Он вам был чем-то интересен.

Ля Флёр несколько минут смотрела на меня молча. Ее взгляд стал тяжёлым, а пальцы барабанили по столешнице.

– Дьявол! Ладно! – Наконец, решилась она, – Скажу, как есть. Вы правы. Я могла бы велеть ему оставить меня в покое. И… Я именно так и сделала. Но на него не подействовало внушение.

Вампирша откинулась на спинку стула и снова поморщилась, будто ей неприятно говорить об этом.

– Этот мальчик был странным, лейтенант. Во всех смыслах. Конечно же я пытался отправить его восвояси. Неоднократно. Однако…не сработало. И такое на моей практике происходит впервые.

– Любопытно… – Я задумался, осмысляя услышанное. – И как вы могли бы это объяснить?

– Он… увлекался историей. Археологией. Говорил, что участвовал в каких-то раскопках здесь, в области. Недалеко от города. Кажется, курганы какие-то вскрывали. Потом он куда-то ездил… А на момент нашего знакомства должен был попасть в Геленджик. Говорил, что хочет проверить одну теорию. Связанную с находками из тех раскопок. Так вот… Черт!

Флёрова вскочила с места и подошла к окну. Замерла возле него, глядя вдаль.

– Ну что ж вы, Любовь Никитична, продолжайте. – Подбодрил я вампиршу.

– Значит так, Лейтенант… – Она повернулась ко мне. Выражение ее лица стало каким-то… Хищным, что ли. – Сейчас я скажу тебе то, о чем не должна знать ни одна живая душа. Ясно? И особенно – неживая. Дай слово, что не станешь пользоваться этой информацией.

Я со спокойной совестью пообещал Флёровой все, о чем она просила. Потому как реально не собирался манипулировать вампирскими тайнами. Меня интересовала личность Воронова и причина, по которой грохнули именно его.

– В общем, есть один артефакт. Он важен исключительно для нас, для вампиров. С помощью артефакта можно плодить себе подобных, не нарушая Договор. То есть, чтоб создать Птенца, в классическом варианте старший вампир должен сначала умертвить человека, а потом оживить его своей кровью. Это – прямое нарушение пункта 5-б, параграф о допустимых действиях Детей Ночи. Так нас называют в кругу «своих». Но… Если заполучить артефакт, о котором я вам говорю… То создать Птенца можно не через смерть. Есть специальный ритуал, в котором данный артефакт задействован. И вот по итогу вместо человека мы получим вполне себе бодренького вампира. Теперь, как это связано с Вороновым… Противостоять внушению старшего вампира не способен ни один человек. Да что там человек… Даже демоны высшего порядка не всегда могут противиться нашей воле. За что нас сильно не любят. Но! Если смертный какое-то время, даже непродолжительное, провёл рядом с артефактом, о котором сейчас шла речь… У него… скажем так… появляется некоторая устойчивость к влиянию вампиров. Иммунитет. И вот, что я вам скажу…

Флёрова оторвалась от окна, вернулась к столу и снова уселась на свое рабочее место.

– У меня есть подозрение, что Евгений Воронов удивительным образом во время раскопок раздобыл артефакт. Долгое время он считался утерянным. Многие из моей «семьи» его искали, но безуспешно. И вдруг ровно после появления Жени, я получаю загадочное предложение приобрести эту крайне занимательную штучку. Не то, чтоб я мечтала об аромии вампиров. Если честно, от такой перспективы немного подтрясывает. Но стать обладательницей древнего и могущественного артефакта – почему нет? Однако, как я сказала, той ночью продавец так и не явился. А Женю убили. Что еще больше убеждает меня в наличие связи между Вороновым и «Скипетром Ночи».

Любовь Никитична замолчала, разглядывая меня своими прекрасными, янтарными глазами. Я тоже сидел молча. Просто офигевал от внезапности поворота событий.

Только вчера какой-то идиотский призрак вещал мне об этом скипетре, а сегодня вдруг оказывается, что артефакт мог быть связан с Вороновым.

– Вы не знаете, где именно вел раскопки Воронов? Вдруг рассказывал. Мало ли.

– Знаю, конечно, – Фыркнула вампирша. – Он удолбал меня историями о том, как правильно раскапывать курганы. Совсем недалеко от города. Если ехать на запад, через элеватор, вы попадёте сначала в колхоз «Красная заря», а уже за ним, километров через десять, будет место раскопок. Вроде бы там найдены скифские захоронения.

– Охренеть… – Выдохнул я, лихорадочно прокручивая в голове полученную информацию. – Любовь Никитична… Скажите, а какие еще последствия могут быть от этого артефакта?

– Да в принципе, больше никаких. Для людей, имею в виду. Только фантастическая устойчивость к вампирскому внушению. Ну и… А! Точно. Рядом с местом нахождения артефакта, когда он становится активным, может значительно увеличиться деятельность призраков, привидений, полтергейстов.

– Почему вы не тряхнули Воронова, если начали подозревать, будто он связан с артефактом?

– Он был очень таинственен, лейтенант. Говорил что-то о «наследии древних» и «ключах к великой силе». Сначала я не придала этому значения. Мало ли, что плетет смертный мальчишка, тем более влюблённый. Молодые люди часто пытаются произвести впечатление на предмет своей страсти. В тот момент даже не подумала о Скипетре. Удивилась устойчивости сознания Воронова и все. Но потом… Получила анонимное письмо с предложением встретиться и с указанной целью встречи… Остальное вам известно. О том, что Воронов может быть тем, кто откопал артефакт, а потом, по какой-либо причине отдал его кому-то другому, я подумала уже после его смерти. И еще…в последние дни Женя много времени проводил в местном архиве, которых находится в историческом музее.